Да и против немецких пушек эти орудия тоже смотрелись очень прилично. Наиболее распространенная гаубица немцев калибра 15 сантиметров имела дальность стрельбы тринадцать километров. Наша же красава метала снаряды на семнадцать километров, то есть в контрбатарейной стрельбе мы имели преимущество. Вроде были у немцев и другие орудия, на двадцать четыре километра, но, насколько я понял, они и тяжелее, и их значительно меньше — десятки, может — сотня — мы их не встречали. Только слышали от пленных. Может, и пугают. Вот немецкие орудия калибра 105 миллиметров стреляли на девятнадцать километров — дальше наших. Но мощность их снаряда была существенно меньше — он давал сплошное покрытие метров на пятнадцать, не больше, а действительное — на сорок — наши на таких расстояниях давали сплошное. А это особенно существенно при стрельбе на максимальных дистанциях, когда разброс уже велик, и чтобы положить снаряд поближе к цели, надо выпустить их больше — и чем меньше сплошное покрытие — тем больше их требуется. А учитывая, что батареи могут быть окопаны — вероятность поражения на предельных дистанциях очень мала. И тут наши снаряды давали воронки диаметром в три раза больше, чем 105 миллиметров. То есть как минимум на пятьдесят подавленных батарей мы могли рассчитывать — если поставим службу корректировки с воздуха, с чем пока были некоторые проблемы.
Так что по сути нам страшна только авиация, поэтому мы старались ввести в гаубичные батареи хотя бы по одному крупняку — не подобъет, так хоть как-то помешает атакам. И, насколько я понимал, в моей истории эти орудия достались немцам и скорее всего активно ими использовались против наших. А здесь, получалось — немцам — шиш! — и даже наоборот — эти орудия еще будут по ним стрелять. Да мы костьми ляжем, но не допустим, чтобы они снова попали в руки немцев ! Я лично ножовкой по металлу буду разбирать их на куски !!! Ну, пока до такого мы не дошли, но на всякий случай с каждым орудием ездили по три куска взрывчатки, чтобы в случае чего сделать из смертоносной конструкции сырье для переплавки в мартене.
Но со всем этим еще предстояло разобраться — я пока просто не мог уложить в голове такой объем настолько мощного оружия. Это ведь надо переделывать всю тактику ... Изначально-то я предполагал, что мы так и будем бегать по лесам налегке. Ну, когда появились танки и самоходки — я считал это временным явлением, продолжая налегать в основном на тактику легкой пехоты, диверсионные действия — разве что приспособили к этому еще и орудия — буксируемые или установленные на бронированные шасси. Ну да, были у нас и гаубицы — наши и трофейные. Так боекомплект не вечен, брать его неоткуда, и рассматривались они соответственно как временное подспорье, не более того. А тут ... по триста шестьдесят снарядов на ствол ... не знаю, сколько этим можно воевать, если не атаковать укрепленные линии обороны, а отражать атаки и вести контрбатарейную стрельбу ... Наверное, много. И все это надо было осмыслить.
ГЛАВА 10.
Но тактика вырисовывалась не сразу, постепенно. С обороной понятно — ставим гаубицы в прикрытие опорников и в ус не дуем — только замаскировать, оборудовать несколько позиций, обеспечить транспортом — гусеничным, колесным или хотя бы копытным — чтобы перетаскивать пушки между позициями — и все. Ну, пристрелять по окрестностям — подготовить несколько рубежей заградительного огня, чтобы снизить требования к квалификации командиров и наводчиков. Да выделить пару человек на контрбатарейную стрельбу — расчет углов, поправок по новым целям. Но хотелось бы еще и усилить наших диверсантов — совместить мобильные ДРГ с немобильными гаубицами. Тут с людьми было похуже.
