Седьмая печать

Для решения первой проблемы есть примерно десять лет, а вторая и третья нуждаются во внимании сейчас, благо теперь Старкиллеру не придется маскировать свой интерес. У него есть информация, но она неполная, значит, настало время это упущение исправить. А пока что надо заняться животрепещущим вопросом: похороны безвременно почившего Палпатина. Впрочем, хоть тут все просто: ситхские традиции существуют не просто так.

Как заботливый сын, Старкиллер уже давно приготовил погребальную урну, заказав ее у лучшего мастера Набу. С Явина привезли дерево, которое послужит топливом для костра. Оно уже давно просохло, гореть будет отменно. Осталось выбрать место, назначить дату, решить, где будет развеян прах ситха.

Интересно, свои собственные похороны Палпатин посетит? Люк помнил, что Вейдер, принявший облик Энакина Скайуокера, пришел, вот только Старкиллер этой благообразной картинке не слишком верил.

Да, бывают раскаявшиеся и увидевшие Свет в конце тоннеля грешники, вот только все земные примеры, которые вспоминал Старкиллер, упорно твердили, что мало раскаяться сейчас. Это возможно… Самое тяжелое — не свалиться вновь и продолжить идти выбранным путем. Ведь старые привычки не умирают так легко, а Свет и Тьма — не метафоры и не отвлеченные понятия. Нельзя просто так перейти на какую-либо сторону и думать, что ничего не будет. Это не порог, через который переступил — и вышел из тьмы помещения к свету дня. Как там Крея говорила? Ситхи — это вера?

Поэтому в веселое лицо Энакина, довольно улыбающегося тем, кого ненавидел до самой глубины души годами, он не слишком верил. Почему призраки Йоды и Кеноби выглядели такими, какими магистры были при жизни, а вот Вейдер резко помолодел? Он ведь со своими доспехами практически сросся… Люк помнил образ отца, пришедший как-то по ментальной связи: темный подавляющий силуэт в доспехах. Вейдер. Никакой не Скайуокер…

Так что присутствие молодого Энакина могло быть правдой, мало ли что там у Вейдера в мозгах перед смертью заклинило, а могло быть и откровенной ложью. Вроде бы призраки могут менять облик… На время. Тем более, Энакин улыбался и махал от силы минут пять, а потом резко удрал по своим делам. Зато Йода и Кеноби отсмотрели спектакль до конца, проследив, как Люк закапывает сгоревшие останки. Боялись, что Вейдер оживет и вылезет из могилы? Кто знает… Больше их Люк не видел.

Старкиллер, впрочем, их тоже не видел. Как и Вейдера.

Мужчина прикрыл глаза, раздумывая. Время. У него его нет… Остается максимум полгода, за эти месяцы он должен успеть все намеченное. Дел невпроворот. Но для начала он примет уже толпящихся в приемной посетителей, жаждущих высказать свое почтение новому хозяину большей части галактики, а потом похоронит отца.

* * *

Похороны прошли буднично. Вначале в тронном зале на помосте выставили тело Императора, чтобы можно было попрощаться. Впрочем, допускать всех желающих Старкиллер не стал, а то все население планеты пожелает убедиться, что мужчина все-таки мертв. Ситх стоял рядом с гробом, как и Мол, принимая редкие соболезнования, полностью фальшивые. Ему было все равно, к покойному мужчина ничего не чувствовал — убийство словно смыло весь негатив, оставив только холодные факты в памяти.

Пришли придворные, главы ведомств и служб… Исанне подошла к гробу, вглядываясь в застывшее мраморной маской лицо. Она постояла, после чего уставилась в маску ситха проницательным взглядом и тихо прошептала:

— Поздравляю.

