Тайна третьей невесты

"Зачем все это? — думала я, завязывая пояс. — Мы ведь не малолетние дети! Доверить нам тяжелые утюги или топоры можно, а позволить зажечь светильник — нет! Почему так?"

Кто же поймет! Может, в этом и был какой-то смысл: в темноте мы ощущали себя беспомощными, как ни храбрились, и даже слова не звучали: так умолкает птица в клетке, если накрыть ее плотным покрывалом, не пропускающим ни лучика света. Ну а потом, когда мы выходили из этой тьмы, растерянные и, что скрывать, испуганные (что-то готовит нам новый день?), нами проще было управлять. По-моему, даже принцесса Каридин и Тина-Санна выглядели подавленными по утрам, что уж говорить о простых смертных!

— Сударыни, вы уже встали? Как славно! — дверь распахнулась, на пороге появилась Ина с лампой в руке.

— Вы проспали? — поинтересовалась Делла. — Надеюсь, за это накажут не нас.

— Нет, сударыня, это вы поднялись слишком рано, — горничная никак не отреагировала на ее слова. — С сегодняшнего дня распорядок дня изменится.

— Следовало предупредить нас заранее.

— Не я принимаю решения о том, что, как и когда делается в этом замке, — произнесла Ина и прошла в комнату. — Позвольте поздравить вас, сударыни: вы с честью миновали первый этап состязаний, и теперь вас ждут несравнимо более сложные испытания!

— Куда еще-то сложнее... — пробормотала Делла.

— Конечно же, к ним нужно подготовиться как следует, — будто не услышав ее, продолжала Ина. — Сегодня же вы переедете в новые комнаты, и каждая из вас сможет насладиться отдыхом в полной мере. Затем лучшие мастера приведут в порядок ваши руки и волосы, пошьют вам наряды, ну а после вы сможете усовершенствовать свои умения в танцах и игре на музыкальных инструментах.

— О, наконец-то! — не выдержала Лисса и захлопала в ладоши. — К нам пришлют придворного учителя танцев?

— И не одного, сударыня, — улыбнулась Ина, один за другим зажигая светильники. В комнате стало светло, как днем. — В конце концов, вам ведь потребуются и партнеры — танцевать друг с другом, конечно, возможно, но ведь тогда вы не сможете составить большой круг и как следует усвоить все тонкости общения с кавалерами на балу...

— У нас был столичный учитель, — процедила Делла, больно дернув сестру за косу. — Не думаю, будто мы узнаем много нового из этих... хм... совместных занятий.

— Тем не менее, не рекомендую спешить отказываться, сударыня, — горничная коротко поклонилась. — С вашего позволения, меня ждут дела. Однако с этого дня вы можете располагать мною более свободно: других подопечных у меня не осталось.

— Что ж, всё ясно, — сказала кузина, хотя по глазам видно было: она пребывает в некотором недоумении. — Можете идти, только прежде скажите, когда подадут завтрак?

— Уже скоро, сударыня, вы услышите колокол, — ответила Ина и удалилась.

Мы переглянулись.

— Чем же теперь нас станут испытывать? — прошептала Делла.

— Наверно, невиданными яствами, — улыбнулась Лисса. — Кто не сумеет сдержаться и отказаться от пирожных, тот скоро растолстеет и поедет домой!

— Не иначе...

— Так что держи себя в руках, сестричка!

— Следи лучше за собой! Ты никогда не отказываешься от второй порции!

— Кто бы говорил!

Пропустив мимо ушей их перебранку, я мысленно обратилась к своим заметкам (к слову, их нужно спрятать понадежнее, а лучше того — сжечь, впредь же писать на придуманном языке). Когда мы только прибыли, у Ины на попечении было девять девушек, включая нас с кузинами. Теперь остались только мы, но... Я не могла обсчитаться. Получалось, что еще нескольких отправили по домам этой ночью. Но почему? Что на этот раз не понравилось Старой Птице?..

7.