Артиллеристов-гаубичников было попросту мало. Исходя из девяти человек расчета, на всю эту ораву гаубиц потребовалось бы более четырех тысяч человек. Сейчас, в начале сентября, у нас активных штыков, участвовавших в непосредственном боевом контакте с противником, было чуть больше этого количества. Да, было море людей в учебных частях или пехотном прикрытии — недавно освобожденных военнопленных, вышедших к нам окруженцев, мобилизованных из местного населения — но весь этот народ только проходил первоначальное обучение по нашим методикам — всех грамотных в военном деле людей мы уже давно пристроили либо в воюющие подразделения, либо в качестве инструкторов на КМБ. Ну, ладно — подносчик снарядов — его обучить недолго — день, два, ну три — и человек начинает работать. Да и то — надо отобрать физически сильных, а они требуются и для ДРГ. А как быть с наводчиками ? Там уже надо соображать, причем быстро, надо иметь навык вращения рукоятками, надо уметь привязывать орудие на местности, делать расчеты, учитывать поправки — всему этому быстро не обучишь. А ведь гаубица — не пушка, гаубица стреляет в основном с закрытых позиций, откуда цели не видно, и тут уже для наводки нужна математика.
Обе проблемы — набор людей и их обучение — решали параллельно.
По людям пришлось пройти частой гребенкой. Собрали всех гаубичников, повыдергивали из бронечастей половину командиров и наводчиков-противотанкистов, благо за прошедшие месяц-полтора они успели подготовить смену, набрали отличников и хорошистов по математике, включая школьников старших классов — народа вроде бы было прилично, под тысячу человек, но большинство же еще надо обучить — настоящих гаубичников среди них было менее сотни человек. А ведь надо же и воевать. Поэтому около двадцати профессионалов ушло на войну в составе нескольких батарей, а остальные занялись обучением молодняка. И начали они с жесткого кромсания программы обучения.
Так, обучали прежде всего сокращенной подготовке данных для стрельбы — с точностью до пяти делений и дальности до 50 метров — по открытым целям вполне достаточно. Полную подготовку, когда точность доходит до одного деления и пяти метров, мы оставляли на потом — серьезные укрепления штурмовать еще не скоро, а задавить окопы, чтобы фриц просто не высовывался, подавить открыто стоящие ПТО — хватит и этого. Помню, на военной кафедре преподы любили пошутить — "Делим шестьдесят на три, получаем примерно двадцать — а нам точнее и не надо". И, в принципе, были правы — слишком много факторов влияет на полет снаряда, чтобы для первого выстрела требовалась большая точность расчетов — сделали на их основе пристрелочный — от него и пляшем. Налет без пристрелки нужен, по идее, для того, чтобы застать врага врасплох, когда сверху валится сразу же полный залп батареи, а то и дивизиона. Вот для таких вариантов стрельбы — да, нужен вариант полной подготовки данных — с учетом всех поправок и точными расчетами. Иначе, увидев пристрелочный выстрел, немцы насторожатся и залягут или смотаются. Если успеют — не всегда такое и возможно. Ну так на это есть пристрелка с переносом, когда пристрелочные выстрелы кладутся где-то поодаль — в километре-двух от цели, по ним определяются фактические поправки, а уж потом на их основе делается полный залп непосредственно по цели — на таких дистанциях условия почти совпадают, поэтому и можно использовать те же поправки на давление, ветер и прочее. Тоже вполне приемлемый вариант, который мы начали использовать совсем скоро.
А пока работали и по-простому, тем более что в нашей армии число "Пи" равно трем, причем, в отличие от косинуса, как в мирное, так и в военное время. И это не шутка — для упрощения расчетов круг разделили на шесть тысяч частей. Упрощение заключается в том, что это число имеет много делителей без остатка, что позволяет быстро выполнять устный счет. Кроме того, длина окружности становится равна шести радиусам, и предмет длиной в метр на дистанции в километр будет виден под углом в эту самую одну тысячную. Танк, соответственно — в пять-шесть тысячных — можно быстро определить расстояние до предмета известных размеров. Но из-за этого "Пи равно трем" в определении дистанции и расчетах изначально присутствуют ошибки в пять процентов, которые, тем не менее, на небольших углах несущественны. Так-то, по-хорошему, окружность надо было бы делить не на 6000, а на 6283 — но это уже неудобно для расчетов, хотя большинство иностранных армий — американцы, немцы — и делили окружность на 6400 частей. Умные больно. За что их, видимо, и били.
