— И тем не менее. Слушай, нет минобра, никто к тебе не припрется с проверками. И ты не добедовый учитель, можешь выгнать нахер любого ученика и любую ученицу. До Беды — да, никак нельзя было ничего сделать ни с дебилами, ни с малограмотными, ни с хулиганьем малолетним. Интернатов-то специальных не осталось, экономически вишь неэффективно было убирать из общей кучи школьников всяких деградантов. Нынче — проще. Часть дегенератов отдало концы, остальные частью присмирели, частью поняли, что цацканье кончилось. И это — хорошо! Рухнула система безопасности. Это — замечательно, давай за это выпьем! — поднимает он кружку в приветственном тосте.

— Не вижу, чему тут радоваться! — звякаю кружкой ответно.

— Э, тут есть масса куда как полезного. Беда, как это ни странно прозвучит — возможно нас спасла.

— Хрена ж ты залупил! — и да. Я и впрямь удивлен.

Братец, глядя на меня снисходительно, старательно раскуривает очередную новую роскошную трубку и в атмосферу кафе добавляется запах хорошего табака. Некоторое время он священнодействует, наконец выпускает особо пухлый клуб дыма и говорит:

— Видишь ли, сильные мира сего белую расу приговорили к уничтожению. Всю. Европеоиды старательно пошли дорогой диназавровой. Ну что ты глазами хлопаешь? Ты же сам в курсах, что такое демография. В медвузе этому точно учат. Учат ведь?

— Ну да. Но почему ты о всей расе речь ведешь?

— А то ты сам не видел. Ну не заставляй меня терять к старшому брату больше уважения, чем это положено от природы. Нет воспроизводства — вид вымирает. Когда у всех по одному ребенку — от четырех дедов и бабок остается двое — которые папа-мама, а у них одно чадо. Итого всего за два поколения — населения стало вчетверо меньше. Теперь добавь сюда все эти феминизмы, гендерные войны, смены пола и прочие изыски, чтоб детей не было — получается что? То, что было перед Бедой.

Он задумчиво пускает ароматный дым клубами. Потом продолжает:

— Белая раса обеспечила себе суперкомфортное житье, полную безопасность — отвыкла себя утруждать чем бы то ни было, один отдых и развлечения на уме... Орган, который не работает — атрофируется. Вот вся раса и атрофировалась. И уверенно шла к исчезновению. Шансов выжить не было. А тут — Беда, она мобилизует, заставляет тряхнуть стариной и засуетиться. Глядишь еще и воспрянут потомки всех этих авантюристов... Ну или хотя бы повод теперь есть всем закончиться оптом от внятной причины, а не просто от ожирения.

— Ну все же не вчетверо население уменьшилось.

Братец снисходительно смотрит и изрекает:

— Ты ж сам прекрасно знаешь, что в вымирающие страны миллионами завозили мигрантов. Азиаты и африканцы пока еще плодятся хорошо. Только это совсем другой материал человеческий. Совершенно другая культура, другая цивилизация. Помнится ты же рассказывал, как вы с коммунарами— ваххабитами дрались в поселке Коммунар!

Киваю в ответ. Нам всем запомнились отрезанные головы кафиров и рассказы рабов, в которых эти ваххоббиты мигом обратили местное население. Впрочем, братец там тоже подвизался. Только попозже и со своей конторой — для расследования преступлений. А их там хватало, брюнетистые пришельцы ни в чем себе не отказывали, а прихоти у них были весьма заковыристые. Но все как-то в суд-мед плане.

Обнаруживаю, что кружка пуста, а я пытаюсь из нее пить.

Заказываем еще по одной, мигом получаем холодное и вспененное. По глотке льется шипящим водопадом. Вкусно! Но как-то быстро — брякаем уже пустой посудой по столу. Но официантка Лена бдит — и когда я ей говорю, чтоб она налила — оказывается, что посуда полнехонька.

Весело подмигивает и упархивает, чтоб не мешать разговору.

Гм, хорошо сидим, надо бы придержать коней — что-то мы уже надрались вроде.

