Папандокс, или Два на восемь

ПАПАНДОКС

(Два на восемь)

Фирсанова Юлия

последний кусочек

Пролог. Не все то шутка, что сверкает

Разбудил Светку пронзительно яркий фиолетовый свет, совершенно неестественный для солнца и фонарей. Свет бесцеремонно лился в девичью спальню не в окно, а через неплотно прикрытую дверь в коридор.

'Дениска, негодник, опять какую-то шутку приволок?' — беззлобно пробурчала себе под нос девушка, выбираясь из кровати и накидывая на желтую пижаму халат. Пока ноги нашаривали вязаные тапочки, Светлана продолжала ворчальную оду:

— Двадцать четыре года парню стукнуло, а он все хулиганит как мои детсадовцы! Что на сей раз учудил: фонарик китайский притащил или краски светящиеся? Еще раз так пошутит, я тоже пошучу. Всю физиономию ему разрисую чем-нибудь несмывающимся! Пусть бухгалтерию и операционисток пачками пугает, вместо того, чтобы родную сестру будить!

Продолжая миролюбиво ругаться, Светка взлохматила и так стоящие дыбом короткие перышки светлых волос, почесала нос и толкнула дверь в коридор, морально приготовившись к сюрпризу от младшего, на целых десять минут, непутевого брата.

Люминесцентных воздушных шаров, африканских масок, хулиганских надписей и прочей ерунды в коридоре не обнаружилось. Зато нашлось кое-что другое. Похоже, братец совсем съехал крышей на почве любимых компьютерных игр. На сей раз он решил соригинальничать и нарисовал пентаграмму или что-то похожее. Светка в мистической и магической белиберде почти не разбиралась. Совсем не разбираться, к сожалению, не получалось. С таким-то братом!

Девушка не жаловалась на зрение и отчетливо видела намалеванную на полу во всю полутораметровую ширину коридора пятиконечную звезду, заключенную в круг. Она-то и испускала фиолетовое свечение. Кажется, даже языки пламени были фиолетовыми и голубоватыми, как от газа из конфорки. На всякий случай Светка принюхалась. Нет, химической и газовой вони не уловила. Наверное, картинку братец выложил какой-то светодиодной китайщиной. И не жалко было человеку время бездарно тратить?!

Позвать Дениску для уборки Светка не успела. Дверь в его комнату резко распахнулась и позевывающий красноглазый (можно света не включать, точно красноглазый) от долгого сидения за компьютером братец сам выполз в коридор.

— Ух ты, Свет! Классную штуковину замутила! Чем это ты? Фломастерами флуоресцентными? — восторженно выпалил парень и, звучно шлепая босыми пятками по полу, направился к звездочке.

— Я? — удивленно взвился голос сестры.

— Не я же, — хмыкнул Дэн и попытался поскрести уголок пламенеющей фиолетовым звездочки большим пальцем ноги.

Низенькое пламя взметнулось столбом, в секунду охватив заоравшего не столько от боли, сколько от неожиданности брата. Светка, не раздумывая, кинулась к загоревшемуся Дениске на помощь. Едва девушка пересекла контур фиолетового узора, как тоже запылала, не сгорая.

Так, вопя от неожиданности, в ожидании все не приходящей боли и просто для порядку (если с тобой происходит какая-то непонятная ерунда, и ты ничегошеньки с этим не можешь поделать, остается только орать), парочка ухнула в пламя с головой. Двое молодых людей исчезли из собственной квартиры. Заодно с ними испарилась и фиолетовая 'звездочка'.

Глава 1. Упали и попали

Вопящий фиолетовый комок материализовался на холодной, влажной от вечерней росы каменной плите под небом с непривычным звездным узором. Бóльшая часть далеких искр отчетливо проблескивала красным и желтым, а не привычно-белым. Впрочем, попаданцам было не до астрономии, отдышаться бы после резкого, выбивающего дух перехода. Что-то хлопнуло, будто прокололи небольшой воздушный шарик, и фиолетовое пламя погасло.

— Явились! Почему двое? Ладно, не важно, бежим отсюда, и побыстрее! Тут опасно оставаться! — скомандовал справа хрипловатый то ли со сна, то ли от простуды мужской голос.

На соседней наклонной плите, рядом с той, где совсем без комфорта разместились охающие Дэн со Светкой, нетерпеливо притопывал пыльным сапогом незнакомец. Мужчина, закутанный до носа в темный, почти сливающийся с ночью плащ, махнул рукой, указывая направление от каменной груды неопределенных очертаний до высоких кустов.

— Почему опасно? — машинально потирая ушибленный локоть, выпалил Дениска, восторженно озираясь вокруг. — С виду мирные развалины. Непонятно только, где они, то есть мы.

— Вот поэтому, — несколько напряженно объяснил незнакомец. Его слова совпали со скребущимся звуком. Ближайшая наклонная плита начала мелко дрожать, приподнимаясь над землей, и из-под нее показались белые костяшки руки скелета.

— И-и-и-и! — завизжала Светка с такой силой, что, казалось, завибрировали даже камни, а костяшки рассыпались в прах.

— Ух ты, я раньше думал, что у тебя вопль зубодробительный, а он, оказывается, еще и кости в пыль разносит! — восторженной выдал Дениска.

— Быстрее, пока они не набрали силы, — чуть более нервно, чем раньше, поторопил брата с сестрой незнакомец.

— Эй, дядя, а ничего, что я босиком? — возмутился Денис, многозначительно пошевелив пальцами.

— Если не хочешь еще и без ног остаться, потерпишь, у меня лошади за кустами. Уматываем, все остальные вопросы потом!

— Логично, — признал парень, соскочил с плиты и подал руку сестре. Дениска на пару с обутой в вязаные тапочки Светкой ковыляли так беспомощно, что сердце или скорее нервы незнакомца дрогнули. Девчонка, судя по расширенным в ужасе глазам, дрожи, сотрясающей тельце и полуоткрытому до сих пор рту, пребывала в состоянии шока. Двигалась, как механическая кукла, у которой вот-вот кончится завод.

Мужчина выругался сквозь зубы и подхватил обоих землян, как мешки с соломой. Закинул на свои узкие плечи, крякнул, но сцепил зубы и поспешил к кустам.

— А эти... вылезут? — Даже в положении виса попытался извернуться и глянуть на остающиеся позади развалины Дэн.

— Если успеем отойти подальше, пока они просыпаются, нет, — пояснил причину спешки носильщик.

— А если не успеем? — продолжил допытываться неуемный 'мешок'.

— Могу тебя сбросить здесь, поглядишь и, если выживешь, нам расскажешь, — щедро предложил незнакомец. — Мне и девушки хватит.

— Не-не-не, тут, небось, и кнопочки сейва-то нет, — открестился Дениска, обвисая на носильщике ватной тряпочкой, и хихикнул.

Светка, пребывающая в тихом ступоре от случившегося за последние пять минут, вздрогнула от этого звука. С таким маньячным хихиканьем братец обычно устанавливал на комп какую-нибудь очередную суперскую мечемаше-магическую игрушку.

Пока Дениска хихикал, а Светка тихо сходила с ума от нереальности происходящего, тип в плаще дотащил свои жертвы до высоких кустов, напоминающих густотой ивняк, и проломился насквозь. Там, за кустами, в короткой травке стояла пара темных, кажется, гнедых, лошадок.

Вернее, как превосходно было видно свисающему Дениске, кобыла и жеребец. Точно, настоящий жеребец! На копытное мужского пола носильщик сгрузил почти не трепыхающуюся Светку, а лошадь досталась парню.

Легко вскочив в седло, тип поправил тушку девушки так, чтобы она сидела перед ним, прижимаясь спиной к груди. Дениска, катавшийся верхом самое большее раз пять за всю жизнь (включая фотографирование в двухгодовалом возрасте на пони), попытался кое-как угнездиться сам и поймать жесткие поводья пальцами. Босые грязные пятки, поморщившись, попаданец вставил в холодные стремена. Может, вокруг с виду и царило лето, да ночью в футболке с коротким рукавом и без обуви прохлада чувствовалась явственно. К тому же странные мурашки бегали по спине с утроенной силой, стоило лишь прислушаться к нарастающему похрустыванию и скрежету плит или чьему-то скрежету о плиты в развалинах за кустами.

Дениска только не мог пока определиться, что лучше: видеть подозрительно-магическую реальность глазами или не видеть и пользоваться на полную катушку богатым воображением.

— Ходу! — скомандовал незнакомец и пришпорил своего коня, не то чмокнув, не то цокнув губами особым образом. От этого сигнала кобыла, не дожидаясь команды неуча-наездника, сорвалась с места и поспешила за жеребцом.

По почти заросшей травой, а некогда широкой, выложенной каменными плитами дороге, скакали минут пятнадцать. А если по ощущениям нижней половины тела Дениски, так и вовсе целую вечность и еще половинку. Когда, наконец, мужчина соизволил остановить жеребца и снять с седла мелко подрагивающую Светку, Дэн сполз с лошади не то амебой, не то кулем с сеном. В общем, никакой лихости не проявил.

Упал на траву, соображая, стер ли он себе все до мозолей, или так только кажется. А ведь всего ничего верхом проехал-то! Раньше и побольше катался, правда, шагом и лошадь по-другому везла, мягко. Эта коняга была какой-то неправильно-костистой или мускулистой не там, где надо. Мысль о том, что это у него самого нет нужных мускулов для посадки на достойном животном, Денис, разумеется, отверг с негодованием.

Полянка в паре метров от дороги, защищенная очередным мощным кустом местного ивняка, решившего габаритами потягаться с дубравой, приняла еще одну беспомощную тушку женского пола и энергичного мужчину. Тот набросил поводья на ближайшую ветку, прислушивался минуты три, не меньше, проверяя, нет ли костяной погони, и тихо выдохнул.

Сдернув с себя плащ, незнакомец укутал озябшую Светку, снисходительно оглядел парочку слабаков и энергично объявил:

— Давайте знакомиться, племяннички!

Дениска тряхнул головой и, приподнявшись на локтях, уставился на говоруна. Проглянувшая из-за череды тучек бело-желтая луна охотно предоставила возможность для осмотра.

Блондин, не платиновый, а как Светка — золотистый с мелкими русыми прядками, увязанными в низкий хвост, серо-зелеными, опять же, как у них с сестрой, глазами. На этом сходство заканчивалось и начинались отличия: пару раз явно ломаный, судя по форме, нос, и лицо костистое, будто его собирали из лезвий, а потом наспех обтянули кожей, было совершенно незнакомым. Денис бы точно запомнил. Такого красавцем было бы не назвать даже спьяну, но и обычным тоже.

Нет, этого типа Дэн и Светка никогда раньше точно не видели, потому Дэн удивился:

— Дядя? Чего-то не припомню. Мы своих родственников знаем. Тетя есть, а дяди нет!

— Я вас тоже впервые вижу, — утешил общество дорогой дядюшка. — Я брат вашей матери Лимей. Мы не виделись с ней с того мига, как она сбежала из-под венца, воспользовавшись реликвией рода — порталом последнего шанса.

— Нашу маму Елена зовут, — набычился Денис. — И ни о каких дядях и иных мирах она нам никогда не говорила. И вообще, вы нас чего, похитили? Не то чтоб я был сильно против экскурсии в этой части реала, а вот Светка точно в шоке. Может, ее домой отправить?

— Я вас не похищал, лишь отправил зов и распахнул врата для Лимей, которую вы именуете домашним именем Елена. Она уже шагнула далеко от круга жизни, потому зов пришел к вам — прямым ближайшим потомкам. А ступили вы во врата сами. (Дениска виновато хмыкнул, припомнив свои пальцы, пытающиеся затереть фиолетовую линию). Открыть двери повторно невозможно. Портал действовал на остатках силы древнего амулета. Он распахнул дверь к родной крови. Обратно, даже если удастся напитать его, не перенесет. Нет ориентира, настроенного на кровь Кергот. Если только вы успели обзавестись потомством? — дядюшка вопросительно изогнул бровь.

— Не, как-то не до того было — сначала детство, потом учеба, потом работа, едва на развлечения время находили, куда уж в такой плотный график еще и родных детей втиснуть? — посетовал Дениска, обнимая сестру и прижимая ее к себе. Шокированная девушка даже не сопротивлялась, испытывая сенсорный шок.

Дядюшка неодобрительно цокнул языком, оценивая состояние Светланы, вздохнул, отцепил с пояса маленькую фляжку и протянул Денису:

— Напои сестру.

— Лекарство? — недоверчиво полюбопытствовал парень.

— Выпивка крепкая. Совсем девчонка не в себе, может, пару глотков сделает, полегчает. Нам ведь до Забыток ехать еще с полчаса. Там и переночуем. А уж утром о делах поговорим, и на все вопросы отвечу, как смогу.

— Только прямо сейчас одно скажи, дядюшка, зачем мы тебе вдруг понадобились?

— В жажду получить стакан воды перед смертью из родных рук не поверите? — сыронизировал мужчина.

— Не-а, ты, дядя, еще в самом соку, пусть и на любителя. До старости еще успеешь себе подстаканников настрогать.

— Матушки у нас с Лимей разные были, а отец один. Наследство отцово на общую кровь заклято и ей лишь откликнется. Без владения замком права на земли Кергот не подтвердить. По условиям завещания старика Итната, пока два ручейка в один не сольются, врата не отворить. Потому мы с вами в родовой замок поедем, — коротко пояснил дядюшка и привычно почесал себя за ухом.

— А звать-то тебя как? — спохватившись, уточнил Дэн.

— Ригет, — откликнулся старший родственник.

— Я Денис, можно Дэн, а сестра — Светлана, или Света, — в свою очередь представился и представил сестру юноша.

— Хм, Деньес, стало быть, и Свельта, — перевел на свой манер дядюшка.

Свежеобозванный Деньесом парень справился при помощи зубов с тугой деревянной пробкой выданной фляги, понюхал и закашлялся. Но все-таки решил, что лекарству вкусным быть не положено. Он набулькал разящей сивухой отравы в колпачок фляжки. Светка точно была в шоке, потому как даже не проверила, чистая ли посуда и что дают пить. Покорно взяла протянутую чашечку, поднесла ко рту и глотнула. Кашель и сип забывшей дышать дегустаторши да слезы ручьем, полившиеся из глаз, дали понять, что девушка понемногу приходит в себя.

Закрыв лицо ладонями, она тихо всхлипнула и неуверенно спросила у брата:

— Дэн, это все взаправду или сон?

— Я себя щипал, не просыпаюсь. Руку ободрал в кустах и зашиб большой палец о камни, болит. Похоже, взаправду, Свет, — посочувствовал сестринским переживаниям Денис.

Он-то был несказанно доволен практически всем привалившим счастьем попаданца. Скучная работа айтишника и в подметки не годилась перспективе приключений в магическом мире. Сестру, конечно, жаль, но их ведь двое мужчин, как-нибудь защитят, а там, глядишь, и получше девчонку пристроят, чем воспитательницей в садике. Может, даже принца ей какого-нибудь найдут?! Дениска припомнил старые доски с картинками, которые выжигала Светка, млевшая от вида смазливого парня, разбудившего спящую красавицу.

Головка худенькой и мелкой (метр в прыжке) сестренки, высовывающаяся из-под плотного плаща, поднялась. Светка взглянула на дядюшку и жалобно уточнила:

— Так значит, домой никак?

— Прямо сейчас — точно нет. Про 'когда-нибудь' — клясться не буду. Вернуть вас могут, пожалуй, лишь боги, да вот беда, и они из нашего мира ушли давно, встав щитом у рубежей пред порождениями изначального хаоса, — помрачнев, качнул головой Ригет.

Чем-то слова о щите, а может быть, о порождениях хаоса, напомнили Светке про проблемы брата. Включился режим заботы о здоровье. И пусть лунный свет особой яркостью не отличался, его вполне хватало для осмотра. Потому девушка потребовала:

— Дэн, руку покажи.

— Вот, — привычно и смиренно (Свете — маньячке здоровья — лучше показать все сразу, а то догонит и раз десять еще покажет, где раки зимуют) подставил ободранное предплечье придирчивому сестринскому взору парень. Дядюшка предпочел пару минут не вмешиваться и понаблюдать за общением племянников.

Светлана осмотрела длинную царапину и велела:

— Налей в крышечку той гадости, которой меня поил.

— Зачем? — сходу насторожилась жертва, чуя недоброе.

— За надом, — отрезала девушка и демонстративно уперла руки в бока.

— 'Мне похрену, как у тебя тюбетейка надета', — вздохнул парень, удовлетворяя просьбу-приказ Светки. Он тут же зашипел, когда любимая сестренка, макнув в горлодеровку кончик чистого платочка из кармашка халата, заботливо протерла царапину.

— Щиплет! — только и пожаловался бесстрашный воитель.

— Зато микробы дохнут, — отрезала добрая девушка и перешла к осмотру второй травмы. — Какой палец болит?

— Уже не болит. Мизинец на левой, — отчитался Денис, проклиная собственный язык, угораздивший его сообщить сестре про 'бандитские пули', и одновременно искренне радуясь, что не успел ляпнуть про седалищные проблемы.

Света словам брата до конца не поверила. Опустилась на корточки, ощупала грязный палец, пошевелила его, проверяя, нет ли вывиха. Перелом бы уже начал опухать и чувствительный к боли Дэн не скакал бы зайчиком, а сдавался на милость домашнего доктора.

— С пальцем все хорошо, просто ушиб, — диагностировала девушка и, обтерев руки все еще влажным кончиком платочка, закончила осмотр.

— Ура, жить буду, спасибо, доктор, — привычно ляпнул Денис, возвращая спиртное законному владельцу.

— Свельта, ты целитель? — с гораздо большим уважением, чем раньше, уточнил дядя Ригет, цепляя фляжку на пояс.

— Нет, нас только основам немножко учили, — честно призналась Света.

Краткий приступ активности ради помощи брату прошел. Вновь начало накатывать ощущение беспомощности, дезориентации и желание поплакать. Кажется, дядя уловил настроение девушки, потому свернул расспросы и поторопил племянников:

— В седла. Я не уверен, достаточно ли далеко мы от храма отъехали.

— От какого храма? И достаточно для чего? — все-таки не удержался и полюбопытствовал Дениска, со скрипом забираясь в седло.

— Храма Зебáта, Повелителя Последнего Порога, стража смерти, одного из восьмерых богов нашего мира; достаточно для того, чтобы стража Зебата снова уснула крепким сном, — коротко объяснил старший родственник, продолжая действовать.

Светку дядюшка уже привычно усадил впереди себя и прижал одной рукой покрепче, и отнюдь не из горячих родственных чувств. Держалась на лошади землянка чуть лучше мешка с соломой. Беда только в том, что мешок можно было положить поперек да привязать, а к живой девушке, обладательнице родной крови, такое варварское обращение было не применимо.

Сбоку змеей зашипел устраивающийся на лошади Дениска. Снисходительно покосившись на племянника, дядя проронил:

— В селе сапоги и одежду вам прикупим, а мазь у меня в сумке есть. Перед сном ноги и руку, если надо, намажешь. Хорошо, что стемнело, в селе рано ложатся, никто приглядываться к вам не станет. Только запасной плащ мой на, накинь заранее, чтоб иноземным видом народ не пугать.

Дядюшка слазил в седельную сумку, вытянул из нее темную скатку ткани и метко перебросил племяннику.

— Чего в моей одежде страшного-то? — искренне удивился Дениска, любуясь флюоресцирующим ликом знаменитого Хищника во всю грудь. — Очень милая футболочка!

Но в пожертвованный с родного плеча плащ завернулся сразу, еще и пробурчал под нос:

— А мог бы сразу дать, или не успел племянником обзавестись, уже воспитываешь и закаляешь, дядюшка?

Ригет сделал вид, что ничего не расслышал. Так что намявшему тело, набившему синяков, исцарапанному и замерзшему айтишнику осталось лишь тихонько вздохнуть. На вертящемся эргономичном стуле за ноутбуком приключения марионетки-героя проходили куда как безболезненнее. Но пока задирать лапки вверх и скулить, как сестренка 'Хочу домой!' Дениска не спешил. Когда еще такой шанс на настоящее приключение выпадет? Парень сцепил зубы и попытался заняться делом более интересным, чем углубленное переживание собственных телесных мук, — созерцанием.

Увы, не очень-то оно удавалось. Старая дорога из каменных плит, побитых временем, уже успела смениться на вполне заурядную с двумя колеями, совершенно точно оставленными не шинами внедорожника. Густой лес, серебрившийся кончиками веток в лунном свете и играющий мрачными тенями в глубине, тоже никакими зрелищами не радовал. Шелестел листьями, потрескивал сучьями, перекрикивался редкими ночными птицами. Правда, когда Дэн окончательно разочаровался в пейзаже, где-то слева и далеко завыл-захохотал кто-то, заставив Светку жалобно пискнуть и посильнее прижаться к дядюшкиной груди. Да и сам юноша вздрогнул от неожиданности, соображая, чего делать, если на них прямо сейчас нападет какой-нибудь страшный элитный монстр. Никакого оружия, даже ножичка завалящего, дядюшка для обороны не выдал. А сам Денис попросить не догадался.

— Не бойся, Свельта, — промолвил Ригет. — Это всего лишь спутник Зебата — филин Ойх — балуется в ночи.

— Ага, филин, — выдохнул позабывший, как дышать, Дениска. — Я почему-то сразу так и подумал. Так вопить только они, эти самые ойхи, и могут. Эй, дядюшка, а чего, если Зебат смертью заведует, он где-то на рубежах против хаоса делает?

— Молчи и слушай. Тебя извиняет лишь незнание. Наши боги, все наши боги, ушли, чтобы принять бой с порождениями хаоса. Ушли вовне, дабы не разрушить могучими силами в битве на Вархете все то, за что сражаются. Мы помним их, чтим и возносим молитвы, отдавая жар сердец и душ, дабы поддержать своих покровителей в нелегком бою, исход которого решит участь нашего мира, — очень серьезно, не поддержав шутки, роняя каждое слово, как свинцовый шар, произнес Ригет. — Не вздумай шутить на эту тему, если не хочешь умереть с взрезанным животом, как богохульник.

— Жалко их, устали, наверное, — задумчиво вздохнула Света и эгоистично добавила: — Себя мне тоже жалко, домой хочется. Как там моя группа завтра без меня?..

— Да что твоим карапузам сделается? Сменщицу твою из отпуска выдернут и все, — беспечно отмахнулся Дениска.

— И папку жалко, — продолжила гнуть свою депрессивную линию девушка. — Чего он подумает? Исчезли вдвоем, никому ничего не сказали, вещей не взяли.

— Папку жаль, но у него тетя Вера есть и Колька с Машкой, ему некогда будет переживать. Кстати, квартирку нашу сдавать смогут, два десятка лишних тысчонок в месяц малышне не повредят, — практично заметил Дениска.

— Как умерла Лимей? — неожиданно вмешался в разговор дядюшка.

— Как умерла? — хором удивились Светка и Дэн, буквально вчера болтавшие с матерью по скайпу.

— Вы хотите сказать, Лимей жива?

— Да, — слаженно подтвердили брат с сестрой. — Она с папкой развелась, снова замуж вышла и сейчас со вторым мужем в Италии живет. Мы-то в России остались, к ней отдыхать ездим.

— Ничего не понимаю. Тогда почему врата открылись для вас? — окончательно растерялся дядюшка, успевший за полчаса мысленно похоронить и воскресить беглянку-сестру.

— Может, потому, что она фамилию сменила? — наивно предположила Светка.

Дениска живо представил себе систему магического поиска по ФИО и огненные строки на полнеба: 'Лимей Кергот в базах не найдена, открыт доступ к Светлане и Денису Кергот'. Сюрреалистичность видения заставила парня насмешливо фыркнуть и объявить:

— Или мама просто с детства в курсе, что нефиг лезть пальцами в неизвестные пентаграммы! А нам этого в памятку ОБЖ вставить не догадалась!

Света зубоскалить не стала. Почему мама ничего и никогда не говорила о жизни в другом мире и родственниках, ограничиваясь условно честным 'В этом мире у меня лишь вы есть!' сейчас можно было лишь гадать. Может, полагала, что ей все равно никто не поверит и не хотела прослыть фантазеркой, а может, чего-то боялась. Что толку гадать, если мама в Италии, а в чужом мире оказались они, ее дети, которым не повезло вляпаться в фиолетовый рисунок?

Бедная попаданка от всей души позавидовала мамуле и выдала дядюшке краткую биографическую справку о Елене/Лимей. Когда Елена Кергот и будущий папа близнецов — Виктор Воняев заключали брак, муж взял фамилию невесты без долгих споров. Зато Елена Кергот, выскочив замуж за Антонио Альмери, охотно стала зваться Еленой Альмери. И была вполне счастлива, укатив в солнечную Италию, куда оба великовозрастных чадушка следовать отказались наотрез. Мама же успела подарить второму мужу наследника, а упрямым деткам изредка звонила и слала переводы 'на печеньки'.

— Эй, дядя, я в здешней магии не разбираюсь. Зато о выдумках про магию прорву всякого перечитал, пересмотрел и переиграл. Как по мне, так твоя звезда-ловушка у нас в квартире могла по куче причин появиться, — встрял в скучный пересказ Дэн, цепляясь за поводья. Болтовня помогала отвлечься от неуклонно усиливающегося ощущения дискомфорта. — К примеру, права Светка и сработала официальная смена статуса мамы. Ее нет в списке поиска, а мы — Кергот, потому и попали. Или мамулин амулет до сих пор где-то у нас на антресолях валяется. Там никто уже лет двадцать не разбирался. Я лишнюю уборку терпеть не могу, а сестра от пыли чихает безудержно. Вот заныканный амулет и притянул заклинание, а до мамы через тысячи километров не добрался.

— Может и так, Деньес. Вы говорите, Лимей отреклась от рода? — задумчиво хмыкнул Ригет после изложения краткой биографии младшей сестры, поморщил лоб и философски резюмировал: — Что ж, на все воля Восьмерых. Но я рад, что она жива и благополучна, пусть и не здесь.

— Чего-то не видно ни слез, ни радости, — подковырнул дядюшку Денис.

— Мы родичи, я тепло относился к вашей матери, но близкими по-настоящему мы с ней никогда не были. Виделись-то считанные разы. У нас с Лимей двадцать лет разницы в возрасте. Я уехал на учебу из замка еще до ее рождения. Потом уже она сбежала с помощью семейной реликвии, поставив семью в сложное положение, — не стал даже оправдываться дядя, просто сообщил факты.

— Э, а сколько тебе сейчас лет? — запутался Дениска.

Если верить словам дядюшки, то навскидку выходило лет шестьдесят, и для такого возраста дядя Ригет сохранился весьма прилично.

— Шестьдесят три, — спокойно ответил мужчина и, даже в ночном сумраке ощутив удивление племянников, пояснил: — Дийская кровь сказывается — век тех, в ком есть толика крови первых творений богов, долог. Тело не дряхлеет, как у обычных людей.

— А мы? — высунула нос из-под плаща Светка, впервые проявив искренний интерес к теме, не касавшейся прямо способа возвращения домой.

— Вы — дети Лимей, кровь разбавлена, но лет триста проживете, — прикинул дядюшка, чуть улыбнувшись, когда мягкие прядки волос завертевшейся племяшки защекотали его подбородок. — Или больше, смотря какой путь изберете.

— Или меньше. От кирпича на голову никто не застрахован, — беспечно хихикнул Дениска и сделал стойку на незнакомое слово: — Дядь, кто такие дии?

— Создания, которыми боги изначально населили Вархет. Внешне они были схожи с человеком. Позднее, когда Восемь привели в мир людей, дии смешали с ними свою кровь. Изначальные были худощавы, легки в кости, говорят, сильнее в магии, искуснее в ремеслах и выносливее, чем люди. Но сколько в тех словах о минувшем правды, а сколько красивой легенды — сказать сложно. Одно лишь точно известно, век дийский вчетверо превышал людской, и борода у мужчин не росла.

— Надоели долгоживующие дийские черепашки и боги завели людей-хомячков, — прокомментировал Дэн и на миг-другой прижух в седле, когда словно в ответ на его шуточку слева от дороги ночной лес разразился глумливо-зловещим 'ой-хо-ханьем'. Филин вступился за честь хозяина, или, напротив, радовался шутке? Впрочем, страдать и бояться долго парень не умел, он уже загорелся великолепнейшим подозрением. Заерзав и, едва не сверзившись с терпеливо сносящей все его выходки и подергивания повода кобылы, попаданец продолжил расспросы: — А уши? Какие у них были уши?

— Уши? — удивился нелепости темы Ригет.

— У них были острые уши? — выдохнул скрытый эльфоман.

— Нет, самые обычные. Я видел старые гравюры и статуи диев. Их облик мало отличен от моего, — жестоко растоптал дядюшка Денискины надежды на дальнее родство с Дивным Народом одним своим видом с совершенно заурядными, не острыми ушами. И, проведя свои параллели с болтливостью и длительностью жизни потомков первых созданий мира, велел:

— Как въедем в Забытки, лучше молчите, чтоб ничего странного не сболтнуть и на кирпич не нарваться. Я снял комнату в трактире и сказал хозяину, что еду на тракт встречать родню из проходящего обоза.

— Это ты здорово просчитал, дядюшка! Не знал заранее, сколько родни на удочку поймаешь? — поддел старшего родственника Дениска, у которого все сильнее побаливала нижняя часть тела, а разговор хоть немного отвлекал от явных неудобств ночной дороги и нехорошего холодка, бродящего по хребту по той же причине.

Все-таки гулять ночью по улицам с фонарями, где никогда по-настоящему темно не бывает, и ехать сквозь звездную глухую ночь — две большие разницы. Нет, в деревне, к примеру, у бабушки, тоже ночами темно бывало, но та темень была своя, привычная, домашняя, можно сказать ручная, знакомо пахнувшая сеном и навозом. Самым опасным в ней было наступить впотьмах на бабушкиного Блэка. Пес мастерски сливался шкурой с окружением и обожал валяться в самых узко-поперечных местах на пути прямого следования к объекту ВК.

— Я не знал, кого смогу дозваться: Лимей или ее потомка, — согласился Ригет. — Обряд поиска смог указать лишь, что вне Вархета есть носитель родной крови. Потому я и отправился сюда, к старому храму Зебата. В местах, где прежде ходили боги и звучали молитвы, двери открываются легче даже теперь. К тому же, повелитель мерти именуется еще и стражем порога, без уточнения, какой из порогов имеется в виду.

— Забытки это искаженное от Зебата? — тихо спросила Света.

— Именно так, — приятно удивился выводам и наблюдательности девушки дядюшка. — О том, чей тут стоял храм и что храм, а не форт или крепость, в здешних краях и не помнит уже никто. Коротка у людей память, быстрее всего добро и страх забывается. Знают только, что соваться в развалины и поблизости, особенно ночью, бродить опасно.

— А... — хотела задать еще один вопрос племянница, но Ригет шикнул:

— Потом, подъезжаем!

Глава 2. Забытки и сон, который не сон

Деревенька, окруженная высоким частоколом, резко вынырнула из-за вильнувшей дороги. Светка с Дениской и заметили-то ее в общей неразберихе темных контуров лишь благодаря свету одинокого факела, вставленного в скобу у ворот.

На стук, предварительно проверив, не твари ли какие ночные ломятся в деревню, распахнул калитку ночной сторож. Патлатый парень позевывал так, что Светлана всерьез испугалась, не порвет ли бедняга рот.

Сонливость сельчанина боролась с любопытством и победила с разгромным счетом. Дядюшку сторож узнал, а касаемо его спутников с вопросами не полез. Лишь зевнул еще раз от души и скрылся в малой сторожевой башенке рядом с калиткой и воротами, сонно бормотнув: 'Засов взад задвиньте'.

— Тебе что ль? — схохмил Денис, но к собственному счастью, проистекающему из разницы весовых категорий и опыта кулачной борьбы, услышан не был.

Чтобы пройти в калитку, айтишнику пришлось спешиться, и обратно на лошадь парень забираться не стал. Бедра намял изрядно. Так и ковылял, не столько ведя кобылу в поводу, сколько опираясь на луку седла, а умная животина сама следовала за жеребцом. На спине коня кое-как держалась Светка. Дядюшка, задвинувший засов на воротах, тоже шел пешком и указывал всей процессии путь, ведя жеребца в поводу.

Идти молча, ночью, когда смотреть особенно не на что, а ноги от пояса и ниже болят, как похмельный колобок, то есть ВСЕ, Дэн не мог. Потому для отвлечения и развлечения принялся осыпать вопросами родственника:

— Дядя Ри, а чего ворота-то и забор вокруг села понаставили? Тут иначе не строят или зверье дикое с тварями ночами в пятнашки играет? А может, из храма те костяные красавчики в гости шастают?

Нервическое возбуждение от случившегося попаданства сказывалось на сдержанности и молчаливости, мало свойственных парню даже в самые спокойные дни, самым скверным образом. Проще говоря, если Светка дрожала и отмалчивалась, хлюпая носом, то у Дэна случился неконтролируемый мозгом словесный п... поток, гарантированно перекрыть который мог разве что кляп. Дядюшка, кажется, понимал состояние парня, потому отвечал. Ответил и сейчас, внося поправку:

— Ригет. Если язык в петлю свивается от имени, лучше вообще никак не зови. Мужские имена у нас сокращать не принято. По первому слогу только женщин можно кликать.

— Хм, прости, дядь. Ригет, так Ригет, — повинился Дэн, бредя за родичем по пустынной и темной улочке с высокими заборами. Было тихо, лишь где-то сонно ворчал пес, выводила рулады пара спорящих котов, стрекотали сверчки и вдалеке ухал очередной крылатый помощничек Зебата — Ойх. — Так все ж?

— Кругом лес, зверье разное водится. Но храм опаснее. Пусть и лежащий в руинах, он тянет к себе всех, в ком смерти более, чем жизни. Потому, прав ты, ночами здесь всякое можно встретить, — сухо ответил родственник, останавливаясь перед широкой дверью в особенно массивном заборе. Фонаря или факела тут не висело, зато имелась веревка. Подергав ее, дядя вызвал далекое треньканье где-то внутри постройки.

Очередной экземпляр патлатого и заспанного паренька, отличавшийся от сторожа у ворот лишь более субтильной комплекцией и рыжиной, впустил во внутренний двор трактира Ригета и его племянников. Мужчина кинул соне монетку. Открывальщик поймал мзду с удивительным проворством, а дядюшка коротко распорядился:

— О лошадях позаботься. Комнаты мои в порядке?

— Да, дир, все, как наказывали. Белье чистое постелили. Если ужин нужен, я кухарчонка кликну, — простимулированный денежными вливаниями паренек зашевелился живее и стал куда более услужливым.

— Нет, все утром, — отмахнулся Ригет, снимая седельную сумку.

Он помог Свете спешиться, бережно сняв девушку с седла, и повел племянников в трактир — приземистое двухэтажное здание. Первый этаж его был сложен из крупного камня, второй из бревен. Внутри ожидаемо оказалось темновато. Маленькая плошка с едва мигающим огоньком свечи до возможностей лампы не дотягивала, а о звании люстры разве что грезила.

Пройдя через сумрачный зал с лавками и широкими столами, дядюшка и племянники поднялись по узкой скрипучей лестнице наверх. Ригет вынул ключ из небольшой сумки на поясе и открыл дверь, впуская Дэна со Светкой. Задвинув засов, мужчина прищелкнул пальцами. Сразу три свечи в медном канделябре, стоявшем на столе, вспыхнули. После ночи и крошечного огонька внизу их свет почти ослеплял.

— Дядя, ты колдун или это фокус такой? — растерянно удивилась Светка.

— Вот чудачка! Кто ж он еще, если нас сюда вытащил? — еще больше дяди удивился глупому вопросу Дениска. Приземлившись на довольно узкую кровать, парень вытянулся на ней с блаженным стоном.

— И правда, — горько вздохнула девушка. — Я все думаю, что сплю и утром проснусь по будильнику.

— Прежде чем спать, смойте грязь. За дверью ваша комната. Воду в тазу и кувшине я подогрею. Мазь оставлю на столе. Помоетесь и ложитесь, кровать одна, зато большая, поместитесь. Все разговоры утром, — распорядился старший родственник ближайшими планами усталых племянников, ткнув пальцем в нужном направлении.

— Босиком гулять мы точно не пойдем, я все пятки где не отбил, там исколол, — согласился Дениска, нехотя поднимаясь с жесткого ложа и от души зевнул. Светка, взбудораженная всем происшедшим куда сильнее брата, поневоле согласилась с планами на ночь печальным кивком.

— Дядя, а нас с сестрой магии научишь? — спохватившись, потребовал парень ответа на самый главный для каждого уважающего себя попаданца вопрос.

Дядюшка хмыкнул, подняв голову от сумки, прищурил глаза и, скрутив из пальцев экзотическую многоступенчатую фигу, каковой лично Дениска баловался только в детском садике на спор, глянул сквозь нее на ребят. Вздохнул то ли с облегчением, то ли разочарованно и огласил вердикт:

— Нет, у вас ни искры дара нет, пусто, может, в ваших детях загорится.

— У-у-у, — разочаровался уже мнивший себя великим магом и мессией Денис, а Света, напротив, успокоилась: она совершенно нормальна.

Дядя зажег в комнате племяшей еще один канделябр, подогрел воду в тазу светящимся облачком, поставил на стол маленькую баночку с мазью и затоптался на пороге, испытывая резкий приступ беспомощной вины от вида скорчившейся на стуле у кровати фигурки племянницы.

— Ложитесь, — еще раз пожелал он и, неловко кашлянул, добавил: — Восемь мне свидетели, вы — моя кровь, младшие родичи, я о вас позабочусь и защищу, без крова над головой и куска хлеба не оставлю.

— Лучше бы вы нас вообще не трогали, — отчаянно пожалела Светлана. С проклятиями и кулаками на виновника всех сегодняшних потрясений девушка не набрасывалась, бурными упреками не осыпала, но ее горькой безнадежности хватило, чтобы дядюшка счесал все ухо и разоткровенничался, в попытке оправдаться:

— Случилось то, что случилось. Рассчитывая ритуалом вернуть домой Лимей или ее наследника, носителя амулета, я никак не ожидал, что врата распахнутся в другой мир. Никто в семье не мог предположить таких свойств старого артефакта. Скорее всего, правы оказались легенды, и предмет этот воистину был древним даром богини Алхой. Будь вы родом из любого уголка Вархета, я легко мог бы переправить тебя домой, но не из мира в мир... Прости, Свельта.

— Да что там, дядя, это все виноват всемирный закон Великой Пакости, именуемый Законом Мерфи, помноженный на закон нашей родины 'Хотели как лучше, а получилось, как всегда'. С такой мощной магией никто не справится! — сыронизировал Денис, пожимая плечами. На нового родственника он не злился. Понятно, сразу племянникам дядюшка ничего не сказал и ни о чем спрашивать не стал. Охота ли взрослому мужику себя полным кретином чувствовать перед сопляками-племянниками? Вот и притворился, дескать, все заранее просчитано, учтено и идет по плану. Но за то, что сейчас на откровенность решился, за это Дэн записал старшему родственнику большой мысленный плюс.

— Помогите мне с завещанием, Свельта, Деньес, и я в ответ буду искать способ доставить вас в родной мир, коль таковым останется ваше желание, — попросил Ригет.

— Хорошо, — печально согласилась девушка. Денис промолчал, вроде и не противореча страдающей сестре, но в то же время активно желая задержаться на Вархете подольше.

Пожелав ночного покоя, Ригет прикрыл дверь. Попаданцы умылись, потом в том же тазике вымыли ноги. Какой бы усталой и испуганной не была Света, она ни за что не позволила бы брату лечь спать грязным с необработанными 'ранами'. Отпуск в деревне и общая привычка вечно шастать босиком по дому помогли Дэну выйти почти невредимым из забега по ночной дороге и прогулки по Забыткам. Сестру спасли вязаные тапочки на кожаной подошве с плотной войлочной стелькой. Они мужественно приняли на себя весь удар пересеченной местности.

Тем не менее, синяки, шишки и царапины нашлись у каждого. Светка скрупулезно смазала травмы остро пахнущей свежестью желтой мазью. Младшие потомки рода Кергот потушили свечки и улеглись рядышком на кровать. Вполне просторную, кстати, — с обеих сторон еще сантиметров по десять оставалось до края. Дэн расслабил мышцы с протяжным стоном облегчения, зевнул и тут же почувствовал, как вздрагивает кровать. Светлана тихо плакала в темноте. Денис развернулся к сестре и сгреб ее в охапку, прижал к себе, забормотал неуверенно:

— Не унывай, сестренка, ну что ты ревешь? Мы вместе, теперь хоть поглядим, откуда мама к нам явилась, дядька мужик надежный, маг вон...

— Домой хочу-у-у, страшно, — залилась слезами девушка.

— Пока никак. Дядька не врал. Но как только, так сразу! В лепешку расшибусь, а если хочешь домой, то вернешься! — клятвенно пообещал Денис, не выносящий женских слез.

Светка вообще плакала редко. От физической боли вообще никогда, только от обиды и несправедливости. Вон как когда-то в школе, когда ей не зачли норматив по бегу. Она честно пробежала три километра, а новый физрук решил, что девчонка срезала дорогу на кроссе. Дэн тогда полез в драку за честь сестры. Разумеется, получил сдачи от опешившего мужика. И пусть бланш под глазом светился несколько недель, зато несправедливый козел из школы со свистом вылетел!

Объятия брата, его обещания, близость родного человека немного помогли. Света перестала лить слезы ручьем, только всхлипывала.

— И вообще, пока дорогу не отыскали, будем развлекаться! Чувствую, тут не только графика классная, но и сюжет — закачаешься! — попытался рассмешить и подбодрить сестренку парень.

— Качайся без меня! — попросила усталая Светка, но тут же, спохватившись, проворчала: — Хотя, куда ж я тебя брошу, оболтуса!

— Ага, старшая на десять минут сестренка, — тихо рассмеялся Денис, бывший почти на голову выше близняшки, и погладил ее по голове. Сестренка в ответ только легонько вздохнула. Сил не осталось уже даже на слезы.

Светлана думала, что не уснет после всех волнений, но ухнула в сон, как в речку с обрыва. Не ледяную, а по-летнему теплую, с неспешным течением, из которой по собственной воле на берег выбираться нипочем не захочется.

Она и плыла и парила в чем-то текучем, быстром, теплом и удобном до тех пор, пока не услышала, как кто-то кашлянул. Глаза, прикрытые во сне, резко распахнулись, однако девушка не проснулась. Она оказалась где-то в жемчужно-сером ничто. Просто свет, без опор и иных декораций, лишь Дениска рядом — только руку протяни — и чуть дальше от них обоих какой-то тип в сером плаще с черным посохом. Его попаданцы увидели лишь тогда, когда неизвестный начинал двигаться, а стоило попытаться приглядеться, чтобы различить детали, как глаза начало резать. Они заслезились, сдваивая, страивая и вообще превращая изображение в нечто немыслимое. В один миг на месте головы незнакомца проступил скалящийся череп с ало-зелеными огнями в пустых глазницах, еще через мгновение он сменился туманом, потом ликом древнего старика, спустя долю секунды мальчишки, мужчины с двуцветными серо-черными волосами, узким носом и резкими скулами... Калейдоскоп обличий завораживал до головокружения.

— Не следует смотреть в глаза бога, ребятишки. Если, конечно, вы сами не боги и не жрецы, — нравоучительно объяснил этот-это-эти и поочередно звонко щелкнул Светку с Дениской по лбу. После эдакой силовой терапии в заблудившийся среди образов разум вернулась частица способности к мышлению, а к юноше, заодно, и его неизменное любопытство.

— Ты кто? — нахально уточнил айтишник.

— Я-то? Зебат, — хмыкнул ничуть не возмущенный фамильярностью человека бог. С другой стороны, наверное, привык, что со Смертью все на 'ты', потому как она различий и рамок не ведает.

— Повелитель мертвых и страж крылечка? — уточнил Дэн.

— Последнего порога, — с усмешкой поправил неуча собеседник, переложив черный посох с набалдашником — резной головой филина из одной руки в другую.

— А вы разве не ушли на какую-то битву? — припомнила обрывок поведанной давеча истории Светлана.

— Ушли, девочка, — скрытая насмешка из голоса собеседника тоже ушла окончательно. — Мы закрыли порождениям хаоса путь на Вархет. Битва была долгой, но мы одержали верх, пусть и отдали для этого слишком многое. Слишком.

Серебристый свет вокруг потускнел, чутко откликаясь на настроение Зебата, закружились на периферии зрения сумрачные тени.

— Непомерно долго длился тяжелый бой. Всю мощь свою, все божественные дары мы бросили на весы победы. Теперь Восьмеро не могут вернуться. Ни прямых ни окольных путей мы не оставляли, чтобы по нашим следам не прорвался враг, а новых теперь нам не проложить. Но вы — неплохой шанс для Вархета вернуть своих богов.

— Мы-то чем поможем? Мы вообще не местные! — удивился Денис за себя и за сестру.

— Потому и можете. Люди Вархета как губки пропитаны частицами сути мира, его магии и нашей силы, разлитой перед уходом на битву, дабы не оставить мир своим покровительством. В полный сосуд, где все смешалось, ничего не налить. Не годны нам и пришлые чужаки. Они как заткнутые пробкой фляги. Вы же, лишенные дара магии, но рожденные дочерью Вархета, способны вместить в себя нашу силу, чтобы стать якорем, маяком и дорогой, по которой мы вернемся домой. Вы — пустые сосуды, которые можно наполнить и тем создать путь между великим ничто, где шла битва, и миром.

— А если у нас не получится? — неуверенно уточнила Света.

— Мы уйдем в другие миры, куда позовет дорога, — едва заметно повел плечами Зебат, побарабанив пальцами по посоху, резная голова ушастого филина сверкнула янтарными глазищами. — Вархет же останется без покровителей. Не сразу, но остатки разлитой в нем божественной силы иссякнут окончательно, а следом уйдет магия.

— Значит, у нас квест! — азартно потер руки Денис и почти привычно принялся уточнять задание. — Что надо делать?

— Вы помечены порталом, распахнувшимся в моем храме. Потому мы смогли встретиться здесь, на перепутье. Вы уже впитали часть силы святилища, я дарую вам еще частицу. Вам надлежит побывать в Храме Алхой и вобрать в себя толику ее силы. По этому маяку мы проложим дорогу и вернемся, — дал краткие и не очень понятные инструкции Зебат.

— Скажите, а для нас неопасно в такой маяк превращаться? — Светлана пыталась сконцентрироваться и уточнить подробности в пику брату, готовому на все, сейчас и побольше без долгих рассуждений.

— Нам нужен свет силы, а не кровь на алтарях, — хмыкнул повелитель мертвых. — Потому получИте!

Резко приблизившись, бог самым бесцеремонным образом пристукнул ладонями Светку и Дениску сзади по шеям.

Зазвенело в ушах, горячая волна прошибла тело от затылка до пяток, закружилась голова. Света еще попыталась робко заикнуться:

— Вы сможете, когда вернетесь, отправить домой нас?

— Будет вам дом, — где-то в невообразимой дали согласился Зебат, скрываясь за туманной пеленой, а девушка уже проснулась от резкой пощечины, ожегшей щеку.

Над кроватью в рассеянном утреннем свете тревожно хмурился дядюшка, безжалостно хлеставший племянников по щекам и тормошивший их сонные тушки.

— Уй, дядя, больно же! Ты чего дерешься? — первым взвыл Денис, попытался неловко уйти из-под удара и в результате с грохотом ссыпался с кровати.

— Очнулись? — не скрывая облегчения, уточнил Ригет, заботливо осматривая Светку. Насчет Дениски, едва племянничек завыл и начал дергаться, дядя волноваться перестал. Тяжелораненые энергично метаться и вопить не способны.

— Что-то случилось? — встревожилась девушка, приподнимаясь на локтях. Раньше ее никогда пощечинами не будили: и повода не давала, и с настолько нехорошими людьми, распускающими руки, знакомств не водила. Пусть и случалось в жизни всякое, в том числе ошибки глупые, но таких типов Света старалась обходить седьмой дорогой. Дядя в первые часы после встречи показался вроде как адекватным, даже извинялся за перенос, а значит не должен был бросаться на племянников с кулаками ни с того, ни с сего.

— Вы оба едва дышали и не просыпались, — коротко объяснил причину рукоприкладства Ригет.

— Это нас на аудиенции ваш Зебат задержал, — выдал Денис, вставая с половиц и потягиваясь всем жалобно взвывшим после ночных нагрузок телом. Синяки и царапины мазь вылечила, а вот натруженные мышцы в интимных и не очень местах — нет.

Дядюшка от таких откровений нащупал рукой стойку кровати и аккуратно осел на матрац.

— Зебат? — хрипло переспросил он, сомневаясь, не ослышался ли.

— Он самый! Мутный тип без четкой наружности в плаще и с посохом. Квест дал! — похвастался Денис результатами сновидения. — Велел отправляться в храм этой... как ее... на букву 'А'. Забыл.

— Алхой, — тихо подсказала Светлана, поджимая ноги и прикладывая руку к горящей огнем щеке. То, что она, оказывается, видела один сон на двоих с братом, и этот сон был вовсе не сном, сильно озадачило девушку. Тем не менее, она уже не чувствовала себя потерянно-чужой, как вчера вечером. Что-то изменилось или что-то изменила в ней ночная беседа с 'мутным типом'. Или этот самый бог своим подзатыльником что-то в ней переделал?

— Точно! Зебат сказал, что местные бутылки, то есть люди, не годятся для дела, зато мы — пустые сосуды и когда к его силе добавим силу Алхой, то засверкаем, как лампочки, и дорогу наметим. Тогда они, то есть боги, смогут вернуться. А если у нас ничего не получится, то уйдут куда-нибудь в другой мир, — добил дядю Денис новой порцией информации, потрясающей основы бытия.

— Он пообещал вернуть нас домой, если мы поможем им, — тихо добавила девушка. — Вы нас к храму Алхой проводите?

— Провожу, владения Кергот все равно по дороге. Поможете мне открыть замок и поедем к храму, один из древних стоит на землях Линдорг, граничащих с владениями Кергот. Я обещал вам вчера, Свельта, помощь и от своих слов не откажусь, тем паче теперь, — крякнул дядюшка.

Мужчина не подверг сомнению слова племянников. Пусть своей пастве в Вархете ни один из богов не являлся уже несколько столетий, Ригет понимал: собеседники говорят правду. Их транс и названное имя богини служили достаточными доказательствами. В то, что у пары лишенных даже магических даров ребятишек получится задуманное, он не очень-то верил, но привык использовать даже малый шанс. Он клялся помочь племяннице отыскать дорогу домой. К тому же Вархет слишком долго был пуст без Восьмерых. Коль появился призрак надежды на возвращение ушедших богов, Ригет был готов помогать Деньесу и Свельте! Было бы совсем замечательно принять наследство Кергот, вернуть Восьмерых в мир и отправить племянников в их мир, к матери. Пусть дядюшка уже вырос из детского возраста и в сказки не верил, но шанс на достижение хотя бы одной из трех целей уже был стимулом к действию. Впрочем, тактика поедания слона по частям ему была превосходно знакома, дядя решил начать с малого: доставки племянников в родовые владения.

Ригет встал в кровати, кивнул на две скатки, аккуратно сложенные в ногах постели, и объяснил:

— Ваша одежда, сменная пара к ней и обувь. Лучшего и более точного по размеру в Забытках не найти. Одевайтесь и спускайтесь завтракать.

Глава 3. Завтрак вприкуску с чужими костями

Дядюшка вышел, Светка и Дениска принялись изучать свертки. Оценив внешний вид штанов, рубахи и чего-то, находящегося в отдаленном родстве с длинным жилетом, юноша резюмировал:

— Я так думаю, дядя хотел сказать 'лучшее из худшего', но не захотел травмировать нашу нежную психику, бьющуюся в корчах после свиданки с богом.

Переведя взгляд на обувь — что-то среднее между ботинками и мокасинами (скорее все-таки мокасины, но с толстой подошвой), — Дэн почесал за ухом, в точности как недавно старший родственник, и кивнул, соглашаясь с собственными выводами. Переворошив скатку еще разок, парень принялся озадаченно советоваться с сестрой:

— Свет, тут должны быть портянки или носки? Ничего не найду.

— Зачем? — удивилась девушка, разбирающая свои вещи.

— Ноги без них сотрем в кровь, я читал, — пожал плечами брат и тут же пожаловался. — В армии не служил. Я даже портянки, если найдем, накрутить не сумею. Отец пару раз показывал, когда на рыбалку меня таскал, только я бесталанный по этой части. Надо дядьку звать.

— Дэн, это мокасины, пусть и мутанты. Их на босую ногу носят, — пощупав обувку, вынесла окончательный вердикт Света.

— А чего тогда Борька всегда свои с носками надевал? — не поверил аргументации Денис.

— Судя по запаху ног твоего приятеля, его носки уже вросли в кожу и не снимались. Может, он в них и спит, и моется, — буркнула девушка. — Давай-ка одеваться, пока дядя не решил, что нас опять посетило видение, и не пришел с новой порцией оплеух.

