Папандокс, или Два на восемь

Словом, каждый коротал ночь по-своему, но с особым развлечением повезло только дамам. Светку разбудил дикий крик чуть ли не над ухом, грохот и дребезжание мелких стекол в раме. Выбитый шпингалет, распахнутые створки и удаляющийся вопль ясно подсказывали, что кто-то решил зайти темной ночкой 'на огонек', потом резко передумал и не нашел ничего лучшего, чем удалиться по-английски через окно.

На звон, ор и топот примчались Ригет с Дениской. Бельташ продемонстрировала встревоженным мужчинам поднятое с пола кольцо отмычек и спокойно пояснила:

— Вор. Убивать не стала, хотела допросить. Но луна вышла.

— Ага, и от лицезрения неземной красы у воришки резко энурез и заикание приключились, — понятливо зевнул Денис.

— Зачем ему отмычки, если лез в окно? — сонно позевывая вслед за братом, удивилась Светлана.

— Чтоб были! Может, просто дурак или увлекается город... то есть сельским альпинизмом?— захихикал парень и снял клочок ткани с гвоздя, точащего на треть из подоконника. — Улика, однако!

— Будем осматривать штаны с тылу всех мужчин на деревне или все-таки спать? — посоветовался с племянниками и рыцарем смерти дядюшка.

— Осматривать штаны у всех парней на деревне лунной ночью — это, конечно, жуть как романтично, но спать хочется больше, — Дениска с сомнением покосился на дамский коллектив. Вроде как к ним полезли, им и решать.

— Давайте окошко закроем и спать, — предложила Света. — Ничего у нас не украли, а вор, наверное, теперь заречется в чужие комнаты без спроса ломиться.

— Во всяком случае, лунными ночами, — вставил Дениска, пока Бельташ играючи прикрывала тяжелые рамы и для страховки вставляла вместо сломанного шпингалета вырванный из подоконника гвоздь-штанодер. — Дира Бельташ, ты одним своим видом наставляешь на путь истинный!

— Как и положено слуге Зебата, дир, — то ли приняла слова парня за чистую монету, то ли изысканно пошутила скелетина.

На том и разошлись, а клочок штанов вора и отмычки Дэн прихватил с собой, объявив по секрету дядюшке, о своих великих планах на имущество верхолаза. Отбирать игрушку у парня никто не стал.

Так что утром Денис объявился на завтраке, гордо помахивая кольцом с зачерненными отмычками и клочком коричневых штанов. Сияя улыбкой во все двадцать восемь (сколько успело вырасти) зуба, парень прошествовал к стойке и буквально накинулся на сонную трактирщицу с благодарностями:

— Я чего сказать-то хотел, спасибо, дира, огромное!

Трактирщица перевела сонные буркалы на тощенького юнца. На полной луне, заменяющей ей лицо, явилось выражение слабого недоумения.

— Короче, девушки, конечно, очень благодарны, но в следующий раз нельзя ли прислать для ночного обслуживания номеров менее нервного типа? Этот вместо того, чтоб о своих услугах рассказать, показать и все такое, как увидел на моей сестрице маску для красы лица из кислого молока и трав, так через окно с криком восторга вышел. Вот, на память сувениры оставил. — Дениска гордо выложил на стойку колечко с отмычками и клок от штанов.

Сонная одурь с трактирщицы слетела разом — как оказалось, полнота и индифферентное выражение лица не являются безоговорочным признаком тупости.

— Наконец-то Вжип попался, теперь не отвертится! — ощерилась дира в акульем оскале. — Будет знать, сволочь, как монеты у постояльцев и продукты с ледника тырить! Знаем что он, больше некому, а без доказательств, как бока мять? Уж ты, дир, сделай милость, оставь нам вещи. Я у охотника Шаная лучшего пса попрошу — Дайпа. Уж он-то к ворюге наверняка выведет, да и народ соберу! За беспокойство же ночное завтрак всем вам от ТРАКТИРА поставлю и припасов в дорогу!

— Договорились! — бодро объявил парень. Трактирщица звучно кликнула девку и, наказав ей накормить клиентов, схапала улики. Завывая сиреной, мадам понеслась звать мужа.

