И вот тут я не понял. Устав же был лишь в качестве примера, он так и был назван — "Примерный устав сельскохозяйственной артели" (утв. СНК СССР, ЦК ВКП(б) 17.02.1935)". Как можно нарушить то, что дано лишь примерно, в качестве ориентира — лично мне было непонятно.
Ну и, основываясь на этом постулате сомнительной законности, далее шло
"ЦК ВКП(б) и СНК СССР постановляют:
3. Всякая попытка урезать общественные земли колхоза в пользу личного хозяйства колхозников, а равно всякое увеличение приусадебных участков сверх размеров, предусмотренных Уставом сельхозартели, будут рассматриваться как уголовное преступление, а виновные будут подлежать привлечению к суду.
4. Установить, что секретари райкомов партии и председатели райисполкомов, а также другие партийные и советские работники, допускающие разбазаривание общественных колхозных земель и увеличение размеров приусадебных участков колхозников сверх предусмотренных Уставом норм, будут подлежать снятию с постов, исключению из партии и отдаче под суд как нарушители закона."
Вот так вот. То есть не привязывают количество личной земли к результатам работы в колхозе, а тупо режут всем одинаково — и тем, кто действительно забил на общественные работы и занимался только своим участком, и тем, кто впахивал и в колхозе, и еще у себя на участке. Как и тем, у кого было много иждивенцев — тем работать в колхозе было невозможно, а вот на своем участке — очень даже нормально — дети, подростки, старики — они ведь вполне могли обработать и больший участок, чем говорилось в Уставе.
Ну что ж — вы хотите все "по уставу" ? Сделаем вам "по уставу", только потом не пеняйте. Раз говорится в уставе "в отдельных районах — до одного гектара" — вот и начинаем считать нашу территорию таким отдельным районом, соответственно, забиваем на постановления БССР о максимуме в полгектара — "в связи с военным положением" и все такое. Да и по остальным пунктам устава — количеству коров, коз, свиней — ничего не говорилось, значит, их уж точно можно "нарушать" — "что не запрещено, то разрешено". Ну, естественно, если за тобой стоит сила. Ее я и пытался увеличить за счет крестьянства. Оставалось "только" рассчитать нормативы, увязать их с общими нормативами, а, главное — убедить моих соратников принять эти изменения. Причем сам я рассчитать нормативы не мог — просто не знал достаточно сельскую жизнь этих лет. Как, впрочем, и других. Поэтому мог накосорезить. Так, были какие-то прикидки типа "на одного едока — по десять соток, одной корове, трем свиньям, десяти козам, десяти овцам, тридцать кур" — но все это надо считать с плановиками, финансистами и самими колхозниками, так что я сосредоточился именно на аргументации — сначала надо протолкнуть саму идею, а уж потом считать конкретику. И, как это не раз уже бывало, в качестве обоснования изменений я привел аргументы из существующих документов, в которых, наоборот, обосновывалась необходимость уменьшения личных подворий. Особый цинизм заключался в том, что почти все цитаты я приводил из речи Сталина.
ГЛАВА 3.
Сталин произнес свою речь 22 мая 1939 года на Пленуме ЦК ВКП(б), как раз посвященном вопросам охраны общественных земель колхозов от разбазаривания. Причем речь изъяли из машинописной стенограммы пленума, но, видимо, разослали как минимум секретарям обкомов — именно там ее нашли мои архивариусы, как я называл группу людей, которые впоследствии, как я надеялся, станут аналитической группой. Пока же они готовили справки, искали материалы, в том числе и программные речи деятелей государства и классиков марксизма-ленинизма — в это время опереться на них никогда было не лишним. А то, что эту речь не опубликовали широко, было понятно из самой речи.
