Туманность дракона 1. Дорога в никуда

Решительно невозможно было понять, о чем он сейчас думает: смущение, безупречная вежливость, а на самом деле? Мне показалось, что он расстроился.

— Кеншин-сан, пожалуйста, позволь мне заплатить хотя бы за отель, — настойчиво убеждала я его, и видит бог — мне было очень тяжело это делать. Спокойствие пришло лишь после того, как я вручила ему деньги и, распрощавшись до утра, с чистой совестью отправилась спать.

Однако уснуть я смогла совсем не скоро. Новые впечатления не изгладили мутный осадок из памяти, лишь отодвинули в сторону. И сейчас, стоило мне только остаться одной, как воспоминания захватили с головой. Дэвиан всегда звонил утром — будил и желал удачного дня. Звонил он и вечером. 'Сны', — говорил он, — 'имеют обыкновение возвращать нас в былое, в то, что уже могло происходить с тобой раньше. В другом времени, и, быть может, даже в другой реальности. Ты могла бы поверить, что жила когда-то в одной из тех стран, о которых я тебе рассказывал? Ты могла бы поверить, что когда-то, возможно, знала и меня?'

Пронзительная трель сотового расколола тишину ночи. Еще не протянув руку к трубке, я лежала и слушала этот звонок, совершенно точно зная, кто звонит. Так как же к нему относиться?

— Аврора... Девочка моя, у тебя все в порядке? — Тревожный голос. — Я не звонил, прости. Возникли проблемы... Ты слушаешь?

— Да, — односложно сказала я, уже понимая, что отмолчаться не смогу. Да и не хочу.

— Аврора? — настороженно. — Что-то... странное, что происходит? У тебя точно все в порядке? — настойчиво спросил он. — Я чувствую, как сильно ты отдалилась...

Интуиция? Предвидение? Или он иносказательно? Ну да, конечно, о чем же еще, ведь в прошлый наш разговор я вообще глупо молчала.

— Я в Японии, Дэв. В Токио, — вот так вот сразу, пощечина наотмашь. Прости.

Ошеломленное молчание. Представив себе его лицо, я торопливо продолжила. — Извини, что заранее не предупредила. Так получилось. Неожиданно. Для меня самой неожиданно... — Молчание. И теперь уже я нервно звала его. — Дэв... Дэвиан, скажи хотя бы что-нибудь.

— А что бы ты хотела услышать? — глухо спросил он. — Что я радостно воспринял твое известие? — Опять молчание, раскалившее трубку так, что ее больно держать. И, наконец, вопрос: краеугольный камень моего спонтанного решения. — Это действительно было нужно?

— Наверное, да, — неуверенно сказала я. — Этот момент... мне необходимо было найти в себе силы вздохнуть полной грудью и ... подумать. Мне о многом нужно подумать. Вопросы... на которые пока нет ответов.

— Почему же ты не задала их мне, — слова жалят своей правдой, как змеиные укусы. — Почему предпочла убежать... уехать.

— Но ты ведь и сам уехал, — напомнила я, защищаясь. — Внезапно.

— Да..., — эхом отозвался он. Тусклая обреченность. Послышалось? Показалось? Мгновенно заломило виски. — Аврора, — уставший голос и... переживающий, — но как ты там? Одна... или нет?

— Не одна, — вздохнула я, непроизвольно начиная рассказывать ему все как на духу. — В гостях. Мой давний друг пригласил провести новогодние каникулы в его родном городе — Киото. Завтра утром мы туда уезжаем.

— Друг?

— Его зовут Кеншин. Кеншин Оймикадо. Мы когда-то познакомились в Японском центре

— У тебя точно все в порядке?

— Да, да, я очень рада, что поехала. Спонтанно, конечно... я ведь совсем и не планировала.

— Я тоже рад, — мрачно ответил он, так что я поежилась. — Только объясни, как у тебя это получилось? Сдается мне, что еще позавчера ты и думать не думала ни о каких поездках. Во всяком случае, мне ничего не говорила.

— Ооо..., — растерялась я, — ну знаешь, Кеншин все так быстро организовал... Кажется, у него какие-то связи в посольстве...

— Значит, у твоего друга очень редкие для рядового гражданина возможности, — последовал сухой ответ. — Подумай об этом.

