Другой поток времени-02. Поворот

— Тот самый галицийский выступ нависает над районом Киева с севера, создавая угрозу броска к Днепру. Но, что важнее, с этого выступа можно нанести удар на юг и юго-восток, в верховья Днестра и соединившись с румынами, вдоль долины Южного Буга выйти в низовья Днепра. А затем — повторный рывок механизированных сил уже через Днепр — на севере, в слиянии Днепра и Десны и на юге, в Таврии. А затем поворот навстечу, по левому берегу с смыканием клещей где-то в районе большой излучины Днепра. Например, где-то в районе Кременчуга.

— Вы фантазёр, любезнейший! Между Днепровским лиманом и средним течением Днепра — по прямой добрая тысяча километров! Если немцы вздумают так широко распахнуть пасть — русские вобъют германскому крокодилу в зубы такую твёрдую распорку, что он захлебнётся собственной слюной!

— Да, с размахом своего замысла вы погорячились... Но относительно первого этапа я с вами совершенно согласен — отрезать Прикарпатье означает разом ликвидировать все те слабости немецкого положения, о которых вы рассказывали. Хорти давно точит зубы на Словакию, но пока опасается Советов. Если немцы отбросят русских от границы, он обязательно попытается взять своё. А затем обратного хода не будет и придётся и дальше следовать за Гитлером. Немцы избавятся от угрозы собственному тылу и получат довольно многочисленные войска союзника, что сейчас для них, если конечно, доверять советским данным о потерях, весьма актуально!

— Верно, господа. Полагаю, что Гитлер рассчитывает после соединения с румынами не распылить войска, а нанести сконцентрированный удар по сходящимся направлениям — на Киев! Тогда у немцев получится последовательно рассечь и разгромить советские силы на правобережье Днепра. И, что для Гитлера очень важно, будет громкая пропагандистская победа. Захват Киева позволит ему говорить о очередном грандиозном успехе. Даже если на этом он остановится, его положение останется выигрышным. Вы правы — только Юг!

— Да, пожалуй...

— С точки зрения логики — бесспорно. Но Гитлер — псих, он много раз поступал вопреки всякой логики. Что ему мешает и на этот раз выкинуть какой-нибудь непредсказуемый фортель?

— Гитлер — сумашедший. Но его сумашествие последовательно, а следовательно — логично. И уж подавно не страдают сумасшестсвием германские генералы. А потому — немцы либо изберут стратегическую паузу — либо действительно сконцентрируются на южном направлении.

— Согласен.

— Господа, пойдёмте. Нас приглашают.

Через полтора часа на том же месте.

— Ну как вам совпадение наших прогнозов и русских предположений?

— Вы знаете, я за это время заново обдумал наш предыдущий разговор и пришёл к очень неприятным для Гитлера выводам.

— Может, поделитесь этими приятными "неприятностями" с коллегами?

— Охотно. Вы видели, что Германия начинала эту войну, имея полную свободу стратегических действий. Немцы одновременно начали операции на трёх стратегических направлениях, на каждом из которых в случае успеха возникала возможность в последующем его развитии. Причём на каждом направлении могли добиться целей всей войны. Согласны, господа?

— Несомненно.

— Можно сказать, что немецкие генералы вполне грамотны. Иное планирование боевых действий было бы безграмотно. Вы правы.

— Но русские последовательно всего за две недели перекрыли два из возможных трёх направлений, оставив определённое пространство для немецкого маневра лишь на том, где изначальное расположение немцев в случае неудачи выглядит самым опасным. Ни на какие мысли не наводит? Представьте себе, что вы изо всех сил бежите по коридору к выходу, а у вас перед носом закрывают одни двери за другими, оставляя открытой лишь одну, самую тёмную.

— Пся крев!

— Ну, приведённая вами аналогия, конечно, чересчур примитивна, но на редкость точна. Если уж мы за полчаса не слишком обременительных рассуждений додумались до такого, уж тем более могли сообразить и русские. Это ловушка, господа!