— Да, завтрак! — вспомнил об актуальном парень и, подхватив одежду, ушел переодеваться в дядину комнату. Света занялась своим комплектом 'лучшего из худшего'. Пусть выглядели вещи неказисто: серо-коричневый тон разной степени тусклости, но наделись без затруднений и наждачной жесткостью не обладали. Недо— или пере-мокасины, правда, отличались от земных аналогов не только подошвой, но и строением носка. Их пришлось шнуровать, как в детстве, но сели они по ноге хорошо. Девушка только вздохнула с облегчением. Жмущую обувь она ужасно не любила, лучше уж великая на полтора размера, чем малая на половину, и неважно насколько это красиво или некрасиво. Большие-пребольшие мозоли на пятках и пальцах раз за разом подтверждали правоту мысли до тех пор, пока модница-хозяйка не перестала экспериментировать с размером.

Еще Светлана мысленно порадовалась штанам в ворохе одежды. Слишком привыкла девушка к ним, чтобы влезать в платья, да и в дороге всегда практично предпочитала джинсы или брюки. Мешковатые штаны на завязках отдаленно напоминали летний вариант дачной 'униформы'.

Одевшись и похмыкав над новым имиджем, гордо поименованным Дэном 'попаданец обыкновенный, в бегах', родственники спустились в почти пустой зал трактира. Сели рядом с дядей за чистый, пусть и без скатерки, стол у распахнутого окна. Из него как раз открывался вид на улицу через растворенные настежь ворота.

Две кружки молока и две тарелки стукнулись с подноса о столешницу. По-хозяйски шлепнула ароматом в носы большая, еще скворчащая жиром яичница с обжаренными сардельками, вероятно, являющаяся интернационально-универсальным блюдом многих миров. Дебелая подавальщица многозначительно улыбнулась дядюшке, скользнув по тощему Дениске таким взглядом, что тот резко почувствовал себя не молодым перспективным специалистом, а выпускником детского сада 'Солнышко', и уплыла, плавно покачивая бедрами. Парень проводил ее зачарованным взглядом и сглотнул слюну. Что-то аппетит разыгрался.

— Ешьте, нам в дорогу сразу после завтрака, — оповестил племянников Ригет.

Сам он расправлялся со шматком лишь прихваченного огнем мяса. Гарниром дядюшка не озаботился, предпочтя есть мясо с мясом. И запивать его, судя по цвету жидкости в кружке, совсем не молоком.

— Дядя, а мы ведь на русском говорим, так почему всех вокруг понимаем? — Попытался отвлечься от мыслей о выдающихся формах и божественных квестах Дэн своим излюбленным методом. То есть стал приставать к Ригету с бесконечными вопросами на посторонние темы, не пересекающиеся с гастрономическими.

— Когда-то давно я читал в академической библиотеке Бриса о вратах. Приходящие наделяются даром языка, родного вызывающему, — машинально пояснил элементарное правило древнего ритуала дядюшка, не отвлекаясь от трапезы. — Обратное тоже верно. Так было написано в одном ветхом трактате 'О дорогах меж мирами'.

— Это что ж, ты теперь русский знаешь? — округлил глаза Дениска.

— Нет, я о ритуале ухода, — Ригет скорректировал ответ без углубления в детали. — Перемещающийся в любом случае обретал дар к языку того мира, куда приходил, сам ли он следовал сквозь врата, или его перемещали.

— У вас настолько часто ходят, дядя, чтобы трактаты писать? А ты говоришь, нас нельзя домой отправить!? — укорила Светлана старшего родственника, часто заморгав, чтобы слезы не солили яичницу.

— Раньше ходили. До ухода Восьмерых, — объяснил ничуть не пристыженный дядюшка, продолжая с аппетитом завтракать. Своим вчерашним извинением и обещанием Ригет закрыл вопрос с муками совести. — Теперь все границы заперты ими, чтобы твари изначального Хаоса не сожрали Вархет. Возможно, древний медальон, позаимствованный Лимей из сокровищницы, заключал одну из последних, если не последнюю безопасную дорожку. Мой ритуал не распахивал врат, он лишь творил петлю обратного притяжения, выявляя старый след, заставляя его ненадолго вспыхнуть.

— Круто звучит, дядь, только объяснять бесполезно. Светка все равно ничего не поймет, она в фэнтези, то есть магии, ни в зуб ногой. Вот если бы ты чего про возрастную психологию втирать начал, а так... — пожал плечами Дэн и бодро обратился уже к сестре:

— Свет, я в здешней магии тоже нуль, но звучит логично. Влипли мы с тобой, сестренка. По ходу одна дорога осталась — попробовать сдать квест ночному мужику в плаще.

— Это возможно? — кисло, почти риторически спросила даже не у брата и дяди, а у всего Вархета бедная попаданка. Маяки, метафизические дороги для богов — все вышеперечисленное казалось практичной девушке чем-то слишком абстрактным для выполнения даже во сне, не говоря уж об ощущениях в бодрствующем состоянии.

— Как называются задачи, не имеющие решения, вроде всесокрушающего ядра, долбящего по несокрушимому столбу? — вместо ответа наморщил лоб и постарался припомнить Денис.

— Кажется, парадокс, — вяло отозвалась Светлана.

— Во! Точно! Только в нашем случае ПАПАНДОКС получается размерами два попаданца на восемь богов! — провозгласил довольный удачной шуткой Денис. — А полный он папандокс, и тогда будет через первую 'о' писаться, или все-таки решение есть — не попробуешь, не узнаешь. Предлагаю пробовать! Все равно выхода другого нет.

— Попробуем, — со вздохом согласилась сестра, возвращая внимание пище и пробуя молоко. Пусть нет желания есть, но завтрак — главная трапеза дня, должен быть полноценным.

— Правильно, завтрак съешь сама, обед раздели с другом, а ужин отдай врагу, — напомнил старую поговорку Денис.

— Замечательно сказано, — удивился Ригет краткой разумности высказывания, мало похожего на обычную болтовню племянника. — Обеденный стол, сложенный из общих с другом припасов, будет разнообразнее, а обменявшись ужином с врагом, получишь неплохой шанс избежать отравы.

— Э, ага, — только и смог хлопнуть ресницами парень в ответ на столь оригинальное толкование привычных слов.

Пока решались метафизические, парадоксальные и языковые вопросы, парочка назойливых мух решила, что яичница на тарелке у Светы доставлена исключительно по их заказу. С противным жужжанием насекомые приземлились грязными лапами на чистый глиняный ободок.

— Кыш, пошли прочь, — сердито нахмурила брови Светка и замахала свободной от кружки с молоком рукой. Мухи нагло проигнорировали приказ. Денис, благородно пришел на помощь сестре. Грозно свезя брови, парень наставил на мух палец, призвал:

— Встали и пошли! Кыш, пока ее еду не затоптали! — а потом ловко погнал насекомых прямо в открытое окошко энергичным взмахом руки.

Обиженные мухи с вертолетным гудением устремились прочь, в сторону конюшни. Наверное, конский навоз показался им более перспективным блюдом. Да и двуногих конкурентов на него не имелось.

— Ты мой герой, храбрый портняжа! — умилилась Светка, взялась за ложку (почему-то вилок им не подали) и пристально осмотрела ее. Деревянная, но чистая, не пахнет ничем, кроме дерева. Нож тоже выглядел приемлемо: ни жира, ни ржавчины на лезвии. Утешительно-гигиенический вердикт примирил девушку с отсутствием более удобных приборов, и она принялась завтракать. Даже успела справиться с большей частью вполне съедобного завтрака, когда с улицы послышались по нарастающей дикие крики.

— Мертвые идут! Мертвяки с погоста разом встали! Спаси Восемь! Сюда идут! А-а-а! Где Огатит?

— Здесь такое часто? — мгновенно заинтересовался Дениска, в светлое время суток не боявшийся никаких квестовых мобов низких рангов. Зомби с погоста — это фигня, вот если бы лич... Что удивительно, Светка тоже не запаниковала. Впрочем, сестра, скорее всего, вообще не поняла сути происходящего.

— Днем? Никогда не слышал... — нахмурился дядюшка и привстал из-за стола, пытаясь сориентироваться в обстановке, определить объемы нагрянувшей беды и степень ее серьезности.

В двери трактира вкатился отдышливый пузан в бежево-желтом, с лоснящейся не то жиром, не то потом, и притом совершенно лысой головой. Из-за этакой особенности определить, где из шеи и подбородка вырастают щеки и в каком месте они переходят в иные части лица не представлялось однозначно возможным. Маленькие красноватые глазки-изюминки заметались по сторонам. Сизый нос-картошка зашевелился.

— Так вот ты какой, подросший колобок, — с тихим умилением прокомментировал Дениска. И Светка, привставшая было вслед за дядюшкой, буквально рухнула назад на скамью, содрогнувшись в приступе нежданного хохота.

— Мизай, пива мне, да поживее! — повелительно гаркнул неожиданным басом толстячок.

— Да, дир Огатит, уже несу! — подавальщица и впрямь почти выбежала, торжественно неся перед собой, как эстафетную палочку, большущую, полуторалитровую, не меньше, кружку.

Толстяк резко выдохнул, отчего в зале повис густой сивушный запах парфюма 'Утренний алкоголик', и опрокинул кружку надо ртом. Горло задвигалось, пиво пенной рекой перетекло в благодарно булькнувшее пузо.

Тем временем паникующая толпа, видимо, по наводке кого-то из сведущих в местонахождении запойного колобка, уже подвалила к трактиру.

— Дир Огатит! Мертвецы! Упокойте их! — с шумом и вразнобой, но очень эмоционально потребовали народные массы от толстяка.

Под шумок Ригет и его племянники выскользнули из залы трактира и вышли за ворота на опустевшую улицу. Пусть Забытки и стояли в непосредственной близости от развалин храма Зебата, но встречаться с паствой повелителя мертвых местному люду совершенно не хотелось. Хотя паники не было, или она носила очень деятельно-практичный характер. Жители доложили о проблеме магу и теперь загоняли живность по сараям и баррикадировались в своих жилищах. Хлопали окна, ставни, двери и ворота. Светка увидела, как какой-то дюжий мужик затаскивает за загривок в дом ничего не понимающего огромного дворового пса. Дверь с треском захлопнулась, лязгнул засов.

— Может, и нам в трактир вернуться? — неуверенно предложила девушка.

— И не увидеть ничего интересного? — до глубины души возмутился Денис.

— Пока опасности нет. Днем мертвые, если они действительно восстали, малоподвижны, — коротко объяснил дядюшка. — И маг сейчас ими займется.

— Такой колобок и без магии их назад утрамбует, стоит только покатиться по земле, — с нарочитым почтением согласился Дэн и, сбивая всю торжественную уважительность речи, не удержался от хихиканья. Хотел было еще что-то остроумное добавить, да объект шутки уже вышел за ворота трактира. Глянул на любопытствующих неместных зевак, но гнать не стал. Охота рисковать и глазеть, пусть их. Убежать, коль страх за горло возьмет, успеют. Все ж дневная пора.

Из-за поворота деревенской улицы слышалось нарастающее шарканье, скрежет и пощелкивание. Ничего общего эти звуки с птичьим пением или шумом, издаваемым зверьем, не имели. Словно какой-то разгильдяй тянул разом несколько волокуш с плохо сделанными или сломанными погремушками. Маг утвердился на ногах-тумбах покрепче аккурат посреди дороги и, наставив на поворот некую фигуру, напоминающую скрученную давеча дядюшкой фигу с перекосом влево, забормотал что-то под нос.

Вот показались первые из гостей с погоста в истлевших одеяниях, шаркающих на темных от времени костях. Они подергивались, словно марионетки из театра ужасов в руках неумелого кукольника.

Едва Светка завидела шаркунов, как изо рта сам собой вырвался визг. Тонкий, звонко-пронзительный и, как и минувшей ночью, удивительно костедробильный. Послышался грохот осыпающихся костей и все стихло. Только где-то заскребся и звонко залаял молчавший до этой секунды пес.

— Грубовато сработано, девочка, на сырой силе связки в нашем искусстве плести — себя не жалеть, — самодовольный колобок прекратил крутить фиги и со снисходительным неодобрением обозревал кучки костей на дороге.

— Правильно, ишь намусорила, — неожиданно поддержал мага Дениска. — Чуть что — сразу визжать! Нет бы, стоять смирно и за работой местного профи наблюдать. Дир Колобок, то есть Огатит, наверное, этих ребят заставил бы на кладбище самих идти, да еще метлы в руки дал, чтоб они за собой землицу с улиц убрали.

Произнося сей спич, парень во всю размахивал руками и не успел заметить, как зашевелились и заскрипели вновь обретшие жизнь кости. Огатит начал медленно пятиться, бормоча под нос все более быстро и вновь выкручивая с двух рук все более мудреные фигуры. Процесс сбора костяков чуть-чуть замедлился, но не остановился. Один раз маг даже обернулся в сторону открытых ворот на трактирный двор, будто намечал путь отступления.

Костяки шли молча и упрямо. Огатит выдохнул сквозь зубы что-то явно не магическое, а ругательное и, на секунду прекратив выписывать фиги, полоснул костяшками пальцев по бляшке на своем поясе. Это, конечно, был не столько предмет, перетягивающий талию, сколько линия, обозначающая экватор. Зато ремешок служил Огатиту в качестве переносного рабочего стола. Подвешено в кольцах на поясе было немало всякой всячины, в которой хозяин ориентировался на ощупь, потому как разглядеть что-то из-за собственных габаритов Колобок вряд ли был способен.

Итак, сцарапанные и смазанные растертой кровью пальцы снова пришли в движение, бодрость мерно тащившихся по улице мертвецов заметно упала. Они замедлили ход. Огатит снова выругался, видно, рассчитывал на более действенный результат, и буркнул дядюшке с племянниками, оставшимися единственными не спрятавшимися наблюдателями в Забытках в пределах видимости.

— Отходите, с трудом их держу. Отзыв на полный упокой не срабатывает. То ли поднял их какой неумеха криво, то ли сила мастера поболее моей будет. Придется, видать, по старинке — жечь с ритуалом.

— Чего спешить-то? Может Светка все-таки снова на грубой силе повизжать попробует? — находчиво предложил Дениска. — Эй, Свет, попробуешь?!

— О? — заморгала дезориентированная девушка, пытаясь сообразить, что от нее хотят.

Вместо ответа Денис потянулся и легонько ущипнул сестру за предплечье. Та взвизгнула, мертвецы вздрогнули и пошатнулись.

— Действует! Давай, сеструха, визжи, да погромче!!! — возликовал парень.

Света подняла неуверенный взгляд на дядюшку.

— Попробуй, Свельта, — разрешил тот, заметно хмурясь. То ли не любил Ригет мертвяков, то ли в душе его давали всходы семена недобрых предчувствий.

Больше упрашивать не понадобилось, племянница прикрыла глаза, сжала ручки в кулачки и с чувством завизжала, выплескивая все возмущение тем, что те, кому полагалось спокойно лежать в земле, вздумали бродить среди бела дня. Нет, почему-то мертвяков девушка уже совершенно не боялась. Но они здесь и сейчас, на мирной тихой улочке деревушки с таким русским названием Забытки, казались ей неуместными. Странным было это чувство. Света раньше никогда ужастиков не жаловала, тем паче про зомби. Истории про пожирающих мозги мертвецов казались ей абсурдно-тошнотворными. Куда с большей охотой девушка смотрела мультфильмы и мелодрамы.

Воздействие звука на потусторонние создания прошло в штатно-разрушительном режиме. Стук осыпающихся костей возвестил об успешности эксперимента.

— Хм-м, редкой силы дар упокоения, — тоном знатока, пытаясь скрыть облегчение, покровительственно пропыхтел толстяк, уже не оттопыривая брезгливо губу и не цедя слова о 'грубоватой работе'. — От толики проблем ты меня избавила, юная дира. Учишься где?

— Я как раз своих племянников для того от сестры и забрал, — прежде, чем растерявшаяся Света успела что-то ответить, пояснил Ригет.

— То дело, — кивнул собеседник.

— Теперь, как все упокоились, ты бы, дир, сельчан кликнул, пусть на погост кости вернут. Нам в дорогу пора, и без того задержались, — посоветовал Ригет, крепко ухватив племянника за локоть, и махнул у толстяка под носом рукой, демонстрируя толстый серый браслет на левом запястье с мудреными не то знаками, не то насечками.

— Да-да, спасибо, что подсобили, — резко растеряв изрядную часть своего гонора, — закивал маг, уважительно скосив глазки на браслет, и покатился назад в трактир, бормоча на ходу:

— Надо бы в Стражью Службу отписать в Брис или сразу в столицу. Виданное ли дело, чтоб на дневных мертвяков малый канон покоя не подействовал?..

— Дядь, а чего у тебя за браслет такой на руке? Магический? — немедленно влез Дэн.

— Знак мага, отслужившего четверть века в наемных отрядах, — усмехнулся Ригет и напомнил племяннику: — Нам пора.

— Что, даже завтрак доедать не будем? — разочарованно протянул поразвлекшийся Денис и хотел было махнуть свободной рукой, но оказался перехвачен взметнувшейся конечностью Ригета.

— Деньес, ты ручками больше не маши попусту, не надо, — тихо и твердо посоветовал племяннику дядюшка, зыркающий по сторонам столь же настороженно, как только что маг Огатит. Хотя из трактира уже доносился возбужденный шум благополучно переживших опасность забытчан.

— Что такое-то? — удивился айтишник неожиданному посягательству на свободу жеста.

— А то! Свяжу, пока до сельчан не дошло, по чьей команде их предки марш устроили, и они не додумались осквернителю шаловливые руки по локоть отрубить, — сердитой змеей прошипел Ригет.

— Но не мог же Дэн их, — начала привычно оправдывать брата Света, как всегда отмазывала его перед соседями после очередного хулиганства.

— Я верю своим глазам, Свельта. Твой брат поднимал мертвых мановением длани, ты упокаивала. Без заклинаний. Надо быстрее убираться из Забыток.

— Мне что ж, теперь вообще руками шевелить нельзя? — восторженно выпалил Денис, радуясь привалившему таланту. А ведь еще вчера вечером дядя утверждал, будто у попаданцев нет никакого дара! Ошибся!!!

— Пока не разберешься, как у тебя что получается, — нельзя, — отрезал Ригет, запутавшийся в происходящем, но подозревающий в непосредственном участии не только собственного племянника, а и покинувшего пределы Вархета покровителя мертвых. Тяжело вздохнув, дядюшка досадливо крякнул: — Все-таки придется выкупать повозку! Сплошные расходы с вами.

Парочку живых проблем дядя лично отконвоировал до комнат в трактире, велел сидеть там и носа наружу не высовывать, а сам исчез минут на двадцать, чтоб забрать у деревенского лавочника транспорт, к которому приценивался на всякий случай еще ранним утром.

Повозка — четыре колеса, выцветший тент из плотного некрашеного полотна, в общем, на Светкин взгляд, что-то в стиле поселенцев Дикого Запада — досталась прижимистому Ригету по дешевке из-за сильной вони.

Нерасторопный сынишка местного торговца умудрился разбить в фургоне бутыль с дешевым и оттого особо популярным в небогатых Забытках средством от насекомых. Хорошо ли оно травило гнус в малых пропорциях, Ригет не знал, но забравшись в фургон на пару минут, чтобы осмотреть товар изнутри, одно мог сказать наверняка: из повозки точно ушло все живое. Могли бы уползти доски и тент на деревянных обручах — и они бы сбежали. Запах внутри стоял невообразимый и никакие проветривания из-за которых, собственно, дядя приметил фургон в соседнем дворе, бывшему владельцу не помогли. Ярко-фиолетовый раствор очень удачно залил повозку, потому та не подлежала даже частичной переделке. Зато великолепно помогло одно довольно заковыристое по плетению и емкое по силе заклинание, выученное когда-то ради сокрытия следов разведчиков, приготовленное и не понадобившееся вчера при отступлении с развалин.

Ригет применил чары сразу, как рассчитался с торговцем, прикатившим повозку к трактиру. Чтобы продать некондиционный транспорт мужик был готов тащить его и за ограду Забыток на своем горбу.

От магического воздействия вонь исчезла мгновенно, постепенно начали выцветать, приобретая вид цветочного рисунка, фиолетовые пятна. На несколько дней силы заклинания должно было хватить, а потом или новое накладывать или повозку продавать.

В фургон с легкостью поместилось трое, весь скромный скарб попаданцев, соломенные матрацы прикупленные у трактирщика, вещи дяди и немного съестных припасов.

Избавившись от запаха, Ригет больше ничего проверять в средстве передвижения не стал, о чем пожалел практически сразу. Уезжая со двора трактира, повозка столь рьяно скрипела передней осью, будто рыдала девица, прощаясь навеки с любимым. Дядюшка все равно не задержался, только сквозь зубы пообещал на первом же привале использовать смазку, а пока плеснул на ось водой из фляги.

Кобыла, прозываемая почему-то Петрушка, и жеребец, названный в пару к товарке Укропом, играючи потянули повозку. Лошадки бежали рядом слаженно. Явно не впервой им было менять седла на такую упряжь.

Огатит усердно праздновал избавление Забыток от мертвой напасти вместе с ликующими односельчанами. Он отсалютовал путешественникам поднятой вверх кружкой-бочкой в правой длани и толстой сарделькой, зажатой в левой. Но выпить вместе, поделиться гонораром или частью славы, оповещая людей о заслугах проезжих, не позвал. Чего там этого пива? Ему одному-то едва хватит горло промочить!

— Колобок, — Денис не удержался и фыркнул, вспомнив прозвище, данное магу.

— Он храбрый, — уважительно протянула Светлана. — Не мог мертвых остановить, а все равно не сбежал. Выход искал, о нас беспокоился.

— Его призвание требует силы духа, без этого магии не бывать, а уж что пиво кружками хлещет и жрет без меры, так то его выбор, — философски согласился Ригет, сидевший на месте возницы.

Когда выяснилось, что племянники не только держаться в седлах не умеют, а и править повозкой не в состоянии, дядюшка только обреченно вздохнул и взялся за работу сам. Но взгляд, брошенный на парочку неуделков, был многообещающим. Он словно говорил 'Вы у меня всему научитесь, чему захотите, и чему не захотите тоже научитесь'.

Пока же Ригет правил, а Дэну со Светой предоставил умеренную свободу передвижения: хочешь, беги за фургоном, хочешь, сиди рядом с дядей на облучке. При желании еще можно было дышать свежим воздухом и пялиться на убегающую вдаль дорогу через откинутый для проветривая матерчатый задник повозки. Племянники дружно выбрали последний способ времяпрепровождения.

Глава 4. Тайна черной метки

Ригет вовремя подсуетился. Выехать из Забыток удалось без проблем. Никакие сердитые типы, жаждущие вырвать Дениске руки, дорогу не преградили. Повезло, что ни Огатит, ни кто другой сопоставить появление чужаков и мертвяков не удосужился. Скорее всего, местные были привычны ко всяким пакостям, преподносимым им родным краем и относились к ним философски. Или, если судить по веселым крикам и стуканью кружек, доносящемуся из трактира, принимали как повод лишний раз отпраздновать счастливое избавление от очередной напасти. К тому же, как подумалось Светлане, напасти приключались в Забытках куда чаще, чем путники.

— Дядь, а объяснить? Как мы мертвякам ванька-встаньку устроить смогли? — не утерпел первым Денис, когда повозка уже минут десять катила по проселочной дороге. — Ты ж сам говорил, у нас со Светкой дара нет. Или мы за одну ночь вдруг магами заделались?

— Это невозможно, — неподдельно удивился дикому предположению о стихийном возгорании искры дара из ничего дядюшка, даже на миг обернулся, чтобы племянничек полюбовался его скептически вздернутой бровью. — Но этой ночью вы встретили на дороге сновидений бога. Именно эта встреча изменила расклад. Когда восемь богов еще ходили по нашему миру, жрецов избирали себе сами боги и даровали им свой знак. Получивший метку избранник получал и толику божественной силы, или возможность заимствовать ее. Теологи расходились во мнениях тогда, не могут прийти к единому и поныне. Что до меня, то я считал и считаю магов мастерами, научившимися черпать из потоков силы мира черпаком, вылепленным из искры дара. Чем она больше, тем более силы способен взять маг для того деяния, к которому имеет склонность.

— Ага, значит черпаки-искры еще и разного качества у разных людей? — попытался подхватить мысль дядюшки Денис.

— Именно, потоки силы — просто вода, но какой она станет и сколько ее можно взять — все зависит от одаренного, — согласился с выводом Ригет.

— У жрецов получается иначе? У них другие 'черпаки'? — уточнил Дэн, хмуря светлые брови в попытке выстроить личные представления о новом мире.

Света только слушала невозможно головоломную беседу о невозможной магии и сама себе удивлялась. Еще вчера, после приземления на каменных плитах развалившегося храма, ее потрясало, пугало и шокировало практически все: от оживших скелетов до странного типа, назвавшегося родным дядей. Сегодня все новые условия, люди и даже нежить воспринимались как само собой разумеющиеся детали картины мира. Изменилось все. И вот теперь девушка смогла в мыслях четко поймать момент, с которого начались изменения. Отправной точкой стала беседа с Зебатом. Горячие пальцы бога легонько щелкнули ее по лбу, и она стала другой. Неужели это все случилось из-за прикосновения божества, прилетевшего в форме божественного щелбана? Как бы то ни было, а девушка мысленно поблагодарила Зебата за возможность сохранения рассудка.

— У посвященных после благословения бога открывался внутренний родник силы. Не было нужды черпать ее извне. Напротив, сила изливалась в мир через жреца, — промолвил дядюшка.

— То есть, одни впахивают, как папа Карло, чтобы сделать себе 'ковши' пошире, и локти грызут, если они не того цвета, как надо, а другие просто получают звание жреца и личный родник силы от прикосновения бога? — почти возмутился проявлению магической дискриминации Денис.

— Не просто. Жрецом прежде стать было куда сложнее, чем магом. Боги непредсказуемы в своем выборе, во всяком случае, непредсказуемы людьми, — задумчиво поделился соображениями Ригет.

— В одном старом трактате из замковой библиотеки мне попались любопытные рассуждения о природе и круговороте силы Вархета. Восемь дарили миру чистую божественную силу и позволяли заимствовать ее своим избранникам. Преобразованная жрецами, энергия вновь возвращать миру уже измененная до такой степени, которая делала ее доступной для восприятия магов. Из этого потока они и черпают для творения заклинаний. Молитвы людей же есть по сути еще один тип силы, которая возвращается к богам, чтобы стать частичкой божественной силы.

— Ничего не понимаю, — честно протянула Света, изо всех сил пытавшаяся вникнуть в сказанное дядей. С каждым словом маленькой лекции девушка все отчетливее осознавала, что зря она так не любила физику и высшую математику. В сравнении с дядюшкиными выкладками, учебники по этим предметам вообще читались бы, как сказочка 'Теремок' для малышей.

— Слушай, Свет, это как с розетками и переходниками. У богов вроде как просто молнии — сила такая, какую человек никак не освоит. Поставят ему переходник, то есть жрецом сделают, сможет чуток забрать и по проводкам дальше пустить до тех розеток, к которым уже маги подключаются, — перевел свои рассуждения на тему магии в сферу электрификации Денис.

Светлана задумчиво нахмурилась, переваривая чуть более понятную информацию, а парень увлеченно продолжал беседу с дядей:

— Значит, круговорот магии в природе получался с пробкой-спуском через магов. А теперь, если богов рядом нет, некому поставлять силу жрецам, некому их метить, а уже помеченным со временем нечего станет преобразовывать и сливать в мировой океан энергии для обычных магов. Значит, рано или поздно магическая сила мира иссякнет. Если, конечно, боги не вернутся, чтобы запустить процесс снова.

— Твои суждения совпадают с моими, — почесал за ухом Ригет. Найдя достойного собеседника с новым взглядом на старую проблему, мужчина заметно оживился. — Уже сейчас для по-настоящему емких по силе заклинаний период создания увеличился втрое. Я специально интересовался давними расчетными листами в академии. Но мало кто хочет этому верить и об этом думать. Может, и к лучшему. Мы, уроженцы Вархета, все равно ничего изменить не в силах, а кому нужна паника? Проще думать, что вырождаются сами маги, что им не по силам тягаться со славными предками. Я не ведаю, жив ли ныне на Вархете хоть один из истинных жрецов, избранных для служения богами. Скорее всего, все они шагнули за последний порог. Слишком давно по нашим меркам ушли Восьмеро.

— Ага, зато мы со Светкой в этом уравнении дополнительными переменными появились, — сообразил Денис, уже не глазеющий на дорогу. Теперь парень весь подался к дядюшке. — И что, раз мы что-то с мертвяками творить начали, а магической силы нет, значит, Зебат нас через вчерашний сон к божественной сети подключил?! Так?

Полностью смысл речей племянника дядя не понял, но основную нить рассуждений уловил и, цокнув языком, заговорил о важных деталях, касающихся посвящения у повелителя смерти.

— Возможно. Избранники Зебата получали от бога священную метку — знак Ойха. Каждый из старых жрецов имел его. Если вы воистину встретили повелителя мертвых, то...

— То метка должна была появиться и у нас, — азартно закончил за дядюшку Денис. — Где ее искать? И точно ли нас это... посвятили?

Ригет развернулся к племянникам, еще раз пристально осмотрел их и заключил:

— Искры магического дара в вас как не было, так и нет. Вместо него пляшет пламя призрачного огня. Пропадет, появится, снова исчезнет. Будто один костер на двоих поделен.

— Так вот какую силу Зебат нам ночью обещал и как удружил?! — догадался парень. — Понятно, конечно, чем мог, тем и поделился, по профилю. Было бы странно, если после его помощи мы не мертвяками стали командовать, а фиалки растить.

— Если он сделал вас своими жрецами, метку следует искать на коже, — настойчиво подсказал дядюшка.

— Черную? — ляпнул насмешливо Дениска.

— Черную, — поразился осведомленности племяша Ригет.

— Что прямо череп с костями посредине на ладони? Или череп со змеей на предплечье? — восхитился айтишник. На всякий случай он тут же принялся пристально разглядывать обе собственные руки, начиная с пальцев и выше. При этом Дэн все отчетливее ощущал себя Билли Боном или кем-то из компании Волдемортовских УПСов.

— Нет, я же сказал, метка Ойха. Причем здесь череп и змеи? Знак Ойха выглядит, как изображение птицы, — изумился странности версий дядюшка, бросив на племянничка взгляд, исполненный смутных сомнений в его душевном здравии.

— На руках вроде нет, где еще поискать метку, дядь, ты часом не знаешь? — Дениска, тщетно обследовавший руки, особенно район предплечья, не унимался. Ему не терпелось провести детальную проверку дядюшкиной версии. А еще очень хотелось надеяться, что юмор у повелителя мертвых если и есть, то не настолько изощренный, чтобы поставить новичкам штампики на ягодицах.

— Сейчас жрецам любого из Восьмерых татуировку ставят на запястье, чтобы любой видел метку. Раньше знак появлялся в том месте, где бог касался своих служителей, принимая их посвящение, — выжал из памяти еще немного конкретной информации эрудированный родич.

— Он нас по лбу щелкал и по шее бил, — растерянно вставила Света, запуская пальцы в растрепанные перышки светлых волос.

— На лбу точно ничего, кроме незримой печати гения! А голову брить не дам, ни себе, ни Светке! — тут же возмутился Денис, будто и не горел минуту назад желанием узреть метку на теле.

— Под волосами не ищите, метка должна быть доступна для взора. Грудь, руки осмотрите. Картинка невелика, с монету размером, — припомнил дополнительно все, что знал о жрецах и метках посвящения Ригет.

Денис скинул с себя рубашку и, жертвуя телом для эксперимента, предложил:

— Светка, ищи!

Загорелое после лета худощавое тело брат татуировками не портил, потому никаких рисунков Света, как ни старалась, ни на груди, ни на спине, ни на плечах не нашла.

— Может, все-таки под волосами, — приуныл Денис, повесив буйну голову, и тут сестра ойкнула:

— Сзади, на шее. Почти и не видно, если не приглядываться.

Дениска тут же увлеченно принялся изучать птичку на шее у сестры, а Светка выдохнула с облегчением. Очень не хотелось бы иметь на теле изображение черепа в вариациях. В общем и целом девушка противницей татуировок была по двум причинам. Во-первых, через ранки легко можно было занести инфекцию, во-вторых, любая татуировка со временем теряла форму. Быть похожей на растянувшуюся после стирки тряпочку не хотелось категорически. Но Зебат спрашивать разрешения у двух назначенных в одностороннем порядке жрецов не стал. Пришел, шлепнул, дал, как выразился Дэн, квест, и удалился в серый туман. Наверное, сделал так, как и принято поступать у богов. Осталось только рассчитывать на божественную природу татуажа, который не подвергнется возрастным изменениям.

— Эй, а если я жрецом быть не хочу? — запоздало осенило парня, и он принялся в шутку возмущаться божественным произволом.

— Как Зебат в следующий раз приснится, ему скажешь, — флегматично отреагировал дядя на негодующий спич и серьезно (видно, много успел передумать после утреннего рассказа о похождениях племянников в мире сновидений) заметил: — Речь не о вашей достойности, как кандидатов в жрецы, повелитель смерти всего лишь нашел самый эффективный способ напитать вас своей силой для исполнения порученной миссии.

— Ну да, он сказал, никто из здешних не годится, — припомнил Дэн, ничуть не смущенный методом отбора 'на безрыбье и рак рыба', плавно трансформировавшемся в 'на безжречье и попаданец жрец'.

— Дядюшка, значит боги ушли, но храмы остались и жрецы, пусть непосвященные, без меток, тоже есть? — осторожно уточнила Света.

Ригет лишь кивнул, натягивая поводья, чтобы направить пару лошадей по менее наезженной дороге. Петрушке и Укропу туда сворачивать не очень-то и хотелось, но воле хозяина они подчинились.

— Почему тогда здешний храм Зебата в развалинах? Землетрясение или люди разрушили? — озадачилась девушка.

— Потому что рыцари смерти и их мертвые гончие одними из первых почувствовали уход господина и безумие их жрецы сдержать оказались не в силах, — мрачно пояснил дядя. — У других богов помощники и служители были не столь опасны. Их храмы не подверглись сокрушительной атаке изнутри.

Света на миг зажмурилась, пытаясь представить, каково пришлось жителям мира, когда те, на кого они привыкли полагаться во всем, покинули мир, оставив храмы на попечение жрецов и каких-то своих сверхъестественных помощников. И те, которые должны были бы защищать, вдруг превратились в угрозу. Представлялось с трудом, но развалины и скребущиеся по камням руки скелетов были более чем красноречивым доказательством происшедшего.

Что-то подобное, наверное, вообразилось и Денису, заторопившемуся с новым вопросом:

— Дядь, а пуганный народ после таких представлений от зебатовых мертвяков все храмы без разбору громить не начал?

— Нет, — удивился странным выводам племянника Ригет. — Боги покинули Вархет, исчезли их помощники, но жрецы с метками, дарованными богами, остались. Пусть божественные чудеса более не случались, но служители Восьмерых все еще обладали дарами и силой. Потом, когда за последний порог ступили и они, осталась память, подкрепленная верой и традициями. Для нас, людей Вархета суждены ожидание и молитвы о придании силы богам в их великой битве. Восьмерым — страшное сражение за наш мир, жизни и души.

— Как у вас все сложно, — выдохнул Дениска, мало впечатленный драматической речью дяди. Наверное, чтобы проникнуться ею, следовало родиться на Вархете и не читать столько книг классической фэнтези старого розлива, пропитанных патетикой и героизмом от корешка до последней странички.

Света хоть и не рождалась, и не читала, но после рассказа о метках заволновалась. Татушка на затылке неожиданно показалась не забавным украшением, а радиомаяком, по крайней мере, правительственного уровня или красной кнопочкой от черного чемоданчика. Ощущать себя эдаким чемоданчиком особого назначения было как-то неприятно и жутковато. Денис-то, как обычно, включился в новую игру и ничем голову не грузил. Светка же, хоть и отличалась легким, смешливым характером, привыкла думать за обоих. Нет, Дэн заботился о сестре и всегда бросался на ее защиту, но планировать что-то крупное не умел совершенно, потому что играл собой и всем окружающим всегда и везде.

— Кстати, а другие могут, как ты, дядь, увидеть, что мы не маги, а жрецы? — вдруг спохватился Денис.

— Вряд ли, если не будете каждому встречному тыкать под нос свои затылки с метками. Такие, как у вас, носили лишь истинные жрецы богов, получавшие посвящение из дланей богов. Жрецы чувствовали друг друга. Но даже благословленные Восемью не могут жить вечно. Теперь знак жреца не возникает по воле бога, а делается мастером татуировки при посвящении в сан. Меток, подобных вашей, нет на Вархете. Никогда не встречал я и такой разделенной надвое силы. Будьте осторожнее, особенно ты, Деньес. Дар Свельты не столь опасен, как твой. Придется осваивать его как можно быстрее.

— Как? У тебя учебника не найдется или на худой конец методички? — заинтересовался парень.

— Будешь пробовать в безлюдных местах, рядом с сестрой, недаром повелитель мертвых силу на двоих поделил, контроль упокоя твоей сестре оставив, — выдал элементарную инструкцию предусмотрительный дядюшка, деля внимание между дорогой, лошадьми и прытким племянником с опасными задатками. — Но упаси тебя Зебат размахивать руками попусту, пока не поймешь, как посыл силы делаешь и сколько откуда черпать.

— То есть, методички нет, только опытным путем, — крякнул Денис и замолчал, чуть приунывши.

— Вспомни, как с погоста в Забытках мертвых поднял, — рекомендовал дядя.

— Да не поднимал я никого, я вообще не знал, что у них там погост есть! — возмутился навету парень. — У нас мертвых в черте города не хоронят, если только где старинное кладбище сохранилось.

— Мухи... — подсказала молчаливая Света.

— Чего? Укусили? — посочувствовал брат и завертел головой, но ни мух, ни комаров в фургончике не обнаружил.

— Нет. Ты, когда мух с моей тарелки гонял, сказал: 'Встали и пошли!', а потом начал руками махать. После этого почти сразу народ начал кричать о восставших мертвецах.

— Э-э-э, — поскреб затылок брат, успевший подзабыть детали героического спасения сестры от докучливых летающих тварей.

— Подходит, — постановил Ригет. — Надо пробовать. Похоже, у тебя, Деньес, сила Зебата получает выход благодаря словесному посылу, где имеется слово-призыв к подъему-направлению и сопровождается близким по смыслу жестом.

— В общем, осторожнее с глаголами движения, — заключила Света, по-своему истолковав происшествие.

Разглядывать однообразный пейзаж: лес, лес, лес, небольшой клочок вклинившейся холмистой равнины и снова лес, лес, лес по обеим сторонам не слишком-то наезженной дороги парню надоело быстро. Ни смартфона, ни планшета, ни, на худой конец, ноутбука под рукой не было. Оставалось только скучать, тщетно пытаясь сообразить, как черпать из ничего чего-то невидимое, когда понадобится, и как не черпать без нужды. Что главнее, Дэн пока не определился. С одной стороны, владеть силой, как записной некромант, хотелось. Шутка ли, махнул рукой — зомби поперли! С другой стороны, чего-то айтишник не чувствовал, чтобы мертвяки были послушны его воле. Никаких невидимых нитей между ними и собой не видел. К тому же, тут дядька был прав, парню вовсе не хотелось быть покалеченным жаждущими мести обывателями, вздумай они намять бока жрецу-недоучке. Делать нечего, почесав за ухом, Денис вздохнул:

— Ладно, буду пробовать.

— Будешь, — то ли разрешил, то ли приказал Ригет, чмокнув упряжке лошадок, знай себе трусивших по дороге. — Нам бы сгодился заброшенный лесной погост для тренировки. Пока не маши руками почем зря, и чтоб мы от тебя речей о подъеме не слыхали, или свяжу и кляп вставлю.

— А что ты людям скажешь о таком злодействе? — попытался было возмутиться Денис под тихий смешок Светки.

— Скажу, что повредился разумом мой нежно любимый племянник, узрев в ночи руины храма Зебата, куда из праздного любопытства в сумерках забрел. Заговариваться стал, все о мертвых речь норовит завести, людей за поднятых мертвецов порой принимает. И как раз сейчас у него обострение, — обстоятельно рассказал о предстоящем разговорчивому племяшу позоре горячо полюбленный за неполные сутки дядюшка.

Да еще сестрица дорогая добавила масла в огонь, захихикав над возмущенной физиономией Дэна. Тот собирался обиженно фыркнуть, но, представив картину маслом 'буйнопомешанный чудик и заботливая родня', тоже рассмеялся и протянул:

— Эх, не даете мне почувствовать себя великим некромансером!

— Каким-каким высером? — сильно заинтересовался дядя высказыванием племянника.

— Нет в тебе, дядя, романтики, — проглотив смешок, сделал вид, что оскорбился Денис.

— Нету. Я деньги люблю, баб ласковых, постель мягкую, вино крепкое, клинки древние, книги старинные. А романтику? За что ее любить? Это девицам молоденьким простительно, они иначе Алхой слеплены. Из мужиков же лишь те, кто ж.., прости Свельта, от кресла ни разу не поднимал и ничего в жизни не видел — только такие о романтике могут болтать, потому что ни на что, кроме болтовни не способны.

Высказавшись, Ригет замолчал, погрузившись в раздумья. Возможно, слова племяша все-таки задели какие-то струнки в душе, или дядя просто устал трепать языком?

— Дядь, а ты богатый? — временно отложив мнимые и явные обиды, вновь насел Денис с расспросами на родственника.

— Я-то? — грустно хмыкнул Ригет. — Когда откроем с вами замок Кергот, получим доступ к наследству, тогда будет достаток.

— Дядюшка, ты и впрямь маг по профессии? Почему тогда наемник? — продолжил выяснение биографических подробностей парень, припомнив реакцию Огатита на серый браслет. Благо, безмятежная тишь лесной дороги болтовне не мешала.

— Когда ваш дед Итнат меня содержания лишил сразу после выпускных экзаменов Королевской академии Бриса, я в наемничий отряд подручным мага вступил, — дядя не видел смысла скрывать детали прошлого от единственных близких родственников. — Мог бы, наверное, где поуютнее устроиться, к королевскому двору отправиться в столицу или в гвардию пойти, только не люблю цепей и поводков. Силу свою опять-таки в деле проверить хотелось. Боевка мне всегда неплохо давалась, бытовые чары, с мечом кое-что показать мог. Вот и хлебнул романтики, о которой ты только что трындел, полным черпаком из нужника. Четверть века по отрядам мотался. И богатым бывал, и с парой монет за душой. Воинская удача девица ветреная. Скопить много не скопил, но голодным-нищим никогда не ходил и на старость кое-что отложить смог.

— Э-э, — протянул Дэн с разочарованием, — а я-то думал, магом быть круто, денежная профессия. Могущество и все дела...

— Когда-то так было, — согласился Ригет, — но силы нынешних магов не чета легендарным предкам. Сейчас чистого боевика в большинство наемных отрядов и вовсе не возьмут. Зачем платить больше, если работу мага сделает пара умелых арбалетчиков с зажигательными болтами? Я и сам больше бытовыми чарами занимался, боевая поддержка постольку поскольку. Из отряда до окончания контракта с крупным штрафом ушел, когда о смерти отца и о завещании от блюстителя права весточка пришла. Пришлось семейными делами заняться. Вас разыскивал. Одно хорошо, пока подходящей ночи для ритуала ждал, в развалинах храма кошель старый отыскал. Из него сейчас и трачу. На дорогу хватит с лихвой.

— Угум, — протянул парень, все еще мысленно переживающий крах мечтаний о волшебном всемогуществе. — Командировочные Зебат нам выдал. Глянуть-то на местную валюту можно?

— Погляди, — разрешил дядя, отцепил с пояса кожаный кошель и перекинул племяннику, попутно собираясь выдать сведения о местных денежных единицах. Однако, Дэн, проворно распустивший завязки на мешочке, опередил его восклицанием:

— Ух ты, какие-то монетки на цепочках! Знакомая птичка на аверсе, а реверс чистый.

— Филин Ойх, кажется, — уставилась Света на характерную клювасто-ушастую голову.

— У вас храмы свою валюту чеканили? — поддел пальцем и покачал находку на цепочке в воздухе Дэн.

— Не чеканили. Ты держишь в руках знак жреца Зебата. Я не видел их, когда высыпал монеты из кошеля. Значит, правы старые свитки, знак может видеть и надеть лишь посвященный бога.

— Стоит надеть? Мы вроде как жрецы с печатями качества. Какие бонусы он дает? — Глаза Дэна сверкали от предвкушения плюсиков к силе, мудрости или еще каким волшебных примочек.

Ригет в ответ лишь почти безразлично повел плечами:

— Это лишь символ Зебата, не артефакт. Возможно, он помогал жрецам взывать к своему богу.

— Хм, дублирующий спутниковый телефон на одного абонента в дополнение к метке на коже? — предположил парень, решительно накинув на шею цепочку с головой филина. Прислушался к ощущениям и выдал: — Ничего не чувствую. Может, время на калибровку нужно? Дядь, зацени своими магическими фигами, есть изменения!?

Денис перебрался к родственнику поближе. Ригет пальцы в замысловатых жестах крутить не стал, перехватил поводья одной рукой и простер свободную над украшением, поводил, нахмурился. Попытавшись коснуться, отдернул ладонь с проклятием. Скривив рот, дядюшка вынес вердикт:

— Магического фона как нет, так и не было, однако, тронуть я его не могу. Руку пробирает смертный холод. Полагаю, снять с тебя украшение не сможет никто.

— Даже я сам? — тут же насторожился Денис, в голове которого пронеслось с десяток сценариев с летальным исходом от примерки проклятого предмета-удавки. Парень сдернул цепочку и облегченно выдохнул, возвращая знак назад: — Уф, снимается. Свет, наденешь свой?

Светлана взяла знак Зебата, задумчиво повертела в руках. Все равно в жрицы ее без согласия зачислили. С другой стороны, именно Зебат обещал вернуть их с братом домой в обмен на помощь. Так что дополнительная связь лишней не будет. Кивнув сама себе, девушка надела на шею приятно-теплую цепочку.

Обзаведшись побрякушкой, Денис взялся за изучение оставшихся в кошеле монет. Попутно требуя пояснений у дядюшки.

Оказалось, на Вархете в ходу монеты из золота, серебра и меди. Причем, серебряные ценились больше золотых. В Силегате (именно так именовалось королевство, где располагались наследные владения Кергот) монеты, вне зависимости от изображений на аверсе, издавна именовались щиты, солнышки и ноготки. На реверсе щитов, разумеется, красовалось изображение щита, потому что серебро использовалось для защиты от всякой всячины, начиная от магии и кончая нежитью. Солнышки банально походили блеском на солнце, а ноготки — нет, вовсе не формой и видом пародировали вырванные ногти. Одно время среди женщин повсеместно было очень модно покрывать ногти стойкой краской именно медного цвета. Название и прилипло к монеткам напрочь по всему миру.

После выяснения финансового вопроса, Света попросила:

— Дядюшка, расскажи нам о Вархете.

— Ага, точно! География там, политическая карта мира и наше место на ней, — опомнился и завертелся юлой на одном месте Дэн.

— Он всегда такой говорливый и неуемный? — обреченно спросил Ригет у племянницы, мотнув головой в сторону болтуна.

— Всегда, когда его что-то занимает, но иногда бывает хуже, чем сейчас, — поделилась наболевшим девушка.

— Как? — почти испугался дядя, вцепившись в поводья.

— Когда Дэну становится скучно, и он начинает искать себе занятие по душе, — объяснила Светлана. — Ничего, дядя, привыкнешь, мы же в семье привыкли.

Единоутробный братец частенько вел себя, как непоседливый подросток, несмотря на свой честный возрастной четвертак. Светка только пожимала плечами, вспоминая старую присказку: 'первые сорок лет детства для мальчиков самые трудные', и терпела. Если уж так говорят, значит, она в своих впечатлениях не одинока.

— Конечно, привыкнет! Мы ж родня! — небрежно отмахнулся Денис, ничуть не смущенный характеристикой и напомнил о своем насущном: — Так как насчет географии?! Мы со Светкой пока ничего не знаем о стране, которую осчастливили своим явлением!

— Силегат, одно из восьми королевств Вархета, — обреченно начал дядя, не став язвить насчет уверенности племянничка в осчастливливании. Сам ритуал проводил, сам вытаскивал, а что не Лимей, а племянники через портал пришли, то судьбу и себя винить надо. Кстати, могло быть и хуже. К примеру, у сестры могли родиться два Деньеса, а не Деньес и Свельта...

— Дай угадаю, каждое королевство особо почитало какого-то одного бога, и нам — бинго! — достался Зебат? — перебил айтишник.

— Нет, мы почитали всех богов в равной мере, — непонимающе нахмурился Ригет.

— Ху-у, — приуныл обломанный Денис, а Света вежливо попросила:

— Продолжай, дядя!

Через полчаса айтишник глубоко пожалел о своей заявке на устный экскурс по Вархету и просьбе сестры о продолжении темы. Но пожалел тихо. Громко возмутиться и перебить старшего родственника не дала Светка. Вредная сестра включила комплекс отличницы и слушала лекцию предельно внимательно. Сам Дэн в голове оставил лишь число стран — восемь, равное числу богов, факт монархического строя, относительно мирные отношения между соседями — дипломатические и экономические подлянки не в счет, свободный проезд через границы и то, что до ближайших соседей — Силегата — Ликладика и Надрита — больше десятка дней пути. Остальную кучу информации Дэн отметил, да и выкинул прочь. Надо будет, Светка напомнит. Она внимательная.

Глава 5. Дорожные эксперименты и их плоды

Денис хотел было поудобнее устроиться на соломенном тюфяке и придавить ухо, да дядя, дождавшись, чтобы между фургоном и Забытками пролегло достаточное расстояние, быстро нашел более продуктивное занятие для молодого бездельника. Парня стали обучать искусству управления повозкой. Против были трое: сам Дэн, и Петрушка с Укропом. Мнением заинтересованных сторон Ригет, вот беда, озаботиться не удосужился.

К делу дядя подошел ответственно, и когда через час у айтишника наконец начало получаться хоть что-то, на руках уже имелись пузырящиеся мозоли. Укроп, жеребец дядюшки, порой косил на Дэна с такой ехидно-насмешливой мордой, будто все понимал и мысленно ржал над неумехой. Дэн мрачно зыркал на коника в ответ, однако ж, хамить поостерегся. Ладно вождение повозки, ему ведь, как прозрачно намекнул Ригет, еще предстояло совершенствовать навык верховой езды. Кандидатура жеребца на должность средства тренировки выпадала с пятидесятипроцентной вероятностью.

Осмотрев трудовые мозоли племяша, дядюшка только укоризненно цокнул языком, выдал нежному мальчику знакомую банку с мазью, а Светке плотные перчатки и взялся учить ее столь же терпеливо, как до этого Дэна.

Свистнувшая и ткнувшаяся в борт фургона стрела для всех трех путешественников и лошадей в придачу стала полной неожиданностью. Денис втянул голову в плечи, Светка ойкнула, Ригет помрачнел и выругался сквозь зубы. Кони тревожно затанцевали.

— Тихо, не дергайтесь и за оружие не хватайтесь, не надо, — сурово громыхнуло откуда-то из кустов. — Нам только лошадки ваши нужны и кошелек, больше ничего не возьмем.

— Дядь, ты их сейчас всех файерболами положишь? — восторженно зашипел Денис.

— Их шестеро, по обеим сторонам дороги, трое с луками, причем один на дереве. Пока я первый шар метать буду и на второй силы набирать, нас стрелами нашпигуют, как котят. Амулета щита у меня нет, один на шестерых я с мечом и кинжалом не выйду, — злобным питоном зашипел в ответ Ригет.

— И чего делать? — растерялся парень, все еще не веря в серьезность ситуации.

— Если жалко лошадок и деньги, маши руками да поживее, — многозначительно поиграв бровями, намекнул дядюшка, — и болтай побольше про движение и подъем.

— А-а-а... — осенило начинающего некромансера, глаза загорелись истовым огнем маньяка-игрока, и он вдохновенно заканючил:

— Дя-я-яденьки, не стреляйте, пожалуйста, у меня и оружия никакого нет, я тяжелее ножика для хлеба ничего руками-то не поднимал! Можно мне встать и в кустики? Дядька лошадьми править заставил, вставай, говорит, лентяй, работай! Все руки напрочь до мяса стер! И тут вы! Вы ж меня ужас как напугали. Теперь так встать и пойти хочется, что моченьки терпеть нет, спасите! Только на вас вся надежда! У меня штанов всего одна пара, дядюшка больше нипочем не купит! Он такой экономный! Только побыстрее пожалуйста. Не утерплю-ю-ю! Сходить бы-ы-ы!..

Судя по тому, что стрел в сторону фургона больше не летело, Денискин концерт без слушателей не остался.

— Я б и раньше сходил, да боюсь мертвяков. Они тут везде повставали и шастают, а тут вы, дяденьки, хоть и грабители, а живые! Вы пока тут с дядей лошадок распрягать будете, я в кустики сбегаю! А? Встать надо! Сходить! Долго терпел!!! — попаданец заскулил, сопровождая, как завещал дядюшка Ригет, свою речь интенсивными взмахами конечностей. На всякий случай даже ногами подергал.

— Ты чего, блажной? — хмуро справился у Дениса косматый, как ньюфаундленд, бородач, вынырнул из-за толстого ствола дерева. В могучих лапах его имелась изрядная (в половину Денискиного роста) дубинища.

