Военный съёмщик

Столовая стала испытанием, ведь там обедал весь полк.

Ненавижу!

И если мои ребята всё же уважительно относились и почти уже не пожирали голодными взглядами, то вот остальные... Пара мужчин подошла прямо во время обеда, предлагая развлечься. Заступились за меня, как ни странно, мои ребята из другой кучки. А друзья окружили плотным кольцом.

Остаток дня меня загораживали ото всех, за что была им очень признательна. Спать выделили койку в спальне отряда. Но начальник смилостивился — позволил одеться. А ночью свои ж попытались влезть ко мне в постель. Благо, Душегуб занял койку сверху, а когда отключили свет, жестом велел забираться наверх. Я аж прослезилась. Ребята!

Как же выполнить приказ начальника? Может, попробовать это сделать самой? Но как — не представляла.

Здесь тоже на базе находился храм Мары. Но мы в него так и не сходили. Занятия проходили почти как дома, только изучали мы совсем другие науки. Яды, например. Последствия отравления, как предотвратить смерть и как её нанести. Неужели заставят убивать? Судя по предметам — да. И различия, опять же, никакие не делались. Или миноведение. Как собрать мину, как установить, как обезвредить.

На следующий день, сразу после приведения себя в порядок, меня вызвал начальник.

— Сметана прибыла! — доложила я.

— Хорошо. Вот, возьми свою форму. Переодевайся!

— Здесь?

— Да.

При нём? Но последнее замечание оставила при себе. Просто разделась.

— Стой, погоди, — начальник обошёл свой стол и приблизился ко мне. Страх липкими щупальцами окутал ноги. Увидев мой испуг, начальник остановился, опёрся о свой стол с моей стороны и дальше не пошёл. — Это называется девушка? Распусти волосы. Медленно.

Дрожащей рукой начала расплетать косу.

— Так, тряхни головой. Нет, не так! Ладно, попрошу наших девчат научить. Волосы носишь распущенными, одеваешься женственно и учишься соблазнять мужчин.

— Вы меня на роль распутной девки готовите?

— Дура! — выдал в сердцах Жесткач.

— Тогда объясните мне.

— Я не обязан.

— Но всё же, — я унижалась, настаивая.

— Ты — съёмщик. Я видел твои снимки. Все, начиная от школьных работ. Это у тебя в крови. Поэтому и отобрал, ещё до того, как ты пошла в армию. Нам нужны съёмщики, особенно девушки. Будешь посылаться на разведку в весьма опасные районы, в которые не подступиться иначе. Ты должна за себя уметь постоять. В том числе, если надо, соблазнить врага, чтобы он потерял бдительность.

— Если надо — переспать с ним?

— Если это тебе потребуется для выживания — да. Но предпочтительнее обойтись без этого.

— Зачем тогда вы дали приказ лишиться девственности? Или в стане врага — не желательно, а у своих можно?

— Ладно, скажу, — снисходительно молвил Жесткач. — Тебя могут взять в плен. Могут изнасиловать. Были и такие случаи. Если девушку враг лишал девственности, это переносилось тяжелее, чем просто насилие, когда она уже имела свой первый раз с кем-то из своих.

— Но на меня смотрят вы видели как? Особенно после вчерашнего! — обиженно просопела я.

— Насилие недопустимо. Я переговорю с твоими, остальные — знают. Смотреть никто не запрещает. Всё, свободна. Отдай приказ явиться своему отряду ко мне.

Кивнула.

— Мне в таком виде идти? — всё же так и стояла в чём мать родила.

— Оденься в новую одежду.

Послушалась. Одежда состояла из обтягивающих порток, сапог, бешмета*. Форма хоть чистая? На голое тело ведь надевать придётся. Но стерпела и это.

https://ic.pics.livejournal.com/mamonino/33440366/1394929/1394929_1000.jpg — Бешмет.

— Вот, другое дело! — похвалил начальник. — Иди!

Значит, это мне ребята обязаны за уничтожение своего прошлого. Боюсь, мне этого не простят. Мои подчинённые, правда, пока не знают, что теперь считаются мёртвыми. Взгрустнулось.

