Волчица и пергамент. Том 2

— Если бы мы ими были, то, думаю, я более тщательно бы выбрал, кого взять с собой.

Инквизиторы, которых по известной причине часто называют палачами или мучителями, не водят с собой детей.

— Именно так бы и появились. Иначе, если бы вы двое действительно ими были, показалось бы, что Церковь больше не собирается должным образом поддерживать людей здесь или где-то ещё, — и священник вдруг чихнул.

У этого человека должна была быть какая-то причина, по которой он занимал духовное место в таком отдалённом краю, где Церковь не располагала официальным присутствием. И похоже, он был не самым преданным слугой Церкви.

— Здесь холодно. Почему бы тебе не зайти?.. А, нам же нужно сначала позаботиться о ваших вещах.

— И ещё мы бы хотели снять комнату.

Райхер ударил себя по лбу и улыбнулся.

— О да, точно. Ты не сможешь расслабиться, если пьёшь, не сняв дорожную одежду.

Он рассмеялся, но затем бросил удивительно насторожённый взгляд из-под испещрённых глубокими морщинами век на Миюри.

— Кстати, я уверен, что вы слышали правила церкви от охранника у ворот, я прав?

— Да, слышали. Он сказал, что девушки останавливаются в отдельной комнате, — отозвалась Миюри, глядя в глаза Райхера и улыбаясь, это выглядело весьма смело с её стороны, если не нагло.

Райхер странно посмотрел на неё, потом сонно моргнул и снова чихнул.

— Ик. Простите. Тогда разрешите отвести вас в вашу комнату. Сейчас здесь мало людей, поэтому свободно много хороших комнат.

Он проскользнул мимо них и вышел на улицу.

— Ууу, холодно!

Холодный воздух приятен тому, кто разогрет наливкой. Голос священника выдавал отличное расположение его духа, Коул и Миюри последовали за ним.

Когда люди, работавшие во дворе, увидели Райхера, они окликнули его и помахали руками, хотя и были далеко. Пусть он и набрался, не дожидаясь вечера, всё говорило за то, что его здесь любили. К тому же, кроме Чёрной Матери, лишь его молитвы о безопасном путешествии приносили людям утешение перед выходом в море.

— Хорошо, для начала... где я остановился... — заговорил Райхер, обходя вокруг того, что изначально было огородом, и проверяя рыбу, развешанную для сушки по ветками напоминавшую диковинные плоды.

— Как я уже говорил, огромное волнение. И они не возвращаются, уходя на небольших судёнышках. Иногда падают в море и тонут или же их судёнышки разбивают волны.

Есть те, кто ждёт от суровых северных морей, окруженных снегом и пронизанных холодным, свежим воздухом, гарантированной святости. Райхеру пришлось проводить в прошлом слишком много людей с таким отношением, теперь он обречённо пожал плечами.

— Большинство этих аристократов ничего не знают об этой земле... Ближе всех те, кто из Уинфилда и Проании. Самые дальние — из всяких южных стран. Всякий раз, когда те люди, которые приходят, обременённые обязательствами, кончают смертью, подозревают нас. Всегда.

Как Хайленд называла людей, управлявших этой землёй?

— Я слышал, этими местами управляют пираты, — сказал Коул.

Райхер хмуро оглянулся на него через плечо и вздохнул.

— Я на самом деле не могу много сказать к тому, пираты они или нет, неважно, как ты на это смотришь. Но они никоим образом не пираты, — сказал он, поправляя узел, удерживавший одну из сушёных рыб. — Они обычно защищают торговые корабли и следят, чтобы настоящие пираты не грабили рыбацкие лодки и не опустошали ни один из островов. Что ж, это легко понять, если я вам скажу, что на нас падает ответственность за то, насколько трудно с ними договариваться.

Проще говоря, они были силой самообороны.