— Ага, — радостно поддакнул айтишник. — Так можно? Встать и пойти? А?

— Иди, — великодушно дозволил разбойник, указывая дубиной на ближайшие жидковатые заросли и хмуро потребовал у Ригета ответа:

— Чего придурок про мертвяков болтает?

— За последние сутки больше, чем за всю жизнь, этой пакости шатающейся увидел, — честно предупредил дядюшка. — Потому купил на последние деньги фургон и повез племянников из Забыток. Одни они в этом мире у меня остались.

— Так чего, денег нет? — разочарованно переспросил кто-то слева и сверху.

— На ужин в трактире хватит и все, — разочаровал лесных грабителей Ригет и, перехватив повод Петрушки, снял с пояса и встряхнул свой собственный тощий кошель, где что-то звякнуло одиноко и жалобно. Тот кошель, по которому племянники учились различать местные деньги, дядя еще раньше сунул за пазуху.

— А если поискать? — грозно нахмурился бородатый.

— Успеешь ли? — в тон ему столь же мрачно спросил Ригет, кивая на начинающийся треск и шум в лесу.

— А-а-а, Восемь спаси, Зебат заслони, мертвяки-и-и! — завопили тонко и жалобно, послышался удаляющийся от дороги хруст сушняка.

Сверху и слева кто-то выругался, бородач отступил от фургона и зашарил взглядом по лесу, пытаясь выцепить угрозу. Дубина прутиком покачивалась в могучих руках. Шелест и треск нарастал. На дороге показались они: полуразложившийся вонючий барсук, скелет белки с местами сохранившимися клочками рыжего меха, множество мышей разной степени свежести, вполне человеческий старый скелет, следом что-то еще более старинное, здоровенное и приземистое, один зубастый череп которого был с дубину бородача.

У одного из выявленных Ригетом лучников не выдержали нервы. В самую крупную черепушку полетела стрела. Свистнула, со звоном отскочила и застряла в траве. Шум и треск вокруг пошли по нарастающей с одной стороны и по убывающей с другой. В ту сторону улепетывали все обезумевшие от страха члены банды. Сбежал, не выдержав высунувшейся из дупла дохлой белочки, и лучник-верхолаз, чувствовавший себя прежде в безопасности.

Светка, чье эстетическое чувство и обонятельные рецепторы подверглись массированной атаке, тоже не выдержала. Поскорее, пока завтрак оставался в желудке, девушка целиком заползла в фургон, подальше от смрада трупов. Утренние скелеты с деревенского кладбища выглядели куда как чище. Пусть желтенькие, серые и грязные, но голые косточки, без кусков гниющего мяса. Может и впрямь, погост был старый?

Бородач остался один на один с ужасными мертвецами, ограбляемыми клиентами и их фургоном в придачу. Из кустов выбрался гордо улыбающийся ненормальный зассанец и робко спросил у дядюшки:

— Вроде получилось. Попробую ими управлять? Эй, ну-ка, в одну шеренгу становись! — и, не дожидаясь ответа, запрета или разрешения, молодчик махнул рукой в сторону мертвяков.

Разбойник взвесил дубину на руке, решая, кого вдарить первым из сборища некромантов — писуна, возчика или сразу начать бой с их тварями.

— Не советую, — в руке дядюшки запылал яркий огненный шар.

— Тогда уж сразу бей, нежити не отдавай, — глухо попросил косматый бандит, едва заметно вздрагивая от треска, пощелкивания и хлюпанья, с которым собирались в гротескный строй разномастные мертвяки перед сопляком-магом.

— Давно на дороге людей обираете? — начал допрос Ригет, не спеша бросать опасный мячик. Он давал возможность для ответа пленнику, а племяннику время на тренировку.

Дениска кайфовал, устраивая маневры подопытным тварюшкам. С маршем в ногу вышли проблемы: во-первых, нужное число ног было не у всех, во-вторых, к движениям строем всевозможные зомбики оказались не приспособлены.

— Как старый барон Грокт свой дозорный замок молодому хлыщу в столице проиграл, да как новый управляющий нас без расчета выставил, — буркнул детинушка, явственно испытывавший стыд от своего положения. Причем стыд куда больший, чем страх пред мертвыми и восставшими. — Думали, хоть горстью монет разживемся, чтобы до города добраться да там первое время перекантоваться до нового найма. И ничего! Не ездят тут людишки денежные. Три дня потеряли, лишь охотой кормились. Одни босяки в лохмотьях пехом идут. Таких и остановить грех пред Алхой и Ирнатом. Теперь думаю, зря мы на найм рассчитывали. Кому такие трусы нужны? — бугай сплюнул себе под ноги и вздохнул могучей грудью.

— Где служил? — неожиданно спросил Ригет.

— Тадреские харги. Потом пестрягу подхватил и все под откос... Хотел в тиши век доживать и то не вышло.

— Он заразен? — на всякий случай опасливо поинтересовался Дениска, краем уха прислушивающийся к беседе.

Со стороны юный некромант, не гнушающийся обществом своей полуразложившейся армии, но опасающийся неведомой болезни с поэтичным названием 'пестряга', выглядел несколько абсурдно. Но Дениска вообще опасался любой хвори не столько из-за страха перед болезнью, сколько потому, что ненавидел лечиться всеми фибрами души. Тогда как его нежно любимая сестренка при малейших признаках любого недуга окружала братца удушающей заботой, перекрывая все пути отступления к друзьям. Нет, ставила-то Светка на ноги захворавшего брата быстро, но терпеть все процедуры (уколы, между прочим, тоже), покорно глотать лекарства и прочую пакость было для Дэна почти так же невыносимо, как болеть. Потому Дениска, как мог, старался скрывать свое состояние. Безуспешно! Сестра мигом вычисляла труса и обрекала его на лечение.

— Нет. Коль этакую дрянь подхватить угораздило, тело сыпью покрывается, корежит дней пять-семь, и либо помрешь, либо уходит недуг, как не бывало. Одна беда — после пестряги мышечные судороги в любой момент пробрать могут. В армии таких бойцов не держат, в наемники и то нехотя берут, — между делом объяснил дядюшка племяшам, машинально подкидывая на ладони огненный мячик.

— Так что? Добиваем, заодно я с дрессурой потренируюсь, или ты его, дядя, файерболом жахнешь? — азартно предложил Денис, вошедший в роль завзятого некроманта и безжалостного карателя грабителей.

— Дэн! — донесся из повозки возмущенный голос сестры.

— Чего, нет? — разочаровался парень в своих некровожадных родственниках, даже в дяде-наемнике. — Ну ладно, ладно, внял и осознал. Тебе тоже надо тренироваться, Свет. Сейчас я их в кусты у дороги отгоню и визжи. Хотя белочку я бы себе оставил, забавная, — Денис с каким-то нехорошим умилением покосился на скелетик в остатках рыжей шкурки, скачущий у самых его ног.

— Деньес! — рыкнул на заигравшегося племяша теряющий терпение дядя.

— Нет, так нет, — испустил глубокий вздох парень. — Армия, ать-два, в кусты шагом марш! Левой! Правой! Задней правой! Задней левой, у кого есть! Светка, готовься визжать!

— Коль клятву охранника принесешь, до Бриса подвезем, — потушив огненный шар, озвучил решение Ригет.

— Пусть будет мне, Валту Боршу, порукой и гарантом слова Ирнат воитель. Обязуюсь блюсти честь, жизнь и достаток нанимателей своих до прибытия в город Брис и далее ни словом, ни делом угрозы им не нести, — с немалым облегчением и феноменальной резвостью профессионального выговаривателя скороговорок отчеканил здоровяк, чудом избежавший гибели и бесчестья.

— Пожитки какие есть? Тащи и поедем. Задержались с этим балаганом, — распорядился дядюшка и попросил племянницу:

— Свельта, твоя очередь!

Держа рукав перед носом, чтобы хоть как-то отгородиться от вони, Светлана высунулась из фургона и с удовольствием, не меньшим, чем испытывал братец, устраивая свои мертвецкие марши, завизжала. Треск рассыпающихся костяшек возвестил об очередном успешном применении упокоительно-звукового оружия.

Глава 6. И снова мертвые с косами

Все, кроме Дениски, вздохнули с облегчением, а Валт Борш с поразительной для такого массивного тела скоростью метнулся в заросли справа и очень скоро объявился с потрепанным заплечным мешком.

Неловко замер рядом с повозкой и тут же был осчастливлен поручением Ригета:

— Принимай вожжи, я спать.

— Он нас тут не перережет, как цыплят, а, дядюшка? — удивился столь полному доверию Дэн, тоже заскакивая в повозку.

— Я ж Ирнатом поклялся! — взревел всерьез оскорбленный бородач.

— И чего? — не понял парень.

— Деньес, ты не только руками не маши, ты еще и языком не чеши. Кто именем бога клялся, клятвы не преступит! — укорил остолопа Ригет и извинился перед бывшим бандитом:

— Мои племяши в такой глуши росли, что ни самых простых вещей, ни законов не знают. Сила дурная в крови гуляет, а разумение еще вбивать и вбивать надобно.

— Это да, дурная, — крякнул Валт, покосившись на зеленые насаждения, изрядно пострадавшие от марша, маневров и последнего упокоения игрушек разыгравшегося некроманта.

Когда Денис плюхнулся на сидение рядом с бородачом, тот вздрогнул и испытал горячее желание оказаться где-нибудь подальше от юного изверга. Увы, бросить поводья он не мог, а доска была не столь длинна, чтобы расположиться на ней иначе, чем практически вплотную.

— Ты не бойся, дяденька, — ухмыльнулся наглец. — Пописать в кустики я успел, тебе ничего не грозит!

— Деньес! — строго предупредил из фургона Ригет.

— Да, дядюшка? — невинным тоном отозвался парень.

— Дир Валт присоединился к нашей компании. Нет нужды демонстрировать ему свое остроумие и прочие уникальные способности.

— Правда? Я-то думал, ты его позвал, чтобы мне было на ком зомбиков натаскивать, — разошелся не на шутку Дениска, вдохновленный первыми успехами. Нет, злым и кровожадным парень не был, зато с лихвой компенсировал мирность нрава неудержимостью словесного потока.

— Дэн, прекращай, не смешно, — попросила Света и обратилась к бандиту: — Прости, пожалуйста, у нас совсем недавно что-то начало получаться, поэтому Дэн так себя ведет.

— Гхм, — засмущался бородач под сочувственным взглядом девчушки-пичужки, которую их бесславно распавшаяся после трех дней существования банда хотела оставить без лошадей и денег.

— Эй, Валт, ты на Светкины кроткие улыбочки не ведись! Сам не заметишь, как построит и заставит делать все, о чем и сам не знал, что делать умеешь, — громким шепотом, 'по большому секрету' сообщил Денис новому члену компании. И под впечатлением от мастерского курощения карапузов в детском саду, добавил: — У нее знаешь, какой опыт! У-у-у!

— Дэн, — в голосе Светки прорезалась сталь. — Хватит терроризировать человека! У него и так последние дни сплошное испытание сил и нервов, а еще ты со своими мертвецами и дурацкими шуточками! Не знаю уж, что хуже!

— Так вы, ребятушки, некроманты недоученные? — опасливо спросил Валт, сообразив, что отдавать его на потеху восставшим трупам никто не собирается.

— Жрецы они недоученные, — буркнул из фургона хриплым голосом Ригет, давая минимум необходимой информации. — Причем, работать лишь парой могут. Один мертвых поднимает, вторая упокаивает. Остальное лишь осваивают. Потому разбредаться им даже по нужде далеко не давай. Учиться им надо и пробовать. Истинные-то посвященные Зебата, как предки говаривали, свою паству на мили окрест почуять могли и понять-выбрать, кого призвать, кого в последнем сне оставить, а кого и навеки упокоить.

Патетичные лозунги о спасении мира и героическом походе во славу и ради возвращения богов дядюшка выдавать не стал. Клятва клятвой, а такой информацией делиться со вчерашним, то есть еще сегодняшним почти бандитом Ригет не спешил.

— Ух ты, — снова загорелся Дэн от слов дядюшки о широте и выборочности воздействия. — Я тоже так хочу!

— Хоти, — с сонным зевком разрешил умаявшийся за последние дни дядя, опуская задний полог в фургоне.

— И как... — начал было Дэн.

— Не знаю. Я в дела посвященных богам не лез отродясь, мое дело вас до места доставить живыми и свой интерес не забыть. Дальше по дороге небольшая часовня Зебата стоит. Может, найдешь, кого спросить, если с тобой там говорить захотят! Все, я спать! — отрезал дядя и напоследок, перед тем, как захрапеть, дал инструкции бородачу: — Валт, если Деньес снова руками начнет махать, прошу, по ручонкам его шлепни.

— С удовольствием, — мстительно прогудел бородач, получив карт-бланш. Он ведь чего только не передумал несколько минут назад, предчувствуя свой последний миг. Увы, вся грозность нового возчика пропала даром, потому как банально не была замечена Дениской. Когда в душе пылает жажда познания, совмещенная со страстью к каверзам, не до ерунды.

— Дир Валт, а ты есть хочешь? — отыскала Света тему, обыкновенно любезную сердцу любого представителя мужского пола, в каком бы мире он ни находился.

— Гхм, — неловко кашлянул бородач. — Мы ж только в путь тронулись, дира, для привала не время.

— Дядя нам с собой из трактира мяса взял, хлеба, сыра. Давай я тебе бутерброд сделаю!

— А мне? — тут же влез Денис, скроив возмущенно-жалобную физиономию. Как же так! Его собственная сестра обошла предложением подкрепиться, начав с какого-то незнакомого лохматика.

— А ты руками всякую пакость трогал. Пока не помоешь в проточной воде, ничего не дам. Я от отравления трупным ядом лечить не умею! Мы с собой не то что антибиотиков, даже мезима, но-шпы или лоперамида не захватили! — возмутилась сестра.

— Я их вроде не трогал, — неуверенно протянул немножко испугавшийся Денис и задумчиво оглядел ладони. Грязи так таковой, не считая пары зеленых пятен от листвы, за которую хватался в кустах, разглядеть не удалось, а пара темных пятен на штанах никак не могла быть следствием общения с трупами. Они являлись отпечатком жирной сардельки, которую Дэн уронил на колени за завтраком, засмотревшись на крутую корму фигуристой подавальщицы. Вроде и девиц на Земле хватало с избытком, да все настолько просто разглядывалось, не оставляя никакого простора для фантазии, что первый же здешний относительно симпатичный объект, прятавший выдающиеся формы под длинной юбкой, привел к кулинарному конфузу.

— Вроде или не трогал? — потребовала точности сестра, пресекая мечты.

Мягкая-то она мягкая и добрая-то добрая, на хи-хи скорая, но как речь о здоровье и порядке заходит, чистым монстром оборачивается. Небось, если бы в медицинский учиться пошла, то не на терапевта, а на хирурга! Вон как зыркает, будто скальпелем водит!

— Не трогал! Ни зайчика, ни белочку! — уверенно отрапортовал Дэн и устремил на сестру умоляющий взгляд.

— Хорошо, тогда просто сполосни, я тебе из фляги полью, — смилостивилась девушка и слила на руки обоим мужчинам воды, чтоб смыть дорожную пыль перед едой. Лишь после мытья ярая фанатка гигиены взялась настрогать бутербродиков оголодавшим путешественникам.

Она пошуршала в фургоне, стараясь действовать потише, чтобы не тревожить сон задремавшего дяди, и предъявила бывшему бандиту и начинающему жрецу Зебата миску с нарезанными заготовками: хлебом, сыром и колбасой. Благодарно заурчав, Денис впился зубами в быстренько сооруженный бутерброд. Перехватив вожжи одной рукой, соорудил мини-башню из нарезки и Валт.

— Вкусно, еще бы чайку или колы, — прочавкал землянин.

— Чая нет, колы тоже. И вообще, она вредна для желудка! — отрапортовала Света.

— Но вкусная же, и вообще — ты сама ее дома держала! — напомнил Дэн.

— Сто раз говорила, для снятия накипи с чайника! — рыкнула девушка...

— Вы действительно странные, ребятушки, — задумчиво резюмировал бородач, в полном молчании слушавший дружескую перепалку брата с сестрой на протяжении четверти часа. — Словами странными бросаетесь, силами великими владеть учитесь. Дядьке-то, уж на что маг, а все одно с вами хлопотно. Вон как умаялся!

— Сам виноват! — отмахнулся, закинув в рот последний кусок бутерброда и отряхивая руки от крошек, Дениска. — Захотел родственников, получил, а что мы некондиционные — о том ничего заранее не оговаривалось. Лучше скажи, где мы едем?

— По дороге, — оторопело прогудел возница.

— Я догадался, пусть и не без труда, — со смешком подтвердил парень. — Давай поконкретнее географически! Город далеко? Лес вокруг большой? Что дальше будет?..

— А-а-а, — протянул бородач, ероша пятерней лохматую голову. — Сейчас соображу, прикину. Замок Грокта и его баронский надел на краю Силегата, подачку старому выпивохе за службу кинули и забыли. Лес туда на пять дней пути тянется, далее земли Фитланта.

— Эй, дядюшка говорил, что дней десять пути до Надрита и Ликладика, — встрепенулся Дэн.

— Дык, так-то так, да только лес чем дальше, тем бурелом чаще, как Зебат с Алхой его тысячу лет назад в одну ночь вырастили, чтоб усобицу меж соседями пресечь, так и не ходит здесь никто. Стало быть, через лес не то что дорог, троп нет. Потому путь лишь по землям Силегата идет. Дорогой мы к вечеру на большой тракт выберемся и по нему прямиком к Брису дня за три доберемся, коль ничего не стрясется.

— Здесь бури сильные часто бывают? — насторожилась после слова 'стрясется' Светка, высунув голову из-под полога. Обвела окрестности бдительно-настороженным взглядом из серии 'ну, что у нас плохого'. Почти ничего плохого, не считая грязных штанов и нечесаной гривы нового члена отряда, замечено не было, если не считать натурального завала из громадных деревьев справа.

Там, буквально в пяти-семи метрах от дороги, находился натуральный бурелом. Несколько десятков метров леса являли собой завал сломанных, будто спички, вырванных с корнем и сваленных как попало, будто в великанской игре в палочки деревьев. Несчастные словно сплелись друг с другом в последней попытке уцелеть. Сверху все это безобразие худо-бедно пытались прикрыть молодые деревца, однако ж, до конца замаскировать разруху не получалось и у них.

— Не, настоящие бури редки. Так, погромыхает чуток, посверкает и все. Чаще мелкий тоскливый дождь накрапывает. И льет пакость этакая не день-другой, а не меньше шести кряду, особо сезонов не выбирая! — Возница ткнул пальцем в пока ясное с редкими пушистыми облачками небо.

— Не бури? А кто? Не отряд же медвежути местной зеленые насаждения заломал, в попытке хорошенько наточить когти? Не наточил и ушел с горя топиться подальше в лес или из леса, чтобы вызвать потоп? — Радостно отвлекся от географической лекции Денис, махнув рукой вдоль проселочной дороги.

Всколыхнулась земля, ощутимо подбросило фургон, лошадей и людей. Говорливый Дениска чувствительно прикусил кончик языка и тихонько заскулил на одной ноте. Рот наполнялся кровью вперемешку со слюной. Опасавшийся собственных травм парень торопливо перегнулся и сплюнул тягучую нить кровавой слюны на дорогу. Жалобно охнул и вернулся в сидячее положение, не заметив, как слюна жадно впиталась в траву вся, без остатка. С утроенной силой затрещали могучие, в три-четыре обхвата, поваленные стволы, подаваясь напору изнутри. Разлетелись хворостом.

И под тихую брань очень кстати проснувшегося дядюшки на ноги воздвигся ОН.

— Упс, рыцарь-скелет! — без малейшего испуга, преисполненный чистого восторга, выдохнул Денис, моментально забывая о травме.

Не белые и не коричневые, кости этого создания были тусклым золотом, меч блистал в руках, матово отсвечивал серебряный нагрудник и юбка. Синим огнем горели глаза. Могучий меч сжимали костяшки пальцев.

— Ты чего опять натворил? — хрипло прошипел дядька, с которого разом слетели остатки сна и веры в счастливое будущее заодно. — Я кому велел не болтать лишнего и руками не махать?!

Света тихо охнула и села на пятую точку. Зато кони, успокоившись после нечаянного землепотряхивания, отнеслись к движущейся фигуре совершенно индифферентно, как к проплывающим над головой облакам и деревьям. Есть, движутся, а и пусть их, вреда-то никакого.

Громадная, на полголовы выше здоровяка Валта фигура вышагнула на дорогу, чуть склонив череп, обозрела фургон и его живых обителей, потом резко согнув одно колено, опустилась на дорогу рядом и грохнула мечом по краю щита.

— Рада служить огню Зебата, — послышался неожиданно мелодичный женский голос.

— Э, чему? — переспросил Денис, не поняв приветствия. Остальные тоже не поняли ничего, но с вопросами лезть поостереглись.

— Приветствую тебя, пробудивший меня от сна после безумия, даровавший влагу жизни, в которой пылает огонь моего господина, — более развернуто ответила скелетина.

— Я, это... тоже, в общем, рад, — нашелся с ответом почему-то засмущавшийся, уж не от гневного ли шипа дядюшки, Денис.

— Тогда скажи, что принимаешь мою службу, — в легком раздражении от непонятливости жреца-недоучки, посоветовала скелетина, не меняя позы.

— Я бы рад, да ведь мы дальше в город по дороге, а ты... это... хоть и красивая, но скелет, — жалобно заморгал парень, которому и самому было жаль расставаться с такой грандиозной блестящей игрушкой. Язык просить сестренку повизжать не поворачивался, хоть тресни.

— Это просто! — Отсвет улыбки послышался в мелодичном голосе.

Миг и на дороге перед фургоном оказалась не скелетина, а вполне с виду живая могучая дева в доспехах из грубой кожи. Меч и щит изменений не претерпели. Зато вместо голой кости появилась толстая, в руку, пшеничная коса. Дырки ноздрей сменились симпатичным, чуть вздернутым носом с трогательными конопушками. Инфернальной синевы фары обернулись вполне человеческими синими глазами с пушистыми ресницами. Они смотрели прямо, с легкой насмешкой и терпеливым ожиданием. Чисто бескрылая валькирия, отлучившаяся от папы Одина, зашла на огонек в Вархет и прибилась к фургону начинающих жрецов.

— Так лучше, дир? Теперь принимаешь? — спросила дева.

— Да-а, — протянул ответ на оба вопроса разом Денис, вперившись в дивные... глаза незнакомки.

Остальные мужчины просто смотрели на метаморфозы нежити, разинув рот.

— Кстати, будешь? — Молодой подниматель мертвецов щедро предложил воительнице последний, чудом уцелевший бутерброд.

— Я не нуждаюсь в воде и пище, служитель Зебата. Лишь немного в отдыхе, — поблагодарила явно тронутая заботой красавица.

— У тебя есть имя? — решила познакомиться со странным созданием Света.

— Рыцарь Бельташ, — легко поднимаясь на ноги, известила людей та, которая еще несколько минут назад выглядела натуральным пособием по анатомии.

— Ух ты, и впрямь рыцарь, — расплылся в довольной улыбке Дэн. Его первый вопль про рыцаря-скелета подтвердился! Парень радовался как мальчишка, которому купили на день рождения вожделенный набор солдатиков.

— Скажи же, какова твоя миссия? — взяла быка за рога рыцарь Бельташ, почти игнорируя всех живых, кроме Дениса и частично Светланы.

— Э... да как бы есть такая, — собрал мысли в кучу парень, переводя взгляд на чистое лицо валькирии. — Мы должны прибыть в храм Алхой.

— Тогда к чему промедление? — рыцарь приподняла бровь, многозначительно уставившись на бородача, так и сидевшего неподвижно, приоткрыв рот, сжимая вожжи в руках.

С Валта словно сняли паралич. Возчик отмер и тряхнул руками, посылая упряжку вперед. Бельташ вернула меч в ножны на поясе, подвесила щит за спину и зашагала рядом с повозкой.

— Как тебя только угораздило, — хватаясь за голову, болезненно простонал дядюшка, не влезавший в переговоры с восставшей 'красавицей'. — Ведь на полчаса отдохнуть прилег.

— Денис сплюнул на дорогу кровью, — своевременно припомнила показавшуюся ей важной деталь Света. Осматривать язык брата она не кинулась только потому, что тот уже вполне успешно использовал пострадавшую часть тела.

— Так, Деньес, руками не махать, не плеваться и лучше всего молчать, — расширяя список запретов, рыкнул на прыткого юнца Ригет и уполз назад в фургон, досыпать.

Кажется, благоговение пред истинными жрецами и стремление вернуть ушедших из мира богов пока никак не могло ужиться в дядюшке с готовностью стоически терпеть выходки племянничка. Шутка ли, одним плевком поднять на проселочной дороге легендарного рыцаря смерти, который вдобавок оказался смазливой бабой! Ой, чуял дядюшка седалищным нервом, что его проблемы с приходом младших родственников в Вархет не закончились. Они напротив, приняли какой-то лавинообразный и слишком большой масштаб для мужчины, жаждущего всего-навсего быстро и тихо вступить во владение законным наследством.

Глава 7. Беседы и эксперименты

— Как ты на дороге оказалась, если рыцарь смерти из храма Зебата? — невинно справился Дэн, с которого, как с гуся вода, стек легкий шок от нежданного явления скелета и ворчание дядюшки. Остались лишь восхищение новой спутницей и желание узнать о ней как можно больше.

— Когда наши боги ушли на великую битву за пределами мира, поначалу их силы, оставшейся на Вархете, хватало жрецам и нам, созданиям восьмерых. Время шло и чистой силы, способной напитать нас, становилось все меньше. Однажды я почувствовала, что близка к падению в безумие, подобно моим братьям и сестрам. Чтобы от моей руки не пали невиновные, я бежала из храма, сколько могла, а потом нарочно израсходовала оставшиеся крохи силы вдали от разумных. Тут и уснула, лишившись последнего. И восстала ныне, благодаря пролитой на землю живительной влаге жреца, благословленного Зебатом. Спасибо, что поднял меня не бездумным костяком, а в разуме, не пожалев крови.

— Э, да не за что, как бы все случайно вышло, — пожал плечами Денис и заработал, нет, не гневный взгляд Бельташ, а подзатыльник от сестры, сопровождавшийся возмущенным шепотом:

— Разве о таком девушкам говорят?

Дэн немножко смутился и пожал плечами. Опыта интеллектуального общения с разумными скелетами и живыми девушками, не считая сестры, у айтишника было немного. Серьезных тем в болтовне парень никогда не поднимал, девицы его обычно слушали и веселились.

— Разведаю дорогу, — игнорируя переговоры родственников, оповестила спутников о своих целях рыцарь смерти, привычно 'вставшая под ружье'. Золотая молния сорвалась с места, бесшумно исчезая среди деревьев.

— Эх, какая женщина, — почти простонал здоровяк, отмирая.

— Какая-какая, мертвая, — хмыкнул дядюшка, выпрыгивая из повозки, чтобы размять ноги и оказаться на некоторое время подальше от племянника, которого так и тянуло придушить за очередное размахивание очумелыми ручками и расплевывание ценными жидкостями. Сон не шел.

— А хоть бы и так, неважно. С виду-то вполне себе живая, да и на ощупь, небось, тоже, — невозмутимо ответил бородач и погрузился в грезы, уделяя упряжке лишь минимальное внимание. Может, после стресса от атаки армии лесных зомби в голове у разбойника что-то важное замкнуло или наоборот разомкнуло, потому и начал спутников по достоинству, а не по предрассудкам ценить?

Обычно не в меру разговорчивый Денис на оригинальную сентенцию возчика никак не отреагировал. Сидел противоестественно тихо и задумчиво пялился на неспешно проплывающий вдоль дороги лес. Сидел, сидел, да так тихо, что забеспокоившаяся сестра собралась уж поинтересоваться, не приболел ли братишка и не замечтался ль тоже о деве-рыцаре. Но прежде, чем Света начала расспросы, Дэн шепотом и неуверенно выдал:

— Я ее чувствую, Бельташ. Она сейчас бежит там, — палец парня ткнул в лес со стороны противоположной той, куда мертвая рыцарь уходила. — Кругами что ли носится?

— Жрецы, если древним хроникам верить, могли с рыцарями смерти без слов общаться, иные же и видели их глазами, — ничуть не удивился дядюшка. — Может, и ты мало-помалу соображать начнешь? А то тебя не то, что в город — в деревню ближайшую везти страшно.

— Я постараюсь, дядь, — серьезно пообещал Денис, хоть и развлекшийся с недавним массовым подъемом мертвых, но прекрасно сознающий, какую проблему он способен на пустом месте организовать родственникам одним неловким движением руки, если место окажется не пустым, а таящим в себе хоть какой завалящий скелет. Светка не собачка на привязи, за плечом не всегда для своевременного визга стоять будет.

Зато теперь, ориентируясь на постоянное ощущение живой-мертвой Бельташ, свежеиспеченный жрец мог попробовать хоть как-то осмыслить и потренировать странный дар, за каким-то лядом врученный Зебатом при посвящении.

Это было как учиться чему-то принципиально новому. Вот, к примеру, новую операционку изучать, в которой никаких аналогий с прежними нет и в помине, потому и осваивать лишь методом научного тыка можно, если спецлитературы под рукой нет. Метод, конечно, веками почитаемый всеми русскими, так ведь те же русские придумали и анекдот: 'Если ничего не получается, прочтите, наконец, инструкцию'. Беда, конечно, с тем, что инструкций к обязанностям и возможностям жреца повелитель мертвых в ночную встречу под подушки не положил. Сейчас Дэн попробовал другой метод освоения непонятной программы — наблюдение за тем, как она работает. Дураком при всем авантюризме и раздолбайстве парень не был, потому, отрешившись от всех и всего, попытался максимально прочувствовать связь с Бельташ и осознать, какие ощущения появляются от ее присутствия. За точку концентрации был взят мифический огонь жреца в груди.

Парень на миг-другой прикрыл глаза, то ли дурачась, то ли давая чуду шанс появиться. И оно случилось! Как будто включил какой-то вживленный в тело прибор, передающий внутреннее ощущение прохладной щекотки. И теперь Денис постепенно пытался увеличить его чувствительность, чтобы чуять не только рыцаря смерти, а и вообще мертвых.

— Ой, — охнул Дэн от неожиданности, когда на 'радаре', пытавшемся выявить отдельные щекотные мурашки из общего нейтрального фона, пробежала крупная дрожь совсем рядом с Бельташ.

— Ты чего, парень, заспался, иль привиделось чего? — легонько, чтобы на дорогу не свалить, толканул в бок жреца-недоучку Валт.

— Нет, не знаю, — мотнул головой Денис и, повернувшись к Светке, принялся ей растолковывать все, про свои соображения о радаре и щекотке.

Дэн пытался не столько поделиться догадками и ощущениями, чтобы помочь и сестре побыстрее освоиться с даром, сколько подключал ее к обмозговыванию. В работе айтишника, сестра, к примеру, понимала мало, но порой, если совсем ничего не получалось, парень вываливал на Свету все ворохом. Дельных практических советов она дать не могла, но иногда спрашивала какую-нибудь чушь, а эта самая чушь каким-то чудом подталкивала в правильном направлении. Или еще бывало, пока ей рассказывал, в голове что-то щелкало и соображалось. Уяснив, где напортачил, и, не договорив, Дэн бежал пробовать и исправлять.

Светка, привычная к обилию технических терминов в речи братца, внимательно слушала. Дядюшка Ригет с Валтом сдались, перетерпев буквально минуты три выноса мозга. Мужчины непонимающе переглянулись, тряханули головами в попытке выбросить лишние знания из головы и постарались отгородиться от беседы. Валт вперил взор в спины лошадей, а дядя вообще сбежал подальше. Он занялся разведкой, а заодно, коль получится, собрался приглядеть за легендарной скелетиной. Не то чтобы дядюшка не доверял слуге Зебата, а все-таки прошло несколько столетий от тех времен, когда подобные ей имелись в Храмах Повелителя Смерти. Память о преданности прислужников повелителя последнего порога теперь соседствовала у людей с рассказами об ужасах безумия. Потому аксиомы 'доверяй, но проверяй', особенно проверяй сотворенное ненароком племянником, Ригет собирался придерживаться.

Кроме того, следовало поискать в лесу родник. Чрезмерно чистоплотная племянница извела половину запасов пресной воды для мытья рук. Двигался дядюшка пусть и не с той стремительной неуловимостью, какую продемонстрировала Бельташ, но уступал в скорости легендарному рыцарю смерти ненамного. Во всяком случае, никто не удивился, когда спустя пару десятков минут на дорогу вынырнул Ригет справа, а слева сама Бельташ. Дядюшка отцепил от пояса большую фляжку, а рыцарь принесла пару жирных кроликов, добытых между делом, чем повергла Свету в смущенную задумчивость.

— Я не умею свежевать кроликов, — чистосердечно сообщила девушка компании, совершенно не представляя, как из пушистой тушки сделать нормальное мясо. Она и крольчатины-то в жизни не ела, да и вообще готовить на живом огне в походных условиях не пробовала.

— Я освежую, — утешила скелетина без малейшего оттенка превосходства.

— Так мы и сами можем, — поспешил взять на себя хоть часть работы Валт и слегка покраснел почему-то носом, бросив смущенный взгляд на добытчицу.

— Свежатина на ужин — хорошо, — невозмутимо поддакнул дядюшка и велел Дениске, залипшему взглядом где-то в районе нагрудника рыцаря-смерти, вновь приниматься за учебу. Ждали ученика повозка, вожжи и пара лошадей, а не прелести условно живых дам.

Айтишник попытался было возмутиться, упирая на главную цель и ключевую промежуточную миссию — постижение силы Зебата. В ответ получил настойчивый совет совместить оба занятия или пренебречь ужином. Бельташ, вопреки надеждам жреца-неофита заступаться за призвавшего ее не стала. Скорее всего, уникальное создание знало и умело все то, что следовало изучить Дениске, и полагало эти знания необъемлемой частью общего средневархетского образования.

Любимая сестра на защиту тоже не поднялась, только заботливо перчатки подала, чтобы новых мозолей братец не наработал. Мало ли какую инфекцию через травмы занести в организм сможет?! Дениска только вздохнул: элементарный трюк, благодаря которому он смог бы с чистой совестью пренебрегать вообще любой работой, сетуя на раны и требуя больничный, не прокатил.

Бельташ ничего расспрашивать у людей не спешила, сама на вопросы отвечала четко и коротко. Попутно рыцарь заработала молчаливую признательность Укропа и Петрушки тем, что не стремилась прокатиться в фургоне.

Дева-скелет легким, пружинящим шагом двигалась вровень с повозкой, а то и вовсе убегала стрелой далеко вперед, при этом перемещалась она совершенно бесшумно. Ни одна часть доспеха не скрипела и не звякала, меч не звенел. Или доспех, так же как нынешний человеческий облик, был лишь иллюзией? Дениска вспомнил старую компьютерную игрушку, в которой при произнесении заклинания на персонажа надевались магические незримые латы, но приставать с уточнениями ТТХ к Бельташ не стал. Вроде и улыбчивая она с виду и любезная, а все ж кто ее знает, как отреагирует? Для начала надо хоть немного с собственным нечаянным даром разобраться и на мелких объектах его протестировать. Тут, как ни крути, дядя прав: во всем нужна сноровка.

Света уселась поудобнее на соломенном тюфяке в фургоне и в такт мерному покачиванию повозки крутила пальчиком, пытаясь почувствовать 'радар', огонь внутри, хоть что-нибудь. Пока не получалось. Ощущение при виде поднятых Дениской скелетов у девушки возникало только одно: ощущение неправильности. Не должно такое вылезать из земли и двигаться! Именно этот посыл и рождал естественную женскую реакцию — визг.

Зато при взгляде на Бельташ визжать Светлане совсем не хотелось и чувства неправильности не возникало. Наверное, рыцарь смерти являлась скелетом настолько особого рода, что имела право на жизнь, или НЕжизнь. Хотя, возможно, истина крылась в ином. Бельташ не воняла мертвечиной и была чистой.

Раз, по словам брата и Бельташ, при ее поднятии Дэн поделился со скелетиной какой-то частью огонька — подарка Зебата, надо попробовать уловить его. Полуприкрыв глаза, Света попыталась почувствовать, есть ли что-то общее в ней самой, рыцаре смерти и родном брате. На какой-то миг девушке показалось, что в животе слегка защекоталось и одновременно защекоталось не только внутри, а и снаружи. К сожалению, ощущение почти сразу пропало и, как ни пыталась Света его вернуть, не получалось. Тогда девушка легла на тюфяк, зажмурилась и снова постаралась сосредоточиться, твердя под нос мантру:

— Я радар, я радар...

— Пип-пип забыла, — обернувшись, шутливо посоветовал Дениска, и получил зловещее сестринское предупреждение:

— За следующий остроумный совет кину сапогом.

— Не кинешь, — 'злорадно' рассмеялся брат. — У нас нет лишних сапог. Не лишних, впрочем, тоже нет! Только мокасины-мутанты на босую ногу!

Светка фыркнула и решила игнорировать братца. Иной раз, если не поддерживать разговор, Дэну очень быстро надоедало слушать самого себя, и он замолкал. Девушка снова закрыла глаза и мысленно нажала на кнопку включения радара, представляя, как движется по кругу светящаяся зеленая полоса, как пикает при каждом обороте. (Черт бы побрал шутника Дениску за навязчивую ассоциацию!) Кружится, кружится, кружится...

— Ой! — ощущение было таким острым, что Светка передернулась всем телом.

— Приснилось чего, иль блошка куснула? — лениво брякнул Валт для поддержания разговора.

— Нет, мне показалось, в кустах у дороги кто-то большой и мертвый есть, там, — Светка передернулась еще разок при мысли о возможном соседстве с гнусными насекомыми и махнула рукой на густые заросли. Внешней колючестью и трехпалыми листьями они напоминали малинник-переросток. Правда, никаких плодов, пусть и зеленых, на ветках по весенней поре не имелось.

Все разом посмотрели на кусты, невинно подрагивающие листьями на ветерке. Спустя три удара сердца Бельташ кометой сорвалась с места, на бегу выхватывая меч, подпрыгнула и замерла в сердцевине густой зелени.

— Ну как? — первым не утерпел Дэн.

— Мышь дохлая, — равнодушно проинформировала о первых результатах загадочной экспертизы рыцарь смерти.

— М-да, большой и страшный зверь, скольких напугал на своем веку, скольких до дрожи нервической довел! — глумливо захихикал Дениска, а Света чуть-чуть смутилась. Не то чтобы она панически боялась мышей, скорее испытывала к ним скрытую неприязнь, как к переносчикам болезней. При трезвом сопоставлении выходило, что восставшие мертвяки ей симпатичны больше живых грызунов — переносчиков туляремии и прочих гадостных инфекций.

Меж тем Бельташ вонзила меч в землю на две трети длины, что-то неприятно скрежетнуло, а разведчица четко доложила, неизвестно как проведя идентификацию:

— Костяк лося.

— Понял?! Лось, а не мышь! — гордая тем, что оказалась способна определить размер и вообще добыча немаленькой вышла, Светка показала брату кончик языка.

Выпрыгнув из кустов, рыцарь смерти вновь заняла свое походное место справа от фургона. На спокойном лице девы легла тень задумчивости.

— Бельташ, зачем ты проверять кусты полезла? — не удержался от вопроса непоседливый Денис.

— Я привыкла к спутникам, без них неудобно. Если бы здесь оказался кто-то из них, попросила поднять, — объяснила рыцарь с легким смущением.

— Мы в спутники не годимся? Нужен кто-то особенный? — тут же принялся умирать от любопытства свежеиспеченный жрец.

— Гончие смерти, — чуть удивленная незнанием столь элементарных понятий, пожала плечами скелетина. — Меня обычно сопровождали Алой, Керт и Сарта.

— Твои спутники... Они могут выглядеть как обычные собаки? — осторожно справилась Света, припоминая панику в Забытках, вызванную подъемом кладбища, случайно устроенным братом.

По первому размышлению, вздумай их компания явиться в город или село в сопровождении рыцаря смерти без маскировки и трех костяков собачек в придачу, если не чистая паника, то опаска и подозрения всем путниками были бы гарантированы. Вряд ли таким постояльцам с 'экзотическими домашними животными' сходу отыскали место в гостинице, то есть в трактире.

Между прочим после пары ночных шлепков от Зебата Света с удивительной легкостью стала оперировать местными понятиями. Мысль о том, что к этому в прямом и переносном смысле слова приложил руку Повелитель Смерти, крепла с каждым часом. Неужто повелитель мертвых не только силу передал, а заодно помог адаптироваться попаданцам? В своих интересах, конечно, но позаботился! С братом новоиспеченная жрица своими соображениями делиться не спешила. Он без всяких божественных оплеух с первых минут попадания на Вархет чувствовал себя как рыба в воде. Будто его не в другой мир силком выдернули, а в новую игрушку сыграть на халяву предложили.

— Конечно, гончие смерти могут менять обличья, — порадовала доброй вестью Бельташ способностями питомцев к мимикрии.

— Уф, тогда проблем не вижу! Где искать твоих собачек? — переключился на конкретику Дэн.

— Где они нашли покой, сложно определить. В любом храме Зебата я могу позвать спутников, если жрец будет проводником зова, — деловито растолковала собеседница.

— Значит, как будем в храме, скажешь, — легкомысленно пообещал парень.

Бельташ просияла вполне человеческой улыбкой и признательно наклонила голову. Дэн чуть-чуть смутился. Дядюшка задумчиво хмыкнул, но возражать не стал. Кто знает, что может понадобиться в пути единственным в мире жрецам Зебата? И лучше это самое 'что' иметь, чем жалеть о собственном недосмотре. Три легендарные гончие смерти и рыцарь смерти обузой точно не будут!

Валт поскреб косматый затылок. Собачек-то он любил, но... Впрочем, его мнением никто интересоваться не спешил. Довезут до Бриса, горло у ближайшей канавы не перережут, огнем не спалят, и на том спасибо. А скелеты, необученные некроманты или люди в спутниках — какая разница, если отнеслись по-человечески.

Спокойно прошел день пути. Никакие безденежные разбойники и звери, включая инфекционных мышей, на фургон не бросались. Пеших путников, всадников и повозок, встретившихся на дороге, можно было пересчитать по пальцам одной руки. До первых урожаев еще далеко, потому мотаться в дальний город срочной нужды у сельчан не имелось.

На вечернюю стоянку встали до сумерек, когда Бельташ подыскала подходящую полянку с родничком ниже по склону. Валт с охотой занялся лошадьми, дядя костром, попутно обучая неумех племянников основам устройства очага в полевых условиях и сбору сухостоя. Розжиг, ясное дело, оставил себе, но пригрозил вскоре непременно показать, как запалить костер огненным камнем.

Рыцарь смерти, как и обещала, сноровисто освежевала добычу и выложила собранные в дороге травки, корешки и несколько первых грибов, похожих на зеленые подберезовики. И когда все только успела? Вскоре в котелке побулькивало рагу. Воду равномерными импульсами для ускорения процесса подогревал проголодавшийся Ригет.

Распространяя аппетитный аромат, заставляющий живых членов компании (лошади не в счет) сглатывать слюну, на веточках жарились небольшие кусочки второй тушки, разделанной Бельташ.

Дениска, поедая глазами шашлык, грыз корочку хлеба с такой жадной тоской, что будь его взор устремлен к романтичной деве, та охотно отдала бы столь преданному поклоннику свои сердце, душу и честь в придачу. Кролик же на провокации не реагировал и жариться быстрее не спешил. Впрочем, куски мяса, натертые травами с солью, были некрупными, и время свидания паренька с ужином неуклонно приближалось.

Что такое очень вкусный шашлык из зайца на четверых, если один из них громадина с аппетитом под стать росту, а второй молодой растущий организм? Мясо исчезло, будто корова языком слизала. Пришлось в ожидании рагу закусывать пирогами из трактира, колбасой и сыром.

Когда котелок рагу сняли с огня, причем снимала Бельташ голыми руками (костями), никакими прихватками не пользуясь, Денис сразу примостил рядышком свою пустую миску и вперил в кормилицу взгляд голодающего сутками котика.

Глазки сработали. Два черпака ароматного варева парень получил первым. А потом, довольно урча, обжигаясь и дуя на горячую пищу, громко восхищался кулинарными талантами рыцаря смерти. Светке оставалось только вздохнуть. Готовить на костре девушка не умела от слова совсем. У нее даже шашлыки на углях сгорали или оставались сырыми, тогда как раздолбай Дениска умудрялся с шутками-прибаутками и постоянным отвлечением на кучу посторонних вещей сотворить мясо сочное и одновременно прожаренное. Хотя к готовке в целом таланта не имел, как и сестра. У той вообще с жарением-тушением мясо-рыбных блюд никогда не ладилось. К счастью, дома имелась мультиварка, безошибочно отсчитывающая время, а уж суп или яичницу на плите девушка осилить могла. Во всяком случае, сама ела и брат лопал, не кривился. Что поделаешь, не каждому дан дар к готовке. Папка их тоже на кухне хорошо лишь погром устраивал. Он, иногда такая мысль посещала Светку, может и женился лишь для того, чтобы его вкусно кормили, да только прогадал.

— Бельташ, я тебя обожаю! — расчувствовался сытый Денис, облизывая ложку после того, как вычерпал все остатки из котелка на пару с Валтом.

— Не стоит, дир, увлекаться. Помни, мой внешний облик — лишь иллюзия, — мягко возразила красавица, и на миг-другой для пущей наглядности из-под личины русокосой богатырши выглянул череп с мертвенно-синим огнем в пустых глазницах.

— И чего? Иллюзия или нет, какая разница? Наш ужин от этого хуже не стал! Ты непревзойденная мастерица! — искренне не понял сути проблемы Дэн, ничуть не устрашенный демонстрацией скелетного вида. — Я такого вкусного рагу и шашлыка никогда не ел! Это ж надо, столько достоинств: защитница, добытчица и выдающийся кулинар — мне аж завидно...

-Ах, вот ты о чем, — усмехнулась явно польщенная Бельташ и великодушно разрешила: — В таком случае обожай.

— У тебя таких поклонников и поклонниц, дира, уже четверо набралось, — добродушно отвесил комплимент довольный дядюшка.

Ригет очевидно не рассчитывал на полноценные горячие трапезы в пути и привык обходиться куда более скромными перекусами. Кажется, анти-дар к готовке был у рода Кергот одним из доминантных признаков и передавался по наследству. Насколько помнила Света, у мамы лучше всего получались каши-минутки из коробок, суп и заказывать пиццу.

Спать племянники ложились на матрасах в повозке. Дядюшка и Валт устроились у костра, а Бельташ не ложилась вовсе. Когда среди ночи Денис вылез проветриться и посетить ближайшие кустики, рыцарь все так же мерно и неслышно обходила дозором лагерь. Редкие облака бежали по небу, заслоняя луну. Стоило им умчаться прочь, в серебристом свете ночного солнца парню представала не милая дева с русой косой, а Бельташ в своем истинном облике, которому не хватало косы металлической. Свет смывал иллюзии, так легко лежавшие днем. Дэн взял на заметку не гулять с компаньонкой по ночам в ясную погоду или прикрывать ее плащиком с капюшоном побольше и снова вернулся в повозку.

Глава 8. Немного о стихосложении и малых формах культовой архитектуры

Утро встретило людей аппетитным запахом яичницы с колбасой. У запасливого дядюшки нашлась большая сковорода в фургоне. Теперь утварь по прямому назначению использовала рыцарь смерти, задобренная вчерашними похвалами.

Сразу после завтрака состоялся наглядный урок для племянников по запряганию лошадей. Мучить животных и показывать усвоенный материал на практике дядюшка пока не позволил, но обещал, что час 'Х' грядет неумолимо.

Кстати, пока шла готовка, Ригет выполнил вчерашнюю угрозу и познакомил Светку и Дениса с особенностями розжига костров в полевых условиях Вархета. Из кожаного кисета дядюшка достал камень — красный с розовыми, как поросячий визг, прожилками. Ничего подобного на земле ребятам видеть не приходилось. Ригет положил камень на землю, рядом устроил небольшой шалашик из мелких веточек и, протянув племяннику нож, предложил:

— Бей!

Денис охотно и от души стукнул острием большого ножа по камню. Неприятно скрежетнуло и все.

— Рукоятью бей, — сквозь фейспалм посоветовал подозрительно терпеливо дядюшка. Наверное, посчитал, что при недостаточно детальной инструкции с инициативного недоумка станется проверить получение огня методом втыкания острых предметов в ближайших родственников.

— Ок, — парень перехватил оружие труда и смерти поудобнее, примерился и стукнул рукоятью. При соприкосновении с камнем от него разом, как от точильного камня при вращении, посыпался ворох искр. Часть упала на шалашик. Тот задымился.

— Вау! Магия? — удивился Дэн, с сожалением возвращая нож Ригету. Хотелось и себе какую-нибудь железку для пущей солидности, да не выдали. Как Дэн неосторожно ляпнул вчера про отсутствие опыта обращения с оружием, так дорогой родственник и вовсе передумал выдавать племяшу в постоянное пользование колюще-режущий инвентарь. Зажал даже маленький ножик. Перестраховывался что ли? Зато в замке Кергот пообещал подобрать Деньесу что-нибудь подходящее для обучения.

— На Вархете подобные камни называют плевок Крисата. Они частенько встречаются в горах, — проронил Ригет.

— Кто такие крисаты? Здешние верблюды, выдыхающие огонь? — полюбопытствовал землянин.

— Крисат — один из Восьми, бог магии, — стоически пояснил дядюшка, ни капли не возмутившись вопиющей безграмотности племянничка.

С другой стороны, смысл возмущаться, если сам не дал информации, казавшейся ему очевидной. Племянники, сменившие странные одежки на походные, выглядели обычными молодыми людьми, каких по Вархету тысячи гуляет, потому незнакомый с реалиями земного быта Ригет не всегда понимал, что следует объяснить и рассказать попаданцам в первую очередь, о чем во вторую, а о чем лучше всего категорически промолчать. Сам он о другом мире расспрашивать не стремился после пары осторожных попыток, окончившихся сильнейшими приступами головной боли. Кажется, древние слова 'боги затворили границы' относились не только к перемещениям, но и к информации. Попыток обойти запрет дядя больше благоразумно делать не стал.

И сейчас, спохватившись, что действительно не рассказал жрецам одного из Восьми о самих Восьмерых, Ригет решил восполнить пробел. Он передал нож для тренировки в высекании искр Светлане и занялся экспресс-просвещением молодежи:

— Ввосьмером боги создавали и опекали наш мир: богиня жизни, целительница Алхой, бог смерти Зебат, воитель Ирнат, богиня искусств Элмай, бог торговли Сигет, богиня любви Илай, покровитель ремесел Трашп и бог магии Крисат. Равны они были по силе, соперничали, дружили, спорили и творили сообща. Вместе и встали стеной в час великой нужды, дабы заслонить Вархет от порождений хаоса.

— Красивые имена, но сразу не запомнишь, — оценила Света, добившаяся по примеру Дениски возгорания сухих веточек.

— Точно, если бы все рифмовались, было проще. Ирнат, Зебат, Сигет, Крисат — это еще нормально и с Ригет тоже срифмовать можно, поэтому не забудешь. А остальные никак в размер и такт не попадают, — пожаловался Дениска, быстренько протараторив усвоенный материал. Затем, доказывая действием постулат о причудливости и избирательности памяти, а также ускоренном запоминании через творческую работу с материалом, принялся вдохновенно рифмоплетствовать. Встав в позу 'на броневичке', за который сошел ближайший плоский камень, попаданец продекламировал на всю поляну:

— Война — Ирнат и смерть — Зебат,

Торгаш Сигет и маг Крисат,

Алхой — то жизнь, любовь — Илай,

Запомни, неуч, не зевай.

Искусствам имя Элмай дашь ты,

Ремесла — сфера силы Трашпа!

На секунду после озвучивания состряпанной на коленке божественной считалочки повисла тишина. Денис возмущенно свел светлые брови, дожидаясь хоть какой-нибудь реакции.

— Ух ты, — оторвавшись от обхаживания лошадей, простодушно удивился восхищенный Валт и звучно прихлопнул ладонями бока. — Ты, дир, никак поэт?!

— Никак он не поэт, точно. Стихоплет он, — с толикой легкой зависти к скоростному сочинительству буркнула Света и отметила: — Между прочим, в последней строфе рифма прихрамывает!

— Иначе вообще не звучит, — наморщил нос Дениска, не обидевшись на конструктивную критику.

— Да, в прозе не запоминается, а с твоей тараторкой, может, хоть что в голове осядет, — примирительно рассудила сестра.

— Время будет, запомните, — не стал делать проблему из ситуации поставленный, пусть лишь в стишке, на одну доску с богами дядюшка и в свою очередь не удержался между делом от небрежно-осторожного (не то опять головной болью наградят) вопроса насчет того, опасные ли животные верблюды?

— Еще бы, как плюнут, стоишь и обтекаешь. Если решил покататься, да потом передумаешь, вообще фиг слезешь, — на голубом глазу подтвердил Денис. Света промолчала, хихикнув в ладошку над невинным розыгрышем.

