"Ишь, собака, как по писанному чешет, — не смог удержаться от восхищения Наместник. — Только вот чего ему понадобилось от меня в неурочный час? Того и гляди, вытащит откуда-нибудь нож и прикончит меня, а я даже на помощь позвать не смею: этим я покажу свою слабость".
— Мы по-прежнему не можем ничего вам предложить, — сказал Наместник, вертя в руках перо.
Табар некоторое время поразмышлял, стоит или не стоит говорить напрямик, но затем, посмотрев на осунувшееся лицо Наместника, сделал вывод, что стоит, и будничным, ровным тоном произнес:
— Ваша Светлость, мой повелитель уже передавал вам, чем это грозит.
"Грозит! Да как он смеет угрожать мне! — возмутился про себя Наместник. — Кто он такой, этот пропахший вонючим потом мужик? Почему я должен слушать его? Спокойно. Я должен держать себя в руках". Тусклым тоном Наместник повторил:
— Я не могу ничего поделать.
В глазах Табара промелькнули и погасли злобные искорки. Он вскочил на ноги и сдержанно заметил:
— Я пытался, Ваша Светлость, Скальдара свидетель, я пытался все эти дни наладить наши треснувшие отношения! Но, как видно, все мои усилия пошли прахом. Я вынужден объявить от имени своего народа войну Вусэнту.
Наместник стиснул зубы. Как он боялся этого мгновения, и вот оно настало! Бедные горожане, еще немного — и они познают весь ужас войны... Но меньше всего на свете Наместнику хотелось обнажить свои чувства перед этим шутом, поэтому, собрав волю в кулак, он надменно взглянул Табару в глаза и сказал:
— Война вам ничего не даст.
Нужды сдерживаться послу варваров не было. Грохнув кулаком об стол, так, что подпрыгнули кипы бумаг, он воскликнул:
— Вы слишком часто употребляете слово "ничего", Ваша Светлость! Уверяю вас, что после того, как начнется война, в вашем лексиконе появятся новые слова. Боль. Смерть. Страх. Болезни, в конце концов!
— Довольно, — прошипел Наместник. — Хватит с меня! Или ты сейчас же уберешься отсюда по-хорошему, или...
— Нет уж, я скажу вам все, что думаю! — запальчиво объявил Табар, его смуглое лицо побледнело. — Вы можете обмануть свой народ, но не меня. Если бы вы заручились королевской поддержкой, то уже давно бы не испытывали недостатка в продуктах, а в армии и вовсе не было бы нужды. Но вы — глупец, который думает, что сможет в одиночку противостоять всему миру. Я сказал — война объявлена. Посмотрим, как вы запоете, когда в ваш разлюбезный город придут озверевшие от голода ледяные гиганты!
— Вон! Вон отсюда! — заорал, устав сдерживать эмоции, Наместник. Перо с сухим треском распалось в его руках на две половинки. — Стража! Стража!
Прижав руку к шее, где болтались амулеты, бусы и цепочки с таинственными висюльками, Колин Табар неразборчиво прошептал несколько слов и с легким хлопком растворился в воздухе.
— Магия! — вскричал Наместник, взмахом руки отсылая прибежавших на зов стражников. — Вновь эта проклятая магия! Свардак тебя поглоти, Колин Табар... Советников ко мне, быстро.
Новость о войне распространилась по всему городу с ужасающей скоростью. Люди оставляли нехитрые праздничные забавы, женщины плакали, а те, кто пошустрее, кидали самое необходимое в телегу, собираясь покинуть город как можно быстрее.
Но, подъехав к воротам, они видели перед собой закрытые створки. Наместник объявил осадное положение.
Глава 14
Отряд скакал по дороге, растянувшись на добрых полмили. Ветер был суров к быстрым всадникам, немилосердно задувал в открытые забрала шлемов и проникал сквозь щели в латах к телам, едва защищенным от холода дубленой кожей и исподними льняными рубахами. Все словно стремились очутиться как можно дальше от Вусэнта, от горького и несправедливого решения магистра.
