Военный съёмщик

Пролог

— Воинская повинность, — вещал воодушевлённо громкоговоритель подземного перехода, — одно из главнейших благ! Служить на благо Родины — почётно, выгодно и полезно для здоровья! Лишь отслуживший в армии может понять всю ценность человеческой жизни, мирного неба на своей земле!

Я хмыкнула, перебегая улицу. Согласна с таким утверждением я была лишь частично. Уверена, что найдутся и те, кто не воин вот ни капельки, его призвание созидать, а не защищать Отечество, хотя в случае военных действий поднимется каждый на защиту своей державы. Да и женщинам в армии выделяют лишь малую толику мест. Не женское это дело — воевать!

— Если вы полны сил, готовы совершать подвиги, то эта листовка для вас! — и в меня выстрелил лист бумаги. Я увернулась, не позволяя снаряду коснуться своего тела. И уже прошла вперёд, но шелест прикоснувшейся к полу бумажки заставил обернуться. Мусор! Терпеть не могу, когда кто-то бросает что-то на пол. Вернулась, подняла, отмечая, что ни одной бумажки больше нет. Мусорных ящиков у перехода не обнаружилось, впрочем, как и по пути следования на свидание. Поэтому сложила бережно листок и сунула в карман. Дойду до урны, надо будет выбросить.

И тут увидела любимого и на крыльях любви побежала к нему. Улыбка расплылась против воли, привлекая ко мне внимание окружающих, спешащих по своим делам. Всё же в городе кипела жизнь! На далёкие расстояния перемещались на летающих машинах — летунах*, а близко ходили, чтобы поддерживать себя в форме. Эти мысли помогли чуток отвлечься, и уже я готова была прыгнуть в объятия Серого, как меня оглушил звук чего-то рассыпающегося, явно металлического происхождения. А дальше ноги поехали. И я бы точно упала, если б меня не подхватила сильная рука.

— Благодарю! — сказала я, поднимая взгляд на своего спасителя. Отметила тёмно-серые, почти чёрные глаза с серебристыми искрами в зрачках. Или показалось?.. — Можно отпустить, — сказала я, смутившись, что эту сцену наблюдает любимый.

Но сильная рука проводила до чистой от гильз поверхности дорожного покрытия, лишь затем отпустила. Сам же военный, а такая выправка бывает только у них, взлетел. Подошвы его сапог светились. Какая-то военная техника?

— Ты в порядке? — вывел из ступора вибрирующий голос Серого. На самом деле любимого звали Волчище. Но мне это имя казалось издёвкой, поэтому я переименовала его в Серого Волка или просто Серого.

Повернулась к любимому, встретилась с его проникновенно синими глазами, расплылась в улыбке и кивнула.

— Идём кататься на катере? — предложил он.

— Да, пошли! — кивнув, уцепилась за его локоть.

— А как же поцелуй?

— Ну, не на людях же... — смутилась я.

— Раньше тебя это не смущало.

— Ты был слишком убедителен.

— А сейчас — нет?

— Не то настроение, — всё же чуть не упала. Вот была б неловкость, если б белую парадную форму испачкала. Ведь во второй половине дня у меня выпускное испытание. Одно из десяти. Зубрить до последнего — это не по мне. Предпочитаю в день сдачи просто отдохнуть.

— Испугалась? — воспринял по-своему любимый.

Я вздохнула и потянула его на пристань.

— Смотри, наш катер уже прибыл! — постаралась сменить тему.

— Нет, это не наш, — возразил Серый, но продолжать разговор не стал и поддался, позволив себя утянуть на пристань.

А я вспомнила пролетающие сапоги. Интересно, какие войска их носят? Раньше таких у нас в городе не встречала. А глаза, похоже, просто отражали льющийся с сапог свет. Так что никакой загадки с глазами!