Но даже датым понимаю, что проблема-то серьезная стоит.

Перед Бедой многие мамашки жаловались на приеме на то на се, что не касалось здоровья детенышей. И картинка виделась жутковатой.

Детишки приезжие в школу приходят. По физразвитию им уже класс в четвертый — пятый надо, а они не то, что читать и писать — они по-русски говорить не умеют. Папу вызывают в школу — а он уже полноправный гражданин Российской Федерации, уважаемый человек, по-русски сам говорит отлично. И объясняет, что дома они говорят на своем языке, и только на своем. Жена к слову тоже только пару сотен слов знает — чтоб в магазин ходить.

Просят его, чтоб он с детьми дома говорил и по-русски — а он вдруг ужасно обиделся, дескать дома мы на НАШЕМ языке говорим, а вы ОБЯЗАНЫ ребенков учить — вот и учите!

Еще и про русский фашизм добавил! Про подавление исконных и древних нацкультур.

И делай, что хочешь с этими Маугли своерощеными. В пятый класс таких брать — без шансов, остальные школяры должны будут скучать, пока новичков говорить учат, в первый класс отдать — они на фоне малявок больно здоровенные. Да в придачу тут же из своих соплеменников, что по другим классам — сколачивают если и не этническую шайку, то вполне себе компанию хулиганов, которая быстро остальных школяров в кулаке начинает держать.

И в итоге всем солоно становится, потому как с такими малограмотными — остальных учить не выходит. В караване скорость вытанцовывается по хромому верблюду. Тому, что в самом конце тащится.

А в школе и без этнических проблем хватает. Потому как нету больше специнтернатов и спецшкол, а учить надо всех. А с бесправной прислугой известно как люди обращаются. Вот и недоросли быстро видят, что им сделать ничего нельзя и потому с легкостью необыкновенной срывают уроки и всячески свою удаль показывают...

И черт его знает, с чем мне столкнуться придется.

А еще страшно любопытно — о чем таком братец теперь знает.

Про демографию говорить грустно — что да, то да, белой расе каюк.

Про дела школьные — тоже не хочется... Хотя для себя в памяти зарубку сделал, чтобы с написанными предложениями родича ознакомиться. Но это после.

Сейчас можно о чем другом поговорить.

Потому аккуратно спрашиваю, про то, что он за намеки давал.

Братец ухмыляется, но не язвит, а вспоминает древний анекдот с бородищей:

— Этнограф сидит напротив шамана и думает: "Бедный, невежественный дикарь! Неужели он правда считает, что в мире духов действительно существует такой же Енисей, такая же тайга и такие же олени? Вот примитивная какая религия!"

Шаман сидит напротив этнографа и думает: "Вот незадача, как же мне объяснить этому доброму, но бедному и невежественному дикарю, что сакральный топос отличается от профанного субстанциально, а не экзистенциально? О! Скажу-ка я ему, что в мире духов существует такой же Енисей, такая же тайга и такие же олени, примитивизм, конечно, ужасающий — но, авось хоть что-то поймет!".

— Да ладно тебе! Снизойди до уровня моего интеллекта и постарайся на простых примерах растолковать!

— Ну, так низко пасть я не могу — дерзит младший.

— А ты попробуй!

— Прикинь — откуда в компьютерных играх берутся неписи? Вот ты волков всех перебил — а через неделю игрового времени — глядь и уже новые воют. Стражники на тебя кинулись, ты их поубивал — пара дней — и вот другие красуются...

— Слыхал про эту теорию, что дескать, вся наша жизнь — игра.

— Добро и зло — одни мечты!

Труд, честность — сказки для бабья.

Кто прав, кто счастлив здесь друзья?

Сегодня ты, а завтра я!

Так бросьте же борьбу,

Ловите миг удачи! — подхватывая мою фразу, напевает братик арию Германа и фыркает ехидно.

— Не, я не в плане этой оперы. Я про то, что после фильма 'Матрица' об этом заговорили — дескать все, что мы видим, это такой соллипсический соллипсизм, только видимость, а на деле все совсем не так.

