— Сказано же: божественные создания и всякие прочие к ним приближенные не могут вмешиваться в дела мира смертных напрямую под угрозой потери своих сил. Надмировой закон. Закон Творца, Олник! Может, Гритт попробует подкатить ко мне через пророка. Но такому пророку я сразу выпишу непечатных.
— Ага, и я помогу. Слушай, а как узнать пророка, а?
Я пожал плечами:
— Без понятия. Как заметишь какого-то малого, по виду — сущего идиота, знай — это может быть пророк Гритта. Ну, и еще у пророков обычно распатланная борода, а если он пророк Князя Тьмы, то, может быть, по нему еще скачут блохи.
— Да-а-а... Эркешш махандарр, а вот еще что мне в голову пришло: я, наверное, спрошу Крессинду про наследника Гордфаэлей, а? Ну, чтобы мы знали точно. — Он потрогал щетинистый подбородок. — Уж теперь-то она ответит, уж теперь-то она не откажет!
— Брось, и так ясно, что это Монго.
* * *
— Так для чего отряд идет к Оракулу, Талаши?
— Ну, предположим, в твоем отряде находится последний прямой наследник династии Гордфаэлей, одно имя которого способно вдохновить распадающийся Альянс на победную войну.
— Предположим?
— Тебе не стоит знать больше. Узнаешь больше — и твоя судьба сложится трагически. Я так вижу. Будущее составляют множество дорог, помни об этом.
— Гритт... теперь ясно, почему Фрей так настырно пытался нас прихлопнуть... Хотя бы скажи мне, кто он, этот наследник?
— Фатик, поверь, тебе не стоит знать больше.
Я произвел быструю прикидку в уме. Отбросим эльфов: Империей Фаленор всегда правили люди. Альбо и Скареди не годятся, слишком стары. Крессинда — само собой, гномша. Остаются Имоен и Монго. Прямой наследник династии, пусть даже последний, воспитывался, скорее всего, в благородном доме. Имоен выглядит простушкой. Она чудесная, замечательная, исключительно мягкая, но — воспитание! Все эти "могет", "чевой-то" и прочее... К тому же она из Нагорья Тоссара, воспитанница друидов, скорее всего, там и родилась. Хм, с другой стороны, может быть, Травельян Гордфаэль, будучи с дипломатическим визитом в Тоссаре, имел случайный роман с местной жительницей?.. Не исключено, однако сомнительно — насколько помню из истории, последний император дома Гордфаэлей не пользовался репутацией повесы. Так что, нет, вряд ли это Имоен. А вот Монго — тонкошеий аристократ с лютней, которую я хотел разбить об его башку... Монго Крейвен и был тем самым прямым наследником династии, которого Фрей так упорно стремился убить! Почему же эти проклятые... эти... мои эльфы не рассказали мне о нем с самого начала? Что это за дурацкие игры в тайну? И зачем мы тянем наследника к Оракулу, а?
Талаши смотрела на меня с неясной улыбкой.
* * *
Я привстал с камня и отряхнулся. Снова заглянул в вырез рубахи: никакой татуировки! Надо же, м-да...
— Давай-ка собираться. Закипающий Чайник, небось, все глаза проглядел. Кстати, я спросил богиню, кто отравил лошадей в "Полнолунии".
— О! Кто?
— Ответ был парадоксальным. Тот, кто отравил лошадей — не предатель.
— Как так? Это как же так? Ах ты ж яханный ты нахрен!
— Ну, я примерно так и подумал. С какой-то целью богиня говорила со мной обиняками.
Олник напялил передник с драконьими чешуями на рыбьем клею.
— А вот если она тебя... обморочила?
— Корыстный обман? Не знаю... Она недоговаривает о некоторых вещах... Я бы сказал, о многих вещах. Прямое знание, дескать, может сбить меня с верного курса.
— Ты сказал, что она видит будущее!
— Возможное будущее — с тысячью дорог. Будущее, которое зависит от наших действий, от наших усилий здесь и сейчас.
— Э...
— Брось, не думай, пошли.
Я оглянулся на пик, похожий на вязальный крючок. Он выблескивал на солнце.