Обо что-то споткнулась, чуть не упала. Я же ни о чём таком не думала! Отец всегда говорил, что боги нас всегда слышат, и если мы думаем или делаем что-то неправильно, уходим от своего предназначения, то вначале спотыкаемся, затем, если не внимаем предупреждению, падаем, а дальше — хуже. Дорога превращается в сплошную полосу препятствий. И можно серьёзно пострадать. Вот и сейчас я остановилась и постаралась задуматься, что не так, почему я упала. Серый пошёл вперёд к прибывшему катеру, а я осмотрелась. О чём думала? Сделала шаг назад и замерла. Под ногами лежала маленькая куколка, размером с ладонь. Ничего особенного, если не учитывать общую испачканность и в одежде, и в волосах. Куколка-робот. У моей подруги была подобная. Обычно походила на свою хозяйку и выращивалась под неё, приобретая её внешность. И носилась всегда в потайном кармашке, считавшись оберегом и помощником. И бросить или потерять её просто не могли.

Я осмотрелась по сторонам, в поиске патрульного военного. Увидела такого и побежала к нему.

Попыталась объяснить, что куколку надо вернуть. Наверняка эта девочка переживает. Правда, не помешает, сперва куколку отмыть, потому что внешность не разобрать за слоем грязи, и включить куколку, потому что она не включается.

— Девушка, мне некогда этим заниматься. Ну потерялась куколка. Знаете, сколько вещей в течение дня теряется? Есть же отдел находок, обратитесь туда.

— А если с девочкой что-то случилось?

— У нас безопасно, что с ней могло случиться? Но если хотите, проверим. Но сперва вам нужно узнать её имя, — и мужчина взглянул на куколку.

— Я отнесу в починку, — кивнула. — И узнаю.

— Тогда и приходите.

На этом и простились.

Меня Серый позвал на катер, но я не пошла.

— Извини, у меня есть одно важное дело.

— Какое дело? Тина! — закатил глаза любимый.

— Потом объясню.

— Но я билеты купил!

— Значит, покатайся сам! — и я развернулась и пошла в обратную сторону. Починка кукол находилась неподалёку, но Серый не ринулся за мной, а мыслями я была далеко.

В отделе починки куколку у меня не взяли.

— Грязные вещи не чиним, — выдали мне.

— Но эта вещь не моя... Мне нужно только узнать имя владелицы.

— Грязные изделия не принимаем, — ответили мне и закрыли окошко. Хамство!

Пришлось ехать домой. Отмыв куколку, увидела хорошенькую девочку с синими глазками и золотистыми волосами. Куколка не включалась. Поэтому я всё же отнесла её в отдел починки. Обещали на седмице* позвонить. Ну вот, теперь моя совесть чиста! Жду, когда можно будет пойти дальше и убедиться, что с девочкой порядок, а может даже вернуть пропажу.

Глава 1

В дверь позвонили, а поскольку я считалась почти бездельничающей — планируемое свидание да наведение красоты перед последним учебным днём не в счёт — пришлось открывать. Отец был занят важным делом — просматривал свежие политические новости, а мама накрывала на стол.

На пороге стоял папин молодой черноглазый темноволосый сослуживец Мор. Окинул меня оценивающим взглядом, скользнул по лицу и перевёл сальный взгляд на выделяющуюся на белой парадной форме грудь:

— Здравствуй, Тина! — приветствовал он меня, вновь переводя взгляд на глаза.

— Доброго дня, Мор! Ты к папе? Проходи, — и я отошла в сторонку, пропуская его, стараясь быть вежливой и ничем не выдать своего отношения.

Мор разуваться не стал, прошёл в сапогах на кухню, вызвав моё негодование. Даже отец разувался, хотя по уставу в рабочее и предрабочее время не полагалось. Но если отец приходил лишь на обед домой, то сапоги обязательно мыл в машинке, стоящей у входа. А Мор у нас частый гость и про устройство знает, но, как мне кажется, нарочно, не замечает его. После него придётся полы перемывать! Мне! И хоть моющие роботы-пылесосы на каждом углу продаются, отец запретил покупать, как и посудомоечную машинку. А что — невеста на выданьи есть, должна уметь и полы мыть без всяких приспособлений — ручками, и посуду. Благо, хоть стиральную машинку позволил приобрести! Но очень много вещей мне приходилось стирать самой. Например, своё нижнее бельё или личную училищную форму. Солдат должен уметь всё! Я, правда, не солдат, но не суть! Все дети воспитывались офицером! И этим всё сказано!