Рыцари возбужденно переговаривались, обсуждая суд богов и свою дальнейшую участь. Сэр Энсиваль уверял, что назавтра магистр раскается и примет их обратно в лоно Ордена, но многие недоверчиво покачивали головами. Упрямый нрав лорда Улина был известен слишком хорошо.
Слэм ехал подле паладинов. Его конь ничуть не устал от двойной ноши: рейнджер вез Экроланда впереди себя, словно похищенную девицу. Голова рыцаря бессильно склонилась к плечу, временами он едва слышно постанывал, словно в забытьи его мучили кошмары. Временами Слэм бросал взгляд на пустые ножны, висевшие на поясе Экроланда, и хмурил густые брови. Он сразу заподозрил, что с этим мечом дело нечисто, стоило рыцарю впервые споткнуться на Арене.
— Как он? — подъезжая, осведомился Синюрд.
— Все так же, — стискивая зубы, отвечал Слэм. — По-хорошему, ему надо сейчас находиться под присмотром священника. Я бы многое отдал, лишь бы нам на пути встретился самый завалящий храм!
— Дело не в ране, — донесся голос Тьего. Паладин железной рукой правил конем, не позволяя ему ни на шаг сбиться с пути. Рыцари исподтишка разглядывали его маску и обменивались удивленными взглядами. — Я бы первым засмеялся, упади в обморок наш славный Эри из-за этой ничтожной царапины. Я вижу, словно все его силы выпиты досуха... И это сделал меч.
— Ему имя Талиндар. Хороший же подарочек сделал царь! — горько воскликнул Слэм, едва успев поймать кренящегося Экроланда. Водворив рыцаря на место, он продолжал, — конечно, Толлирен не мог знать о сути проклятия, висевшего над мечом. Он говорил, что лучшие кузнецы перековали Талиндар...
— Монетка, — едва слышно прохрипел Экроланд.
Слэм замедлил ход и повернул голову друга к себе. Рыцарь очнулся, в этом сомнений не было. "Он пришел в себя!" — волной пошла весть по отряду.
Торопливо потянувшись к седельной сумке, Слэм выудил оттуда флягу с крепчайшим бренди и прежде всего заставил Экроланда отпить большой глоток. Рыцарь закашлялся, но его глаза заблестели, из них исчезла муть.
— Монетка, Слэм, — горько повторил Экроланд, повесив голову.
— Мастер Слэм, не так давно мы встретили странную женщину, — ввернул Аткас, стремясь быть полезным, — она выглядела сумасшедшей и все твердила про какую-то монетку...
— И она оказалась сто раз, нет, тысячу раз права! — воскликнул Экроланд. — Я должен был дать Толлирену выкуп за меч, и тогда сегодняшний день запомнился бы всем как день моего триумфа, а не самого жалкого поражения, кое только можно себе представить...
— Перестань казнить себя, Эри, — излишне сурово, как показалось Аткасу, сказал Тьего. — Лучше послушай, что случилось потом, когда ты... ммм... упал без чувств.
Рыцарь вспыхнул было от негодования, но стоило ему услышать про решение магистра и дальнейший ход событий, весь гнев точно рукой сняло. Растроганный, он обернулся на рыцарей, скакавших позади.
— Верные друзья и соратники, — пробормотал он, тронутый до глубины души. — Кто бы мог подумать, что они ради меня тотчас же оставят Орден...
Он коснулся головы и на минуту умолк, хмурясь.
— Я себя чувствуя так, словно меня как следует измотали на многочасовой тренировке.
Сэр Энсиваль, то и дело пришпоривая коня, нагнал их. Смахивая со лба пот, он широко улыбнулся Экроланду:
— Наконец-то ты с нами! Мы уж думали, заказывать гроб или погодить...
— Брось, от царапин не умирают, — резко ответил Экроланд, выпрямляясь. — Где Стролл? Я бы хотел пересесть...
Они остановились передохнуть прямо посреди дороги. Тьего, опираясь на коня, спросил у Экроланда:
— Что будет дальше? Вас выгнали из Ордена... Куда вы направитесь теперь?
Рыцарь оглянулся, и всюду увидел внимательные глаза, ожидающие его ответа.
