| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Артур только хмыкал и ворчал, что в этих маг-бригадах должны быть настоящие маги, а не увешанные артефактами умники, чтобы не делать таких ошибок, как с этой горбаной.
Джек помогал Энце встать, потом заставил сесть на ступеньку и опустить голову между колен, когда понял, что та собирается отключиться. Когда девушка более-менее пришла в себя, уговорил ее восстановить энергию, благо у той уже не было сил спорить.
Приехавшая маг-бригада скандалить не стала к огромному разочарованию молодого человека, который отказался удалиться, требовал наказать всех, спасти горбану, вызвать телевидение, распространить информацию и еще много чего.
К общему счастью магов и полицейских, он так спешил, увидев жуткое действо в свое окно, что, вызвав маг-бригаду, забыл телефон дома. И теперь разрывался между обязанностью все лично проконтролировать и сбегать за аппаратом, чтобы снять видео и фото ужасающего произвола властей, как всегда разрушающих экологию.
— Там на дне три или четыре трупа, горбана оплела их уже и подъедала помаленьку, — сообщил Артур офицеру маг-бригады, который не медля вызвал водолазов.
Потом они поцапались из-за едких замечаний Артура насчет "отличной" работы, которую провела предыдущая маг-бригада, и за то, кто из них заберет себе тело горбаны, которое еще продолжала судорожно подрагивать. Именно эти подрагивания и решили вопрос в пользу Института: полиция не располагала помещениями для содержания еще живых парабиологических сущностей.
Между тем один из полицейских принес Энце свою куртку и бумажный стаканчик с горячим кофе. Сел рядом и стал расспрашивать, записывая на диктофон. Сделал замечание Джеку, который сидел по другую руку от Энцы и взялся курить.
Девушка почти согрелась и успокоилась. Сила, которой с ней успел поделиться Джек, искрила как шампанское, разливаясь по венам. Крючок из шеи вытащил Джек, морщась и ругаясь, а все тот же полицейский притащил аптечку из машины, и они вдвоем залили ей половину шеи йодом.
Потом Артур подошел, долго извинялся перед Энцей, хлопнул Джека по плечу, сказал, что не в обиде. С помощью полицейских загрузили обездвиженное печатями тело горбаны в фургончик и уехали.
— Как-то быстро со всеми формальностями разобрались, да? — шепотом спросила Энца.
Перед отъездом она вернула куртку полицейскому и теперь снова начала дрожать: мокрая одежда все не высыхала.
Джек был согласен: наскоро расспросили и отпустили. В прошлый раз, после разгрома сквера, их долго мариновали, и потом еще пришлось пару раз заезжать в отделение подписывать распечатанные показания и что-то уточнять. А тут покивали и попрощались.
Но ведь бывает же в мире что-то... справедливое. Хотя бы иногда.
— Сейчас доедем до кампуса, — сказал Джек, — и я тебя отведу в медкабинет.
— Может, не надо? — заметно скисла Энца. — Я только поцарапалась.
— Ну да, конечно, — пожал плечами Джек. — Вот пусть эти царапины и прижгут. Зато потом прыгать с моста не будешь, без подготовки.
Так он и сделал, несмотря на ее протесты. Перед этим, правда, покопался у себя в багажнике, нашел ей рубашку переодеться и долго ржал: рубашка укрыла ее до колен, и рукава болтались как у Пьеро.
Энца перехватила ее ремнем на талии, а рукава закатала, так что вышло довольно приличное платье. По крайней мере, в медкабинете ни медсестра, ни врач ничего не сказали.
Синяк и порезы быстро ликвидировали: дежурный оказался довольно-таки приличным целителем. Насчет основательно залитой йодом шеи Энцы врач долго ворчал, потом сосредоточенно вытягивал что-то из ранки, сказав, что горбаны, особенно матерые, зачастую оставляют метки на раненых ею людях и тянут потом силы.