Так, Сталин говорил следующее — "О трудоднях говорят. Некоторые нарисовали тут мрачную картину, что, дескать, колхозник прямо плавает в богатстве, а колхоз пропадает, так можно было понять из некоторых выступлений. Как это любят люди себя бичевать! Вчера еще писали рапорта о колхозах, газеты наши до хрипоты кричали о том, что колхозный труд — это величайшее дело, колхозы-миллионеры и проч. и проч., посмотрите хотя бы "Правду". А стоило поставить вопрос о том — а куда вас несет, товарищи (именно вас несет стихия, а не вы ею руководите, вот большевики в кавычках!), стоило поставить этот вопрос, как все сразу стали себя бичевать. Пошли разговоры о том, что ничего не стоил колхозный труд, трудодни не трудодни, а что все дело сосредоточено на колхозном поле, оттуда и доходы, и расходы и проч. Это ведь не что иное, как другая крайность, от слишком большой похвалы колхозам переход к слишком огульному охаиванию колхозов, колхозного труда. Это тоже ни к чему Это значит у людей якоря нет, их несет, как щепку: то в один конец, то в другой. Так тоже не годится."
Ну да, такое не для посторонних ушей. Хотя именно от такого человека-щепки и последовал первый вопрос, как только я озвучил свои предложения:
— Это что же, Вы считаете себя умнее Партии и товарища Сталина ?
Его-то я и начал прессовать, заодно разъясняя другим свои мысли. Он был специально приглашен на это расширенное заседание — я знал, что не смолчит, захочет быть святее папы римского. Ну так на нем и разъясним все ньюансы, и все будет выглядеть так, что остальные как бы и так все понимают, раз не задают вопросов — один дурак и нашелся.
— Разве я такое говорил ?
— Нет, но ...
— Вот именно — "НО". Вы, видимо, не учитываете, что тогда еще не было возможности внедрить такую взаимозависимость между личным и общественным. А товарищ Сталин, думаю, понимал, что сначала надо приучить людей к заботе об общественном, и лишь затем, когда человек научится этому делу — только тогда вводить и элементы частного, которое на самом деле становится уже не частным, а государственным согласно диалектике развития общества. Думаю, это вам понятно ?
— Понятно ...
Нихрена ему непонятно. А уж что там думал Сталин — никто не знает, в том числе и я. Но тут главное — напор. Просто так за таких людей никто говорить не станет — на это и был расчет. Так что надо продолжить.
— В чем же заключается диалектика нового этапа развития отношений частного и общественного ? Она заключается в том, что на примере частного молодое поколение приучается к труду. Ребятенка еще не выставишь на работу в поле, а в огороде он вполне может прополоть огурцы, или ту же клубнику. Думаете, дети не любят клубники ?
Мужики заулыбались, вспоминая, как дети ее "не любят", а я, уже в более благодушном настрое, продолжил:
— Вот — ваши улыбки — лучший ответ. И когда ребенок, точнее — будущий строитель коммунизма — сам прочувствует пользу от своего труда — для себя, для своей семьи, он затем перейдет от этого и к осознанию пользы для общества, и мы получим сознательного рабочего, крестьянина, который и дальше будет гордо нести знамя коммунизма !
Ф-ф-уххх ... меня понесло, и надо было немного снять накал, иначе скоро не выдержу. Поэтому я продолжил уже в более спокойном режиме:
— Но нельзя забывать и о другой категории — о людях преклонного возраста. Да, они уже не могут работать в полную силу на колхозных полях. Но на приусадебных участках, расположенных рядом с домом — очень даже могут. И не дело лишать их возможности быть полезным обществу, семье, коллективу. Надо дать им такую возможность. Вот поэтому, товарищи, и требуется более гибко подходить к вопросу о размере приусадебных участков колхозников. Ведь сейчас что происходит ? Не более полгектара на семью — и все. Причем независимо от семьи — и где два человека, и где двадцать — все-равно — "полгектара".
— Так ведь у нас равноправие ... !