Иссард была единственной, кому Старкиллер признательно кивнул в ответ. Через несколько часов, когда церемония прощания закончилась, началось основное действо. На площадке, венчающей громаду Императорского дворца, сложили огромный погребальный костер. Старкиллер, привычно облаченный в броню, лично вынес на руках завернутое в плотное полотнище алого цвета, с вышитым на нем гербом Империи, тело Палпатина. Мужчина уложил кокон цвета крови и тьмы на костер, руки в перчатках сделали изящный жест… Трескучая синеватая Молния с белоснежной сердцевиной заставила вспыхнуть облитые горючей смесью поленья, языки пламени взметнулись вверх, пожирая хрупкое тело.

Ситхи стояли плечом к плечу, не отрываясь глядя в огонь. Они молчали, но им и не надо было говорить: Сила прекрасно позволяла понять, что испытывает стоящий рядом. Мол прикрыл желтые глаза, его плечи самую малость расслабились.

— Неужели все кончено?

— Эта часть нашей жизни — да, — глухо отозвался Старкиллер. — Но нас ждут новые испытания. Нас ждет жизнь.

— Жизнь? — усмехнулся Мол. — Жизнь… А она существует?

— Жизнь, — твердо кивнул ситх. — И свобода. Мы их заслужили.

Мол промолчал, не отрывая взгляда от костра, на котором сгорал тот, кто за эти годы стал для забрака всем: учителем, другом, палачом, идолом… Он боялся и ненавидел Палпатина, но при этом знал: Дарт Сидиус был тем, кто заменил ему отца. Именно поэтому Мол так и не смог переступить через себя и убить учителя в поединке, заняв его место. Он был абсолютно верен своему мучителю, вот только Палпатин эту верность не оценил.

Впрочем, ее оценил тот, кого Мол был готов назвать своим братом. Пусть только по духу… Но для ситха, воспитанного крайне суровым Мастером, и это — неслыханная милость Силы.

Костер прогорел, превратившись в тяжелый жирный пепел. Не осталось ни костей… Ничего. Старкиллер молча опустился на колени, собирая пепел руками в ситхскую погребальную урну: высокую, изящную, глубокого черного цвета, расписанную золотыми узорами.

Неожиданно затылок кольнуло чужим вниманием, Старкиллер понимающе приподнял уголок губ — Дарт Сидиус все-таки почтил своим присутствием собственные похороны.

— Вот видишь, сын, все-таки ты встал на колени еще раз, — насмешливый голос призрака вонзился в уши. Старкиллер поднялся, снимая перчатки и отбрасывая их прочь. Пробка насмерть закупорила горло урны, ситх повернулся, отметив почтительно склонившего голову Мола.

— Да, отец. Мы оба добились своего.

Призрак рассмеялся. Сейчас Палпатин выглядел таким, каким появился в Сенате. Молодой мужчина, не старше сорока, подтянутый, в роскошных одеждах, с буйной гривой рыжих волос. Только глаза выдавали: золотые, словно миниатюрные звезды. Но самое главное изменение было не во внешности: ушло ощущение безумия, пропитывающее Силу Императора.

Смерть явно пошла ему на пользу.

— Где вы хотите найти пристанище? — Старкиллер слегка наклонил голову к плечу, демонстративно взвесив на ладони урну. Призрак задумчиво тронул пальцами подбородок.

— А какие есть варианты?

Старкиллер пожал плечами:

— Коррибан. Там великолепная компания. Набу. Родина, однако. Корускант.

— Хм! — Палпатин демонстративно закатил глаза. — Какой богатый выбор! Думаю… Здесь. Поставь где-нибудь в кабинете.

— Станете предметом обстановки? — уточнил Старкиллер. Призрак хихикнул:

— Дарт Плэгас против такой судьбы не возражал.

— Хорошо, отец.

Призрак шагнул ближе, рассматривая снявшего шлем мужчину.

— Правь достойно, сын.

— Буду, отец.

Палпатин удовлетворенно кивнул, смерил взглядом застывшего Мола… Кивнул забраку и исчез. Старкиллер вздохнул, прикрывая пылающие желтыми огнями глаза.

— Прощайте, отец. Да станете вы Силой.

