| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Понятно, что эскадра гуннов должна идти к своим берегам либо Датским проливом, либо в промежутке между Исландией или Фарерскими островами, — стоя на мостике, рассуждал вслух штурман. — Ближе к Шотландии они проходить не рискнут из-за большей вероятности перехвата. Поэтому и следовало бы перекрыть эти направления, а не рыскать чуть ли не в центре Атлантики, пытаясь обнаружить муху в огромном бассейне.
— Мистер МакАлистер , когда станете адмиралом, тогда и будете решать, как правильно использовать силы флота, — неожиданно прервал его изрядно надоевшее словоизвержение командир. Штурман лишь молча склонил голову, даже не поворачиваясь к находящемуся в отнюдь не лучшем расположении духа капитану. Который в душе осознавал правоту штурмана и явную тщетность попыток командования редким крейсерским барражом обнаружить немецкую эскадру на этих бескрайних просторах, да еще и при столь неблагоприятных погодных условиях, обычных для этого времени года в океане.
— Бродим, как нищие в поисках подаяния, — негромко проворчал он себе под нос. — Мистер МакАлистер, вы лучше подумайте, как сейчас себя чувствуют наши соседи, улыбнулся вдруг он, словно стараясь разогнать царящее на мостике угрюмое настроение. — С теплого Средиземного моря и сюда, в наши отнюдь не райские края.
— Да уж, сэр, им не позавидуешь, — охотно вступил в разговор штурман. — Я бы не хотел оказаться на их месте...
— Дымы на горизонте! — доложил впередсмотрящий.
— Опять какой-нибудь караван купцов, — проворчал, в душе надеясь, что он прав, Патрик. Насколько ему было известно, 3-я эскадра броненосных крейсеров сейчас находилась в очень отдаленном от мест патрулирования двух крейсеров-систершипов районе и могла запоздать с помощью в случае появления противника. — Боевая тревога! Право руля! Курс...! Машинное — ход...! Передайте семафором на 'Дублин' об обнаружении неизвестных дымов!
Крейсер готовился к бою, однако опытный глаз командира замечал в действиях экипажа неслаженность и усталость. Люди двигались замедленно, словно механические игрушки у которых заканчивался завод пружины. И это внушало О'Брайену немалые опасения.
Две группы кораблей стремительно рассекая волны, медленно сближались друг с другом. Наконец расстояние сократилось на столько, что наблюдатели смогли опознать часть из кораблей сближающихся эскадр.
— Первым, судя по всему, идет 'Дрезден'. За ним дымы еще по крайней мере двух легких крейсеров, идущих со скоростью не менее 20 узлов.
— Все ясно. Орудия зарядить ввиду неприятеля! Передайте радиограмму открытым текстом: 'Всем, всем, всем! Встретил эскадру немецких крейсеров! Координаты...'. На 'Дублин' семафором — 'Запрашиваю разрешение вступить в бой', — кептэн выглядел сейчас как гончая, учуявшая лису.
— Вы полагаете...? — удивленно спросил старший помощник.
— Да, мистер Скрэп, да. У 'Дрездена' справочная скорость двадцать пять узлов. Сейчас наверняка на узел, а то и два меньше. Мы можем изрядно его поколотить и замедлить тем самым ход всей эскадры. Рискованно, но не риск не очень велик. Ну, что там с 'Дублина'?
— Сэр, получено: 'Разрешаю. Атакуем строем фронта с вашим переходом в кильватер мне', — доложил сигнальщик.
— Отлично, — хищно усмехнулся Патрик. — Джентльмены, мы принимаем бой. Маркони — непрерывно передавайте наши координаты!
Крейсера, набирая скорость, устремились навстречу друг другу. Несмотря на то, что командир германского крейсера не мог не понимать, что встреченные крейсера — британские, и их два на него одного, он не отвернул. Корабли стремительно сближались.