— Псовое псо. Слыхал я эту чушь. Только это фигня. Ты смотри глубже — раз уж говорили сегодня о религии — не беру десятки всяких малознакомых, бери авраамические — три наиболее к нам близких. Есть Светлое Добро, осиянное нимбом и крылами, с запасником в виде Рая, есть Темное Зло с рогами и хвостом и мрачными глубинами Ада — отмахивается пренебрежительно младший.

— Ну у евреев не так все же...

— Не придирайся. Я о принципе. У них тоже по итогу — гейм овер в конце. Хотя должен признать — когда ходил в этом убогом местечке с холмиком под названием Меггидо как-то странно было полагать, что именно там будет Армагеддон. Там толком и не развернешься. Даже паре танковых дивизий тесно будет.

— А я и не знал, что ты туда ездил. И к слову у мусульман последняя битва — не там, а в Сирии, вроде как поселок Дабик место для финального замеса.

Братец презрительно фыркает.

— Вот самое время в богословский диспут удариться. И не у всех мусульман, раз уж речь пошла — только у салафитов. А ездили... Честно говоря — спонтанно вышло, пьяные были. Меня тогда в конце года выперли в отпуск, чтоб отгулял, а москвичи как раз туда летели, ну и дернули меня тоже. Там же безвиз, так что просто было все. Хоба — и мы уже по историческим камням шляемся. Но я не про то. Не сбивай с мысли. Основные религии — про то, что есть два игрока и игра имеет конец. Вот и гляди — сейчас у нас игр полно. И вопрос — откель берутся в них неписи не стоит. При этом непись памяти не имеет но ведет себя по алгоритму.

— У нас-то есть память! — уверенно говорю я.

— Ага. С пяти лет. Кусочками. Но ты же к примеру как родился — вполне себе был живым человеком?

— Ну вероятно...

— И что помнишь? Вот, не морщи морду, ничерта ты не помнишь. И даже я не помню. И никто не помнит — дескать, вылез я из мягкого, узкого и горячего, а меня пергидрольная тетка хвать за ноги и как хрястнет по заднице!!! — начинает давить меня бесспорными аргументами братец.

— Хорошо. Не помню, признаю.

— Вот! Но положа руку на тот ком шерсти, который тебе заменяет сердце — а вообще ты свою жизнь помнишь? Нет, я понимаю, что твое жалкое и бессмысленное существование толком жизнью не назовешь, но все же? Ставлю кружку пива, что если и остается что-то в памяти, так сущие огрызки и несуразности. Еще и потому нам не дано понять не то, что смысла существования Вселенной — а даже основ собственного жития. Приходим из ниоткуда, но с внешностью, характерами, инстинктами — и туда уже убираемся отыграв. Как пешки с шахматной доски. При этом, как ни верти — все живое на Земле сбалансировано и как-то кем-то явно создано! — пускает в конце речи особо пухлый клуб дыма братец..

— Теории все же объясняют эволюционно...

— Это суемудрие человеческое. А если копаться во всех этих теориях — так концов не найти. Я пока в палате лежал смотрел всякое, а больше слушал. В частности про антропологию. Легенды и мифы древней Греции в сравнении — строгая логарифмическая линейка. Человечество зародилось само в Африке, потом расползлось как тараканы и негры на Севере мигом побелели, а попав в азиатские страны стали косоглазыми и желтолицами... Хотя тут все понятно — раз попали в Азию, надо соответствовать. Как, почему, с какой стати, при помощи какого механизма — полный туман.

Сколько помню братца — сроду он таким многословным не был. Хотя в башке и пошумливает влитый алкоголь, но вколоченный профессионализм — даже в полудохлом состоянии смотреть, видеть и сопоставляя — анализировать ситуацию — пока работает.

Впрочем, у многих, кто встретил старушку с косой и чудом остался в живых — такое бывает. Прикидываю — похоже на логорею? Нет, тут хоть братец и болтает, как заведенный, но речь связная, логичная и информативная. И вижу, что да, что-то он такое знает, но выразить не может.

Прямо как я на экзамене по биохимии...