Пока племянники упражнялись, просвещались и выдавали экспромтом 'шедевры' стихосложения, Валт и Бельташ полностью приготовили повозку и запрягли лошадей. Залив водой все следы и попытки розжига костров профессиональных и любительских, компания тронулась в путь. Старая дорога, проложенная там, где получилось, без твердого обязательства следовать прямой, снова завиляла по лесам задорным псом.

Часовня, о которой вчера говорил дядюшка, показалась из-за поворота часа через два мирного путешествия, используемого Дэном для очередной информационной пытки старшего родича. Кстати сказать, Бельташ не только несла дозор, но и чутко прислушивалась к беседе, восполняя пробелы, оставленные вековым сном.

Деревянная постройка размером с зажиточную крестьянскую избу в два невысоких этажа, с широким крыльцом и огородиком, притулившимся на задворках слева, с точки зрения землян совершенно не выглядела религиозным сооружением. Поначалу Дэн принял ее за трактир и хотел вслух засомневаться в доходности предприятия в здешней глухомани.

Ригет спас положение, коротко выдав ориентировку:

— Часовня Зебата.

— Странно, — первая отреагировала Бельташ, сведя на переносице идеальные дуги пшеничных бровей. — Я совсем не чувствую силы своего господина. Нет... крохотный огонек есть, более присущий малой вещи, а не храму или жрецам.

Попаданцы переглянулись, изучая обычные потемневшие от времени бревна малого домика. Да уж, не так представляли они храм повелителя мертвых. Всех намеков на Зебатову вотчину — массивные каменные плиты перед крыльцом, и круглые, с блюдце, металлические диски с вездесущим филином на двери и на столбе рядом с крыльцом. Почему филин Ойх оказался визитной карточкой своего господина, как раз вполне объяснимо. Если лицо повелителя мертвых не видно простым смертным, будь они хоть десять раз посвященные жрецы, как его изобразить? Вот и вышли из положения методом замещения: не сам Зебат, а его птица-помощник символизировала место поклонения богу. Просто новоиспеченные жрецы ожидали от храма смерти пусть не более мрачного, так хотя бы чуть менее простодырно-деревенского вида. Увы, как обычно, реальность скрутила перед носом идеалистов фигу.

Фургон, пусть и смазанный вчера, затормозил перед крыльцом с характерным скрипом. На ступенях под куда более внушительно-зловещий скрежет по-настоящему ржавых петель распахнувшейся двери показалась высокая фигура с посохом, закутанная в черный плащ. За ее спиной открылся убогонький вид на внутреннее убранство помещения.

Попаданцы успели углядеть три статуи: типа с посохом, кутающегося в плащ, скелета собаки и восседающего на ней филина, а перед ними низкий постамент, то есть, наверное, стол с супницей. Хотя, вряд ли кто-то стал ставить супницу на почетное место в часовне. Методом исключения Света идентифицировала предметы как алтарь и алтарную чашу.

Стоило путникам покинуть фургон, как фигура торжественно-звонким тенором провозгласила: 'Восемь с вами, путники!' — И весьма резво побежала с крыльца. Излишняя резвость, длинный плащ и неосмотрительность сыграли с обитателем часовни злую шутку, он запнулся о ступень и полетел рыбкой прямо под ноги Денису.

Айтишник не удержался от шпильки:

— Да ладно, ладно, падать предо мной ниц не обязательно. Хватило бы и обычного 'здравствуй, о мой повелитель'.

Впрочем, слышала тихую шутку Дэна лишь Светка и, возможно, Бельташ. Хихикать не стала, однако насмешливый огонек в голубых глазах рыцаря смерти сверкнул. Схохмив, парень тут же принялся помогать упавшему бедолаге. По счастью, тот рухнул на редкость удачно, как чаще падают дети, пьяницы или беспечные дураки, а потому не расшибся. При падении капюшон слетел с головы, являя огненно-рыжую голову молодого мужчины. Веснушчатая, лопоухая мордаха с чуть косящими глазами буквально светилась радостью и жаждой общения.

— Вы решили поклониться Зебату?! — продолжил с того места, где его прервал злой рок порога, рыжик.

— Он не видит, — скорбно качнула головой Бельташ, разочарованная в возможности призвать мертвых гончих в дорожной часовне своего бога. — Он не жрец и это место не истинный храм Зебата. Малая толика его спящей силы есть лишь в вещи, скрытой под плащом.

— Восемь с тобой, — выпалил Денис приветствие по местной моде и, отряхнув запыленного парня в плаще, пока чистюля Света не погнала его, а заодно и самого брата мыться с даместосом, осведомился: — Ты жрец Зебата?

— Воистину так, диры, уже целых пять лет. Мне поставил метку Зебата мой учитель, жрец Пелап, шагнувший за последний порог минувшей осенью. От него же мне достался и знак Зебата. Более года я единственный жрец повелителя мертвых в путевой часовне, — подтвердил парень, демонстрируя запястье с кривоватой меткой. Приплюснутая голова Ойха, косящего, как сам юный жрец, была вытатуирована обычной черной краской.

— Слушай, дир, а чего часовню в такой глуши поставили? Или сейчас не сезон? — взял в клещи жреца-не жреца Денис, пока остальные разминали ноги и осматривались. Дядюшка Ригет не вмешивался, избрав с племянниками тактику профессионала-кинолога, спустившего песиков с поводка порезвиться и готового защелкнуть карабин на ошейнике при острой необходимости.

— Когда полтысячелетия назад Восемь ушли на битву, а их служители потеряли рассудок, храмам Зебата пришлось тяжелее всего. Жрецы сдерживали потерявших разум слуг повелителя мертвых, чтобы не допустить бойни. Они справились, однако большинство храмов превратились в руины. Люди были слишком испуганы, потому святилища нашего господина стали строить далеко от городов и деревень, а жрецы бога стали странниками. Я бы, наверное, тоже ушел, только страшно одному на дорогах, и учитель просил меня присмотреть за храмом, — рассказывая, парень положил руку на грудь, пальцы его соскользнули с плаща и с шипением боли 'уй-й-с-с' были тут же выдернуты обратно.

— Ты болен? — мгновенно насторожилась бдительная Света.

— Нет, дира, всего лишь случайность. Знака Зебата нельзя касаться голой кожей — он морозит сильнее льда, — гордо улыбнулся рыжик и продемонстрировал, выдернув из-под плаща, цепочку с кругляшом. Точно такие же висели сейчас на груди Дэна и Светы, радуя приятным теплом.

Теперь и Светлана с Денисом поверили, что толку от не-жреца им не добиться. Бельташ изначально оказалась права: парень не был жрецом Зебата. Сидя в лесном домике, именованном храмом, и нося диск с мордочкой Ойха, в настоящего жреца повелителя последнего порога не превратишься, сколько ни старайся. Денис пытался еще выспросить о каких-нибудь реликвиях или записях из старого храма и снова был разочарован. Никаких книг в часовне не оказалось. Единственное достояние, вывезенное из развалин, вероятно, развалин того самого храма, где Дэн и Света явились на Вархет, попаданцы уже успели увидеть. Кусочком старого святилища оказались статуи. Когда рушились своды, жрецы спасали именно их. Хранились ли в храме 'методички' по овладению силой повелителя порога или новики учились у старших жрецов — о том, к сожалению, рыжий Ксалой ничего не ведал. Вдобавок он честно признался, что мертвых ни разу не поднимал. Правда, несколько раз упокаивал, тыча в ходящих мертвяков своим знаком Ойха. Да и то не сам сообразил, как кругляш использовать, а учитель подсказал, а тому его учитель.

Путешественники не стали заходить в фальшивый храм, зато поделились с рыжиком толикой провизии и пожертвовали храму две серебряные монеты из кошеля, найденного в развалинах. Дядя, правда, расставался с деньгами крайне неохотно, но средства на благотворительность выделил.

— Да пребудет с вами благословение Зебата! — напутствовал отъезжающих рыжик, энергично размахивая посохом и руками.

— Уже, парень, уже, — очень тихо ответил Денис. — Правда, мы пока не решили, к добру или к худу.

Глава 9. 'ТРАКТИР', как имя собственное, Мурдар и немного о тренировках

И вновь потянулись бесконечные лесные, а потом лесостепные пейзажи. Редкие деревеньки чуть разнообразили вид, но были так похожи одна на другую, что к вечеру путь начал казаться попаданцам путешествием на карусельных лошадках по замкнутому кругу с декорациями-фотообоями.

Впрочем, в доказательство ошибочности иллюзии, путников на дороге прибавилось, и на вечернюю стоянку компания решила остановиться не в чистом поле или лесочке, а в небольшой деревушке. Вряд ли Ригет за время пути успел увериться в полной безопасности молодых жрецов и их способности в полной мере контролировать свой дар, скорее речь шла об истощившихся запасах продовольствия. Дядя банально не рассчитывал на дополнительного члена отряда и не предполагал в худосочном племяннике столь высокой способности к скоростному поеданию пищи. Именно потому фургон в вечерний час остановился перед трактиром под вывеской 'ТРАКТИР'.

— Ну а че? Просто, емко, звучно, конкретно! Э-э-э, Концептуально! — оценил Денис маркетинговый ход владельца с вывеской.

Лошади тоже были рады окончанию пути и в конюшню, стоило их выпрячь, отправились чуть ли не вприпрыжку. Остальные же бегать и делиться своим мнением о постоялом дворе не спешили. Бельташ молчала безразлично. Она исполняла функцию проводника-охранника для жрецов и ничего интересного в глухой деревне для себя не видела. Светка глазела по сторонам, проникаясь экзотикой. Валт просто стоически ждал возможности пожрать, а дядя бросал на племянника предостерегающие взгляды.

Время упреждающего шипения: 'Не маши руками, не плюй, а лучше всего вообще молчи' миновало аккурат к околице деревни. Оно окончилось пассажем потерявшего терпение Дениски:

— Да понял я, понял. Руками буду орудовать, только когда дадут ложку, ну и в сортире. Тут уж, дядюшка, сам понимаешь, никак. Не тебя же просить подержать?

Дядюшка отвесил шалопаю беззлобный подзатыльник, и на этом короткие разборки и борьба авторитетов завершились.

Вопрос с постоем в трактире решился быстро. Дородная трактирщица и ее столь же хорошо откормленный муж, а также почти полный зал в деревне, где каждый может чего у себя дома сготовить, служили заведению отличной рекламой. Две комнаты: одна, поменьше, девицам и вторая, побольше, всей мужской компании — в 'ТРАКТИРЕ' нашлись. Чистые, без грязи, пыли и насекомых помещения, а главное мыльня на задворках местной гостиницы окончательно умиротворили Светку. Мытье головы вообще всегда приводило девушку в благодушное состояние. Феном она и дома почти не пользовалась, предпочитая сохнуть естественным путем вытирания многочисленными полотенцами или вовсе на солнышке, на балконе (летом, конечно).

Спали все крепко, и никакие вопли о бродящих под окнами мертвяках народ не тревожили. Чего тревожить-то, если Бельташ никуда не ходила и всю ночь собиралась провести в комнате с молодой жрицей? Уж больно ясная стояла погода, потому поостереглась рыцарь смерти нарушать конспирацию.

Ригет и Денис делили комнату, Валт решил завалиться спать на сеновале, поближе к лошадкам и сочной молодке, которая заинтересованно поглядывала на могучего бородача и сверкнувшую в его руке монетку. Что уж привлекло ее внимание больше: осанистый мужчина или деньги — не так уж и важно. Во всяком случае, Валт этим вопросом не задавался, а уж Денис тем более. Нет, доступные девицы — это, конечно, здорово, но своих-то денег у попаданца не водилось, а представить себя клянчившим мелочь на девочек у дядюшки Дениска не смог, зашелся хохотом. Это не у папки на мороженое и кафешку-киношку для однокурсницы выпрашивать.

Словом, каждый коротал ночь по-своему, но с особым развлечением повезло только дамам. Светку разбудил дикий крик чуть ли не над ухом, грохот и дребезжание мелких стекол в раме. Выбитый шпингалет, распахнутые створки и удаляющийся вопль ясно подсказывали, что кто-то решил зайти темной ночкой 'на огонек', потом резко передумал и не нашел ничего лучшего, чем удалиться по-английски через окно.

На звон, ор и топот примчались Ригет с Дениской. Бельташ продемонстрировала встревоженным мужчинам поднятое с пола кольцо отмычек и спокойно пояснила:

— Вор. Убивать не стала, хотела допросить. Но луна вышла.

— Ага, и от лицезрения неземной красы у воришки резко энурез и заикание приключились, — понятливо зевнул Денис.

— Зачем ему отмычки, если лез в окно? — сонно позевывая вслед за братом, удивилась Светлана.

— Чтоб были! Может, просто дурак или увлекается город... то есть сельским альпинизмом?— захихикал парень и снял клочок ткани с гвоздя, точащего на треть из подоконника. — Улика, однако!

— Будем осматривать штаны с тылу всех мужчин на деревне или все-таки спать? — посоветовался с племянниками и рыцарем смерти дядюшка.

— Осматривать штаны у всех парней на деревне лунной ночью — это, конечно, жуть как романтично, но спать хочется больше, — Дениска с сомнением покосился на дамский коллектив. Вроде как к ним полезли, им и решать.

— Давайте окошко закроем и спать, — предложила Света. — Ничего у нас не украли, а вор, наверное, теперь заречется в чужие комнаты без спроса ломиться.

— Во всяком случае, лунными ночами, — вставил Дениска, пока Бельташ играючи прикрывала тяжелые рамы и для страховки вставляла вместо сломанного шпингалета вырванный из подоконника гвоздь-штанодер. — Дира Бельташ, ты одним своим видом наставляешь на путь истинный!

— Как и положено слуге Зебата, дир, — то ли приняла слова парня за чистую монету, то ли изысканно пошутила скелетина.

На том и разошлись, а клочок штанов вора и отмычки Дэн прихватил с собой, объявив по секрету дядюшке, о своих великих планах на имущество верхолаза. Отбирать игрушку у парня никто не стал.

Так что утром Денис объявился на завтраке, гордо помахивая кольцом с зачерненными отмычками и клочком коричневых штанов. Сияя улыбкой во все двадцать восемь (сколько успело вырасти) зуба, парень прошествовал к стойке и буквально накинулся на сонную трактирщицу с благодарностями:

— Я чего сказать-то хотел, спасибо, дира, огромное!

Трактирщица перевела сонные буркалы на тощенького юнца. На полной луне, заменяющей ей лицо, явилось выражение слабого недоумения.

— Короче, девушки, конечно, очень благодарны, но в следующий раз нельзя ли прислать для ночного обслуживания номеров менее нервного типа? Этот вместо того, чтоб о своих услугах рассказать, показать и все такое, как увидел на моей сестрице маску для красы лица из кислого молока и трав, так через окно с криком восторга вышел. Вот, на память сувениры оставил. — Дениска гордо выложил на стойку колечко с отмычками и клок от штанов.

Сонная одурь с трактирщицы слетела разом — как оказалось, полнота и индифферентное выражение лица не являются безоговорочным признаком тупости.

— Наконец-то Вжип попался, теперь не отвертится! — ощерилась дира в акульем оскале. — Будет знать, сволочь, как монеты у постояльцев и продукты с ледника тырить! Знаем что он, больше некому, а без доказательств, как бока мять? Уж ты, дир, сделай милость, оставь нам вещи. Я у охотника Шаная лучшего пса попрошу — Дайпа. Уж он-то к ворюге наверняка выведет, да и народ соберу! За беспокойство же ночное завтрак всем вам от ТРАКТИРА поставлю и припасов в дорогу!

— Договорились! — бодро объявил парень. Трактирщица звучно кликнула девку и, наказав ей накормить клиентов, схапала улики. Завывая сиреной, мадам понеслась звать мужа.

— Сделал гадость, сердцу радость, — хлопнувшись на скамью рядом с сестрой, процитировал Дениска расхожую фразу и занялся вдвойне вкусным, потому как бесплатным, завтраком. Айтишник вооружился ножом и бесстрашно ринулся в неравный бой с толстенной сарделькой. Та, истекая жиром, отважно заслонила собой порцию яичницы.

— Ты хоть и балбес, а голова у тебя варит, Деньес, — одобрил Ригет концерт племяша, обернувшийся несомненной финансовой выгодой.

Валт, которому успели рассказать про попытку ночного ограбления, промычал утвердительную оду хитроумию героя. Большего с двумя сардельками в пасти сделать было невозможно. Лишь Бельташ, чей дивный лик, собственно, и вызвал лавину событий, ограничилась скромной улыбкой главного виновника торжества.

Словом, утро в деревеньке, чьим названием Дэн и Светка не удосужились поинтересоваться, порадовало дармовым завтраком и парой мешков припасов в дорогу. Пухлые бочка их упруго проминались и источали запах свежего хлеба и колбаски с чесночком.

Не скучал и прочий народ. Толпа, возглавляемая деятельной трактирщицей с голосом корабельной сирены, собралась в считанные минуты. Небольшая длинноухая собачка Дайп, нюхнувшая кусок от порток, взяла след под окном и рвалась с веревочного поводка. Народ резво ринулся за собачкой из ворот, улица опустела.

Бодрым кузнечиком выскочил Дениска на крыльцо и, энергично потянувшись, выпалил:

— Эх, жить-то как хорошо!

Валт согласно проворчал и вперевалку двинулся в конюшню за Петрушкой и Укропом. Лошадей ночью злоумышленники не беспокоили, потому выбежали они вполне бодрыми и игриво настроенными. Петрушке, изменщице, больше пришелся по сердцу умыкнувший с завтрака горбушку Валт, зато Укроп подбежал к Ригету и боднул его в плечо, напрашиваясь на ласку.

— Дядя, а чего с вором сделают? — тихо спросила Светка. Не из жалости, конечно, просто чтобы знать, чего ждать от стихийного правосудия на Вархете. Земной суд линча, насколько помнила девушка, гуманным никогда не был.

— Бока крепко помнут и, скорее всего, из деревни вышвырнут. Убивать не станут, но не место вору рядом с людьми, — растолковал Ригет, почесывая морду верного коника.

— Поделом! Не будет девушек ночами пугать! — объявил черствый Дениска и, снова до хруста потянувшись, спросил: — Пошли тоже на представление глянем, или нам уезжать пора?

— Едем, нечего там смотреть, — поморщился дядюшка.

Но не успел Валт сладить с упряжью, как затихшие было крики удаляющейся толпы стали нарастать. В голосах звучал не гнев на вора или торжество праведных судий, а паника.

— А-а-а! Мурдар! Мурдар!

— Чего орут-то? — высунулся из конюшни молодой парень с волосами настолько светлыми и нечесаными, что понять, где личные лохмы, а где застрявшая в них солома, возможности не представлялось.

— Чего-то о мурдаре, — протранслировал Валт, стоявший ближе к воротам.

— Мурдар? — почесал затылок паря. — Дык, он же помер на прошлой луне, знатный кошак был. Уж кривой, половины хвоста нет, зубы выпали, а все кошек портил без счета. Половина деревни его котят бегала. Бабка Алай так убивалась, под яблонькой во дворе его схоронила. Наливки кружку каждому запросто так подносила...

— Во дворе, значит, — хмуро констатировал Ригет, прислушиваясь к нарастающей панике на деревне и воплям о мертвом, совсем мертвом кошаке. Кажется, своего мага тут не имелось, потому и звать на помощь было не кого. От лицезрения мертвяков здешний люд, в отличие от Забыток (а ведь всего-то пара дней пути), и вовсе отвык.

— Запрягаем, быстрее, — поторопил Валта дядюшка, бросив на племянника грозный взгляд, обещающий как минимум нотацию, как максимум ремень. В четыре руки мужчины занялись повозкой и лошадьми.

— Ты что, опять ничего не чуял? — прошипела Светка на ухо брату.

— Чего-то может и чуялось, как огонечек маленький прохладный, да не сопоставилось, — виновато шмыгнул носом Дениска и пробубнил на ухо сестре:

— Повизжи, Светик, чего тебе стоит, а? У тебя ж так профессионально получается! Зуб даю, ни одна баньши лучше не справилась бы!

— Я могу упокоить кота своим клинком, — предложила рациональная Бельташ.

— Не надо, — с сожалением отказался дядюшка. — Лишние слухи.

— Точно-точно, истеричные проезжие девицы деревенским более привычны, чем девицы с мечами, — бодро встрял в диалог Дениска. И тут же получил от родной сестры, выдвигавшейся в авангард для прицельного визжания, порцию негодующего шипения.

Светка выбралась за ворота трактирного двора и заверещала, ориентируясь на быстро приближающуюся толпу, впереди которой несся бойкий, но, кажется, трусоватый песик Дайп. Толпу визг не остановил, скорее взбодрил, визжать в знак солидарности со Светкой стало еще с десяток баб и, кажется, несколько мужиков. Удивительным было то, что сквозь хоровой визг почти все расслышали звонкий мальчишечий голосок босоногого зрителя, оседлавшего высокую яблоню у дома на противоположной стороне.

— Ой, а Мулдал снова совсем сдохлый!

Повальное бегство возглас не остановил окончательно, но притормозил. Первым сориентировался песик Дайп. Вряд ли животина поняла слова человеческого детеныша. Зато отсутствие присутствия немервого кота, вернее, его переход в состояние 'обыкновенно-дохлого' ощутила мгновенно. Пес, проскользнув между лесом чужих ног, с чувством обгавкивал полуразложившуюся тушку, нарезая вокруг нее круги.

— Это все Луська проклятая! — заголосила какая-то баба, разом решив проблему подозрений относительно постояльцев трактира и объяснения восстания кота из мертвых. — Так орала каждую ночь на его могилке, что он к ней и пошел!

— Утопить в пруду кошатину и вся недолга, пока она еще чего не намяукала! — злобно прошипел — а ничто не злит мужчин так, как бессилие перед собственным страхом, — какой-то тощий мужичонка.

— Я те дам, мою Луську топить! Я тебя, кобель плешивый, самого утоплю! — взвился над деревней пронзительный голос завзятой скандалистки.

— Да сжечь падаль хвостатую и дело с концом, пусть Луська хоть обмяукается, — рационально предложил кто-то более здравомыслящий.

Большая часть компании поддержала инициатора и отправила его к бабке Алай, владелице Мурдара, за дровами. Бодаться с лучшей на деревне самогонщицей и бросаться обвинениями желающих не нашлось, зато стребовать с нее дрова на костер, тачку для перевозки падали и побольше кувшинов самогонки для снятия стресса — это все восемь богов велели. Остальные, вновь возглавляемые расхрабрившимся песиком, вернулись к походу за тушкой вора. На улице стало почти тихо. Путешественники спокойно загрузились в повозку и выехали из совсем не сонной деревеньки.

— Дядюшка, не надо прожигать меня взглядом, — проникновенно попросил Денис, положа руку на сердце. — Я расту над собой. Сам посуди, в Забытках два раза по полкладбища поднял, а сегодня только дохлого кошака.

— Шума везде хватило, — не сменил гнев на милость Ригет и постановил: — Пока себя контролировать не научишься, в деревнях и городе тебе делать нечего.

— Понял, — подозрительно покорно согласился парень и, откинувшись на тюфяк, прикрыл глаза, бухтя под нос: 'Пип, пип, пип...'.

'Радар включил', — догадалась Светка и прилегла на соседний тюфяк для аналогичной тренировки, правда пикать не стала, чтоб не сбиваться. Для настройки на воображаемый поиск вполне хватало братова голоса.

— Довели мальчонку, умом тронулся, — посочувствовал с облучка Валт.

— Это мы с мальчонкой скоро разумом оскудеем, а он как был оболтусом, так и останется, — не дрогнуло черствое сердце дядюшки, шагающего рядом с повозкой.

— Молодым жрецам очень тяжело удерживать дарованную силу в себе, вместо того, чтобы расплескивать вовне, особенно если касание бога их одарило чрезмерно щедро, — вступилась за молодую поросль Зебатова древа Бельташ и во взгляде ее обычно строгих очей, направленном на Дэна, промелькнуло нечто, схожее с бережным сочувствием. — Лишь время поможет.

— Увы, дира, не так много его в нашем распоряжении. Во-первых, если верить племянникам, Зебат просил их прибыть в храм Алхой как можно скорее, во-вторых, пусть для Восьми богов и судьбы мира это не имеет значения, но я должен доставить Деньеса и Свельту к родовому замку до истечения года ради вступления в права владения. Если условия завещания не будут соблюдены, земли отойдут короне.

— Чего сразу-то не сказал, дядя? Поспешим! Ничего государству мы отдавать не будем, самим пригодится! — резво влез Дениска, который после возни с переоформлением дачи заработал стойкую неприязнь к любым власть предержащим личностям, связанным с мытарствами и документами. — Встанет пара-другая, десяток мертвяков на пути — как-нибудь переживем. Светка упокоит! Даже если и пронюхают, что это моя работа... У вас ведь за некромантию в тюрьму не сажают?

— Нет, — недоуменно поднял брови старший родич. — Но у нас не хватит монет, чтобы откупиться от каждого пострадавшего из-за твоих тренировок, и отряда на подхвате, чтобы защититься от разгневанной толпы, жаждущей намять бока недоучке-некроманту, тоже нет.

Бельташ, вышагивающая рядом с повозкой, многозначительно положила руку на меч и сурово свела брови, являя готовность и способность защитить жрецов Зебата от любой угрозы.

— Потому лучше обойтись без паники и жертв, — отследив демонстрацию девы-рыцаря, поспешил с уточнением Ригет.

— Убедил, дядюшка, ты такой красноречивый. Хотя, чего народу возмущаться-то было? Вора мы им нашли, пробежку для поддержания формы организовали, даже предпосылки для культурного развлечения у костерка создали с напитками и закусью, — обстоятельно перечислил попаданец достижения погостившей в деревеньке компании под смешки спутников. Прыснула даже серьезная обычно скелетина.

— Люди любят развлекаться тогда и так, как сами этого хотят, а не когда их вынуждают, Деньес, — хмыкнул Ригет, оценив пылкую речь племянничка. — Потому будь осторожнее, чтобы вместо теплой кровати ночей в лесу коротать не пришлось до самого замка Кергот.

— Еще бы это все, что внутри у меня костерком пылает и мертвяков подымает, прониклось твоими речами, — посетовал Дениска. — Права Бельташ, сложно все внутри держать, когда оно так и норовит если не фонтаном разбрызгаться, то хоть капелькой из недоверченного крана просочиться.

Парень вновь углубился в подобие медитативного сканирования местности, пытаясь ощутить мертвых, но только ощутить, а не заставить их восстать случайной прихотью от неосторожного слова или взмаха руки.

Сардельки в трактирах на завтрак подавали мировые и они, а вовсе не религиозное рвение, послужили самым мощным стимулом в тренировке юного жреца. Светка упражнялась больше заодно с братом, чтоб суметь убрать все натворенное им намеренно или случайно. Так текли минуты, складывающиеся в часы...

Воспоминания о переполошившем народ Мурдаре были слишком свежи, а лошадки, напротив, подустали, гнать их к следующей на пути деревеньке, чтоб непременно успеть до сумерек, Ригет не велел.

— Стой! Тпру! — Денис подорвался со своего тюфяка, как ужаленный пчелкой в самое нежное место.

Валт натянул поводья прежде, чем осознал абсурдность требования. Пустая дорога, деревья вокруг, густотравный луг слева, беззаботная перекличка птиц — ничто не указывало на срочность остановки. Если только пареньку приспичило?

Обернувшись к Дэну, бородач громким шепотом (уж лучше бы орал, вышло бы потише) осведомился:

— По нужде надобно, дир? Я тогда тихонько поеду.

— По нужде, да не той, — фыркнул Денис и позвал Ригета:

— Дядя, тут вроде много мертвых, старых мертвых лежит. Сгодятся для тренировки, как думаешь? Или тут чумных каких закопали, каких еще сотни лет трогать нельзя, и лучше десятой дорогой объехать?

Молодой жрец ткнул в сторону луга, чем заставил и Светку настороженно вглядеться в буйное разнотравье. Но нет, никаких могильных плит, памятников, ограды и прочих атрибутов любого кладбища не обнаружилось. Тогда девушка тоже постаралась вчувствоваться в луг и удивленно вздрогнула. Денис не ошибся. Под слоем земли и травы были кости, много костей.

Ригет подошел к обочине дороги и огляделся. Однако, внимательно осматривал он не луг, а самое большое дерево на краю леска. Вытащив кинжал, дядя примерился и в несколько взмахов обрезал толстые плети вьюна, оккупировавшегося солнечную сторону зеленого великана. Под листьями, к коре оказался прибит знакомый попаданцам проржавевший знак: — филин Ойх, да не с пустыми лапами. Когти птицы сжимали большую кость.

— Обычное лесное кладбище. Старое, — идентифицировал местность Ригет. — После крушения старых храмов Зебата, когда нежить вокруг являться стала как грибы после дождя, погосты от деревень подальше лет двести кряду делали. Это в городе всегда некромант найдется, чтоб уложить беспокойного мертвяка, а в здешних краях проще было расстоянием отгородиться. Редкий восставший до деревни добредал. Расчет простой был: лес кругом, иное зверье от лишнего куска, пусть и с душком, не откажется, и дорога — не ровный стол. Авось, и выйдет с концами та сила, которая труп прогуляться толкала.

— М-да, весело тут у вас было, — оценил Денис.

Света только головой покачала, представляя, каково пришлось людям привыкать к такому порядку. Хотя, человек ко всему быстро привыкает. Это только отвыкать от комфорта и удобств никак не желает. Девушка с ностальгией вспомнила ванну, трехслойную туалетную бумагу, зубную пасту и хорошую щетку.

— Что ж, заразы, кроме тебя, здесь нет, пробуйте, — щедро разрешил дядя и прибавил: — Только убрать за собой не забудьте.

Попаданцы вылезли из фургона и дотопали до райского с виду лужка. Денис наставил руку на первый попавшийся участок из тех, которые были поближе к дороге, и велел:

— Встань и стой!

Девушка внимательно смотрела на 'шаманящего' братца и углядела-таки, как от его кулона потянулась тонкая фиолетовая нить, похожая на луч от лазерной указки.

— Ого! — Денис и сам заметил световой эффект. — Раньше ничего такого не было. Похоже, кулон Зебата помогает силу концентрировать и направлять, когда цель точно определена.

Порассуждать насчет пользы от украшения и собственного прогресса в нелегком деле некромантии Дэн не успел, травка вспучилась, и на поверхности показались темно-коричневые кости. Перед жрецами воздвигся мелковатый, не больше полутора метров в прыжке, скелет. Сказали, встань и стой, он встал и застыл.

— Кровью поливать не будем? — на всякий случай почти безнадежно попробовал добиться у сестры согласия на занятный опыт Денис.

— Ни-за-что! — твердо отчеканила девушка, передернув плечами.

— Злая ты, — укорил сестру парень. — Все эксперименты на корню рубишь. Вон как с Бельташ здорово получилось!

— Бельташ была создана Зебатом, чтобы служить храму. Этот же, слышал, как дядя сказал, был обычным деревенским жителем. Что, если он не низкорослый мужчина, а подросток, и после крови разум обретет и вспомнит о том, что он ребенок. Ты станешь ему отцом?

— Э-э-э, нет, опыт отменяется! — Дэна передернуло, он живо представил, как коричневые кости забираются ему на колени и требуют сказку на ночь. Набрав в грудь побольше воздуха, недоделанный жрец-экспериментатор решительно скомандовал: — Ложись обратно!

Скелет покорно лег назад в землю, но и Света, и Денис продолжали ощущать его.

— Упокойся, — попросила объект тренировки Светлана, приготовившись немного повизжать, однако, упражняться не пришлось. Проблеснула фиолетовая ниточка света, ударившая из медальона в землю, и ощущение присутствия немертвого сменилось на окончательно мертвого.

— Круто, тебе теперь и верещать, как придавленной, не надо! Хотя нет, если случай подходящий, можно и поверещать для пущего эффекта!

Денис для закрепления материала поднял еще пяток темных от времени скелетиков, причем последних трех разом. Света исправно уложила их обратно. Никакой усталости от процесса оба жреца не почувствовали. Навскидку, но эксперимент все-таки ставить не стали, Дэн прикинул, что не надорвался бы и целый лужок разом поднять, только зачем? И вообще интересно было раз, другой, на третий стало банально скучно. Маршировать-то 'солдатиками' ему никто не позволил. Зато мысль о возможном использовании мертвой силы для воздействия на живых погрела самолюбие молодого жреца. Не то чтобы Дэн стремился к славе ужасного некроманта, однако, от запасного козыря в рукаве при столкновении с недружелюбной реальностью отказываться не собирался. Как говорится, добрым словом и пистолетом можно сделать куда как больше, чем просто добрым словом и если 'пистолетом' побудет набор чьих-то костей, суть поговорки не изменится.

Дядюшка после кладбищенских упражнений парочки племяшек немного успокоился, убедившись, что худо-бедно силу Зебата те контролируют. Бельташ смысла в подъеме обычных мертвых не видела, но не дело рыцаря смерти указывать, чем жрецам заниматься, потому промолчала. Ее забота — охрана и пропитание двух живых средоточий силы бога.

Глава 10. Номер два, или Не все то храм, что дом

Ближе к вечеру Бельташ обнаружила замечательную укромную поляну совсем рядом с дорогой. Удивительно, но туда не вело ничьих следов, не было и призрака наезженной колеи. Хотя, чему удивляться? Скорее всего, путешественники, не отягченные обществом двух необученных жрецов Зебата, предпочитали добраться до жилья и с комфортом ночевать под крышей.

Но и на свежем воздухе можно неплохо устроиться, если знаешь как, особенно когда под рукой целый фургон с массой полезных мелочей. Да и сама поляна, окруженная деревьями, зовущимися на Вархете ринготами, оказалась на редкость уютной и в меру просторной. Места хватило для пяти путешественников с повозкой, лошадей и костра. Родник под корнями древа, самого могучего из обступивших поляну сородичей, вообще выглядел волшебно. Маленький прозрачный ключ на краю поляны, стекающий в природную чашу из громадного, будто лакированного темного корня со светлыми прожилками, буквально заворожил Светку. Она вообще обожала текучую воду в любом виде, даже из-под крана, а такую и подавно. Пила из родничка, пока булькать не начала.

Ночлег на природе устроил всех, кроме, быть может, Дениски, который чуть-чуть побухтел насчет своего отличного поведения в течение дня. Дескать, от самого лесного погоста ехал смирно, ни единой случайной белочки не поднял из мертвых, а его молодой растущий организм лишают возможности отведать хлеба насущного, то есть румяных сарделек, поутру.

Увы-увы, ни единая живая или мертвая душа на нытье парня не отреагировала. Лишь сверху, из дупла, насмешливо ухнула большая птица. Не филин ойх, но кто-то столь же крупный и вредный, обладающий пепельно-серыми перьями. Препираться с птицей Дэн посчитал ниже своего достоинства, а походящего камешка, чтобы кинуть в дупло, под рукой не оказалось. Наверное, к лучшему, а то еще Светка бы пристала с упреками насчет 'беспричинной агрессии бестолкового брата по отношению к безответной птичке'. И аргумент, что птичка первая начала со словесных оскорблений, сестра наверняка учитывать не собиралась! Сплошная несправедливость с этими сестрами!

Укладывались спать недолго. Сразу после ужина из очередного охотничьего трофея Бельташ — тройки рыжеперых жирненьких птиц в две трети курицы величиной — сытых людей разморило. Стали слипаться глаза, в ушах поселился гул. Словом, оставив неспящую рыцаршу с ее же великодушного разрешения за караульную, все четверо расползлись по тюфякам. Для Валта, раз уж подвязал его охранником, дядюшка прикупил дополнительный соломенный тюфяк и одеяло вчера в деревне. Расположился бывший разбойник пусть у костра, зато с комфортом.

Стоило попаданцам заснуть покрепче, как они снова, как несколько дней назад, оказались в знакомом жемчужно-сером непроницаемом для взгляда смертных 'НИКОГДЕ', неопределенных от вагонного тамбура до бесконечности в кубе габаритов. Соответственно парочка не увидела никого, кроме самих себя, и не услышали ничего, кроме тишины. Несколько секунд на молчаливое осознание странности группового видения не успели истечь, а обстановка сменилась. Послышалось журчание переливчатого женского смеха. Выступая из серого, явилась, как мысленно выразилась Светка, красивая тетенька приятных округлостей. Цвет и фасон платья ее не поддавался определению, то ли близнецы не могли разглядеть толком, то ли константой свойства не являлись и менялись беспрестанно, как сама женщина. Коротко стриженная шатенка, или все-таки златокосая, или может кудрявая блондинка со смеющимися зелеными, нет, голубыми, нет точно брюнетка с серьезными карими глазами приблизилась к близнецам и промолвила:

— Мой супруг давал вам здравый совет, не стоит смотреть на богов слишком пристально. К богиням это тоже относится.

— Вы Алхой? — чуть заробела Света, опустив в соответствии с рекомендацией ресницы.

Денис же лишь молча и сосредоточенно пожирал дивное видение глазами, не обращая внимания на усиливающееся головокружение. Айтишник — это диагноз. Парень все пытался определить, изменяется ли платье богини симметрично внешности или два процесса не синхронизованы, каким образом выстроен алгоритм изменений и имеет ли четкий интервал, или же ему изначально задавались временные границы с плавающей переменной.

— Я Алхой, — подтвердила богиня. Не шагая, она приблизилась вплотную к попаданцам и положила руки им на плечи, обдавая жаром вперемешку с морозной свежестью. — Но и моей силы вам, посвященные, не хватит, чтобы стать маяком и дорогой для восьмерых. Слишком густой туман скрывает Вархет. Следуйте прежним путем, войдите в храм Ирната и преклоните там главы! Преумножьте силу ради высшей цели. Благодарность нашу познаете, а пока лишь малое доказательство сил моих, проводники, узрите при пробуждении!..

— Ай-ху-о-айх, — дико прокричала пепельно-серая птица, выбравшаяся из дупла и обосновавшаяся на нижней ветви того самого рингота, напоминающего листьями дуб со странно светлой, глянцевитой корой.

Именно громкий птичий крик выдернул из крепкого сна всех, кто коротал ночь на поляне, в божественных видениях ли или за обычными снами.

— Интересно, птицу случайно не Айх зовут? — зевнул во весь рот Дениска и выкарабкался из повозки вслед за дядюшкой. У потухшего костра выворачивался из-под плотного одеяла Валт. Денис смерил пернатый будильник нелюбезным взглядом и прикрыл машинально левое плечо.

— Зовут и не случайно, — согласилась Бельташ, принимаясь за разведение костра. — Спутницу Алхой от начала времен именуют Айх. Она бережет покой леса днем, тогда как Ойх, спутник Зебата, заступает на пост ночью.

— Ясно, пусть сторожит, — еще раз от всей души потянулся Дэн, снял через голову рубашку и, поежившись, побрел к роднику умываться. Пусть на Вархете и царил разгар жаркой местной весны, но по утрам холодок чувствовался.

— Выходит, опять сон не был просто сном, и Алхой по-настоящему к нам приходила, — ойкнула выбравшаяся из повозки вслед за братом Светка и ткнула пальцем в направлении плеча Дениски.

В дополнение к маленькому филину Ойху на затылке, скрытому прядками волос, на плече теперь топорщила крылья миниатюрная Айх. Парень резко вывернул шею, пытаясь разглядеть новую метку. Дядюшка успел первым. Сцапал племяша за плечо железными пальцами, пристально изучил татуировку, нахмурился и, снова развернув его как болванчика, впился взглядом в кулон на груди Дэна. Парень тут же сам наклонил голову и присвистнул. Кругляш с головой Ойха изменился. Теперь на серебряном диске красовалось две птицы: Ойх и Айх. Ригет вздохнул и только проронил:

— Думал, до святилища Алхой в Брисе дотянем.

— Так это и есть святилище, — спокойно проинформировала людей Бельташ, изящно выгибая бровь. — Вы не знали?

— Тут, вообще-то, ни таблички, ни знака, как в захудалой Зебатовой часовенке или на кладбище, нет, — оправдался парень, критически оценивая татушку и побрякушку. Ничего так, красивая птичка вышла, хоть и орет препротивно. Ну да с павлинами точно так же. Еще ребенком Дениска с восторгом смотрел на роскошные хвосты птиц и один разок смог достать через решетку оброненное перо. Отдал, конечно, Светке, он же мужчина, ему цацки-пецки не положены, но любоваться-то никто запретить не мог!

— Зачем табличка? — искренне не поняла комментария Бельташ и повела рукой окрест, поясняя смысл: — Восемь риноготов встали священным кругом у поляны, птица Айх — страж храма — приветствовала путников, живой алтарь — родник — по-прежнему чист и свеж низвергается в древесную чашу.

— М-да, — признавая собственный недосмотр, крякнул дядюшка, новым взглядом проводя рекогносцировку удивительной местности.

— Это мы, выходит, в храме ночевали? — испуганно присел на корточки, где стоял Валт, опасаясь громов, молний или еще чего неведомо карающего. Не дождался. В легкой панике стал осматривать сам себя, возможно, опасаясь найти громадную печать 'осквернитель' посреди груди или, что вероятней, с тылу пониже спины.

— Храмы Алхой издревле были приютами путникам, — пожала плечами рыцарь смерти, не видя причин для паники. — Если об этом за века позабыли люди, то мы, служители, все равно помним. И что, как не храм, должно стать местом встречи бога и жреца его для посвящения?

Пока шла речь об устройстве святилища, Светка успела слазить в фургон, чтобы в уголке проверить и убедиться — ее плечо и кулон нынче ночью тоже проштамповали новой птичкой.

— Диры, а какова жизнедарительница? Правы ль гимны, что она красы несказанной, не уступающей Илай? — выдохнул Валт, снова принимая вертикальное положение. В истинность видения богини, посетившего близнецов, тертый жизнью мужик почему-то поверил мгновенно. Взгляд его — заискивающий, с наивно-ребяческой верой в чудо, так не вязавшейся с космами и бородой, — растрогал циничного агностика Дэна.

— Красивая однозначно. Илай не видел, потому только об Алхой сказать могу. Не девчонка-фитюлька, женщина с формами. Цвет глаз и волос описать не сможем, он у нее все время разный. Платье тоже постоянно меняется. Или, как вариант, мы настоящих разглядеть человеческими глазами не смогли, — постарался описать неописуемое Денис и развел руками.

— Она красивая, — согласилась Света, — только не добрая просто так ко всем без разбора. Смотришь на нее и знаешь, может и наказать, если надо, и в то же время способна простить. К тому же все время понимаешь, что ей до тебя, как до человека, особого дела нет, ты для нее как кусочек паззла, который в нужную ячейку следует поставить для пользы дела. Только все не для ее собственной прихоти, а потому, что так нужно им всем: Восьмерым и Вархету. В глаза Алхой смотришь и все это понимаешь, и чем дольше смотришь, тем скорее понимаешь — надо взгляд опустить, если сойти с ума не хочешь, — в свою очередь прибавила частицу беспомощного описания неописуемого девушка и неожиданно припомнила:

— Еще Алхой обещала нам какое-то доказательство своей силы. Наверное, это птички на плечах и узоры на кулонах?

— Не знаю, как-то маловато будет для божественных масштабов, — на миг призадумался Денис. По идее, если клеймо Зебата даже неучей-попаданцев сходу подвигло на подъем-упокоение мертвяков, то от щедрот жизнедарительницы вместе с меткой могло прилететь что-нибудь с обратным эффектом. Вот только что?

Так ни до чего толком не додумавшись, парень пожал плечами и вернулся к утренним гигиеническим процедурам, используя вместо умывальника алтарь-родник. Ни смущения, ни благоговения от процесса, понятное дело, Дэн не испытывал. Если бы тут стояла подмигивающая статуя красавицы Алхой или Бельташ на руки поливала, отпуская скабрезные шуточки, — другое дело. А так — обычный естественный умывальник, даром что объект культа. Вода, правда, холоднючая, зато сон на раз прогоняет.

— Нет, метка и кулон — это знаки жреца, — качнул головой дядюшка и прикусил губу, пытаясь сообразить, какого божественного сюрприза ждать. Болтать о кулонах и татуировках в присутствии Валта он не стеснялся. Обычному ли мужику разглядеть разницу между метками и побрякушками нынешних жрецов на Вархете и истинными знаками на Деньесе и Свельте? Так-то удачно выходит: вроде все на виду и тем сокрыто. Коль же поверит, лишь преданнее служить будет.

— Знак! Великая Алхой подала знак! — возопил Валт так, что птица Айх свалилась с ветки, Денис поперхнулся водой, которой полоскал рот, Светка рухнула с подножки фургона, а дядюшка и Бельташ синхронно вздрогнули и схватились за оружие.

— Следы пестряги! Они пропали! Я чист! Слава Алхой! Слава жизнедарительнице! — продолжил буйствовать бугай.

— Хм, технически интересное решение. Выходит, пусть боги не могут вернуться, чтобы самостоятельно действовать в мире, зато теперь, во всяком случае, Алхой, способны подключиться и использовать нас с тобой как живые манипуляторы в агрессивной среде, — поделился с сестрой оригинальными соображениями айтишник.

Светка передернула плечами. Ей совершенно не понравилось сравнение, подобранное братом. Она живая, а не какой-то там манипулятор со штампом. Однако, глядя на Валта, девушка поняла, что готова простить богине произвол. Уж больно счастливо-потрясенным выглядел бывший разбойник.

Он дикими скачками передвигался по поляне, исполняя нечто отдаленно схожее с танцами дикарей. Задранная до подмышек застиранная рубаха колыхалась парадным флагом. Голосил бородач во всю мощь нехилой глотки с такой неподдельной радостью, что звучал его хриплый голос прочувствованнее и искреннее любой ритуальной молитвы. Если б именно такого зова дожидались боги для возвращения в мир, то сейчас непременно снизошли бы к своей пастве. Но нет, одноразовое чудо так и осталось одноразовым.

— О как, — крякнул Ригет и, пусть даже не слышал рассуждений Дэна, почему-то покосился с подозрением не на великий волшебный алтарь древнего природного храма и не на священную птичку-прислужницу, кое-как вновь умостившуюся на ветке, а на парочку любимых племянников. К ним за считанные дни знакомства дядя успел проникнуться совершенно родственным по своей причудливости комплексом чувств: и придушил бы порой, а жалко, столько труда и средств угроблено.

Додумать мысль Ригет не успел. Обыкновенно невозмутимая и умудряющаяся сохранять плавность движений на любой скорости, Бельташ вскочила резко, почти неуклюже. Она стала то ли прислушиваться, то ли пристально всматриваться в траву. Выражение лица отважного рыцаря женского пола было странным, словно дева чего-то очень ждала, надеялась и в то же время не верила, или боялась разочароваться, поверив.

Впрочем, грядущее шоу никоим образом от мыслей и чувств присутствующих не зависело. Трава на поляне при совершенном безветрии пошла мелкими волнами, будто озерная гладь под ветерком. Вздрогнула земля, раздаваясь на несколько мгновений, расплескиваясь водой, чтобы выпустить из своих недр три громадных тела и снова сомкнуться, словно ничего не бывало.

Живым доказательством реальности случившегося компактного катаклизма в центре природного храма остались три здоровенные гладкошерстные шоколадно-коричневые туши с обаятельно-клыкастыми белоснежными улыбками прирожденных убийц, и глазами, сияющими рубиновым, янтарным и зеленым светом.

— Алой, Керт и Сарта! — счастливо по-девчоночьи рассмеялась Бельташ и, опустившись на одно колено, принялась возиться с гончими смерти. Те от всей собачей души радовались встрече с хозяйкой. Повизгивали, виляли хвостами, норовили подскочить и хорошенько облизать лицо рыцаря. Словом, собачки целиком и полностью выбивались из ужасающего имиджа неумолимых монстров, если не одно 'но', на которое невольно обратил бы внимание каждый.

— Могут выглядеть, как обычные псы, стало быть, — иронично припомнил слова Бельташ дядюшка Ригет, тогда как все остальные просто потеряли дар речи, изучая громадных зверюг.

— Совсем обычные. Просто в детстве хорошо кушали... стероиды, — тихонько согласился с Бельташ парень.

— Возможно, немного крупноваты, — почти отмахнулась оправданием рыцарь смерти, занятая общением с четырехлапыми соратниками, которых вернула ей милость Алхой, слитая с силой Зебата.

— Да не, какое там крупноваты, — горячо вступился за зверей впечатленный Денис, — скорее пары сантиметров не дотягивают до почетного звания пони!

Тройка гончих смерти отвлеклась от выражения приветственных восторгов двуногой соратнице и покосилась на посмевшего обозвать их парня с нехорошим гастрономическим интересом.

— Я тощий и невкусный, — честно и абсолютно убежденно предупредил зверей молодой жрец двух богов, стукнув кулаком в грудь, показательно втянутую до состояния ребра под кожей. Этот трюк давно был освоен Дэном для детского анекдота про дистрофиков.

Звери лукаво, (нет, ей богу, собакены прикалывались!), заискрили разноцветными глазищами и демонстративно облизнулись. Рыцарь, старательно пряча смешинки, извиняюще пояснила:

— Они неприхотливы.

И грозные гончие смерти, свежеподнятые волею Алхой, слитой с силой Зебата, оттого способные менять призрачное обличье на вполне плотское, лавой рванули вперед. Они скопом накинулись на Дениску и на Светлану. Невзирая на протестующие вопли, звери принялись беспощадно облизывать обоих жрецов в знак благодарности за воскрешение, за то, что те послужили проводниками силы богов. Во всяком случае, именно так перевела порыв своих компаньонов Бельташ, а не как 'предварительную дегустацию', каковой обозвал буйство собакозавров помятый Дениска. У Светланы, всегда симпатизировавшей собакам, вообще не нашлось слов от восторга.

После знакомства с милыми песиками парню пришлось умываться вторично, а девушке особенно тщательно тереть лицо, избавляясь от липкой слюны. Зато на всякий минус непременно найдется в жизни плюс! В доказательство постулата неуемные псы за считанные минуты, потраченные попаданцами на водные процедуры, притащили из лесу целую тушу какого-то большого рогато-копытного и уложили у ног Бельташ, повиливая хвостами. Четыре пятых после демонстрации добычи, разумеется, схарчили сами прямо на поляне вместе с кожей и костями, смачно похрустывая свежатиной. Впрочем, оставшегося за глаза хватило людям на завтрак. На ужин и обед бы тоже осталось, если бы энергичные песики не обладали столь хорошим аппетитом.

После еды собирались в дорогу. Дэн, окинув взглядом 'поюзанную' после стоянки и игр с животными прежде уютную полянку, стыдливо признал:

— М-да, изрядно мы тут насвинячили.

— Не тревожься, дир, приют Алхой в состоянии о себе позаботиться даже сейчас, — снисходительно усмехнулась Бельташ. — Ведь нынешнюю ночь здесь провели жрецы и состоялось новое посвящение. Вы придали святилищу достаточно сил.

Пока рыцарша говорила, Валт, привычно устроившийся на месте возничего, прищелкнул языком, подавая команду лошадкам. Фургон покатил с поляны. Одновременно по траве загуляли волны. Изначально мелкая рябь, схожая с предшествовавшей явлению тройки псов, переросла в более энергичное движение травы. Теперь оно больше походило на встряхивание скатерти рачительной хозяйкой после ухода гостей. Одна волна, вторая, третья, и вот уже на поляне не осталось ни единого следа пребывания людей. Лишь зеленый ковер луга, чаша родника и деревья-часовые. Подивившись чудесным метаморфозам, путешественники под бодрый прощальный крик Айх, совершившей над ними круг почета, покинули гостеприимный живой храм.

Валт, все никак не мог отойти от чудесного выздоровления. Нет-нет, да задирал жилет и рубаху, чтобы убедиться: следы от пестряги действительно исчезли. Денис забавлялся с собаками, Светка шла рядом с повозкой и нет-нет да косилась на плечо, где пряталась новая татушка. Дядюшка косился на племяшей, взявших манеру встречаться в сновидениях с ушедшими богами и получать от них вкупе с проблемными бонусами почти невыполнимые задания.

— Эй, дядя, ты чего на нас так подозрительно зыркаешь? — соизволил заметить задумчивость дядюшки и влез с вопросом Денис, оторвавшись от гонок взапуски с собаками вокруг фургона.

— Не знаю, чего теперь от вас ждать после второго посвящения, — честно признал Ригет.

-Хм-м, ну вроде ничего внутри, как с Зебатовой силой было, не зудит, — прислушался к себе парень. Света кивнула, соглашаясь со словами брата. — На чем, кстати, жрецы Алхой специализировались?

— Жрецы Жизнедарительницы издавна слыли лучшими целителями Вархета. В ее храмы шли с любыми недугами, — вместо дяди ответила Бельташ.

— Угу, тогда понятно, мы все здоровы, вот ничего делать и не тянет. Экспериментировать надо. Жаль у тебя, дядюшка, мазь слишком хорошая, после ночных скачек все уже зажило, даже мышцы больше не болят. Может, порезать... — Дэн жадно покосился на нож родственника и тут же получил резкий отлуп:

— Никого калечить не будем! И на нож не смотри, не дам. Никаких экспериментов без нужды. С Зебатовой меткой у вас выхода иного не было, коль наружу мощь рвалась, вожжи подобрать спешно следовало. Уясни, Деньес, сила жреца не забава, тем более целительная! Что она есть — в том Валт нам живое доказательство и иных покуда не надо. Представится случай — попробуете, а нарочно неучам силой развлекаться не след! Ну как ты вместо пореза все пальцы на руке срастишь? Гадай потом о причине: неверно ль дарованным распорядился или то Алхой разгневалась за зряшную трату?