— Сила с вами, Мастер, — поклонился Мол. Ситх резко выдохнул и повернулся к Старкиллеру, на глазах стряхивая с себя меланхолию и оживая. — О чем ты хотел поговорить?

* * *

Коронация — дело не быстрое. Надо расписать протокол мероприятия, определить, кто именно будет приглашен, а кто нет, как будет осуществляться охрана… Да даже что наденет Наследник на церемонию!

Вопрос не настолько глупый, чтобы его можно было игнорировать.

За эти годы Старкиллер настолько привык к броне, что без нее чувствовал себя неуютно. Пусть от ее наличия или отсутствия не зависели его жизнь и здоровье, как у Вейдера, но все же… Покушения были и на него. Этого не избежал никто: ни он, ни Мол, ни ныне покойный Палпатин. На Сидиуса тоже неоднократно покушались, правда, безрезультатно.

Поэтому доспехи Старкиллер снимал только у себя во дворце, и то не везде, в Императорском он появлялся исключительно при полном параде: кираса, шлем, наручи и прочее. Если же Сидиус требовал от ученика снять броню, это означало только одно: Старкиллер прогневал Мастера и теперь следующие дни, недели, а то и месяцы проведет в камере. Под пытками.

И пусть теперь все это осталось в прошлом и в воспоминаниях… Пусть Старкиллер перелистнул эту страницу своей жизни… В Императорском дворце без доспеха он чувствовал себя… неуютно.

А ведь на церемонии придется быть в обычной одежде. И потом тоже. Выход подсказал, как ни странно, Мол. Забрак сделал определенные выводы из своей смерти от рук джедая, из своей дальнейшей жизни… И принял вполне логичное решение. Вся его верхняя одежда шилась из тканой брони.

Накидки, плащи, робы… Всё. Тяжеловато, но это для обычного человека. Ситх тяжести практически не чувствовал. К тому же был еще один аргумент «за» — такая одежда очень трудно поддавалась порче. Главное — правильно подобрать то, что наденешь под броню.

Старкиллер кивнул и отдал приказы специалистам, скрипя зубами от того, насколько сложный церемониал ввел Палпатин. Но менять он ничего не будет: сейчас важно показать преемственность поколений.

Новость о том, что через месяц на трон взойдет новый Император, всколыхнула Империю, да и не только ее. Пусть имя Наследника было известно, это еще ничего не значило. Старкиллер был широко известен в узких кругах, как и Мол. Он занимался восстановлением Империи в прежних границах, наводил порядок не самыми гуманными методами, в дипломатию не лез, и его закономерно считали новой версией Вейдера. Еще один Палач Императора, пусть и в других доспехах.

Поэтому сейчас что Корускант, что входящие в воссозданную Империю сектора замерли в ожидании. Все судорожно искали информацию о сыне Императора, сплетничали, строили версии… Аналитики пахали без продыху, выдавая прогнозы, ботаны зашевелились, вновь пытаясь влезть в нишу торговцев информацией. Правда, пока у них это не слишком получалось: в свое время Мол как следует проредил ряды мохнатиков, лезущих во все щели, наглядно показав, что излишне любопытные носы и оторвать могут. Вместе с мордой и прочими частями тела. Довершила разгром шпионской сети СИБ во главе с Иссард. Исанне очень не любила конкурентов…

Население гадало, что принесет им смена Императора. С одной стороны, страшно: Палпатин был злом уже более-менее привычным и немного изученным.

С другой… Люди и экзоты радовались тому, что Палпатин мертв. Они были готовы целовать землю под сапогами ситха только потому, что он — не Шив Палпатин. Старкиллер это тоже прекрасно понимал, занимаясь в это время привычным делом: наводил мосты с кланами, аристократическими домами, Королевскими домами, корпорациями… А время текло сквозь пальцы, как песок. Неудержимо.

В подсознании творилось черт знает что: колдовство ведьм, когда-то спаявших две души воедино, развалилось на глазах. Еще немного — и наступит коллапс, два жителя в одном теле… Это смерть.