— Без них мы не смогли бы удерживать эти своенравные воды. Наши возможности ограничены, поэтому, если каждый будет действовать, как ему нравится, мы скоро не сможем поддерживать своё существование. Угроза насилия подобна обручу, который удерживает бочку целой. Без них мы не смогли бы даже собирать налоги с тех, кто приезжает сюда на работу каждый сезон. Наша земля была бы поделена чужаками и быстро бы исчезла. Они есть, потому что необходимы.

Снег отзывался хрустом на каждый шаг. Каждые несколько шагов на левом плече Райхера появлялись белые клубы, чтобы растаять в воздухе. Наблюдая за тем, как держится священника, Коул решил, что тот, считая пиратов своими союзниками, всё же, скорее, был вынужден мириться с их присутствием.

— Но те, кто судит о них только по россказням, шумят громче всех, они стенают: "О! Пираты тайно убили людей с юга, потому что ненавидят их!" Те, кто не знает, сколь страшные на самом деле здесь воды, не слушают предупреждений местных жителей, и происшествия следуют одно за другим.

Райхер закончил говорить, дойдя до невероятно большого здания.

— Мы пришли.

Вход был поднят на несколько каменных ступеней, чтобы снег не доставал до двери. Фундамент дома для постоя также был сделан из камня, но всё остальное было деревянным. Не одну зиму Коул ночевал на каменном полу, выдерживая это только благодаря своему юному здоровью. После двадцати лет он с облегчением думал, что ему не придётся переживать это снова.

— Пройдёте по коридору и найдёте помощника священника, который управляет домом, вы получите от него простыни и одеяла. Он же подберёт комнату, где вы остановитесь. Не постесняйтесь внести после этого пожертвование, — он многозначительно улыбнулся.

Затем снова заговорил, сохраняя выражение многозначительности:

— Пустой остров — это идеально для строительства монастыря, но когда люди не живут на этих островах в этом море, то, полагаю, их лучше всего считать необитаемыми. Они слишком опасны из-за сложных течений у их берегов или слишком большого количества подводных скал. В общем, вы не сможете судить, просто взяв и посмотрев. Так же как и с верой, верно?

Райхер улыбнулся и слегка наступил башмаком на ногу Коула, стряхнув с неё снег. Хотя Коул понимал, с какой деликатностью действовал старый священник, он не мог заставить себя усмехнуться шутке.

— И потому люди этих мест не очень приветливы к священникам, явно прибывшим с юга. Одного слишком активного вынюхивания достаточно, чтобы накликать неприятности, а потом они погибают в происшествиях, вызывая никому не нужные подозрения. Конечно, люди, мешающие торговле тем, что вызывают трения с местными жителями, сами по себе также являются неприятностью.

Райхер ясно указывал им вести себя хорошо, держаться на расстоянии, побыть здесь недолго и возвращаться восвояси. Если отнестись к его словам по-хорошему, следовало бы воспринять это как доброе предупреждение жителя этого святилища.

— Но я не могу вернуться с пустыми руками, — попытался возразить Коул, и пожилой священник пьяно пожал плечами в знак безнадёжности.

— Или возьми местного в проводники или, если ты хочешь делать всё сам, расспроси местных перед тем, как начать. Особенно, если собираешься выйти в море, — посоветовал Райхер им вслед, стоя в дверях, когда они уже вошли. — Это ради вашей безопасности.

Затем, не дожидаясь ответа, он закрыл за ними дверь. Хруст снега за дверью постепенно затих, и воцарилась тишина. Миюри поправила вещи на спине и посмотрела на Коула.

— Мы ему не понравились.

Коул посмотрел на её улыбку.

— К путешественникам всегда относятся так. Найдётся в мире немного мест, где их привечают.

— Правда? Но в Ньоххире все так весело пируют вместе.

Проходя по коридору, Коул тоже поправил свои мешки и слегка подтолкнул Миюри, двигавшуюся впереди, чтобы не задерживалась.

— Ньоххира не такая, как другие места. В большинстве мест в мире чужаков не приветствуют. Те, кто нарушает тихую жизнь обычных людей, часто бывают именно чужаками.