— Такое возможно, — подтвердила Бельташ, одобрительно кивая рассуждениям разумного дядюшки.

— Эх, какую инициативу на корню зарубили, — посетовал Дэн.

На этот раз Света с ним мысленно согласилась. Конечно, тратить впустую силу жрицы она не собиралась. Но как что-то понять и чему-то научиться, если даже не пробовать? Они ж с братом не дремучие неандертальцы! Анатомию и основы медицины девушка в институте учила, и в теории знала, как простые травмы лечить. Кое-что на практике применять приходилось, помогая близким. Потому, пожалуй, ей хотелось проверить, каково исцелять, используя дар Алхой. В отличие от таланта скелетоукладчицы такая сила попаданку почти вдохновляла.

— Удачно с Алхой получилось: поляна храмом обернулась, время изрядно сэкономили, — наложив запрет, перешел к обсуждению еще одной насущной проблемы хмурый дядя. — Но как вам исполнить поручение богини 'преклонить главу' в святилище Ирната? Не знаю...

— А в чем сложность? — удивился Дэн, почесывая за ушами пса с алыми глазами, пока Света почти машинально наглаживала другую пару пони-собак. — Храмы воина тоже все рухнули? Так ничего, на развалинах как-нибудь прикорнем. Главное, насколько я понял, само место, а не его реально-сохранный вид.

— Святилище Ирната есть во владеньях Кергот близ замка. Но, во-первых, храм из новых. Он отстроен после ухода богов и священной силы бога в нем может не быть. Во-вторых, существует обычай. Пусть за жреца там мой старый знакомец Нерпат, а только нельзя в храме Ирната спать, — досадливо крякнул дядя. — Перед этим богом лишь стоят, не бьют поклонов, не преклоняют коленей. Ирнат горд и того же требует от своих почитателей. На пол опускают лишь мертвых воинов в час прощания.

— Умирать ради такого знакового случая не хочется, — сразу согласился Дениска. — Что, совсем никаких заброшенных настоящих храмов, вон как с Зебатом и Алхой, нам найти по пути не удастся? Пусть не храм, может, часовенка где-нибудь разваленная имеется?

— Старинных часовенок не... — начал было дядюшка и захлопнул рот чуть ли не со стуком.

— Ага! Есть! — удовлетворенно вскинулся парень. — И где это чудесное местечко? Далеко?

— Под замком. В старых подземельях. Часовню оставили, когда поменялось русло подземной реки, там стало слишком сыро и случился обвал.

— Классно все устроилось, мы ж все равно в замок собирались, заодно отроем проход и 'под' заглянем, — оптимистично рассудил Дениска, а Света добавила почти про себя с едва слышным вздохом: — Классно... Только очень домой хочется.

— Тебе чего, здесь не весело? — искреннее, до глубины души изумился парень.

— Нет, — чистосердечно ответила сестра и с наворачивающимися на глазах слезами, призналась брату: — Я в садик, к малявкам хочу, в нашу квартиру, чтоб в любую минуту папке и маме позвонить можно было, ванну принять или душ, туалет нормальный хочу. Здесь окружение если даже не страшное, а красивое, то все равно совсем не мое, чужое. Потому, если Зебат, Алхой и Ирнат смогут вернуть меня домой, я буду пытаться их вызвать в этот мир.

— Эм, Свет, я, ты извини, я так всем вокруг увлекся, не подумал, что тебе плохо, — Дениска приобнял сестру, она хлюпнула носом в плечо брата и тут же захихикала. Трое псов Бельташ, чутко уловивших состояние юной жрицы, принялись легонько бодать ее головами, немилосердно щекоча короткой шестью, и утешающее поскуливать.

Пока новоиспеченные жрецы двух богов с претензией на право приобщиться к силе третьего говорили по душам, дядюшка предусмотрительно скрылся внутри повозки. Не выносил Ригет женских слез категорически! И утешать не умел! Бельташ, кстати, тоже, потому предпочла отправиться на разведку.

Глава 11. Странные проявления человечности

Вечером на очередном бивуаке едва не случилось кровавое убийство. Поначалу ничто не предвещало беды. Замечательно-сытный ужин из тушеных с травами кроликов и окорока очередной добычи резвых песиков плавно перешел в ночь. Пара свежеиспеченных жрецов и их замученный ответственностью дядя отправились ночевать в фургон.

Валту не спалось. Он смотрел на огонь, почесывал бороду и изредка подбрасывал сучья в костер. Бельташ бродила вокруг. То ли сторожила, то ли любовалась звездами, слушала вольное дыхание ветра в ночи и редкие крики Ойха. Несколько позже дева-рыцарь ненадолго присела к костру рядом со жмурящими разноцветные глаза на огонь псами. Те тут же подобрались ближе и принялись подталкивать спутницу головами, напрашиваясь на ласку. С легкой улыбкой на устах рыцарь стала почесывать гончих.

Бородач пару минут созерцал сию инфернально-идиллическую картину, потом откашлялся и нескладно, но горячо заговорил:

— Дира Бельташ, послушай, я чего сказать хочу. Ты такая краса великая и воин истинный, что уж и не важно, мертвая ты служка Зебата или живая баба. Я чего думаю, может, как в город придем, отряд вместе с тобой собьем? Я теперь здоров! Могу мечом, дубиной работать, из лука бью. Бронька у меня хорошая осталась. Чего тебе у ребятишек на посылках мыкаться? Ты, я, и псов своих прихватить можешь. Я животинкам умным завсегда рад. Мы такой отряд собьем! Назовем его покрасившее, вон хоть Псы Зебата! От заказчиков отбоя не будет!

Тихий шелест выхваченного из ножен меча и предупреждающий рык тройки псов, чьи глаза засияли ярче фонарей, стали для бородача полной неожиданностью.

— Предателю смерть! — объявила рыцарь смерти и потребовала: — Бери меч!

— Эй, ты чего, дира? На звезды пересмотрела? — охнул Валт не столько от страха, сколько от неожиданности, не принимая слов спутницы всерьез. И растерянно всхрюкнул, когда клинок дочиста побрил ему подбородок.

— Умри с оружием в руках, как подобает воину! — повторила призыв разгневанная дева, принимая величественную позу.

Рык собак, вспышки света и возня разбудили всех. Ночное светило, прятавшееся с вечера в мелких облачках, тоже выглянуло из-за туч, любопытствуя. Потому при первом взгляде на диспозицию у костра людям показалось, что к безоружному лохматому Валту ни с того ни с сего пристала скелетина, одержимая мечтой помахаться оружием при луне. Бельташ была в истинной ярости: провалы в оскаленном черепе полыхали гневной синевой. Меч находился слишком близко от горла побритого лезвием мужика.

Ошалевший Ригет не успел сориентироваться, а Светка и Денис уже оказались по бокам от рыцаря смерти и в четыре руки попытались оттащить ее от жертвы, наперебой приговаривая:

— Бельташ, миленькая, успокойся, сядь! Не надо его калечить. Нет, убивать в честном поединке тоже не надо. Давай разберемся толком, что случилось! Спокойнее, тише, расскажи!

Злобная, скалящая зубы скелетина исчезла столь же внезапно, как луна спряталась за крупным облаком. Вновь у костра оказалась сердито сопящая русокосая красавица. Она вняла просьбам, со зловещим лязгом вдвинула меч в ножны и присела у костра на бревне, демонстративно подальше от Валта.

— Так-то лучше. Чего ты завелась, подруга? — фамильярно похлопав рыцаршу по плечу, спросил Денис.

— Лишь смерти предатель достоин! — тихо и убежденно, упрямо выпятив челюсть, проронила Бельташ.

— Эй, диры, тут такое дело, — Валт крякнул и потер непривычно голый подбородок, вокруг которого странными клочками бакенбард повисли остатки некогда пышной курчавой бороды. Большая ее часть, распространяя мерзкую вонь паленого волоса, догорала в костре. — Как затмение какое на меня нашло. Я про то, что здоров теперь, думал и захотелось так, никакой мочи нет, снова в отряд, в дорогу, чтоб монеты в кошеле звенели и клинки, а уж с такой, как дира Бельташ нам бы и вовсе равных не было...

— Короче, тишком сманивал нашу телохранительницу, — удивленно фыркнул Денис, тогда как рыцарь смерти снова едва не схватилась за меч под аккомпанемент грозного ворчания гончих смерти.

— Есть такое, — виновато поник башкой бывший бородач.

— Ха, и стоило из-за чужой глупости так беситься? — удивился айтишник, непонимающе переглянувшись с сестрой.

— Как он, ничтожный, помыслить смог, что я, рыцарь смерти, оставлю единственных жрецов Вархета, в которых пылает чистое пламя Зебата и Алхой и коим миссия великая суждена, ради гнусной поживы? — возмущенно рыкнула Бельташ.

— Он не думал о таком, он вообще ни о чем не думал. Прости его, глупого, дира, — вмешался, наконец, разобравшийся в ситуации дядюшка. — Что он, смертный, знает о твоем призвании и долге? Слишком давно люди не встречали рыцарей смерти, а предания старины... Кто ж им верит безоговорочно спустя столетия? Дурню от радости неслыханной в башку надуло невесть что. Как надуло, так и выдует. А снесешь ему голову, возницы лишимся.

— Э, Восемью клянусь, дира Бельташ, помыслить я не мог, что все так. Одно дело не слишком честно с теми поступить, кто до полусмерти меня напугал и планы все попутал, а другое — в замысел богов вмешаться, — бледный, как лохматая луна, потряхиваемый не ужасом, а грузом вины, которую едва не взвалил на себя, взмолился Валт. — Вы ж мне ничего толком-то не поведали. Не в упрек говорю, а просто не знал я. Мало ль чего жрецы в храмах о видениях вещают, всему что ль верить...

— Ты просто человек. Дир Ригет прав, всего лишь слабый и глупый человек. Живи, — великодушно разрешила Бельташ и отвернулась от бывшего наемника, бывшего разбойника, настоящего... Кто он сейчас, наверное, и сам Валт не смог бы определиться. Заворчав, отошли от бородача караулившие его псы.

Денис же задумчиво почесал за ухом, как частенько делал дядюшка, и призадумался, соображая, а когда они успели рассказать Бельташ все детали божественной задачки на возвращение. Вроде как пока ничего и не говорили, или он ляпнул и успел забыть?

— Но коль вздумаешь воспрепятствовать паломничеству жрецов, кое поручили им боги, — не взыщи, я вызову тебя на поединок и убью, — бросила через плечо Валту рыцарь смерти, таки снизошедшая до последнего предупреждения.

— Короче, слушай сюда, Валт, чтоб потом не говорил, что чего-то там не услышал и не понял, — объявил Денис. — Нас в жрецы сам Зебат посвятил и велел помочь богам вернуться на Вархет. Для этого мы начали по храмам экскурсию. Видишь, у Алхой побывали, на очереди Ирнат.

Выпалив наводку на квест, Дэн покосился на Бельташ. Как отреагирует? Та хранила гордое сознание собственной великой миссии на лице. Неужто все, что он только что сказал, уже знала? Или, если не знала, то чуяла всей сверхъестественной сутью служителя бога?

— Вот оно как, — крякнул Валт, хлопая глазами. Никак не вязалась у него великая миссия и парочка тощеньких ребятишек в единое целое, однако ж и для вранья настолько завирального никакого особого повода не было. Так выходит, ребятишки не лгали?

— Ага, на героев из легенд мы не похожи, — весело подтвердил Дэн и шепотом спросил: — Знаешь почему?

Валт растерянно помотал косматой башкой.

— Чтоб никто не догадался, — громко объявил парень и рассмеялся, напрочь стирая всю торжественность момента, а заодно и напряженность, витавшую на поляне.

Так совпало или тоже являлось частью великого божественного замысла, но рыцарь смерти неожиданно сглотнула и растерянным голосом, никак не вязавшимся с ее предыдущим тоном высшего судии, пролепетала:

— Я есть хочу.

Дядюшка и Валд отреагировали на слова рыцарши как-то странно. Подались в стороны от оголодавшей девы, словно пути к немедленному и крайне спешному отступлению подыскивали. Руки удивительно синхронно метнулись к поясам. Кажется, мужчин обуревали нехорошие подозрения касательно потребного нежити меню.

Дэн же напротив буквально заискрился исследовательским интересом: чем же таким-эдаким следует питаться рыцарю смерти? Эманациями боли и битв, жизненной силой врагов, молитвой Зебату из уст жрецов или каким-нибудь более экзотическим методом? Пугаться Бельташ парень даже не думал. Зачем? Она ведь союзный юнит!

Зато Света никаких жутких теорий о гастрономических предпочтениях нежити не строила. Она вообще не поняла причин замешательства общества. В чудесном мире, где ночами по снам ходят боги, раздают странные подарки, а днем встают и превращаются в симпатичных девиц скелеты, по мнению попаданки, могло происходить вообще что угодно. Потому девушка простодушно ляпнула под согласное 'р-р-гав' в исполнении трио собачек:

— Поешь, конечно! Кажется, у нас от ужина еще тушеный кролик оставался.

— Я ХОЧУ ЕСТЬ! — буквально заглавными буквами повторила Бельташ, обводя коллектив диким взглядом, заставившим мужчин сделать еще шажок назад, спиной вперед. — Я не принимала человеческой пищи и воды с той поры, как волей Зебата поднялась к новой жизни. Гончие смерти рвут живую плоть, прибавляясь силой и восполняя ущерб, мне в том нужды никогда не было.

. После упоминания потребности в человеческой пище опаска дядюшки разом сошла на нет, уступая место уже ставшей традиционной подозрительности насчет деяний прыткой молодежи.

— Что вы опять натворили? — с усталым вздохом, без удивления, переключился Ригет на допрос племянников.

— Чего сразу мы-то? — не понял сути претензий жрец-недоучка. — Сам видел, где и как мы тренировались. Уж часов семь прошло, не меньше. Между прочим, с новой силой эксперименты ты категорически запретил. Мы и не пробовали.

— А кто? Я? — Ригет ткнул пальцем себе в грудь. — Он? — указал на вконец растерявшегося Валта. — Или они, задними лапами? — дядюшка повел ладонью в сторону тройки крупногабаритных псов, доброжелательно оскаливших острые клыки.

— Алхой? — неуверенно внесла предложение Света. — Может, это еще один из ее обещанных сюрпризов, отложенный во времени?

— Может, — поразмыслив, нехотя принял версию дядюшка. — Вашими руками в Вархете действуют боги, только, боюсь, отнюдь не все ваши действия — действия богов, скорее бóльшая часть — самодеятельность от избытка силы жрецов и неумения ею пользоваться.

— Хм, извини, дядя, на экпресс-курсы молодых жрецов нас ночью никто не записал, методичек в фургон не подкинул. Нас, как я понимаю, никто и ничему на Вархете по профилю не научит. Колдовать, как маги, жрецы не могут — разные виды силы, а умельцы, способные пользоваться божественным благословением, в мире повывелись. Перемерли за века, как динозавры, — принялся обстоятельно возмущаться-защищаться Дениска. — Потому, уж не взыщи, повторюсь, нам со Светкой остается лишь великий метод научного тыка. Будем гулять по кладбищам или пытаться врачевать силой любую болячку, какая только подвернется. Нарочно, так и быть, калечиться и калечить никого не станем. И вообще, чего сразу претензии? Бельташ, ты разве никогда, пока рыцарем смерти работала, не хотела нормальной еды поесть?

— Я не задумывалась об этом, блюдя свой долг, — растерянно покачала головой девушка, придвигаясь к котелку с еще теплым мясом и неуверенно (предмет рукам был непривычен) беря в руки ложку. — Теперь же, — рыцарь смерти шумно сглотнула, втянув ноздрями запах еды, — очень хочу!

— Ешь, рыцарь Бельташ, — посоветовал Ригет, понимая, что никакой самый важный разговор сейчас не выдержит конкуренции котелка с рагу, стоящим перед особой, не евшей по крайней мере несколько столетий.

— Приятного аппетита, — вежливо пожелала Светка.

— Хлебца возьми, дира, — неуверенно придвинул Валт тряпицу с половиной ковриги к проголодавшейся скелетине и присел на бревнышке подальше. Вроде как и совсем бы ушел, но драпать от собственного тюфяка и костра как-то совсем глупо. Боялся ли бугай псов, или презрения в глазах рыцаря смерти, или вполне натурального файербола от Ригета — никто наверняка бы не сказал. Но Бельташ хлеб схватила и, не глядя по сторонам, накинулась на рагу как на роскошнейшее из блюд с божественного пира.

Света украдкой потянула за рукав брата, продолжавшего увлеченно следить за рыцарем смерти за непривычным делом, и прошептала на ухо:

— Пошли спать, не надо ей мешать.

— Ага, пошли. Вы тут, если снова убивать друг друга возьметесь, не шумите слишком, — зевнул Дениска, почесал зудящую под рубашкой татуировку на плече, подсадил сестру и сам нырнул за полог повозки.

Ригет же чуть помедлил, остановившись перед смущенно отводящим глаза бандитом.

— До города ты с нами, там слово полного молчания с тебя возьму, и хоть отряд сколачивай, хоть снова на дорогу в кусты лезь.

— Понял, дир, — потер голый подбородок Валт, испытывавший тем более сильную неловкость, что сроду ни перед кем не извинялся, а теперь, когда стоило бы, так никто его извинений не ждал.

— Не предаст потом-то? — зашептал Дэн, когда дядюшка вернулся в повозку.

— Нет, и слово будет порукой, — качнул головой тот.

Уж кто-то, а Ригет, тертый, временами и битый, немало прошагавший отрядным магом наемников, понимал Валта. Тот вовсе не помышлял о предательстве и не предал бы. Дурной восторг в крови гулял, не подлость. Гулял, да весь вышел. Бельташ своим мечом его под корень вместе с бородой срубила и в костре спалила. Валт всего лишь наемник, от такого бесполезно ждать следования понятиям высокой чести, но и откровенной гнуси опасаться не след.

Урчание и чавканье рыцарши доносились через полог повозки. Ожившая скелетина смаковала рагу, попутно успешно восстанавливая навык обращения со столовыми приборами. Дядюшка прислушался и задумчиво спросил:

— Вы ее насовсем в человека превратили или как?

— А Восемь ваших знают, — почесал за ухом Дениска, прикидывая свои ощущения и неуверенно поведал: — Мне кажется, нет. Она теперь, как и псы, может скелетиной вставать, а может, как живая девушка ходить. Чего ты такой удивленный враз стал? На псов-то все спокойно смотрели, когда они мясо лопали.

— Потому, что не понял тогда, что вы сотворили, недоучки, — сердито буркнул дядюшка. — Про гончих смерти известно издавна, будто плоть живую они рвать могут и словно едят, только не как псы обычные, а сразу в силу для немертвого тела плоть добычи воплощается, мощь гончей преумножая. Так-то раньше было, а теперь, выходит, псам взаправду жрать надо регулярно и много, как всякой крупной собаке.

— Так они зверьки не маленькие, пусть и особой породы. Ничего, зато сами охотятся и на нашу долю оставляют, — отмахнулся беспечный парень.

— Значит, у нас получились необычные гончие смерти и необычный рыцарь смерти из-за смешения сил Зебата и Алхой, которые на нас свои метки проставили, — осторожно заключила Света. Почему-то сейчас она думала о химических реакциях на школьных лабораторных и опасных последствиях действий очумелых ручек ретивых учеников, оставшихся хоть на минутку без присмотра учителя. Их с Дениской парта в седьмом классе, к примеру, навсегда приобрела оригинально-пятнистый вид.

— Ага, сделали Гончих Жизне-Смерти и рыцаря Смерто-Жизни! Звучит, а? — хихикнул довольный недоучка-брат.

— Спите, пока еще что-то не сотворили, — взмолился Ригет. — Я с вами поседею!

— Ничего, ты все равно блондин, незаметно будет. Теперь жалеешь, что призвал нас, дядюшка? — развеселился пуще прежнего парень.

— Нет, — не раздумывая, отрезал мужчина. — Вы можете принести великое благо Вархету и пользу мне, но сие не отменяет проблем, которые вы валите лично на мою голову. В любом случае, вернуть обратно я вас не могу, зато вязать руки и втыкать кляпы обучен. Хочешь попробовать, племянничек?

— Не-не-не, я БДСМ и инцестом не увлекаюсь, — небрежно отмахнулся Дениска, поудобнее устраиваясь на жестковатом ложе. — Потому давайте-ка спать.

Дядя ничего не ответил, справедливо полагая дальнейший диалог бесполезной тратой времени. Не лезущий за словом в карман племяш мог трепать языком бесконечно долго, перескакивая с темы на тему и употребляя загадочные слова, о значении которых Ригет, справедливо считавший себя эрудированным человеком (все-таки и дома учился, и королевскую академию магического и оружного боя с отличием окончил), понятия не имел. Увы, все нечаянные и намеренные попытки Деньеса поведать серьезные подробности о мире Земли, где родились племянники и нашла приют беглянка Лимей, вызывали у бедного вархетца сильнейшие приступы головной боли. Похоже, божественный туман, надежно защищающий мир от любой угрозы извне, распространялся и на привнесенные знания. Спросить о какой-нибудь мелочи вроде верблюда еще получалось, углубиться в тему — ни-ни.

Дядюшка, как и подобает опытному наемнику, дисциплинированно отрубился на тюфяке в считаны секунды. Вроде как начала посапывать Светка на матрасе у стены, а Дэн между ними все крутился и крутился, как уж на сковородке. Любопытство в очередной раз победило, и парень шепотом, развернувшись в сторону сестры, позвал:

— Свет, спишь?

— Уже нет, — вздохнула девушка. — Чего тебе?

— У тебя татушка с птичкой на руке ночью чесалась?

— Не-е-т, кажется, или я со сна не заметила.

— А у меня так зудела, будто стая комарья погрызла. Я как раз вылез и на Бельташ смотрел, когда она на Валта злилась. Оттаскивал ее с тобой от мужика и думал, вот бы в ней побольше от человека стало, а то порой робот роботом с программой от Зебата в голове. После этого она еды и захотела. Думаешь, так сила Алхой через метку сработала?

— Думаю, что с твоими шуточками не только дядя, но и я скоро поседею, — честно призналась Светка.

— Не-а, во-первых, ты тоже блондинка, во-вторых, еще более привычная, чем дядюшка. Он-то меня считанные дни знает, а ты почти четверть века, — возразил Денис.

— Спи, чудовище, — взмолилась сестра, — пока еще чего-нибудь не нажелал спросонок.

— Ладно, спокойной ночи. Я к тому сказал, что метка Алхой вроде действует, — закончил откровения жрец двух богов и безмятежно заснул, оставив сестру ворочаться, обуреваемую мыслями о том, что способен невзначай натворить любимый братик. Но, в итоге, усталость взяла свое, девушка тоже уплыла в мир грез, где не было места божественным миссиям повышенной сложности.

Утро, в отличие от рассказов о Земле, очередной головной боли Ригету не принесло. А Дэна и вовсе обрадовало интересными новостями. Рыцарь Бельташ успешно переварила не только рагу, но и информацию о своем изменившемся состоянии. Скелетина восхваленным Денисом методом научного тыка определила контролируемый способ смены ипостасей. Он оказался прост, как все гениальное. Бельташ достаточно было посмотреть в любую отражающую поверхность, четко представив облик, какой желала принять. Первый раз прием сработал совершенно случайно, когда рыцарь мыла в ручье котелок. Теперь рыцарь-скелет могла как набрасывать на себя иллюзию жизни, так и целиком переходить на некоторое время в живое состояние. Потратив на эксперименты всю ночь и утро, служительница Зебата ныне пребывала в состоянии радостного ожидания великой миссии и дальнейших чудес. Валта не задирала, предпочтя вовсе игнорировать клочковато побритого возницу. Тот личную лохматость понижать не стремился. Лишь чуток подровнял растительность на лице, превращая остатки бороды в роскошные длинные бакенбарды, придавшие ему удивительную схожесть с сенбернаром. Кажется, даже гончие смерти начали посматривать на Валта с симпатией, как на члена стаи.

Обрадованные неожиданным аппетитом спутницы песики потрудились на славу и к завтраку натащили гору дичи пяти видов. Дядюшка задумчиво оглядел перемазанные в крови морды зверушек (себя добытчики в процессе охоты явно не обидели пропитанием), да и практично велел здоровяку Боршу убрать мясо в ящик под повозкой. Только предварительно наложил на короб чары хранения. Кто его знает, как в дороге повернется? Пусть мясо под рукой будет. Продать, поменять, съесть, когда есть, что есть, куда как проще, чем в лес на поиски кидаться. Да и транжирой Ригет никогда не был. Если за что-то можно не платить, то зачем платить?

Словом, зверьков за удачную охоту похвалили. И, как показала практика, напрасно. Судя по всему, за этот процесс гончих смерти никто и никогда не хвалил, или их вообще хвалили редко, а тут сразу четверо и за такое ерундовое развлечение.

О своих комплиментах добытчикам дядюшка Ригет пожалел спустя час, когда щедрые и о-о-чень энергичные собачки принесли шестого по счету зверя. Ящик под повозкой оказался забит до отказа. Чтобы уместить последнюю добычу, два тюка пришлось переложить в повозку. А работой по свежеванию ретивое трио обеспечило Валта, Ригета и Бельташ на весь дневной привал. Светка и Денис трудились на подхвате, потому как раньше таким никогда не занимались. Но, как бодро объявил племянничкам дядюшка, теперь у них всегда будет вдоволь материала для практики.

Дорога, чуть подмокшая от зарядившего после обеда дождичка, ложилась под копыта коней. По дополнительно зачарованной Ригетом сразу после покупки непромокаемой ткани полога неритмично настукивали капли. Люди сидели в фургоне. Бельташ присоединилась к компании, потому что тройка псов успешно справлялась с дозором и могла если не прикончить любого врага, то уж донести весть о его приближении наверняка.

— Скоро развилка. В Брис или дальше в сторону баронства Кергот править, дир? — руководствуясь каменным указателем справа, повернул капюшон плаща Валт.

— Я тебе обещал, — промолвил Ригет. — В город подвезем, наш путь дальше, к замку Кергот.

— Дир, — откашлялся бывший воин. — А если я клятву верности принесу, возьмете меня на службу? Мечник я не из последних, ты сам проверял. С дирой Бельташ, ясно, не сравнюсь, а все ж, вдруг обычный человек под рукой понадобится?

— Правда, давай его оставим, дядюшка? — предложил Дениска, сжалившись над Валтом. Несчастные глаза человека-сенбернара и свободная рука, нервно вцепившаяся в левый остаток бороды, пробудили жалость в попаданцах. Светка только не знала, как попросить дядюшку и имеет ли она на это право, впрочем, брат тоже не знал и просто стал просить, на ходу изобретая аргументы. — Заодно о сохранении тайны заботиться не придется, носитель-то при нас. И Петрушка с Укропом обихожены будут. Они, по-моему, уже сейчас обожают Валта сильнее, чем нас всех вместе взятых.

Похваленный бугай сконфуженно фыркнул. Лошадей он любил больше, чем людей, и ладил с ними получше. С конями-то особых слов подбирать нужды не было — заботься хорошенько, так лошадка завсегда добром ответит. Ригет же с конями, не считая Укропа, никогда особо не уживался. Всякое зверье от колдовства обычно подальше держаться старалось, сколько горбушек ни носи, а все подозрительно коситься будет. Вроде как пахла магия для зверья не слишком приятно.

Ригет задумался, прикидывая варианты, а Светка неуверенно предложила:

— Может, проголосовать?

— Я — за, пускай остается. Ты — за. Итого двое, — подсчитал Дэн. — Ты как, Бельташ, не возражаешь?

— Биться с ним плечом к плечу не стану. В остальном мне все равно, — честно высказалась рыцарь смерти.

— Ага, стало быть, воздержалась, — определил парень и посвистал псам: — Эгей, Алой, Керт и Сарта, вы хотите, чтобы Валт остался с нами?

Псы ответили дружным, утвердительным 'ГАВ'. Еще бы, кто как не бугай втихую вчера за едой и за завтраком кидал здоровенным собакам чуть прихваченные огнем пласты мясца в качестве лакомства.

— Они за, — подвел итог парень, перемигнувшись с сестрой.

— Первые три луны без жалования, только кормежка, — выдал вердикт экономный Ригет.

Просиявший бугай энергично закивал. Где спать — есть, одежа и оружие у него имеются, а уж кормежка такая, какой любой знатный дир в походе не побрезгует. Не хотелось Валту уходить от Ригета, пары забавных ребятишек, странно-страшной рыцарши, зверушек и великой чудесной тайны. Никак не хотелось!

Он и в отряд-то Бельташ зазвать пытался, звериным чутьем ощутив, как время рядом с чудом истекает. День-другой и не будет бродяги-бандита в их жизнях, останется лишь смутная тоска о несбывшемся да исцеленное одним таким чудом тело.

Старый наемник, как тот же пес, хотел крепкую стаю, в которой ему прикроют бока от волчьих клыков, и хозяина. Хозяина способного не только биться рядом, но и взять разбушевавшегося пса за холку, чтобы крепко встряхнуть. Словами Валт никогда не владел и не смог бы объяснить, к чему стремится, однако ощущал точно: что искал, нашел. И отныне вся его преданность принадлежит им.

— Пусть будут восемь богов мне свидетелями, призываю Ирната в ручатели, клянусь служить верно мечом и щитом диру Ригету до той поры, пока сам он не прогонит меня, — почти скороговоркой, а вдруг передумают, пробормотал Валт, протягивая рукоятью вперед свой меч, снятый с пояса. Дядюшка меч взял, хлопнул, не вынимая из ножен, по правому плечу бугая и протянул ему монетку-ноготок в знак приема на службу.

Валт принял денежку и положил не в тощий кошель на поясе, а в потайной карман на широком ремне, в знак своих твердых намерений. В среде наемников на Вархете бытовала примета: рассчитываешь на постоянный контракт — первую врученную монету не вздумай потратить. На шею повесь, на ремешке, или в пояс вшей. Борш убрал медяшку на хранение без всякой показухи и вернулся к лошадкам.

Лишь позже, когда перестал унылый дождик и Бельташ с Ригетом снова отправились поразмять ноги, Валт обернулся к молодым жрецам, задумчиво изучавшим свои метки на руках и, откашлявшись, буркнул:

— Спасибо за заступничество, ребятушки.

— Ха, мы о своей выгоде заботились, — Дениска подмигнул смущенному наемнику. — Теперь-то есть кому о копытных позаботиться, а значит, дядюшка не будет настойчиво добиваться овладения нами высоким искусством управления и запрягания повозки в кратчайшие сроки.

— Запрягают, кажется, лошадей, а не повозку, — вставила, наморщив лоб, Светка.

— Вот видишь, я даже не знаю, кого запрягают, а дядя сразу в дело на пинках пихает! — бодро возвестил Дэн. — Думаю, если бы мы Петрушку с Укропом спросили, они бы всеми четырьмя копытами за тебя просили, чтобы избавиться от косоруких нас!

Света хихикнула, представляя гарцующих и голосующих лошадей, Валт тоже усмехнулся и поудобнее перехватил вожжи. На душе у мужика было легко и спокойно...

Ночуя в поле, у кромки леса, на лугу вдоль дороги, заезжая в деревни лишь для покупки или обмена (свежее мясо в неимоверных количествах, стараниями псов заменило путешественникам деньги) повозка двигалась к владениям Кергот.

Светка не роптала, стойко перенося ночевки в фургоне, и втихую мечтала о ванне и прекращении бесконечной тряски. А смысл капризничать? Девушка отчетливо понимала, что врученные богами силы не игрушка. Очередной парад оживших мертвецов попаданцам может с рук не сойти. Это ведь они с братом, пока не спят, себя вроде как контролируют, и случайные слова-движители непроизвольного подъема зомби не вызывают. Наверное, кулон Зебата помог в адаптации, и сила жреческая в телах угнездилась настолько, чтобы безобразничать перестать. А ну как в спящем состоянии все по-другому обернется? Лучше уж пока не рисковать и ехать с осторожностью.

Вот так и вез Ригет племянников, чтобы вступить в права владения собственностью, племянники везлись по собственным мотивам: одна по необходимости и в надежде на возвращение домой, второй в поисках приключений. На кладбища, мимо которых двигался фургон, дядя прогуляться племянника не выпускал. Укромных лесных погостов не попадалось, а на любом другом невольные свидетели могли здорово подпортить незваным некромантам, вздумавшим познакомиться поближе с их покойными родственниками, не только и не столько реноме.

Зато пару раз Дэну и Свете удалось испытать в действии силу жрецов Алхой. Оба раза получились совершенно случайно, потому как практиковаться с силой жизнедарительницы на ком-то живом и разумном дядюшка запретил новоявленным жрецам строго-настрого. Исключение оставил для уже случившихся проблем.

Надо сказать, с новым талантом вышло сразу и куда удачнее, чем с Зебатовым подарком. Царапина от ножа, каким Света училась потрошить добычу, под рукой брата, схватившего запястье ойкнувшей девушки, затянулась быстрее, чем сестренка пролила больше пары капель крови. А встревоженная Светлана поглаживанием ладошки убрала красный отпечаток от хлестнувшей зазевавшегося Дениску по шее ветки.

На этот раз существенных различий в разделенной на двоих силе молодых жрецов не обнаружилось. Исцелять смогли оба близнеца!

Глава 12. Замок Кергот: запрос идентификации

Одинокая громадная яблоня, старый, но еще крепкий забор, почему-то огораживающий всего несколько метров луга перпендикулярно дороге, а не вдоль нее, россыпь густо поросших травой и мхом камней неподалеку от дерева-гиганта — так выглядели ничем не примечательные подступы к родовому замку Кергот.

Нет, Дэн, конечно, не преминул спросить о камнях и причинах установки куска забора, но истории его воздвижения не знал и дядюшка Ригет. Сколько он себя помнил, столько забор тут и стоял, его давно использовали вместо коновязи желающие полакомиться спелыми яблоками. О камнях достоверно дядя тоже ничего не знал, лишь предполагал, что некогда на их месте высилась часовня Алхой.

Зато о яблоне дядя поведал побольше. По легенде, яблоня была выращена самой жизнедарительницей для родоначальников рода Кергот в пору ее мимолетного увлечения прекрасным дием. Никаких божественных свойств у плодов зафиксировано не было. Но какое-то зерно истины у легенды имелось. Ведь не зря громадную яблоню такой же громадной и всегда плодовитой помнил еще прадед Ригета. Дерево точно было волшебным! Простые плодовые деревья ни разу не секвойи и столько не живут.

Яблоня, оказавшаяся куда старше забора, очевидно помнила не только прапрадеда племянников, но, возможно, и те времена, когда по Вархету ходили боги и дарили первым ее жителям — диям — диковинные подарки.

Все путешественники с уважением покосились на шелестящую ветвями прапрабабушку, в кроне которой имелись мелкие зеленые завязи. До сочно-красных яблок плодам божественно взращенного дерева было еще далеко. Вряд ли ради парочки попаданцев сюда, как в сказке Маршака, уже готовились явиться антропоморфные месяцы, способные ускорить время или повернуть его вспять.

Денис успел вкратце, со своими обычными приколами, в стиле комикса пересказать спутникам сказку о двенадцати чудаках, пока фургон катил по практически пустой дороге. Если на полях, в деревнях и на дороге людей было много, то по мере приближения к замку движение вовсе прекратилось. Бельташ шла рядом с повозкой, собаки весело носились кругами, сбрасывая энергию.

Как свернули с тракта, тянувшегося через земли Кергот, никуда заезжать и оповещать о своем прибытии дядюшка не стал. Сразу махнул рукой в сторону замка на высоком холме. Здание из серого камня, кряжистое, не слишком красивое, без взмывающих ввысь шпилей, ажурных арок или изящных скульптур, выглядело отстроенным если не на тысячелетия, то на века точно. Толстые стены, донжон, узкие окна были сложены не для любования, а с практичной целью защиты жизни обитателей об любых невзгод: будь то войско противника или зимняя непогода.

— Хм, так вот значит, какое ты, родовое гнездо... А что, надежно, основательно, стильно, мне нравится! — одобрил Денис.

Света лишь тихо-тихо вздохнула, гадая, есть ли в 'гнезде' централизованное водоснабжение и канализация. Информация о земных замках оптимизма не внушала. Вся надежда оставалась на магию.

Дорога огибала стену замка, упиралась в ворота и, как заправский герой шла в обход. Ригет поступил аналогично, почему-то велел направить повозку не прямо к воротам, а двигаться вдоль стены. За поворотом открылась россыпь домов маленькой деревеньки, притулившейся на южном склоне. Ближе к замку, почти под его стенами, уверенно обосновался краснокаменный дом, на редкость высокий для одноэтажного. На крыше и двери его были высечены птицы, в которых безошибочно угадывались вОроны с неизменными мечами в когтях.

— Храм Ирната. Новый здесь отстроили, после того, как потолок и часть стены старого святилища в подземелье под замком обвалились, — коротко объяснил дядюшка племяшам, копаясь в мешочке на поясе.

Наконец Ригет отыскал нечто мелкое, похожее на маленькую выцветшую от времени финиковую косточку с дырочкой, зажал в кулаке и дунул. Раздался пронзительный свист. От пронесшегося над холмом звука заложило уши людям, всхрапнули, замотали головами кони в упряжке и заскулили псы Бельташ.

-Знаешь, дядя, ты только не огорчайся, но музыка — это не твое, — пытаясь выковырнуть из уха засевший там звук, огласил общее мнение Дениска.

— Знаю, — усмехнулся Ригет и соскочил с повозки, направляясь навстречу показавшемуся из красного дома-храма человеку.

Высокий старик, с короткой седой бородкой и ежиком белых волос, в красно-коричневом одеянии, напоминающем мантию с кожаными наплечниками, опираясь на большое копье-посох и едва заметно прихрамывая, энергично зашагал навстречу гостям.

— Восемь с вами! Ирнат мне свидетель, неужто ты, Ригет, отыскал сестру? — загрохотал над замком и полем мощный бас, заставивший даже неустрашимых бессмертных собак чуть присесть на задние лапы. Все-таки две звуковые волны кряду стали настоящим испытанием для чутких собачьих ушей.

Старик приобнял дядюшку, прижал к груди на несколько мгновений и похлопал по спине. Затем запросто отодвинул в сторону и с любопытством уставился на повозку, столпившихся вокруг нее людей и нелюдей. Черные глаза обежали компанию, а кустистые брови приподнялись в легком недоумении. Четверо незнакомых людей (бородатый бугай, статная красавица и парочка молоденьких ребятишек) никак не могли быть дирой Кергот, ибо о пластических операциях Вархет еще не ведал.

— Восемь! Не Лимей, я отыскал ее детей: Свельту и Деньеса, — поправил и заодно представил племянников старику дядюшка.

— Точно, Лимей наша мама. А вы кто? — непосредственно полюбопытствовал у колоритного старика Дэн, не давая дядюшке времени представить остальных.

— Нерпат, жрец Ирната, — коротко отрекомендовался собеседник, еще раз прицельно оглядел племянников Ригета и сочувственно признал: — Похожи. Жалко Лимей. Я ведь ее еще любопытной крохой помню. Яблоки очень любила...

— Не жалей, у нее все благополучно, но владения Кергот ей без надобности, — отмахнулся дядюшка. — Хорошо хоть племянников дозваться удалось, чтоб условие в завещанье отца исполнить. Как тут, пока я в поисках странствовал, все мирно было?

— Чего бы не мирно-то, — по-волчьи ощерился Нерпат, перехватывая копье. — Твой пятиюродный племянник из Линдоргов приезжал, за которого Лимей тогда прочили. Я ему честь по чести про завещание сказал, про то, что его там ни строчкой, ни буквой не помянули, и к блюстителю права в Брис направил за подтверждением. Так он, тупица, нахрапом взять решил, пока законный владелец далеко. Думал, если с магом столичным приехал, сам Ирнат ему не судья. Собирался, небось, в замок прорваться, флаг поднять и тем хозяином себя объявить.

— И как? — ничуть не встревожился, скорее искреннее и чисто академически заинтересовался результатом дядюшка с очень предвкушающей улыбочкой.

— Свидетели их обоих увезли на повозках. Пятиюродного полный паралич разбил, когда он за дверь-то взялся, а маг тот ничего, еще сипеть мог и под себя ходить. Дюже вонюч маг-то оказался, я аж с дороги учуял.

— Хорошая на Вархете магия, дядя, — от души восхитился Денис. — Как право собственности-то охраняется!

— Отец знал толк в затворах, — задумчиво поежившись, согласился Ригет.

— Ты, надеюсь, Свету ни за кого тишком выдать не планируешь? — с шутливым беспокойством справился парень.

— Я обещал вам заботу и кров, а не принуждение, — почти рассердился на племянника Ригет, сам когда-то сдернувший из дома именно из-за отцовского произвола.

— Прости, дядь, это я ляпнул, не подумавши, — извинился Дэн и подмигнул Светлане, едва не подавившейся воздухом при вопросе о нечаянном замужестве.

Ей в голову, исподволь эмансипированную нравами родины, даже мысли о возможности такого странного поступка не забредали в отличие от Дениски, почитывающего черные сказки.

— Не думать — привычка скверная, а ляпать и того хуже, бедой обернуться может, — наставительно констатировал Ригет и, отвернувшись от племянника, то ли попросил, то ли предложил Нерпату: — Будешь ручателем, когда врата отворять пойдем?

— Куда ж я денусь? Вечно ты торопишься, — укорил жрец собеседника. — Кого в свидетели-то с собой привез?

— Первая — служительница Зебата, рыцарь Бельташ с гончими-спутниками Алой, Керт и Сартой. Она сопровождает Деньеса и Свельту. Валта я нанял на службу. Он вторым свидетелем пойдет.

Оба названных свидетеля с достоинством кивнули, подтверждая полное согласие с решением Ригета. Пусть заранее с ними ничего не обговаривалось, но, видать, работа в качестве живых 'камер наблюдения' считалась непыльной, а может, даже почетной.

— Годится, — так же, как прежде рыжий паренек из часовенки, Нерпат не почувствовал истинной сути девы-рыцаря и гончих смерти. Потому жрец продолжил невозмутимо, почти беспечно, беседовать. — Ты, торопыга, лошадок-то с моей Морковкой оставь. Пусть передохнут, неизвестно сколько мы провозимся.

Ригет только кивнул и вместе с Валтом повел повозку к маленькой пристройке у храма, служившего, очевидно, и настоящим домом старику. Дэн между тем, пользуясь моментом и не считаясь с интересами жреца Ирната, насел на того с неожиданными вопросами.

— Дир, а почему у здешних лошадок такие съестные имена? Петрушка, Укроп, Морковка. Настоящий огород, а не конюшня.

— Хм, знаешь, малец, никогда прежде о том не задумывался, а ведь прав ты. Так у нас издавна повелось, — огладил бородку Нерпат. — Если поразмыслить, то традиция идет от обычая древнего благословения нив прекрасной Алхой. Она ведь, жизнедарительница, не только за урожай, а и за приплод скотины отвечает.

— То есть для облегчения божественной работы по площадям? — осенила айтишника гениальная догадка. — Алхой одним легким движением руки благословляет все и всех, если оно зовется овощами, пусть и бегает на четырех?

— Как-то так выходит... — с удивлением подтвердил жрец, впечатленный оригинальными выводами паренька.

Ему и в голову не приходило, что, вознося молитву об урожае, люди попутно о своей скотинке словечко роняют. Удобно выходит: им проще и богине меньше трудов.

— Скажи, дир, а почему тогда у замка храм Ирната, а не Алхой? — вступила в разговор Света.

— Скажешь тоже, Светка! — удивился Дэн. — А как осаду или набеги соседей отбивать было? С морковками наизготовку и верхом на корове?

— Ты прав, Деньес, — крякнул жрец, снова перехватив поудобнее отполированное многочисленными касаниями пальцев древнее копье, передающееся, как атрибут сана из поколения в поколение жрецов воина. Нерпат оглаживал древко привычными движениями, как иной монах перебирал бы четки. — При замках всегда первым воздвигали храм Ирната, а уж потом возводили и другие. Боги-то равны меж собой, но лишь под защитой родного крова людям работать, торговать, творить и любить спокойно можно. Это в городах площади богов с храмами для каждого из Восьми воздвигали — на восемь сторон восемь храмов, и нет того, кто превыше других. У нас же свой обычай, кровью политый.

— Многое прежде было иначе. Первым в городах строили общее святилище. Коль не получалось в достатке денег собрать, сначала простой камень-алтарь с восемью чашами ставили. А уж потом большой храм, чаще всего с четырьмя входами о двух створах с каждой из сторон света отстраивали, — неожиданно промолвила Бельташ, глядя на краснокирпичный дом-храм, но видя нечто свое из минувшего и давно осевшего прахом прошлого. — К Алхой и Зебату в первую дверь поклониться шли, к Ирнату и Илай во вторую входили, к Сигету и Элмай в третью, а к Крисату и Трашпу в четвертую...

Жрец недоверчиво приподнял кустистые брови, пальцы отбили дробь на древке, а Дэн запросто посоветовал старику нарочито громким, утрированно секретным шепотом:

— Ты, дир, первоисточник-то слушай! Бельташ точно помнит, как все было! Если уж не она, рыцарь смерти Зебата, то кто правду скажет? Верно я говорю, собачки?

Трио подтвердило слова парня звонким лаем, сверканием разноцветных глаз и широкими кровожадными улыбками. Оскалом назвать выражение на собачьих мордах язык не повернулся бы и у завзятого кинофоба.

— Рыцарь смерти? Ты воистину такова? — восторженно изумился и заволновался Нерпат. О делах минувших дней, когда служители бога смерти были вменяемы, жрец знал немало, потому копье в атакующее положение не перевел.

Бельташ лишь кивнула в знак согласия, ловя глазами блеск натертой пряжки-зеркальца на поясе. Опускала голову русокосая красавица, поднимал пустые, сияющие нестерпимой синевой глазницы скалящий в вечной улыбке зубы череп. Под короткий выдох жреца, уцепившегося за свое копье-атрибут, как за соломинку над пропастью, живое воплощение воли бога смерти снова склонило голову и вернуло себе прежний симпатично-человеческий вид.

Старикан охнул и перевел подозрительный взгляд на племянников Ригета, гадая, кто скрывается под личинами молоденькой девчушки и ее прыткого словоохотливого братца. Где только этаких диковинных спутников умудрился раздобыть старый приятель?

— Не-не-не! Только собачки — гончие смерти, а мы живые, а не хорошо замаскированные зомби. И Валт тоже человек. Кстати, кормить нас всех надо! — Дениска разом опроверг подозрения с широкой, от уха до уха, улыбкой. Проказливое желание объявить себя мертвецом поутихло перед лицом неизбежности скорого возвращения дядюшки и его возмущенного шипения.

— Истинными жрецами Зебата и Алхой не могут быть те, кто преступил последний порог, — с достоинством подтвердила Бельташ. Дедушка Нерпат от таких откровений окончательно потерял дар речи, вцепился в копье, упертое в землю, и налег на него всем телом. Земля устоев под ногами крепкого еще старикана заколебалась.

На счастье пожилого жреца, вернулись от конюшни Ригет и Валт. Лошади остались в компании Морковки и свежего сена, а фургон с вещами пристроился у стены храма за изгородью. Предусмотрительный дядя оставил имущество с чистой совестью. Желающих обнести храм Ирната и его жрецов не находилось ни раньше, ни теперь. Благословление и защита бога — аргумент весомый, а уж если к нему добавляется копье, которым каждый жрец учится владеть с детства...

— Ригет, скажи, что происходит? — собравшись с духом, вопросил Нерпат.

— Наша рыцарь открыла диру свою суть. О том, что мы жрецы, тоже сказала, — в свою очередь дал дядюшке справку о сути проблемы Дэн.

— И когда успела? — только крякнул дядя, отсутствовавший считанные минуты.

— Долго ли умеючи? — беспечно пожал плечами парень. — Она ж не только красивая, а еще и благородная, врать вообще не умеет. Ей, наверное, по кодексу не положено.

— В кодексе рыцарей смерти Зебата о том не помянуто. Я уважаю правдивое слово, и пусть врать не стану, но промолчать, коль надо, смогу. Однако, вы собираетесь отпирать замок, заклятый родовыми чарами на кровь. Свет истины воссияет неизбежно вне зависимости от нашего желания скрыть обличье. Лучше пусть жрец все узнает сейчас, чем случайно помешает потом, — невозмутимо объяснила причину словоохотливости Бельташ, указав подбородком в сторону замка. Но краска румянца выдала довольство нечаянным комплиментом молодого жреца, вообще необычайно щедрого на непривычные служителю Зебата похвалы. Молодой посвященный то готовкой восхищался, то неутомимостью в беге, то волшебными свойствами меча, обзывая его детектором-щупом, то еще какой-то из способностей девы-рыцаря, к которым она за века настолько привыкла, что перестала замечать. Порой Деньеса слушать было странно. Странно, но приятно.

Озадаченный Ригет привычно почесал за ухом и выдал Нерпату краткую версию истории:

— Друг мой старый, чтобы отыскать Лимей, решился я заклятье поиска по следу родового амулета портального направить. Ритуал провел, но вместо сестры двух ее детей к руинам старого святилища Зебата вытянул не с просторов Вархета, а из мира иного. Той же ночью явился к племянникам во сне повелитель порога и пометил их, как жрецов своих. Поручение им дал к храму Алхой следовать и даровал силу повелевать мертвыми. Ею и поднял Деньес диру Бельташ. В живом храме — поляне жизнедарительница им явилась и печатью Айха наградила, в свой черед отправив в святилище Ирната голову преклонить. Дело великое этим двум детям поручено. Для того, чтоб за затворенный собственноручно мир боги наши с битвы за гранью вернуться могли, зов и сила истинных жрецов им маяком и дорогой воссиять должна. Лишь пришедшие извне для деяния такого годятся, потому выбор пал на моих племянников. Но сила, которая в них собирается, не вода в закрытой фляге. Во все стороны выплескивается порой. Пока их до замка довез, полной чашей хлебнул всякого.

При словах 'всякого' Дэн расплылся в гордой улыбке, а Света вздохнула.

— Вот так вести... Вечно у тебя так! Еще мальчишкой уходил в лес за зайцем, возвращался с волчьими шкурами, — пережив несколько секунд полного шока, сплюнул в дорожную пыль Нерпат и велел, указывая копьем в нужную сторону:

— Сейчас идем, попробуем отворить ворота, как и собирались. Как смеркаться станет, я пущу Свельту и Деньеса на ночь в храм. Пусть не положено то, но если имеется хоть ничтожный шанс помочь Восьми вернуться с рубежей мира в Вархет, будет преступлением его не использовать! Да простит мне воин кощунство!

Выслушав и необычайно шустро для старика обработав всю информацию, жрец бога воинов тут же составил план и вознамерился действовать.

— Погоди, дир Нерпат. Дядя нам что-то о старом храме в подземелье замка говорил. Нам же не просто нужно место, официально назначенное людьми храмом Ирната. Хоть толика божественной силы нужна. Если новый храм после ухода богов отстроен, скорее всего, ничего не выгорит, — поделился сведениями Дэн и тут же озадачил служительницу Зебата. — Бельташ, а ты искру силы только своего бога чуять можешь, или и с другими получается?

— Не так сильно, но если совсем близко, могу, она как зуд под кожей, — серьезно согласилась рыцарь и поделилась почувствованным:

— В здешнем храме нет силы Ирната. Лишь чуть-чуть в копье. Старое оружие, освященное по всем правилам на истинном алтаре воина.

— Значит, красный домик нам точно не годится, придется искать прежний, лежащий в руинах под замком, — азартно постановил Денис и первым, вприскочку направился по дороге к родовому гнезду.

Светка, до конца надеявшаяся на быстрое решение задачки Алхой в тепле и сухости несколько приуныла. Слова дядюшки про затопленный и разрушенный подземный храм ничуточки не вдохновляли.

С новым уважением покосившись на любимый атрибут, старый жрец огорченно крякнул и, прихрамывая, зашагал рядом с Ригетом к вратам в Кергот. Валт молча пристроился за спиной хозяина, приотстав на положенные три шага.

Света этикет не блюла, потому пошла рядом с братом. Впрочем, у Дениса хватило то ли уважения, то ли соображения притормозить, чтобы пропустить группу старших вперед. Гончие смерти носились по округе, обнюхивая каждый камень, травинку и кустик, как самые обычные энергичные псы. И точно так же они задирали лапу, чем привели в полный восторг айтишника. Если территорию у замка Кергот пометят, как свою, гончие смерти, никакая иная тварь и близко к дому не подойдет! — так рассудил парень.

На ходу восхищаясь пони-псами, Дэн привычно подхватил сестру, обожающую спотыкаться на ровном месте, под руку и потащил за собой. Бельташ следовала справа от жрецов. По дороге Денис принялся расспрашивать рыцаря смерти:

— Я вот думаю, а таких храмов, о которых ты говорила, где один алтарь и восемь чаш стояло, нигде не сохранилось?