— Верно, равноправие. Но оно должно быть не в размере земли, а в размере того труда, что может вложить в землю каждая семья ! Ведь товарищ Сталин говорил: "Сократить, довести до минимума приусадебные поля — это не выйдет. Коль скоро вы допускаете и приусадебные поля, и колхозные, так надо честно сказать, что приусадебное поле должно быть таким, чтобы оно кое-что давало колхознику, иначе толку не будет. И колхозное поле должно быть, и приусадебное, причем приусадебный участок ни в коем случае не может расширяться за счет колхозного поля. Ясно, что общие фонды приусадебных участков расти будут, коль скоро размножение происходит, люди размножаются, семьи делятся. Раз мы находимся в рамках сочетания личного хозяйства с колхозным, личные участки надо давать обязательно, честно надо давать, обманывать тут нельзя. Сказать надо мужику: сейчас условий для перехода на коммуну нет у нас. Значит, усадебное хозяйство остается, колхозное хозяйство остается, только имей в виду, дорогой товарищ, что у нас во главе угла будет стоять колхозное поле, его мы сокращать не дадим, наоборот, его надо расширять."
— Вот ! А если дать какому из крестьян участок по количеству едоков — то он и будет работать только на нем ! А вместе с тем продуктивность колхозной земли будет падать !
— Да, такая опасность может возникнуть. Но это не значит, что надо просто запрещать. Надо придумать такие правила, чтобы крестьянину было выгодно заботиться не только о своей, но и о колхозной земле ! На то мы и коммунисты !!! И мы не занимаемся хвостизмом.
— Чем ?
— Ну как же ? Такое надо знать. Владимир Ильич обвинял меньшевиков в хвостизме, что они "не руководят событиями, а волочатся, как на дровнях, за событиями, в хвосте за ними."
Я, честно говоря, и сам этого не знал, но Сталин упоминал этот момент в своей статье — вот он и пригодился.
— А ... ну да ... Как же крестьянина заставить-то ?
— Не "заставить", а заинтересовать ! Например, привязать налоги не только к размеру приусадебного участка, но и к продуктивности колхозной земли. Недоплатили государству обязательных поставок — компенсируй со своего участка. Вот и будет у крестьянина повод заботиться и о коллективной собственности.
— Так они просто уменьшат количество колхозной земли — вот обязательные поставки и снизятся !
— Так положением об охране колхозной земли это запрещено.
— Ну да ...
— Более того, тут тоже можно ввести еще один мотивационный момент. Например, сделать привязку размера участков к размеру колхозной земли. Скажем, общая площадь приусадебных участков должна быть не более десяти процентов от колхозной пашни. Именно пашни, а не всей земли. Тогда для крестьян будет прямая выгода разрабатывать новину, проводить мелиорацию земель — появится спрос на такие работы со стороны государственных организаций.
— Эдак они все и распашут. Пуп не надорвется ?
— Все не распашут — за этим должны будут следить те сами организации, чтобы разработка земли шла на научной основе, а не как левой пятке взбредет. И пуп не развяжется — в конце концов крестьянам придется делать заказы на механизированную обработку земли в МТС, а это — снова доход государству.
Была еще подспудная мысль, что это побудит крестьян увеличивать численность семей, то есть повышать рождаемость. Мне помнилось, что быстрый рост населения в Российской Империи был связан в том числе и с тем фактом, что в общинах земля распределялась по числу едоков в семье, и чем больше была семья — тем больше она получала земли. Тут был примерно тот же расчет — чем больше численность семьи — тем больше участок личного подворья. Но этот момент я держал в голове — тут еще мало кто задумывался о падении рождаемости — его тут не было даже в намеках — народ по инерции плодился как угорелый. Но дальше-то я помнил, что будет постепенный спад. Хотелось бы его отодвинуть. Да и просто дать народу хоть немного пожить чуть получше, чем до этого. Авось и вспомнят при случае все хорошее, что для них было сделано при нашей власти.
— А трудодни ?
