Kaiser und König или Кривая усмешка Клио

На мостике 'Саутгемптона' царило сдержанное веселье хищника, чувствующего, как пойманная добыча еще пытается сопротивляться, но уже обречена.

— Как мы видим, господа, справочник 'Джейна' в данном случае неточен, — коммодор Гуденаф обратил внимание офицеров на то, что немецкий крейсер, уверенно опознанный, как 'Штральзунд', имеет меньший ход, чем ожидалось по данным всемирно известного справочника по военным флотам.

— Полагаю, сэр, это из-за шторма. Кажется, он хуже переносит плохую погоду, чем наши 'города', — ответил Патрик, одновременно приказав передать в машинное, чтобы они держали самый полный и еще немного.

— Не опасаетесь поломки? — поинтересовался Гуденаф.

— Нет, наш 'deus ex machina'(Лат., букв. — бог из машины, в данном случае подразумевается командир электромеханической боевой части.) обещал, что все будет работать как часы, — переждав очередной громкий залп шестидюймовок, ответил Патрик.

— Корабли на горизонте! — доклад впередсмотрящего заставил всех прильнуть к биноклям.

— Господин коммодор, это линейные крейсера противника, сэр! — взволнованно сообщил штурман, молодой и остроглазый шотландец.

— Передать на 'Лайон': 'Встретили германские линейные крейсеры'! Приготовится к повороту на обратный курс! — Гуденаф вовсе не собирался рисковать, дожидаясь пока немцы догонят его всеми силами и врежут по нему из своих тяжелых орудий.

Сообщение от Гуденафа, полученное Битти заставило его приказать увеличить скорость кораблей сначала до двадцати пяти, а потом до и двадцати девяти узлов. Такой ход мог дать только один крейсер 'Тайгер'. Но и его соратники не сдавались: их машинные команды, горевшие желанием отомстить немцам за обстрел британских городов, делали невозможное. Концевой 'Нью Зиленд' все же начал отставать, но Битти приказал не снижать скорости. Демаскируя себя видимыми издалека столбами густого черного дыма, англичане мчались вперед, стремясь встретиться с германскими кораблями. Месть за попытку оспорить господство англичан на морях должна была последовать незамедлительно.

'Саутгемптон' все нагонял и нагонял своего противника, время от времени выбрасывая в его сторону парочку-другую шестидюймовых подарков. Но всем на мостике было уже ясно, что погоня закончилась ничем, ибо наступает время 'больших дядей с тяжелыми дубинками'. Два флота неумолимо сближались, и теперь все зависело от решимости их командиров и обученности команд.

Получив радиограмму от 'Штральзунда' и доклады впередсмотрящих о появлении английских 'кошек', Хиппер сразу же сообщил новости командующему Флотом Открытого Моря. Поняв, что наступил тот самый, давно ожидаемый момент, когда можно потрепать слабейшую часть английского флота (об эскадре Уоррендера пока никто из немцев и не подозревал), адмирал Ингеноль приказал идти на встречу с Хиппером.

Тем временем отряд Битти, уменьшившийся до трех кораблей, нагнал и обогнал 'Саутгемптон', а немецкий крейсер, воспользовавшись очередным туманным пятном, сумел скрыться. Выругавшись, Гудинаф приказал довернуть вслед за линейными крейсерами, слегка сбавившими ход.

Две группы кораблей приблизились настолько, что можно было различить не только их силуэты, но и некоторые детали строя. Отряд Хиппера отходил курсом на северо-северо-восток, стремясь встретится с основными силами германского флота, не подозревая, что идет прямо на спешащую к месту боя эскадру британских дредноутов. Впереди мчались три линейных крейсера, а концевым, едва удерживая дистанцию — тяжелый крейсер 'Блюхер'. Легкие крейсера германцев и несколько сопровождавших их эсминцев шли с левого, противоположного от догоняющих их англичан, борта.