По Миюри не было видно, что она сразу всё поняла, но по ходу их путешествия понимание к ней придёт.

— Вот почему мы должны спокойно заниматься своими делами там, куда мы приходим, особенно, если там мало людей.

Миюри нахмурилась и посмотрела на него: "Ты снова меня учишь?" Но речь шла не о чём-то вроде Божьего учения. Это, скорее, сродни попытке поделиться с кем-то тем, как выжить, заблудившись в лесу. Под молчаливым взглядом Коула на лице Миюри отобразилось понимание. Сглотнув, она кивнула. Ему хотелось, чтобы в этот момент до неё дошло и то, что путешествие — это не сплошь захватывающее развлечение и что нет ничего лучше мирной жизни дома. Вторгшись в его размышления, Миюри вдруг сказала с самым серьёзным видом:

— Это как если король притворяется простым человеком, верно? Я много слышала об этом в историях.

Она улыбнулась — всё хорошо, я знаю. Коул подумал, что на самом деле она ничего не поняла, но он очень хорошо знал её оптимизм.

Их комната была крохотной, кровать представляла собой два сдвинутых сундука с одеялом. Но это лучше больших общих комнат или складских помещений на других этажах, здание это явно строилось под нужды торговцев.

Коулу было несложно представить, что удобства были не главной заботой на базе торговцев, поэтому он без сомнений сделал пожертвование, когда они брали простыни. Ведь даже грехи в эти дни легко отпускались, если Церкви давали установленное количество денег. Взяв ещё и достаточно одеял, они смогут спать с удобством и в тепле.

Оставив вещи, они ещё должны были пообедать, поэтому вскоре вышли на улицу. К тому же им следовало посмотреть на чудесные развалины, упомянутые Йосефом, и они расспросили о месте солдата у ворот. Оказалось, это было недалеко, туда вполне можно было добраться пешком. И поскольку путь туда лежал в сторону, противоположную порту, они с развалин и решили начать.

Однако снег по дороге был глубок, и стражник посоветовал соломенную обувь поверх своей. Не успел Коул подумать, как добры люди, стражник попросил денег. Похоже, он не упускал случая немного подзаработать, но так как он запросил не чрезмерно, и Коул заплатил не пререкаясь. Это же следовало и из мудрости его благодетеля-торговца. Оказавшись где-то, важно завоевать расположение всех, кого можно. Никто не может сказать, кто пригодится в будущем.

Хорошей дороги к чудесным развалинам не существовало, и они пошли вдоль реки вверх по течению. Летом можно было бы пойти полями, но сейчас они были укрыты снегом. Вскоре Коул взмок. Его дорожная обувь и так была тяжёлой, а ещё эта мокнущая солома сверху... Никогда прежде он не обнаруживал, что ходить так трудно. Но без соломы его обувь уже бы промокла насквозь, тогда в лучшем случае его ноги бы распухли, а в худшем ещё и обморозились. Соломенная обувь была зимой обычной и в Ньоххире.

Коулу уже не хватало дыхания, в то время как Миюри двигалась вперёд вприпрыжку, словно снежный заяц.

— Поспеши, брат!

В отличие от гор здесь не было уступов или ручьёв, и Коул не боялся заблудиться, пока они шли вдоль реки, но его раздражали мысли о дороге обратно. Хорошо бы иметь что-то вроде саней, но он покачал головой, напоминая себе, что они не могут позволить себе роскошь.

— Ну же, брат, давай, топай уже!

Миюри так далеко ушла вперёд, что уже нельзя было разглядеть её лицо, когда она в нетерпении обернулась, чтобы крикнуть.

Остров казался не таким большим с корабля — одна гора и склоны, но теперь Коул понял, что его размеры достаточны, чтобы вместить широкие поля. Он представил, как летом бескрайние снежные поля превращаются в пастбища, обеспечивающие скот кормом на весь год.