Мор сел за стол, не вымыв руки, мама предложила ему с нами позавтракать, естественно, он не отказался. Порою ловлю себя на мысли, что он именно за этим и приходит к нам. Вдохнула глубоко, стараясь успокоиться и пошла набирать воду, чтобы помыть пол, как только Мор с отцом уйдут. У меня будет не так много времени, прежде чем придётся идти на занятия.

— Тина, иди за стол! — рявкнул отец. — Или тебе особое приглашение нужно?

— Иду! — крикнула, стараясь перекричать шум набирающейся в ведро воды.

Я помыла руки и постаралась незамедлительно выполнить приказ — отец ждать не любит, но услышала его разговор с Мором, прислушалась.

— Ты узнал?

— Да.

— Не тяни!

— Он женат!

— Ох, ничего себе! Руки ему поотрываю!

— Может, достаточно сказать Тине? — миролюбиво предложил папин сослуживец.

— Нет. Будет ещё переживать, что обманули её. Она — девочка впечатлительная...

А я вдруг поняла, о ком речь. И слёзы брызнули из глаз, хотя я даже не успела осознать. Как же так? Полгода ухаживал, добивался. И ради чего? Предлагал сбежать, убеждая, что отец никогда не согласится отдать дочь за рядового. А меня просто использовал!

— Переведу его в другую часть... — услышала сквозь туман слова отца. — Предварительно поговорю только...

— А разве она так переживать не станет?

— Придумает Волчара что-то, — переиначил он имя любимого. — Заливать ведь горазд. А девочка в разлуке осознает свои чувства, всё же разлука — не разбитое сердце, да и ты не лови ворон! — вещал папа коварный план по моему соблазнению. Как он может плести интриги за моей спиной?

Обида точила изнутри. Даже не на отца, а на Серого! Как же больно! Я ведь его любила! И до сих пор люблю!

Взглянула на себя в зеркало. Простенькая девушка с серыми, будто платина, глазами, россыпью веснушек, светлыми волосами. Поправила косу, перекидывая её на левое плечо. Коса!

Мысль избавиться от боли возникла резко. Волосы — накопитель энергии, силы, данных, но, самое важное для меня сейчас — чувств. А сейчас так больно!

Я откинула назад косу, оглядывая себя с боку. Коротко нельзя! Подумают, что продажная девка. А в случае траура или перемены жизни, а также перед боем косу отрезать можно. Чтобы отпустить прошлое или чтоб врагу не досталась с твоими наградами (последнее — для воинов). Достала лазерный нож, хранящийся на одной из полок. Примерилась и, не долго думая, отсекла своё прошлое. Волосы рассыпались по плечам неровными прядями.

— Мам, подойди, будь добра! — позвала я.

Мама зашла в уборную и ахнула.

— Подравняй, прошу, чтоб с длиной не переборщить.

— Доченька, что ж ты натворила... — запричитала матушка.

— Больно, мам, я ж ему верила...

Мама, охая, подравняла волосы. Чуть ниже плеч. Если бы промазала и оказались до середины шеи и выше — и уже продажная девка!

— Давай заплету...

— Мне ж разрешение нужно... — оправдывалась я. После отрезания косы действительно нужно получить особое разрешение, чтобы волосы обратно в косу заплести да отращивать новую. Мужчинам выдавалось оно от начальства в виде погонов, девушкам — лишь после лекарской проверки на девичью честь.

— Надо было чуточку срезать. И осталось бы незаметно. И никто б не спрашивал разрешение, — привела довод мама.

— Нет, тогда все чувства не уйдут.

— Ну и что? Полегчало? — уточнила матушка.

Я тряхнула лёгкой головой. Сердце уже не болело. Ничего не осталось. Только пустота.

— А знаешь — да. Правда, легче.