— Теперь? Думаю, будем ждать новостей из города. Насколько я понимаю, в самое ближайшее время Наместник примет решение относительно варваров... А что до нас, рыцарей — а никакой магистр не может отнять у нас этот титул — то Медовые Лужайки просторны и с радостью примут у себя всех гостей.
— Отлично сказано, Эри! — потрясая в воздухе кулаком, воскликнул Слэм. — Готов спорить на тысячу золотых, что и недели не пройдет, как магистр приползет к вам на брюхе, точно побитая собака, и будет на коленях умолять позабыть о его опрометчивом решении!
Внезапно Экроланд нахмурился. Он внимательно огляделся, точно ища кого-то и не находя... Еще больше от этого посуровел и спросил:
— А как прошло испытание Дженны?
Паладины отвернулись, словно осмотреть уздечки и шпоры для них было в данный момент наиважнейшим, безотлагательным делом. Слэм приник к фляге, а Аткас поспешил спрятаться за Солемной.
— Так, — громко и мрачно сказал Экроланд. — Так. Значит, никто не озаботился судьбой несчастной девушки, я правильно вас понял?
— Было не до этого, — оправдываясь, ответил Слэм, — мы слишком неожиданно покинули город. Боюсь, никому и в голову не пришло подумать о твоей подопечной...
— Нам следует вернуться, — решил рыцарь без колебаний. — Я должен узнать, как прошло испытание... Боюсь, ей нужна моя помощь.
Сэр Энсиваль, до сей поры лишь слушавший разговор, но не принимавший в нем участия, рассудительно сказал:
— Мы уже подъехали к Медовым Лужайкам. Если сейчас повернем назад, то у города будем как раз к закату. Думаю, магистр к тому времени оповестит всех стражников... Нас не пустят внутрь. Мы просто потеряем время.
— Я понимаю, что тебе не терпится очутиться у камина и погреть старые кости, — ядовито ответил Экроланд и мгновенно раскаялся в необдуманных словах, увидев, как обиженно вытянулось лицо старого рыцаря. — Прости за резкость. Мы все устали.
— Из того, что ты нам рассказал, я сделал вывод, что эта девчонка не пропадет при любых обстоятельствах, — вмешался Тьего, успокаивающе похлопывая друга по плечу. — Не волнуйся, Эри, все будет в порядке. Сейчас надо, действительно, задуматься о том, что с вами будет дальше.
— Раскол в Ордене... Дело пахнет жареным, — подал голос Синюрд.
Подошло трое рыцарей — все подтянутые, несмотря на седину в волосах, в глазах горит юношеский задор. Один из них, Энрек Мелдуневский, прокашлялся и сказал:
— Ну, раскол так раскол! Наш Орден не первый и уж, конечно, не последний. Но с бухты-барахты такие решения не принимаются, это я вам точно говорю. Что до старых костей, Эри, то они дают знать о себе почти всем из нас. Мы и впрямь не прочь сесть напротив камина и пропустить по кружечке-другой знатного эля. Тогда и мысли в голову умные придут.
— Вы правы, — ответил Экроланд. — Я думал только о себе. Тронемся же в путь!
* * *
После полудня отряд пересек невидимую границу, отделявшую владения Экроланда от прочего мира. До Медовых Лужаек уже было рукой подать. В полях вдоль дороги, простирающихся далеко-далеко, копошились мелкие фигурки крестьян, готовивших землю к посадке урожая. На самом горизонте четкой коричневой линией темнела лесная полоса.
Чем ближе они подъезжали к поместью, тем беспокойнее было на душе у Экроланда. Он оглядывался по сторонам, будто потерял кого, хмурился и бормотал себе под нос проклятья.
— Выше нос, дружище! — подбодрил его Слэм. — Эка невидаль, проиграл сражение. Ну и что? Непобедимые герои бывают только в легендах, да и то самых неправдивых.
Рыцарь повесил голову и чуть слышно ответил:
— Эх, Слэм, а то ты не знаешь госпожи Сакары!
— Ты похож на едва оперившегося птенца, — сообщил рейнджер. — Он тоже боится отойти от маминой юбки. Опомнись, Эри, это она твоя служанка, а не ты — ее! Чуть что брякнет, пригрози уволить.