Носовая шестидюймовка 'Саутгемтона' выстрелила первой, с расстояния, недоступного для стопятимиллиметровок германского крейсера. Но волнение на море не прекратилось, так что отнюдь не способствовало точности стрельбы. Но артиллеристы 'Дублина', очевидно вдохновлённые примером коллег, дали несколько залпов. Ни один снаряд в германский крейсер не попал, даже накрытия практически не получилось. Поэтому английские крейсера прекратили стрельбу, выкинув в море с полдюжины шестидюймовых снарядов. В это время германский крейсер сумел не только набрать ход, но и начал разворачиваться, очевидно, стараясь уйти от преследователей.
— Не уйдет, — спокойно заметил Патрик. — И его соратники не успеют. Сейчас мы его нагоним...
В этот момент преследуемый германец наконец ответил. На крейсере блеснули вспышки выстрелов и перед носом идущего первым 'Дублина' вырос небольшой лес из разрывов снарядов.
— Неплохо стреляют, — заметил главный артиллерист 'Саутгемптона'.
— Отлично! Они влипли в бой. Сейчас мы нагоним джерри и...
Пока англичане пытались догнать и стреножить идущий в авангарде 'Дрезден' на мостике 'Шарнхорста' адмирал фон Шпее напряженно обдумывал варианты, пытаясь найти лучший. Судя по наглости, с которой два британца атаковали его корабли, где-то неподалеку крейсировала как минимум эскадра усиления. Линейные крейсера, если верить радиограммам из Адмиральштаба, англичане потеряли, но у них оставалось в строю несколько десятков броненосных крейсеров. И уйти от них для 'Шарнхорста' и 'Гнейзенау', развивающих после одиссеи через два океана из-за износа машин и обрастания днища не больше восемнадцати узлов, было весьма проблематично. Адмирал подумал, что теперь очень хорошо понимает Рожественского накануне Цусимы и тут же мысленно выругался, чтобы не искушать судьбу.
— Итак, господа, нас обнаружили, — внешне спокойно заметил он стоящим на мостике офицерам. — Дать полный ход и зарядить орудия. Мы принимаем бой! Передайте на 'Карлсруэ', чтобы он шел на помощь 'Дрездену' и помог сковать боем англичан. На все корабли сообщить..., — он замолчал на секунду, — и поднять флажный сигнал: 'Адмирал надеется, что каждый выполнит свой долг перед кайзером и фатерляндом!'.
Пока броненосные крейсера и 'Карлсруэ', оставивший конвоируемые им угольщики на произвол судьбы, набирали ход, погоня за 'Дрезденом' продолжалась. Германский крейсер, к удивлению англичан, держащий неплохую скорость, начал понемногу приближаться.
О'Брайен только утвердительно кивнул, когда начарт заметил, что сейчас, следуя в кильватер 'Дублину', они стрелять не смогут. И молча улыбнулся хищным оскалом волка, чувствующего, что жертва теряет силы и скоро попадет в его зубы, несмотря на все свои усилия. Артиллеристы же 'Дублина', как только дистанция между их крейсером и убегающим немцем уменьшилась, открыли огонь. Противник неожиданно ответил и довольно метко. Из четырех выпущенных первым залпом снарядов три легли побортно примерно в десятке ярдов от 'Дублина' и один, самый удачливый, влетел прямо в нос, пролетел через склад боцманского имущества и разорвался на двухдюймовом скосе бронепалубы. Неприятное, печальное для боцмана, но в целом не слишком опасное попадание. Ответный огонь англичан лег хорошим накрытием, но ни одного попадания не получилось. Все же условия стрельбы в Средиземном море и в океане несколько различаются, а комендоры 'Дублина' еще не освоились с новым районом. Но попадание шестидюймового снаряда оказалось намного опаснее для немцев. Тяжелый снаряд пролетел низко над кормовыми орудиями, пробил палубу рядом с мачтой и взорвался в угольном бункере, используемом кочегарами. Несколько убитых и тяжело раненых, казалось, не могут сильно сказаться на боеспособности корабля. Но реальность оказалась несколько иной. Временно прекратившаяся подача угля привела к падению давления в части котлов и снижению скорости. Тоже временному, но позволившему англичанам нагнать немецкий крейсер и, идя параллельным курсом, обстреливать его бортовыми залпами. При этом с 'Дублина' пришел приказ кэптена Келли держаться не ближе четырех миль от противника, чтобы уменьшить действенность огня немецких орудий. Из-за этого, несмотря на обстрел сразу из десятка шестидюймовок, попаданий в 'Дрезден' было немного. Но легче немцам от этого не было — на крейсере пылал большой пожар в районе грот-мачты, не стреляли два из пяти орудий, причем один удачный снаряд с 'Саутгемптона' уничтожил кормовое орудие со всем расчетом и повредил второе кормовое орудие. Теперь, даже уходя от погони, немцы могли отстреливаться только из ютовых орудий.