— Западня! Ха-ха!

— Преувеличиваете!

— Нисколечко! Гитлер, конечно, та ещё тварь, но отнюдь не неуязвимая. Он попался!

— Не "гоните коней", как говорят ваши любимые русские. Поймать Гитлера было бы неплохо. Но если он не полезет в ловушку?

— А самое интересное — из чего, по-вашему, господа, русские смогут сделать ловушку на такого крупного зверя? Его ведь мало поймать — надо удержать и прикончить! Если русские попытаются окружить ударные силы немцев и у них не выйдет — последствия могут оказаться катастрофическими уже для них самих.

— Не знаю, господа. Советы любят преподносить сюрпризы. Не думаю, что их запас исчерпан.

— А вот скажите: неужели у Гитлера нет хотя бы парочки нормальных мозгов, чтобы додуматься до того же самого?

— Мозги, наверно есть. Вот только выхода нет! Вы правы — это классическая западня. У Гитлера два плохих варианта — или лезть вперёд, рискуя напороться на чёрти что. Или — что ещё хуже — мириться с русскими. Потому что остановка на нынешних рубежах играет на руку лишь русским, заканчивающим мобилизацию. У Гитлера осталась последняя неделя — дальше о стратегическом превосходстве ему следует забыть.

— Да. Если остановится — добьют.

— Добьют, если немцы попятятся.

— Когда Советы развернут хотя бы приграничные округа — попятятся. У них хватит резервов на полуторамиллионную армию, а за месяц они намереваются увеличить военное производство в пять раз. Через два месяца у русских будет на фронте трёхмиллионная группировка — достаточно, чтобы германские войска начали отход.

— Гитлер может прибегнуть к тотальной мобилизации.

— Тоже. Ну да.

— А откуда он возьмёт рабочих на заводы? Хлеб? Сырьё?

— Ваши французы и поляки, хотя и проклинают Гитлера, исправно работают на немецких заводах. Про чехов даже не говорю — чья разработка последний немецкий штурмовик?

— Вы неправы. Это машина господина Мессершмидта.

— Была его машиной. Но до ума её довели чешские авиаконструкторы.

— Что, удачно дебютировала в Египте против ваших войск?

— Радуетесь, что у вас на севере "двестидесятые" не летают?

— У нас им неконфортно. То слишком холодно, то черезчур жарко.

— Господа, не ссорьтесь. Вы ведь видели данные этой машины. На Севере её неоткуда применять — она нуждается в слишком больших аэродромах. На Кольском полуострове, насколько я знаю, просто нет полос длиннее четырёхсот метров.

— К тому же, мы отвлеклись от обсуждения. Так вы полагаете, что Гитлер полезет, если решится на тотальную мобилизацию и новые меры по набору на германские предприятия иностранных рабочих?

— Иначе риск окажется запредельным.

— Значит, можно с некоторой определённостью ожидать событий в ближайшее время.

— Да, на этой неделе. Или Гитлер начнёт отвод войск и пришлёт полноценную делегацию...

— Русские не заключат мира с этой свиньёй!

— Нет, разумеется. Но о прекращении огня они говорили уже не раз. Пока у немцев не было необходимости обсуждать условия прекращения военных действий. Но теперь, возможно, Гитлер пойдёт на это.

— Временно, господа, временно!

— Советы определённо сказали, что подписывать хоть какие-нибудь бумаги вместе с нынешним немецким канцлером отказываются. Но с прошлым правительством Польши у них так и тянулось перемирие все межвоенные годы. Русские никогда не признают правительство Гитлера вновь — но это не значит, что они обязательно будут с немцами воевать.

— Да, сказать, намерены ли русские окончательно покончить с Гитлером или они предпочтут выжидать и смотреть, как будет идти война в Европе — непросто.