Когда мы перебрались на другой берег ручья, Олник вдруг приостановился и звонко хлопнул себя по лбу:
— Фатик! Одиннадцать месяцев — это же прекрасно! Значит, мы с Крессиндой успеем помужиться, а может, еще и родим ребенка!
16.
— А я уже прикидывал и так, и эдак. Прицепить фальшивую бороду? Вскроется при первом поцелуе!.. И это я уже не говорю про брачную ночь! Приклеить? Отлипнет! Оставалось покончить с собой! А что? Я не видел другого выхода, эркешш твою махандарр!
Будь его воля, Олник порхал бы между деревьев. Он то и дело, погромыхивая сбруей, забегал вперед, поворачивался ко мне, и, как бы невзначай, трогал себя за колючие щеки, при этом поглядывал на меня хитрым глазом: мол, оценил или нет? Большой ребенок. Я благосклонно кивал, но мысли мои пребывали далеко. В них царили хаос, разор и смятение. Не каждый день тебе сообщают, что мир вот-вот рухнет, и, мол, не будешь ли ты любезен его спасти: вот тебе плод твоих чресл, отправляйся-ка с ним в ад, который на деле не ад, а извращенные Князем Тьмы Небеса. Не каждый день ты занимаешься любовью с богиней. И не каждый день вдруг сознаешь, что изменил — пускай и неумышленно, своей жене. И не каждый день ты узнаешь, что женился по чужому обряду, будучи при смерти, едва способный сказать "да" или "нет" (если помните, я сказал Виджи "да").
* * *
— Богиня, что такое "аллин тир аммен"?
— Уверен, что хочешь узнать?
— Просто скажи...
— Уверен?
— Талаши...
— Эльфийское понятие... которое непросто переложить на человеческий язык. Ну, скажем, примерно это звучит как "Безупречная справедливость".
— Гри...
Улыбка.
— А ты думал, это "Любовь на все времена"?
— Я...
— Твои мысли открытая книга, Фатик.
— Не понимаю... Виджи что, спасла меня из... чувства справедливости? Она убавила свою жизнь до человеческой мерки просто из чувства долга? А если бы на моем месте был Скареди? Монго?
Богиня покачала головой — весьма неопределенный жест.
— Мотивы эльфов иногда... людям сложно понять. Пусть даже эти эльфы не совсем эльфы, они остаются скрытными и сдержанными в проявлении чувств. Риэль принесла жертву, на которую ее подвигли... Воспринимай "аллин тир аммен" как метафору проявления ее чувств, метафору, которую можно трактовать очень, очень широко.
Как сложно... Да уж, какой мир, такие и эльфы!
— А вообще, спроси ее сам, Фатик. Спроси ее сам. Но ты не спросишь.
— Э-э?
— Когда вы встретитесь, ты все поймешь сполна и без вопросов. Да, вот еще...
— Что?
— Ответное чувство эльфийской женщины сложно заслужить. Но если уж заслужил, и девушка раскрылась тебе навстречу... Все, что произошло сегодня между нами, она примет... со временем...Ты можешь не опасаться за свою жизнь, я знаю это. Почти не опасаться. Но если ты когда-нибудь еще дашь ей повод усомниться в твоей верности...
— Но я...
— Я говорю очень серьезно, Фатик. Тебя найдут по кусочкам.
* * *
— А вот еще я покажу бороду своему папочке! Уж он обрадуется!
Тьфу!
Олник вновь забежал вперед, чтобы покрасоваться, запнулся пяткой о корень и шлепнулся на спину. Пока я его поднимал, он успел повернуться в обе стороны, показав мне обросшие щеки. Как же мало нужно гному для счастья!
* * *
— Я усну в локусе, и мой зов больше не прозвучит над этими горами. В сущности, я сделала все, что могла и должна была сделать. Я усну, я больше не буду поглощать энергию смертных, силы мои ослабнут, но я буду следить за твоей дорогой, и являться тебе во сне... Когда я сплю — я вижу дороги будущего яснее... Я буду предупреждать тебя об опасности... Часть твоих дорог сбегается к счастливому финалу.
