Жизнь первая. Альрик

Альрик не мог принять того решения, что ждал от него Аудульв. Подняться на борьбу — значит своими руками принести войну в страну, только оправившуюся от последнего бедствия.

Альрик с горечью подумал, что Вальгард ни на секунду не усомнился бы в необходимости бороться за престол. Но Вальгарда больше не было. А он, второй кронтин, ставший неожиданно наследником, не хотел власти. В глубине души Альрик понимал: главным является вовсе не благородное желание избавить страну от гражданской войны. Он просто не мог решиться на такое дело. Не чувствовал в себе стремления во что бы то ни стало вернуть престол своему роду.

— Мне известно, ты хочешь знать, что я решил по поводу того нашего разговора. Так вот: я решил, что Альрик умер. Собственно, еще после имянаречения в Гавани я все равно что переродился — из школы вернулся другой человек. Горячий ветер же вовсе избавил от того, что еще оставалось во мне от второго кронтина.

Это была правда. Альрик, второй кронтин Огненных земель, Хранитель ключей Золотой кронии погиб. Остался Гейр. Воин без рода и племени. Человек без родового имени и места, которое он может назвать домом. Он уже почти вернул себе силу. Все его умения при нем. Он уйдет и оставит Алинаро власть, которой тот так желал.

Аудульв опустил глаза. Альрик старательно закрывался, чтобы не ощущать его чувств — не хотел знать, как сильно разочарован друг отца.

— Алинаро — тварь и я буду проклинать его всю жизнь. Но он блестящий правитель. У него есть взрослый сын, который уже сделал успешную карьеру в казначействе. Он станет продолжателем династии. Я не могу снова повергнуть страну в хаос. А если я сделаю так, как сейчас собираюсь, то все будет хорошо.

Альрик сказал не все. Прежде чем уйти, он отомстит. Не Алинаро — его смерть слишком больно ударит по стране. Нельзя ослаблять страну и власть — этим сразу воспользуются.

Но убил его родителей не Алинаро, хотя тот знал и одобрил совершенное.

Горячий ветер наслал вед. Только за одно применение этого заклятия по законам Огненных земель, да и любой другой страны в Андрии, полагалась смерть. Альрик свершит правосудие и смерть Маазрина будет отмщением за жизнь родителей, сестер и брата.

Что же до Алинаро... Пусть его судьбу решат небесные.

— Ты выбираешь для себя трудный путь, мальчик.

— Он не более трудный, чем тот, которого желаете вы.

Аудульв смущенно посмотрел на него.

— Тебе не стоит мучить себя чувством вины. Мои мысли в действительности всего лишь желание восстановить справедливость. Но ты ведь прав. Это хаос. Время, когда твои претензии на престол можно было претворить в жизнь упущено. Тебя не знают в стране. Ты прости, но и на крона Сигвальда ты не похож. Так что это был бы действительно хаос. Пришлось бы завоевывать свою же страну. Ты уже решил, что будешь делать после церемонии?

— Уеду из страны. В конце концов я выпускник Зеленой Гавани и всегда найду себе место. Ты мне поможешь выехать?

— Да. Собственно до столицы мы поедем вместе с очередным караваном. Пусть караванщики погуляют на празднике. А потом караван отправится на другой конец Андрии. Думаю тебе будет удобно с ними уехать. И помни: я всегда помогу тебе всем, чем смогу, если это не будет угрожать безопасности моей семьи. Поэтому если будет надобность — ты знаешь, как со мной связаться.

— Спасибо тебе.

Герд, едва оправившаяся от родов, осталась дома. Альрик зашел к ней перед отъездом. Потом она конечно придет проводить караван, но ему хотелось сказать ей "прощай" наедине.

Герд укачивала сына. Она не стала называть его именем отца, как часто делали если муж погибал. Ребенка назвали Даг — день.

Альрик долго смотрел на них. Ему никогда не надоедала эта картина, такой она была мирной и спокойной.