— Сделал гадость, сердцу радость, — хлопнувшись на скамью рядом с сестрой, процитировал Дениска расхожую фразу и занялся вдвойне вкусным, потому как бесплатным, завтраком. Айтишник вооружился ножом и бесстрашно ринулся в неравный бой с толстенной сарделькой. Та, истекая жиром, отважно заслонила собой порцию яичницы.

— Ты хоть и балбес, а голова у тебя варит, Деньес, — одобрил Ригет концерт племяша, обернувшийся несомненной финансовой выгодой.

Валт, которому успели рассказать про попытку ночного ограбления, промычал утвердительную оду хитроумию героя. Большего с двумя сардельками в пасти сделать было невозможно. Лишь Бельташ, чей дивный лик, собственно, и вызвал лавину событий, ограничилась скромной улыбкой главного виновника торжества.

Словом, утро в деревеньке, чьим названием Дэн и Светка не удосужились поинтересоваться, порадовало дармовым завтраком и парой мешков припасов в дорогу. Пухлые бочка их упруго проминались и источали запах свежего хлеба и колбаски с чесночком.

Не скучал и прочий народ. Толпа, возглавляемая деятельной трактирщицей с голосом корабельной сирены, собралась в считанные минуты. Небольшая длинноухая собачка Дайп, нюхнувшая кусок от порток, взяла след под окном и рвалась с веревочного поводка. Народ резво ринулся за собачкой из ворот, улица опустела.

Бодрым кузнечиком выскочил Дениска на крыльцо и, энергично потянувшись, выпалил:

— Эх, жить-то как хорошо!

Валт согласно проворчал и вперевалку двинулся в конюшню за Петрушкой и Укропом. Лошадей ночью злоумышленники не беспокоили, потому выбежали они вполне бодрыми и игриво настроенными. Петрушке, изменщице, больше пришелся по сердцу умыкнувший с завтрака горбушку Валт, зато Укроп подбежал к Ригету и боднул его в плечо, напрашиваясь на ласку.

— Дядя, а чего с вором сделают? — тихо спросила Светка. Не из жалости, конечно, просто чтобы знать, чего ждать от стихийного правосудия на Вархете. Земной суд линча, насколько помнила девушка, гуманным никогда не был.

— Бока крепко помнут и, скорее всего, из деревни вышвырнут. Убивать не станут, но не место вору рядом с людьми, — растолковал Ригет, почесывая морду верного коника.

— Поделом! Не будет девушек ночами пугать! — объявил черствый Дениска и, снова до хруста потянувшись, спросил: — Пошли тоже на представление глянем, или нам уезжать пора?

— Едем, нечего там смотреть, — поморщился дядюшка.

Но не успел Валт сладить с упряжью, как затихшие было крики удаляющейся толпы стали нарастать. В голосах звучал не гнев на вора или торжество праведных судий, а паника.

— А-а-а! Мурдар! Мурдар!

— Чего орут-то? — высунулся из конюшни молодой парень с волосами настолько светлыми и нечесаными, что понять, где личные лохмы, а где застрявшая в них солома, возможности не представлялось.

— Чего-то о мурдаре, — протранслировал Валт, стоявший ближе к воротам.

— Мурдар? — почесал затылок паря. — Дык, он же помер на прошлой луне, знатный кошак был. Уж кривой, половины хвоста нет, зубы выпали, а все кошек портил без счета. Половина деревни его котят бегала. Бабка Алай так убивалась, под яблонькой во дворе его схоронила. Наливки кружку каждому запросто так подносила...

— Во дворе, значит, — хмуро констатировал Ригет, прислушиваясь к нарастающей панике на деревне и воплям о мертвом, совсем мертвом кошаке. Кажется, своего мага тут не имелось, потому и звать на помощь было не кого. От лицезрения мертвяков здешний люд, в отличие от Забыток (а ведь всего-то пара дней пути), и вовсе отвык.

— Запрягаем, быстрее, — поторопил Валта дядюшка, бросив на племянника грозный взгляд, обещающий как минимум нотацию, как максимум ремень. В четыре руки мужчины занялись повозкой и лошадьми.