Когда явилась к своему отряду, все разинули рты. Кажется, даже когда я ходила между них голышом, такого не было. Кто-то присвистнул.

— Построиться и ровным строем явиться к Жесткачу! — отдала приказ я.

Парни отвисли.

— Живо! — добавила я грозных ноток.

Ребята отмерли, построились и вышли.

А я села на выделенную мне постель, на которой Душегуб спал. Ноги не держали. Слёзы потекли из глаз. Не сразу поняла, что кто-то гладит по головке. Обернулась и встретилась с тьмой.

— А, ты... — успокоилась немного.

— Дашь гребень? — прошептал знакомый голос.

Достала его из сумки, что лежала под кроватью. Знакомец стал расчёсывать, заставляя немного успокоиться.

Попросить? Может, ему под силу материализоваться настолько, чтобы...

— А ты можешь лишить меня девственности? — в лоб спросила я.

Гребень упал на пол. Шокировала ухажёра? Но когда он совладал с собой и поднял гребень, провёл им по волосам, продолжила:

— Мне велели в течение восьми дней лишиться девственности. Лучше, если это будет кто-то чужой, кому я доверяю, но не знаю твоего лица, — выдала возникшую мысль.

— Тебе важен результат или промежуточные действия тоже? — подошёл он со всей практичностью. Появилось разочарование, что не стал отговаривать, не предложил выбрать любимого или того, кто приглянулся. Но я отогнала эти мысли.

— Не знаю, — честно призналась я. — Опыта в этом у меня нет, — хотелось спросить, а у него, но прикусила язык.

— Хорошо. Тогда попробуем с ласками, а если не понравится, тогда и сделаем чисто физически.

Сглотнула.

— Сейчас? Я, я, не готова! — заикаясь, молвила. — Да и ребята могут нагрянуть...

— Буду ночью ждать тебя в храме Мары.

— А мы не оскверним богиню?

— Вот и спросим сперва. Буду ждать тебя этой ночью.

— Постой!

— Да?

— У нас разница во времени. Ты ведь с Срединной земли?

— Какая?

Я не знала точно.

— У нас сейчас утро. Где-то час после восхода солнца.

— Хорошо. Тогда встретимся когда у тебя ночь будет, — и он исчез. И как раз вошли ребята. Какие-то грустные, как мне показалось.

— Жесткач велел строиться. Идёшь? — спросил Душегуб.

— Да, — и я положила гребень в карман, встала и направилась к выходу. Ребята меня ждали.

— Что вам сказали? — спросила у друзей, пока шли на улицу.

— Что за насилие и мародёрство полагается смерть. Не важно, кого. Но думаю, речь о тебе шла. Лезть к девушке запрещено, как и лапать. Да и отношения без разрешения Жесткача запрещены. К тому же, ты у нас занята, — как-то обиженно молвил он, будто ставя в упрёк, что не сказала.

— Я не лгала тогда. А вышло неожиданно, — сказала туманно.

Это что ж получается, ни один не имеет права ко мне лезть? А если вдруг я решу выполнить приказ начальника с кем-то из своих? Или это намёк на то, что со своими не стоит? Или... Догадка озарила мой разум. Начальник намекает на моего парня? А я его разве могу вызвать? Он ко мне приехать — да. Но... Хочу ли я отдаться Мору? Ведь тогда он точно не отступится. Будет считать меня своей по праву. Или бросит? Нет, не хочу даже думать! Незнакомец и всё! Тем более, уже договорилась.

А вечером, когда пошла на ужин, столкнулась с Ястребом.

— О! Какие люди! — он явно удивился. — Я уже заждался. Пойдём вместе сядем? — предложил он.

От его слов немного потеплело в душе. Он меня ждал!

Мы сели за столик в отдалении от моих ребят, среди офицерского состава.

Ястреб ни чуточки не изменился. Добродушная улыбка располагала. В серых глазах мелькали искорки.

— Тебе уже отдали приказ... — он смутился. Неужели хочет себя предложить на эту роль? Что, если, и правда, рассмотреть эту мысль?

— Да, отдали.

— И? Выбрала уже, с кем?

— На себя намекаешь?

— Почему бы и нет?