Но упрощения касались не только подготовки данных. Так, наводчик должен уметь управляться, например, с дистанционной шкалой. Точнее — шкалами, нанесенными на поверхности дистанционного барабана — каждая шкала содержит деления для пары снаряд-заряд, а одно деление всегда равно пятидесяти метрам по дальности — независимо от снаряда и заряда. То есть просто так новый снаряд и заряд не введешь — надо переделывать дистанционный барабан — добавлять или менять шкалу. Ну или на новых зарядах и снарядах стрелять по шкале тысячных, нанесенной на барабан — тут уж командир должен руководствоваться таблицами стрельбы. И вот, получив вертикальный угол, наводчик крутит дистанционный барабан, затем — устанавливает нужные значения на барабане уровня, позволяющем задавать более точные значения — ну, тут уж цена деления зависит от дальности, на которую стреляем — на одних дальностях деление будет равно трем метрам, на других — семи, и это для одного заряда-снаряда — для других пар на тех же дальностях цена деления будет отличаться — у нас за всем этим пока следил командир батареи, а не наводчик и даже не командир орудия — все для того, чтобы снизить требования к этим должностям. После этих манипуляций уровень наклоняется, теряет горизонтальность, и для наводчика наступает не менее ответственный момент — он крутит вертикальную наводку орудия и тем самым пытается вернуть уровень в горизонтальное положение — ловит момент, когда воздушный пузырек внутри стеклянной трубки окажется между рисками — все, ствол наведен примерно под нужным вертикальным углом. Вот на это наводчиков натаскивали сурово, так как тут уж их никак не заменить.
И это мы еще не даем поправок на угол места цели — если командир скомандует такую поправку — наводчик будет должен ее учесть. У как тут не запутаться ? Так что пока нафиг. Командир может рассчитать эту поправку — вот он и командует сразу конечное значение прицела, с учетом поправок. Но в наших, в основном равнинных условиях, этого можно и не делать, считая, что орудие и цель находятся на одной высоте. Так что этот момент мы тоже опускали, только упоминали на будущее — вдруг кому станет интересно уже сейчас.
То же самое — и для поправок по деривации — по идее, их надо бы выставлять на орудиях. Но поправки меняются от погодных условий, типа заряда, снаряда — поменяли заряд — надо поменять и поправки на деривацию. Наводчикам запутаться как нефиг делать. Так что командир говорит окончательную цифру прицела — уже с учетом этой поправки.
Соответственно, первоначальные требования к наводчикам существенно снижались — может вертеть колеса прицела, устанавливать нужные деления, поворотом ствола выводить воздушные пузырьки между рисками — все — наводчик ! А уж кто умеет работать с поправками — тот командир. Причем не орудия — батареи. Конечно, нагрузки на него колоссальные, поэтому быстрой стрельбой мы зачастую похвастаться не могли — было несколько батарей почти полностью из профессиональных артиллеристов — уж те работали по заявкам ДРГ, где нужна оперативность открытия огня, а зачастую и стрельба по движущимся колоннам. Вот те — да, мастера — сотню человек мы все-таки нашли. Остальные же батареи изначально предназначались для позиционных районов обороны, со стрельбой по подготовленным рубежам. Там недо-наводчики и подтягивали свой уровень. Только, боюсь, когда они уже окрепнут, закончатся снаряды. Ну да и ладно — постреляют немного — уже неплохо.
Так они и учились.
— Дальность двадцать !