За завтраком я убедилась, что не только наши соседки покинули замок: за столами хватало пустых мест. Неужели всех в последний момент подвело смирение? Из-за чего? Неужели... Нет, глупо думать о подобном! С другой стороны, если Старая Птица умеет прозревать помыслы, то наверняка уловила зависть к нам с принцессой, досаду и много других скверных чувств. Но будто до того никто не злился на более успешных в работе товарок! Я могу вспомнить это за собой, кузины в спальне тоже с обидой поговаривали о своих напарницах, мол, те будто родились с тряпкой или вилами в руках...

Я встретилась взглядом с Иддой и убедилась — она тоже в недоумении. Но что толку? Не зная правил игры, мы могли полагаться только на себя. Каждый наш поступок, каждое решение влияли на вердикт тех, кто оценивал нас (неважно, были это люди или некая потусторонняя сущность), но понять логику наблюдателей и вывести закономерность не получалось. Для этого нужно было хорошо знать остальных девушек, их характеры и привычки, но какое там... Я, пожалуй, не взялась бы утверждать, будто способна предугадать поведение кузин, не говоря уж о посторонних!

"Наверно, даже лучше, если Старая Птица сама делает выбор", — невольно подумала я. Люди, какими бы они ни казались беспристрастными, наверняка уже выбрали любимиц и станут подсуживать им. Или даже заранее решили, кто из девушек наиболее перспективен, и теперь всё сведется к противостоянию между ними, а остальные... Остальные останутся просто фоном, на котором фаворитки заблистают ярче!

Впрочем, с людей ведь тоже могли взять колдовские клятвы... но кто сказал, что чародеи — люди незаинтересованные в победе той или иной девушки?

"Что-то я совсем запуталась", — подумала я и сосредоточилась на завтраке.

— Сударыни, — произнес распорядитель, когда мы закончили. — Рад поздравить вас с успехом и объявить, что ближайшие несколько дней вы сможете предаваться блаженному отдыху в лучших покоях замка Старой Птицы! Вы с блеском доказали, что способны, не ропща, справиться со многими трудностями, к которым не готовила вас жизнь, теперь же вам предстоит шанс показать себя с лучшей стороны...

Он сделал паузу, как бы приглашая задавать вопросы, но все молча смотрели на него, ожидая продолжения.

— Отдохните как следует, прежде чем предстать во всем блеске, — закончил он и удалился.

Мы с кузинами переглянулись.

— Ну теперь-то, я надеюсь, это будут обычные смотрины? — озвучила общее мнение Лисса.

— Предстать перед кем, интересно знать? — задумчиво пробормотала Делла. — И что эти... гм... "кто-то" станут оценивать? О нашем происхождении и без того всё известно, тогда, выходит, смотреть будут на красоту? Манеры?

— Успехи в изящных искусствах, — напомнила я. — Тебе, кажется, не дается стихосложение, а Лиссе — живопись?

— А тебе — пение и вышивание, — парировала она. — Что ж, хотя бы о музицировании и танцах никому из нас не приходится беспокоиться.

— Если наш учитель действительно прибыл из столицы, а не подделал рекомендательные письма, — тихо хихикнула Лисса. — И не учил нас выдуманным па! Я слыхала о таком случае: для детей наняли преподавателя иностранного языка, которого не знал ни один из родителей, и он несколько лет учил их... А уже позже, когда мальчик вырос и отправился в путешествие, выяснилось, что преподаватель учил их совершенно иному, не существующему языку, который сам и выдумал! Представляете? От букв до всяческих правил — всё было ненастоящим! И множество слов, и отрывки текстов, которые давал переводить детям, тоже сочинил он сам!

— И что с ним случилось? — полюбопытствовала Делла.

— Ничего, — развела руками младшая кузина. — К тому времени он благополучно отбыл в эту самую выдуманную страну, и с тех пор его никто никогда не видел.

— Сочувствую родителям этих детей, — покачала головой Делла. — Выбросить столько денег на ветер... А над юношей, должно быть, изрядно насмеялись, либо же он опозорился, решив поговорить с иностранцем.