— Только часть?
— Поверь, Фатик, тебе не нужно знать больше...
* * *
— Ик! Ик! Эркешш, у меня голодная икота!
— Бедняга.
— Вот-вот!
— Скоро мы будем на месте, Ол.
— Уж там я пое-е-ем!
— Угу. Слушай сюда и запоминай. Когда нас встретит Закипающий Чайник, ты в сторонку отойди и в разговоры не лезь. Мы извели демона, понял?
— Ага!
— Демон был страшный.
— Страшенный! Я же его видел! У меня чуть сердце не вырвалось!
— Угу. Отойди в сторонку, но поглядывай на нас. Как только Чайник на тебя посмотрит, засмейся дурным голосом, дважды стукни себя по лбу и выкрикни: "Ха-ха! На гномов-то — не действует!" Понял?
— Понял, да. А не действует — что?
Я вздохнул. Облака на голубом небе напоминали отару барашков.
— Зов. На тебя не действует зов.
* * *
Делегация во главе с Закипающим Чайником встретила нас у ворот селения.
Бутгурт моар был мрачен, обеспокоен, и, кажется, забыл надраить песком золотые фиксы, зато нарядился в парадный кафтан и малиновые шаровары. Ну и дымящая трубка торчала изо рта.
— Угум! — кивнул он. — Новости, епрста, хорошие? А у нас дела-а-а... Э, Олник, ты куда?
Бум-бум!
— Ха-ха! А на гномов-то — не действует!
Закипающий Чайник воззрился на меня в замешательстве:
— Чего это он?
Я пожал плечами.
— Демон в пещере был... страшный. Меня приморозил сразу, а Олник... Короче, облом у демона вышел: зов не берет гномов, хоть тресни.
— Епрста на!
— Считай, справился наш Олник самостоятельно, а я уже добивал... Он зубами, только представь, перегрыз упырю сухожилие на лодыжке! Так что: не будет больше зова, мы победили, шабаш.
— Даешь слово Джарси?
— Даю слово Джарси: зова больше не будет. Но в пещеру...
Закипающий Чайник покосился на Олника:
Бум-бум!
— Ха-ха! На гномов-то — не действует!
— Епрста... Да-а-а...
— Угу. К пещере не приближайтесь. Дурное место. Уходя, мы слышали стоны неупокоенных душ...
— Угу-у у-ум... — — Чайник с задумчивым прищуром взглянул на меня. — Отойдет, как считаешь?
Я беспечно махнул рукой:
— Как выпьет — так и отойдет. Это еще слегонца. Бывало и хуже.
— Да-а-а-а...
Бум-бум!
— Ха-ха! На гномов-то — не действует!
Я слегка укорил себя: бить в лоб и кричать эту фразу Олнику следовало только один раз.
— А какие новости у вас?
Бутгурт моар яростно запыхтел трубкой. По его виду я понял, что чувствует он себя неудобно — так, словно хочет, но пока не решается сказать мне какую-то дурную весть.
— Всякое... — Он почесал когтем складку между тяжелыми валиками бровей. — Значит, Аркония всыпала Фрайтору в первом бою. Было это позавчера, весточку мне притаранили вчера под вечер... Фрайторцев расколошматили не сильно, армии вовремя дали стрекача. Войска Арконии, стало быть, идут на Сэлиджию со стороны поля Хотта. Завтра днем уже будут на месте — а там и конец Фрайтору... Епрста, сатрап стягивает к столице все войска и трясется, как дряблая задница при виде плетки... К арконийцам, говорят, присоединятся на поле Хотта наемные маги прямиком из Талестры, с магами — дрессированные кроутеры. К сатрапу спешат боевые элефанты из Мармары и гномская боевая артель "Огнем и мечем", а эти орлы и голуби только и могут, что жрать свой уракамбас и песни орать. Угум, угум... Еще какие-то конники с оружием через мои леса шастают тайно — пробираются по лесам у подножий уже двое суток. И едут и едут, и едут и едут со стороны перевала Зеренги в сторону поля Хотта. И попробуй что-нибудь сделай — их там до черта...
— А мы? Как мы спустимся с гор, Чайник?
