Другой поток времени-02. Поворот

После оставления Бреста русскими войсками весной 1917 года, в городе разместились тыловые службы германской армии. Гарнизон Бреста был практически целиком польским: германское командование торопило с развёртыванием Польского легиона марионеточное "Демблинское собрание". В Бресте шла комплектация и обучение новых польских частей, предназначенных для Восточного фронта. Поэтому немецкие военные ограничились беглым осмотром развалин, оставшихся от подорванной при отступлении русскими Брестской крепости, предоставив полякам самим разбираться с их новым приобретением. Восстановив брестский вокзал и часть брестского депо, немцы всю остальную власть в городе передали своим польским союзникам.

Польское начальство также не слишком заморачивалось обзором городских окрестностей. Хватало забот с размещением, кормёжкой и обучением новопризванного контингента не слишком высоких моральных качеств, вдобавок так и норовившего разбежаться. Пришлось озаботиться и строительством: нужно было восстанавливать разрушенные казармы для размещения солдат, поддерживать в рабочем состоянии дорожную сеть, строить новые здания для городской администрации и военного управления. На некоторое время Брест стал новым центром Польши, где кипела жизнь. В заштатном Демблине были только вытащенные немцами из разных пыльных местечек аристократы — "цвет" старой панской Польши. Всё более-менее деятельное из числа поляков, согласных с сотрудничеством с Германской империей, стремилось перебраться поближе к командованию Польским Легионом, резонно полагая, что после войны именно командующий Польским Легионом Пилсудский, а не "демблинские старцы", будут хозяевами Польши.

Большое строительство велось в основном местными рабочими. Для удешевления работ привлекались военнопленные, также для постройки военных обьектов применялись военные команды. Масштабные работы сопровождались, кроме обычного воровства, также побегами пленных и дезертирством польских новобранцев. Потребность в тайной деятельности, будучи массовой, массовой сделала и работы по обеспечению её тайны. Всевозможных отнорков, схронов, потайных проходов во всех ремонтируемых и вновь возводимых польской военной администрацией зданиях делалось множество. Коммунистическая организация в городе, активно работавшая с военнопленными и польскими солдатами, постаралась придать этой активности упорядоченный и успешный характер. В первую очередь, большинство строительных артелей были поставлены под партийный контроль. Кроме того, через сочувствующих из числа местной деловой верхушки были зарегистрированы две строительные кампании, причём одна из них, в уставном капитале которой принимал участие сам Пилсудский, получила фактическую монополию на заказы по военному ведомству. Имея в своём распоряжении квалифицированный инженерный персонал и обученный профессионально как мастерству каменщиков, так и умению молчать, рабочий контингент, коммунисты смогли поставить строительство подземных сооружений на рациональную основу.

Инженеры этих кампаний нелегально обследовали значительное число подземных сооружений прежней русской цитадели. Некоторые из них не сильно пострадали от подрывов, в частности, подземные склады крепости сохранились практически без разрушений. Вместо уничтоженных первоначальных входных тоннелей тайно были проложены два прохода, под видом реконструкции крепостной канализации. "Канализация" имела однопутную железнодорожную колею, рельсы проходили также по кольцевому коридору подземных складов, было сделано два небольших разьезда с тупичками, рассчитанными на пару дрезин. Выезд из подземной магистрали вёл в кирпичный барак — малое депо для обслуживающих крепость мотодрезин и маневровых паровозиков. Второй выезд был спрятан под мостом через крепостной ров и служил разьездом для кольцевой железной дороги. Благодаря этой построенной в 1918 году подземной "линии" коммунисты могли полностью скрыть всю свою деятельность в совершенно недоступном для обнаружения охранкой месте. А ведь кроме подземных помещений крепости, были частично или полностью восстановлены многие укрытия для блиндированных артпоездов, некоторые из подземных наблюдательных и командных пунктов.

В частности, подпольщики восстановили второй этаж запасного командного пункта Брестского укреплённого района. Это была очень важная находка: на этом ярусе располагался коммутационный пост КП, по сути дела, полноценная телефонная станция — и всё её оборудование и линии связи достались новым хозяевам бункера фактически неповреждёнными! Теперь у брестских подпольщиков кроме собственных железнодорожных линий, была собственная связь, которая никак не контролировалась противником.

