Изумруд

чего-то недопонимаешь и тебя это выводит из себя, да, Клер? — Она наконец-то

замолчала. В темноте я видела лишь ее смутный силуэт и теперь, когда голос ее

замер, я не могла понять — куда делась Рене. И кто это стоит передо мной.

— Доктор, сколько я вам должна за консультацию? — Наконец выдавила я, усилием

воли прекратив свои упражнения с собственным воображением.

— Ну вот, эта твоя защитная поза только подтверждает, что я все сказала

правильно, — невозмутимо парировала она, — только я вот чего понять не могу,

Клер, ведь ты слышала, наверное, от подруг или читала про любовь. И ведь было в

твоей жизни что-то, что ты принимала за эту самую любовь. Что, Клер? Может быть

сексуальное возбуждение?

— Слушай, замолчишь ты, наконец! Это противно слышать! — Не выдержала я.

— Но ведь я про тебя рассказываю. Почему же тебе противно?

— Надоело. Пошли отсюда уже. Я дала тебе возможность поиграть в доктора, теперь

я хочу спать.

— Я знаю секрет. — Многозначительно произнесла она, а я машинально

спросила:

— Какой?

— Очень простой. Я знаю, что нужно сделать для того, чтобы ты стала нормальной.

Чтобы ты научилась любить и перестала быть одинокой.

— И что же я должна делать? — Не знаю, зачем я спросила это. Не знаю, зачем

впряглась в эту ее очередную глупую словесную дуэль. Может просто еще не

протрезвела.

— Для начала нужно научиться быть честной с собой.

— И все?

— И все. Я же говорю — просто.

— Хорошо, я учту. А теперь пойдем? Куда ты там меня тащила? Или я пойду спать.

— Сейчас, еще минутку. Мы же должны проверить, как ты меня поняла, да?

— В смысле?

— Ну вот ответь, например честно — тебе нравится находиться здесь, в "Изумруде"?

— Да, нравится.

— Хорошо. А почему? Скажи, только не бойся — что здесь есть такого, чего тебе не

хватало? Докажи, что ты не боишься сказать о своих настоящих эмоциях, чувствах..

Я молчала, пристально вглядываясь в темноте в ее невидимые глаза. Глупая

маленькая девочка думала, что она самая хитрая на свете. Мне стало смешно.

— Ты боишься, Клер? Тебя поставил в тупик такой простой вопрос? — Не выдержала

она.

— Нет, почему же. Я просто думаю — зачем тебе это.

— Нет, никаких задних мыслей. Просто вопрос. На который ты не можешь ответить.

— Мне давно пора отсюда уезжать, Рене. Но здесь есть ТЫ. И это меня держит. —

Просто сказала я. — Ты это и ожидала услышать?

Или она была хорошей актрисой (что, несомненно) или я ее не правильно раскусила.

Да, Рене быстро взяла себя в руки, но секундного ее замешательства хватило,

чтобы я поняла, что впервые за все время нашего знакомства я заставила ее

смутиться.

— Очень приятно, конечно... Только я думала, что причина в Поле. Или в самой

атмосфере, так сказать, местной... нет, ну все равно приятно, Клер. Тем более

что я же знаю что ты не лесбиянка, как ты говоришь. — Насмешливо произнесла она.

Лгунья! Что-то выдавало ее с головой, и даже этот насмешливый тон не спасал.

Вероятно, она и сама это поняла, поэтому замолчала и начала ногой стучать по

какому-то камню, как будто ничего более захватывающего не существовало на свете.

А я стояла и самодовольно улыбалась. Да, оказывается и правда, ужасно приятно

быть честной с собой. Спасибо за совет, милая Рени. Интересно, она что,

собирается совсем раздолбить этот хренов булыжник?

— Ты здесь только из-за меня? — Наконец подала она голос. Ах, какие мы

серьезные! — Это правда?