— Ты что, опять ничего не чуял? — прошипела Светка на ухо брату.

— Чего-то может и чуялось, как огонечек маленький прохладный, да не сопоставилось, — виновато шмыгнул носом Дениска и пробубнил на ухо сестре:

— Повизжи, Светик, чего тебе стоит, а? У тебя ж так профессионально получается! Зуб даю, ни одна баньши лучше не справилась бы!

— Я могу упокоить кота своим клинком, — предложила рациональная Бельташ.

— Не надо, — с сожалением отказался дядюшка. — Лишние слухи.

— Точно-точно, истеричные проезжие девицы деревенским более привычны, чем девицы с мечами, — бодро встрял в диалог Дениска. И тут же получил от родной сестры, выдвигавшейся в авангард для прицельного визжания, порцию негодующего шипения.

Светка выбралась за ворота трактирного двора и заверещала, ориентируясь на быстро приближающуюся толпу, впереди которой несся бойкий, но, кажется, трусоватый песик Дайп. Толпу визг не остановил, скорее взбодрил, визжать в знак солидарности со Светкой стало еще с десяток баб и, кажется, несколько мужиков. Удивительным было то, что сквозь хоровой визг почти все расслышали звонкий мальчишечий голосок босоногого зрителя, оседлавшего высокую яблоню у дома на противоположной стороне.

— Ой, а Мулдал снова совсем сдохлый!

Повальное бегство возглас не остановил окончательно, но притормозил. Первым сориентировался песик Дайп. Вряд ли животина поняла слова человеческого детеныша. Зато отсутствие присутствия немервого кота, вернее, его переход в состояние 'обыкновенно-дохлого' ощутила мгновенно. Пес, проскользнув между лесом чужих ног, с чувством обгавкивал полуразложившуюся тушку, нарезая вокруг нее круги.

— Это все Луська проклятая! — заголосила какая-то баба, разом решив проблему подозрений относительно постояльцев трактира и объяснения восстания кота из мертвых. — Так орала каждую ночь на его могилке, что он к ней и пошел!

— Утопить в пруду кошатину и вся недолга, пока она еще чего не намяукала! — злобно прошипел — а ничто не злит мужчин так, как бессилие перед собственным страхом, — какой-то тощий мужичонка.

— Я те дам, мою Луську топить! Я тебя, кобель плешивый, самого утоплю! — взвился над деревней пронзительный голос завзятой скандалистки.

— Да сжечь падаль хвостатую и дело с концом, пусть Луська хоть обмяукается, — рационально предложил кто-то более здравомыслящий.

Большая часть компании поддержала инициатора и отправила его к бабке Алай, владелице Мурдара, за дровами. Бодаться с лучшей на деревне самогонщицей и бросаться обвинениями желающих не нашлось, зато стребовать с нее дрова на костер, тачку для перевозки падали и побольше кувшинов самогонки для снятия стресса — это все восемь богов велели. Остальные, вновь возглавляемые расхрабрившимся песиком, вернулись к походу за тушкой вора. На улице стало почти тихо. Путешественники спокойно загрузились в повозку и выехали из совсем не сонной деревеньки.

— Дядюшка, не надо прожигать меня взглядом, — проникновенно попросил Денис, положа руку на сердце. — Я расту над собой. Сам посуди, в Забытках два раза по полкладбища поднял, а сегодня только дохлого кошака.

— Шума везде хватило, — не сменил гнев на милость Ригет и постановил: — Пока себя контролировать не научишься, в деревнях и городе тебе делать нечего.

— Понял, — подозрительно покорно согласился парень и, откинувшись на тюфяк, прикрыл глаза, бухтя под нос: 'Пип, пип, пип...'.

'Радар включил', — догадалась Светка и прилегла на соседний тюфяк для аналогичной тренировки, правда пикать не стала, чтоб не сбиваться. Для настройки на воображаемый поиск вполне хватало братова голоса.

— Довели мальчонку, умом тронулся, — посочувствовал с облучка Валт.