— На вас обоих, кстати, — сердито сказал врач, окончив с Энцей. — довольно сильные негативные остатки. То есть остаточные следы негативной пси-энергии. На чистку надо приходить регулярно, а то эта дрянь накапливается... потом аукнется так, что локти будете кусать. С тебя я сейчас снял, а ты, Джек, зайди завтра, у меня уже сил на тебя не хватит.
Напарники обменялись взглядами: где только они в последнее время не бывали, неудивительно.
На обратной дороге пришлось сделать крюк. Бульвар, по которому они обычно ехали мимо центра оказался закрыт. С одной стороны стояло оцепление, с другой бурлил стихийный митинг, занимая и тротуар, и большую часть дороги.
— Опять эти мутят, — недовольно нахмурился Джек, прикидывая, как можно объехать.
Энца, недоуменно морщась, вчитывалась в лозунги, написанные на полотнищах и кусках картона: "Свободу магической крови!", "Остановите смерть детей!", "Верните нам наши права!" и тому подобное. На краю толпы пара человек даже зелеными солнцами, нарисованными на бумаге, размахивали.
Увидев синюю звезду на номерном знаке машины Джека, показывавшую, что владелец машины — маг, демонстранты стали активно приглашать того присоединиться. Некоторые хлопали ладонями о капот машины, что-то кричали, но Джек показал им неприличный жест и резко вывернул руль, разворачивая машину.
— Почему ты их так не любишь? — спросила Энца. — Не сказать ведь, что там у них неправда написана.
Джек отмахнулся.
— Да ну их к бесам. Орут да скандалят, уроды. Накаляют атмосферу, а конкретно толку никакого нет.
Машина попетляла по переулкам, потом вывернула на широкий проспект.
— А, мы тут были недавно, — оживилась Энца. — Тут где-то Литейный тупик, где тараканы были...
Она повертела головой в поисках знакомого поворота и вдруг восхищенно присвистнула.
— Что там? — спросил Джек.
— Вроде магазинчик, — отозвалась Энца, прижавшись носом к стеклу, — а в витрине бердыш, жуть какой красивый.
Джек притормозил и свернул к тротуару. Втиснулся между зеленым потрепанным "жуком" и спортивным "арсином".
— Ну, иди, — сказал он удивленной Энце.
— Куда... иди?
— Смотреть свой бердыш, — отозвался Джек и полез за сигаретами.
— А что — можно? — поразилась Энца и, не дожидаясь ответа, выскочила из машины.
И ведь забыла о своем "платье", едва залеченных руках, пластыре на лбу, который закрывал сссадину, побежала смотреть на какие-то железяки. Джек повернул голову: лавочка была антикварная, и помимо того самого бердыша с очень широким лезвием, украшенным серебряными накладками с затейливой чеканкой, в витрине лежали кинжалы, шкатулки, книги и пара антикварных кукол под пыльным парчовым балдахином, который художественными складками нависал над ними.
Джек сунул незажженную сигарету обратно в пачку и вышел из машины: решил, что тоже стоит поглазеть, если те книги не муляжи, конечно. Вообще, выставлять на витрину старинные хрупкие вещи как-то не осмотрительно, думал Джек, остановившись рядом с Энцей. Девушка практически уткнулась лицом в стекло, жадно разглядывая оружие.
— Ты такими штуками увлекаешься? — спросил Джек.
Энца кивнула, не поворачивая головы.
— Я его запоминаю. Потом можно будет воспроизвести в воздушной версии.
— Если вам интересно, — раздался рядом с ними приветливый женский голос, — то можете пройти внутрь и посмотреть. Конкретно этот бердыш — современная реплика.
Голос был маняще глубок, хрипловат и прекрасен.
Да и сама его обладательница была под стать: опершись плечом о притолоку двери, стояла высокая рыжеволосая женщина в простом черном фартуке поверх рубашки и брюк, которые не скрывали ее весьма аппетитной фигуры. Необычайно яркие синие глаза с теплом смотрели на них, пышные волосы были перехвачены атласной лентой.
Мечта, а не женщина, подумал Джек и приветственно улыбнулся.
— А что... можно? — снова спросила Энца и тут же осеклась. — Но мы не будем покупать...