— Правда. — Сказала я. Я наслаждалась ситуацией. Пожалуй, мы с Клер поменялись

местами. Хоть на время. Но Рене не была бы Рене, если бы не вернула в тот же миг

свои позиции:

— И чего же ты от меня ждешь, Клер?

— Что? — В первую секунду я опешила.

— Что тебе нужно от меня?.. Постой, это, конечно, грубо звучит, но тут нет

никакого грубого смысла, я просто хочу понять тебя... Ведь я же не мужчина. Я не

могу понять, что тебя может притягивать во мне. И, поверь мне, Клер, я вовсе не

за тем затеяла этот разговор, чтобы ты сказала то, что сказала. Да я и подумать

не могла... Ясное дело, ты мне нравишься, и я вовсе не против была бы

пообниматься с тобой немного, но я всегда знала, что ты очень уж правильная, и я

не собиралась переходить никаких границ. Мне хорошо с тобой, ты мой друг — и

этого достаточно. Но теперь ты сама все переворачиваешь с ног на голову. Вот я и

хочу знать — чего ты хочешь от меня.

— Ты моя подруга. Ты забавная. Без тебя скучно. Вот и все. — Невозмутимо

произнесла я.

— И все? — тихо спросила она после недолгой паузы.

— Разве может быть что-то еще?

Почти бесшумно Рене сделала шаг в мою сторону и ее руки, едва касаясь,

скользнули по моим плечам. У меня перехватило дыхание. Эта ночь, эта темная

обманщица-ночь, она спрятала от моих глаз Рене-девочку, и я почувствовала, что

рядом со мной лишь та часть Рене, которая пряталась за ее улыбками, и к которой

я незаметно для себя тянулась. Чистая сильная энергия, не имеющая пола и имени.

Душа темного ангела, живущая по какому-то недоразумению в теле неуклюжей

девочки. И потому тело это не имело значения, никакого значения. Рене давно

пыталась мне сказать об этом, но понимать я начала лишь сейчас, когда руки ее

скользили по моей коже, а мои губы сами начали раскрываться навстречу ее губам.

Я больше не помнила, что это Рене. Она прижала меня к себе так сильно, да я и

сама почти падала на нее; ее губы, теплые и ненасытные, пахли парным молоком, в

их сладости было еще что-то детское и невинное, но, боже мой, какие темные

глубины открывали в моем сердце эти детские губы, и с какой страстью ловила я

каждый срывавшийся с них вздох!.. Видимо это длилось долго. Мы все не могли

оторваться друг от друга, зная, что потом, скорее всего, останутся лишь лживые

насмешливые слова, за которыми мы будем прятать смущение, и никогда больше не

решимся... По крайней мере, я. Я не знала, как все будет, когда мы оторвемся

друг от друга, не знала, как поведу себя дальше и поэтому так важно было

продлить этот волшебный миг. Во мне росло не просто безликое животное

возбуждение, которое испытывала я всегда от близости с мужчинами, нет. Впервые я

переступила какую-то планку, будто взяла верхнюю ноту, какую, как мне

казалось, не умела никогда вытягивать. Внутри меня открылась дверь, о которой я и не

подозревала, и что-то вырвалось из этой двери. Что-то, что я готова была отдать

Рене без остатка. Только Рене.

Когда все закончилось, мы долго стояли, молчаливые и неподвижные. Я с сожалением

поняла, что все, что испытала за эти чудесные минуты, было лишь иллюзией. Вряд

ли мне удастся еще раз так приятно обмануться. Рене просто наглая немного

испорченная девчонка-подросток и ничего более. Кажется ее и саму смутила эта

ситуация и — какая редкость для нее! — она не находила что сказать. Но я плохо ее

знала! Быть может когда я в точности научусь предсказывать что Рене скажет или

сделает в следующую секунду — я познаю всю мудрость мира. А до этого мне ой как

далеко...

К тому же эта кромешная темень! Она снова обманула меня.

— Ну и как, тебе понравилось? — Раздался БЕЗЗАБОТНЫЙ голос моей подруги.