— Епрста, я вас по реке в лодках спущу. Завтра с утра уже будешь в Сэлиджии. — Чайник задумчиво выпустил клуб дыма. — Угум, чую, беды грядут ... Погорит мой бизнес синим пламенем, коли Фрайтор проиграет — а он проиграет, к шаману не ходи, да и чего к нему ходить, когда я сам шаман... Ладно бы только самопляс погорел, так ведь эти фундаменталисты, епрста, на, гоблинов за людей не считают... Резать будут, убивать жестоко, на... Прятаться будем, мало у меня пока сил... Какая уж тут империя от перевала до перевала!.. Фатик, ты ж на все руки мастер. Ежели я тебе приплачу, может, выиграешь войну? Силенок-то хватит!
Шутник. Я не удостоил его ответом и подумал: если Аркония возьмет столицу Фрайтора, освобождение Виджи может оказаться адски сложной задачей.
Великая Торба!
Я судорожно сглотнул.
Попал ты из огня да в полымя, Фатик.
Хотя... Разве такое со мной в первый раз? Пора бы уже привыкнуть.
— Епрста, вот еще чт...
Бум-бум!
— Ха-ха! На гномов-то — не действует!
Чайник подавился дымом из трубки и долго кашлял.
— На!..
Я развел руками, чувствуя, как подбирается к моему сердцу холод страха. Торопиться. Нам нужно торопиться!
— Еще счастливые вести?
Он выпустил едкие струи дыма из плоских драконьих ноздрей.
— На, на, епрста, завелась у меня крыса, на! Все обыскал, нигде нет.
— Что, прости? Чего нет?
Виджи, держись, я иду... Я скоро, Виджи!
Закипающий Чайник щелкнул золотыми клыками.
— Да понимаешь, кто-то увел презенты Фаерано. Хорошие подарки, епрста. Пока я вас провожал, пока назад возвращался, какая-то сука у меня уперла столик розового мрамора и две мраморные табуретки. И халат, шитый золотом халат, в котором я по утрам хожу! Поймаю... Не, это не люди, точно, это мои которые... Небось, в лесу притырили. Но нахрена? Это ж не самопляс, не деньги... Что они, будут за этим столиком в одном халате на двоих чаи гонять?
Я смолчал. Чувство юмора у богини, несомненно, было.
Чайник злобно запыхтел трубкой, избегая моего взгляда.
— И еще вот... Ты же знаешь, горные шершни нашу, гоблинскую шкуру не прокусят, вот и нет у нас от их укусов снадобий, на. Епрста, угум. Твой этот, короче, которому шершни всю морду искусали... Он того, при смерти. Весь распух, бедняга... Лекаря ему нужно, из Сэлиджии, на. И как можно скорей, а то врежет дуба. Вот такие дела.
И что там Талаши говорила про счастливый финал?
Единственный наследник династии Гордфаэлей, последняя надежда Альянса на победу готовился отправиться на тот свет.
Епрста, на!
17.
Солнце всходило ясное и умытое, обещая хорошее начало поганого дня.
Я перехватил Большой Костыль под мышку и обернулся:
— Как там ребеночек? Смотри, чтобы не выпал! Нет, не выдвигайся из кустов!
Крессинда зыркнула на меня волчицей. Нелегко ходить, когда ты на последнем месяце и вот-вот родишь подушку.
Олник с укором поглядел в мою сторону: мол, ну что ты, в самом деле.
У Крессинды, конечно, не было опыта беременности. Нет, я им тоже не располагал, не поймите превратно, но известную среди жуликов Харашты уловку с фальшивым животом для доставки контрабанды знал неплохо.
Беременность — это была уловка, чтобы проникнуть в столицу Фрайтора, не вызывая расспросов, и вывести оттуда врача для Монго. Я веду супружескую пару гномов к лекарю — ну и кто тут прикопается? Врач спешит с супружеской парой гномов по очевидным делам за ворота Сэлиджии... Мозгология — великая наука! И кому какое дело, что я обряжен в тряпки с чужого плеча, да и на гноме нет килта Зеренги? Девушка беременна, расступитесь!