— Вроде бы ему хватило ума скрыть это свое... образование, — усмехнулась Лисса. — Не знаю, право. Ода-Летта не вдавалась в подробности.

— Это ей так повезло?

— Нет, кому-то из ее дальних родственников, и было это едва ли не в прошлом веке. Тогда, сами понимаете, проверить, правду ли сказал учитель, было намного сложнее... Тем более, всему прочему — счету, письму, истории и подобному — он обучал весьма недурно.

"Отбыл в вымышленную страну, — невольно повторила я про себя. — И снова придуманный язык! А что, если..."

Что, если тот человек ничего не придумывал, а в самом деле обучал детей наречию, которое для него было таким же привычным, как для нас — языки жителей Заозерья или Пригорья? И вовсе он не лгал, он просто... просто прибыл из других мест! Тех, что, казалось бы, находятся совсем рядом, но добраться в которые можно только с помощью сильного чародея или же совершенно случайно... Вдруг он вот так нечаянно заблудился, а потом оказалось, что вернуться назад не получается? Ведь такие пути открываются не каждый день и даже не каждый год, а потом быстро исчезают, и на то, чтобы отыскать их снова, может уйти вся жизнь. Во всяком случае, так говорится в сказках... А может, он знал, когда именно вновь появится дорога, и ему нужно было дождаться этого момента. Не голодать же и не идти в батраки, если обучен грамоте и многому другому? Лисса говорит, помимо выдуманного языка, этот человек обучал детей другим наукам и делал это хорошо, значит, не был вовсе уж шарлатаном!

И Грифон... Вдруг он вовсе не безобидный сумасшедший? Что, если он действительно обитает в этом замке — таком же или почти таком же, на расстоянии вытянутой руки, но за невидимой преградой, преодолеть которую обычно невозможно? Там существует древняя империя Дзейли и таинственная скоропись, которой Грифон научился у своего наставника, там когда-то кипели битвы при неведомом Эрдолане, за Испытанием наблюдает сама Старая Птица, некогда отвоевавшая солнце у Врага, а девушки не боятся остаться наедине с мужчиной... Вспомнить только, как Грифон смотрел на меня: ему словно было невдомек, что репутация моя может полететь в бездну, если нас застанут вдвоем! И то, как он говорил о моих поклонах, — будто никогда не видел подобного... Не было похоже, будто он притворяется. И наши имена показались ему странными, словно в его королевстве людей называют иначе... И там, в этом другом мире, сейчас вовсе не зима, а жаркое лето, в лугах цветет клевер... А еще — подстерегают опасности. Не случайно ведь Грифон возвращался откуда-то ночью с окровавленным плечом...

Я даже зажмурилась, представив на мгновение, как открою дверь — любую, может быть, даже ту, что ведет в нашу с кузинами спальню, — и вместо застланных кроватей увижу... хотя бы библиотеку, залитую солнечным светом. А может быть, вовсе выйду на широкий двор, под ясное небо, и...

Конечно же, это просто разыгралось воображение, одернула я себя. Надо же такое выдумать!

Тот учитель, наверно, был обычным обедневшим дворянином, отчаявшимся наняться учителем: таких ведь пруд пруди, всем нужно как можно больше за одинаковые деньги... Те люди хотели иностранный язык в довесок к обычным наукам — они его получили. Ловкий пройдоха хорошо устроился и успел скрыться прежде, чем его обман раскрылся!

А Грифон... Я встречалась с ним трижды, но вряд ли колдовской путь открывается так часто! Неважно, кем бы он ни был, лучше мне больше не встречаться с ним: он может навредить мне, пускай и по недомыслию. Упомянет при каком-нибудь слуге, что разговаривал с рыжей девушкой в зеленом платье, вот и всё. Других таких здесь нет, указание будет однозначным, и я — в лучшем случае! — немедленно отправлюсь домой, а в худшем... Не знаю, что может случиться.