Наконец появился тёмный лес, росший у подножия горы. Чудесные развалины должны были располагаться в конце дороги, ведшей через лес.

— Ты слишком быстрая! — только и смог выговорить он.

Белое облако заклубилось там, где стояла Миюри, вероятно, это она вздохнула. И конечно, не стала его ждать и снова помчалась вперёд. Но его не рассердила её кажущаяся бессердечность. Вместо этого его впечатлили её юность и сила, позволявшие ей самой двигаться вперёд. Он подумал, что это проявится вновь, когда она выйдет замуж, и счёл это чем-то вроде подготовки к будущему. Сухо улыбнувшись, Коул продолжил переставлять ноги одну за другой.

Снова удалось девушку увидеть лишь у самого леса. Миюри сидела на большой толстой скале и сосала большую сосульку. Ещё несколько свисало с ветвей ближайшего дерева, напоминая копья. Ждала она его уже довольно долго, вполне достаточно, чтобы слепить трёх снеговичков у подножья скалы. Она даже сделала им из веток лица.

— Брат, ты почти, как мой отец.

Она намекала на то, что у него нет сил, и их у него действительно не хватило даже огрызнуться -зато у тебя их слишком много. Его плечи и грудь ходили ходуном, и Миюри, с раздражением понаблюдав за ним, отколола часть сосульки и дала ему.

— Не ешь слишком много, а то простудишься.

Обычно именно Коул предупреждал её о подобном, теперь Миюри отплатила той же монетой.

И она шла явно не просто куда-нибудь, она сидела как раз у начала дороги, ведущей к горе. Под вечнозелеными деревьями, не терявшими хвою даже зимой, лежала утоптанная в снегу тропа. Коул не ожидал меньшего от девушки волчьей крови, выросшей среди гор.

Утоптанный снег не вёл прямо по крутому склону, образуя сравнительно пологий подъём. Миюри пошла вперёд, Коул последовал за ней, стараясь не сильно отставать.

— Но какая странная земля здесь. Интересно, все острова такие?

— Что ты имеешь в виду под словом "странная"?

— Та река тоже странная, — показала рукой она, останавливаясь и поворачиваясь.

Зимой под деревьями нет травы, кусты тоже стояли голые, и даже из леса видно было довольно далеко. Коул увидел оставленные ими у реки следы. И что в ней такого странного? Потом он понял.

— Цвет реки такой же, как у моря.

Прочерченная по снежным полям лежала длинная, тонкая, тёмно-синяя линия.

— М-да. Возможно, это не река, а море.

— Море? Но...

Они ушли довольно далеко от устья. То, что они видели, не назвать ни бухтой, ни каналом. А назвать это рекой Коул мог бы, только увидев, как она течёт. Вода в реке должна была двигаться, течь. Здесь вода была неподвижной.

— Оно точно мёртвая голубая змея, разве нет?

Которая словно замерла на месте и осталась просто лежать.

— И смотри, — Миюри перевела взгляд на лес и указала вперёд. — Оно заканчивается там.

Река внезапно обрывалась. Голубая морская вода становилась зелёной у края и подмывала белый снег. Она ниоткуда не вытекала и никуда не текла.

— Может, когда-то давно она была рекой, — предположил Коул.

— А? — оглянулась Миюри, удивлённая, будто перед ней сдвинулась с места гора.

— Это для тебя так необычно? Горы разрушаются, леса высыхают, и для реки не странно пересохнуть и умереть. В тех приключениях, что ты читала, то и дело происходят вещи и более захватывающие события, не так ли?

Миюри, покраснев, поджала губы.

— Я... я не думаю, что то, что происходит в книгах, происходит на самом деле! Ты меня дразнишь, так ведь?

Эта девушка прожила на земле чуть больше двенадцати лет. Она выросла в деревне горячих источников, словно помещенной кем-то на границу мечты и действительности, ещё больше запутывая её видение окружающего мира.