Аткас про себя ухмыльнулся. За него, ага! Наверное, не ему одному пришла в голову мысль о том, что сделает с ведьмой Рапен, умри рыцарь.
— Напрасно, — отрубил Экроланд.
Дженна тронула пальчиком рукоять меча и неловко улыбнулась:
— Вы могли бы стать великим волшебником, сэр Эри, если б пожелали.
— Великим волшебникам нет дела до нищих пацанов... И юных ведьм, — ответил рыцарь, мягко, но решительно убирая руки Дженны от аслатина. Девушка вспыхнула и отвернулась.
Аткас подумал, неторопливо понукая Солемну, что чем больше он Экроланда узнает, тем больше рыцарь ему нравится. Ограбить имение рыцаря! Что за нелепые мысли пришли ему вчера в голову? Наверное, перед рыцарями распахнут такой большой и интересный мир, что в нем нет места позорному залезанию в чужой карман.
— Скоро Вусэнт, — отрывисто объявил Экроланд. Дженна замерла в его крепких руках, она силилась что-то сказать, но не могла подобрать слова. Наконец, она отчаянно выдохнула и обернулась к нему:
— Это была не я, сэр Экроланд, не я открыла магу клетку!
Рыцарь с симпатией посмотрел в зеленые глаза и вдруг улыбнулся:
— Я верю тебе.
Глава 3
И вот, наконец, путешествие заканчивалось. За высокой стеной, сложенной из громадных каменных блоков, возносились к небу шпили Вусэнта. В воздухе повеяло морем. Солоноватый запах щекотал ноздри, заставлял вообразить себя капитаном пиратского фрегата.
Лес сменился ровной местностью, кое-где ее вспарывали земляные холмики. Вдоль тракта стали попадаться вкопанные в землю столбы, отмечавшие каждую милю пути. Навстречу все чаще ехали повозки с угрюмыми возницами, в окружении нескольких охранников. Западный тракт еще недавно был печально известен из-за разбойничьей банды, скрывавшейся в местных лесах, но рыцари Ордена с ними недавно разобрались. Многие купцы не могли поверить в это и продолжали нанимать охрану для своих товаров. 'Мало ли, кто еще решит заняться грабежом, — говаривали они, похлопывая себя по мошне. — Зато денежки будут целей!'
Экроланд по пути объяснил Аткасу, что традиция велит отрядам рыцарей, которые возвращаются из дальних походов, торжественно следовать по городу до Холла, где их встречает магистр Ордена, а командир отряда должен в небольшой речи описать все приключения, случившиеся с ними во время отлучки, и публично наградить достойных.
Аткас задумался, кого Сегрик сможет наградить. Сам парень, не мешкая, выбрал бы своего хозяина, но было как-то сомнительно, что глава отряда снизойдет до награждения во всех отношениях неудобного Экроланда.
Дорога постепенно расширялась, теперь по ней могли проехать четыре повозки в ряд. Показались ворота Вусэнта с двумя небольшими башенками по обе стороны. Над ними раздувались флаги с гербом города: на синем фоне странный красный зверек, отдаленно похожий на кошку.
Возле городских ворот скопилась небольшая очередь. Стражники проверяли документы, ругались с крестьянами, лезущими вперед, успевая при этом кланяться шикарным каретам, в которые впряжены изящные кобылки. Прямо у ворот продавали с лотков пирожки и сладости всем желающим, а какой-то малый в шутовском колпаке то и дело дул в трубочку, которая издавала забавный протяжный звук, и таких трубочек на шее у него висело не меньше десятка. Впрочем, охотников купить дуделку что-то не наблюдалось.
На секунду Аткас словно окунулся в прошлое, прикидывая, как бы половчее стащить у этого — конфеты в ярких тряпичных обертках, у того — золотистые пирожки в масле, а уж у смешного мужичка трубку для дудения срезать со связки проще простого. Потом он очнулся и виновато огляделся. Ему казалось, что жадный взгляд, которым он обшаривал площадку перед воротами, был заметен всем вокруг. Поднялось к ногам тепло от боков Солемны, и он вспомнил, что отныне его дело — быть оруженосцем при Экроланде. Он поискал глазами и нашел своего хозяина.