Но сильное волнение и сравнительно низкая квалификация артиллеристов 'Дублина' пока работали на немцев. Германский крейсер, полыхая пожаром, и вяло отстреливаясь, постепенно разрывал дистанцию. Внезапно сигнальщик, стоявший на мостике 'Саутгемптона' встрепенулся и закричал, стараясь переорать шум боя.
— С 'Дублина'! Семафором! Поворот 'все вдруг' и курс на отход! — после чего, подбежав ближе к отдавшему необходимые команды капитану, уже спокойнее добавил. — Германские броненосные крейсера идут на выручку своему. На флагмане опознали головной — 'Шарнхорст'.
— Да, господа, не удалось нам гунна покалечить как следует, — разочарованно заметил начарт.
.... прода
В это время все четыре броненосных крейсера третьей эскадры — 'Энтрим', 'Эрджилл', 'Девоншир', 'Роксборо', спешили к месту боя, спеша перехватить неуловимые германские крейсера и отомстить им за тихоокеанское поражение. Сидящий в адмиральском салоне флагмана Уильям Пэкинхем терпеливо ждал, когда его позовут на мостик. Он хорошо понимал, что морская погоня нисколько не напоминает королевские скачки в Аскоте, а больше всего похожи бег сонных черепах, обкурившихся гашиша — медленный и печальный. И остается только терпеливо ждать...
'Саутгемптон' и 'Дублин', словно пришпоренные скакуны, мчались в сторону, откуда должна была появиться помощь, медленно, но верно разрывая дистанцию. При этом они старались выдержать скорость хода, не давая немцам приблизиться и, в тоже время, не теряя их из виду. За ними, форсируя машины, спешили германские легкие крейсера — 'Карлсруэ' впереди, а за ним оправившийся после боя. За ними, густо дымя, резали волны два бронированных 'кулака' эскадры, каждый из которых мог похвастаться восемью двухсотдесятимиллиметровками главного калибра. Беспокоило немецких моряков только одно — в предыдущем бою эти крейсера израсходовали почти половину боекомплекта главного калибра, что могло сказаться во время длительного боя. Который, как чувствовал каждый на кораблях эскадры, неминуемо ждет впереди...
'Гонки чухонских гончих', как сказал бы знакомый Пекинхэму русский остзеец капитан Берг, закончились ожидаемой, но тоже время неожиданной для всех встречей.
Когда на горизонте появились первые дымки, Шпее, несмотря на всю свою выдержку, выругался. Но чуть позже, когда преследователи подошли поближе и стали различимы подробности, несколько посветлел лицом. Конечно, ситуация выглядела не слишком оптимистично, все же четыре английских броненосных крейсера против двух, но всего шестнадцать девятнадцатисантиметровых орудий против тех же шестнадцати двадцатиодносантиметровых. А если учесть выявившиеся еще во время боя при Коронеле недостатки английских крейсеров, чьи казематные орудия при свежей погоде, какая как раз и стояла, практически не могли стрелять... В целом у германской крейсерской эскадры был неплохой шанс продержаться до вечера и оторваться от преследователей ночью. Победить — нет, не получилось бы, из-за опустошенных погребов главного калибра.