— Храмы Восьми строились очень давно. Тогда по Вархету ходили дии, щедро одаренные божественными талантами, — задумчиво промолвила рыцарь. — То были их храмы, воздвигнутые в честь всех богов. С той поры сменились многие поколения, диев сменили люди. Вы не ведаете какую чашу, чем наполнить, какой гимн пропеть. Что вы, и у меня в памяти лишь призрак прошлых обычаев. Для Восьми всегда важнее была искренняя молитва, нежели щедрые дары. Они ценились, но не требовались от каждого. Ирнату дарили кровь, Зебату подносили кость, Алхой плод, обычно, яблоко, Илай цветок, Сигету монету, Элмай украшение, Трашпу собственную поделку, Крисату артефакт. Если обращались с просьбой лишь к одному из Восьми, все равно одаривали всех, пусть и не столь щедро. Самое важное: проситель должен был сам сотворить дары.

— Чего, и монету сам чеканил? — округлил глаза Дэн, прикидывая размах фальшивомонетничества в здешней лохматой древности.

— Зарабатывал, — невозмутимо поправила Бельташ, ловко пряча искорки смеха в строгих синих очах и улыбку на губах.

— М-да, если поделку мы со Светкой какую-нибудь сварганить в силах, к примеру, украшение она из бисера сделает, то с артефактами полная засада. В магии мы ноли без палочки. Всегда такими были и будем. Дядя сразу припечатал — бесталанные бестолочи! Потому, наверное, и хорошо, что таких храмов нынче нет, а то бы все локти с досады искусали.

Старый жрец, слушая разговор служительницы и юного жреца, мысленно пребывал где-то в мифическом прошлом. Он пытался представить себе величественные древние храмы, прекрасный первый народ, ушедший за последний порог, но передавший своим потомкам-людям частицу силы в крови. Голос Бельташ уже был гласом одной из легенд — служительницы Зебата. Бредя по дороге рядом с другими ожившими легендами — жрецами — истинными избранниками богов, воображать было легко. Племянники Ригета и рыцарь смерти ощущались стариком настолько иными, непохожими на обычных людей, что даже завидовать или злиться на них Нерпат не мог. Он всю жизнь служил Ирнату, как мог, и не его вина, что он оказался обделен силой истинного жреца, а его храм изначально лишен мощи настоящего святилища воина. Странная фраза о локтях вырвала жреца из мечтаний.

— Человек не в силах укусить сам себя, — машинально вставил Нерпат.

— Так мы друг у друга, — находчиво подсказал вариант Дениска, никогда особенно не жаловавший историю, если, конечно, она не была эффектным роликом в компьютерной игрушке. Сейчас никто снисходить до вкусов парня и вместо сухого пересказа транслировать исторический блокбастер голливудского размаха не собирался. — Ладно, чего уж там. Порушено, так порушено. Давайте поскорее хоть ворота в замок откроем.

— Дядя, а почему ты стал искать маму, а не сделал других ворот? И почему этого не сделал тот, пятиюродный? — тихо спросила Света, до этого мгновения шагавшая рядом с братом молча, так же как и Валт. Наемник вообще старался сделать вид, будто его тут нет, не было и не будет. Такая интересность вокруг творилась, чисто мифы рождались, и натоптать в них хоть краешком подошвы воин был совсем не прочь.

Кто категорически отказывался проникаться серьезностью момента, так это псы. Тройка, начавшая в полной мере ощущать все прелести жизни, продолжала носиться вокруг компании людей, как заведенная. Шутливо клацали громадные челюсти в попытке поймать бабочку или кузнечика, Гигантские псы высоко подпрыгивали и от всей души мотали лапами, хвостами и ушами в воздухе.

— Других ворот? — озадаченно переспросил Ригет, обернувшись к племяннице.

— Да, если эти закрыты магией, не проще было сделать в стене другие, а не отправляться на наши поиски или по приставной лестнице через стену перебраться, — робко пояснила свою мысль девушка.

Нерпат закашлялся, Ригет крякнул и принялся скрести себя за ухом так, будто подхватил от собак колонию блох.

— Два придурка мы с тобой, и счастье, что пятиюродный с его магом такими же оказались, — хохотнут старый жрец, хлопнув свободной рукой по бедру. — Ведь могло сработать!

— Могло и не сработать, — обиженно огрызнулся дядюшка и объяснил племяшке: — Отец мой покойный, ваш дедушка, приятным человеком не был и смолоду, а к старости, как ваша бабушка за последний порог ушла, вообще невыносимым стал. Например, в условиях исполнения завещания мог ловушку накрутить. Он ведь ключ на двоих завязал, небось, только после того, как я поклялся, что не знаю, где искать Лимей. Слишком злился старый, что все не так, как хотелось ему, вышло. Я ж с отцом в ладах никогда не был, отучился и в наемники подался, чтобы кусок хлеба с мясом иметь. Дядька ваш, старший мой брат, Ринай, который в наследниках ходил и отцу в рот заглядывал, по пьяни шею свернул. С лошади грохнулся. Жаль только поздновато, две трети состояния в кости успел спустить. Мне тогда ремесло наемника-мага бросать, чтобы в замке сиднем сидеть под отцовой рукой, никакого резона не было. И Лимей, как ее для поправки благосостояния замуж за старика отдавать нацелились, сбежала...

— Короче, попытка войти в замок в обход условий завещания могла привести к упокоению неисполнительного наследника, — подвел итог дядюшкиным речам Дэн, и дядя согласно хмыкнул.

— Похоже, мы должны радоваться, что не успели познакомиться с дедулей, — полушутя полувсерьез заключил Дениска и присвистнул, оценивая вход, прорубленный в крепостной стене:

— Ничего так воротца! Калитку будто наш Церетели ваял!

Створа въездных ворот, сбитая из дорогого, зато практически вечного железного дерева, поднятая на цепях, была накрепко блокирована изнутри. Иначе бы дядя давно сходил за наследством. Калитка из того же материала — у Светки с Дэном дверь (двойная, металлическая) в квартиру была на треть уже и ниже — отличалась дополнительным украшением в виде цепи и замка, из тех же, страдающих гигантоманией родовых кладовых.

Все столпились у 'калитки'. Племяшки уставились на дядю в ожидании инструкций. Дениска деловито справился:

— Кровь нужна?

— Зачем? Это ж только говорят так: 'заклятые на кровь'. На чистой крови давно ничего не делают, слишком много было путей обхода чар. Достаточно приложить руку к замку одновременно, — растолковал Ригет и критически осмотрел кровожадных племяшей, гадая, не сказалось ли общение с Зебатом на них повреждающим голову образом, и чего тогда стоит ждать после ночевки в храме Ирната. Мало будет их ни к каким костям не подпускать, еще и за любым острым предметом вблизи следить придется, во избежание, так сказать? Хотя никакого безумного блеска в любопытных глазах Деньеса не мелькало. Кажется, ребенку (взрослым такого непосредственного паренька дядюшка никак считать не мог) банально было интересно все происходящее. Потому, в отличие от сестры, открывающей рот только по делу, он ляпал первое пролезшее на язык соображение, не задумываясь о впечатлениях и последствиях.

— Боишься, что нас вместо мамы не засчитают? Или посчитают неправильно? — прибавил Дэн, а Светка прыснула, вспоминая про образованного козленка, освоившего счет до десяти и за это дело навлекшего на свою голову массу проблем и большой кросс в придачу.

Старый жрец за спиной наследничков хохотнул. Специфический юмор молодого сына Лимей, так похожего на дядюшку в юности, Нерпат уже успел оценить по достоинству. Валт засопел, чуток негодуя на балаган, устроенный пареньком из торжественного момента. Бельташ осталась спокойно ждать распоряжений, почесывая за ушами псов.

— Надо попробовать все варианты, — предложила Света и первая положила ладошку на створку.

Дядя и брат последовали ее примеру. Потекли томительные секунды ожидания. Калитка с замочком стояла закрытой, стояли люди. Первой не выдержала калитка. По ее поверхности пробежала рябь, и массивный замок вместе с цепью, глухо бумкнув, осыпался на дорогу.

— Сработало! — ликующе воскликнул Дениска, тоном безумного изобретателя.

— Угу, да не совсем, — мрачновато отметил дядя, толкая створку вперед.

— Как? — озадаченно подняла брови Света. Ей казалось, вопрос с замком имеет лишь два решения: 'открыт' — 'закрыт', и третьего не дано.

— Заклятье доступа по родственной крови ваш дедушка, чтоб ему за последним порогом иголки в темноте голыми пятками искать, повесил на каждую дверь замка. Пока втроем всех створок не коснемся, будем сообща каждую дверь открывать. Никто другой и вовсе их не распахнет. Мстительный старикашка! — ругнулся, но без злобы, пожалуй, с толикой восхищения изобретательностью отца Ригет, первым вступая во внутренний двор замка.

Радовало лишь одно: крови для снятия паутины заклятья не требовалось. А то, кого именно и в каком количестве в каждой точке старинного замка мог бы ненароком поднять неугомонный племянничек, дядюшке даже думать не хотелось. Мало ли Кергот за столетия видел смертей и мало ли принял тел под свои камни? Где-то под тяжестью плит скрывался не только семейный склеп, но и иные, не столь официальные захоронения.

— Может, где-то есть пульт управления? — жалобно спросила Светка, бросая тоскливый взгляд на громаду родового гнезда. У девушки еще с ночи ныл живот, и совсем не хотелось скакать по лестницам. Нет, замок — это, наверное, здорово, особенно если в нем нормальный туалет отыщется, но когда что-то болит, от экскурсии никакого удовольствия не получить!

— Ты о чем, Свельта? — Ригет вопросительно глянул за племянницу.

— Сестренка спрашивает, нет ли в замке такого места, из которого можно было бы открыть все двери разом, и не мучиться с каждой, — рассеянно перевел Дениска, жадно рыская глазами по выщербленным временем плиткам двора, старым стенам замка, забранным решетками узким окнам.

Первый замок, который парень видел так близко, да еще и собственный родовой замок! В голове такое не укладывалось, хотелось завопить что-нибудь восторженное и ринуться с гиканьем вперед, открыть, схватившись за массивное кольцо, тяжелую дверь главного входа и бежать, бежать, облазить каждый угол древнего, поросшего у основания темно-зеленым мхом здания, заглянуть в каждую щель. Дэн едва сдерживался, чтобы не издать, как в детстве, воинственный индейский клич.

— Если только кабинет старика... — снова принялся задумчиво почесываться дядюшка. Глядя на него, тройка псов расселась на каменных плитах двора и тоже стала сладострастно чесать задними лапами уши.

— Откроем ворота и пойдем в кабинет, — решительно прервав размышление-почесывание, определился с дальнейшими действиями дядюшка.

Ритуал тройного накладывания рук на тяжелую створу повторился. Валт занялся воротным механизмом. Ему поручили распахнуть створки ворот пошире и перегнать в замок повозку. Фуража в конюшне, разумеется, не было, потому Нерпат разрешил забрать сена из своих запасов.

Бельташ последовала в замок за молодыми жрецами. Псы по ее просьбе остались присматривать за двором. Лучших сторожей отыскать было бы сложно.

В холле замка царили темнота и прохлада. Ригет прищелкнул пальцами, привычно отправляя огоньки, зажигающие большую люстру-колесо под сводом и с пяток малых ламп на лестнице. Нет, загорелись не восковые свечи, а такие же цветом, как летающие огоньки, стеклянные шары с кулак взрослого мужчины. Почти электричество, если б не странноватый чуть серебристый оттенок огня.

— Пыли нет, — проведя пальцем по широким периллам лестницы, ведущей на второй этаж, удивилась Светка.

— Наверное, местная магия! И это здорово! Представляешь, как заманаешься все это богатство тряпками нашкваривать? — отозвался Дениска и, сунув нос в ближайший шкаф, добавил с толикой грусти: — Но еды тоже нет и это не так весело!

— В подвалах есть вино, возможно, немного еды на ледниках и в погребе, — проронил Ригет, помрачневший не от угрозы голодной смерти, а от груза воспоминаний.

— Нам куда?— понимая, что ни один, пусть и самый зловредный старикашка не станет устраивать кабинет в подвале, если он, конечно, не лич, закрутил головой Дэн.

— На второй этаж, левое крыло, — кивком указал дядя.

До кабинета еще три раза пришлось прикладываться к дверям в три руки, но вот простая — никакой резьбы, мозаик и прочих изысков — дверь распахнулась перед наследниками, открывая вид на просторное помещение, полутемное от опущенных на узкое окно тяжелых штор.

Глава 13. Ключ от замка, или Немного о дедушке

Бельташ осталась в коридоре. Она сочла наиболее приемлемой для себя миссию стража. Остальные вошли и огляделись. Обстановка в кабинете была спартанская. Высокий и жесткий на вид стул с подлокотниками, громадный пустой, не считая письменного прибора, стол с каменной столешницей. Другие предметы мебели для сидения: диваны, кресла, стулья — в помещении отсутствовали. Похоже, прежний хозяин предпочитал, чтобы перед ним стояли навытяжку и вообще надолго в кабинете не задерживались. Помимо рабочего стола тут имелись лишь камин и шкафы с тяжелыми томами. Нет, не художественной литературы, как, присмотревшись, поняли Светка с Дениской. Скорее это были какие-то бухгалтерские книги. Дедушка до последнего старался держать управление землями в своих руках, или поддерживал видимость контроля?

— У вас управляющий-то был, или дедуля все сам, сам? — скользя пальцами по грубоватым кожаным переплетам, уточнил Дэн.

— Почему был? — Ригет спародировал удивление племяша при вопросе о матери. — Он пока в охотничьем доме.

— В лесу? — изумился ссылке парень.

— У леса. Дир Олсоп не в том возрасте, когда бросаются искать новую должность. Ждет явления законного наследника — он был на оглашении завещания при блюстителе права. Я заезжал к нему перед тем, как отправиться на поиски Лимей, — поправил дядя. — Жить в замке под заклятьем на передачу наследства невозможно. После вступления чар в силу, он затворяется полностью. Если не хочешь уснуть в течение часа там, где стоишь, надо покинуть зачарованное место.

— Ух ты! — непонятно почему не столько изумился, сколько восхитился, буквально зажегся восторгом Дениска. — Так вот что со спящей красавицей-то приключилось! Я всегда подозревал, что какой-то подвох в этой сказочке есть. Просто так через терновник, чтоб незнакомую девицу целовать, разве что полный дурак полезет. Зато за законным наследством — это да!!!

Светка только удивленно качнула головой, признавая правоту брата. Сказка заиграла новыми красками, и выходка феи больше не казалась банальным мщением капризной и вздорной чудачки. Если королева принесла принцессу в подоле, а обиженная за короля волшебница наложила те самые чары наследования, о которых сказал дядя, то все и вышло так, как вышло. Владения просто дожидались законного наследника, а укол веретеном был не более чем случайным совпадением или красивой легендой, прикрывшей грязное белье королевской семьи.

Дядюшка не стал расспрашивать племяшей о посторонних спящих и чужих заклятиях, практично сосредоточившись на настоящем, касающемся его финансовых забот. В шкафах были лишь бухгалтерские книги за последние полгода, и в деле снятия запоров с дверей бумага ничем помочь не могла.

— Полагаю, нам нужен ключ, — поделился Ригет с племянниками соображениями. — Обычно заклятья на место накладываются через связанный объект-символ.

— То есть, ты хочешь сказать, чтобы отомкнуть все двери в замке разом, надо найти в нем предмет, на который наш дедушка это самое заклятье завязал? И он должен быть похож на настоящий ключ? — конкретизировал идею Дэн.

— Ты удивительно быстро схватываешь для бесталанного, — похвалил дядюшка паренька.

— Я сразу понял, что ты меня любишь, — беззлобно огрызнулся парень и логически оправдал свою странную догадливость:— Когда прочитаешь тысчонку-другую книжек про миры меча и магии и переиграешь в массу игрушек, что-то в голове да осядет. Мне, дядь, порой кажется, что магия в чем-то похожа на программирование. Ай, ладно, не буду грузить, ты-то про коды ничего не читал, небось, джаву за некромантское заклинание посчитаешь!

Отыгравшись за 'похвалу' старшего родственника, Дениска просиял счастливой улыбкой психа или фанатика своего дела, что порой на глазок не отличить. Ригет только хмыкнул, припоминая головную боль — неизменную спутницу вопросов о жизни в других мирах, возникающую примерно на третьей минуте беседы, и вернулся к осмотру кабинета. После шкафа он проверял ящики стола, выдвигая их один за другим. Ничего подходящего никак не попадалось.

— Может, сразу в сейфе посмотреть? — неуверенно предложила Света.

— Сейф? Какой сейф? Где? — подпрыгнул к сестре Дэн, только что за грудки не потряс.

— Не знаю, должен быть. В любом кабинете руководителя ставят сейф. У нашего директора тоже был и у папы на работе, — наставительно пояснила сестра, и удостоилась от дядюшки взгляда куда более уважительного, чем тот кидал минуту назад на догадливого племянника. Когда кто-то понимает очевидное для тебя самого — это приятно, общность сближает. Когда сообщают об очевидном, до которого ты сам додуматься не успел, — это, может, и не так радостно для самолюбия, зато гораздо полезнее для дела.

Обычно старик держал все бумаги, которые предъявлял посетителям, в столе. Оттуда он их неизменно доставал и туда же убирал после беседы. Потому мысль о потайном шкафе закралась в замороченную поисками голову Ригета лишь после дополнительного толчка от племянницы.

— Спасибо, Свельта, давайте искать.

— Та стена за гобеленом с гербом, — проронил Нерпат, указывая копьем на проем между шкафом и окном, и пояснил мысль: — Старый Итнат терпеть не мог ковры и гобелены, чихал от пыли. Однако ж этот из кабинета вынести не приказал.

— Верность традициям превыше аллергии? Или у деда от недуга заклинание вместо капель в нос имелось? — весело привел остроумный аргумент Дэн, однако подошел к небольшому, метр на полтора, гобелену, где на сером фоне гордо парил черный ворон, державший в клюве алое яблоко, а в когтях черный меч.

Ригет снял гобелен с разъемных колец, вмурованных в камень, аккуратно уложил тяжелую ткань на столешницу. Перед искателями предстала обычная серая стена, ничем не отличающаяся от других стен в замке. Дэн постучал по камням пресс-папье в виде половинки яблока, прихваченным со стола. Раздался характерный звук, какой издает камень, если по нему стукнуть со всей дури. Впрочем, специалистом-домушником, тем паче специалистом по вскрытию сейфов парень не был, потому понять, есть ли сейф в стене или нет, не мог, хоть дятлом обдолбись. Дядюшка тоже на домушника не учился и чужих жилищ не обносил. Переглянулись родственники с совершенно одинаковой озадаченностью, так же синхронно почесали головы за ушами и одновременно нахмурились. Если у кого-то и оставались сомнения в родстве Ригета с Деньесом, сейчас они бы наверняка испарились.

— Давайте руки положим на стену и проверим, — попросила Света, уставшая маячить за спинами и ждать, пока мужчины наиграются в кладоискателей. Ей хотелось найти в большом замке хоть самую маленькую кроватку или на худой конец диванчик и прилечь, свернувшись клубочком и прижав к животу подушку.

Мочки ушей Ригета стали красными от смущения. Докатился, девочка-племянница подсказывает элементарный порядок действий и кому — выпускнику королевской академии магического и оружного боя города Бриса.

— Точно, дай пять! — подпрыгнул никогда не смущающийся по всяким пустякам Дениска и хлопнул сестру по вяло подставленной ладошке.

Потеснившись, парочка пропустила Свету к стене. Три руки легли на прохладный камень. Внутри щелкнуло, скрежетнуло, повернулось по оси и явило нутро каменного монолита, в котором имелось три полки: две поуже, одна пошире. Никакого металлического звона люди не дождались, потому как сейф оказался целиком из камня. Что услужливо продемонстрировал вместе с содержимым удачливым искателям.

На первой верхней полке лежали папки с бумагами. На средней покоились деревянные, металлические и обшитые тканью футляры с неизвестным содержимым. На нижней, третьей полке, не нашлось ничего, кроме здоровенного ржавого замка со вставленным в него ключом на большом кольце, к которому крепилась еще куча разнообразных ключей: от совсем мелких и тонких, не более трети мизинца длиной, до массивных.

— Нашли! — озвучил очевидное Ригет и потянулся к объекту, путь к которому был для старшего из ныне живущих членов рода Кергот столь долог и тернист.

— Может быть, тоже втроем взять, не зря же ключ такой длинный? — снова осторожно предложила Светлана.

— Дельная мысль, Свельта, от старика любой пакости можно ожидать, — отдернув пальцы, заключил дядюшка.

Три руки синхронно коснулись ключа и трижды повернули его, размыкая замок. Едва слышный щелчок будто эхом пронесся по всему замку, оборачиваясь скрежетом, щелканьем, глухими ударами, скрипом и лязгом. Заклятье развеялось, признавая за законными наследниками право собственности. Двери открывались по всему замку.

— Светка, ты голова! Получилось! — выдал Дениска и тут же, прежде чем бежать осматриваться, потянулся к футлярам. — Что там?

— Фамильные украшения Кергот, — пояснил Ригет, перехватив руку племянника, и пояснил: — Зная отца, уверен, он и тут пару отравленных иголок мог воткнуть или что-нибудь иное мерзкое. Проверять надо в перчатках и с десятком заклятий.

— Вот противный старикашка! — восхищенно присвистнул Дэн. — Из могилы подгадить умудряется, да с выдумкой!

— Побольше уважения, сопляк, — скрипучий голос за спинами раздался неожиданно, заставив подпрыгнуть всех, включая хромого Нерпата. Жрец едва не выронил любимое копье и вцепился в крышку стола, чтобы устоять.

Посреди кабинета колыхался, уплотняясь с каждой секундой, призрачный образ старикана: высокий, худой, сутуло-нескладный, с явной лысиной, окаймленной длинными прядями сальных волос, спадающих на плечи. Одет призрак был в длиннополый, с крупными пуговицами по бортам, то ли жакет, то ли жилет. Попаданцы в моде прошлого не разбирались, зато они, вернее, он разбирался в сказках.

— Вылитый смотритель Филч! — восторженно выпалил Дэн, ничуть не испуганный представлением и засыпал дядюшку вопросами. — Дядь, это чей призрак? А другие в замке есть? Кто? Как увидеть? Может Серая Дама, Толстый Монах и Кровавый Барон найдутся? А ты, старик, кошек любишь?

— Это твой дедушка, дир Итнат, и кошек он не любил никогда. Аллергия на шерсть, — сухо представил Ригет аж загустевший и потемневший от возмущения призрак племяннику, и обратился с формальным приветствием к призраку. — Восемь с тобой, отец.

— У-у, значит, не Филч, а я-то уж на кроссовер нацелился, — разочарованно протянул Дениска.

— Чего? — практически хором удивились все, кроме Светы.

Прежде, чем братец сел на любимого конька, девушка быстро объяснила понятие, о котором увлекающийся Дениска прожужжал ей все уши прошлой весной, в период острого увлечения фанфиками:

— Дэн в шутку решил, что попал в мир, где действуют герои из нескольких книг разом, потому что призрак дедушки очень похож на школьного смотрителя из одной известной сказочной истории.

Кажется, сравнение с подобным низкосортным персонажем дедуле ни капли не понравилось.

— Дерзкий мальчишка! Сопляк!.. — на голову выдумщика обрушился водопад ругательств, часть брызг от не помыслившего поздороваться с родственниками призрака досталась и Ригету: — Ты кого приволок в родовой замок? Где Лимей?

— Лимей благополучна в браке, заключенном по любви, и на наследство не претендует, это ее дети, твои внуки Деньес и Свельта. Они согласились помочь мне исполнить условия завещания, -отрекомендовал племянников Ригет, с явственной неприязнью общаясь с отцом, попортившим ему немало крови и намотавшим километры нервов при жизни.

Смерть, то есть уход за последний порог, на Вархете никогда не считалась величиной абсолютно неизменной и окончательной, исключения случались разные. Но в отношении 'драгоценного' родителя Ригет очень рассчитывал на полную конечность хотя бы земного бытия и теперь горько переживал крушение надежд. Обитать в замке бок о бок со вздорным призраком старика, способного достать до печенок кого угодно одним своим ворчанием, — на такое наследство дядюшка не подписывался.

— Деда, а ты теперь так и будешь призраком здесь жить? — тихо спросила Света, озвучивая худшие подозрения родственника.

— Как ты меня назвала? — растерянно повернулся призрак желчного старика к девушке.

— Деда, — повторила та, чуть смутившись. — У нашего отца папа рано умер, только бабушка жива. Ты наш с Дениской единственный дедушка. Пусть и призрак, но ты тут, рядом, тебя видно, разговариваешь. Значит, настоящий, пусть и немножко мертвый. Тут, на Вархете, это, кажется, не слишком важно, быть по-настоящему живым, чтобы быть.

— И тебе не страшно, девчонка? — в комнате ощутимо похолодало, когда призрак придвинулся в собеседнице, то ли пытаясь припугнуть ее, то ли стремясь докопаться до сути.

— Прохладно, как сквознячок, — блаженно улыбнулась Светка, изнывающая от жара и духоты, вызванных вовсе не погодой, а естественным циклическим состоянием организма. — Нет, дедушка, после скелетов и зомби-белочек мне такое совсем не страшно. Как Дэн говорит, боялка отсохла.

Старик только крякнул и перевел почти беспомощный взгляд на сына. Тот не разочаровал, добив всего одной фразой:

— Свельта и Деньес пришли на Вархет из другого мира, это привлекло внимание Восьми. Твои внуки беседовали в вещих снах с Зебатом и Алхой, были посвящены в сан жрецов. Получили метки истинных служителей и их знаки, отец. Правда, с силой своей еще не освоились, ибо учить их некому. По поручению Алхой теперь должны встретиться с Ирнатом. Возможно, они смогут стать путеводной нитью и вернуть с рубежей в наш мир всех ушедших богов.

— Эк... — призрак враз посерьезнел. Кошмарить родственников и брызгаться слюной прекратил, словно переключился с детских забав в рабочий режим. Итнат задумчиво заколыхался, изучая внуков, даже облетел их вокруг раза три, выискивая следы эпохальных встреч.

Дэн с готовностью вытащил из-за пазухи кулон с птичками. Затем продемонстрировал любопытствующему старику метки-печати. Парень чуть наклонил голову и взлохматил волосы на затылке, чтобы показать птичку Зебата, а ради айха Алхой распустил завязки и чуток заголился. Дух проникся и снова завис перед лицами внуков с протяжным возгласом:

— Ви-и-ижу.

Потом Итнат снова всмотрелся в посерьезневшие лица внуков, повернулся к сыну и неожиданно выдал пулеметную очередь распоряжений:

— Можете звать меня дедом, дети. Ригет, тебе нужно взять несколько крепких парней в деревеньке. Путь к старому храму Ирната в подземельях в одиночку не расчистить. С часовни у замка никакого толку. (Нерпат при пренебрежительных словах призрака поморщился, но, наученный экспертизой Бельташ, забраковавшей все, кроме копья промолчал.) Ставили ее, когда следы Восьмерых уж остыли на землях Вархета, а последние жрецы доживали свой век. Некому было провести освящение. Храм лишь с виду храм, по сути же лишь постройка из камня. Мне теперь видно куда больше, чем раньше.

— То есть, дедуль, ты тоже считаешь, что нам надо отрыть старый храм в подземелье? — восхитился жадный до приключений Дэн, получив добро на очередное приключение.

— В нем еще живо эхо силы ушедшего, — согласился призрак. — Если где и получится у вас, двойное благословение богов вобравших, до Ирната дозваться, то лишь там.

— И чего дядюшка на деда бочку катил? Малость склочный, конечно, но классный же старикан! — нарочитой украдкой поделился мыслью с сестрой Дениска. Шепот был настолько громким, чтобы его расслышали все, кто не глух. Ригет хмыкнул, а дед грустно улыбнулся и поведал:

— Опухоль у меня в голове была, паренек, покоя, сна, душевных сил лишала. Под конец жизни едва разум не отобрала. На одном упрямстве заклятье наследия выплетал и на сеть для души завязывал. Хотел ясным взглядом на детей в последний раз взглянуть, понять, где прав, где виновен был, а там и за последний порог отправляться. Теперь-то хоть не уходи. Такие дела творятся — ни живым, ни мертвым, ни тем, кто между застрял, покоя не сыскать, покуда дело не сделано. Вон чую, у дверей стоит одна из таких, кто посередке.

— Это рыцарь смерти Зебата, Бельташ. Мы ее и трех псов, гончих смерти, ненароком подняли по дороге, — тут же проинформировал дедушку донельзя довольный тем самым 'ненароком' Дэн.

— Надо же, еще одна легенда, — тряхнул призрачной головой дедок и сварливо велел Ригету:

— Вынь демонов ключ из замка, а то я дальше кабинета-то пройти не могу, чтоб осмотреться.

— Стоит ли, отец? — тихо проронил дядюшка.

— Неужто твоя обида на недужного отца столь велика и поныне, что на мертвом отыграться вознамеришься? — старик то ли удивился по-настоящему, то ли нарочно создал такую ситуацию с выбором, чтобы получше узнать сына.

— Не вознамерюсь, — покачал головой Ригет, оперативно переосмысливая свои отношения с родителем, и решительно вынул ключ. Как могут болеть старые, незаживающие раны, он знал не понаслышке. — Почему ты ничего не сказал о недуге? Есть же искусные целители! Из столицы бы привезли, нашли, чем расплатиться.

— А то ж не возили?! И сам езжал, спрашивал сведущих лекарей, магов. Нельзя было такую пакость ни магией, ни зельями извести, — горько вздохнул Итнат. — Потому молчал. И вам ничего не говорил, чтоб жалеть не стали. Ничего хуже бессильной жалости для мужчины и смертника не сыщешь. Потому еще так сделал, чтоб поскорее прочь вы с сестрой из замка убрались. Старшему-то, транжире, хмель и азарт вечно все застилали. Дождался я поры, как мать твоя за последний порог ступит, и его вслед отправил, пока все владения в заклад не ушли.

— Ого, какие страсти! Да уж, деда, шибко ты больным на всю голову был, — покачал головой Дениска.

Ригет же лишь открывал и закрывал рот, шокированный свалившимися откровениями. Не каждый день узнаешь, что родной отец был не такой сволочью, какой ты его полагал, а совсем другой сволочью. Своими руками ради процветания земель убил мота и алкоголика сына, подстроил уход, по сути, выгнал двух подающих надежды отпрысков ради их же шанса на счастье. И призраком себя сделал, и завещание заковыристое написал не по злобе, а в надежде в последний раз увидеть дорогих сердцу детей, чтобы проститься по-человечески.

— Значит ты, дедушка, пока будешь с нами призраком? — снова тихо спросила Света.

— Побуду еще малость, — сварливо и с вызовом отозвался дедок.

— Это хорошо, а то мы же с братом ничего в замке не знаем, — неуверенно улыбнулась девушка.

— Ага-ага! Призрак-проводник — это клево! — азартно потер руки восторженный Дениска, а Светка еще разок улыбнулась, потом резко до синевы побледнела и тихо упала в обморок.

Глава 14. Особенности божественной медицины и архитектуры

Дядюшка успел подхватить племяшку над самым полом, не дав изменить форму носа приложением к твердой поверхности. Дэн виновато поник. Увлекшись игрой, парень совсем не обратил внимания на состояние сестры и поймать вряд ли смог. Худенькая-то худенькая, так и сам Денис хлипковат для экстренной ловли обморочных девиц. Не то что дядюшка, вроде и жилистый, а не тощий. Как в ночь знакомства с легкостью обоих племянников на своем хребте волок вприпрыжку, даже не вспотел!

— Что с внучкой? — тут же всполошился призрак, легко входя в непривычное амплуа заботливого дедушки. Все-таки не часто его прежде дедой называли, вернее, вообще никогда до этого дня, а уж чтоб посмотреть так ласково...

В кабинет без зова шагнула бдительная Бельташ, отобрала бессознательное тельце у Ригета и невозмутимо объяснила:

— Всему виной спертый воздух в кабинете и накопившаяся усталость с дороги. Такое порой бывает у хрупких девушек. Ей нужно прилечь. Попробую помочь.

— Да-да, конечно, — закудахтал призрачный дедушка, давая совет. — Отнеси ее в соседнюю комнату, там хороший диван поставлен.

Очнулась Светка от коротких и методичных прохладных прикосновений к вискам, переносице, ушам, лбу, чем-то похожих на китайский точечный массаж. Она лежала на широком и низком кожаном диване. Рядом сидела, подогнув ноги, Бельташ. Первым делом, сурово сдвинув пшеничные брови, рыцарь спросила:

— У тебя лунные дни?

— Еще нет, завтра-послезавтра. У меня за день-два до начала спазмы иногда случаются, ничего не болит особо, но как накатит, холодный озноб, дрожь. До обморока обычно не доходило. Я спазмолитик заранее пью, а тут ничего под рукой не оказалось, и как быть не знаю. Вокруг одни мужчины, попросить некого, — смущенно призналась Света, пожав плечами. Она сама села на диване, подогнув ноги.

— Ты — жрица Алхой, исцели себя, — посоветовала рыцарь.

— Как? Это же не рана и не ушиб.

Бельшаш полуприкрыла глаза, как делала каждый раз, окунаясь в воспоминания, и продолжила:

— Раньше жрицам было достаточно молитвы богине, чтобы разорвать лунную связь до той поры, пока они не пожелают продлить род.

— Молитва? Я не знаю молитв, — понуро пожаловалась Светка, здесь и сейчас готовая выучить любую, самую длинную, хоть десять, только бы помогло справиться с настоящими и неуклонно надвигающимися неприятностями. Как и какие она будет искать прокладки в пустом, холодном замке, где подмываться? Мысли о грядущих неудобствах накатывали волной истерики.

— Руки на живот, пальцы раскрыты листом каштана. Повторяй! — решительно скомандовала Бельташ, не давая начаться слезоразливу.

Светка хлопнула растопыренные пятерни на тощее пузико и заговорила в унисон с рыцарем смерти:

— Алхой, мать всего живого, покровительница, защитница, целительница, обрати на меня свой благосклонный взор! Знаю, так тобой заповедано, но прошу о милости и участии, ибо дела мои лишь во славу твою вершатся. Позволь выйти ненадолго из вечного круга, сужденного каждой женщине. Вновь в него возвращусь я по первому слову твоему, иль сама ступлю, когда настанет черед продолжить род. Помоги же, великая и милостивая!..

Слово в слово повторяла Светлана за Бельташ молитву, которая и молитвой по сути не являлась, скорее вежливой устной просьбой о временной приостановке женского цикла. И с каждым словом все сильнее девушка погружалась в странное ощущение теплого пушистого и при этом невесомого покрывала, окутывающего ее с головы до ног. Появилось чувство покоя и защищенности. Такое, наверное, испытывают дети в утробе матери, потому столь громко кричат, когда их выпихивают на свет. Слова лились, значение каждого утратилось, остался лишь общий смысл и цель — просьба о помощи. Время застыло или тоже потеряло значение, только мягкий покой и уют заполняли все вокруг.

Три раза произнесла девушка вслед за терпеливой рыцаршей нужные слова, ощущая, как с каждым повтором все меньше тянет и скручивает мышцы, как перестают кружиться перед глазами черные мушки и стучать молоточки в висках, как высыхает холодный пот. Окончив троекратную декламацию, Бельташ замолчала и вопросительно вздернула бровь.

— Кажется, помогло, спасибо громадное, — возвращаясь в реальный мир, облегченно вздохнула Светка и тут же обеспокоилась:

— Сильно я брата и дядю напугала?

— Нет, я объяснила твой обморок духотой и усталостью, — отмахнулась рыцарь смерти, одним движением вздымаясь на ноги и протягивая руку жрице, чтобы помочь встать и ей.

— Ой, спасибо еще раз, — Светка слегка покраснела, испытывая вполне закономерную неловкость перед малознакомыми людьми и призраком в придачу. Да что малознакомые, она и Дениски стеснялась, никогда не хотела, чтобы брат обратил внимание на интимные девичьи проблемы. Он, впрочем, обычно и не обращал, занятый своими делами. Один раз пачку прокладок в коридоре увидел нераспечатанную, в руках повертел, ляпнул глубокомысленно про синюю водичку и мигом выбросил из головы, помчавшись на сигнал игрушки с компа.

— К чему благодарности? Ты — жрица моего бога, ты — надежда Вархета, помочь тебе, пусть и в малости, — мое предназначение, — спокойно, не равнодушно, но без надрыва и патетики, растолковала Бельташ так, будто читала на память инструкцию или устав. Или хотела выставить свою помощь именно в таком виде, чтобы Света не испытывала неловкости перед благодетельницей.

В ответ на этот спич у девушки совсем не возвышенно забурчало в животе. Самым забавным стало то, что живот вроде как мертвой рыцарши откликнулся согласным рыком, и та с вполне доброжелательной усмешкой предложила:

— Пойдем, поищем остальных. Пока ты приходила в себя, день за полдень перевалил, уверена, мужчины успели озаботиться обедом!

— Только для начала найдем место, где можно вымыть руки и умыться, — Светка несмело улыбнулась в ответ.

Если бы не добрый совет и наставления Бельташ, девушке пришлось бы мучиться не меньше трех дней. Полной веры в то, что удастся избежать очевидных последствий, у Светы не было, но, едва ушло недомогание, попаданка стала мыслить позитивно. В конце концов, неужто в замке не найдется кучки старых тряпок и таза с водой? Прокипятить — будут стерильными. Все решаемо, если не вешать нос!

Пожалуй, стоит взять пример с дедушки, понятное дело не по части убийства родственников, а в умении не сдаваться и искать выход, даже если кажется, что выхода нет и быть не может. После жестоких откровений Света зауважала силу духа дира Итната. Злиться ей на него, в отличие от Ригета, было вовсе не за что. Покойного дядю алкоголика, свернувшего шею, она и вовсе не знала, зато знала на примерах телепередач, как пустеют квартиры наркоманов и деградировавших пьяниц, какую боль причиняют они родным. Да, старик совершил преступление, но он защищал себя и свои земли, которые желал сохранить для достойных наследников. К тому же только благодаря подстроенному побегу мамы Света и Денис вообще смогли родиться. Потому, пусть дедушку Итната судят здешние боги, если вернутся, а Света ему только спасибо скажет.

Еще можно было, конечно, всерьез обидеться на деда за собственное попадание в чужой мир. Так ведь старик, составляя завещание, не знал, где скрывается беглянка Лимей и к каким последствиям может привести его закономерное желание проститься с дочерью.

Светлана пожалела одинокого старикана и собралась общаться с ним так, как если бы перед ней был живой дедушка. В конце концов, призрак — это не страшно и самое главное вполне гигиенично. От него не пахнет мертвечиной, как от поднимаемых Дениской зомби, и никакой грязи и пыли нет.

С такими светлыми (когда минует боль, мир вообще кажется чистым и радостным, словно отмытым дождем и подкрашенным радугой) мыслями Светка тщательно вымыла руки в маленькой раковине. Ура, в замке есть водопровод! Пусть лишь с холодной водой. Кажется, частично магический, но девушке было все равно какой. Главное работает. Дениска как-то про шуточную заповедь программистов ей говорил: 'Работает — не трогай!'. Вот Света и не собиралась, только задумалась — если дядюшка маг, не сможет ли он еще и обеспечивать, хотя бы изредка, подогрев ванны. Если файерболами кидается, то что ему стоит? На подогрев воды мощности точно поменьше надо.

Так, в мечтах о полноценной ванной, Света вышла вместе с Бельташ, взявшей на себя роль проводника, в небольшой зал на первом этаже. То ли рыцарь смерти чуяла живых, то ли банально обладала более острым, чем ее живая спутница, слухом, но двигалась уверенно. Все обитатели замка, кроме Валта и резвящихся во дворе псов, тихо беседовали за большим столом. Призрак Итнат восседал в общем кругу на отдельном стуле. И пусть нужды в сидении мертвому не было, проявленное уважение дед явно оценил. Вид ныне Итнат имел важный и вполне благообразный, лишь отдаленно напоминавший брызгающее слюной недоразумение, каковым предстал перед родными в кабинете.

Небольшие, кажется, серебряные, кубки с разбавленным водой вином явственно указывали, что проверка замка по части открытых дверей прошла успешно. На кухне и в подвале новые хозяева побывали и позаимствовали там посуду, пару кувшинов и хороший окорок, от которого исходил умопомрачительный аромат копчености. Не комплексный обед из пяти блюд, зато хорошая закуска под разговор.

Порозовевшая физиономия Светы и ее вполне бодрый вид успокоили дядюшку с дедом в достаточной мере, чтобы не донимать девушку щекотливыми вопросами. Припозднившимся дамам откромсали по изрядной порции мяса на тарелки и налили винца. Кисленькое да еще сильно разбавленное водой, оно освежало не хуже компота. Мясо вообще казалось с виду таким, какого и за праздничным столом девушка не едала.

— Повар у меня хорошим был. Уж на что я в последние годы вкуса еды почти не чуял, и то умудрялся аппетит пробудить, — ностальгически вздохнул старый владелец замка, чуть ли не с умилением наблюдая за тем, как кушает внучка. Нерпат, не раз составлявший старику компанию за едой, согласно загудел.

— Знаю, — согласился Ригет. — У меня с диром Валепом уговорено, как только я вступлю в права наследования, прибудет в замок, чтобы занять прежнюю должность. Он пока у управляющего в доме, как и остальные слуги, из тех, кто места нового не стал искать. Все у него пока проживают.

Старик хмыкнул, но взглянул на сына с явной гордостью, довольный подобной предусмотрительностью.

— Погодите, вы хотите сказать, что окорок из замка? Какой у него срок годности? — забеспокоилась девушка, застыв с занесенным над блюдом ножом.

— Магия! — расплылся в блаженной улыбке Дениска. — Там, в подвале, не просто прохладно и темно, еще какие-то чары хранения на двух булыжниках с иероглифами, или чем-то вроде иероглифов. Дядя сказал, это дийские письмена, которые маги учат, как наши медики латынь. В общем, пара древних булыжников заменяет один холодильник размером с комнату. Ешь смело, ничего не протухло!

Светка, убедившаяся на практике в существовании магии, все равно еще раз обнюхала кусок мяса (а вдруг оно протухло до того, как попасть в магический холодильник?), но никакой характерной кислинки не уловила. В нос шибал лишь восхитительный аромат мясных деликатесов, вызвавший новую руладу в животе. Решившись, девушка откусила очередной кусок нежной, просто тающей во рту вкуснятины и принялась жевать.

— Ты как, Свет, больше в обморок падать не собираешься, оклемалась? — запросто справился Дэн. Порой братец вел себя совершенно бесцеремонно, будто со смыслом слова 'тактичность' не знакомился даже в словаре.

— Не собираюсь. Бельташ мне здорово помогла массажем и советом, — задумчиво качнула головой Светлана и все-таки не утерпела, спросила у дядюшки сразу:

— Дядя Ригет, магия холодильная есть, а воду где-нибудь в замке греют?

— Узнаю неженку Лимей, — усмехнулся дядюшка под счастливое хихиканье старого Итната. — Умывальня на втором этаже, в комнатах твоей матушки с большим горячим камнем. Остальные малыми обходились или вовсе холодной водой.

'Если вообще мылись', — продолжила мысль девушка, с упреком разглядывая темные кромки под ногтями у брата и дядюшки. Но устраивать разборки прямо за столом не стала. Лишь поблагодарила за обещание показать комнаты мамы и вернулась к еде, которой едва не подавилась от очередных слов любимого брата.

— Нам с тобой, сестренка, в подземелье ночью, если завал разберут, еще топать. Валт с приказом нового барона Кергот в деревню за людьми поехал. Туда тоже часть людей из замка после заклятья запорного ушла. Крепких мужиков привезет, чтоб завал помогли разобрать. Скоро вернуться должен.

— В нижней кладовой шкуры харгов лежат. Магией ночью в храме не обогреться будет. Возьмите, чтоб на каменный пол бросить, а не то до утра точно окоченеете, — весьма кстати припомнил и посоветовал дедушка, озаботившись здоровьем и репродуктивными возможностями внучат.

— Пасиб, дед, — промычал с полным ртом Дениска.

— Драть бы тебя на конюшне за твои манеры и дерзости, неслух, — беззлобно огрызнулся призрачный старик.

— Детей нельзя бить, это непедагогично, — наставительно воздел нож с наколотым на него кусом окорока парень.

— Это кто такую глупость сказал? — до глубины души удивился призрак.

— Этому сейчас всех учителей и воспитателей у нас учат, — охотно объяснил Дениска. — Хоть Светку спросите, это по ее части!

— Учат, — подтвердила девушка.

— И что у вас вырастает после этого? — заинтересовался жрец, только сейчас в застольной беседе с призраком и старым другом толком уразумевший, откуда взялись детки беглянки Лимей.

— По-разному, как, наверное, и везде, — признала девушка.

— Теперь понятно, откуда ты такой взялся, — покосившись на племянника, протянул дядюшка, осененный внезапным пониманием причин и истоков.

— Такой замечательный? — с готовностью уточнил Дениска.

— Вот-вот, — хмыкнул Ригет, уже почти смирившийся с наличием беспечного смешливого хулигана в качестве племянника.

А Света попробовала объяснить взрослым вархетцам, прожившим жизнь в совсем иной среде и по иным законам, принципы воспитания, которым учили ее: — Считается, что применяя силу, учитель расписывается в собственном бессилии и недостатке терпения, в неспособности воспитать и обучить своим талантом и примером. Да, порой дети могут сердить своими проделками, но ни один ребенок не просил, чтобы его рожали. Они будут такими, какими будут, а не такими, какими мы хотим их видеть, и не такими, как были мы. Если это принять, общение станет радостью.

— Девочка, тебе сколько лет? — неожиданно нахмурился призрак.

— Двадцать четыре, а что? — честно ответила Света, еще не вошедшая в ту пору, когда женщина склонна скрывать свой возраст. Зато она чуть-чуть комплексовала из-за худосочного телосложения, которое папа называл теловычитанием, и невысокого роста категории 'метр в прыжке'. Сколько ни ела морковки, капусты и ни висела на турниках сосиской — ничего не помогало.

— Многих детей ты воспитала?

— Я не успела выпустить свою первую группу, ребятки у меня только второй год, — улыбнулась, вспоминая малышей, девушка и тоскливо вздохнула. — Ждут, небось, меня, скучают.

— Какие дети? — чего-то разом осип дядюшка, снедаемый недобрыми предчувствиями.

— Там, откуда мы пришли, у Светы работа такая — чужих карапузов воспитывать. У нас так заведено: все взрослые работают, женщины тоже. Сестренка — воспитатель в детском саду, куда ребятню родители утром приводят и под надзор сдают до вечера. Мелких там кормят, поят, выгуливают, развлекают и чуток учат, — пояснил всем опешившим мужчинам Дениска и, опасливо пригибая голову, будто ждал прилета с минуты не минуту нежного сестринского подзатыльника, посоветовал: — Только не расспрашивайте ее о карапузах. Сработает жесткая профессиональная девиация. О своих двадцати трех бандитах...

— О двадцати пяти и они не бандиты! — строго поправила девушка, возмущенная тем, как систематически путал священные цифры брат.

— Во-во, короче, она готова вещать о них часами, — закончил парень и, заглаживая вину, предусмотрительно откромсал и подбросил сестре на тарелку еще шматок окорока побольше. Проявление родственной заботы и возможность заткнуть рот в одном флаконе Светка оценила и, возмущенно фыркнув, вернулась к еде.

После обморока и молитвенного исцеления голод в хрупкой девушке проснулся поистине зверский. Наверное, сверхъестественная помощь по экстренной молитве действовала не на ресурсах Алхой, а на ресурсах, которые черпались из организма заказчика. Логично и вполне справедливо.

Дениска же принялся объяснять расстроенному дедуле, что жили его внучата вовсе не бедно, перебиваясь с хлеба на воду, в поте лица добывая черствую корку, просто там, куда сбежала Лимей, так живет большинство. Люди работают вне зависимости от пола. Попытка объяснить смысл собственных трудов у Дэна вообще едва не обернулась двойным скандалом. Старичок почему-то заподозрил в айтишнике мальчика по вызову.

— Тебя вызывают звонком женщины, и ты спешишь уладить их проблемы? Ты утешал их в постели? — подлетая над стулом, возопил шокированный старикан, в который раз за сегодняшний день повышая голос. А родная сестренка едва не поперхнулась мясом, позабавленная недоразумением. Вылупивший глаза Дениска тоже едва не подавился куском от такого превратного толкования своей профессии.

— Не-не, дед, я мальчик по другому вызову, — хихикнул парень и принялся торопливо объяснять.

В конце концов, Дэну удалось растолковать старику разницу между первой древнейшей и зовом для починки и настройки тонкой техники, сравнив ее со сложными амулетами, а себя с магом-артефактором. Пусть такое занятие тоже не стояло вверху списка профессий, подобающих наследникам славного рода, но хоть с мальчиком по вызову на ассоциировалось. Поворчав для порядка, призрак успокоился.

К той поре, как все утолили голод продуктами длительного срока хранения, а призрак первый информационный голод, вернулся Валт с кучей народа в повозке. Он привез трех баб кухарок да служанок, которые прежде хлопотали по хозяйству в замке, и пяток мужиков для тяжелых работ. Вооружены последние были кто молотом, кто киркой, кто лопатой. Тачку для перевозки битого камня с подсказки деда нашли в одном из сараев замка, у конюшни. Может, инструмент тоже где-то был, да только старый призрак не знал, где искать, а живые времени на обыск не имели.

Вход в нужную часть подземелий открывался с первого этажа, рядом с кухней, куда, весело галдя, ринулись бабы. Проход разделялся на три коридора. Один вел на ледник с продуктами, второй к замковому колодцу и винному погребу, а третий, за скрытой дверью, как раз уводил вглубь старого подземелья.

Узнав об этом, Ригет сильно удивился. Про старый храм и обвал он знал, как и все обитатели Кергот. В детстве пытался безрезультатно, не считая измаранной и драной одежды, пролезть, как теперь оказалось, совершено не туда. Он готов был ручаться, что нехоженые коридоры начинаются за старой темницей, больше двух веков не используемой по иному назначению, кроме как для вытрезвления перебравших слуг. Но нет, оказалось, те ходы ведут вообще неизвестно куда, вернее, когда-то вели, а теперь настолько обвалились и засыпались, что превратились в одну большую ловушку, соваться в которую не решился бы и самоубийца.

Пожалуй, покаянно признал Ригет, дед поступил очень верно, решив задержаться на белом свете в призрачной форме. Без его помощи поиск сразу пошел бы по ложному пути.

Мужики радостно скалили зубы, оглаживали бороды и кланялись новому владельцу замка, о явлении которого еще до прибытия Валта в деревню возвестило взметнувшееся над башней серое полотнище флага: распахнувший крыла черный ворон с алым яблоком в клюве и черным мечом в когтях.

Для его поднятия никто в башню не забирался. Стяг рода всегда развевался по ветру, если в замке находился владелец земель. Век за веком исправно подавала этот видный сигнал то ли древняя почти божественная магия, то ли совершенно приземленная, но забытая ныне артефакторика. Дед не интересовался, а его сыну после обучения не до того было.

Дира Ригета в землях Кергот помнили и уважали. Земле-то без хозяина куда как плохо, некому, случись что, на защиту стать, магией какой помочь. Старый дир Итнат, покуда немощен был, все ж о людях пекся, с налогами не злобствовал, да и девок в силу возраста не портил. Ригет, правда, тоже отродясь никого не насильничал, к нему молодухи сами в кровать прыгали, надеясь родить бастарда-мажонка.

Племянников нового хозяина тоже осмотрели внимательно и сделали свои выводы. Девчушку-наследницу, прежде, чем судить-рядить, следовало для начала откормить и волос нарастить. Молоденький тощенький паренек рядом с дядюшкой вызвал толику опаски, но лишь толику. Злобным стервецом юнец не выглядел, рвался не девок щупать, а в подземелья вместе с мужиками лезть и копать.

Увы, к вящему сожалению Дэна и громадному облегчению рабочих (а ну как с мальцом чего приключится, как перед диром Ригетом ответ держать?), благородный порыв был задушен на корню жестоким дядюшкой. Покуда будут стучать инструменты и выкатываться тяжелые тачки с камнями и землей, парню в коридор входить запретили строго настрого. Подувшись чуток для порядка, Дэн умчался исследовать замок под присмотром старого призрака. Не то чтобы покойника о том сильно просили или поручали. Дедушка и сам понял, какое сокровище его внучок, за которым глаз да глаз нужен, чтоб ни замок, ни сам внучок не кончились по глупости.

Наименее опасную и не столь деятельную Свету, оставшуюся без призрачной помощи, к комнатам Лимей проводил дядюшка. Апартаменты единственной дочери дира Итната простояли закрытыми с момента побега девицы. Теперь-то магия замка отперла все замки. Туалетная комната с просторной ванной, где имелась возможность нагрева воды, девушку порадовали, спальня же, гардероб и маленькая гостиная немножко огорчили. Все было чистым, вполне милым, очень девчачьим сиренево-зеленым, зато жутко пропахшим нелюбимой лавандой. Открыв окна для проветривания и выкинув мешочки с духовитой травой, девушка вместе с Бельташ отправилась бродить по замку. Вроде как любопытствуя, пытаясь понять, каково было расти в таком месте ее маме и каково будет ей самой, если домой вернуться не получится. Некрасивым и неприятным родовое гнездо Света назвать не могла, но все-таки терялась при мысли о необходимости жить в такой громаде без привычных современных удобств. Впрочем, пока ничего решено окончательно не было, попаданка решила относиться к замку, как к музею, и по возможности получать удовольствие от осмотра. Если не нестись по коридорам галопом под выкрики брата, а спокойно идти вместе с рыцаршей, то в родовом гнезде было не сказать, чтобы по-домашнему уютно, но спокойно.