— Если Гитлер не угомонится и попытается воевать дальше — выбора не будет.

— Не думаю. Если ловушка существует — русские с удовольствием разотрут в слякоть угодившие в неё немецкие армии, но от перемирия не откажутся — когда немцы начнут махать белым флагом.

— Зачем им тогда перемирие? Не проще ли добить?

— Вы просто плохо представляете нынешних русских. Они питают глубокое, органическое отвращение к массовому насилию. Пока выбора нет — русские будут сражаться. Но если немцы согласятся прекратить огонь и отойдут — русские не будут их добивать.

— Вы преувеличиваете русское миролюбие. Я уверен: Гитлер задел их очень чувствительно. Русские не успокоятся, пока его голова на плечах.

— Ну и что?

— Гитлеру конец!

— Посмотрим. В ближайшие дни предопределится судьба Восточного фронта. Во-первых, решится ли Гитлер продолжать войну — или запросит мира. Во-вторых. Достаточно ли у русских сил, чтобы отразить готовящееся наступление. И есть ли у них план по разгрому последней ударной группировки немцев. И напоследок. Если в ближайшее время немцы будут разбиты — будут ли русские предлагать перемирие или переориентируются на полное поражение Германии. Всё это станет ясным в течении четырёх — максимум, восьми дней. Недолго осталось, господа!

Северный апперкот

К боевым действиям на Крайнем Севере верховное германское командование готовилось с тяжёлым сердцем. Труднейшие природные условия и отвратительная погода "прекрасно" сочетались с крайней удалённостью, отсутствием иного пути снабжения, кроме морского и слабостью собственного флота. Немецкая группировка в таких условиях не могла быть значительной — обеспечение даже двух горно-егерских дивизий, сконцентрированных в районе Киркенеса, обходилось дороже, чем комплектация целой армии где-нибудь в Польше. Неудивительно, что в главном штабе сухопутных сил Германии в горячей полемике чаще одерживали верх сторонники оборонительных действий на Севере после начала советско-германского конфликта.

Понадобилось специальное высшее совещание при канцлере, полностью посвящённое "норвежскому вопросу" для окончательного выбора стратегии. Выступавший от сторонников оборонительного плана командующий войсками в Норвегии генерал-полковник Фалькенхорст, ссылаясь на личный опыт и пример недавней норвежской кампании, в несколько преувеличенном виде подал масштаб стоящих перед немецкими войсками сложностей в случае, если они будут вынуждены вести наступательные бои в горной тундре.

"Отличная физическая форма наших солдат, их выучка и прекрасная амуниция дают право мне уверенно говорить — суточное продвижение дивизий может составить до десяти километров. Эти десять километров по прямой — на самом деле десятки километров по извилистым и неверным горным тропкам, до конца лета полностью не оттаивающих, в снежных наносах, лабиринтах каменных скал, при непрестанной смене дождя, тумана и снега, изредка прерываемых короткими моментами ясного неба. Когда всё необходимое солдаты вынуждены нести на себе, лишь продукты доставляя по тем же ужасным тропам на вьюках, при катастрофической нехватке обученных и способных переносить кошмары погоды норвежских пони — единственной породы вьючных животных, которая может применяться в этих условиях.

Но такие цифры продвижения действительны лишь при отсутствии вражеского сопротивления. Опыт боёв в норвежских горах показывает, что даже один правильно установленный на горном склоне пулемёт способен потребовать для своего обхода нескольких суток непрерывных боёв. Поэтому спланировать заранее дату выхода наших войск к Мурманску нельзя ни коим образом.

Наступающие в направлении Печенги и Мурманска части неизбежно столкнутся со всё возрастающим сопротивлением и окажутся в крайне тяжёлом положении — истратив свои физические силы в тяжёлой борьбе со стихией и сопротивлением красных, имея лишь минимальный паёк и никакой возможности отдохнуть и нормально согреться, наши солдаты рано или поздно окажутся перед лицом численно превосходящего, а в умении действовать в условиях Севера не уступающего врага.

