Мы потрясем нашей правдой мир

Ловеласа? Это теперь он — опять же, чтобы потешить свое самолюбие — характеризует себя этим словом... А тогда... в прошлой жизни никаких модных, литературных слов не было... ему просто нравилось быть в центре внимания... В нужном ракурсе! Сейчас, после года проведенного в Волгограде, приоритеты и ракурсы поменялись. Велика честь быть в центре внимания деревенских баб! Нужно брать не количеством, а качеством.

Вереск, вот он молодец! Уже давно понял это! И для этого ему не понадобился год в Волгоградском лицее. Понял и завязал серьезные... ПОСТОЯННЫЕ ОТНОШЕНИЯ с самой красивой девчонкой Кругловки — ангелочком Маринкой! И теперь фигуры высшего пилотажа показывает именно Вереск, а не Димка Широков.

Самое забавное, что он, Димка, не осознавал этого до вчерашнего дня, до возвращения домой, до встречи с друзьями, до знакомства с... Аленкой.

А вот увидел ее, зацепился взглядом за ее соблазнительные формы, обтянутые черным тесным топиком и коротенькими джинсовыми шортиками и вдруг понял... что клеить надо приезжих. А потом она наклонилась к струе воды, бившей из колонки... Вереск чиркнул зажигалкой, чтобы прикурить. В синеватой черноте ночи вспыхнул крошечный яркий огонек и его, Димкиному, слегка затуманенному алкоголем взгляду открылась вызывающе сексуальная ложбинка девичьей груди. Нет, клеить надо не просто приезжих, а именно ее... Аленку.

* * *

Свернув к клубу, Димка поддался какому-то сиюминутному порыву и сорвался с клумбы бледно-розовый цветок космеи. Цветок был совсем простенький, и быть может, не слишком подходил яркой, сексапильной Аленке. Но ей и имя ее не очень подходило. Оно казалось слишком простоватым для нее, как и этот цветок. Но за неимением лучшего сойдет и космея.

* * *

Лешка с братом Валькой и одноклассником Васькой вошли в фойе клуба, где крутили танцы и огляделся по сторонам. Дискотека сегодня была на редкость оживленной и многолюдной. Что, впрочем, наверное, и не удивительно, так как. наступила последняя неделя июня и молодежь в Кругловку все прибывала и прибывала)))

На танц-поле в центре круга показывала чудеса хореографии Оксанка Верескова, вокруг нее танцевали подружки: Лешкины двоюродные сестры Маринка и Аленка, Настя и ее неизменная малолетняя свита в лице крошки Лизы, которая вдруг ни с того, ни с сего прониклась неожиданной симпатией к его приехавшей из Питера сестре Аленке, и столь же юной Ирки.

"Ну что за дыра! — пронеслось в голове у Лешки. — Даже замутить и то не с кем!"

Кругловских девчонок Лешка с чистой совестью мог разделить на четыре категории: "родственницы", "уже с кем-то гуляют", "малолетки" и "лучше не связываться"... Собравшиеся на танц-поле олицетворяли собой все четыре.

Маринка и Аленка — его сестры, Настя гуляет с Зубовым, Лиза с Иркой — малолетки из 7го класса. Ну а с Оксанкой лучше и не связываться. Даже если не брать в рассчет ее всем известную влюбленность в Димку Широкова, к ней не подступишься.

И вот он результат: Ему, Лешке, уже 14 лет, а у него мало того, что нет девушки, так он еще и девственник до сих пор! И это, когда на дворе конец XX века, а не какие-то там средние века! И на каждом углу поют про распущенность нравов современной молодежи... Лешка бы и рад был распуститься, но реальная жизнь диктовала свои правила. Оставалось надеяться на лето, а точнее на то, что в рядах приезжих найдется кто-то достойный внимания.

ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ГЛАВА

НОВЫЕ ЗНАКОМЫЕ

Пока Лешка с кривой ухмылкой на губах осматривал танц-пол, Валька шагнул в круг танцующих девчонок, а Васька свернул в закуток у окна справа от двери, где громоздились ряды старых кресел, вынесенных из кинозала, и длинный стол, на котором на благо танцующих поставили оцинкованное ведро с водой.