— Пойдём завтракать, не гневи отца. Хотя, он в бешенстве и так будет... — сказала родительница и вышла с косой.

Я вздохнула. Собрала остатки волос с пола щёткой и бросила в уничтожитель мусора.

Перемыла руки, взглянула на себя в зеркало, отмечая, что распущенные волосы несколько скрашивают моё простое лицо, и пошла с повинной головой завтракать.

На завтрак мама сварила молочную кашу, уже разложенную по тарелкам. Отец как узрел меня, так ложку выронил. Ели молча. Я глядела лишь вниз, боясь вызвать гнев.

Когда поели, отец велел Мору идти вперёд к машине, а я встала из-за стола.

— Ну и что ты натворила? Зачем?

— Ты и сам знаешь...

— Значит подслушала, но я хочу знать, чем ты руководствовалась...

— Чувствами... Болью... Всё!

— Тина... — отец притянул меня к себе. Впервые... Почему когда мне так хотелось объятий и нежности, меня лишали этого? Лишь от братьев приходилось довольствоваться трепания по головке, порою сидение на коленках. А отец с мамой... Нет, я ничего против них не имею. Просто воспитывали одних мальчиков, а тут — девочка. Но моя подруга Кира купалась в родительской любви, её баловали всем, чем только можно, так же единственная дочка среди кучи мальчишек, правда, младшенькая. А я... Вздохнула. Нечего ворошить прошлое и вспоминать былые обиды! Так вот что мне надо было сделать, чтобы добиться его любви! А я занималась лишь мелкими проказами... Но отец продолжил, не зная о моих переживаниях: — Я старался быть строгим с тобой, чтобы ты не выросла нежным цветочком. Но... Ты с гордостью выдерживала все наказания, а потом ревела... А у меня сердце кровью обливалось. Я хотел тебя оградить от боли, хотел, чтобы твоё сердце ожесточилось хоть немного.

— Оградил, — горько усмехнулась я.

— Одевайся, подвезу... Чтоб тебе разрешение на новую косу выдали.

— Я сама! — отстранилась я. — Чай не маленькая!

— Идём! — прозвучал приказ.

— Мне полы надо помыть! Мор никогда не разувается и не моет сапоги! — впервые пожаловалась, найдя отговорку, чтобы не ехать с ними.

— Да? — удивление отца всё же посетило. — Я поговорю с ним.

— Не надо! Отстаньте от меня! — в сердцах выпалила, злость душила, как и подступающие слёзы.

— Хорошо. Как скажешь! — и отец ушёл.

А я взглянула на небольшую гору посуды. Её тоже надо успеть помыть.

Волосы непривычно лезли в рот, голова казалась лёгкой, будто пушинка. И мысли как-то легко перескочили на учёбу. Я заканчивала училище по живописной съёмке. Впереди новые впечатления! Интересно, куда смогу устроиться? Если у мужчин обязательное трудоустройство было, то у девушек и женщин — нет. До того, как замуж выйду, могла и поработать. А вот после — не особо приветствовалось, если у тебя дети, а ты вместо того, чтобы устройству домашнего очага, детям да дому внимание уделять, торчишь на работе. Грустно это осознавать, ведь снимала я с тех пор, как только камеру уверенно держать могла. И своему увлечению отдавалась сполна. Да и ремесло такое, что можно и дома заниматься этим, снимая детей, делая красивые обработки снимков...

Девчонок в училище на нашем направлении оказалось много, даже несколько неожиданно для меня. А вот к парням преподаватели относились не очень хорошо. Мужчина должен воевать, защищать семью, Родину, а не камеру держать вместо оружия, так они говорили.

Сегодня был последний учебный день. Последнее испытание. Испытание на храбрость, можно сказать. Вздохнула. И хоть физическая подготовка у меня тоже была, всё же отец не зря отдал в школу единоборств, которую я в прошлом году окончила, получив чин низшего учителя, было страшновато. Логика твердила, что сильно мучить не станут, нет смысла уже валить, но... Всегда оно находится. День сегодня не задался, а закон подлости никто не отменял.