Понятное дело, смущеньем там и не пахло. Оказывается, маленькая дрянь столько

времени молчала лишь потому, что следила за моей реакцией. Я тут же вспомнила

Барби и поняла, для Рене нет ничего особенного в страстных поцелуях с девушками.

Трудно передать что я почувствовала, когда до меня это дошло. Немного —

облегчение, но немного (совсем-совсем!) досаду или даже обиду. Но я не растерялась,

нет! Тем же нагловатым тоном спросила ее: "А тебе?"

Рене кажется зевнула, помолчала немного и с ленцой пробормотала:

— Романтика, блин!

— Ага. — Тупо протянула я. Если эта новая игра была достойным выходом из

напряженной ситуации — то я готова была принять ее.

— Пора заняться нормальным сексом, раз уж на поцелуйчики ты уже раскрутилась. —

Прямо заявила моя подруга.

Я поперхнулась от неожиданности, но не из-за дерзости Рене, а из-за своей

собственной реакции на эту дерзость. Мне вдруг страстно захотелось, чтобы снова не

было этого метра, что разделял нас, мне захотелось прижаться к этой

девочке крепко-крепко, зажмуриться и снова отдаться иллюзии, что ее сильные руки

это руки страстного темного ангела, а не моей наглой подружки. И я поняла, что это так

легко...

— Мы не можем. — Ответила я. — По-настоящему ведь мы не можем.

— Какая же ты глупая иногда бываешь, — досадливо пробормотала она в ответ, — есть много

способов делать это даже если рядом нет мужчины с болванкой между ног. Но если

ты у нас такая уж непробиваемая пуританка и тебе обязательно надо, чтобы в тебя

что-то засунули, то будет и это.

— Как? — Не поняла я.

— Слушай, королева виктория, у тебя щечки не закраснеют если я тебе расскажу? —

Ехидно выдавила Рене. — Предоставь это мне и пошли уже. Здесь есть миленький сарайчик — злачное место, как ты бы сказала. Я тебя туда, собственно, и вела, но на самом деле, чтобы просто посмеяться. Но если уж такое дело, почему бы там не поиграться,

верно? О-очень злачное местечко, туда даже тропинки нет, чтобы никто не забрел ненароком.

Алкоголь творит странные вещи даже с лучшими из нас. А что уж говорить обо мне —

я сказала, ладно, давай поиграемся. И мы снова двинулись через бескрайнюю

чащобу.

— У Джулиуса был раньше маленький бизнес, — принялась рассказывать Рене, не

забывая заботливо помогать мне преодолевать трудные участки пути, — он держал

магазинчик, торговавший всякими штучками для секса. Резиновые дамочки, гели

разные, вибромассажеры — ну ты знаешь, наверное. Сейчас этих магазинов как грязи

развелось. Ну а тогда их было не так уж много. И на него, в конце концов,

здорово наехала наложка. Пришлось вывозить весь ассортимент и срочно-срочно

прятать. Поль, конечно, помог ему, и вот теперь весь этот хлам хранится в летнем

домике возле яблоневого сада. Ты, наверное, еще не была в той части парка — туда

редко кто забредает. Только если надо взять какую-нибудь игрушку для съемок.

Сарайчик действительно оказался злачным местом. Когда мы вошли в зияющую

темноту, моя подружка посветила вокруг откуда-то взявшимся фонариком и я нервно

захихикала, осматривая полки с... ну ладно, я не буду описывать это, любой, кто

хоть раз заходил в магазин для взрослых поймет, что я имею в виду. Особенно

понравились мне две большие резиновые дамы, как призраки выплывшие из темноты

прямо перед моим носом. Будь я потрезвее, наверное испугалась бы до дрожи в

коленках. А так — ничего, только фыркнула и даже позволила себе робко

прикоснуться к резиновому боку искусственной прелестницы.

— Наверное им одиноко здесь. — Заметила я.

— Вовсе нет, — раздался из темноты голос Рени, — пес прибегает сюда по нескольку

раз в день и спускает на них...