Даг уснул, а Герд вышла вместе с Альриком в коридор, осторожно, чтобы не стукнуть, прикрыв за собой дверь. Она смотрела на него так, будто пыталась запомнить навсегда. А может быть и правда пыталась.

Он сжал тонкие кисти Герд.

— Я решил, что должен сказать тебе... Я не говорил... Если бы не ты — мне никогда не удалось бы выбраться из болота, в которое угодила моя дорога. Я помню это и благодарю судьбу за то, что мы родились в одно время и встретились.

— Мне было радостно помочь тебе. Ведь ты тоже тогда, еще осенью, помог мне.

Грустная улыбка погасла, даже в глазах не осталось ни следа от нее.

— Ты больше ведь не вернешься, верно?

— Нет. Моя жизнь в этой стране окончилась. Нужно искать другое место.

— Мне будет не хватать тебя...

— Мне тоже будет очень не хватать тебя, дома в Красном лесу. Но эта жизнь закончилась.

— Альрик...

— Не Альрик — Гейр. Альрик умер.

— Да. Гейр. Не забывай о нас. Что бы ни произошло — мы все равно будет для тебя близкими людьми. Для нас ты родной.

Реза восьмая.

Караван тронулся в путь. Гейр ехал вместе с охранниками. Накануне его привел в отряд начальник охраны. Он сказал другим членам каравана, что знакомый попросил взять с собой племянника, чтобы парню не пришлось одному пересекать страну. По сути это была правда.

И теперь Гейр трясся в седле, проклиная неудобную рысь Вишни — кобылы, которую взял у Аудульва вместо слишком приметного Клинка. Жеребца гнали вместе с остальными конями, предназначавшимися на продажу. Кобыла была упряжной породы и потому ее высокая рысь эффектно смотрелась со стороны, но вот сидеть в седле было не слишком приятно. Раздражала и отпущенная для маскировки борода, чесавшаяся с непривычки. Коротко подстриженные волосы и усы с бородой сильно изменили его лицо, а простая ворожба отводила глаза, делая его совершенно неприметным.

Гейра даже радовало то, что караван движется медленно. Он не стремился скорее попасть в столицу. Ничего хорошего там не ждало бывшего кронтина, бывшего сына, бывшего брата.

Страшило и задуманное. Просто сказать, что он отомстит. Но Гейр не обольщался, он не был глуп и прекрасно понимал: если он выйдет против Маазрина в открытую — месть не свершится, ему не одолеть такого врага. Его противник — вед-отступник. Маазрина не сдерживают ни законы, ограничивающие ведов, ни обычаи, ни мораль. Семь ведов-отступников превосходили по силе любого из простых ведов. С ними могли потягаться разве что Изменяющие.Поединка, суда небесных, не будет. Будет исполнение смертного приговора.

Возможно это не слишком соответствует чести высокого рода, но Гейр готов был пожертвовать этим ради того, чтобы наказать убийцу, избавить мир от бешеной твари.

Про отступников ходило много разных слухов, но все они сходились в одном: они никогда никому не подчинялись и ничего не делали просто так.

Алинаро — предатель, но с ним у Огненной кронии будет будущее. Если же сюда придут отступники — будущего не будет.

Столица почти не изменилась. Дворец дипломатии, который теперь занял крон всего лишь сменил штандарт, стражи на улице стало больше чем раньше, а людей меньше.

Постоялый двор, где Аудульв снял комнаты и место для поклажи, находился на южном конце города — купец решил остановиться именно там, чтобы когда они снова двинутся в путь побыстрее выйти на тракт.

Караванщики, предвкушая неделю в столице, еще в дороге бросили жребий. Те, кому не повезло, остались охранять караван. Остальные отправились искать столичных развлечений или проведать знакомых.

Гейр попал в смену, которая будет охранять караван в день Посвящения. Его это совершенно не расстроило — Гейр не имел ни малейшего желания любоваться триумфом предателя.