— И много у тебя уже было таких, как я?

— Ты — особенная, — ушёл он от ответа.

Его ответ покоробил и вспомнилось, что он сказал. Заждался! Значит, знал или...

— Извини, я уже договорилась, — поспешила ответить. — Ничего личного.

— Лучше всё же с тем, к кому испытываешь чувства, чтобы перекрыть воспоминания, если вдруг...

— Я поняла. Давай не будем об этом.

— Ладно. Как скажешь. Тебе здесь нравится?

Мне показалось, или он всё же обиделся?

— Нет. Меня никто не спрашивал хочу ли я сюда.

И тут вспомнились слова Жесткача о том, что меня выбрали ещё до прихода в армию. Может, та листовка... И... Ястреб ведь тоже предлагал пойти в армию. Значит, я тоже стала его заданием? Стало мерзко. Интересно, а Серый не к этому причастен? А может, просто соперничающее ведомство?

— Ясно. Мне жаль. Возможно, ты всё же найдёшь отдушину, чем сможешь наслаждаться, — намекает на съёмку? Я зеркалку не брала в руки со схода с виманы. Желания снимать отпало напрочь. Стоило прислушаться к совету Звана. Может, тогда всё прошло б не так. Но раскрывать душу мне больше не хотелось.

Доев ужин, я извинилась за усталость, и вышла на улицу. Прохладный ветерок трепал распущенные волосы.

— Можете быть свободны, Сметана, — услышала голос начальника. Он как раз выходил из столовой. Намекает на исполнение приказа?

— Благодарю.

На душе драли кошки. Такой пустой я себя даже после предательства Серого не ощущала. Вышла к реке и пошла берегом. Река Смородина, ведущая к храму Мары. Как символично. Может, переплыть реку, оказаться в Нави?

Уже смеркалось. Здесь рано темнело. Ноги вынесли к самому храму. Остановилась. В храм идти не хотелось. Мало того, что богиня может обидеться, так вдруг с кем встречусь?

Но я договорилась. Надо идти. Ноги казались пудовыми. Я будто ягнёнок на заклании. Плечо тронули чьи-то руки, затем обняли со спины.

— Передумала?

— Нет. Просто страшно. А мы можем здесь остаться?

— Можем.

Стало темно, точно ночь наступила.

— Сколько у нас времени?

— До рассвета. Но тебе не помешает поспать.

Поджала дрогнувшие губы. Достала из кармана гребень и протянула мужчине. Он намёк понял. Принялся медленно расчёсывать мои космы, а я расслаблялась.

— Паршиво здесь, — пробормотала я.

— Неправда.

— Да что ты понимаешь! — с надрывом ответила ему.

— Гляди! — и меня чуть развернули к реке. Вышел один месяц, затем второй.

На самом деле у Орея нет спутников. Это показалась земля Дея и её большая луна Фатта, которая отсюда казалась лишь светящейся розовой точкой. А вот Дея по размеру походила на Месяц у Срединной земли. Только Месяц светил холодным белым светом, а Дея — синяя с зелёными пятнами-материками, очень походила на Срединную землю, какой я её видела на борту виманы. От переживаний восторга захватило дыхание. Жаль, что не взяла с собой зеркалку! Там ещё и приблизить можно было и продлить видение. Ведь Дея скоро разойдётся с Ореем, ведь находится дальше от Ярила и её спиральный путь следования в космосе не скоро сблизится со следующей землёй.

Помимо Деи и Фатты на небосводе был виден Млечный Путь.

В свете лун лес ожил. И стал светиться голубым сиянием. Все деревья, растения и даже животные — и это напоминало волшебство, о котором на нашей земле уже почти позабыли, оставив лишь в сказках.

— Пойдём? — он уже стоял передо мною и протягивал руку. Вложила ладошку, меня рывком подняли. И я оказалась в его объятиях.

— Куда?

— Искупаемся в реке.

— Но... — вспомнила, что придётся раздеться.

— Позволь мне самому это сделать? — словно понял, о чём я думаю.

Пальцы не слушались.

— Пожалуй, я не против.

