Воин Нового Рассвета (I - I X)

— Не волнуйся ты так, прекрасно знаем, — исподлобья глянул на него третий парень, который сейчас расхаживал из стороны в сторону, в то время как двое других по-прежнему крепко заламывали руки "Сборщику податей". — Вот и встретились. Нет, сразу мы тебя не казним — мы так не поступаем, иначе ты уже был бы мертв. Ты — Найвенд, состоишь в Энганте. Красиво называешься там "сборщиком податей", а на деле — обыкновенный бандит, как у вас и заведено. Золотишко выбиваешь из разных ростовщиков и лавочников, вроде как за защиту. Ну, за защиту от вас же, наверное. Не то, что бы это нас особенно беспокоило, но ты собираешься устроить кое-что, чего мы никак допустить не можем — во имя памяти ушедших и во имя самой жизни. Всей жизни, которая существует. Для того, чтобы нашим детям не пришлось снова увидеть кипящее небо...

— Да что это за... Ты знаешь, кто за мной стоит и кто на меня лично работает? — взбеленился Найвенд. — Наши "Созерцающие" тебе...

— Ваши "Созерцающие" без особых затруднений отправятся удобрять благодатную почву под городскими стенами, если их тоже угораздит влезть, куда не просят. Станут замечательной пищей для трупных личинок. Очень качественный получается компост, даже самые прихотливые травы отлично растут. Жаль, сам не убедишься.

— Да ты...

— Даже тебе нельзя совать нос всюду, куда пожелаешь его засунуть, — не слушая его, продолжил неприметный парень. — Дай-ка посмотрю на тебя напоследок, на мерзавца... Итак, за преступные намерения против всего живого ты приговариваешься к смерти. Твоя блистательная карьера окончена, сожалею. Осторожней, ребята.

В следующее мгновение в руках у парня оказалось диковинное оружие — очень толстая укороченная рукоять, с обеих сторон которой торчали узкие зазубренные клинки. Потрясенный Найвенд уставился на невзрачного человека и сморгнул.

— Что ты несешь, падаль... э... э... а-а... — гневный возглас человека перешел в предсмертный хрип. Необычный нож, с силой брошенный в его грудь, крутанулся в воздухе и пробил ребра, надежно засев между ними. И сразу же, обретя точку опоры, развернулась в сторону тела половина толстой рукояти, оказавшейся разделенной надвое. Второй клинок мощно рубанул рядом с первым, рассекая кость и пронзая сердце. Найвенд дернулся и замолк.

— Все, — задумчиво протянул парень. — Нож оставляем ему, закон последнего дара. Нам пора.

— Группа Лороса уже вышла... — тихо напомнил один из его товарищей.

— Знаю. Придет и их черед. Мерзкая Цитадель Тьмы будет уничтожена, невзирая ни на что. Пойдемте.

Подождав четверть часа, неподалеку от стены отделились две темные фигуры и, ловко лавируя в тенях, никем не замеченные, скрылись в пухлой черноте между низкими зданиями.

— Так, ну что, понятно. Убирают потихоньку... — приглушенным баритоном сказала одна из этих ночных персон.

— Да. Конечно, легко было предположить, что так и поступят, но удостовериться — никогда не излишне. Хорошо, что они все еще так предсказуемы, — последовал ответ.

— Договариваться не умеют и, надо полагать, не будут, уж точно — не в ближайшее время. Оно и к лучшему. Кстати, ты обратил внимание? "Мерзкая цитадель тьмы"! Интересно, кто их учит такой дурости? Нашли тоже "цитадель тьмы", кто вообще это придумал? Нет там никакой тьмы. Разве что в коридорах уже темно, наверное, — хохотнул баритон. — Совсем уж мракобесие началось...

— И не говори. Ну ладно, завтра встретимся. У тебя?

— Да, конечно. Давай, до встречи.