Я уже думала об этом, как и о многом, многом другом. Где же были мои глаза раньше: Почему я ничего не замечала, или не желала замечать? А быть может здесь, ближе к своим истокам, ему проще было быть самим собой и вести себя более... уверенно? В магазинах и ресторане, в театре и в отеле, когда он небрежно протягивал одну из платиновых карт, отношение людей менялось. Вежливость сменялась чем? Не подобострастием, нет, не преувеличенным вниманием к власть имущим. Здесь было другое, совсем другое... Уважением, вот пожалуй, более точное определение, почтением... и даже... гордостью? Кеншин улыбался им в ответ, учтиво кланялся и покровительственно сопровождал меня дальше.

— Будь постоянно на связи, — говорил в это время Дэвиан. — Я прошу тебя, пиши при любой возможности, хоть пару фраз, чтобы я знал, что у тебя все благополучно. Звонить — будет слишком дорого для тебя, поэтому оставь мне свой телефон в отеле, в котором остановишься.

— Хорошо, — мне опять была приятна его забота. И даже чрезмерной она не казалась отчего-то.

— Aash`as, — он немного помедлил, — я безусловно принимаю твое желание... подумать. Но прошу, дай мне знать, когда просто хотя бы захочешь увидеть меня. Я приеду. Сразу же.

— Да, — послушно сказала я. Ну и что, что гигантское расстояние разделяет нас — мне казалось, что он совсем, совсем рядом. Стоит позвать и он войдет в комнату, присядет рядом.

И уже много позже, почти засыпая, вновь и вновь прокручивая в памяти этот разговор, я ловила себя на глупой безмятежной улыбке и до самого утра мне снились какие-то неземные, нереальные сны. Могучая и огромная, эфемерная, как грозовая туча, я легко летела среди звезд, сжимая расстояния в мерцающие точки. Я собирала эти точки в ладони, придумывая им чудные названия... Я нареку тебя атомом, я нареку тебя кварком... Ты перестанешь быть материальным и я спряду из тебя Путь. Такой странный сон...

* * *

Швейцария. Кантон Берн. Тунское озеро

Все было плохо. Мир рушился, дробился в пыль, неопровержимо, неумолимо, безнадежно, а он только и мог, что сосредоточившись, пытаться удержать ее. Мысли плавились, текли неохотно. Да, отец тяжело болен. Да, теперь он ответственен за судьбу всего рода... Но вновь потерять ее, едва лишь ощутив подобие былого? Однажды он уже предал доверие и обманул надежды, однажды он пошел на поводу у собственного дурного сердца, но теперь? Вправе ли он бросить все, вновь обретенное, бесконечно родное? Вправе ли он подозревать ее в чем-то... Разве они что-то обещали друг другу? Хотя — нет, обещали... Давно, в другой жизни. Для него та жизнь до сих пор реальность, но для нее она закончилась сто двадцать шесть лет тому назад. Вправе ли он, презрев все, вновь рваться к любимой, сходя с ума от возможных опасностей, угрожающих ей. Пока он был рядом, ее не трогали, но сейчас, в чужой стране...

Пытаясь успокоиться, Дэв текучими шагами мерил ставшие вдруг тесными границы комнаты. Здесь, посреди филигранной утонченной эстетики малахитового зала — тайного зала для совещаний, наиболее защищенного места в сердце родового поместья, стало темно и душно. Словно каменные своды вот-вот рухнут на его плечи, словно скоро грянет буря.

— Maatula, срочно на связь! — ментальный вызов по saMbandhaH [19] уместен лишь в час острой нужды. Боль отдачи на окольцованном запястье такова, что может не отпускать еще несколько дней. 'Прости, дядя ... Я знаю, каково терпеть это...'

Еще несколько мгновений кануло в вечность, пока он считал удары обезумевшего сердца. Наконец сигнал видеосвязи заморгал — над одним из кресел возникло голографическое изображение человека. Помятого спросонья и изрыгающего проклятья. Но первый же вопрос, который задал почтенный erlaucht Бану, был об отце.

— С ним все в порядке, — успокоил его Дэвиан. Ну, если так можно сказать. Комната отца более всего напоминала теперь стационарный госпиталь, со всем необходимым самым современным медицинским оборудованием, поскольку ложиться в больницу он категорически, наотрез отказался. Большую часть времени он пребывал в бессознательном состоянии, и экстренно привезенные к нему двое доверенных врачей — известнейших нейрохирургов мира, устраивали консилиум у его кровати.