— О, Сотникова! Одноклассница! — донесся до Лешкиного слуха голос Васьки. — А ну-ка подвинься! Дай мне подружку твою поближе разглядеть. Кто такая? Почему не знаю? — грубовато усмехнулся он.

— Макаров, не фамильничай, не в ЗАГСе! — громко парировала девчонка.

— Подвинься, Наташа, пожалуйста, — едко и демонстративно вежливо снова обратился к однокласснице Васька.

Лешка вслед за другом двинулся к закутку и, скрестив руки на груди, облокотился об угол. Окинул взглядом сидевших в креслах девчонок. Вот еще одна девушка из разряда "лучше не связываться". Сотникова.

Уже и "приезжей" ее не назовешь, а "местной" все равно не стала. Было в ней что-то... Лешка даже слова-то такого не знал, чтобы точно описать свое отношение к ней.

Вот вошла она к ним в класс несколько лет назад, и стояла такая маленькая и высокомерная у учительского стола. Смотрела на них на всех как будто одолжение делала.

А потом про какой-то расчудесный город Шевченко стала рассказывать. Так рассказывала как будто только там и можно жить по-настоящему, а все, кто там не был, вроде как "недочеловеки". И вот слушаешь ее — и злость берет. Так что же ты приперлась сюда, раз твой город Шевченко такой расчудесный!

А потом подружка у нее приезжая из Москвы появилась...И снова Сотникова начала им радостно про нее рассказывать. Будто и играть с ней интереснее всего на свете, и фильмы она такие смотрела, что кругловским детям и не снилось, и куклу эта подружка ей самую лучшую на земле из Москвы в подарок на день рождения привезла. И одноклассники снова злорадствовали, что уехала ее подружка, как только лето закончилось...

А, кстати, может это и есть та самая подружка? Лешка пристально посмотрел на сидевшую рядом с Сотниковой девчонку. А ничего так девочка. Симпатичная. По крайней мере, в полумраке закутка. Как же звали ту самую подружку?

Лешка оторвался от стены и, как можно более непринужденно обойдя стол с другой стороны, плюхнулся в кресло рядом с незнакомкой.

— Привет!

Девчонка метнула взгляд в сторону двери и только после этого повернулась к нему.

— Привет! — с равнодушной улыбкой ответила она.

— Как тебя зовут? — продолжил Лешка.

— А тебе какая разница? — задиристо выпалила она и снова взглянула в сторону входа.

Неожиданный вопрос... Лешка слегка опешил.

— Ну а все же?

— Угадай.

— Глафира? Авдотья? Фекла?... — начал перечислять Лешка.

— Если хочешь казаться оригинальным, то можешь звать меня Электрификацией, — перебила его незнакомка.

Сотникова прыснула от смеха и вклинилась в разговор.

— Или Кьярой, например...

— Ну ладно, Электро-Кьяра, — Лешка засмеялся сам над своей шуткой. — А как тебя мама зовет?

— Ну это смотря какое у нее настроение... Иногда даже Ланочкой величает!

— Фуф, сколько у тебя имен. А меня вот только одним именем зовут — Лешей!

— Но называй его так, только если захочешь казаться оригинальной! — вмешалась в разговор Наташка. — Потому что для всех он Кудряшка.

— Ну, тогда я буду называть тебя Сью. Кудряшка Сью. — Девушка хитро покосилась на Лешкину шевелюру.

Васька с Наташкой в один голос засмеялись. Лешка метнул гневный взгляд на Наташку, непроизвольно потянувшись рукой к волосам. Теперь они были коротко острижены, но проклятые кудряшки все равно не сдавали своих позиций.

— Ну а все таки? Как тебя зовут на самом деле?

Девушка почему-то молчала и как-то неестественно улыбалась, не глядя на Лешку.

— А я тебя помню, — вдруг вмешался Васька. — Тебя, кажется, Светой зовут. Ты к Титовым приехала.

— Светлана, значит. Красивое имя, — протянул Лешка. — И стоило ли его так настойчиво скрывать? И сколько же тебе лет, Света?

— Это допрос? Я должна представиться по всей форме? Фамилия, имя, отчество, возраст, рост, вес, группа крови? — Почти протараторила она, почему-то обиженно поджав губы. Но тут же будто спохватилась и улыбнулась. Снова как-то неестественно. Кинула стремительный взгляд в сторону входа. — Она кого-то ждет? — И опять посмотрела на Лешку.