— А с трудоднями — то же самое. Товарищ Сталин ведь говорил: "60% колхозников свыше 200 трудодней имеют в году. Вот наша опора. Вот большинство. Любое приведение в порядок, любое ограничение усадебного хозяйства встретит восторг со стороны этих 60% настоящих колхозников, которые более 200 трудодней дают в год, а многие 800, 600, 400. Причем группы эти растут из года в год. Вот наша опора. Здесь мы встретим полный отклик и полное понимание. А что касается приписанных 10%, которые в колхозе числятся, а ничего колхозу не дают, они сами вытряхнутся из колхоза с радостью. Что касается людей, которые в колхозе сидят и дают от 1 до 50 трудодней, их также вытряхнут с удовольствием, и мы будет приветствовать. Что касается следующей группы, которая дает от 100 трудодней, их примут, скажут: нет уж, работайте по-человечески, либо переселяйтесь в другие многоземельные районы, вам там большие просторы приусадебных участков могут дать... У нас земли на это не хватает.". Соответственно, если человек не вырабатывает трудодни — он просто уходит из колхоза — сам или по решению колхозного собрания. Вот и высвобождается земля — остальным ее будет больше. В дальнейшем, возможно, будем постепенно переходить на денежные формы выплаты налога, и тогда размер личных участков может еще вырасти. Например — колхоз организует у себя производство сыров, или колбасы — и вот пашню уже можно подсократить, увеличив личные участки — раз налоги выплачиваются — можно уже и изменить соотношение площадей. Естественно, минимум поставок в натуральных продуктах колхоз все-равно должен будет обеспечивать. А то кто-нибудь устроит у себя ювелирную мастерскую, и за счет этого все налоги и выплатит — такого быть не должно, продовольственная безопасность должна соблюдаться.
Народ задумался над словосочетанием "продовольственная безопасность". Обычно думали, как бы избежать голода, как бы обеспечить хоть какое-то количество товара в магазинах, а тут — не то чтобы о достатке, он подразумевается как бы сам собой, тут речь шла уже о минимально необходимом для независимости страны производстве продуктов. Так далеко еще никто не заглядывал — постоянные битвы за урожай заставляли смотреть хорошо если в завтрашний, но никак не в послезавтрашний день. И от таких вдруг нахлынувших перспектив дальнейшее обсуждение шло уже вяло, по инерции.
— Так ведь законом установлены нормы ...
— И снова цитирую товарища Сталина: "все законы стареют, самые хорошие законы стареют, надо, чтобы законы приспосабливались к жизни, к ее развитию".
Тут я, правда, вырвал эту фразу из контекста — там как раз говорилось о необходимости сокращения приусадебных участков. Но ту статью в глаза никто не видел, а я цитировал по бумажке — значит, откуда-то эти слова взялись. Ну не будет тут никто в здравом уме приписывать такому человеку какие-то слова. Вот и мне поверили.
— Но ведь постановление об охране наоборот уменьшало личные участки ...
— Не уменьшало, а приводило в норму. Но и то, смотрите — снова процитирую: "в 1936 г. 12,8% трудоспособных колхозников не давали ни одного трудодня. По СССР 12,8% трудоспособных колхозников не давали ни одного трудодня. Эта категория в 1937 г. сократилась на 2,4%. В 1937 г. таких колхозников было 10,4% вместо 12,8%. Эта такая категория, которая не растет, а сокращается. Это хороший признак." и еще цитата — "Если взять людей, имеющих от 1 до 50 трудодней в году, то таких было в 1936 г. 22,3%, от одного до 50 трудодней в году. Стало их в 1937 г., через год, 21,2%. Значит меньше, значит эта группа колхозников тоже такая группа, которая подверглась сокращению, не растет, а сокращается. За год — с 1936 по 1937 г. — сократилась" и еще цитата — "от 51 трудодня до 100 трудодней в году. Таких было в 1936 г. 18,3% от всех трудоспособных колхозников. Стало таких в 1937 г. 15,6%, меньше на 2,7%. Значит опять же это такая группа колхозников, которая не растет, а сокращается.". То есть смотрите что получается. Даже несмотря на чрезмерное в ряде колхозов увеличение личных приусадебных участков доля колхозников, что вырабатывали мало трудодней, сокращалась.