— Тогда что случилось? — искренне удивился старик. — Ты знаешь, что в той дыре, в которой ты меня оставил, сейчас глубокая ночь? И какого черта, мой мальчик, ты прибег к этому изуверскому способу пробуждения? — Дифтонги на коже все еще вибрировали и он расстроено потирал дрожащую руку. Под вязью древних знаков вздулись и воспалились синеватые вены.

Дэв зло сжал зубы — это не имеет значения. Ничего в этом забытом богами мире не имеет значения, кроме...

— Вылетай в Японию, maatula. Немедленно. Необходимость в твоем пребывании в России уже отпала, — жестко сказал он, всматриваясь в расстроенное, морщинистое лицо. — Аврора завтра будет в Киото и я хочу, чтобы ты лично держал меня в курсе всех ее перемещений и круга общения.

— Но как же, — старик обеспокоенно заморгал, — как же она может быть там? Ведь еще накануне утром я лично проверял — она была дома. И потом... я оставлял парочку своих подручных для контроля... Не понимаю.

— Сподручных? — недоверчиво переспросил Дэв. — Так ты оставлял людей, я верно тебя понял? Мой старый опекун, кому я мог доверять в большей степени, поручив такое простое дело? — после недолгого молчания он добавил. — Как раз вчера она вылетела в Японию в сопровождении некоего Оймикадо. Я хочу, чтобы ты проверил, кто это.

— Ну да, — вконец расстроился маркграф. — Как же я мог предположить такой оборот событий, мой принц? Нелогичность действий людей порою приводит меня в замешательство... Однако могу уверить, что темных близ нее и следа не было. Мои сенсоры не выявили никаких возмущений, превышающих естественный фон в большом городе.

— Этот Оймикадо — человек, maatula. Просто человек. Тебе стоило быть более внимательным и не акцентировать внимание лишь на одном. — Дэв еле сдерживался. Короткие рубленые фразы сейчас лучший вариант. Хитромудрый дядюшка и сам понимает, что прошляпил дело. — А вот насколько он обычный — решать будешь на месте. Лично.

Щелкнув тумблером, он отключил связь. Старик, молча склонивший голову, исчез, не успев ничего ответить. Неважно. Лучше так, чем изливать на него свое негодующее раздражение.

— Суров ты, друже, не в меру, — заметили от входа, и Дэвиан резко развернулся, мгновенно напрягаясь для смещения реальности. Аляпистыми разводами поплыли перед глазами кипельно-зеленые стены, засветились, проступая четче и резче, прохладные прожилки камня. Слепящим потоком ударил по изменившимся глазам свет множества софитов. Фигуры вошедших укрупнились и придвинулись. Двое: мужчина и женщина. Ну, наконец-то!

— Сигвальд, бродяга чертов! — Он молнией метнулся к ним навстречу и радостно облапил лучшего друга. — Да где же тебя носило?!

— Э, нет, — хищно улыбаясь, возмутился Сиг. Не улыбка — страшный оскал. Иной бы и испугался, пожалуй. Но нет ничего лучше, чем вновь видеть это изуродованное лицо. Льдисто-голубые глаза весело щурятся и теплеют, изучая его. — Расскажи-ка мне лучше, где тебя носило все это время, заррраза ты эдакий?

— К чему поминать старое, — небрежно отмахнулся Дэв. — Я ведь здесь.

— Да, и это поистине удивительно, — саркастичная усмешка — Элла до сих пор злилась на него. Что ж, она имела для этого основания. — Сиг, поверишь, но его едва удалось убедить вернуться. И каково мне было меж двух огней все эти годы? Кто упрямее: отец или сын?

— Я бы сказал, что этот раунд остался за сиром Регином, — хмыкнул Сиг, — но, учитывая обстоятельства, скорее решу, что ситуация патовая. Ты как, не утонул еще в шквале семейных забот? — и он дружески подмигнул. — Видишь, мы примчались тебе на помощь.