— Да нет, я спросил только про возраст. Так сколько?

— А тебе никогда не говорили, что задавать девушкам такие вопросы как минимум неприлично?

— Говорили, но я все равно их задаю. Скажи сколько?

— А какая собственно разница?

— Ты странная...

— Четырнадцать, — как будто устав от нелепого разговора бросила она и снова перевела взгляд на длинный прямоугольник света на полу перед входом в дискотечный зал.

Лешка взглянул на Светку. Пристально. Недоверчиво. Не может быть, чтобы ей было столько же, сколько и ему. Она и говорила, и выглядела совсем как ребенок. Но он не стал озвучивать свои мысли вслух.

Тем временем, между Сотниковой и Васькой начала разворачиваться полушутливая перепалка! Точнее Васька говорил все в шутку, а Сотникова по своему обыкновению воспринимала его всерьез. Он вообще любил ее подначивать, а она сразу так забавно начинала огрызаться. Лешка ухмыльнулся в предвкушении.

— Сотникова, а ну-ка уступи мне место!

— Макаров, это с чего бы? — ощетинилась Наташка.

— А подружка твоя Светка тихо говорит, мне не слышно.

— Макаров, уши чистить надо. Может, слышать лучше станешь!

— Сотникова, а ты себе рот с мылом почисть. Может, повежливее станешь.

— Макаров...

— Вас послушать, так будто бы и имен у людей нет! — вдруг резко перебила подругу Электро-Кьяра.

Васька усмехнулся и ехидно заметил:

— А сама Лешке, не успела познакомиться, а уже кликуху новую дала! Ведь прилипнет к нему теперь! Ай-яй-яй! Как не стыдно!

Девушка досадливо поморщилась, но тут же, будто бы взяв эмоции под контроль, забавно склонила голову на бок и приторно улыбнулась:

— Ну что ж... и я тоже не без греха. Наташ, пошли танцевать? — поднялась с кресла. — Вася, уступаю тебе место. Присаживайся! — демонстративной развернулась и, пританцовывая, двинулась на танц-пол.

Сотникова последовала за ней. И парни неожиданно для самих себя остались вдвоем.

Лешка заворожено следил за новой знакомой. Ее худенькая фигурка, облаченная в коротенькое серовато-бордовое платье, соблазнительно извивалась в танце. Каждая вспышка светомузыки пронзала своими подрагивающими лучами тонкий невесомый шифон, изящно обвивающий хрупкие изгибы ее тела, и подобно рентгену обнажала ее перед ним. Стройные ножки, обтянутые в черные, непрозрачные гетры, энергично двигались в ритме музыки. Каждым взмахом руки, малейшим движением плеча она готова была воспарить птицей ввысь, и, казалось, лишь только ее объемные, грубоватые туфли на высокой платформе и толстых каблуках удерживают ее на земле.

— А девочка ничего так, — послышался у Лешки над ухом резковатый голос Васьки. — Да ты и сам, вижу, заметил.

— Заметил, — хохотнул Лешка. — А еще я заметил, как ты к Сотниковой клеился.

— Старая песня.

— Но все еще актуальная, похоже. И что ты в ней нашел?

— Очень советую и тебе проникнуться к ней симпатией, если ты рассчитываешь закадрить москвичку.

— Посмотрим.

Заиграла медленная мелодия. Светка с Наташкой как по команде двинулись к выходу из клуба. Васька слегка толкнул Лешку локтем в бок.

— Ну, действуй, Маня!

Лешка дернулся. Чуть привстал, но тут же, шумно выдохнув, плюхнулся обратно в кресло.

— Эй! Она же тебе понравилась! Не тушуйся!

— Понравилась. Но они уже вышли из клуба.

— И?

— Ну что я за ней на порожки что ли побегу?

— Н-дааа! Леха, ты и, правда, балбес. Детский сад — штаны на лямках!

— Ага, зато твои так называемые "ухаживания" за Сотниковой высшее проявление взрослости. Ты бы ее еще за косичку дернул и портфелем по голове охреначил.