Устроившись вместе с караваном на постой, Гейр дождался темноты и ушел в город. Аудульв с помощью осведомителей узнал, что отступник не афиширует своего влияния на хранителя престола и живет в довольно скромном доме неподалеку от дворца. Нужно было посмотреть своими глазами на это место и понять, что же с ним можно сделать.

Обход квартала занял порядочно времени — улицы были безлюдные, а внимания привлекать не хотелось совершенно.

Когда Гейр решил, что увидел достаточно, на восходе уже светлело небо. Пришлось быть очень осторожным — дом охраняла не только и не столько стража, сколько наложенные на него заговоры. Гейр рискнул открыться и позвать духов, надеясь, что кто-то откликнется, неожиданно, когда он уже совсем потерял надежду на отклик, ему отозвался сам дух дома. Обычно они были несговорчивые и независимые и даже с хозяевами предпочитали не общаться. Этот же был очень слаб и разгневан. Новый хозяин убил почти всех духов, живших в доме и саду. А потом вызвал для охраны дух самоубийцы. Теперь дух дома не мог вернуться туда и страдал от разрыва со своим домом. Гейру удалось убедить его показать, где будет находиться отступник и боковой вход в дом, о котором новому хозяину неизвестно. Взамен он пообещал очистить дом от отступника, духа самоубийцы и охранных проклятий.

На рассвете Гейр, не удержавшись, выехал из Зинтеры, чтобы посмотреть на то, что осталось от его дома.

Руины Зииды вызывали инстинктивный ужас у того, кто видел крепость прежде. Те же, кто не имел такого счастья, вряд ли смогут поверить, что меньше года назад здесь была неприступная крепость, укрывавшая изящный белый дворец. Теперь на этом месте остались только развалины крепостной стены. Обветренные, потрескавшиеся камни выглядели он так, будто стоят уже тысячу лет.

Гейр зашел внутрь двора и бесцельно обходил остатки строений, фундаментов и стен, не в силах уйти. Искал место, где была его комната, кабинет отца, рукодельня на женской половине.

Он провел рукой по шершавому камню и, не сдержавшись, ударил кулаком. Прижавшись лбом к остаткам стены утренней комнаты кронты он заплакал. Ничего не видя перед собой, Гейр снова и снова бил кулаками по камням, разбивая костяшки до крови сдирая висок, даже не пытаясь сдерживаться. Когда сил не осталось, он просто сидел прямо на земле, тупо глядя, как первый луч скользит по стене, как солнце постепенно освещает развалины, как раскрываются, приветствуя утро, голубые линарии, упрямо проросшие на обожженной проклятием земле.

Уже приближался полдень, когда Гейр справился со своей слабостью. Медленно, пошатываясь будто пьяный, он побрел к тому месту, где был конюшенный двор. Гейр вспомнил про потайной ход, который вел в подземелья и решил посмотреть, осталось ли что-нибудь от него. Часть помещений использовалась как сокровищница, часть была непроходимым лабиринтом, с десятками ходов. Некоторые из них вели в Зинтеру, некоторые оканчивались в лесу за ее стенами. Один, как он помнил, выходил к святилищу местного духа. Со временем в сокровищнице стали хранить только ценности рода Инир, а государственная казна была перевезена. На вход наложили чары крови и теперь зайти в подземелье и выйти из него мог только могли только урожденные Инир.

Не без труда найдя каменную плиту с нужным знаком, он надрезал руку и капнул кровью на один из завитков полустертого узора. На мгновение ему показалось, что вязь заклинание не признает в нем потомка Инир. Но узор коротко полыхнул красным и плита отъехала вниз, открывая широкую каменную лестницу.

Гейр зажег светильник и вошел внутрь. Плита тут же встала на место.

Вопреки распространенному мнению, в подземелье было сухо. Пол покрывал мелкий белый песок. С трудом вспоминая нужные повороты — память крови после Горячего ветра больше не помогала ему, этот дар был утрачен — он зашел в сокровищницу. Гейр был рад, что вспомнил про подземелье. Аудульву несложно помочь ему со сборами в дорогу, но лучше все же иметь свои собственные деньги.