Ужин поварихи успели приготовить нормальный, только отведать его Дениске и Светке оказалось не суждено. Коллегиальным решением жреца Нерпата, дядюшки Ригета, призрака дедушки Итната и 'предательницы' Бельташ молодым жрецам рекомендовался строгий пост. То есть краюха хлеба (спасибо хоть свежего, а не сухарей) и кувшин воды на двоих.

Поначалу парочку бедолаг вообще хотели отправить в отрытый подземный храм без ужина, лишь со шкурами харгов для постели, да Дэн бурно возмутился и объявил о своей категорической неспособности уснуть на голодный желудок. Тогда садистское решение пересмотрели, заменив на тюремно-диетическое. Оно особого восторга у попаданцев тоже не вызвало. Увы, вносить изменений в меню никто не стал и слушать печальные завывания голодающего айтишника тоже.

Глава 15. Храм Ирната, или Жестокая откровенность

Дядюшка проводил подневольных добровольцев до частично разобранного завала, пожелал исполнения миссии, перекрестил снежинкой-мутантом — знаком Восьми и удалился.

Старому храму повезло, пострадал лишь коридор в подземелье, само же святилище осталось невредимо. Жрец Ирната и Светка с Дениской по стеночке просочились внутрь. В чашах у плоского алтарного камня размером с хороший обеденный стол горел огонь, заблаговременно запаленный Нерпатом в честь воинственного бога. Громадная, чудом уцелевшая статуя Ирната воздвигалась позади алтаря. Мускулистая мужская фигура, лицо которой, сколько ни приглядывайся, терялось в тенях. Различить можно было лишь короткие волосы под шлемом. В левой руке бог держал что-то вроде каменного копья с дополнительным лезвием, как у косы, отходящей от древка за пару ладоней до вершины. Еще у Ирната имелись здоровенные крылья, распахнутые за плечами, каждое перо которых само по себе являлось кинжальной остроты клинком. Одним словом, дяденька выглядел внушительно и никогда, даже во сне не оставался безоружным. Наверное, полагалось по божественной должности. С таким не то что сражаться, слова поперек сказать не хотелось.

Попаданцы переглянулись, синхронно вздохнули и принялись расстилать легкие и одновременно удивительно густошерстные и прочные шкуры харгов, не пропускающие к телу ледяного каменного холода.

Дениска не поленился и вызнал у призрака дедушки, чего это за твари такие на букву 'х'. Оказалось, здоровенные зверюги, по описанию внешне и нравом схожие с земными медведями. Когти, клыки и прочие запчасти в наличии имелись, любовь к меду, скверно-непредсказуемый нрав при внешне добродушной морде тоже. Шерсть у харгов оказалась не бурой или черной, а дымчато-серой с черными пятнами, короткой и очень плотной. Зато совсем не жесткой! Светке так и вовсе напомнила мутон любимой шубки.

Благодаря чудесным шкурам вархетских 'медведей' пара жрецов-недоучек сейчас могла спокойно сидеть на полу, а не клацать зубами от холода, выбивая ногами чечетку. Попаданцы осматривали дышащее древностью, хорошо если не на ладан, место. Странно, но даже придирчивая девушка не заметила в храме пыли или грязи, чуть-чуть каменной крошки самого входа не в счет.

— Хочешь спать? — спросил Дэн.

— Не-а, а все равно придется. Шкуры, конечно, теплые, дедушка прав, только жестковато, — пожала плечами Света.

— Ты как в целом, держишься, сестренка? — сжал ладошку сестры парень.

— Куда я денусь, — тихонько вздохнула та и тоскливо прибавила: — Поскорей бы домой.

— Ладно тебе, Свет, не вешай нос. Мы считай на экскурсионный тур по Вархету попали. Замок поглядели, где мама росла, с дядькой познакомились и вообще — интересно же!

Попытка подбодрить провалилась, сестра снова вздохнула:

— Если бы только экскурсия, то да, интересно было бы, но я как представлю, что все вокруг окажется навсегда-навсегда, жуть берет. Я очень скучаю. Ты же помнишь, когда мы к маме в Италию ездим, все равно через недельку по дому тосковать начинаю.

— Да, ты у меня домоседка, — ласково признал Дэн и попытался подбодрить свою близняшку иначе:

— Что ж, тогда по-быстрому выполним божественный квест и можно возвращаться! Хотя я бы еще на Вархете погостил. Все-таки магия — это круто и всяко прикольнее телефонии и сетей. Потому теперь срочно закрываем глаза и выходим на связь с Ирнатом. Ндеюсь, код доступа Алхой выдала и этого крылатого предупредила. Удачного нам сна и, как тут говорят, Восемь с нами!

— Сегодня вполне достаточно одного, вон его, — Света указала подбородком в направлении воинственной статуи и легонько сжала пальцы брата в ответ, молчаливо благодаря за поддержку.

— Ага, — зевнул Дэн и присовокупил риторически: — Хотя, может, чем их больше, тем лучше и мы ближе к цели?

Девушка поерзала на импровизированном ложе, натягивая на плечи вторую шкуру-одеяло. Когда своей подложки в виде лишнего мясца и жирка нет, хочется мягкий матрасик, а то после ночи на жестком полу все тело заноет, будто побитое. Пробовала, когда у подруги ночевала. Той хоть бы хны, а Света, будто и не молодая девушка, едва встала с оханьем и стонами. А каким мучением ей сидеть на жестких стульях в институте было? Потому пыталась на лекцию пораньше прибежать и стул с мягким сидением занять. Таких в аудитории пяток всегда находился. Девчонкам-сокурсницам и невдомек было, как болит тощее место пониже спины после трех часов сидения на железке и деревяшках.

Печально-сентиментальные мысли способствовали расслаблению тела. Девушка слушала треп братца краем уха, затуманенный дремой взгляд скользил по полыхающему почему-то не красновато-желтым, а льдистым серо-голубым пламенем в чашах, здоровенному столу-алтарю. Туда, как патетично рассказал Нерпат, принято было возлагать тела особо отличившихся мертвых героев для последнего прощания.

Мелькнула крамольная мыслишка: 'Хорошо, что сейчас никаких трупов на камне нет, а то Дениска точно что-нибудь учудил бы не со зла, так от скуки и, чего доброго, настроил против попаданцев бога войны'. Свете совсем не хотелось визжать, нарушая умиротворяющую тишину, или тишком отдавать команду на упокоение.

Еще одной мыслью-догадкой девушка предусмотрительно делиться с братом не стала. Если перед похоронами в храм Ирната приносили павших воинов, то не укладывали ли их случайно тут же, под плитами пола. Кажется, в храмах Земли такое практиковалось. Быть разбуженной лезущими из-под камней мертвецами ничуточки не хотелось. Пусть страх перед мертвыми давно ушел, то ли от влияния метки Зебата, то ли сам по себе, сменившись привычкой и досадой на недоразумения.

Ирнат... Громадная, в полтора человеческих роста, крылатая статуя, на которой плясали свет и тени, казалась сейчас живым, замершим перед решающим броском вперед мужчиной. Придет ли он в тумане сна, или им придется скитаться по Вархету в поисках места, откуда получится достучаться до бога-воителя?

Светка моргнула и вздрогнула, озираясь. Вокруг сплошь серебрился хорошо знакомый туман. Слева топтался Дениска, а впереди, и с каждым мгновением все четче, проступали контуры приближающегося к молодым людям высоченного мужчины. Он шествовал тяжелым шагом имперской пехоты, постукивая пяткой огромного копья.

— Вау, Ирнат! — выдохнул Дэн и тут же беззастенчиво спросил: — А крыльев почему нет? Наглое вранье, то есть художественное преувеличение скульптора?

Свету вопрос тоже заинтересовал, но она не преминула негодующе шикнуть на разговорчивого брата — все-таки не с дружком-приятелем общаться взялся, мог бы для начала и поздороваться, а потом с вопросами и претензиями лезть. С другой стороны, как с таким здороваться? Земное 'здравствуйте' на Вархете не в ходу, а желать 'Восемь с вами' богу — одному из тех самых восьми — глупо. Потому девушка пока следовала сакраментальному совету 'молчи, за умную сойдешь'.

— Не для красы крылья мои, лишь для того, чтобы разить противников в сражениях, — пророкотал мужчина, лица которого, вот досада, так же, как и у скульптуры, разглядеть не получалось. Оно скрывалось за туманами.

Зато Дэн и Светка были перед богом как на ладони, или, что более верно, как под микроскопом.

— На что они надеются? — пророкотал, качнув головой, бог, оценивая ребят, как некондиционный товар. — Какие из вас жрецы? Как вы сможете вместить в себя мой холодный огонь? Нет ни жажды битв, ни упоения схваткой, ни единого следа. Оборвали ли вы хоть единую жизни врага своими клинками, обагрили ли лезвия кровью недругов?..

— Разве что в играх, — честно выпалил Дениска. — До крови я только комаров давил, ну и может несколько раз дрался, все больше в детстве. Светка же вообще скорее до смерти залечит, чем кого-то убить захочет.

— Лекарка? — испытующе вопросил Ирнат, сместившись в сторону девушки.

— Нет, только чуть-чуть умею, — пожалела Светка, когда бог начал давить на больную мозоль. Когда стоял выбор профессии: врач или воспитатель, девушка, которой нравились оба пути, выбрала второй, чтобы не покидать родного города. Медицинского вуза в городе не было. Потому лечением занималась постольку поскольку: немного в институте научили, чего-то по верхам сама нахваталась и практика, практика. Куда быстрее и полезнее зачастую оказывалось помочь себе и близким самостоятельно, нежели вызывать доктора. И пусть о вреде самолечения в сложных случаясь девушка прекрасно знала, но когда даже скорую два часа ждать приходится, поневоле научишься хоть чему-нибудь.

— Лекарка, — согласился сам с собой, а вовсе не со словами девушки Ирнат, просканировав ее профессиональнее рентгена, и перешел к изучению Дэна.

— Не боец, но слабый тактик, — наконец вздохнул с интонацией 'На безрыбье и рак рыба' Ирнат и снова повернулся к девушке:

— Спросить хочешь?

— Почему мы вашего лица не видим? — робко справилась Света, получив дозволение и немного стесняясь незнакомого мужчины.

— Лик мой страшен, дитя, краса лица бога с ужасом, который каждая война сеет, смешана так, что безумием порой и для жрецов моих обернуться может.

— А-а-а, — уважительным хором протянули попаданцы, впечатленные четким объяснением Ирната больше, чем туманными отговорками Зебата и Алхой.

Воин еще разок скептически оглядел парочку, качнул головой и бормотнул под нос:

— Может, и нет явного дара, потому как в мире ином росли? Выбирать все одно не из чего. Рискну!

Он резко придвинулся к брату с сестрой почти вплотную и вцепился в правые руки ребят, да так, что те завопили от боли. Касание бога было равносильно ожогу пламенем, слитому с ударом током вольт эдак под двести двадцать.

Опустив запястья подрагивающих бедолаг, Ирнат вцепился им в плечи, не давая рухнуть на подкашивающихся от слабости после пережитого шока ногах, и довольно, с легким удивлением признал:

— Надо же, выжили.

— Могли и помереть? — хрипло каркнул Дэн.

Светка просто молча плакала, слезинки катились из глаз одна за другой.

— Могли, — невозмутимо признал бог, и тогда хрупкая девочка-воробей его ударила раскрытой ладонью по щеке.

— Мы не давали согласия на эксперимент! Из-за тебя мой брат мог умереть!

Пощечина вышла знатная, Ирнат удивленно моргнул и с усмешкой констатировал:

— С посвящением, пичуга. Иной раз надо рисковать просто потому, что другого выхода нет. Вы ушли бы отсюда или моими жрецами, или не проснулись бы вовсе. Самим надо было думать, в чьем храме преклоняете головы для сна.

— Но Алхой... — начала было возражать Света и прикусила язык.

Зато Дениска растерялся настолько, что рубанул правду матку:

— Она нас подставила, вот ведь стерва!

— Чего ты хотел от Жизни? Она всегда такой была, есть и будет. Это только Смерть уравнивает всех и по-своему честна с каждым, — грубовато хохотнул ничуть не обидевшийся бог войны.

Богиня жизни, если вспомнить недавнюю беседу, и в самом деле не гарантировала безопасной ночевки в храме Ирната. А спросить ее об опасности никто из двух попаданцев не удосужился, как-то само собой разумеющимся беспечным идиотам показалась мысль о простоте ритуала. Зебата повидали, Алхой повидали, пришел черед Ирната. Всей трудности — отыскать подходящее местечко для сна и поудобнее на холодном полу устроиться, чтоб с богом войны повидаться.

Блюдя личные интересы, интересы своих сородичей и мира Вархет, Алхой всего лишь не предупредила 'лабораторных мышек' о смертельном риске. Что ей были жизни двух молодых людей? Ровным счетом ничего. Расходный материал, очень удачный, бесспорно, и своевременно подвернувшийся, но не более того. Помри ребята, посетовала бы на неудачу, и боги принялись бы искать другой путь возврата. Все. Этот расклад Ирнат, не став им врать, объяснил честно и жестко.

Светке стало стыдно, и она понуро извинилась:

— Простите, пожалуйста!

— Пустое, пичуга, мне твои шлепки, как камню комариные укусы, — небрежно отмахнулся бог. — Это после печати у тебя в крови забурлила ярость, значит, сила прижилась. Пусть толика, а твоя.

— И что теперь? Этой вашей капли снова не хватает и нам надо искать очередной храм следующего бога? Не то вы все трое станете нам в кошмарах являться с требованиями, стоит лишь где случайно у развалин древней часовенки задремать? — почесал за ухом Дениска.

На бога он не кинулся только потому, что Светка его опередила, а потом нахлынуло осознание: Ирнат по сути не при делах. Они сами в его храм по чужой наводке приперлись, грудью на амбразуры кинулись. Чувствовать себя дураком-смертником Дэну показалось неприятным.

— Верно, — констатировал бог. — Я-то могу и не являться, коль не позовешь, но Алхой точно придет, а Зебат за супругу впишется. Вы — жрецы, спрятаться не получится. Даже если снимете и спрячете знаки. Метки на теле не позволят скрыться. Сны будут приходить.

— Вот жизнь пошла, как русская рулетка с восемью пулями, три из которых у виска уже просвистели... Эй, а почему к нам Зебат приходил, мы ж тогда в трактире спали и меток еще не было?! — нахмурился Дэн.

— Вы через его храм на Вархет пришли и в его силе вдосталь искупались. Дотянулся, — коротко и по существу поведал бог.

— Скажите, дир Ирнат, нам рассказывали, такие раньше храмы были. Можно ли отыскать храм Восьми Богов, где есть сила каждого из вас? Насколько будет опаснее или безопаснее такая попытка для нас? — неожиданно спросила девушка, которой очень не понравилась аналогия брата с русской рулеткой.

— Вот что хотите... — протянул бог и замолчал надолго, не то ошарашено, не то озадаченно, а может, просто-напросто вспоминая, как человек, багаж знаний которого не десять лет школы и пять института, а века, века и века, сливающиеся в полнокровную реку тысячелетий.

Попаданцы не торопили. Минутки текли за минутками, наконец, Ирнат промолвил:

— Если где и сохранился древний храм Восьми, воздвигнутый вашими предками диями, то в горах, под Хребтом Раздела, что частью гор Ликладика является. Много храмов Восьми было, самые грандиозные — на Плато, именуемом Стол Богов, на острове по реке Великой и в пещерах под хребтом. Первый храм был разрушен землетрясением, спустя века после того, как ушли дии. Второй сгинул, когда река изменила свое русло, скрывая под водой остров. Но храм под горами еще может стоять. Люди не любят каменной тверди над головами. Если за время нашего отсутствия не случилось великого потрясения материка, у вас есть шанс отыскать храм Восьми.

— Надеюсь, дядя с дедушкой учили географию хотя бы на тройку и смогут объяснить нам, как добраться до цели, — задумчиво протянул Дэн, практично прибавляя: — И денег на дорогу дадут.

— Что ж, коль отыщете храм для призыва Восьми, жизни сохраните, даже если ничего иного у вас не получится. В сеть сила божественная меж собой сплетется, чтобы вас смертью случайной не поразить. А коль выйдет воззвать правильно в средоточии силы Восьмерых, получите разом полное посвящение. Зажжется дарованная сила маяком и развернется дорогой, — резюмировал Ирнат и присовокупил, обращаясь к Дениске: — Оружием все ж озаботься, благословение мое тебе поможет.

Парень, всю жизнь грезивший о махании какой-нибудь палочкой (не волшебной, так остро-железной), принялся расплываться в мечтательной улыбке. И тут же оказался резко опущен с небес на землю жестокосердным богом, среагировавшим на грезы халявщика:

— Лишь поможет, но не заменит тренировок. Все, хватит с вас болтовни, спите!

Категоричный приказ вышиб парочку из жемчужно-серого абстрактного тумана вне времени и пространства, где проходило свидание с воинственным божеством, во вполне ощущаемую всеми органами чувств материальную реальность холодной храмовой ночи. Светка только и успела запоздало пискнуть:

— Спасибо!

В ответ услышала снисходительно-небрежное:

— Живи, пичуга.

Вслед за словами пришел сон настоящий и тяжелый, как нагулявший жир и залегший в берлогу на всю зиму медведь. Он жадно навалился на жертвы, будто требовал отступных за блуждание неизвестно где и неизвестно с кем, в сферы своего доступа. Кажется, в тяжелом сне среди обрывков десятков других фантастических и абсурдных видений, столь значимых в ночи и кажущихся абсолютной ерундой поутру, мелькнул обрывок знакомого туманного видения: черно-стальные волосы Зебата и искры озабоченности в странных серых глазах бога смерти. Или и он Светке только пригрезился?

Поскольку окон в храме не было, чаши с однажды зажженным огнем имели свойство неугасимости и никто из живых, неживых и мертвых беспокоить парочку в бдении у алтаря не осмеливался, проснулись Дениска и Светка тогда, когда проснулись. То есть сами, без оплеух или от криков, и вполне выспавшимися. Настолько, насколько можно отоспаться на шкурах, брошенных на жестком полу. Дениска от всей души зевнул и, приподнявшись на локтях, прочувствованно высказался:

— Какие же они сволочи, а Светик? Хорошо хоть Ирнат вроде как приличный мужик оказался.

— Он просто не любит хитрить без необходимости, — пожала плечами девушка, вспоминая равнодушную смертельную тьму, звенящую железом, на миг проглянувшую сквозь завесу лица крылатого воителя. В сравнении с ней смертный покой Зебатова лика казался почти добрым и ласковым.

Милосердие, сочувствие и прочие человеческие глупости Ирнату присущи не были. Он действовал резко и четко, как рубил мечом-косой. А что Дениске со Светкой повезло, и именно такой подход оказался самым подходящим — так действительно всего-навсего повезло. Человеческие чаяния ненароком совпали с божественным произволом.

Крылатый статуй обсуждение достоинств оригинала принял равнодушно. Впрочем, оригиналу до хвалы и людской хулы дела тоже не было. Скатав шкуры и взяв их в охапки, попаданцы покинули не слишком гостеприимный, но в высшей степени полезный храм Ирната.

Выходили свежепосвященные, троекратно меченные жрецы если не по стеночке, то очень тихо и почти крадучись. Не потому, что опасались обвала или ждали иных неприятностей, просто близнецы после ночи, проведенной в беседе с богом, чувствовали себя, как после хорошего кросса по пересеченной местности с утяжелителями. Они еле переставляли ноги. Активность проявляли лишь ожесточенно прилипающие к позвоночникам животы, едва не долбящие хозяев изнутри с криками: 'Долой диету! Нет, лечебному голоданию! Дайте поесть, нет, пожрать! Побольше и поскорее!'

Словом, Дэн со Светкой шли по полуразрушенному подземному коридору тихо и по объективным причинам без лишних светильников. Местные тяжеленные масляные лампы казались попаданцам ужасно неудобными, зажигать светящиеся шарики, как дядя Ригет, они не умели, а переноса таких же наколдованных шаров, прилепленных к стене, ТТХ изделия не предусматривало. 'Связки' банально гасли, стоило их только сдвинуть в пространстве больше, чем на пару метров.

Вчера Денис, разочарованный убогостью и привязкой к местности освещения, ненароком зарядил дядюшку идеей магического фонарика, описав обычный электрический с кнопочкой. Ригет выслушал и увлекся. Правда, времени на артефактные изыскания у дядюшки пока было в обрез, но над претворением в жизнь замысла Дениски дир обещал подумать.

Шепот впереди, за очередным поворотом частично обрушенного тоннеля, стал для попаданцев полной неожиданностью.

— Все, как Фарот рассказывал, вишь, завалы, сырость, а дальше их не пустили. Точно клад родовой там! Ежели дверь на засове, мы топорами надломим. Возьмем чуток. Этих сундуков, небось, там столько, что и не заметит никто. В Брис сбегем!

— Это куда вы с дядюшкиным кладом бежать собрались? — весело и бесстрашно изумился Дэн, первым выступая из-за поворота перед двумя блондинистыми орясинами.

— А-а-а! — заорали растерявшиеся бугаи, нарастившие мяса, но не мозги, и выставили вперед то, что в руках держали, то есть топоры.

— У-и-и-и! — заверещала Светка, испугавшись за брата.

Она почувствовала, как из спокойно светящегося шара в солнечном сплетении распускается внутри нее что-то похожее на огненный цветок, чьи разноцветные лепестки: прохладно-серые, насыщенно изумрудные и нежно-фиолетовые — затанцевали на невидимом ветру. Словно кипятком ожгло все три метки.

Случилось очередное божественное чудо: оба занесенных топора, как намагниченные, метнулись к стене и прилипли к ней от лезвия до топорища вместе с руками. Пальцы, ладони, как ни силились два незадачливых любителей незаконного перераспределения материальных благ, расстаться со своими орудиями, казалось, приросли, став с топорами и стеной одним монолитным целым.

— Зачетно! — завистливо выдохнул Денис. — Как у тебя получилось?

— Не знаю, я просто струсила, — честно ответила девушка.

— Твой основной мотиватор сработал, потому метка Ирната себя показала, словом, полечила ты идиотов, как завещал великий божественный воин, — хихикнул брат. — И куда их дальше? Тут оставим, и пусть у нас, как в каждом уважающем себя подземелье древнего замка, заведется пара-тройка скелетов? Призрак есть, а скелетов нет, непорядок! Экспозиция требует эстетического завершения!

— Диры, Восемью, Восемью милости просим! — побитым псом заскулил один из двоих горе-грабителей, набравшись смелости вмешаться в разговор.

— Восемью восемь — шестьдесят четыре, а не милости просим, — нравоучительно перебил Дэн и потребовал ответа: — Так чего вам тут понадобилось, придурки?

Альтернативно одаренные грабители наперебой кинулись каяться. Оказалось, парочку незадачливых кладоискателей вдохновила болтовня одного из богатых силой, но нищих разумом деревенских мужиков. Тех, кто помогал разгребать завал. Неизвестно, что уж кому из них в голове замкнуло и чем напекло, а только 'знаток' решил, что откапывали они не путь к старинному храму, а ход к старой сокровищнице. Парочка других 'интеллектуалов', с которыми этой великой тайной по пьяной лавочке поделились, решила, что диру Кергот будет недурно выкопанными ценностями поделиться. Воистину, как походя прокомментировал Дэн, страсть к дармовщине неискоренима во Вселенной, а стремление все отнять и разделить в пользу отнимающего вечно!

Улучив момент, пока народу с утра в замке поменьше, два олуха вида 'сила есть, ума не надо', помогавших с рубкой дров для кухни, отправились навстречу богатству по подземному коридору, где столкнулись с племянниками Ригета.

— Пусть с ними дядя разбирается, он все-таки хозяин замка, — выслушав глупые откровения, предложила Светлана. — Я не знаю, что делать с людьми, которые меня топорами зарубить хотели.

— Не-не-не, дира, это мы со страху замахнулись, в голове помутилось, не иначе! Разве ж можно, на живого-то человека просто так с топором? — наперебой забормотали, подергиваясь, приращенные к коридору белобрысые деревенские дурни. По-коровьи хлопающие глаза точно не могли принадлежать перспективным душегубам. Дуракам, которым звон монеток заглушил голос разума и совести, — легко, но не убийцам — это оба троекратных жреца чувствовали отчетливо.

— Нельзя? Тогда отправляйтесь Ирнату кайтесь, а потом дяде во всем сами признаетесь, — прищурил глаза Денис и ткнул пальцем в сторону коридора, ведущего к храму. Руки незадачливых бандитов отклеились от топоров. Оружие же так и осталось частью стены и истории, так сказать для потомков.

Посекундно оглядываясь, бугаи чуть ли не на цыпочках потрусили туда, куда повелительно указывал палец Дэна. Применил ли попаданец дар жреца или для посыла незадачливых преступников ему хватило лишь дара личного убеждения, Света задуматься не успела. Близнецы еще не выбрались из подземелья во двор, как охотники за чужими сокровищами, сверкая пятками, пронеслись мимо, оглушительно завывая и отталкивая друг друга локтями.

Они вывалились на белый свет двора столь эффектно, что переполошили всех бодрствующих и разбудили каждого, кто еще спал в замке и окрестностях. Белые от ужаса, со вставшими дыбом волосами и мокрыми штанами молодые парни рыдали, как дети, лепеча о кинувшемся на них голом типе с крыльями и косой. При этом не уточняли, какая коса имеется в виду, потому несведущим слушателям воображение могло подкинуть совершенно сюрреалистическую картину эдакого гендерно неопределившегося чудовища.

Первыми во двор навстречу крикам вынесло дядю вместе с призраком дедушки Итната. Их обоих оторвали от разбора финансовых документов в кабинете, что не помешало Ригету прихватить в качестве рабочего инструмента не перо, а меч. Следом, тоже с мечами наголо, явились Бельташ и Валт.

Дядя первым делом буквально ощупал глазами племянников и почти успокоился: целы, крови нет! Дэн, заметив взгляд, еще и задрал на секунду рукав, чтобы похвалиться печатью Ирната на запястье — черным вороном. Теперь в глазах старшего родственника появилось нечто вроде гордости за непутевых ребятишек. Пусть по хозяйству почти ничего не умеют, но зато боги их принимают милостиво. Может, такова жреческая высшая доля и суть: где-то убыло, чтоб в ином месте прибыток появился?

Только после проверки Дениса со Светой дядя уделил внимание паре жертв скромного обаяния статуи воинственного бога, которые завывая протирали камни двора своими телами. Словоохотливый Дэн наскоро пересказал дяде начало истории, окончившейся топорной инсталляцией в коридоре, соответствующей духу храма, а затем присоединился к числу благодарных слушателей очень стрррашной сказки про поход за чужими сокровищами и нападение жуткого 'монстра'.

Айтишник слушал и хихикал в кулак. Давя желание расхохотаться, братец тихо нашептывал Светке:

— Их счастье, что Ирнат далеко и не слышит. Это ж надо таким маньяком своего бога выставить: бросается, и на кого, не на симпатичных девиц, а на мужиков немытых!

Сестра лишь поморщилась и шутки не поддержала, честно признавшись:

— Если б я такую статую неожиданно увидела, точно бы перепугалась не меньше. Вроде бы ничего такого ужасающего нет, а все равно страшно, аж жуть. Какой-то атавистический ужас накатывает, коленки подгибаются.

— Да? У меня точно нет. Наверное, весь атавизм достался тебе, у меня и рудимента не сохранилось, — пожал плечами Дениска.

— Очень плохо. Выходит, твоему инстинкту самосохранения не на что опираться.

— Ничего, ты за нас двоих опасаешься и пугаешься, этого хватит, — беспечно отмахнулся братец, дослушивая историю идиотов-преступников, кающихся перед живым дядюшкой и призраком мертвого дедушки.

Досада дира Итната была двойной: тем, что он, неспящий и почти вездесущий призрак, не доглядел, и тем, что по окрестностям мог поползти зловещий слушок, дескать, не сокровище молодой Кергот откапывал, а чудовище, и его он сырым мясом живых слуг прикармливать собрался.

— Что делать с ними будем, отец? — проявил вежливость и посоветовался с призраком Ригет. — По закону их повесить надо.

— Могу удушить веревкой или отдадим их гончим смерти, — благочинно предложила рыцарь Бельташ, воспринявшая нападение на служителей Зебата, как личное оскорбление.

— Они не собирались никого убивать, — встрял Дэн с ценным мнением, пока Света только переваривала суть небрежного вопроса и ответ милой рыцарши.

— Так потому и веревка, за намерения грабительские, — добродушно улыбнулся дедушка Итнат дорогому внучку, благодарно кивая дире-рыцарю. Сложив руки на груди, старик с легким сожалением следил за елозившими в пыли двора недотепами. После слов Бельташ те посерели от страха так, что под слоем пыли и грязи заметно стало. — Ежели бы покушение на род Кергот было, то до смерти б их засечь следовало. Так-то парни крепкие, жаль, конечно, в расход работников пускать...

Дядя Ригет покосился на племянницу, на валяющихся молодых дураков. Давно ли сам был таким, готовым за монету в пекло лезть и моральными терзаниями душу не отягощать? Махнул рукой, крякнул и волей своей, руководствуясь милосердием пополам с прижимистостью, хотя нет, прижимистости, пожалуй, четыре пятых выходило, вынес вердикт.

Польстившиеся на чужое добро дурни получили, на Денискин взгляд, наказание худшее, чем изначально предлагали дядюшка и Бельташ, — должность постоянных золотарей замка. Отныне и пока дир Ригет не сменит гнев на милость, этой парочке, как отсидят на воде и хлебе три дня, надлежало по маковку погрузиться в ассенизаторские дела и не отсвечивать.

Дед Итнат одобрил экономию человеческих ресурсов. Помилованные горе-грабители, размазывая сопли по мордам, взахлеб поблагодарили обоих — призрачного бывшего (об нем уж все знали и бояться больше, чем боялись при жизни не стали) и нынешнего — хозяев, а потом чуть ли не бегом, придерживая грязные портки, отправились в сарай-карцер. Только что изнутри дверь не забаррикадировали, страхуясь от нападения громадного крылатого чудовища.

— Ну и слухи теперь о нашем подвале пойдут, — восторженно протянул Дениска.

— Отличные слухи, — одобрил сметливый дядюшка и находчиво предложил дополнить историю россказнями о том, что чудовище в подвалах — давний страж замковый и место, где спит он, указал покойный, точнее, беспокойный Итнат. Теперь, когда в замок вернулись законные владельцы, стража разбудили, чтоб владения от всех напастей оборонял.

Призрак, глубоко оскорбленный нападением на внучков и попыткой ограбления, с идеей согласился. Он немедленно взял на себя соцобязательства по запугиванию жаждущих халявы глупцов. Если раньше старику претило эдакое низкопробное хулиганство, то теперь он готов был на любые представления, чтобы отвадить жадных до чужого негодяев. Заодно и за внуками присмотреть надо было. Итнат решил покамест обождать с переходом за последний порог. И впрямь, куда уходить, коль есть еще дома дела?!

ГЛАВА 16. Послать — легко, а как дойти? И о птичках

На утренний час приключения попаданцев закончились. Их ждали горячий завтрак и гардероб, подобающий происхождению. Вещи Светки и Дэна — успевшая поизноситься одежонка из деревни Забытки и пижамно-ночные комплекты с Земли — никак не соответствовали почетному званию наследников земель Кергот.

Дядя, то ли из экономии времени, то ли просто из экономии, до приезда в замок никаких вещей племянникам в дороге не покупал. Или просто закрутился, огорошенный всеми божественными новостями и проблемами с иномирными родственниками, да позабыл. Речь ведь шла не об оружии, да и не просили ребята у дядюшки ничего. Сами слишком шокированы были попаданием, свалившимся на голову нечаянным могуществом и сумасшедшей круговертью событий, закрутившей их в последние дни.

Словом, тема не поднималась, пока призрак дедушки Итната, пораженный страхолюдной футболочкой Дэна и дырой на брюках в интересном месте, дырой, пожалуй, больше, не загнал Ригета в угол. Призрак буквально рвал на себе волосы, горестно сетуя на то, что его внуки выглядят как оборванцы. Тогда-то дядюшке и стало, немного стыдно. Кормил, защищал, помаленьку учил, а про все другое как-то позабыл. Слишком долго сам мужчина довольствовался малым, чтобы быстро вспомнить о потребностях других. Словом, дед вмешался вовремя.

Валт съездил в деревню еще разок и доставил пять более-менее владеющих ниткой да иголкой особ женского полу: трех смешливых девиц и двух дебелых баб. Работа закипела.

По поручению дядюшки с попаданцев сняли мерки парой специальных веревочек с метками и взялись за перешивку части имеющейся в замке одежды. С подсказки сварливого дедули, которому обтрепанный вид внучков был как еж в... э-э-э, пусть будет за пазуху, из кладовых подняли несколько крепких сундуков с детскими платьями Лимей и свернувшего шею дядюшки. Комплекция ныне здравствующего Денискиной не соответствовала, да и выглядела большая часть бывших шмоток Ригета чуть ли не более обтрепанными, чем походные вещи попаданцев. Видать, не зря дядька так занудливо пытался урезонить деятельного племяша, слишком хорошо помнил себя самого в подобном возрасте и заранее опасался возможных последствий.

Светку, конечно, немного уязвило, что матушкины платья ей достались детские, но если ты в прыжке метр с кепкой, а толщиной со швабру, нечего и мечтать об ином. Впрочем, глянув одним глазком на более взрослые платья диры Лимей Кергот, попаданка мгновенно перестала переживать. Столько оборочек, жестких корсетов и застежек ей в одиночку нипочем было бы не одолеть, не говоря уж о том, чтобы потом в этом ходить, а не ползать. И неприятно, когда тебе, как маленькой, кто-то другой одеваться помогает. Красиво, конечно, но лучше на манекене в музее или в кино разглядывать.

Попрыгав на примерке в бледно-лимонном платье до середины икры с противно шуршащей юбкой, девушка внесла рациональное предложение: к маминым вещам добавить на перешив более-менее сохранившуюся одежду из сундука дядюшки Ригета. Мальчишечьи его вещи более подходили привыкшей к практично-удобным джинсам Светлане. Дедушка поворчал на очередное непотребство, но таки дал добро.

Благодаря трудам швей, попаданцы после неудобной ночевки в храме и свидания в туманах с Ирнатом явились на семейный завтрак почти при параде. Оба переоделись и приоделись в чистое, очень качественное (на одежде для детей старый Итнат не экономил) и свежее, пусть не совсем новое.

Бельташ, кстати, в обновках не нуждалась. Ее одеяния то ли не пачкались, то ли вовсе являлись частью общего образа и оставались неизменно чистыми. Рыцаря смерти , разумеется, позвали за стол, пусть не по праву родства, но как единственную, помнившую времена хождения богов по Вархету. Жрец Нерпат в родичах тоже не числился, зато являлся ценным специалистом по Ирнату и другом хозяина замка по совместительству.

Первым делом брат с сестрой в ответ на вопрос старика о плодотворности ночевки (дядя, храня интригу, своей осведомленностью с обществом не поделился) продемонстрировали кругляши знаков. На диске кулона к Ойху и Айх присоединилась третья птица — знакомый по фамильному гербу и флагу черный ворон с мечом в когтях. На запястьях попаданцев, в которые клещом вцеплялся бог, тоже красовалась новая черная метка — птица.

Дэн тут же принялся расспрашивать Нерпата об имени пернатого. Оказалось, ворона битв, подручного бога, так же как и других птичек, именуют односложно — Рат. Старый жрец благоговейно коснулся кулона, ощупал клеймо на запястье Дэна — хорошо хоть слюнявить и пробовать оттереть не стал — и просиял лицом. Он получил подтверждение истинного чуда — метки и знака бога!

Достойны всяческого уважения вера и служение, только куда как утешительнее и надежнее для жреца ЗНАТЬ, что боги ищут путь на Вархет и готовы вернуться к своей пастве. Служить ушедшим, чтить их память и блюсти ритуалы — дело нужное, но Нерпату так хотелось еще до последнего порога хоть одним глазком увидеть крылатого Ирната и склонить пред ним голову.

Денис же, пока его щупали, буравил взглядом столовый нож и мечтал о дарованных клеймом-посвящением талантах. А то все попаданцы, как попаданцы, супер-пупер воителями и колдунами на раз-два становятся. Вон родная сестра людей к топорам и стенам клеить научилась! А он только и навострился за неделю трупы строить да царапины лечить. Может теперь пришла пора становиться великим воителем? Почему-то сколько Дэн ни пялился на нож, никого внезапного разархивирования информации о способах обращения с колюще-режущими предметами не произошло. Признав тщетность первой попытки, Дэн вооружился ложкой и ринулся в бой с кашей.

— Какой он, диры? — подрагивающим от волнения голосом принялся расспрашивать жрец, совершенно позабыв про пищу насущную, настолько алкал духовной.

— Страшный, как все они, — облизнул ложку и отмахнулся столовым прибором Дениска. — Но однозначно потрясающий дядька. Знаешь, он, кажется, из их когорты самый честный.

— Нет, Зебат не хитрил и не скрывал, если бы мы спросили, ответил, — вступилась за повелителя мертвых Светлана. — Только мы не знали, как задать вопросы и нужны ли они, а он не понимал, что нам требуются ответы. Он как-то иначе думает...

— Ну да, божественная операционка другой конфигурации, иной алгоритм мышления и код шифрования. Ладно, я не наезжаю, — сдал назад Дэн.

— Как вы ощущаете его силу в себе после божественного касания? — не унимался Нерпат.

— Кожу сильно жгло, щипало, думала синяк на полруки будет, — припомнила Света всю палитру неприятных физических ощущений и передернула плечами.

Дэн же хихикнул и пояснил сестре:

— Дир Нерпат, небось, хочет знать, какими мы теперь стали крутыми жрецами после единственного касания-посвящения бога. И как вообще ощущается, что мы теперь его жрецы.

— А-а-а, — протянула Светка и, на миг задумавшись, постаралась честно ответить, удивляя старого жреца и себя заодно:

— Там, — Светка коснулась пальцами груди, — где были мерцающий огонек Зебата и зеленые язычки-лепестки костра Алхой, добавилось серое пламя. Они не смешиваются, костер один, цвета разные. Вроде как тепло от него и в то же время тебе самой не жарко, и можно эту силу наружу потянуть, только не просто так, а для чего-то. Зебатова к мертвым тянется, Алхой убрать раны и боль, а Ирната...

Светка запнулась и выпучила глаза, как совенок, и ойкнула.

— Чего? — не утерпел Дениска. — Ты теперь супер-пупер мега королева воинов и мне пора прятаться под столом?

— Да ну тебя, балабол, — отмахнулась сестра и постаралась сформулировать: — Я дома много читала, слушала, смотрела по медицине. И теперь все это не как темная кладовка, где только первую полку видно, а как шкаф с картотекой, где стоит о чем-то конкретном подумать, и нужная подборка разворачивается в памяти.

— То есть воином ты не стала, Ирнат тебе поисковик по медицинской базе данных подогнал, — сделал вывод брат и признал: — Логично! Он ведь тебя лекаркой признал. Потому утреннее сращивание рук, топоров и коридоров прошло по части экстренного хирургического вмешательства и пластических операций. Алхой — власть над плотью, Ирнат — знание о ней, Зебат — сила повеления неживым — в итоге потрясающий спецэффект! Одно плохо, для его проявления тебя сначала следует хорошенько напугать — раз, и поручиться за повторяемость процесса никто не сможет — два.

— Непредсказуемость — это тоже оружие, — серьезно вставила рыцарь смерти.

— Меня, кстати, слабым тактиком Ирнат назвал, — похвастался Дэн всем и Бельташ в особенности. — Только мне никакого обновления системы не подкинули. Может, времени на установку-распаковку больше надо? Или какие-то особые жреческие тренировки? У вас-то записей не сохранилось, дир Нерпат?

— Истинная метка жреца — это чудо, знак посвящения адепта и единения его с богом. Играться такой силой нельзя, Деньес. Я лишь слышал от деда, как учили новых избранников. В разных храмах восьми это было едино: старший показывал, младший смотрел, потом повторял или воплощал по своему, как подсказывало благословение бога.

— То есть крутитесь, как хотите. Через метки сила идет, а с конкретикой разбираться надо... — подытожил Денис и немного пообижался на вселенскую несправедливость, имеющую почему-то большое сходство с любой неотлаженной, как следует, свежей программой. Вселенная с исправлениями не поспешила, зато живот снова голодно взрыкнул, намекая на невозможность замены пищи насущной беседами.

Потому парень отложил попытки глубинного самоанализа и резюмировал:

— Ирнат нам кроме печатей на запястья и дополнительной птички к кулону одну идейку подкинул. Может, и не придется нам по всему Вархету колесить и на каждых древних развалинах палатку раскидывать, в надежде на очередное видение. После завтрака расскажем.

— Прости старика, увлекся, — отступился Нерпат, принимая слова Дэна за укор. Мы, дескать, тут ночами не спим, с богами общаемся, а вы с разговорами лезете, за руки хватаете и мешаете донести ложку до рта.

Дядюшка-то специально молчал, чтобы беседой с любимыми племянничками начисто себе аппетит не отбить. Знал, как обычно бывает. Слово за слово, и очередная проблема на блюде перед носом. Зато призрачный дедушка молчал потому, что просто заботился о голодных внуках и следил за ними с искренним умилением. Светке даже немного неловко стало от такого родственного участия. А уж когда Итнат стал под нос сентиментально бормотать: 'Уж и не чаял на внуков глянуть, крови родной продолжение', неловко стало даже непробиваемому Дениске. Тот сглотнул и брякнул:

— Дед, ты тоже мировой старикан, молодец, что нас дождался! Хоть познакомились!

— Дождался, — покивал головой худой старик-призрак. — Теперь и на покой можно уйти будет, как час придет, спасибо вам, детки...

Призрак, погруженный в сентиментальные думы, начал слегка расплываться по контуру. От него отделялись крошечные звездочки и устремлялись куда-то вверх. Тело старика выцветало.

— Эй, деда, ты куда? Не уходи! Мы ж только-только познакомились! Ты ж обещал! — завопил Дэн, отбросив ложку и ринувшись к месту, где витал призрак.

— Вроде как пожил я свое внучки, пора, — искренним сожалением полнился слабеющий голос старого деда.

— Почему пора? — возмутилась и Света, позабыв про завтрак. — Мы столько о дедушке с детства мечтали! Получили! И ты теперь не мучаешься, голова не болит, жить можешь, ну и что, что призрак. Какая разница?

— Ты ж сам обещал нас по замку поводить, и вообще мы только во вкус вошли, привыкать к мысли стали, что у нас завелся дед. Кто на нас и дядю Ригета ругаться будет? Кто советы умные давать станет? Кто нашим воспитанием, наконец, займется? Мы без тебя как есть пропадем! — принялся тарахтеть Дениска, а припомнив утренний инцидент, еще один беспроигрышный для всего рода Кергот, аргумент изыскал: — В конце концов, кто утром ворье и жулье страшенным видом своим пугать подвязался для сохранности имущества?

— Выходит, нужен я вам? — искренне удивился Итнат, обвозя взглядом всех, собравшихся за столом. Голос призрака стал чуть громче.

Светка и Денис энергично закивали, наперебой убеждая дедулю в его крайней полезности, а Ригет склонил голову, признавая практическую пользу вредного старикана. В хозяйственных книгах, к примеру, Итнат разбирался, как никто другой.

— Ну что ж, коли так... До третьего внука задержусь, уж больно маленького увидеть хочется, — растроганно принял решение старец, снова уплотняя прозрачное тело. Звездочки-огонечки вернулись обратно на орбиту. Итнат крякнул и одарил Ригета многозначительным взглядом.

Дядюшка тоскливо икнул. Кажется, он никаких планов на скорую женитьбу не строил. Он их вообще не строил, так что у дедушки были все основания задержаться на Вархете о-очень надолго. Или же у призрачного старикана были все шансы так до печенок достать сынка, чтобы он женился на первой же годной особе, ради скорейшего воспроизводства.

Решив вопрос с дедушкой, Светка и Дениска продемонстрировали такой здоровый аппетит, нагулянный вечерней голодовкой и ночевкой в холодном храме, что невольно заразили энтузиазмом всех присутствующих. Не ел только призрак в силу невозможности принимать физическую пищу. Когда от завтрака остались только тарелки, все перешли в каминную комнату. Последней больше подошло бы название диванная, ибо там имелся только один камин, одно кресло рядом и целых три разнокалиберных дивана. На них все и расселись, только дедушка привычно опустился в кресло, предварительно попросив развернуть мебель от камина лицом к остальным.

— Итак, что сказал вам Ирнат? — начал разговор дядя, мужественно готовясь принять очередной комплексный удар судьбы от авантюристов-племянников и богов.

— Чего бы он ни хотел сказать, не успел, Светка его раньше спросила, — заулыбался Дэн. — Короче, дядя, повторюсь, по всему Вархету нам теперь можно не бродить! Договорились на одну экскурсионную поездку. Ирнат рассказал о Храме Восьми под Хребтом Раздела в горах Ликладика. Если он уцелел, разом решится вопрос: сможем ли мы вашей Восьмерке фонариком дорогу подсветить и за компас поработать, или нет. Потому вы нам с сеструхой скажите, как туда добираться, сколько времени на дорогу уйдет и есть ли какие сведения о том, где точно под Хребтом Храм Восьми искать, или на ощупь действовать придется. Да, и еще, не с пустыми же руками идти. Ритуал есть ритуал. Насчет подношений каждому надо помозговать. Как нам все условия, о которых Бельташ вспоминала, соблюсти. У меня пока только одна идейка появилась: если дары для подношения будут делать родственники, можно ли обойти запрет на 'кто делал — тот и просит'?

Дениска четко раскладывал по полочкам все вопросы и соображения, Светка едва рот не раскрыла от удивления: уж больно ловко у брата получилось все в одну, нет, не кучу, в одну низку собрать. Никогда толком планировать не умел! Неужто брата так благословение Ирната приложило? Переспрашивать, чтобы не сглазить, девушка не стала.

— Такое возможно, если просят не чужие люди, а родичи и просьба имеет важное значение не только для тех, кто обряд проводит, но и для тех, кто готовить подношение помогал, — припомнила правила рыцарь смерти.

— Вообще здорово! Ты ведь, дядь, умеешь артефакты клепать! — оживился Денис.

— Умею, — коротко подтвердил Ригет, буквально слыша, с каким грохотом рушатся его планы на тихую и спокойную жизнь в родовых владениях. По воле ли отсутствующих богов, по прихоти ли племянников, а только снова ждет его дорога. Отправлять двух жрецов-недоучек одних он не станет. — Где хребет Раздела находится, мне известно. Правда, сам я в Ликладике не бывал и про храм в тех краях ничего не ведаю. О горах тамошних мало желающих поболтать находится, еще меньше путешественников, побывавших там.

— Что так? Чудовища бродят? — едва не подлетал над стулом парень.

— Холодно, — опустил племянничка с небес на землю Ригет. — Чем выше, тем холоднее.

— Чего, как на Эвересте? Пятнадцать минут без экипировки — сосулька, обморожение и пальцы черные ампутируют? — выпалил Дениска, очень внимательно когда-то почитавший маленькую глянцевую книжку для подростков об опасностях горных вершин.

Дядюшка отроду особой чуткостью и впечатлительностью не отличался, наемничья доля быстро шкуру грубеть заставляет. Но до молодежи Земли, привычной к красочным ужастикам, Ригету оказалось далеко. А может, он лучше вчерашних детей представлял себе превращение живого человека в лед и процесс отрубание конечностей? Дир содрогнулся всем телом, сглотнул и осторожно ответил:

— Не настолько. На Вархете везде довольно ровный, теплый климат, но на хребте Раздела, особенно близ вершин, холодно. Без теплой одежды и припасов не выжить. Там две трети года лежит снег.

— У-у-у, просто зима, — разочаровался Дениска, как всякий житель средней полосы России привычный к зимним морозам. — Понятно, оденемся, значит. Вон из тех же шкур, на которых мы ночевали, классные шубы выйдут, штаны, варежки. Сапоги обшить можно. Или где готовую одежду купим.

— Прав внучок-то, — скрипуче поддержал инициативу призрак. — Слыхал я, что именно из шкур харгов куртки ликладикцы шили, да только шкурам особая выделка нужна. Эти для другого сготовлены.

— С одеждой решим, — хмуро согласился Ригет. — Главное — хотя бы приблизительно знать, где искать подгорный храм. В каких летописях мог сохраниться след легенды?

Дядюшка замолчал, осененный какой-то дельной мыслью, потом продолжил:

— Я попробую написать дире Иргай. Лучший знаток истории Вархета мне неведом. Ее лекции в Академии собирали весь поток, тогда как семинары и экзамены в ужас вгоняли.

И бывалый наемник невольно содрогнулся всем телом, вспоминая 'золотые' фрагменты студенческих лет.

— Правда твоя, Ригет, кому как не ей быть сведущей в летописях, — оживился Нерпат, подергивая короткую бороденку. — Помню, она в наши края приезжала, к старому храму пройти собиралась, а не вышло из-за обвала. Она и к диру Итнату ходила за помощью, да ни с чем отбыла сердитая-я...

— Так может, заманим ее сюда приглашением на экскурсию в откопанный храм? — моментально ввинтился в беседу Дениска, внося радостное предложение.

Ригет задумчиво хмыкнул, прикидывая степень увлеченности диры Иргай, ее почтенный возраст, скорость доставки корреспонденции от замка Кергот до академии самым усердным гонцом и прочее, и прочее.

Видя озадаченность дядюшки, Дэн продолжил расспросы:

— Все сложно? Понятно дело, мыла у вашей исторички нет. Но неужели никакого магического телефона или скоростной доставки до сих пор не придумали?

— Дира Иргай весьма чистоплотная особа, несмотря на почтенный возраст, и мылом пользуется регулярно, — вступился за бывшую преподавательницу дядюшка. — Но способ связаться с ней быстро у меня отсутствует.

— Парных медальонов слова в сокровищнице Кергот нет уже лет триста, — со вздохом сожаления о нерачительных предках, утративших реликвию, присовокупил дедушка-призрак.

— Стоит попробовать вызвать ворона Рата, — скромно вставила предложение Бельташ.

— Конечно! Наши юные друзья теперь посвященные жрецы Ирната! — воскликнул Нерпат, аж раскрасневшись от досады. Ему, а не служительнице другого бога, следовало бы вспомнить о чернокрылом посланнике! Призрачный ворон в прежние времена быстро разносил вести не только между храмами Ирната, а и по всему Вархету. Каждый не пожалевший серебра мог отправить послание любому человеку, достаточно было лишь четко назвать его имя. Во всяком случае, так говорили легенды.

— То есть, Ирнатова птичка — самый оперативный почтальон, — подвел итог рассказу Дэн.

— Как ее вызвать? — уточнила Света, пока братец не принялся экспериментировать и не поднял заодно с призывом ворона все окрестные кладбища и семейный склеп в придачу.

Нерпат стыдливо промолчал. Как он мог дать инструкции, если слышал о птице лишь легенды? Несколько столетий не свистели крыла посланников Ирната. Увы, ушедшие за последний порог истинные жрецы воина не оставили и короткой записки о практической стороне пользования призрачным посланцем. Все больше в их записях было горьких сожалений об ушедшем на битву боге, молитв и мечтаний о его триумфальном возвращении.

Все взгляды устремились к единственному источнику точных знаний о прошлом, его живой свидетельнице — рыцарю Бельташ. Та спокойно призналась:

— Я не знаю. Лишь видела, как жрецы Ирната простирали правую руку и звали: 'Рат!'.

— Бельташ, ты — клад! Я тебя снова и вообще всегда люблю! Так надо? — балбес Дениска тут же, не вставая с дивана, вытянул вперед правую руку с ладонью, сжатой в кулак, и заорал имя птицы бога войны столько громко, что зазвенели стекла:

— Р-Р-А-А-А-Т!

По залу пронесся темный вихрь, и над предплечьем парня материализовался черный ворон. Тяжело шлепнувшись за руку молодого жреца, птичка рефлекторно вжала когти в плоть. Дэн завопил от боли и затряс рукой с калечащей ношей. Птица хрипло каркнула нечто насмешливое и, расправив крылья, взмыла вверх, растаяв туманной дымкой. В доказательство присутствия почтальона у Дэна на предплечье остался ошметок располосованного рукава и несколько кровавых порезов от острых когтей.

Подскочившая к брату Светка тут же принялась его лечить, изо всех сил мысленно призывая силу Алхой и желая Дэну здоровья. Какой метод действует эффективнее, девушка не знала, потому старательно использовала оба варианта, с облегчением следя за действенностью жреческого умения. Оно работало получше перекиси водорода и земных заживляющих гелей.

Пока попаданцы 'развлекались', Бельташ задумчиво добавила:

— Теперь понятно, почему жрецы вызывали Рата в плотной кожаной краге до плеча.