А многоречивость — ну так понятно — в палате лежал, молчал, вот слова и накопились. Да под пиво...

— Не надо на меня так смотреть! — вдруг говорит братец.

— Это как? — понимаю свою оплошность, но уже поздновато.

— Взглядом дифференциального диагноза.

Мда, это я лопухнулся, а он засек. Другое дело, что думал я о его знании про ту сторону бытия, что ему стала открытой, а не про хворь. Но уже поздновато — он замкнулся, теперь хрен его разговоришь.

Братец добавляет душистого дыма в воздух над нами (странно — насколько трубочный дым ароматный, и как отличается от сигаретного вонючего!)

— А ведь я — Избранный! И хреново, если и ты такой же!

Сижу, хлопаю глазами от неожиданности. Родственник заливается искренним смехом:

— Видел бы ты свою глупую рожу сейчас! Не пугайся, я в здравом уме и почти трезвой памяти. Просто глиобластома — как ты, полагаю и не ведаешь — явно имеет связь с вирусной патологией. И как говорили твои коллеги в больнице — все очень странно.

— Развитие глиобластомы — связывают с вирусом. Значит иммунность к зомбии? — спрашиваю я о том, что сразу приходит на ум.

— Именно! Зомбия практически выбила из обихода все болезнетворные вирусы — а у меня, получается — нет. И да, возможно у меня иммунитет к зомбии. Прям хоть прививай себе культуру гепатита, чтоб проверить...

— Полагаешь, что и у меня может быть иммунитет? — схватываю я намек.

— Кто ж это знает? Но это не самое лучшее, что могло бы быть.

— Но наши мама с папой...

— Да, посмертно обернулись. Как нам рассказали, мы же там не были. А сейчас я склонен считать, что могло быть все и не совсем так, как рассказывали. Хотя остается еще и генетика с этими рецессивными генами... Но что есть — то есть. Еще по пшеничному? — уже менее жестким тоном вопрошает братец.

— Давай!

— Вкусное?

— Вкусное!

А бокалы волшебным образом уже и полные опять!

Сидим долго, но все хорошее кончается...

Когда в итоге выбираемся на улицу, ощущаю внезапно, что надрался куда жестче, чем рассчитывал. Правда, давненько я не сидел вот так в кафе, а братец так и вовсе впервые пригласил. Как-то до того у него особого желания со мной по ресторанам ходить не было.

Ловить авто он категорически отказывается — хочет наконец ногами прогуляться после всех экзерциций. Но ходит плохо, приходится его поддерживать, отчего он сначала злится, потом отвлекается, благо болтает не переставая. Нашел на него стих вспоминать первые сутки Беды, когда он ментом Михой сидел в суд-мед морге, а у входа и окон отирались вполне уже шустеры... А из оружия один ментовский ПМ с полурасстрелянной последней обоймой.

Удивляюсь тому, что в его голосе звучат ностальгические нотки, он определенно о том времени вспоминает с удовольствием и легкой грустью.

У подъезда встречает худенькая темноглазая девушка. Принимает моего братца с рук на руки.

— Знакомься — моя горгулья! — торжественно представляет ее мне братец.

На мой взгляд — она не похожа на каменное крылатое существо, но понимаю, что раз он так бесцеремонен, то они здорово близки уже. С посторонними как раз братец вежлив. Как правило.

Девушка извиняюще улыбается, хотя по-моему ей такое представление не очень приятно. Помогаю дотащить брата до дверей, дальше уж они сами...

А мне надо пройтись, надрался я что-то шибко...

Глава номер 25. Ночью — о кулинарии

— Что такое хваленая французская кухня? А это кухня от голода и отчаяния. Лягушачьи лапки, улитки, мидии, заплесневелый или высохший сыр, луковый суп из такого сыра, артишоки... это когда от отсутствия нормальных продуктов съедается всё, что можно разжевать. Кухня реальной нищеты, которую маркетологи завернули в красивую оболочку якобы "изысканности... И упор на всякие соусы, под которыми всю эту дрянь можно все же жрать!