Рост возможностей подполья размещать людей и грузы, свободно передвигаться и связываться между собой повлёк и увеличение возлагаемых на подпольщиков брестского узла задач. Кроме обычных — наблюдения за противником и пропаганды в его среде, брестские коммунисты занялись переправкой в другие районы оружия — частью по лесным тропинкам вьюками, но в основном — помещая свой груз в железнодорожные вагоны, откуда его тайно изымали на месте назначения. Благодаря тому, что в оккупированной немцами Польше и Белоруссии подавляющее большинство железнодорожников сочувствовали компартии, эти отправления оставались необнаружимыми до 1923 года, когда одна такая "посылка" была случайно вскрыта — на вокзале Радома получатели открыли не свой вагон, а адресованный в Лодзь. Польская контразведка тогда смогла выйти на организаторов отправки "груза" в Бресте, но о истинных размерах брестского подполья "дефензива" осталась в неведеньи.

Просторные размеры доставшихся "красным" помещений позволяли реализовать такие возможности, которых подпольщики обычно лишены. Естественно, все типографские станки немедленно, как только появилась возможность, были отправлены "вниз". Но не только типографские станки. Мастерские по пошиву одежды для подпольщиков и обувные, самодельному производству взрывчатки и изготовлению ручных и закладываемых бомб, ремонту оружия и так далее. Постепенно в "подземелье" сложился целый производственный сектор, население которого либо вообще не показывалось "на поверхности", или очень редко, пользуясь специальными выходами, около которых заведомо не могло быть посторонних наблюдателей в уединённых, малопосещаемых местах, либо по ночам. За такой образ жизни и характерную внешность — бледную кожу и худобу — обитателей подземелья прозвали "морлоками".

Численность жителей этого подземного "города" в 1925 году составляла несколько сотен человек, и медленно росла, в том числе и за счёт рождающихся под землёй детей. Но с 1926 года было принято решение эвакуировать в Советскую Федерацию всех "детей подземелья" и большинство женщин. Теперь в подземных коридорах обитали только мужчины, но рост численности "подземного гарнизона" продолжался по разным причинам.

До 1925 года в Советской Федерации продолжали рассматривать варианты восстановления советской власти в Западной Беларуссии. Предполагалось, что массовое восстание на востоке Польши может быть успешным при поддержке повстанцев извне силами двух ударных корпусов Советов. В связи с этими планами брестскому подполью отводилась особая, очень важная роль — брестские повстанцы должны были исключить возможность подхода подкреплений к польским войскам из центральных районов Польши. Для этого их численность и оснащение должно быть достаточно сильным, а действия — внезапными и успешными. Подпольный Центральный комитет Западной Белоруссии и Специальное Бюро Высшего Совета Советской Федерации не жалели средств для выполнения этой задачи. Строительные кампании, контролируемые большевиками, обьединились в крупную фирму, вёдшую свою деятельность на большей части Западной Белоруссии, Западной Украины, Закарпатья, а также и в "коронной" Польше, но здесь ей приходилось конкурировать с фирмами с "чисто польским" капиталом, которые по сравнению с фирмой Истеглица, были в преимущественном положении. Далеко не все филиалы кампании Истеглица работали на коммунистов, но главная, брестская контора фирмы более чем наполовину состояла из людей подполья.

Поэтому в Бресте, при благожелательной поддержке городского головы, велись обширные строительные работы: заново прокладывались канализация и телефонные линии, расширялась трамвайная сеть, модернизировался брестский вокзал. Та же фирма сняла в аренду часть неиспользуемых казарм армии в крепости, а в остальных провела капитальный ремонт за поистине смешные деньги. Легко понять, что после всех проведённых работ весь Брест был буквально опутан тайными переходами, позволяющим большим силам инсургентов проникать в любую точку города, включая правительственные здания и армейские помещения. Но после подписания в октябре 1925 года договоров, окончательно оформляющих создание Малой Антанты, Высший Совет Федерации принял решение отказаться от курса на вооружённое восстание в восточных областях Польши. После заключения новых договоров такая попытка привела бы к широкомасштабной интервенции ведущих стран Антанты вдобавок к боевым действиям по всей западной границе Федерации.

Отказ от вооружённого выступления не привёл к прекращению тайного строительства в Бресте. В 1926-28 годах размах подземной деятельности даже немного увеличился: многие подпольные работники в Западной Беларуссии и Украине были вынуждены покинуть свои родные места. После того, как польское правительство получило англо-французские гарантии, оно принялось решительно наводить порядок и искоренять крамолу на своих восточных рубежах. Ранее польские власти предпочитали закрывать глаза даже на противоправительственные выступления, если они не сопровождались насилием, теперь в тюрьму можно было попасть даже за разговоры. Жандармы давно имели списки "красных агитаторов", и теперь многим работникам партии пришлось спешно бежать и скрываться. Границу польские власти охраняли усиленно, в Федерацию выбраться теперь было очень сложно. Так где же ещё укрываться внутри страны, как не в совершенно недоступных для властей подземном укрытии?