— Спасибо за крайне своевременное предупреждение, — иронично выдохнул Дениска и заулыбался облегченно, когда под пальцами сестры стали затягиваться порезы. Рубашку, конечно, все равно придется выбросить. Но если выбирать между одеждой и собственным телом, парень однозначно голосовал за тело. Рубашку можно и новую купить или в замковых сундуках отыскать, запасной же руки туда точно никто положить не удосужился. А если и положил, за давностью лет продукт успел прийти в негодность.

— Значит, ворона ты призвать можешь, — довольно установил Ригет, ничуть не встревоженный кровопролитным экспериментом. В пору юности дядюшка и не так калечился, а уж постранствовав с наемничьим отрядом по Вархету, вида крови из пары царапин и вовсе не чурался. — В таком случае, после завтрака я напишу письмо почтенной дире Иргай с приглашением осмотреть старинный храм в подземелье. Надеюсь, дира не изменила своей тяге к познанию, и через пару дней мы сможем приветствовать ее в стенах замка, чтобы расспросить про Храм Восьми. Признаться честно, если она не поможет, я не знаю, к кому еще обращаться с вопросом.

— Понял, дядь, — кивнул Дениска. — Ты пиши, а я еще потренируюсь эту живую смс-ку вызывать. Только надо какую-нибудь защиту разыскать. Может, сразу доспех примерить? Когти у птицы — чистый резак по металлу. Удивляюсь, как она мне руку до кости не пропахала.

— Считай это ритуалом кровной привязки, — посоветовала Бельташ с легкой улыбкой на устах. — Я когда-то слыхала, что хозяин мог призывать призрачного ворона, отведавшего его крови, как помощника в битве.

Светка искоса глянула на рыцаршу. Вроде простая и почти наивная по первому впечатлению, она вовсе не являлась такой. И приступы склероза, из-за которых Бельташ не сообщала своевременно нужные сведения, настигали ее с какой-то подозрительной систематичностью. Или вовсе не было никакого склероза, а был лишь голый, как кость скелета, каковым Бельташ и являлась, расчет и высшая целесообразность? Если так, то Светлане оставалось только посочувствовать брату. Она видела, с какой симпатией поглядывает на рыцаршу Дэн, да и сама почти привязалась к Бельташ, начала считать ее если не подругой, то старшей приятельницей, чье мнение или совет всегда уместен. Выходит, Бельташ поступала с ними, как Алхой? Не говорила всего, ради того, чтобы получить больше для Вархета, пусть и рисковала при этом жизнями или здоровьем попаданцев. Или она, в отличие от богини жизни, заранее взвешивала риски и считала их минимальными, не несущими угрозы?

Приставать к Бельташ с вопросами прямо сейчас Света не стала, для начала собравшись переговорить тет-а-тет, когда выпадет подходящий момент.

После завтрака, совмещенного с планированием, и познавательной беседой в каминно-диванной комнате, включавшей травмоопасный эксперимент, у Дэна нашлись дела. Он собирался переодеться и отправиться на поиски краги вместе с дедушкой. До прибытия управляющего с когортой присматривавших за замком слуг, призрак Итнат был единственным, способным подсказать место хранения реквизита для охоты. Именно среди этих принадлежностей дух предложил поискать крепкую длинную перчатку. Если уж вещи для охоты с хищными птицами годились еще с четверть века назад, а потом были смазаны маслом и упакованы, то хоть один вызов призрачного ворона Рата должны пережить! Упаковывать внучка в цельные доспехи былых времен дедуля отказался наотрез. Просто не сказал, где оружейная. А ведь Денис так рассчитывал порыться в древних железках!

Парень с обидой высказался насчет обещания Ирната о даровании воинского таланта, требующего немедленной активации. Увы, сестра и жрец, про дядюшку вообще разговора нет, не прониклись срочной надобностью вручить чудо-попаданцу древние доспехи и большой раритетный меч, если уж столовый ножик не вызвал распаковки файлов об искусстве обращения с убийственным железом.

Вредная Светка еще и процитировала сакраментальную фразу Марка Твена, получившую новую жизнь после Гоблинской озвучки фэнтези-бестселлера:

— Еще тебе нужен барабан, красный галстук и щенок бульдога!

— Не надо, — буркнул Дениска и, вскинув голову, встал весь гордый и печальный, ободранный птичкой, подлеченный сестрой и никем не оцененный по достоинству.

— Пошли, деда, перчатку искать! Нас тут не понимают! — объявил айтишник.

— Как отправишь письмо, я готов проверить, не появился ли у тебя талант к обращению с оружием. Придешь на площадку за конюшнями, — нагнал племянника снисходительно-практичный ответ дядюшки.

— А мечи? — снова приободрился Дэн.

— Выломаем пару палок, тебе хватит, — снова опустил с небес на землю попаданца черствый родственник под настоящий, пусть и очень тихий, смешок Бельташ.

Ригет все-таки пощадил самолюбие племянника и не стал указывать на элементарный его просчет в надеждах: Свельта благословением Ирната обрела способность применять собственные, честно полученные ранее знания, а у Деньеса личного опыта и знаний по оружию скорее всего не было никаких. Что-то из ничего порой не способны сотворить даже боги.

Глава 17. Гости, хлопоты, уроки

Да что дядюшка, призрачный дед, на которого Дениска продолжал рассчитывать как на информатора по замковым сокровищам, подложил свинью. Итнат припомнил и порадовал внучка сообщением о наличии где-то в хранилище охотничьего инвентаря сундука со старыми деревянными и тупыми мечами сыновей. С таких болванок ребятишки начинали обучение оружному бою.

В настроении 'никто меня, такого хорошего, не любит, ну и пусть вам будет хуже' Дениска заменил рубашку на целую и вприскочку ринулся на штурм старого хранилища. Долго предаваться унынию айтишник не любил и не умел. Вообще-то, положа руку на сердце, ему очень хотелось покопаться во всяких штукенциях, предназначенных для охоты и, ай, ладно, даже в старых тупых железках-деревяшках дядюшек. Он ведь никогда не трогал на Земле ничего, кроме сувенирной сабли и тупой алюминиевой болванки приятеля-ролевика, изображавшей меч рыцаря.

Пока Дэн перетряхивал старые запасы, дядюшка занялся эпистолярным жанром, Нерпат отправился в свой домик у храма Ирната, а Светка улучила подходящий момент для беседы с рыцарем смерти. Бельташ вышла во двор, проведать собачек, которых к столу не приглашали. Да и зачем? В лесах и полях вокруг замка было предостаточно дичи, чтобы три умных зверя организовали себе трапезу свежатиной по вкусу.

Гончие смерти (Алой, Керт и Сарта) гигантские псы, несмотря на способность вмиг обращаться в страховидлые чудища, казались Светке вполне дружелюбными. Всегда норовили лизнуть в щеку или ладонь при встрече, ластились, подставляя шею, и до одурения махали хвостами. Дэн, зараза, правда, разок пошутил, что это песики лижутся не от большой любви, а на вкус потенциальный харч пробуют. Но получив очередной подзатыльник от сестры и вполне понимающее неодобрительное ворчание от самих объектов шутки, заткнулся и на невинных собачек больше не наезжал. А то ведь и с самом деле на зубок попробуют в воспитательных целях!

Потрепав дружелюбных (к своим) зверей по холкам, девушка обратилась к Бельташ:

— Объясни, если можешь. Я не понимаю. Когда мы что-то спрашиваем, ты не сразу отвечаешь или даешь лишь часть ответа. Ты это нарочно делаешь? Сегодня Дениске руку птица расхватила.

— Сложно объяснить, — ответила Бельташ, помолчав чуть смущенно, уставившись на свои сапоги. — Я проснулась для того, чтобы служить своему богу и вам, его жрецам. Это смысл и цель моего бытия. Все, что вижу и помню, подобно зыбкому отражению в мутной воде. Часть видится четче, другая расплывается, что-то не видно вовсе. Думаю, все происходит потому, что Восемь нынче слишком далеко от Вархета. Я видела, как тебе было плохо вчера, но о молитве Алхой вспомнила не сразу. Живой я была очень давно, даже миссию рыцаря Зебата помню, как череду призрачных видений. Но калечить твоего брата я не хотела. Он забавный и милый...

Бельташ виновато и совершенно по-женски вздохнула. На миг симпатичная красавица предстала перед Светкой в образе маленькой, хрипящей в поиске нужной частоты сигнала рации, с проблемами приема из-за расстояния. Этими игрушками одно время увлекался папка. Раздраженное недоверие ушло. Если уж не верить тем, кто рядом, то как вообще жить и кому верить? Потом за свою же техническую ассоциацию девушке стало стыдно. Бывало, и сама утром путаешься не то что в днях недели — временах года, и это после одной ночи, а сколько таких ночей минуло для Бельташ, пока она, погруженная в небытие, снова не восстала из земли Вархета? Мысль о том, что рыцарша когда-то, пусть очень давно, была живой девушкой, вызвала прилив симпатии. Почему-то раньше Светка полагала Бельташ чем-то вроде костяного киборга-терминатора, сотворенного богом, теперь немного перепрограммированного Алхой на получение животной пищи.

— Я поняла, спасибо за объяснения и за помощь, — энергично закивала Светлана, выслушав ответ, и эдак невзначай собралась спросить, были ли когда-то живыми и три собаки-монстряки, да рыцарь смерти переключилась на другую тему. Она напружинилась, впившись взглядом в простор за распахнутыми воротами замка.

— Кто-то едет, — прокомментировала Бельташ свою настороженность и кивнула в сторону навострившихся собачек.

— Не слышу, — честно ответила попаданка, тоже приглядываясь к дороге, стелящейся к замку. На ней никого не было, а снаружи не раздавалось никаких звуков, кроме ворчания пары мастеровых, смазывающих петли малой калитки, стрекотания неугомонных кузнечиков да пронзительных трелей местной разновидности стрижей, наворачивающих круги в небе.

— Я тоже, — согласилась Бельташ. — У собак нюх и слух лучше моего. Не рычат, запах им незнаком, но врага не чуют.

Через полчаса, которые Светка провела, возясь с Гончими Смерти, как с обычными веселыми псами, стала видна повозка, в которой сидело несколько человек. Вышедший на поиски Дэна дядюшка опознал в подъезжающих управляющего, которому вчера отправил с деревенским парнем записку, и нескольких домашних слуг, в том числе повара.

Выбежавший к дяде Дениска, вооруженный чем-то вроде большой кожаной трубы и изрядной деревянной оглобли в форме меча, тут же принялся играть в угадайку:

— Эй, дядя, тот толстый точно повар, правда? А здоровенный и худой, как щепка, управляющий? И...

— Полный мужчина и есть управляющий, дир Олсоп, а самый худой и высокий — замковый плотник Гарап, дир Валеп, наш повар, — единственный лысый в повозке, — усмехнулся дядюшка, вручая племянничку письмо для диры Иргай — сложенный вчетверо и скрепленный печатью с вороном, мечом и яблоком лист.

Пришлось Дениске отложить меч ради орала и взяться за напяливание раздобытого кожуха на руку. Попутно он разглядывал приближающуюся повозку и людей в ней. Светка взялась помогать брату. Он кожаной трубы пахло странно знакомым запахом обувного крема, скользкой на ощупь она не была. Не то бы, наверное, с божественно-соскользнувшей птички сталось взлететь и долбануть жреца клювом по темечку в качестве благодарности за подставу с подставкой.

— Лысый повар — это хорошо, волосы и перхоть в еду падать не будут, — утешил сам себя попаданец, позорно промахнувшийся с идентификацией, пока дед, чтобы не пугать слуг, выцветал до почти невидимого состояния.

Дядюшка усмехнулся краем рта, прыснула Бельташ, дед-призрак и тот закудахтал от смеха на грани слышимости, а Света, испортила всем настроение и аппетит глубокомысленным замечанием:

— Перхоть и на лысой голове может завестись, это ж болезнь, для нее наличие волос не обязательно. Нам главное, чтобы дир Валеп носил такую экстремальную прическу по собственной прихоти, а не из-за вшей.

— Кхм, — поперхнулся Ригет и поспешил снять с кухонного труженика зловещие подозрения во всевозможных недугах:

— Дир Валеп лыс давно. От природы. У них в роду все мужчины рано лысеют.

— Какая полезная поварская мутация, клиентам можно не опасаться волос в еде, — отметил Дениска и попрыгал для надежности, проверяя, насколько плотно сидит кожух на руке. Для дополнительной проверки махнул им в воздухе раз, другой, третий. И домахался.

На третий раз на предплечье парня тяжело шлепнулся призрачный ворон, чей вес никак не соответствовал призрачности. Дэн чуть пошатнулся, пытаясь устоять на ногах. Посланник Ирната скосил насмешливый взгляд круглого черного глаза на жреца, плотно сомкнул когти на кожухе и распахнул клюв в хриплом вопле: 'Р-Р-А-А-Т!'

Дядюшка сноровисто сунул в свободную руку Дениски конверт. Поднеся письмо к ворону, парень немного растерялся, соображая, куда его совать и как. Немалая тушка посланника была не только полупрозрачной, но еще и полуматериальной. Вес есть, когти режут и хватают, а плотности нет. Что-то привязать на шею или к лапе ни на первый, ни на второй взгляд не представлялось возможным. Идеи о засовывании депеши в клюв или противоположное отверстие Дэн озвучивать поостерегся, во избежание очередной производственной травмы, нанесенной слишком умной птичкой.

Креативности мышления не хватило. Сдавшись, Дэн повернулся к Бельташ и спросил у единственного создания, способного дать техническую справку:

— Как дальше-то?

В это время почти проигнорированный ворон потерял терпение и решил действовать самостоятельно. Он резко дернул головой и, выхватив письмо из пальцев жреца-недоучки, махом его заглотнул.

— Так, — пожала плечами Бельташ, понимая, что прочие объяснения излишни.

— Да? Это типа почтовый ящик и авиапочта о двух крылах в один клюв? — растерянно констатировал Денис, ничуть не порадовавшись успешности собственной догадки, и попросил птичку:

— Отнеси и отрыгни, пожалуйста, письмо дире Иргай. Нам ее совет поскорей нужен. Ирнат карты для путешествия к храму Восьми, не говоря уж о самом глючном навигаторе, выдать не смог. Или ты сам нас туда проводить сможешь?

Черно-призрачный ворон мерзко каркнул с совершенно очевидной интонацией отрицания 'Хрен вам!' и взмыл в воздух. Исчез он прямо над головой Дениса. Хорошо хоть напоследок не испражнился. А то многие птички в полете естественные надобности справляют, а потом особо 'счастливые' люди утешают себя старыми присловьями: 'К счастью!' и 'Хорошо, что коровы не летают'. Вероятно, первая мудрость берет свои начала из второй.

После себя Ирнатова птица оставила глубокие царапины на крепком кожухе, без труда выдерживавшем в прежние времена остроту соколиных когтей. Но для божественных птичек простая охотничья амуниция точно не предназначалась. Посиди Рат на руке еще минуту-другую, и снова добрался бы до живой плоти. Дэн уважительно цокнул языком, разглядывая следы.

— Что ты хотел от птицы Ирната? — иронично бросил дядюшка.

— М-да, не колибри и не канарейка, — вынужденно признал Денис с чуть нервным, будто едва не накормил птичку своей печенкой, смешком и продемонстрировал кожух вернувшемуся в замок Нерпату.

Пока Дэн занимался отправкой срочной корреспонденции и оценкой урона аэродрому, нанесенному почтальоном, повозка с людьми въехала во двор. Колобок выкатился из повозки первым и, радостно лучась, ринулся к дядюшке Ригету. Глазки живчика так и бегали вокруг, осматривая, оценивая, сравнивая, может, заодно и смету ущерба, нанесенного замку периодом бесхозности, составляли. Не ради собственной поживы, а лишь за дело радея.

Улыбка управляющего несколько поблекла, когда рядом с живым владельцем Кергота дир Олсоп заприметил бледную тень отца не Гамлета, а Итната.

— Восемь с тобой, дир Олсоп, — первым приветствовал побледневшего живчика дядюшка. — Дир Итнат внял нашим просьбам и решил немного задержаться на пути к последнему порогу, чтобы помочь мне и внукам, моим племянникам, освоиться в замке.

Рука дядюшки поочередно указала на Свету и Дениску.

— Восемь с вами, диры! Радость-то какая, род снова возрождается! — осторожно умилился толстяк, не слишком успокоенный причинами задержки дира Итната среди живых. Нет ничего хуже для добросовестного работника, чем пытаться услужить двум господам одновременно. Такое лишь в комедиях ловко получается, а в жизни все одно по макушке получает слуга от обоих разом.

Старик приметил нервозность Олсопа и хрипло, точно брал пример с Рата, каркнул:

— На меня не смотри, дир Олсоп, прими благодарность за службу верную, но отныне твой хозяин Ригет.

— Благодарю, дир, — кажется, теперь управляющий расчувствовался по-настоящему. Светка невольно задалась вопросом, благодарил ли бедолагу дедушка хоть раз при жизни. По всему выходило, что нет.

Черствый же Дениска моментально переключился на другое:

— Эй, деда, а как тебя похоронили, если замок запертым-заклятым стоял? Или сначала закопали, а потом быстро-быстро за ворота убежали?

— Праха моего в семейном склепе под замком Кергот ты не сыщешь, внук, — патетично провозгласил ничуть не обиженный призрак. (Кажется, каким-то неведомым образом шабутной Дениска ухитрился выбиться у старика в любимчики). — Заклятье-ключ на плоть завязано. Когда понял я, что час последний близок, всем велел из замка удалиться. И уход мой печатью и замкóм на владениях стал, всю силу свою на то обратил, потому от бренного тела ничего не осталось.

— То есть, ты все в энергию перевел, — уважительно поцокал языком Денис. — Молоток, дед! Жаль, что я в магии бесталанен, а то бы в ученики к тебе просился до тех пор, пока ты меня или не прибил, или бы учить не начал!

Старик снова довольно захихикал, управляющий же счел возможным вежливо осведомиться у дядюшки:

— Дира Лимей, следом прибудет?

— У мамы сейчас другие планы, — вместо дядьки вновь влез в беседу вездесущий Дэн. — Муж, маленький ребенок, виноградники. Только мы со Светкой приехали. Кстати, дядюшка нас по-вашему Деньесом и Свельтой зовет.

Проквакав еще что-то цветисто-вежливое, Олсоп уточнил у дира Ригета распоряжения и, сочтя ритуал приветствия исполненным, ринулся к повозке. А там уж принялся энергично посылать: лысого на кухню, длинного за инструментом, чтобы проверил все в замке. Словом, дир Олсоп катался по замку столь привычно, будто и не уезжал из него после смерти владельца.

— Прикольный мужик, — оценил представление Дениска. — Но лысый повар — круче! Если б он еще как Ван Дам драться умел. Эй, дядя, повар случайно не дерется?

— Если только ложкой по лбу тому, кто лезет в кастрюлю пробовать неготовое блюдо, дать может, — чуть поморщившись от детских воспоминаний, ответил дядюшка, подобрал болванку меча и скомандовал:

— Пошли, Деньес, проверим твои слова о дарованном Ирнатом таланте.

— Ага! — мгновенно загорелся новой идеей айтишник и горел ею ближайшие полчаса. Потом количество синяков, набитых жестокосердным дядюшкой, и отбитых у ученичка пальцев стало значительно больше уровня юношеского энтузиазма. Горячая жажда немедленной демонстрации супер-убер-пупер способностей и нетерпеливое ожидание их пробуждения сменились унынием.

Опустив в очередной раз отбитую палку, которой ему едва не отсушили руку, Дэн признал вопросом очевидное:

— Дядь, Ирнат меня развел, как младенца?

Ригет недоуменно вскинул брови.

— Ну, прикольнулся, шутканул, обманул... — принялся подбирать синонимы перевода неудачник.

— Вряд ли, — качнул головой дядюшка, уяснив-таки смысл мутных речей после дополнительного пояснения. — Боги никогда не бросают пустых обещаний. Ирнат не может вложить в тебя готовый дар, не превратив в безвольную марионетку. Он даровал тебе возможность к обучению, а уж как ты ею воспользуешься и воспользуешься ли — решать тебе самому, Деньес. Я вижу, ты стал быстрее, и не каждый новобранец может освоить показанный прием после семи повторений.

— Ага, чтоб по пальцам не били, и не такое освоишь, — уныло вздохнул Дениска, смиряясь с обломом: все и сразу не получить. — Ладно, как заниматься будем, дядюшка?

— Никак. Я буду занят делами замка и подготовкой похода к Храму Восьми, а ты проси дира Валта погонять тебя. Его труды я оплачу.

— Может, Бельташ попросить? — оживившись, заикнулся было Денис.

— Не то, что ты — ни я, ни Валт ей не ровня. Рыцарь смерти — легендарное творение, живое воплощение Смерти. Ее создавали для смертного боя, а не для натаскивания сопляков, неспособных удержать меч дольше пары минут. Дело не в отсутствии терпения диры, — уважительно качнул головой Ригет. — Ее сила в том, чтобы бить без раздумий и насмерть.

— То есть, вздумай Бельташ меня потренировать, может случайно снести голову и деревянной болванкой, а на место приставить не сумеет. Потому Валт будет бить меня аккуратно, но сильно за твои деньги, — перевел парень, — пусть ты и обещал ему для начала только кормежку.

Дядюшка с глумливой ухмылкой подтвердил. Дениска снова демонстративно вздохнул, прислонил болванку меча к стенке сарая и отправился на поиски. Сначала отлучившейся куда-то сестры — чтоб поскорей синяки подлечила (у Светки быстро выходило!), а потом уж и бывшего наемника, чтобы передать ему дядюшкино поручение.

Валт принял новую миссию и возможность заработать всерьез. Для Дэна настали черные дни. Синяки, ушибы, вероятно, треснувшие ребра — как следствие занятий появлялись с завидной регулярностью. Череда травм брата стала для Светки хорошей практикой в исцелении силой жрицы Алхой. У самого 'ушибленного' сконцентрироваться на врачевании после тренировок не всегда получалось. Они слились для попаданца в череду почти кошмаров. Усердный наемник измывался над жертвой до такой степени, что меч из рук молодого жреца выпадал не от удара, а от усталости. Причем, после этого болванку надлежало поднять и тренироваться еще до тех пор, пока рядом с болванкой не рухнешь сам. Совсем не злой, для наемника, бугай оказался слишком добросовестным учителем, чтобы жалеть великовозрастного ученика. Валт не раз сетовал, что поздно парень за ум взялся. Толкового бойца из него сложновато сделать будет, но можно. Дэн уж и сам был не рад затее, но держался на упрямстве и оброненной невзначай фразе наемника насчет того, что он в лепешку расшибется, а все же постарается сделать так, чтобы парень за себя и сестру постоять смог. Именно мысль о Светке, терпеливо врачующей его синяки, оказалась решающей каплей, не позволившей бросить все и сдаться. Ну и, может, одобрительный кивок Бельташ, оценившей не столько мастерство, сколько упрямство парня.

Минуло почти трое суток, день уже перевалил за вторую половину, что для вымотанного тренировками с Валтом попаданца означало очередные несколько часов мучительного обучения, когда учитель придержал меч.

— Чего? — тяжело дыша, спросил Дэн, утирая рукавом пот со лба.

— Едет кто-то на лошади. Один, — кивнул в створку распахнутой калитки мужик. — Не наш. За шляпой лица не видно, но кобыла точно не наша. У нас рыжух нет. Парень что ль молодой, или... Нет, не может... Или? Тьфу, старуха?!!

— Да врешь, чтоб старуха, да так скакала? — выпалил Дениска и прикусил язык, потому как яркий луч солнца все-таки ухитрился заглянуть под широкие поля шляпы.

На лошади действительно скакала бабка. Не тощая, жилистая, загорелая, с крючковатым носом и пронзительными зелеными глазами, сохранившими юношеский блеск и остроту.

Добравшись до калитки, старуха пронзительно свистнула, вызывая конюха, сбросила ему на руки повод лошади, лихо спрыгнула из седла и ринулась к Валту с Дэном.

Вместо 'Восемь с вами' и других традиционных приветствий, бабулька, которую и язык-то не поворачивался именовать старухой, хриплым басом потребовала ответа:

— Где Ригет? Он действительно откопал старый храм Ирната, коль смог призвать посланца Рата?

— Восемь с вами, уважаемая дира, дядюшка в замке со счетами разбирается. А ворон в самом деле вам письмо принес? Как он его отдавал, если при нас проглотил? — зачарованный крутой бабкой, но не забывший о ключевом вопросе доставки, отозвался Денис. Валт в это время просто силился открыть или закрыть рот, окончательно заклинивший в положении полураспаха. Собачки Бельташ благодушно помахивали хвостами, разглядывая визитершу не то с гастрономическим интересом, не то с искренней симпатией. Против кулинарной версии говорила худоба бабульки. Хотя, если собачкам приелась сочная свежатина и захотелось вяленого мяса на ребрышках, то вполне, вполне...

— Птица Рата явилась, сбросила письмо из когтей и исчезла прежде, чем я смогла всесторонне изучить ее, — сварливо посетовала и снова насела на парня энергичная старуха:

— Где храм? Ригет нашел старый храм?

— Вы ведь дира Иргай? — уточнил на всякий случай Дэн и, дождавшись нетерпеливого кивка, ответил: — Храм в подвале. Вас прямо сейчас проводить или с дядей Ригетом сначала поздороваетесь?

Старая дама недолго мучилась сомнениями. Решительно тряхнув головой, она велела:

— Веди, мальчик, а ты, — сухонький палец ткнул в Валта, а в руки ему была всунута широкополая шляпа, — присмотри, чтоб мою сумку и прочие вещи, как повозка прибудет, в подходящую комнату определили. Апартаменты мне без надобности, но камин, старые кости погреть, и кровать с грелкой будут нелишними. Ригету доложишь, что я приехала, пусть тоже в храм спускается.

— Хорошо, дира, — вежливо поклонился бугай, заранее проинформированный о некой эксцентричной ученой, старой знакомой Ригета, чьего визита с нетерпением ожидали в замке.

— Факелы нужны? — насела на парня Иргай, выказывая не только голый энтузиазм, а и толику практичности.

— Нет, по коридору дядюшка светящиеся шарики оставил, а в храме светло, там в чашках пламя жрец Нерпат зажег.

— Ритуальные огни Ирната, — сварливо поправила старушка.

— Не знаю, я вашего религиоведения не изучал, выглядят как чаши, значит, чаши, — беспечно ляпнул Дениска.

— Неведение не повод для гордости, — наставительно заворчала бабушка.

— Ничего, если Ирнат обидится, я при следующей встрече у него прощения попрошу, — отмахнулся Дэн, ловко прыгая по ступенькам вниз.

Тут парень обернулся, увидел сестру во дворе и завопил, привлекая внимание: — О, Свет, прикинь, дира Иргай приехала и сразу в храм хочет. Вот, веду! С нами пойдешь?

— Там холодно, — с сомнением передернула плечами девушка, изумленно разглядывая худенькую старушку.

Если призрак деда напомнил Дэну Филча, смотрителя волшебной школы Хогвартс, то дира Иргай в копейку походила на реальную бабульку, верховодившую кафедрой анатомии в институте, где довелось учиться девушке. Даже глухой басовито-хриплый голос, сорванный да так и не восстановленный лекциями, попадал в образ. Именно заслышав его, Светка поспешила навстречу. Сходство, не считая отсутствия маленьких круглых очков и неизменного бордового костюма, в котором бегала (ходить она просто не умела) преподавательница, оказалось феноменальным.

— Стоп, — дира Иргай резко затормозила, завершив анализ выданной, вернее, небрежно вываленной на нее Дэном информации. — Ты, юноша, утверждаешь, что имел возможность общаться с Ирнатом-воином, одним из Восьми, ушедших за рубежи миров?

— Скорее это он нас 'общал', хм, едва не до смерти, — проворчал парень и в доказательство ткнул недоверчиво прищурившейся старушке запястье с татуировкой. Добивать зрелищем кулона с тремя птичками пока погодил.

— Ворон Рат, знак посвящения, надо же, не татуировка краской из сока черинивы, — мгновенно узнала символ эрудированная дира, оценила божественное качество метки и сделала многообещающий вывод: — Очевидно, в своем послании Ригет о слишком многом умолчал. После осмотра храма побеседуем!

Глава 18. О божественных статуях и секретах

— Дира Иргай! — голос спешащего навстречу гостье дядюшки был странен.

В нем искренняя радость от встречи мешалась с некоторой если не робостью, то опаской и обреченностью. Кажется, если вызванная для консультации энергичная дама и пользовалась любовью у дяди, то это была любовь особого, крайне специфического рода. С другой стороны, Света вспомнила анатомичку Наталью Николаевну, лекции которой с открытым ртом слушал весь поток, и на неоднократные пересдачи зачетов в институте ходил к ней же. 'Что-то знать' по своему предмету Зябрева не позволяла никому, каждый студент обязан был знать все, что нужно, взирая на веские и не очень причины незнания.

Да, наверное, Светка встречала бы свою преподавательницу в столь же смешанных чувствах. Носитель энциклопедических знаний по своему профилю не обязан быть обаятельным симпатичным душкой и, как правило, никогда им не является. От этой диры хотя бы пахло нормально, а не сбивающим с ног лавандовым ароматом, как от провалявшейся десяток лет в шкафу старой маминой юбки, устоявшей перед молью, но навеки приобретшей ни с чем не сравнимый убийственный для всего живого аромат.

— Ригет, — с благожелательной энергичностью, смешанной в равных пропорциях с нетерпением кивнула бывшему ученику дира, безошибочно узнавая его спустя десятки лет. Следом Иргай не попросила, потребовала: — Рассказывай!

— А как же храм в подземелье? — подкинул коварный вопрос Дэн.

— Пусть ведет и рассказывает, — внесла уточнения в инструкцию старушка и, еще разок нетерпеливо отмахнувшись от предложенного дядюшкой отдыха и перекуса, рванула вслед за проводниками в подземелье.

Пусть и не прыгала по камням молодой козочкой, но от компании отставать не думала. Словно бабушка обладала магическим аналогом батареек энерждрайзер с полным зарядом. Светка с Денисом лишь завистливо переглянулись: им бы такую энергию и не в таком возрасте, а прямо сейчас, или хотя бы половинку!

До подземного храма четверка шагала под сухой дядюшкин пересказ злоключений-посвящений попаданцев. Ригет заранее обговорил с Дэном и Светой необходимость посвящения диры Иргай во все подробности, касающиеся 'божественного квеста', начиная с момента появления племянников на руинах храма Зебата. Лишь обладая всей полнотой информации, весьма своенравная пожилая дира могла захотеть помочь. Если для Дэна главной целью жизни были интересные приключения, то дира Иргай жаждала знаний, причем не голой теории, а непременно с подкреплением ее фактами, а еще лучше личными свидетельствами. Ради этой возможности старейшая преподавательница королевской академии Бриса готова была на все!

Световые шарики Ригета отлично освещали засыпанный каменной крошкой, отдельными камнями, сыроватый и местами поросший коротким бурым мхом коридор. Подгоняемая нетерпением шустрой старушенции компания шла слишком быстро. Кажется, в присутствии диры Иргай медленно делать то, что желала делать быстро она, было невозможно в принципе. Потому до истинной причины вызова знатока истории — сведений о вероятно уцелевшем Храме Восьми — добраться они не успели. Дядя успел наскоро поведать лишь о перемещении младших родственников с Земли и о получении ими в снах-видениях 'квеста на возвращение Восьми'. Он только перешел к описанию меток жрецов Алхой, Зебата и Ирната, когда к магическому свету шариков добавилось льдистое сияние чаш Ирната, разливающееся через открытую дверь.

Дире Иргай, как той умной и красивой обезьянке из анекдота, невыносимо хотелось очень многое: допросить и исследовать истинных жрецов — раз, и оказаться, наконец, в старинном храме бога войны — два. Старая мечта победила. Света с Дэном удостоились многообещающего взгляда не то патологоанатома, не то проктолога, а потом старушка ринулась на штурм древнего святилища.

Чаши в старинном храме все так же были полны огня, все так же взирал на людей бог войны Ирнат, распахнув за спиной крылья с кинжальными перьями. Его лицо по-прежнему было скрыто пляской теней, но теперь Светка точно знала, почему, и не пыталась встретиться взглядом со статуей.

— Эпоха Хождения по Вархету! Лишь тогда Ирната ваяли с крыльями, — благоговейно выдохнула сведущая дира, на пару секунд застыв на пороге.

Имела она в виду ту пору, когда восемь богов не только периодически являлись жрецам для посвящения и изредка пастве в храмах, а и свободно странствовали по миру, отнюдь не всегда раскрывая смертным свое инкогнито. О чем, ощутив явственное недоумение дремучих слушателей, дира поведала в конспективном порядке.

— Зачем Ирната стали делать бескрылым? Он же действительно крылат, — вставил Денис и признал: — Вот уж кому точно инкогнито сохранить бы не удалось, сколько косу-меч не прячь.

— Боги умеют скрывать свои атрибуты, именно потому хождение часто оставалось тайной, если того хотели Восемь. Сакральным смыслом полной атрибутики изображений в ту эпоху являлось напоминание смертным об истинной силе богов и их власти. Позднее, когда снисхождение перестало являться нормой, обязательность использования атрибутики отошла на задний план, — пояснила дира. — Богов стало принято ваять без их атрибутов, добиваясь максимальной схожести с людьми.

— Почему? С ними красивее! — удивилась Светка, припоминая греческие традиции и молнии в руках Зевса, лук Амура, крылья у какой-то крылатой богини, кажется, Ники, и те же волшебные сандалики и шлем хитроумного Гермеса.

— Гипотез много. Известно доподлинно лишь одно: времена, когда боги пристально следили за тем, как их воспринимают смертные, миновали, — растолковала ученая.

— Да им никаких атрибутов для впечатлений не надо, достаточно просто рядом постоять и в глаза посмотреть, — пробормотал под нос себе Дэн, вспоминая опыт коротких встреч с тремя из Восьми. — Вы, кстати, чего-то ищете в храме, дира, или поглядеть на старинный раскоп захотелось?

— Ищу, — задорно, по-молодому сверкнули глаза старушенции. — Храм в достаточной мере стар, чтобы проверить гипотезу одного моего коллеги о символе Рата, присутствовавшем в каждом из святилищ Ирната.

— Мы поможем! Чего искать-то? — тут же предложил Дениска, загораясь азартом неугомонной исследовательницы, которую и язык-то не поворачивался назвать старухой. Уж больно шустрой, полной жизни, горящей жаждой познания оказалась дира Иргай!

— Яйцо! — торжественно провозгласила дира.

— Э-э? А на кухне или в курятнике нельзя поискать? — сдал назад парень, заподозрив, что бабушка Иргай прибыла в замок в компании с тетушкой Шизой.

— Яйцо гигантского Рата! — внесла уточнение дира, воздев вверх растопыренную пятерню, как знак величайшей важности. — По легендам, собранным диром Керпатом, из такого яйца, порой появляющегося в старом храме, рожался большой призрачный ворон, способный перемещать не послания, но путников.

— Стоит вспомнить, где обычная птичка Рат письма хранит, у меня всякое желание пропадает что-то искать. Как начну предполагать, как она их адресату отдает, и вовсе хочется развернуться и драпать отсюда, — шепотом поделился со Светкой брат.

Но, конечно, никуда не ушел. Напротив, принялся вместе со всеми осматривать пустую, не считая чаш с подсветкой, алтаря и статуи залу храма. Яиц в ней, разумеется, не было и в помине. Храм все-таки ни разу не птичник!

Дэн пошел в своих поисках дальше всех в прямом смысле этого слова: пролез к самой статуе и попытался заглянуть за спину, под крылья и ниже. Возможно, решил, совместить свойство крылатости с яйценоскостью но, увы, тщетно. Только зацепился за одно перышко и порвал рукав рубахи, хорошо еще не поранил в очередной раз руку.

Поиски четверка ненадолго прервала из-за появления Нерпата. Жрец, очевидно, не ожидал застать в храме посторонних, и был озадачен мельтешением людей. Сам он в ответ на вопрос о причинах прихода смущенно поведал:

— Я служу Ирнату, сколько себя помню. Ему служили мой прадед, дед, отец. Я верный жрец своего бога. Ни единого раза не отступил я от канона службы в храме у замка, никогда не желал себе иного пути, но лишь в последние дни, ступив под сень стен, я впервые ощутил дыхание бога. И пусть он не являлся мне во плоти, частицу его дыхания принесли с собой посвященные вместе с меткой бога и образом Рата на кулоне. Этот храм помнит Ирната, и я хотел проникнуться сим дивным чувством.

Глаза мужчины блеснули подозрительно ярко, скрывая навернувшиеся слезы. Рука, сжимавшая традиционное копье жреца нервно пристукнула по плите храма, наверное, заныла хромая нога, заставив сильнее опереться на копье. Нерпат впервые переживал нечто подобное религиозному экстазу. Служить, соблюдя долг и следуя традиции — одно, служить, когда рядом живое подтверждение чуда и оправдание веры, — совсем другой коленкор.

Гнать жреца никто не стал. Напротив, объяснили причину детального изучения храма. Нерпат охотно подключился к поискам, загоревшись желанием прикоснуться лично к еще одному кусочку чуда. Шустро шнырять в силу возраста и хромоты у него не получалось, но глаза смотрели по-прежнему зорко.

Кстати насчет хромоты. Была она вызвана давним, неправильно сросшимся еще в детстве переломом. Может, свежеиспеченные жрецы Алхой и смогли бы излечить ногу Нерпату, да только дядюшка строго-настрого запретил эксперимент на старике, предложив Дэну со Светкой потренироваться пока хорошенько друг на друге. Старинный приятель-жрец у него бы один, это племянников целых двое.

Светка сначала слонялась по храму вместе с братом, потом остановилась у алтаря и явно задумалась.

— Ты чего застыла? — братец, успевавший везде и всюду, бесцеремонно пихнул ее в бок.

— Если ворон призрачный, может, и яйцо такое же и просто так его не увидеть. Призрачное, то есть невидимое или почти невидимое.

— Предлагаешь, искать на ощупь? — восхитился идеей Дэн.

— Не знаю, — развела руками Светка. — Но искать надо, вдруг, если ворон может перемещаться в пространстве, он сможет вернуть нас домой?

— Вряд ли, Свельта. Если бы птица Ирната могла перемещаться между мирами, боги уже вернулись бы на Вархет, — сожалея, промолвил дядюшка, но предложение искать невидимое команда поисковиков приняла на вооружение.

Минут двадцать, играя в слепых котят, пятеро тыкались по всем уголкам храма, пытаясь найти 'то, чего на белом свете вообще не может быть', попутно, чтоб времени зря не терять, дира Иргай допрашивала дядюшку и племянничков. Ребята не поскупились на демонстрацию меток на разных участках кожи и серебряного кругляша со священными птичками на цепочке.

Закономерно всплыл и вопрос, за каким лядом дира Иргай понадобилась бывшему ученику академии. В благородное бескорыстие помыслов и жажду служения науке истории такого, как Ригет, практично-циничная бабулька не верила ни на медный ноготок. Впрочем, правильно делала.

Всегда приятно переложить часть груза проблем на чужие плечи, а уж если подвернулась еще и возможность воспользоваться чужими энциклопедическими знаниями — и того лучше! Потому Ригет охотно передал эстафету рассказа обаятельному оболтусу племяннику и тот поведал подробности встречи с Ирнатом, предупреждении об опасности ритуала посвящения и географической подсказке бога насчет Храма Восьми.

Было видно даже в тусклом свете пылающих чаш, как раздирает диру Иргай, почти разочаровавшуюся в идее поиска яйца, желание махнуть рукой на поиски и вытянуть из парочки молодых жрецов все детали встречи с богами. Причем, Дэн мог бы заложить свою голову, одолевали бабушку вовсе не религиозно-фанатичные желания, а что-то из раздела общих знаний. К примеру, метафизические ощущения собеседника бога, детальное описание сотворенного пространства сновидения, истинный цвет маховых перьев Ирната или покрой плаща Зебата.

Словом, вид у диры был настолько хищным, что Дэн почти поверил в реинкарнацию Бабы Яги. И пусть она приехала в замок на лошади — это еще не доказательство. Может, ступу в ближайшем лесу оставила вместе с избушкой на курьих лапах?

Однако, вовремя подвернувшийся вопрос о храме Восьми под горами переключил диру с жажды немедленного допроса свидетелей на перебор мысленной картотеки информации. В конце концов, Иргай объявила:

— В паре источников я встречала упоминания о древней святыне, таящейся под спудом камней, и о сокрытом пути к ней где-то в предгорьях Ликладика близ городка, ныне зовущегося Валидик. Но последнее из попавших мне в руки воспоминаний путника было полно сожалений об обвале, похоронившем экспедицию, отправившуюся на поиски скрытого пути. Храм, возможно, еще цел, не берусь утверждать, но дорога к нему непроходима. Потому, — дира воскликнула с энтузиазмом, когда уравнение сошлось, и рубанула воздух рукой, — нам просто необходим большой Рат!

— Нам? — удивленно вскинул бровь Ригет.

— Конечно! Или ты думаешь, мой мальчик, что я откажусь от роли консультанта похода истинных жрецов, пренебрегу шансом увидеть схождение-возвращение Восьми? И не смотри на мой возраст! Я еще достаточно крепка!

— Мы видим, — кисло согласился дядюшка, следя за тем, как энергичной козочкой скачет по храму дира. В сравнении с ней они все казались улитками, едва дошкандыбавшими до последнего порога.

Света, устав от бесплодных блужданий, снова остановилась перед чашами, полными огня. Она глядела на крылатого воина, поступившего с ними жестко, но благородно. Возможно, Ирнат знал что-то о своем храме, если посоветовал искать Храм Восьми под горами? Может, тут действительно где-то спрятано яйцо, как шанс на быстрое достижение цели? Но где? Разве крылатая статуя подскажет? Прямых указаний бог не дает никогда. Но может, хоть какой-нибудь знак?

Девушка тряхнула головой, метку Рата на запястье кольнуло, и рефлекторно согнувшаяся рука угодила в чашу голубого огня. Невыносимого жара не было, зато пальцы ощутили чуть теплую — и это в полыхающем пламени, покатую поверхность. Неужели? Девушка, сощурила глаза и всмотрелась в неопаляющий огонь, не отпуская руки с довольно крупного предмета, будто боялась немедленного исчезновения сокровища.

— Тебя не обжигает пламя Ирната? — оживленно осведомилась деловитая бабулька.

— Пламя ритуальных чаш никогда не жалило истинных жрецов, мне говорил дед, — благоговейно добавил Нерпат, сам пытавшийся не раз коснуться заветного огня, но отдергивающий руку, когда ее начинало предупреждающе печь. Увы, метка старого служителя Ирната была лишь татуировкой, полученной от наставника, а не истинным знаком, дарованным богом. Превращаться в свежий окорок жрец не стремился, потому в чашу не лез. Грань между бездумным фанатизмом и истовым служением он осознавал четко.

Глава 19. О божественном птицеводстве

— Свет, эй, Свет? Ты чего, заснула? — шепот брата вырвал девушку из задумчивости. — Настолько замерзла, что живым огоньком греешься?

— Нет, кажется, я нашла, — удивленно прошептала юная жрица, опасаясь ошибиться. — Здесь что-то есть, круглое или овальное, и оно теплое, не как пламя, но тоже теплое и, кажется, живое...

— Я же сам зажигал огонь, чаши были пусты, — растерялся Нерпат.

— Ты чуда хотел, так чего придираешься? — фыркнул Дениска. — Свет, подвинься, я тоже хочу потрогать!

Светка посторонилась, давая возможность брату запустить руку в огонь. Больше никто в факиров играть не стал. Лишь собрались поблизости, в ожидании откровений, объяснений или хотя бы хроники с непосредственного места событий.

— Ага, на бейсбольный мяч похоже, твердое, теплое, но ни черта не видимое, — подтвердил правоту сестры Дэн под торжествующее бормотание диры Иргай: 'Все-таки не ошибся с выкладками старый хрыч!' и предложил: — Вытаскиваем?

— Вдруг нельзя? Если огонь у него вместо инкубатора, — предостерегла порывистого братца от необдуманного поступка Света, поглаживая яйцо, такое приятное на ощупь и безопасное, в сравнении с клювасто-когтистым почтальоном Ратом, полосующим руки.

— М-да, задачка, — притормозил Дениска и тут же внес конструктивное предложение: — Давай вызовем Рата и посадим его высиживать?!

— А если посланец обидится и клювом яйцо разобьет или тебе голову? — ответила резонным вопросом на вопрос девушка. Пол призрачной птицы никто не проверял и не у всех пернатых на яйца изволили садиться самцы, самоотверженно подменяя подруг.

— Я так не играю, — показательно надулся брат, изображая Карлсона, оставшегося без банки варенья, торта и печенюшек. — Что же делать? Ждать, пока само вылупиться? Или все-таки рискнуть с птичкой, только краги попрочнее заготовить и шлем на голову?

Светка растерянно пожала плечами, полагая, что в случае недовольства птички брата спасет если только полный рыцарских доспех с закрытым забралом. Дядюшка почесал себя за ухом и спросил:

— Дира Иргай, подскажите, кроме истории о большой птице никаких сведений не сохранилось?

Старушка покачала головой. Светка же, покусав нижнюю губу, беспомощно предложила:

— Мне Бельташ молитву Алхой подсказала, чтобы я себя смогла вылечить. Помогло. Есть же молитвы и Ирнату. Давайте, мы с Денисом их скажем и попросим, чтобы птица вылупилась?

— Прости, Свельта, мне неведомо обращение к воину ради такой цели. Мужество в битве, защита дома, ярость в последнем бою... много разных молитв-обращений к Ирнату хранятся в Списках Памяти, но ничего связанного с птицами и яйцами нет, — прибалдел Нерпат от просьбы истинной жрицы.

— Эй, а что-нибудь вроде призыва о помощи есть? — поинтересовался Денис.

— Есть, но опять-таки этот призыв относится к сражениям, — в замешательстве пояснил Нерпат.

— Тогда давай просто попросим, скажем, как-нибудь так 'Пожалуйста, Ирнат, нам очень нужен помощник, чтоб исполнить твое поручение?' — предложила Света, брат подхватил идею и энергично закивал.

Парочка жрецов собиралась бездумно шлепнуть ладони на незримую и возможно неощущаемую непосвещенными скорлупу. 'Возможно', потому что проверять методом самосожжения ни у кого, вплоть до самых любопытных и религиозных из присутствующих 'есть яйцо 'Шредингера' в пламени, или его нет, желания не достало. Нерпат и Иргай поочередно пытались лишь украдкой сунуть в огонь палец, ощутили жар и мигом отдернули конечности.

— Не торопитесь! — окликнул дядюшка ребят.

— Кого ждем? Трамвая? — удивился непоседливый айтишник, вскинув взгляд на дядюшку.

— Такого слуги в замке нет, — поморщившись, качнул головой Ригет. — Хотел лишь спросить, чем вы будете кормить птенца, если он вылупится.

— Кормить? — растерялась Светка, пытаясь вспомнить поездки в деревню и соседей, держащих цыплят. На ум приходило что-то вроде манки, рубленого яйца, но при мысли о хищных когтях почтальона, едва не оставившего брата без руки, образ кашки в чашке сменялся кусками свежего мяса, сочащегося кровью.

— Ой-е, так я выходит и с почтальоном промахнулся? — моментально сообразил Дениска, — потому может, он мне всю руку порезал и крагу чуть не размахал, что угощения не дождался, а не ради ритуальной привязки? Значит, нужно свежего мяса и побольше! Или сразу лучше тушу? Точно! Собачки Бельташ достаточно свежатины для погреба притаранили. Там и одолжим!

— Предложение не лишено смысла, — оценила дира Иргай.

Нерпат и дядюшка Ригет сами (не худосочного же парня, девушку и старушку за мясом посылать?) отправились за подкормкой для будущего питомца. Пусть прихрамывающий, старый жрец отличался недюжинной силой.

Дира историк же насела на попаданцев и, пока несли мясо, успела еще раз детально осмотреть все три татуировки, два кулона и методом экспресс допроса выудить максимум информации о свиданиях с богами, поднятых псах, рыцаре смерти и иных проявлениях жреческих дарований.

Вроде бы не более четверти часа минуло, а после беседы с энергичной бабушкой Дэн и Света чувствовали себя котятами, вывалившимися из мощной стиральной машинки, отработавшей полный четырехчасовой цикл.

Судя по ехидно-сочувствующей физиономии дядюшки, вернувшегося со здоровенной лоханью сырого мяса, что-то подобное Ригет и предполагал, сознательно оставляя племянничков на растерзание. Может, решил одним выстрелом двух зайцев укокошить? Начни бабушка Иргай допрашивать, скажем, Бельташ, то одного из самых выдающихся историков Вархет мог лишиться. На стрессоустойчивость скелетину нигде не проверяли. Тихая она тихая, улыбчивая-то улыбчивая, а потом чего не понравится и раз! В драку. Рыцарь смерти одним словом, то есть двумя. Теперь же дира Иргай знает о жрецах и поднятых ими гончих смерти со скелетами, и ребятишки при деле были — на вопросы отвечали, никуда не полезли, никаких очередных крупных неприятностей на свои шеи не сыскали.

Итак, емкость с мясом разместили перед полыхающими чашами, а парочка жрецов снова шлепнула ладони на теплую поверхность большого яйца и проскандировала предложенную Светкой просьбу.

Выжидательная тишина, повисшая в воздухе пред алтарем и статуей Ирната, продержалась не долее минуты, потом последовал едва слышный, а следом и все более нарастающий треск. Крошилась под крепким клювом скорлупа. Из невидимого, но ощутимого яйца явился призрачный, то есть почти видимый, опушенный черным пушком птенец размером со взрослого индюка, лишенного хвоста и переставшего топорщить перья.

Малыш разинул клюв, раскинул мокрые обрубки крылышек и пронзительно то ли пискнул, то ли каркнул:

— Р-я-а!

Денис без брезгливости подцепил шматок мяса из лоханки и поднес его к клюву. Птенчик покосился на жреца отнюдь не мутным ярко-желтым глазом и молниеносно уцепился за подношение. Потом сглотнул следующий кусок. Как он ухитрился в считанные секунды схарчить килограмма два, не меньше, еды, никто так не понял. Птенец же снова хрипло каркнул-крякнул, требуя добавки и переступил лапками в пламени, сварливо поторапливая неповоротливых двуногих.

В четыре руки брат с сестрой скормили прожорливому новорожденному, у которого рот раскрывался шире диаметра горла, а внутренний объем желудка превышал внешний раз в дцать или находился под давлением, как у котенка из рекламы, все содержимое тазика. Может, птенчик и еще бы сожрал, да ничего не осталось. Так ему Дениска честно и сказал:

— Прости, пацан, все съедено. За добавкой надо идти в подвал на ледник.

Недовольно обозрев тазик с кровавой лужицей на донышке и жрецов с пустыми руками, птенчик сменил гнев на милость. Он снова каркнул и взмахнул крылышками-недоростками. Раз, другой, третий, поднимая настоящую бурю, от которой закачались чаши, заскрипел алтарь и, кажется, пошатнулась статуя.

Из ошметков призрачной скорлупы выпорхнула, увеличиваясь в размерах, вполне взрослая с виду птица. Ворон, не ворон, не бывает воронов размером со страуса, да нет, какое там со страуса — черная птица резко увеличилась в размерах, оказавшись габаритами не меньше дядюшкиного жеребца. Когда метаморфозы закончились, еще и призрачное мерцание перетекло во вполне материальный вид. Перед зрителями в центре зала предстал эффектный ворон с блестящим черным, отливающим в синь, оперением. Только глаза у него как были при рождении желтыми, так и остались.

— Красавец! — первым оценил птичку-перевозчика Денис с неподдельной гордостью. Как-никак сам вылупил и выкормил! Ну и сестра малость помогала.

Света же задумчиво согласилась:

— Да, очень красивый. Его, наверное, как-то назвать надо. Или он тоже Рат?

Птиц склонил голову на бок и протестующе каркнул, буквально вталкивая мысль в голову жрицы-недоучки, чтобы не размениваться на говорение. Чем вызвал растерянное 'ой'. У волшебного супер-птаха отсутствовал речевой аппарат, приспособленный к членораздельной людской речи, но не интеллект.

— Ты чего?

— Он не Рат. Рат — это видовое название воронов-посланников Ирната и личное птицы-спутника бога войны. Нашему ты успел дать имя, — нервно хихикнула девушка.

— Я? — изумился Дениска, пытаясь сообразить, когда ж успел-то.

— Пацан. Его теперь зовут Пацан, — пребывая в легкой прострации, оповестила компанию Светлана, случайно удостоившаяся небрежной чести получить конкретный мыслеобраз от птицы.— И ему это имя нравится.

— Круто! — восхитился брат. — Настоящий 'чоткий' пацан! Нет, а что ты так, Светка, на меня сердито зыркаешь? Какой еще жаргон? Скажешь Пацан не четкий? Вот, совсем не мерцает! И перышки не просвечивают, черные и мягкие!

Дэн сделал попытку небрежно потрепать божественную птицу по голове и едва успел отдернуть руку от щелчка клюва. Впрочем, скорее жрецу позволили ее отдернуть, предупредив о недопустимости фамильярности.

— Крутой 'чоткий' Пацан! — рассмеялся братец, снова вставая в позу гордого птицевода, самолично высидевшего василиска из петушиного яйца. — