— Осмелюсь еще раз напомнить, это выдающийся случай, который требует весьма пристального изучения! И должен сказать, что увиденное вчера полностью подтверждает мои предыдущие выводы. Мы имеем дело не просто с заменой одной личности другой, подобное, согласно сведениям из архивов отдела, хоть и уникально само по себе, но, тем не менее, эти случаи известны науке. Здесь же, а я вынужден признать свое прежнее некоторое заблуждение, не просто органичное слияние двух отдельных личностей, как я предполагал ранее, — Владимир Михайлович с победным видом обвел взглядом присутствующих, — здесь мы имеем, а я полностью убежден в этом, это ... одна личность! Да, да, Ваше Императорское Величество, несомненно, одна личность!

Император чуть улыбнулся одними уголками губ столь горячему выступлению профессора

— И что это нам дает, уважаемый Владимир Михайлович?

— Ну как же, Ваше императорское Величество! — Бехтерев чуть ли не подпрыгнул от возбуждения, — это же, это же значит ..., да это много чего значит, Ваше императорское Величество!

— Позвольте, Владимир Михайлович, — первым сообразил генерал Трепов, — Вы разрешите? — он посмотрел на Николая.

— Да, да, Дмитрий Федорович, пожалуйста ...

— Ничего не понимаю, Владимир Михайлович, Вы говорите, — шеф жандармов повернулся к Бехтереву, — что молодой князь Белогорьев на самом деле именно им и является?

— Совершенно так, Дмитрий Федорович, именно ... !

— Ну а в чем тогда, как Вы говорите, уникальность всего этого? — он обвел взглядом присутствующих. Николай откинулся в кресле и тоже вопросительно посмотрел на профессора.

— Ну как же Вы не понимаете, господа, — воскликнул профессор, — это же какие возможности! — Но видя недоумение в глазах собеседников стушевался и через минуту продолжил уже более спокойным тоном.

— Совершенно точно можно утверждать, в сознании молодого князя Александра Белогорьева нынешнего времени присутствует, если так можно выразится, сознание Александра Белогорьева какого либо другого времени.

Он вновь обвел взглядом присутствующих, как бы желая убедиться, поняли ли они его.

— Так это что значит, Владимир Михайлович, — первым отреагировал на это разъяснение Николай, — я так понимаю, что в теле этого молодого человека уживаются две личности, х — м, да, князя Александра Белогорьева и другого, но в тоже время и того же самого Александра Белогорьева? — он вопросительно посмотрел на Бехтерева, — что то Вы нас вконец запутали, уважаемый профессор!

Бехтерев тяжело вздохнул, обведя взглядом на собеседников ...

— Я думаю, — продолжил император, — Владимиру Михайловичу придется действительно подробнее разъяснить нам суть происходящего, — и усмехнувшись, соизволил пошутить: — уж такие, оказывается непонятливые студиузы здесь собрались! — и вновь посмотрел на профессора, ожидая продолжения его объяснения.

— Если позволите, Ваше Императорское Величество, — уже спокойно начал Владимир Михайлович, — то я изложу по порядку

И дождавшись утвердительного кивка продолжил

— И так, что мы имеем? — спросил он, и сам же ответил, — а имеем мы следующее: молодой князь Белогорьев, а что это именно он, это априори (лат. a priori — буквально 'от предшествующего' — знание, полученное до опыта и независимо от него), в этом сомневаться не приходится, и я буду исходить именно из этого. Так вот, после ранения, полученного во время событий 9 го января, и пережитой после этого клинической смерти, данный individuum (латинс.неделимый — отдельный организм, который существует самостоятельно, в частности человек, личность) стал вести себя несколько необычно для себя прежнего. Нет, его поведение не изменилось кардинально, в рассудке его тоже сомневаться не приходится. Да, окружающие обратили внимание на эти изменения, но это можно было отнести к некого рода чудачествам и списать на молодость и эксцентричность, свойственную его возрасту. При всем при том, при этих изменениях в поведении, это был, несомненно, тот же молодой князь. Просто у него, помимо изменения характера, привычек, обнаружились новые знания и умения, досель не только не имеющиеся у него, но порой и неизвестные в нашем времени. При этом необходимо отметить, что это именно новые знания и умения, но у ТОГО же князя Александра Белогорьева, родившего в 1884 году от рождества Христова.

Присутствующие внимательно слушали генерала от науки, не прерывая его рассказ своими вопросами.

— Я с самого начала этой истории наблюдаю за этим молодым человеком, имел несколько бесед с ним разной продолжительности, последнюю — вчера, после так называемой тренировки, — он сделал небольшую паузу, — и полностью утвердился во мнении, что в теле, если это слово понимать как м-м— сосуд, оболочку, вместилище, если хотите, души, вполне себе мирно уживаются две личности одного individuum, живущих, а вернее сказать, существующих, в разных, простите, временах, или, если позволите, в разных ипостасях.

Он замолчал, о чем-то задумавшись, кивнул сам себе, и очевидно придя к какому то выводу, продолжил

— Нет, скорее всего, в том мире эта оболочка умерла, а личность осталась, вот и произошло это слияние.

Надо сказать, и профессор, глядя на собеседников это ясно видел, присутствующим все эти объяснения были мало понятны. Он еще раз вздохнув, продолжил

— Как я уже отмечал, да и сам Белогорьев хотя и косвенно, это подтверждает, в этом теле находятся две личности, вернее два сознания. Но дело в том, что абсолютно чужое сознание никак не смогло бы полностью слиться с сознанием, уже имевшимся в данной оболочке. Я уже не говорю о неизбежном конфликте при этом, неминуемо приведшим бы к потере рассудка individuumа. Но предположим невероятное, что две личности как бы ужились. Но даже и в этом случае не просто само поведение, а и обычные естественные телодвижения Белогорьева были бы абсолютно другими. Господин Павлов (Иван Петрович Павлов,1849 -1936г.г., русский и советский учёный, физиолог, создатель науки о высшей нервной деятельности, лауреат Нобелевской премии по физиологии или медицине 1904 года) очень убедительно доказал, что простейшие движения живой организм проделывает без включения мыслительного процесса, на так называемых рефлексах (от лат. Reflexus-отражённый — стандартная, одинаковая в разных условиях реакция живого организма на какое-либо воздействие (раздражитель), проходящая с участием рецепторов и под управлением нервной системы), а они, в свою очередь, переходя в привычки, развиваются, совершенствуются не один год. Вот Вы, к примеру, проходя мимо церкви, совершенно естественно осеняете себя крестом, порой не задумываясь об этом, будучи погруженным в свои мысли. А можете себе представить, ну например, мальчонку магометанина их какого далекого дикого горного аула, никогда не видевшего других людей, и вдруг попавшего в Петербург и проходящего мимо Казанского собора, чтобы он так же не задумываясь, перекрестился? При всей своей вере в божественный промысел, думаю, что пример превращения воинствующего грешника Савла в апостола Павла здесь бы не повторился (Римский гражданин из знатной иудейской семьи Савл участвовал в преследовании первых христиан. На пути в Дамаск от внезапного ярчайшего света с неба ослеп, но услышав укоризненный голос Иисуса, уверовал в Него. В результате этого исцелился и стал проповедовать учение Христа под именем Павла. Вместе с апостолом Петром признан 'первоверховным' апостолом)

Присутствующие, вероятно представив эту картину, чуть заметно улыбнулись и Владимир Михайлович продолжил

— Иными словами, если бы это были две не связанные между собой личности, это обязательно отразилось бы на том, как он двигается, на его речь, наконец, на другие элементарные вещи, которые мы делаем, не задумавшись, рефлекторно. Его речь была бы отрывиста, движения как бы скачущие, прыгающие, ну, как допустим, изображения, что мы видим в синематографе. Здесь же мы наблюдаем движения плавные, естественные, я бы сказал, опять же рефлекторные, отточенные, смею думать не за один год. Движения, если говорить о конкретном случае, профессионала, для которого военное дело и все, что с этим связано и очевидно, не раз побывавшего в смертельных переделках, стало просто нормой жизни. Но опять же это ни в коем случае не движения молодого рафинированного корнета, визуально стоящего перед нами, они не могли принадлежать ему, прежнему.

И после короткой паузы,

-Да и мысли и поступки его не соответствуют, я думаю, мыслям и поступкам, присущим ему же до того памятного случая.

В кабинете ненадолго повисла тишина, присутствующие пытались осмыслить то, что им рассказал профессор.

— Я Вас правильно понимаю, Владимир Михайлович, — первым нарушил молчание государь — император,

— Вы хотите сказать, что эта вторая сущность личности Белогорьева принадлежит ему же, но живущему в другой реальности? Уж очень фантастически это звучит, господа, чтобы быть правдой, — скептически заметил он, — Как такое может быть?

— Не знаю, Ваше Императорское Величество, не знаю! — развел руками профессор, — божественный ли промысел это или иное какое чудо. Проверить эмпирически это не возможно, наука тут бессильна. Сознание человека — это такой массив неизведанного, полностью изучить который, думаю, не удастся никогда.

— Да, Владимир Михайлович, нагнали Вы тут тумана. Ну да ладно, оставим пока научную сторону, у нас еще будет время обсудить это. А что скажете Вы, господа, — обратился он к 'представителям спец. служб', — обо всем этом? Дмитрий Федорович, ...

— Звучит это все, конечно фантастически, Ваше Императорское Величество, если бы сам не увидел, ни за чтобы не поверил, но научную сторону данного феномена комментировать не готов, это епархия уважаемого Владимира Михайловича, — он на мгновение задумался, — остановлюсь на его 'специфических' предложениях. Должен отметить, некоторые моменты, изложенные корнетом весьма интересны. Его предложения о тактике борьбы с так называемыми 'лесными братьями' в Прибалтийских губерниях, с бунтовщиками в Польше и абреками (люди, ушедшие в горы, живущий вне власти и закона, ведущие партизанско-разбойничий образ жизни.Термин был распространён на Кавказе и в Закавказье)на Кавказе заслуживают внимания и мы уже работаем над этим. Весьма странно, конечно, слышать такое из уст молодого корнета, здесь чувствуется немалый опыт истинного профессионала. И в связи с этим, Владимир Михайлович, — повернулся он к Бехтереву, — никак нельзя определить, в каком мире жил тот второй Белогорьев, откуда он прибыл в наше время? Было бы весьма интересно более подробно обсудить с ним все эти вопросы.

Взоры присутствующих вновь обратились на Бехтерева.

— Конечно, выяснить можно, но с одним условием, он сам должен сказать это. Помимо его воли это узнать никак нельзя, — он ненадолго задумался, повисла пауза, — поймите, Дмитрий Федорович, внешность обманчива! Вы видите перед собой молодого корнета, рафинированного аристократа. Но это маска, оболочка, как я уже говорил! Борис Андреевич не даст соврать, — он повернулся к Герарди, как бы ожидая от него подтверждения своих слов, — это очень серьезный собеседник, знающий себе цену и уверен, х — мм, знаете, были попытки, — хмыкнул он, — не подающийся внушению. Я не вижу, Ваше Императорское Величество, — опять обратился он к государю, — способа заставить его сделать что либо без его воли. Если, конечно, хотим и дальше продолжать работать с ним, — уточнил он свою мысль.

На антресолях послышался какой то шорох и сдерживаемое покашливание (помещение 'большого' или 'нового' кабинета Николая II в Александровском дворце Царского Села оформлено было таким образом, что из него был выполнен переход через антресоли на половину императрицы, которая, зачастую, могла слушать доклады сановников государю — императору). Присутствующие, будучи осведомлены о привычке императрицы иногда 'инкогнито' присутствовать на докладах своему царственному супругу, сделали вид, что не слышат этот скрип и кряхтение. Лишь Николай с неудовольствием покосился в сторону раздавшего шума.

— Я услышал Вас, Дмитрий Федорович, — кивнул он шефу жандармов и обратился к полковнику Герарди, — Борис Андреевич, что Вы скажите нам?

— Да, Ваше Императорское Величество, осмелюсь доложить, — прищёлкнув каблуками и вытянувшись в струнку, начал доклад полковник, — мне было поручено наблюдение за данным лицом. По докладу офицеров L и N, приятельтсвующих с корнетом и входящих в состав его 'специальной группы', крамольных высказываний о существующим строе от него слышать им не приходилось. По моей просьбе они специально начинали разговор о революционном движении с целью выяснить его позицию по этим вопросам.

На антресолях опять послышался какой-то шорох, Герарди невольно скосил взгляд в сторону шума, Николай недовольно поморщился, остальные присутствующие опять ничего 'не услышали'.

— О главарях антиправительственных выступлений высказывался пренебрежительно, называя их, — он посмотрел в свои записи и зачитал, — 'подлыми либерастами, торгующими оптом и в розницу страной', боевиков — 'кровавыми маньяками', а выступления на окраинах империи — 'националистическими выступлениями, ничего общего не имеющими с борьбой за счастье народа'. Развивать свои мысли по этому поводу не стал, но выражение лица при этом становилось злым. Думаю, здесь что то личное, даже не имея в виду убийство отца, князя Николая Белогорьева ...

Полковник чуть ослабил позу, переступил с ноги на ногу, будто ожидая вопросов, но так и не дождавшись их, продолжил

— Расследование, по Вашему указанию проведенное в относительной секретности, негласно, относительно убийства главаря бандитов в Царском Селе в феврале ..., — он бросил взгляд на своих спутников, как бы сомневаясь, стоит ли говорить при них, и после небольшой паузы продолжил, — ... тут я с полной уверенностью могу сказать, это сделал именно корнет. В этом у меня нет никакого сомнения. По докладу ...

— Да, я понял Вас, Борис Андреевич, — перебил его император, — оставим это на потом, у нас еще будет время поговорить об этом. Продолжайте, пожалуйста, что интересного еще выяснили о юном князе с помощью его ближнего окружения?

— Стоит отметить, в общении с нижними чинами, по сравнению с периодом до своего ранения, стал вести себя, как бы это сказать, более душевнее, что ли, хотя и раньше грубости по отношении к ним не допускал, чуть ли не на равных, не опускаясь, конечно, до панибратства. При этом необходимо отметить, поведение это для него, по всей видимости, вполне естественно.

Он опять слал небольшую паузу, его никто не перебивал, отдышался и продолжил

— С домашней прислугой ведет себя ровно, отмечается привязанность к сынишке домашней работнице в доме в Царском. Со старой прислугой в фамильном особняке особых изменений после ранения не наблюдается. Но здесь особый случай, он, фактически, вырос на их руках, ...

— Что-то еще, полковник? — вдруг прервал его государь, и видя замешательство на лице Герарди, уточнил, — как мне докладывают, это чуть ли не Марс (в римской мифологии — бог войны) современный. Так ли это на самом деле? -