Старкиллер прекрасно знал, что такое одержимость, и не хотел, чтобы им пришлось бороться друг с другом просто для того, чтобы банально выжить. Пока что их спасало то, что личность Люка была заперта в подсознании и доступа к управлению телом не имела. А убивать того, с кем прошел ад… буквально… никто из них не хотел.

Кроме того, была одна закавыка: ведьмы подстраховались, не желая, чтобы победитель надолго пережил побежденного.

— Что будем делать, Дэв? — Люк сидел на камне, наблюдая, как пустыня смешивается с морем.

— Я уже все решил… Мы все решили, — пожал плечами Старкиллер. Выглядел ситх кошмарно: кожа окончательно приобрела трупный цвет и потрескалась, покрывшись ранами, сочащимися тьмой. И только сияние глаз давало понять, что этот почти труп жив. — Я уйду. Здесь мне не место.

— Можно ведь переселиться в клона… Хотя бы попытаться, — голос Люка был ровным и безэмоциональным.

— Можно, — согласился Старкиллер, — но я не хочу быть на вторых ролях. Я хочу свою Империю. Свое тело. И свою Лею.

— Я тебя понимаю, — опустил желтеющие с каждым днем все больше глаза Скайуокер, — Я бы и сам хотел того же. Вопрос в другом — как это осуществить?

— Вера, друг мой, — улыбнулся Дэв. — Вера движет горами. Так говорили у нас. У вас есть Сила. У нас… По Земле ходили боги. Во всяком случае, так писали в священных писаниях. И вопрос реинкарнации давно изучен. Я много чего читал в свое время, и вот… пригодилось. Я уйду перед коронацией. Кто знает, как Сила отреагирует на эту церемонию… Тебе придется тяжело. Но ты сильный. Выдержишь. А я уйду… — мечтательно вздохнул Старкиллер. — Раз где-то есть вселенная Звездных войн, то не может быть, чтобы не было еще одной. Многогранность. Сотни вариантов. Я уверен, что попаду в самый лучший для себя.

— Ты уверен? — в голосе Люка скользнула тень сомнения. Старкиллер твердо кивнул.

— Да. Я — уверен. Это единственное, что мне остается. Поэтому… Готовимся. Я не хочу, чтобы все наши мучения закончились пшиком, как планировали эти датомирские стервы.

Дни слились в наполненную мучениями полосу препятствий. Старкиллер и Люк рвали себя по-живому: один медленно отделял себя от тела, другой выходил из подсознания, понемногу перехватывая контроль. Процесс долгий и наполненный болью. Сейчас Дэв, как никогда, был благодарен отцу за то, что тот учил его на совесть: что бы ситх ни чувствовал, внешне это на нем не отражалось. Просто мужчина стал больше времени проводить в медитациях, рассчитывая ритуал по разделению сущностей.

Как оказалось, древние ситхи и не таким баловались, так что была надежда, что все пройдет успешно. Библиотека у Сидиуса была богатейшая, одни записи по теории и практике Алхимии Живого чего стоили. Старкиллер прочитывал свиток за свитком, книгу за книгой… Он сохранит все это в своей памяти, ведь знания — это ценнейший ресурс, который обеспечит ему все, чего он захочет.

За сутки перед коронацией Старкиллер заперся в своем дворце, приказав не беспокоить. Мужчина готовился сделать последний шаг. Давно приготовленное помещение, экранированное в Силе, так, что никто снаружи ничего не почувствует… Камни, разложенные в узловых точках сложной фигуры: во многом ситхские ритуалы напоминали земные. Пост, который должен был очистить тело.

Старкиллер собрался с духом, лег на пол, чтобы избежать травм, и принялся размеренно дышать, входя в транс и в последний раз погружаясь в подсознание. Мужчины замерли друг против друга, готовясь… Наконец Старкиллер схватил Люка за руки и потянул на себя, одновременно отступая назад. Он рвался прочь, на свободу, пока Скайуокер занимал положенное ему место.