Женщина склонила голову к плечу и рассмеялась.
— Рассматривать я не запрещаю, а в моем магазине и помимо опасных железок есть немало интересного...так что прошу.
Она повернулась и исчезла внутри.
Магазинчик был совсем небольшой, и антикварным звался скорее для красоты, чем отражая свою суть. Вещи тут были совершенно разные: от модно винтажных до действительно старинных.
Вдоль стен стояли полки с книгами, разнокалиберными статуэтками, вазочками, куклами в пышных, поблекших нарядах, потрепанными мишками. В глубине был прилавок с кассой, над которым гроздьями висели колокольчики, бронзовые, фарфоровые, серебряные, самых разных форм и размеров. За ним стояло несколько шкафов со стеклянными дверцами и замками, с выгравированными на них защитными пентаклями: вот там, видимо, хранилось наиболее ценные экземпляры.
Пройти к прилавку можно было по узкому ходу, лавируя между корзин, открытых сундуков и пары изящных столиков. В некоторых корзинах букетами торчали мечи и кинжалы, в сундуках лежали тончайшие пожелтевшие кружева, бисерные кошельки и сумочки, тускло блестела стеклянная бижутерия. На столиках в окружении фарфоровых собачек и балерин, фигурных пресс-папье и серебряных чашечек стояли лампы под зелеными, витражными и фарфоровыми абажурами, мягко освещая все эти богатства вокруг.
— Его можно подержать в руках, этот бердыш? — спросил Джек.
— Конечно, — мягко улыбнулась женщина, отперла витрину и с некоторым усилием вынула тяжелый обух с насаженным на него лезвием.
Энца благоговейно приняла его в руки и поскорее отошла подальше от них.
— Смотри, не разруби ничего, — строго сказал Джек.
— Что вы, — удивилась женщина. — Он совершенно тупой. Я никогда не держу здесь острого.
Они некоторое время понаблюдали за осторожно двигающейся Энцей, которая внимательно взвешивала бердыш в руке, проводила пальцами по лезвию, перекладывала из левой руки в правую, широким плавным жестом описывая полукруг лезвием. Воздух гудел, и Джек чувствовал на языке вкус знакомой магии.
— Это ваша девушка? — спросила женщина. — Она, видимо, увлекается ролевыми играми?
— Нет, — сказал Джек, — и нет. Мы коллеги, и оружие — ее рабочее увлечение.
Он покосился еще раз на Энцу и повернулся к женщине.
— А книги? — спросил он. — Что вы можете показать интересного?
— Смотря чем вы интересуетесь, — медленно улыбнулась женщина.
Джек ответил ей не менее многозначительным взглядом.
— "Сиянье темных звезд стремился я познать, и тайный шифр комет"...
— Вы тоже знаете эти строки? — неожиданно оживилась женщина. — И мне так понравился этот поэт, у меня целый сборник есть.
— Чего? — осекся Джек и недоуменно уставился на нее. Он собирался процитировать строфу до конца, не ожидая, что она его прервет.
Она быстро сходила за прилавок и принесла оттуда небольшой синий томик с серебряными буквами на обложке.
— Вот, — показала она. — Он современный поэт, и поэтому книга здесь случайно оказалась. Но, знаете, это такие удивительные стихи, я начала читать от скуки и не могла оторваться...
— О! — сказала Энца, подходя к ним. Бердыш на плече, и кажется, даже блестит больше чем раньше. — Это же твои стихи, да, Джек? У тебя дома такая же книжка, мне Саган показывал... м-м-м... Что-то не так?
Энца практически сразу заметила и вытянувшееся лицо Джека, и недоверчивое изумление женщины.
— Не надо было этого говорить, да? — уныло сказала Энца. Подумала, что все же лучшая тактика, чтобы не попасть в глупое положение — это молчать. Или отвечать, только когда спрашивают.
Нет, но ведь есть же на свете люди, которые всегда говорят впопад?
— Что вы!.. — воскликнула женщина. — Это правда? Вы написали эти стихи?.. Ох, это просто чудо какое-то, разве так бывает в жизни...