Ворота открылись, стражники, охраняющие их, отдали честь, и отряд въехал в город. Копыта коней зацокали по мощеной камнем мостовой. Аткас изумленно приоткрыл рот: по всей улице столпились десятки людей, которые приветствовали рыцарей. Немалая доля восхищения перепадала и оруженосцам. Аткас скосил глаза влево, где ехал Грего, и подивился, с каким безучастным видом оруженосец Сегрика воспринимает все происходящее. Сам он тоже попытался ехать ровно и смотреть прямо перед собой, на спины впереди едущих священников, но долго так не выдержал и вновь принялся глазеть по сторонам.
А посмотреть было на что. В последние годы Вусэнт сильно разросся, после того, как Орден вычистил окружающие леса и долины от всякой нечисти: злобных гоблинов, слуг Секлара и последователей Неназываемого. Со временем многие ремесленники и торговцы перебрались в город, выросло множество великолепных домов, а власть Наместника распространилась далеко за пределы Вусэнта.
Аткас уже был наслышан от Экроланда о странных взаимоотношениях короля и Наместника. Пару сотен лет назад во время войны Вусэнт стал независимым, им правил не король, а его наместник, один из лучших генералов. Некоторое время город переходил от одной воюющей стороны к другой, но, в конце концов, когда объединенные силы королевства отбросили нарождающуюся империю далеко на восток, Вусэнт окончательно обособился от Твердикана, сохранив, однако, прочные торговые связи. Рудники в Вишневых горах позволяли вести торговлю аслатином; порт — экзотическими пряностями и тканями из далеких южных земель; варвары из сурового Края Вечной Зимы меняли необыкновенной красоты меха и поделочную кость. Все эти товары позволяли Вусэнту откупаться от притязаний Твердикана и чувствовать себя независимым городом-государством.
Удаленность от столицы вызвала к жизни многочисленные послабления, и прежде всего возможность строить в городе храмы не только Талусу, но и богине мудрости Майринде, и даже богу лесов Тариселю. Одно время в Вусэнте существовал даже, как поговаривали, храм Секлару, но подобные слухи ничем не были подтверждены. Будь Вусэнт подвластен королю, здесь присутствовал бы лишь один храм — Талусу.
Дорога петляла между домов, и внезапно отряд выехал на холм, с которого открывался вид на море.
Аткас впервые видел столько воды сразу. Он привык к маленьким лесным озерам, над которыми клубится туман, однажды ему довелось увидеть Лабеллу, правда, не в самом широком ее месте, но море оказалось куда как поразительнее любых прихотей воображения. Над заливом собрались серые тучи, а огромная плошка воды отражала их все скопом. Где-то далеко-далеко вода плавно сливалась с небом, отчего казалось, что до края мира рукой подать. По морю бежали легкие кудрявые волны, а на них качались пришвартованные в порту большие красавцы-корабли, у каждого — своя необыкновенная фигура на носу.
Закрыв на мгновение глаза, Аткас что есть сил втянул ноздрями воздух, стремясь вобрать в себя все впечатления разом: и море, и небо, и корабли, чтобы потом как следует ими насладиться.
Но вот дорога снова вильнула и ушла вглубь улицы, широкой и прямой. Вдоль нее выстроились, словно солдаты на параде, нарядные свежевыкрашенные яркими красками дома богачей, а в промежутках между ними и на перекрестках стояли красивые статуи из белого камня и фонтаны, которые заработают поздней весной.
— Отсюда рукой подать до главной площади. Вон, видишь, шпиль торчит? Это Храм. Холл пониже будет, а дворец с площади и вовсе не виден, — бросил на ходу Листик.