— Ха-ха-ха! Как смешно! — не оборачиваясь на друга, съязвил Васька и деловито закинул ногу на ногу.

* * *

Светка следом за Наташкой вышла из клуба и остановилась в дверном проеме, глубоко вдохнув свежий ночной воздух.

— Свет! — окликнули ее со стороны.

Не двигаясь с места, Светка оглянулась на голос. Слева от входа стояли Танька с Вовкой. Вовка с напряженной улыбкой на губах смотрел на замершую в дверях Светку.

— Свет, пойди сюда! — снова позвала ее Танька.

Светка оглянулась по сторонам и, чуть помедлив, двинулась к подруге. Наташка, уже успевшая спуститься на несколько ступенек вниз, нерешительно оглянулась назад и тоже направилась в их сторону.

— Свет, вы не знакомы? Это братик мой — Вова. Мечтает, — закатила глаза, — с тобой познакомиться. Вов, это Света, — бойко отрапортовала она.

Светка неловко протянула Вовке руку.

— Рада познакомиться.

— И я... — Вовка пожал протянутую руку. — Потанцуем? Там, кажется, медляк?

— Медляк... — замялась Светка. Бетонный пол медленно стал утекать из-под ног, превращаясь в зыбучие пески, и грозился неминуемо засосать ее в свои недра. Все вокруг будто окуталось желтоватой дымкой и завращалось в сумасшедшем ритме. Этого просто не могло быть! Так просто и обыденно: "Потанцуем?" И вот весь мир сосредоточился в этом будто случайно брошенном слове. Вовка мог сказать его какой-нибудь великолепной красавице, а не ей, такой обыкновенной Светке.

Девушка подавила в себе невольный порыв оглянуться вокруг. Ей ли это? Но вдруг мир незаметно для Светки замедлил свое вращение. И теперь она с невероятной ясностью видела... слышала... осязала происходящее каждой клеточкой своего тела. Ей стал подвластен каждый обрывок мысли, каждая едва ощутимая эмоция, затаившаяся у кромки сознания. И непременно — иначе и быть не могло — вспомнились героини любовных романов, которыми они с подружками зачитывались этой зимой в Москве. В романах непременно красивые, добрые, скромные и высокоморальные девушки в такие моменты обязательно думают: "Или это сон?" И на долю секунды, представив себя такой вот героиней, Светка вполне осознанно и даже картинно подумала: "Незаметно ущипнуть себя?" И тут же, ощутив всю неискренность и пафосность этой совершенно чужой мысли, чуть склонила голову набок и бодро добавила:

— ОК, потанцуем! — На самом деле бодро!

— Спасибо, Тань, — бросил через плечо Вовка, взял Светку за руку и повел обратно в клуб. — Ты из Москвы, говорят, приехала? — спросил он стараясь, чтобы голос звучал непринужденно, как бы между прочим.

— Да... говорят, — усмехнулась Светка, и сама удивилась, как легко ей это далось. И улыбка была совсем не такой восторженной, как она опасалась. И голос спокойный, с легким налетом проникновенной хрипотцы.

— А ты дедушку Ленина видела? — продолжил Вовка, тут же мысленно обругав себя за банальность. Но сказанного не вернешь и он в упор посмотрел на Светку, ожидая ее реакции.

Клуб в противовес отрезвляющей ночной свежести снова дыхнул Светке в лицо своим душным запахом дешевых духов и сигарет. Нужно было что-то ответить Вовке... Что?

— Открою тебе страшную тайну, — заговорчески подмигнула она парню, поманив его пальчиком к себе, и, когда тот чуть наклонился к ней, шепнула ему на ухо: — Он давно умер! Задолго до моего рождения. Только тсссс! — приложила палец к губам. — Никому! Это величайшая тайна человечества!

— Я буду нем, как рыба, — внутренне расслабившись, шепнул ей на ухо Вовка и обнял за талию.

* * *

Наташка вернулась в клуб и нерешительно остановилась в дверях, глядя на танцующие парочки. Удушающий, тошнотворный ком обидного одиночества занял свое давно уже привычное место в горле. В висках гулко отдавались басы, доносившиеся из колонок стереосистемы. Под ногами ощутимо вибрировал дощатый пол. А песня все не кончалась... И до ее окончания было еще так долго...