Битти, стремясь улучшить условия стрельбы для линейных крейсеров, приказал им перестроиться в строй пеленга. Легкие же крейсера, также как и эсминцы, сопровождавшие отряд Гуденафа, держались сзади, образовав две кильватерные колонны — одну крейсеров и одну эсминцев. Погода постепенно улучшалась, хотя временами все равно попадались полосы тумана и дождя. Но волнение уменьшилось, да и видимость стала намного лучше. С мостика шедшего первым в колонне легких крейсеров 'Саутгемптона' можно было различить, как сближаются друг с другом бронированные гиганты.

Опустив бинокль, Гуденаф объявил:

— Все, господа! Кошки догнали мышек и сейчас откроют сезон охоты.

Словно в подтверждение его слов, издалека донесся слитный гул первого залпа англичан. С расстояния в сто кабельтовых они открыли огонь по концевому кораблю немецкого строя. Теперь стоящие на мостике офицеры превратились в слух и зрение, пытаясь понять, что на самом деле происходит впереди...

Первый залп англичан упал недолетом, подняв колонны воды. Но по мере приближения снаряды ложились все ближе и ближе к немецким крейсерам. Хуже всего приходилось 'Блюхеру'. Этот так называемый тяжелый крейсер, жертва ошибки германской разведки, недооценившей вооружение линейных крейсеров Британии, имел слишком слабое вооружение из двухсотдесятимиллиметровых орудий и всего лишь стовосьмидесятимиллиметровый броневой пояс. Адмирал Хиппер заранее поставил его в хвосте колонны, готовый отдать 'на съедение' англичанам, чтобы спасти свои, более ценные в боевом отношении, крейсера. И этот момент наступил. На подходе британцы засыпали 'Блюхер' тяжелыми 'чемоданами'. Немцы отвечали. Но уже спустя четверть часа первый снаряд попал в 'Блюхер'. На мостике 'Саутгемптона' заметили, как немецкий корабль резко осел на корму, теряя ход.

— Поддержим атаку на концевой корабль! — приказал Гуденаф и крейсера его отряда прибавили ход, старясь поставить немецкий крейсер 'в два огня'.

— Смотрите, как чудесно выглядят линейные крейсера! — заметил штурман, романтично настроенный шотландец, показывая на выплевывающие каждую минуту языки пламени и коричневого дыма 'кошки' и далекие вспышки ответных вражеских залпов. Картина была действительно великолепная. Недолеты поднимали высокие колонны белых брызг. Зато попавшие снаряды не поднимали всплесков, лишь яркая вспышка и облако черного дыма отмечали места попадания.

— И мы тоже не хуже, — проворчал себе под нос Патрик, прежде чем отдать очередную команду. Несмотря на повреждения, германский крейсер был еще вполне боеспособен и встретил подошедших англичан ливнем огня. И тут же получил еще одно попадание от кого-то из 'кошек'. Крейсер дернулся и через несколько секунд из его средних башен вырвались потоки огня. Еще через пару мгновений полыхала уже вся средняя часть корабля. Скорость крейсера упала и теперь он начал резко отставать от основных сил немцев.

— Все, мы его достали, — заметил Гуденаф, опуская бинокль.

Адмирал Хиппер, однако, к этому моменту правильно оценил обстановку. Соотношение сил вполне позволяло бороться на равных, а потому он не собирался безропотно жертвовать 'Блюхером'. К тому же он знал, что на помощь ему идёт весь Флот Открытого моря. Хиппер поднял сигнал 'Снизить ход до пятнадцати узлов', чтобы дать возможность своему повреждённому кораблю укрыться от вражеского огня за нестреляющими бортами германских линейных крейсеров. Выход 'Блюхера' из боевой линии ненамного её ослаблял, в ней все равно оставалось три корабля против трёх британских. А чтобы отогнать от поврежденного 'Блюхера' британские легкие крейсера, Хиппер отправил в атаку на них свои легкие крейсера и эсминцы.

Тем временем англичане, выходя на параллельный курс с германским отрядом, последовательно переносили огонь на остальные корабли отряда Хиппера. Германцы отвечали, причем головной 'Лайон' попадал под обстрел всех линейных крейсеров германцев. Первое попадание последовало незамедлительно, хотя и не причинило серьезного ущерба. Зато второе стало роковым — двухсотвосьмидесятимиллиметровый снаряд пробил шахту погреба противоминных орудий. Взрыв последовал моментально. 'Лайон' рыскнул в сторону и, охваченный пламенем, стал терять ход. Получив еще одно попадание, горящий крейсер вышел из строя. Тотчас же к нему устремились британские эсминцы, прикрывая от возможных атак и для того, чтобы снять адмирала Битти.