Экроланд рассказывал, что Холлом именовалось здание, в котором собирались рыцари определенного ордена. Там они получали от магистра приказы, там пировали и там провожали умерших в последний путь. В Вусэнте был всего один Холл, но зато Наместник не поскупился и отстроил его столь большим, что и столичные рыцари бы позавидовали. При Холле, как правило, строились храм, госпитали и школа.
С Холлом Наместник дал маху. Он пригласил из Бельска известного мага, но тот занедужил и не смог приехать, прислал вместо себя ученика. Ученик, недолго думая, сговорился с архитектором и заколдовал внешнюю облицовку на постоянное свечение, не желая долго мучиться и изобретать что-то новое. Наместник был в восторге, но многие считали, что вид у Холла получился довольно вульгарный.
— Вот наш Холл, — сказал Грего, указывая на высокое здание во главе площади.
Аткас замер, разинув рот. Нет, он, конечно, представлял себе нечто подобное, но никак не ожидал, что Холл окажется настолько красив. Он был очень изящен и пропорционален, двухэтажный, с огромными полукруглыми окнами, выходящими на площадь, и с массивными колоннами. Но самое главное: Холл мягко переливался в лучах солнца, весь словно окутанный мерцающей дымкой. Волшебное сияние особенно красиво смотрелось издали, будто на городской площади встал гигантский бриллиант. Посредине плоской крыши на длинном шесте реял флаг с изображением красного меча на белом фоне.
Рядом теснились и другие постройки, из окон одной из них выглядывали любопытные детские мордашки. Ребята громко свистели и приветственно махали руками, чуть не вываливаясь из окон. Аткас решил, что это школа при Холле. Увы, Храма Талуса не было видно, наверное, он находился с другой стороны площади, а жаль, верно, на него тоже стоило посмотреть.
Очарованный Холлом, Аткас не сразу обратил внимание на дворец Наместника, занимавший собой всю дальнюю сторону площади. Но дворец не потряс воображения, вероятно, потому, что его скрывала высоченная ограда, и заслоняли деревья в парке.
— Этот Холл... Ты видел что-либо подобное? — воскликнул Аткас, поворачиваясь к Грего, но тот скривился и постучал себя по голове.
— Заткнись, кретин... Лорд Улин сейчас будет выступать, а ты тут горланишь.
Рыцари окружили небольшую трибуну перед Холлом, на которой уже стоял чрезвычайно важный седой господин преклонных лет. Под старомодной рубашкой, однако, бугрились тугие мышцы, а на боку висел меч. Сразу бросались в глаза красивая белая перевязь через грудь и внушительные усы, гордо торчащие над верхней губой. Он поднял руку, призывая к тишине, и народ, скопившийся на площади, замер. Лорд Улин обвел глазами рыцарей и едва заметно улыбнулся.
Вперед выехал Сегрик и приветствовал магистра. Маленький оркестр рядом с трибуной заиграл бравурную мелодию, некоторые зрители не сдержались и захлопали в ладоши, так что тишина установилась не скоро. Сегрик терпеливо дождался, пока стихнет музыка, встал перед трибуной на одно колено и начал:
— Лорд Улин, мы преследовали слугу Секлара по имени Меруэль...
* * *
Кармина Улин взлетела по лестнице и, миновав дверь в покои матери, вбежала в свою комнату.
Зашедший внутрь нипочем бы не догадался, что здесь обитает девушка. На двух манекенах в углу были надеты кожаная кольчуга и стальные доспехи, а повсюду: на стенах, в напольных стойках и на полках находилось всевозможное оружие. Такое пристрастие молодой девушки к мечам, щитам, кинжалам и прочим мужским игрушкам объяснялось довольно просто, если учесть, что ее отец, дед и прадед состояли в Ордене. Мало того, они и жен находили себе подстать. Так, благонравная леди Улин в молодости занималась грабежом караванов и долгое время прослужила наемницей в королевском войске, пока не встретила лорда Улина, и они не осели в Вусэнте.