Взяв с собой небольшой запас золотых и серебряных резок, он бросил в поясной кошель горсть медных денег. На первое время хватит. О том, что будет потом, Гейр решил не загадывать.

Он еще некоторое время задержался там — в боковой зале хранились церемониальные драгоценности. Все они оказались на месте: венцы крона и кронты, меч и щит, которым посвящались новые кроны, и булава — символ власти, были на своих местах.

Не удержавшись, Гейр взял в руки меч. Ни меч ни щит никогда не были в битве. Украшенные золотом и камнями, они создавались только для обряда. Рукоять слегка нагрелась под пальцами. Меч оказался не простым — ворожба, вложенная в него, была сильной и не выветрилась со временем. Полюбовавшись лезвием из зеркальной стали, Гейр поставил его обратно на подставку.

Уже уходя, он со злорадством представил лицо Алинаро, понявшего, что ни кронтский венец, ни церемониальный меч ему не достанется. А ведь бывший герид был падок на внешние символы и церемонии.

Вернувшись на постоялый двор, Гейр увидел сидящего на веранде Аудульва. Когда парень проходил мимо веранды, тот, будто бы между прочим заметил:

— Тебя долго не было.

— Столица не отпускает быстро. — со светлой улыбкой ответил он купцу. Вокруг люди, и им не нужно знать, что купец волновался из-за его отсутствия, а Гейра не отпускала вовсе не столица, а боль от потерянного. Но каждый понял другого.

Немного подремав, Гейр сменил своего напарника. Его стража заканчивалась после первой восьмы завтрашнего дня. Лучшего и желать не нужно было. Выставив охранные заговоры, Гейр отлично выспался. А, когда его сменил зевающий напарник, он снова отправился в город. На лежаке осталась только свернутая попона, прикрытая одеялом.

Гейр не сказал Аудульву о своих планах — не хотел, чтобы купец переживал еще и из-за этого.

Дух сдержал обещание, впустив его через низенькую дверь в саду, прикрытую плетями девичьего винограда. Охранное заклятие было направлено на тех, кто полезет через забор или попытается нарушить его целостность, и не заметило вошедшего в дверь.

Со стороны дома что-то приближалось. Он всем своим существом ощущал мерзостный тлен. Дух самоубийцы. Что с этим делать Гейр знал. Наверняка Маазрин пообещал духу призвать Посланника — вряд ли что-то еще могло заинтересовать его. Справиться с духом самоубийцы Гейр вряд ли сможет, а вот сказать ему об обмане — вполне. Если конечно тот даст ему возможность что-то сказать.

Тихо, чтобы не услышала стража, он произнес, обращаясь с темному туману высотой с человека:

— Тебя обманули. Он не станет призывать Посланника. Со временем он поработит тебя и тебе останется только исполнять его приказы. До конца времени.

Туман сгустился и потемнел.

— Какое тебе до меня дело? Побереги свою жизнь.

Все пошло не так плохо — дух ответил ему, а не напал сразу. И, хотя это было трудно, Гейру удалось позвать прошлое духа. Когда-то самоубийца был юношей, который потерял любимую и сгоряча ушел из жизни вслед за ней. И теперь бродил по Андарии неприкаянный, не в силах вернуться в туман, переродиться, и снова найти свою любимую.

— Моя жизнь в моих руках. А ты потерял контроль даже над своей смертью.

— Твоя жизнь — в моих руках.

— Нет, не думаю. Так я угадал? Он пообещал призвать для тебя Посланника?

— Не твое дело.

Прозвучало это как-то растерянно. Неудачливый охранитель колебался. Духи не слишком сообразительны, но они чуют ложь. Вот и этот пытался переварить сказанное, совершенно забыв о том, что хотел кого-то убить. То человеческое, что еще осталось в нем пересилило мстительную силу духа.