И наводчики крутят рукоятки дистанционных барабанов, тем самым наклоняя и уровень — стеклянную трубку с жидкостью, в которой плавает пузырек воздуха. Затем — рукоятки вертикальной наводки, чтобы вернуть уровень обратно в горизонтальное положение и — "Готово !". А инструктор ходит и проверяет — как там готово — точно ли между рисками расположен пузырек, с правильной ли стороны выбран люфт на дистанционном барабане и на механизме вертикальной наводки — и в случае ошибки — "Повторить !" — и смотрит, что боец делает неправильно и тут же поправляет его действия. Да если даже все сделано без ошибок — пятьдесят-семьдесят повторов в течение дня, да на протяжении пяти-семи дней — тут любая обезьяна научится наводить орудие, не говоря уж о бойце РККА. Потом — то же самое, но к дистанционному барабану прибавляется манипулирование со шкалой уровня, позволявшей более точную наводку. А ведь есть и другие упражнения — привязка орудия, взятие направления на соседа. И все — по несколько десятков повторов в день. А неподалеку такие же упражнения проводятся и по другим специальностям:
— Заряд третий ! — и курсанты запихивают в гильзы пучки и мешочки пороха.
Проверка, команда "Высыпать ! Заряд пятый !" — и по новой. Раз за разом, день за днем.
Тяжелее всего было, конечно, подносчикам и заряжающим. Ну они и занимались сразу по несколько групп на орудие. Сначала они тренировались "стрелять" по одному выстрелу. Затем пошли "серии". Начав с трех "выстрелов", мы постепенно доводили их до десяти — более интенсивная стрельба пока не предполагалась — мы ведь не собираемся штурмовать сильные укрепрайоны, где требуется выпустить по несколько десятков снарядов за сравнительно небольшой промежуток времени — лучше этих людей подтянуть в других специальностях — том же снаряжении зарядов, а то и в наводке.
Ну и всем расчетом — перевод из походного в боевое и обратно. После сорока, максимум пятидесяти повторов действия начинали приобретать автоматизм. Помню, мы на военной кафедре в институте научились переводить гаубицу Д-30 довольно быстро — где-то на десятый раз получалось уже неплохо, и далее у нас этот навык только поддерживали. Но то в мирное время, а для войны мы тренировали серьезнее — быстрая смена позиций — уже вопрос жизни и смерти, как самого расчета, так и тех, кого он будет поддерживать огнем. Так что уже через неделю такого интенсива мы получали более-менее слаженно работающие расчеты — сама методика быстрого обучения была уже отработана на других специальностях, мы лишь, как обычно, отобрали только те навыки, которые минимально необходимы отдельным номерам расчетов и которым можно быстро научить за такое короткое время — всю же остальную работу скидывали на специалистов, которых все-таки хоть и немного, но было — нам главное быстро получить хоть как-то работающие команды, а уж потом нарастим "мясо" на этом бульоне. Так что вскоре все новые и новые расчеты и батареи начали отправляться на позиции, где, конечно же, продолжали тренировки. Уже со стрельбой.
А мы продолжали выискивать — как можно обойти некоторые моменты, чтобы из начальной программы обучения убрать учитывающие их правила. Находили. Так, хотя орудия и были новыми, но у них из-за небольших отличий в изготовлении стволов и нарезов уже существовал разнобой — небольшие различия в параметрах стрельбы. Значения были указаны в паспорте орудий, поэтому мы старались подбирать в одну батарею орудия с близкими отклонениями, чтобы избавить наводчиков еще и от этой головной боли — вводить поправки для своего орудия по его индивидуальным отклонениям — на первое время хватит и общей поправки батареи, которую командовал уже командир батареи — уж если он скомандовал "Уровень 24-10 прицел 84 !", то наводчики на всех орудиях столько и выставляют, а не, скажем, 24-08, 24-05 и 24-12. Причем эти поправки — только для одного диапазона прицела, то есть дальности стрельбы, на других дальностях могут быть свои поправки. И наводчикам все это приходилось бы запоминать — не только сами таблицы поправок, но и тот факт, что их вообще надо учитывать.