Дэв невольно улыбнулся в ответ. Да, Мануэль теперь неустанно вводил его в курс всех дел, во многом изменившихся за время более чем столетнего отсутствия, а во многом столь знакомых и привычных. Система высшего менеджмента, в общем-то, классична. Но сама жизнь изменилась — ее течение теперь было стремительно, как бурный поток. Это в былые времена необходимо было содержать целый штат осведомителей и ищеек по всему миру, но свежие новости все равно не успевали поступать своевременно. Раньше бывало безумно жаль, что люди не могут пользоваться saMbandhaH, но зато теперь удалось реализовать множество технологий, решивших эту проблему. Теперь важнейшим стало максимально быстрое реагирование, и умение сортировать огромный объем ежечасно поступающих данных. Но разве это беспокоило его сейчас?

— Приемы, бесконечная череда приемов, — пожаловался он друзьям. — Все эти дипломатические заморочки и раньше были совершенно несносными, но теперь... Я рад, признаюсь, что столько времени избегал всего этого. — Сиг понимающе ухмыльнулся, Элла нахмурилась. — И если здесь я не вправе на вас рассчитывать, то есть еще одно дело...

— Это как-то связано с тем разговором, окончание которого мы слышали? — вкрадчиво уточнила Элла.

— Вы поможете? — с надеждой спросил он. — Ами... Аврора уже не там, где я оставил ее под присмотром Бану и необходимо срочно...

— Какого черта ты делаешь?! — разъяренно зашипела Элла, мгновенно все оценив. Не приняла, не поняла... А ведь могла бы. Дэв покосился на неподвижно застывшего рядом Сигвальда. — Ты послал старика вслед за ней? Ты разве не видишь, в каком состоянии девочка? Зачем ты так? Неужели сложно было предоставить событиям развиваться естественно? Неужели сложно отпустить, она ведь и так никуда не делась бы?

— Я не могу рисковать, — спокойно возразил Дэв. Ледяная невозмутимость на лице. Элла открыла было рот, но тут же замолчала. Словно с разгону налетела на препятствие, словно увидела в нем что-то, не терпящее возражений. Никаких. Ни от кого. — У меня нет времени на ошибки.

— Ну, понятно, — заметил Сиг — Твоя болезнь стала и вовсе неизлечимой и прогрессирует. Скажи, хотя бы, куда отправил erlaucht`a?

— В Японию, — холодно ответил Дэв. — Так все же? У меня нет возможности все бросить... И я обещал...

— Если только это не будет приказом, — Элла, не мигая, смотрела на него, — то мой ответ ты знаешь. Всегда знал.

— Нет, — во взгляде друга застыла обреченность.

Дэвиан еще несколько долгих мгновений молча следил за ними из-под полуопущенных ресниц. — Да пошли вы... — Он резко развернулся и вышел.

* * *

Япония. Киото

Итак, наступило хмурое утро последнего дня уходящего года. Сегодня меня ожидало мистическое обновление единственной ночи в году, когда прошлое встречается с будущим, сегодня меня ожидало знакомство с Киото. Настроение — ни к черту. Минувший день экскурсий по Токио, пролетевший, как в угаре и еще одно бессонное бдение приблизили меня к черте, когда вот еще немного и бросишь все, и сорвешься — скорее, скорее в аэропорт... Я ждала, что вновь услышу родной голос, утром ли, вечером, но этого не произошло. А сама позвонить не могла — спасибо за то Кеншину. Ну, или я сама была вчера виновата...

Конечно же, кому будет приятно, если в ответ на вдохновенные рассказы о всякоразных местечках, по которым мы бродили, собеседник будет недоуменно щуриться, отвечать невпопад и опять уходить в себя. В тот момент, когда терпение Кеншина лопнуло, мы как раз находились на знаменитой токийской телебашне — самом высоком искусственном сооружении в Японии, побывать на которой почитает своим долгом почти каждый вновь прибывший. Прозрачная бирюза аквариума, игрушечная панорама города — все это было, конечно, здорово. 'А выше можно? К облакам?', — неуверенно спросила я и вскоре мы уже поднимались на лифте, пробирались по каким-то безлюдным коридорам мимо офисных дверей без табличек. Еще двери, еще, и склонившийся в пол служитель поспешно их открыл. И, наконец, вот оно — безбрежное небо, простершееся вокруг небольшой открытой площадки в туманном кольце облаков. Из-за плотной дымки отсюда города почти не видно, зато дух захватило от потрясающего ощущения высоты и одиночества. Облака струились и вихрились, покачивая кудрявыми головами, как живые создания — как красиво.