Она просто-таки лучилась радостью, прижимая эту книжку к своей груди. Ни Джек, ни даже Энца не могли противиться ее обаянию, невольно улыбаясь в ответ.
— Да, я автор, — отозвался Джек. — Правда, очень давно, еще студентом...
— Знаете, что! Вы должны мне ее подписать, — воскликнула женщина и сбегала к прилавку за ручкой.
Джек расписался на титульной странице, присовокупив пару слов от себя вроде "прекрасной" и "синеглазой", и попутно узнал, что женщину зовут Елизавета Рюген.
Пока Джек на полную использовал свое обаяние и рассыпал словесные перлы, Энца деликатно ждала его у выхода, аккуратно прислонив бердыш к стене у входа и перебирая блескучие обломки старинных хрустальных подвесок в круглой шкатулке, снаружи выложенной стеклянной многоцветной мозаикой. Подвески были скучные, а вот шкатулка понравилась, и Энца несколько раз провела пальцами по ее многогранным бокам, разглядывая удивительно ярких рыбок, плывущих на алом фоне. Проводила, вспоминая совсем недавнюю историю с этим чудовищем. Желто-коричневая муть, слабые лучи солнца, пятна и эти мечущиеся бледные отростки с крючьями... Энца передернулась. Снова зарыла руки в ребристые колкие обломки хрусталя, возвращая чувство реальности.
Джек выглядел очень довольным: ему удалось обменяться с прекрасной владелицей магазина телефонами и выудить обещанием обсудить современную поэзию как-нибудь за ужином.
Кажется, хоть что-то сегодня случилось удачно.
На обратном пути они обсуждали ужин, встреча с которым у них так затянулась; горбану, которую увезли в Птичий павильон, а потом, наверно, отправят куда-нибудь в заповедник, как полагается; Артура, который выглядит толстоватым, но на самом деле одной рукой может эту горбану над головой раскрутить; парня, который орал на набережной — скорее всего он тот самый, основатель форума "ПараБ", один из тех, что давал показания.
— Это ж надо какие легкие у некоторых бывают, — задумчиво говорил Джек. — Он орал, по-моему еще выходя из дома и всю дорогу до нас. А ты видела то, о чем говорил Артур?
Спустя несколько секунд Энца отозвалась невнятно:
— Если будешь еще ловить рыбок, я хочу ту, с серебряным хвостом.
Джек покосился на нее и увидел, что девушка уже спит, откинув голову на спинку кресла. Выглядела она, несмотря на лечение и подпитку, отвратительно: бледная до синевы, с темными пятнами под глазами. Джек слегка сбавил скорость и стал плавнее поворачивать, чтобы не разбудить ее. Пускай спит, сон восстановит силы.
Не то, чтобы Джек предчувствовал что-то, этот дар едва развит был, но тем не менее... надо быть готовым, ясно сказал внутренний голос.
Жаль, что без всякой расшифровки.
История восьмая. Романтические переживания и несчастливые случайности
— Ты чего валяешься? — встревоженный голос Джека вырвал ее из сна. — Проспала, что ли? Вставай! Знаешь, сколько времени уже?
Энца вскочила, едва не упав с дивана. Если Джек встал раньше, это значило, что она просто безбожно проспала, и страшно представить, какие кары для них сегодня выдумает Айниэль...
Стоп.
Как-то слишком сумеречно для позднего утра.
Энца поморгала, постепенно собираясь с мыслями, а Джек довольно заржал.
— Да спи уже, — сказал он, зевнув. — Еще пять утра, я просто отлить ходил, а тут ты так дрыхнешь, грех было не отомстить. К тому же, сегодня суббота.
Он поднял с пола упавшего плюшевого медведя, блекло-желтого и сильно потрепанного, повертел его и сунул обратно Энце, хмыкнув.
— Он заговоренный, от плохих снов, — пробормотала Энца. Потом разозлилась на себя: эта скотина издевается, а она почему-то оправдывается.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