Промозглым сонным утром место убийства привычно оцепил наткнувшийся на мертвеца патруль. Рядовые стражники равнодушно топтались на месте и изредка позевывали — дежурство выдалось раннее. Без особенного интереса разглядывали потеки запекшейся крови на утоптанной земле и редких камнях тротуара. Но вот бородатый десятник озадаченно прохаживался рядом с трупом прилично одетого, хоть и забрызганного грязью человека, на груди которого красовались две чистых, совершенно параллельных друг другу раны. И раздумывал над тем, могли ли настолько свихнуться местные голодранцы.

Он долго приглядывался к торчащим из ран спаренным рукоятям, затем все-таки протянул к ним руку и резким движением выдернул клинки. Легко ударил ногтем по плотному, похожему на камень материалу и изумленно присвистнул, потому что услышал характерный громкий и сухой щелчок.

— Да это ж глостилит! Слышишь, Исвад, подойди-ка ко мне, поговорить нужно, — обратился он к пожилому стражнику, прихватив ножи и отходя в глубину переулка. — Остальные пока несут караул у трупа.

— Прибыл по вашему приказу, командир, — устало выдохнул Исвад, оказавшись рядом с десятником.

— Да брось ты, сколько лет с тобой знакомы, и не слышит никто, — поморщился тот. — Ты лучше посмотри, какая штуковина занятная. Я не часовщик, но с первого взгляда понятно, что механизм тут очень сложный. Похоже, разводится, а при ударе поворачивает второе лезвие. И, ты погляди только — рукояти, литые из глостилита! Такого вида, как будто сразу были так сделаны, не переплавка! Значит, сами ножи, скорее всего, тоже ископаемые, из старого железа. А как сохранились! Ты представляешь, сколько это может стоить?

— Я тоже на нем нашел кое-что, парням пока не стал показывать. Вот, — мрачно добавил Исвад, протягивая командиру ладонь, на которой лежал крохотный кошель. По его гладкой шелковой поверхности чья-то искусная рука вышила серебряными нитями рисунок: широко раскрытый глаз с тремя изломанными ресницами сверху, из зрачка выползает пятнистая тонкая змея. Красиво и жутковато.

— Кошелек... "Сборщик податей", значит. Как его к нам-то занесло, в нашей дыре и из приличных торговцев-то никто не живет, шелупонь одна... — покачал головой десятник.

— Да демоны его знают... Нашел тоже место, чтобы сдохнуть, раздери его ящеры, — сплюнул пожилой.

— Слушай, а может, его сама Энганта... это самое? Ну, не угодил чем-то или что-то нарушил. Или просто не нужен стал, мало ли, всякое бывает.

— Нет, точно не то. Они пользуются гораздо более простыми и дешевыми... гм, средствами. Веревкой и ножом. Они бы не то, что глостилит выковыряли... Еще бы и раздели до исподнего. Бережливые, так их да эдак.

— Мда... Может, эти тут были... ну, как их... которые вроде как за чистоту крови? Тоже плюют в последнее время на все, недавно вот вельможу одного пристукнули. У него какая-то прабабка, оказалось, черных мужиков любила очень. Земли у их семьи были чуть ли не в джунглях, а может, и на глубоком севере. Аккурат рядом с деревней, где мирное племя жило, торговали. Вот она и хаживала.

— Не-е, ты что, — протянул Исвад. — Совсем не то. Те, в основном-то, риглакоров под корень вырезать хотят. Ну и, само собой, выродков их, хоть этих и так полтора в полсотни лет рождается. А у покойника ни капли риглакорской крови нет, это ж видно сразу. И крови черных тоже не намешано. Тоже видно. Вот глаза темные — значит, даже не из Флороса он. Если так посмотреть — его чистотой крови вообще гордиться можно.

— А ну и что, — обрадовался десятник, явно что-то вспомнив. — Слыхал я, по вине... э-э, Энганты недавно рейд в риглакорские леса отложили. Невыгодно Им такое чем-то сейчас стало. Наверно, и мертвяк наш при жизни руку приложил. Вот нашли его и поквитались.

— Все равно никак не подходит, — разрушил его надежды пожилой патрульный. — Пролома у него во лбу нет, это главное. Еще эти, которые за чистоту крови, любят кишки по земле размотать и кровью какую-нибудь гадость на стене написать. Ну и пролом, конечно. Дескать, каждый, кто против них — все равно, что поганый риглакор трехглазый...