Он медленно расстегнул бешмет, проведя по плечам, позволил ему соскользнуть наземь. Под ним ничего не было. Волна дрожи пробежала по телу. Меня обняли и прижали к груди. Довольно-таки плотной и обнажённой.

— Ты вся дрожишь...

— Я боюсь.

— Я буду нежен.

— Не так я себе это представляла.

— А как?

Он отпустил меня, наклонился, снял сапог, потом другой. С меня. Судя по всему, он пришёл в чём мать родила.

Нежно провёл по моим бёдрам, снимая портки. Ноги не держали. Успел подхватить меня на руки, пока не упала, и внёс в тёплую воду.

Я прикоснулась к его щеке, скрытой тьмой. Волосатая. Жаль, что не вижу его лица.

А он закружил меня вокруг своей оси. Вода нежно ласкала обнажённое тело, волнами накатывая на меня. И я рассмеялась.

— Знаешь, с тобой так легко, — честно призналась. — А что ты чувствуешь?

— Счастье. Твой смех — моя награда.

Смутилась немного. И, чтобы скрыть смущение, ведь казалось, что в свете лун, он видит мой румянец, поцеловала его.

Он выпустил мои ноги, и я обхватила его ими, ощутив его желание. За эти два дня насмотрелась на парней в душе. Лишь мои друзья не проявляли похоть физически. Но сейчас... Я сама стала опускаться на плоть своего незнакомца. Больно.

— Ты торопишься, — молвил он, разрывая поцелуй.

Подхватил меня под пятую точку и пошёл к берегу. На нём уложил на светящуюся траву.

— Скажи, у тебя было раньше это с кем-то? — почему-то казалось это важным. И я не хотела слышать положительный ответ.

Он сел рядом.

— Не хочешь отвечать... — сделала я вывод.

— Просто боюсь испортить мгновение. Не знаю, какой ответ ты ждёшь.

— Тогда не отвечай.

— Ты несколько не понимаешь. Первый раз — он важный самый. И не важно, что было до. Важно, что будет после.

— А что — после?

— Хочу, чтобы ты улыбалась и наслаждалась каждым мгновением своей жизни, новыми приключениями.

— А ты?

— А я присмотрю за тобой.

— Ты — хороший, — прошептала я.

Хмыкнул.

— Так что, на этом на сегодня закончим?

— А можно я на тебе попрактикуюсь?

— В чём именно?

— В соблазнении. Начальник велел учиться соблазнять.

Услышала тяжкий вздох.

Он просто сгрёб в охапку.

— Спи, моя радость, — и он просто чмокнул в щёчку.

А в следующий миг меня накрыла тьма.

Разбудил лёгкий поцелуй в висок.

— Одевайся, я ухожу.

Поняла, что лежала в обнимку с незнакомцем да ещё и оба обнажены. По-прежнему была ночь, всё вокруг, правда, продолжало светиться. Смутилась. Что теперь обо мне подумают? А девственности так и не лишилась.

— Я поставил на тебя защиту. Никто не сможет изнасиловать тебя. Сейчас ко мне льнёшь, но неправильно это. Пусть твой первый единственным будет. Сама решишь, кто. Начальнику скажешь, что выполнила его задание.

Хотела возразить, вдруг он проверку устроит. Но вспомнила наставление Звана. В армии одной правдой не выжить.

— Ночь с мужчиной провела? Провела. Впечатления положительные, есть что вспомнить? — прошептал он, спрашивая.

Кивнула.

— Ну вот и славно. Метка сама развеется, если всем сердцем кого-то полюбишь и будете миловаться. Но будет больно её снять. Поэтому будь готова.

— Ты придёшь ещё?

— Как друг.

И тьма исчезла.

Обиделся? Вроде бы я не давала повода. Решив последовать совету и наслаждаться каждым мигом, я потянулась. Надо как-то незаметно вернуться в общую спальню. Тихонько прошла в здание, затем поднялась на второй ярус. Приоткрыла дверь. Народ спал. Темно, ничего не видать.

— Явилась? — услышала чей-то шёпот. И меня вывели в проход, прикрыв дверь в спальню. — Мерзавец!

Тут защитника моей чести можно было разглядеть в свете уличных светочей*. И Душегуб явно злился.