Вряд ли этот случай предадут огласке, вероятно, даже родителей не известят, но что сделают со мной? Должно быть, уничтожат все без исключения воспоминания о пребывании здесь: сомневаюсь, будто какой-то чародей может выдернуть одно-единственное, словно нитку из вытканного рисунка, не повредив его. Значит, я позабуду о странном человеке из замка Старой Птицы...

Конечно, я и так не вспомню об Испытании, если меня отправят домой до его завершения, но это совсем другое дело! Я не взялась бы объяснить, в чем вижу различие, но чувствовала именно так, а потому намерена была молчать обо всём, что было связано с Грифоном.

Тем более, у меня не было ни единого доказательства его существования, кроме засушенного соцветия клевера в книге (но я ведь могла положить туда цветок еще летом, не так ли?). А вот у него остался мой платок и шарф, он говорил об этом. Хотелось бы вернуть их, но как? Он ведь, как сам сказал, не носит их при себе, а предсказать, когда мы столкнемся вновь (и увижу ли я его вообще), невозможно... Оставалось уповать на то, что эти вещи никого не заинтересуют. На платке даже монограмма не вышита, найти меня по нему не выйдет, он самый обычный. Да и шарф тоже — я всегда могу сказать, что обронила его где-то... или его вовсе изъяли вместе с другими нарядными вещами! А почему его не оказалось в списке... мало ли, приглянулся той же Ине: ей, темноволосой и сероглазой, пошел бы серебристый шарф.

"Нет, прекрати, — одернула я себя. — Нельзя клеветать на девушку, которая не сделала тебе ничего дурного!"

В конце концов, меня еще не допрашивают с ножом у горла об этом несчастном шарфе, а если начнут, я найду, что ответить, ведь так? Им удобно повязывать голову, я так и сделала и... Уронила в навоз и не стала поднимать, к примеру, или упустила в реку, когда бегала за простыней. Неужели мои напарницы вспомнят о том, что было у меня на голове?

Может, и вспомнят, подумала я. Многие из них весьма приметливы... Что ж, тогда проще сказать полуправду: вечером я выглянула в коридор, услышала непонятные звуки и поспешила вернуться к себе, а шарф обронила и не сразу решилась сходить за ним. Когда же пришла на то место, вещи уже не было, и я подумала, что ее подобрали слуги, но не осмелилась спросить у них. Да, пожалуй, подойдет! За такое, конечно, тоже могут отправить восвояси, но простое любопытство всяко лучше встречи с неизвестным мужчиной...

— Тесса, ты снова грезишь с открытыми глазами? — потрепала меня за плечо Делла. — Идем скорее, посмотрим наши новые покои!

Оказалось, всех девушек переселяют в другое крыло, и контраст по сравнению с прежним нашим местом обитания был разительным. Взять хотя бы залы для занятий — огромные, светлые, и...

Я застыла на пороге музыкальной комнаты. Лисса бросилась к прекрасному клавирону, Делла следом за нею, я же не могла сдвинуться с места.

— Вы так впечатлены? — негромко спросила за спиной принцесса Карадин.

Она никогда никуда не спешила, это я уже заметила, но всегда поспевала вовремя.

— Я бы даже сказала — поражена, — призналась я, озираясь с преувеличенным интересом. — Такое отличие...

— Скорее всего, прежде мы жили в крыле для слуг, — улыбнулась она и прошествовала дальше, а за нею две оставшиеся девушки из свиты — прочих уже не было с принцессой.

Я же снова посмотрела вперед. Нет, я не могла перепутать — это была та самая комната! Высокая арка окна — сейчас за ним было сумрачно, но света все равно хватало даже и без ламп, — стрельчатые потолки, причудливый узор каменных плит на полу... Вот только книжных стеллажей я не увидела, а вместо большого стола возле окна стоял клавирон. И еще — на этом окне теперь имелась решетка, красивая, узорчатая, а переплет в рамах оказался иной, намного более мелкий, чем тот, что я запомнила. И стекла в нем были цветные — подобие витража, — а не кристально-прозрачные, как в моем... воспоминании? Или видении?