Наступление неизбежно обернётся обороной, вдобавок на неподготовленных, неудобных с точки зрения снабжения и пополнения позициях, при том, что сколь либо значимого результата в ходе наступления достигнуто не будет. Я полагаю, что максимум, на что будут способны наши войска — это занять в первые дни район Печенги. И то, если флот поддержит их высадкой тактических десантов. Не стоит ли предпочесть обороне на неподготовленном участке оборону на заранее спланированном участке, где можно избежать ненужных потерь и сохранить значительные материальные ресурсы?"

Генерал Паулюс, дававший обзор плана наступления, подготовленого в ОКХ, не стал возражать против нарисованной Фалькенхорстом картины, заметив лишь, что: "более тесное взаимодействие с флотом и люфтваффе может сгладить некоторые упомянутые моменты". Главый упор генерал Паулюс сделал на разборе причин, требующих развития на Кольском полуострове именно наступательных действий с достаточно решительным характером.

"Недостаточная активность наших сил", — отметил он, — "даст шанс Советам не только укрепить свои позиции, но и начать применять свою корабельную группировку против наших транспортов, идущих из Нарвика. Ни для кого из присутствующих не секрет, что значительная часть всего грузового флота, имеющегося в нашем распоряжении, занята на перевозках жизненно важной шведской руды. Если против нашего торгового флота начнут действовать советские авианесущие суда — а на Севере враг располагает, как минимум, четыремя кораблями такого класса — потери в тоннаже могут очень скоро обернуться драматическим снижением поставок ценного сырья."

Паулюс признал наличие сложностей, указанных Фалькенхорстом, но не пообещал, что за оставшееся до начала активных действий удастся избавиться от большинства из них.

"Наш флот не располагает сильным влиянием в этой части Атлантики, чтобы обеспечить себе безусловное доминирование. Пока "Тирпиц" и "Бисмарк" в сумме с "Цеппелином" отвлекают на себя основное внимание англичан*, мы можем оперировать на Севере лишь лёгкими надводными кораблями. Но со штабом Деница достигнута договорённость, что перед началом операции "волчьи стаи" из Атлантики на некоторое время перейдут в порты Северной Норвегии, что исключит активность надводных кораблей советского Северного флота."

"Некоторые вопросы передового выдвижения можно будет снять массовым применением тяжёлых планеров, сейчас разрабатываемые в Аусбурге и DFS", — сообщил начальник генштаба далее. "Но применение планеров будет вынужденно однократным, их результативнее применять для занятия важных населённых пунктов. Переброска лёгкой бронетехники воздушным путём скажется на устойчивости вражеской обороны самым благоприятным образом."

Важным средством обеспечения будущих боевых действий Паулюс предлагал считать политические и дипломатические жесты.

"Полевая оборона Кольского полуострова во многом зависит от позиции размещённых на нём норвежских частей. Если нам удастся нейтрализовать их, не прибегая для этого к оружию, успех акции по захвату Мурманска обеспечен."

Подводя итоги обсуждению, Гитлер высказал категорическое требование: "...нейтрализовать северную флотскую группировку красных, как создающую наивысшую угрозу нашим коммуникациям в Атлантике, даже более значительную, нежели Королевский флот. Оборонительная манера действий не способна выполнить эту задачу, потому что авиация и флот без поддержки сухопутных сил не располагают достаточным запасом сил. Основной целью первоначального этапа наступления корпуса Дитля должна быть Печенга и последующий поворот в направлении на Кандалакшу. После рассечения советских коммуникаций положение сил станет удовлетворительным. Использование для снабжения печенгского порта нельзя признать целесообразным до завершения операций на Мурманской железной дороге. Район озера Инари следует оборонять, как исходный пункт транспортных колонн снабжения."