Конечно, родители не препятствовали желанию Кармины заниматься фехтованием и боевыми искусствами, однако леди Улин твердо настояла на том, чтобы девушка в совершенстве овладела музыкой, танцами, этикетом, вышиванием и другими умениями, которыми положено владеть юным девушкам из хороших семей.
Раскрасневшись, девушка приникла к окну. Вот старенький дворецкий помогает отцу забраться в карету, которая помчит его к площади... Вот вдоль улицы собираются праздные зеваки, им охота поглазеть на славных рыцарей...
С краешка на подоконнике примостилась горничная Кармины, Стаси, взбалмошная и ленивая девушка, но с добрым сердцем и золотыми руками. По крайней мере, в создании причесок ей не было равных.
— Скоро они будут здесь, — возбужденно заговорила Кармина. — И я увижу его — после стольких недель! Подумать только, раньше я его в упор не замечала!
— Но, госпожа, — простодушно спросила Стаси. — Как получилось, что он вам так приглянулся?
Вопрос был не случаен. В последние месяцы Кармина чахла по сыну соседского купца, в жилах которого текла, говорят, небольшая доля эльфийской крови, и потому он был прекрасен, как юный бог. Стаси полагала, что красивый юноша до сих пор занимает все помыслы хозяйки, и потому немало удивилась, услышав, что Кармине нравится кто-то другой.
— Как сейчас помню, — медленно отвечала девушка, ее глаза затуманились. — Был бал в честь дня рождения Денры. И знаешь, я танцевала со многими рыцарями, и ни один из них не был столь искусен в вальсе, как сэр Экроланд! Понимаешь, сразу подобное в глаза не бросается, но его обходительность и галантность разительно отличаются от манер остальных. Да что там говорить, что все прочие выглядели по сравнению с ним просто деревенскими увальнями! А потом, во время заключительного танца, наши глаза встретились... Словно игла вошла в мое сердце! Он показался мне самым прекрасным мужчиной на всем белом свете! Стаси, у него такие красивые синие глаза, и такие мягкие волосы, а уж фигура...
— Госпожа, но он вас старше почти на двадцать лет! — воскликнула Стаси.
— Ну и что! Зато все юнцы слишком глупы и самонадеянны.
Горничная улыбнулась про себя: до недавнего времени хозяйка придерживалась ровно противоположного мнения, нередко восклицая, что со стариками безумно скучно.
Кармина прильнула к стеклу, увидев в конце улицы всадника с флагом, и выдохнула: 'Едут!'.
Экроланд ехал прямо позади знаменосца, в начищенных латах плескались солнечные блики, а пшеничные волосы развевались на ветру. Но Кармина бросила лишь взгляд на предмет своего обожания. Ее внимание было приковано к девушке, которая сидела впереди Экроланда. Рыцарь бережно касался ее, держа в руках поводья, они о чем-то беседовали и улыбались друг другу.
Незнакомка подняла голову, и их взгляды встретились. Некоторое время они смотрели друг на друга, а Кармина становилась все бледнее и бледнее. Потом незнакомка презрительно выгнула бровь и демонстративно отвернулась к рыцарю.
Кармина открыла рот, от обуревавших ее чувств задыхаясь, словно рыба, выброшенная на берег.
— Кто... Кто она такая?!
Стаси наморщила лоб, разглядывая спутницу рыцаря:
— Вон та девушка с пепельными волосами? Может, пленница?
Горничная прикусила язычок, чувствуя, что сморозила глупость.
— Пленница? Что ты несешь! Да разве пленниц везут вот так, с комфортом? Их заковывают в кандалы, перекидывают через седло и затыкают кляпом рот! А то и вовсе сажают в клеть! Дура!
Стаси с опаской отодвинулась от Кармины, зная, что та может в порыве гнева и за косы оттаскать.
— Я хочу знать, кто эта девица! — потребовала Кармина. — И немедленно!
— Но, госпожа, — попыталась остановить ее Стаси, но куда там! Кармина стрелой вылетела из комнаты и, подобрав юбки, кинулась к входной двери.