— Что... — выдавила я и в ту же секунду почувствовала сильнейший спазм. Это было

ужасно! Зажав рот рукой, я выскочила из сарая и едва успела наклониться, как из

меня выплеснулось все, что я выпила за вечер. Признаться, я на желудок всегда слаба была. Бывало, меня тошнило даже независимо от алкоголя и пищи — просто когда что-то противное слышала или представляла. А тут такое дело... выпито было всего и разного... Короче, позорище такой со мной приключился. Только через минуту я смогла

отдышаться. Стоило прикрыть глаза как голова начинала уноситься куда-то в дебри

вселенной — я была безнадежно пьяна! В той стадии, когда ты уже отчаянно

желаешь протрезветь, но это уже невозможно. Просто другая дурацкая пьяная

реальность, из которой не выплыть никакими способами и которая обещает

чудовищное утро. Уж что-что а пьянки с моими дружками-художниками я помнила

еще лет с четырнадцати.

— Ты идиотка. — Со стоном выдавила я. — Надо ж такую фигню сказать...

— Я пошутила. — Отозвалась Рене. — Это не пес, это Джулиус с Дином спускают на

них по нескольку раз в день.

— Заткнись!

— А что в этом такого противного — не противней чем то, что ты сейчас сделала.

— Дура!

— По крайней мере мне теперь не придется с тобой целоваться.

— Это было так противно? — Не знаю откуда у меня еще были силы шутить.

— Тогда еще не было противно, но теперь мне почему-то уже не хочется.

Я села на траву — ноги стали ватными — и прикрыла глаза.

— Отстань, мне плохо.

— Да уж. Сиди здесь, я скоро.

Ее шаги зашелестели где-то в стороне. Я прикрыла глаза и погрузилась в небытие.

Не знаю сколько времени меня не было, но Рене успела сходить к ручью и принести

в пластиковой бутылке воду. Половина была вылита мне на голову, что немного

привело меня в чувство. Я взяла у нее бутылку и, не вставая, прополоскала рот и

попила воды.

— Я отвратительная.

— Нет ничего ужасней пьяной грязной женщины. — Вздохнула Рене и, взяв меня

подмышки перетащила на какую-то подстилку. Я тут же улеглась на спину и

уставилась в звездное небо. Закрывать глаза было страшно — это вращение просто

добивало меня.

— Посиди со мной, я постараюсь на тебя не дышать.— Попросила я. Внезапно стало так жалко себя — пьяную, несчастную, лежащую на какой-то тряпке посреди леса. — Ты же не уйдешь?

— Конечно нет, разве друг бросит в беде другого друга. Можешь на меня дышать, от тебя не воняет.

— Ты издеваешься.

— Вовсе нет. Поспи, свежий воздух отрезвит тебя.

— Ты не уйдешь?

— Нет.

— Так и будешь здесь сидеть пока я буду спать?

— Да. Так и буду как идиотка сидеть здесь возле тебя.

— Ты злая.

— Ну извини, я просто шучу. Ты смешная когда пьяная.

Мы помолчали. Я смотрела на звезды — казалось, надо мной раскинулся черный

купол, такой древний, что моль успела проделать в нем миллионы дырочек, сквозь

которые проглядывало солнце. И меня озарило — нет никаких звезд и никаких

планет! Есть только этот черный трухлявый купол, который накидывают на мир ночью

чтобы солнце не мешало нам спать. А солнце, оно по-прежнему там, наверху!

Смотрит сквозь множество дырочек...

— Мне страшно, Рене, — прошептала я.

— Почему?

— Потому что... все совсем иначе. Совсем не так, как мне казалось раньше. Все

обман...

Рене долго молчала.

— Ты о чем? — Наконец настороженно спросила она. Такой странный голос... неужели

она знала про солнце? Что оно там, над нами, даже ночью? И что звезд на самом деле не существует? Неужели все кроме меня знают это?!

— Я о солнце. Вон оно, я его вижу. — Непослушным языком пробормотала я.

Рене наклонилась надо мной, закрыв часть неба.