Тем временем 'Саутгемптон' и его мателоты перестреливались с легкими немецкими крейсерами, поддерживаемыми редким огнем поврежденного 'Блюхера'. И опять превосходство в артиллерии давало англичанам преимущество. Временно вышел из боя 'Штральзунд', потерял часть артиллерии 'Кольберг'. Казалось, еще немного...

И в этот момент все находившиеся на мостике, затаив дыхание и забыв об артиллерийской дуэли, обернулись в сторону главной боевой линии. Там из обеих кормовых башен 'Зейдлица' с грохотом выметнулся огромный сноп пламени и валил густой дым.

— Они попали в ад! — патетически воскликнул все тот же штурман. Но как оказалось, поторопился. Несмотря на дым, немецкий крейсер держался в строю и стрелял как бы ни чаще, чем раньше. Уцелевшие башни почти ежесекундно выбрасывали языки пламени и окутывались беловатым дымком сгоревшего пороха. Ответ германцев тоже не заставил себя ждать. Под невольно вырвавшийся у всех видевших вскрик на силуэте 'Куин Мери' появились сразу три яркие вспышки, из ее корпуса вырвалось яркое, ярче пробивавшихся сквозь тучи солнечных лучей, пламя. Еще несколько едва заметных попаданий... Корабль окутался облаком дыма. В воздухе мелькнули какие-то обломки и спустя несколько мгновений лишь едва различимая в бинокль торчащая из воды корма со все еще вращающимися винтами напоминала о былом величественном гиганте. Офицеры на мостике 'Саутгемптона' молчали, зрелище мгновенной гибели огромного корабля потрясло всех. Но бой продолжался, и думать о погибших было некогда.

— Неладно что-то с нашими проклятыми 'кошками', — единственное замечание, которое позволил себе Гуденаф, негромко, но так, что его услышал О'Брайен. И словно накаркал. Догнавший своих коллег 'Нью Зиленд', перестреливавшийся с 'Фон дер Танном', внезапно взорвался и столь же быстро исчез с поверхности моря. Положение англичан становилось скверным. На 'Саутгемптоне' возник первый пожар. Рядом уже рвануло несколько крупнокалиберных 'чемоданов'. В линии из тяжелых кораблей остался один 'Тайгер', чудом пока не получивший ни одного серьезного попадания. Казалось, англичанам пора уходить...

Одако из тумана наконец-то появились дредноуты вице-адмирала Уоррендера, опоясанные вспышками выстрелов. Вокруг 'Блюхера' море вскипело от разрывов падающих трехсотсорокатрехмиллиметровых снарядов. Немцы, получив такой убедительный сигнал, как-то неожиданно слаженно сделали поворот 'все вдруг'. И резко увеличили скорость, отрываясь от появившихся линкоров и крейсеров Гуденафа. Один поврежденный 'Блюхер', отставая все больше, остался на растерзание британским кораблям.

— Добиваем подранка! — голос коммодора дрожал от еле сдерживаемого охотничьего азарта. Несмотря на непотушенный пожар и потерю пары орудий, 'Саутгемптон' вполне мог участвовать в бою. Зато догнать немцев — вряд ли. Впрочем, несмотря на отдельные полосы тумана, море было сравнительно спокойным, и немецкие крейсера могли в полной мере использовать все свое преимущество в скорости.

Горящий 'Блюхер' доживал последние минуты — линкоры Уоррендера и крейсера Гуденафа расстреливали его из всех стволов. Показывая удивительную живучесть, он продолжал держаться на плаву, отстреливаясь из всех уцелевших орудий. И внезапно один из его стопятидесятимиллиметровых снарядов попал в эскадренный миноносец 'Шарк', шедший в торпедную атаку. Эсминец зарылся носом в волну. И исчез с поверхности моря в оглушительной вспышке взрыва собственных торпедных аппаратов. Но два других эсминца Гуденафа выпустили торпеды, одна из которых попала в крейсер под носовой башней, а вторая в кормовое машинное отделение.