После 1926 года усиление оккупационного режима, вызванное возвращением к власти "народного вождя Польши" Пилсудского и установлением "режима санаций", создало сильные затруднения в работе подполья. Но после окончательного подавления оппозиции в 1928 году "санационная политика" приняла крайне националистические, погромные черты. Новое польское руководство неприязненно относилось к деятельности фирм, "контролируемых непольским капиталом". Вдобавок в Варшаве посчитали, что чрезмерное благоустройство заштатному Брест-Литовску ни к чему. Для контролируемых подпольем фирм резко ухудшились условия получения кредитов, исчезли контракты с правительственными организациями и с городскими службами, усилились проверки всех видов, в том числе и отправлений по железной дороге: свободно пользоваться теперь пересылкой по ней было невозможно. "Подземному городу" приходилось жить "на самообеспечении", доставлять в тайные туннели продукты и всё необходимое стало очень трудно.

Из-за этого значительно сократилось и использование тайных помещений. Многие их обитатели перебрались на поверхность, в укромные лесные укрытия, затерянные среди болот и пущ. В лесу было легче прокормиться, можно было, вдали от жандармского надзора, устроиться на временные работы, и не только лесорубами, но и учителями, и путевыми рабочими. Конечно, такое "рассеяние" актива распыляло силы подполья, но приходилось приспосабливаться к изменившемуся положению. К тому же установление "санационного режима" усилило народное брожение на "кресах восходных" и компартия прилагала заметные усилия для предотвращения слепых, стихийных бунтов. Для такой работы "распыление" большого количества опытных партийных деятелей в "глубинке" подходило больше, чем централизованная сеть "подземной столицы". До 1935 года не велось почти никаких прокладок новых туннелей, ограничиваясь редкими ремонтно-восстановительными работами по мере необходимости.

В эти годы в подземелье сформировался особый быт, во многом самодостаточный: научились выращивать еду (грибы на канализационных сливах, откорм свиней), практически полностью обеспечивали себя пошивом одежды и инструментов — шерсть и кожу всё-таки приходилось доставать "на поверхности". Освещение сначала наладили "на газе" — из тех же канализационных стоков научились собирать летучие газы и, растворяя их в воде, заправлять "газовки". Позже газоуловители стали обеспечивать работу энергогенераторов, дающих подземелью собственный ток, а освещение наладили при помощи "холодного света", на самодельных химических батарейках. Много было возни в налаживанием проветривания сырых, тесных коридоров, в которых продолжала теплиться укрытая от внешнего мира тайная жизнь, немало приходилось постараться, чтобы в порядке оставались все многочисленные потайные выходы и двери. Некоторые, расположенные слишком далеко или неудачно, приходилось засыпать — нелёгкий труд для слабосильных жителей "подземки", подолгу живущих впроголодь. В дальнейшем бесценный опыт "подземного города" неоднократно и широко использовался в Федерации при создании автономных длительных поселений, в том числе при планировании долговременных арктических экспедиций и станций.

С 1935 года, после заключения договоров о военном союзе с новым правительством Германии, польское правительство воспряло духом и стало поглядывать на восток — прицеливаясь. Для замышляемых польским генштабом операций имеющихся в Западной Белоруссии казарм, складов и дорожной сети было маловато: надо было вложиться в обеспечение будущих завоеваний. Начиная с лета 1935 года в районе Брест-Литовский — Кобрин — Пинск развернулись большие работы. Без привлечения местной рабочей силы обойтись было невозможно.

С 1935 года Брест-Литовск стал быстро превращаться военное поселение: намного выросло число дислоцированных в городе и крепости частей, штабов и армейских служб. В окрестностях Бреста, вдобавок к функционирующему с начала 20-х в Тересполе городскому аэродрому, создавались дополнительные посадочные авиаплощадки. Серьёзным перестройкам подверглись сооружения Брестского железнодорожного узла: были предприняты усилия по увеличению площади хранения грузов и пропускной способности. Для этого строились вдоль неиспользуемых со времён войны железнодорожных ответвлений протянувшиеся на сотни метров перроны с пакгаузами для погрузки-выгрузки в товарные составы. Здание депо получило ещё один корпус и было увеличено в длину; размеры железнодорожных мастерских и оснащение их оборудованием стало сопоставимым с оснащением крупнейших железнодорожных узлов Центральной Польши. В городе было перестроена прилегающая к внешним обводам крепости окраина: частная деревянная хаотичная застройка снесена, образовав предполье, построенные на нём здания принадлежали военному ведомству и включались в её огневую систему. Соответственно, требования, предьявляемые к строительству этих зданий, предполагали устойчивость их гарнизона к обстрелу из полевых орудий: эти здания, точнее, их полуподвальные помещения играли роль дотов, прикрывающих крепостное предполье фланкирующим огнём.