— Это мы с мальчонкой скоро разумом оскудеем, а он как был оболтусом, так и останется, — не дрогнуло черствое сердце дядюшки, шагающего рядом с повозкой.

— Молодым жрецам очень тяжело удерживать дарованную силу в себе, вместо того, чтобы расплескивать вовне, особенно если касание бога их одарило чрезмерно щедро, — вступилась за молодую поросль Зебатова древа Бельташ и во взгляде ее обычно строгих очей, направленном на Дэна, промелькнуло нечто, схожее с бережным сочувствием. — Лишь время поможет.

— Увы, дира, не так много его в нашем распоряжении. Во-первых, если верить племянникам, Зебат просил их прибыть в храм Алхой как можно скорее, во-вторых, пусть для Восьми богов и судьбы мира это не имеет значения, но я должен доставить Деньеса и Свельту к родовому замку до истечения года ради вступления в права владения. Если условия завещания не будут соблюдены, земли отойдут короне.

— Чего сразу-то не сказал, дядя? Поспешим! Ничего государству мы отдавать не будем, самим пригодится! — резво влез Дениска, который после возни с переоформлением дачи заработал стойкую неприязнь к любым власть предержащим личностям, связанным с мытарствами и документами. — Встанет пара-другая, десяток мертвяков на пути — как-нибудь переживем. Светка упокоит! Даже если и пронюхают, что это моя работа... У вас ведь за некромантию в тюрьму не сажают?

— Нет, — недоуменно поднял брови старший родич. — Но у нас не хватит монет, чтобы откупиться от каждого пострадавшего из-за твоих тренировок, и отряда на подхвате, чтобы защититься от разгневанной толпы, жаждущей намять бока недоучке-некроманту, тоже нет.

Бельташ, вышагивающая рядом с повозкой, многозначительно положила руку на меч и сурово свела брови, являя готовность и способность защитить жрецов Зебата от любой угрозы.

— Потому лучше обойтись без паники и жертв, — отследив демонстрацию девы-рыцаря, поспешил с уточнением Ригет.

— Убедил, дядюшка, ты такой красноречивый. Хотя, чего народу возмущаться-то было? Вора мы им нашли, пробежку для поддержания формы организовали, даже предпосылки для культурного развлечения у костерка создали с напитками и закусью, — обстоятельно перечислил попаданец достижения погостившей в деревеньке компании под смешки спутников. Прыснула даже серьезная обычно скелетина.

— Люди любят развлекаться тогда и так, как сами этого хотят, а не когда их вынуждают, Деньес, — хмыкнул Ригет, оценив пылкую речь племянничка. — Потому будь осторожнее, чтобы вместо теплой кровати ночей в лесу коротать не пришлось до самого замка Кергот.

— Еще бы это все, что внутри у меня костерком пылает и мертвяков подымает, прониклось твоими речами, — посетовал Дениска. — Права Бельташ, сложно все внутри держать, когда оно так и норовит если не фонтаном разбрызгаться, то хоть капелькой из недоверченного крана просочиться.

Парень вновь углубился в подобие медитативного сканирования местности, пытаясь ощутить мертвых, но только ощутить, а не заставить их восстать случайной прихотью от неосторожного слова или взмаха руки.

Сардельки в трактирах на завтрак подавали мировые и они, а вовсе не религиозное рвение, послужили самым мощным стимулом в тренировке юного жреца. Светка упражнялась больше заодно с братом, чтоб суметь убрать все натворенное им намеренно или случайно. Так текли минуты, складывающиеся в часы...

Воспоминания о переполошившем народ Мурдаре были слишком свежи, а лошадки, напротив, подустали, гнать их к следующей на пути деревеньке, чтоб непременно успеть до сумерек, Ригет не велел.

— Стой! Тпру! — Денис подорвался со своего тюфяка, как ужаленный пчелкой в самое нежное место.

Валт натянул поводья прежде, чем осознал абсурдность требования. Пустая дорога, деревья вокруг, густотравный луг слева, беззаботная перекличка птиц — ничто не указывало на срочность остановки. Если только пареньку приспичило?