Крейсер был обречен. Получив кроме торпед, не менее пятидесяти попаданий снарядами, он вдруг перевернулся и затонул.

Линкоры Уоррендера тотчас устремились вслед набирающим скорость крейсерам Хиппера, стараясь накрыть их огнем. Получил еще одно попадание, хорошо только, что на излете, 'Зейдлиц'. Сбавил скорость после пары близких разрывов за кормой 'Фон дер Танн'. Легкие крейсера и эсминцы уже готовились к самоубийственной атаке. Казалось, Нептуну мало уже полученной жертвы — 'Блюхера', и отряд Хиппера тоже обречен. Но только казалось. Потому что...

Линкоры Флота Открытого Моря шли на максимально возможной скорости, бросив отстающие броненосцы, подстегнутые только что полученным сообщением о появлении нескольких линкоров. Нескольких, а не всего Гранд-Флита! Заветное желание германских адмиралов исполнилось, можно было почти безнаказанно уничтожить часть британских сил. И только лишь один Ингеноль хмурился, не в силах решить, что же делать дальше. Он бы давно приказал повернуть назад, избегая риска, но командовавший третьей эскадрой Шеер, словно чувствуя настроение командующего флотом, передал недавно о поломке радио на корабле и теперь мчался вперед, не обращая внимания на флажные сигналы. Ингеноль уже составлял мысленно рапорт в морскую канцелярию Его Величества, когда флот выскочил из очередной полосы тумана прямо на ведущую огонь по кораблям Хиппера английскую эскадру. И все тот же упрямый Рейнхард немедленно открыл огонь.

Теперь в тяжелое положение попали линейные силы англичан. Эскадра Уоррендера оказалась между линейными крейсерами Хиппера и линкорами всего Хохзеефлота . Британские линкоры торопливо разворачивали башни на левый борт. Германские дредноуты были гораздо опаснее, чем потрепанные линейные крейсера. От единственного уцелевшего и почти неповрежденного крейсера Битти толку фактически не было, его легко сдерживал даже поврежденный 'Зейдлиц', а вслед за первыми немецкими линкорами появлялись все новые и новые. Уоррендер хорошо понимал, что бой со всем немецким флотом кончится для него печально. Оставалось только бегство. И адмирал приказал отступать. Но тут сыграли роковую роль тактические взгляды английского флота. Считалось, что в бою эскадра не сможет осуществить поворот кораблями 'все вдруг', так как это приведет к нарушению строя и потере управления. А следовательно — к разгрому. Поэтому линкоры Уоррендера начали осуществлять последовательный поворот. При котором все корабли проходят через одну и ту же точку разворота. Шеер сразу же понял замысел британца и приказал немедленно поднять на идущем головным флагмане эскадры флажный сигнал 'Бить в точку поворота!', тотчас отрепетованный мателотами. Ходили упорные слухи, что Рейнхард Шеер при этом сказал, негромко, но так, что его слышал весь мостик: 'Этот трусливый старый колпак упустит верную победу, если его не подстегнуть. Армия возьмет Париж, а мы будем бесславно болтаться в море? Открыть огонь!' Ингеноль, получив сигнал, мысленно чертыхаясь, продублировал приказ своего слишком резвого подчиненного. Впрочем, спустя несколько минут он забыл о своей злости.

Дредноуты германцев били и били в одну точку, словно стараясь взбить в этом месте моря коктейль. И попадали. Потому что англичане сами подставлялись под огонь. Ответный огонь англичан был неточным, стрелять на развороте, с постоянно меняющейся дальностью до цели, прицельно практически невозможно. В результате англичане добились всего одного попадания в линкор 'Кайзерин'. Огромный 'чемодан' рванул прямо на броне боевой рубки, убив и контузив всех находящихся внутри. Но линкор, рыскнув на курсе, не вышел из строя, продолжая отвечать из всех орудий, пусть и с меньшим темпом.