— Эх, ну что ж ты, так хорошо придумалось...

— Что ж я сделаю, если не годится? Гляжу вот я на эту штуку и думаю: больше похоже на то, что у нас в городе опять какие-то культисты шастают. Сволочи.

— Так что же нам, получается, делать? — чуть растерянно спросил десятник. — Что доложим коменданту? А что... Им? Ну... Энганте?

— А что мы можем им... всем доложить? Что в городе завелись сказочно богатые культисты, которые разбрасываются глостилитовыми механическими ножами? И что они потихоньку вырезают столичную верхушку Энганты? Догадываешься, чем это пахнет? — Исвад захохотал, запрокинув голову, но, увидев недоумение на лице командира, сразу же оборвал смех. А затем продолжил, уже серьезно:

— Я считаю, не стоит нам со всем этим связываться. Ни с императором, ни с сектантами, которые набрались дури полезть на Них, ни с Энгантой. Особенно — с Энгантой. У меня семья, ты женишься скоро... Да и парней наших не будем под беду подставлять. Погуляем еще все у тебя на свадьбе! — он подмигнул и незаметно для остальных похлопал десятника по плечу.

— А с этим что делать? — тот слегка потыкал носком сапога распростертое на земле тело.

— С ним что? Да ничего, не было нас тут, в таверне мы все пьянствовали по случаю, хм... Да просто так, по случаю новой недели! Пусть лучше за пьянство на посту получим плетей от командования, чем будем кормить падальщиков за городской стеной. Не слышали ничего об этом убийстве, о трупе посреди улицы никто нам не донес. Ничего не знаем. Мало ли проходимцев по городу шляется и прохожих режет? И без внимания к чинам и званиям? — негромко, но уверенно проговорил пожилой стражник. — Заодно и от этого доклада мутного избавимся. Ну что, разрешите действовать?

Дождавшись кивка командира, Исвад аккуратно вытер о рукав сдвоенные ножи, завернул их в грязную тряпицу и сунул в голенище своего сапога. Подошел к убитому и нагнулся, пристально рассматривая его. Остальные рядовые на всякий случай отвернулись, кто-то начал негромко посвистывать. Стражник умело обыскал тело, достал увесистый кошель и передал его десятнику. Затем Исвад вынул из другого голенища большой охотничий нож и сильным ударом перерубил горло трупа. Выжал из тканей в месте разреза немного крови, потом несколько раз ткнул лезвием в грудь покойника, сильно распорол одну из небольших ран от спаренных клинков, а во вторую глубоко всадил свой нож. Резко дернул вбок рукоять — влажно хрустнули ребра, а лезвие обломилось. После чего десятник коротко махнул рукой в сторону ближайшей сточной канавы, куда мертвеца сразу же и оттащили.

— Кровь с мостовой уберите как-нибудь, ну, песком присыпьте, что ли... — обратился десятник к патрульным. — А потом все по тавернам и трактирам, но много не пейте. Во избежание, так сказать, чтобы язык не разгулялся чересчур. Совсем тупых на службу не берут, так что вы должны понимать, что к чему. Убитый был 'Сборщиком податей' Энганты. Так что всем лучше забыть, что мы сегодня тут были. Иначе с вами непременно пожелают поболтать и узнать все поподробнее. А после разговора... ну, ясно. Для сохранности авторитета и секретности. Всем понятно?

— Так точно, командир! — почти стройно ответили стражники и кто поодиночке, а кто и с приятелями, осторожно разошлись в разные стороны.

Десятник удовлетворенно качнул головой и почесал подбородок.

— А зачем ты сломал нож? — спросил он у старого друга, шагая вместе с ним к приглянувшемуся кабаку.

— Ну как же, нам надо, чтобы тот, кто все-таки найдет тело, подумал, что человек был убит именно этим ножом. Однако ж, при всем том, грабители свои ножи в трупах не оставляют, потому что эти ножи им еще понадобятся. Ну, не трупам, а бандитам понадобятся, само собой, — улыбнулся Исвад. — А так — нож сломался, не будут же они клинок из раны выковыривать. Мне ножа не жалко, он был старый и дрянной, недаром же так легко переломился. Да и вообще, ради такого дела...