Бой сразу распался на два отдельных эпизода. Осмелевшие легкие крейсера англичан погнались за легкими германскими крейсерами, а главные силы противников вцепились другу в друга. Бой начался на параллельных курсах, как только броненосные корабли сблизились. Громыхнули орудия... и сразу выяснилось, что ставка адмирала Шпее на непогоду себя оправдала. Высокие волны, качающие корабли, не только затрудняли прицеливание, но и заливали казематы англичан. В результате в первом залпе они выпустили всего восемь снарядов. В ответ громыхнул главный калибр германских крейсеров. Они пристреливались полузалпами и поэтому в сторону первых двух английских кораблей полетели е снарядов. Несмотря на сильную качку, эти снаряды легли рядом с британскими броненосными крейсерами, практически накрытием.
Англичане пытались воспользоваться преимуществом в скорости хода и организовать 'кроссинг зэ Тэ', т.е. охват головного корабля. Но, как оказалось, в реальных условиях боя это превосходство оказалось слишком мало и германцы легко ускользнули в сторону. Англичане стреляли часто, в ответ раздавались редкие, но очень точные залпы немцев. Уже снаряд третьего залпа 'Шарнхорста' разворотил полубак 'Энтрима', вызвав пожар и затруднив стрельбу носовой башни. Снаряды 'Гнейзенау' разворотили каземат 'Девоншира', уничтожив стодевяностомиллиметровое орудие. Разгорелся большой пожар, который не могли затушить даже попадающие в каземат сквозь пробоины волны. Огонь крейсера резко ослаб, но зато три других англичанина продолжали стрелять с прежней интенсивностью, если не быстрее, а в редкие минуты затишья кроме башенных орудий стреляли и казематные. Тем более, что полные погреба позволяли. Германские крейсера отвечали реже и точнее, но только по головным кораблям. Два других пользовались роскошью необстреливаемых мишеней и стреляли чаще, чем головные. При этом всплески британских снарядов перекрывали друг друга и мешали пристрелке каждого из английских крейсеров.
(продолжение следует)
Вкус победы
'Если мы хотим пользоваться миром, приходится сражаться'.
Цицерон
Громыхнуло. Стоящий на столике пустой стакан задрожал, звеня, в подстаканнике. С потолка посыпалась мелкая крошка. 'Очередной 'чемодан', калибр миллиметров четыреста, — отметил капитан Ломбаль. — Похоже, германская супермортира. Та самая, которую солдаты, услышав, что боши назвали ее 'Большой Бертой', прозвали 'Большой Глоткой'. Несколько неприлично, но радует, что пока наши храбрецы не теряют чувства юмора. В отличие от приунывших гражданских..., — капитан не удержался и сплюнул на пол, вспомнив перепуганные лица и совершенно овечье блеяние не успевших убежать парижан. Увиденное в городе стало для него и сопровождавшего его капрала большим потрясением. 'И это при том, что осада только началась. Буржуа же уже трясутся за свои жалкие жизни, черт бы их побрал'. Опять громыхнуло несколько раз, но уже слабее. Видимо, бьет что-то менее крупнокалиберное.
— Мой капитан, разрешите, — появившийся в дверном проеме комнатки аджюдан (ротный старший сержант) отвлек Жан-Пьера от невеселых размышлений.
— Что такое, Пьер?
— Мой капитан, прислали рабочую команду для ремонта повреждений.
— Они что..., — не выдержал Ломбаль, — хорошо, Пьер. Найдите Фушара, пусть разместит в свободном капонире до конца обстрела. Думаю, боши сегодня не изменят своей привычке...
— Слушаюсь, мой капитан! — вытянулся аджюдан. (продолжение следует)
( продолжение следует)
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