Губы Экроланда тронула улыбка. Уволить госпожу Сухарь! О таком и помыслить неловко.
Между тем уже показались кованые створки ворот, ведущих в аллею.
Экроланд пришпорил Стролла и въехал первым. Гравий, которыми были посыпаны дорожки, мягко обволакивал копыта, приглушал звонкое цоканье. Не оборачиваясь, рыцарь взмахнул рукой, приглашая всех следовать за ним.
Не знай он наверняка, что госпоже Сакаре магия неведома, ему пришло бы в голову, что она применила некое заклятие, чтобы до минуты угадать появление хозяина.
Как будто утром он никуда и не уезжал. Все так же во дворе толпится возбужденный народ, разве только тени стали покороче, да солнце припекает посильнее.
— Сэр Эри! — загалдели все, окружая коня, кто-то схватил Стролла под уздцы, еще один помог спешиться рыцарю, хотя в этом помощь ему совершенно не требовалась.
На некоторое время все увлеклись Экроландом и потому несказанно удивились, когда во двор въехали другие рыцари. Глазам стало больно от зайчиков, пляшущих на латах.
Первой опомнилась госпожа Сакара. Близоруко щурясь, она отыскала среди рыцарей знакомые лица.
— Приветствую вас, уважаемые господа, — несколько церемонно объявила она. — Для Медовых Лужаек большая честь принимать у себя столь почетных гостей. Как поживаете, сэр Мелдуневский? Как ваше здоровье, сэр Энсиваль?
Почти к каждому она подошла, назвала его по имени и тепло поздоровалась. Закончив, она вернулась к Экроланду.
— Сегодня у нас праздник, сэр Эри? Велеть Престону подготовить большую столовую?
Экроланд не сумел достойно выдержать взгляд пытливых серых глаз и опустил голову. Он уже отыскал слова, которыми объяснит свое поражение, сумеет оправдаться перед властной старухой, но тут сухая, сморщенная от старости ладонь легла ему на руку. В изумлении он поднял голову и натолкнулся на мудрую улыбку. Несколько мгновений он боялся шелохнуться, словно загипнотизированный.
— Думаю, столовую все же приготовить стоит, — помедлив, решила госпожа Сакара, убирая руку. — Я полагаю, гости и заночуют здесь? Отлично, тогда самое время распорядиться насчет гостевых комнат...
Приподняв юбки, она тяжело прошла по лестнице и скрылась в доме. Престон поспешил пригласить всех внутрь.
Стайка оруженосцев во главе с Аткасом занялись конями, благо конюшня при доме была более чем просторна и вместительна. Места хватило всем.
* * *
Просторная гостиная уменьшилась до размеров крохотной комнатки, когда всю ее заполнили рыцари-изгнанники. Госпожа Сакара вежливо попросила их оставить доспехи за порогом комнаты, но даже без привычного латного облачения крепкие, сильные, высокие красавцы-мужчины занимали слишком много места. Служанки испуганными тенями носились вокруг, поднося напитки и закуски. Разумеется, в присутствии хозяина и на трезвую голову никто не решался ущипнуть аппетитное бедро, но под красноречивыми взглядами девицы алели, что твой мак.
— А не организовать ли нам свой орден? — философствовал сэр Энсиваль, размахивая бокалом с вином. — Истории известны примеры, когда рыцари из таких вот расколовшихся орденов достигали неизмеримо больших успехов.
— Ты все гонишься за славой, — улыбнулся сэр Энрек. — Но для Вусэнта два ордена — это слишком много. Все-таки мы живем не в столице.
— Пожалуй, — подхватил Синюрд, — и для столицы нынешнее количество орденов обременительно.
— Изгнанные, — задумчиво сказал себе под нос Экроланд, словно пробуя слово на язык. — Кто пойдет за нами, даже если мы и объявим о создании нового ордена? Простите, друзья, но это очень плохая мысль: начинать новый орден после разгрома на суде богов.
— Уже через год все забудут об этом досадном происшествии, — решил сэр Энсиваль. Экроланд ответил ему возмущенным взглядом: досадное происшествие, надо же!