Между тем, в другой, богатой и куда более чистой части города, встретились те двое, кто мог бы очень поспособствовать расследованию, но совсем не горел желанием помогать патрульным на этот раз. Два уже немолодых человека удобно расположились на плетеных креслах посреди заросшего сада во дворе солидного особняка. Обсудив наиболее важные задачи, ночные свидетели позволили себе пропустить бокал-другой редкой настойки. По ее тонкому и непривычному аромату можно было подумать, что бутыль вынута прямиком из личного погреба императора, но хозяина такие вопросы совершенно не интересовали.

— Нет, ну ты слышал этих фанатиков! — продолжал посмеиваться он. — Я вчера устал удивляться, как они фразы заворачивают и какими словами пользуются! "Цитадель тьмы", "преступные намерения против всего живого"! Ну и ну!

— Да ладно, бывает. Сами ведь такими были, не помнишь, что ли... Хорошо, что поумнели, остальные ведь такими и остались. Великое знание, а они все за вымогателями бегают. Впрочем, сейчас нам это только на руку, — щурился второй, побалтывая в руке крохотный бокал, наполненный густого янтарного цвета напитком.

— Это да, спорить глупо, — поднял свой бокал хозяин дома. — Стало быть, пока все идет так, как задумано? Ну что ж... Как там говорят во Флоросе? "На бога надейся, да сам не плошай"? Так вот, за то, чтобы никто из наших не оплошал. Выпьем.

IX. Земли молчаливого народа

Солнце уже мелькало в просветах между ветвями деревьев где-то над головой, а они все шли и шли, не останавливаясь ни на минуту. Бессонная ночь и битва с лесными тварями наложили вполне очевидный отпечаток на участников похода. Риалонд заметно устал и запыхался, но, судя по всему, привала в ближайшем будущем не предвиделось, и приходилось двигаться, подстраиваясь под темп шагов Аскироца, маячившего далеко впереди, как серая тень. Молодой воин с неприязнью подумал, что обязан этому скользкому человеку жизнью. Такой была первая ночь, а ведь их путь только начинался.

— Да уж... Ну и ночка выдалась. Страшно представить, что нас ждет дальше, если подобное началось сразу, как только мы вышли из города, — нарушил молчание Риалонд.

— Я как только вспомню морды этих четырехруких тварей и их поганые вопли, так и хочется снова им всю эту морду стрелами утыкать... — зябко поежилась Зарита. — А потом вернуться к Толстяку и сделать с ним то же самое, — продолжила она.

— Наплевать на него... Пока что наплевать. Меня вот что беспокоит — уж не Энганте ли мы перешли дорожку? — задумчиво спросил Риалонд.

— Сильно сомневаюсь... Ассасины Энганты приходят ночью, работают быстро и красиво, а потом бесследно исчезают, не оставив никаких шансов возможным преследователям. К тому же, я не разглядел на доспехах этих сожранных недоумков символику Энганты. Хотя, конечно, ее могло и не быть, но почти всегда где-нибудь на плече, груди или животе у них красуется это... "змеевзирающее око". Они считают, что это честно, когда жертва видит, с кем имеет дело, да и вообще чуть ли не молятся на свои знаки. Вообще, странные какие-то у съеденных доспехи... были, — с недобрым огоньком во взгляде добавил Аскироц.

— Нам остается только надеяться, что нападавшие и вправду не служат Энганте. Насколько я могу судить из личного опыта, тот, кто вмешивается в Их дела, обычно рано уходит из жизни, — подал голос старик, торопливо ковылявший рядом. Как ему удалось уцелеть среди четырехруких, оставалось загадкой. Наверное, они просто посчитали, что есть всякие сморщенные кости ниже их достоинства.

— Мы тоже рано уйдем из жизни, если не прекратим обсуждать всякую чушь. Подумаем об этом, когда будем возвращаться. А сейчас нас должны волновать слегка другие проблемы, — довольно легкомысленно произнесла Зарита и ускорила шаг.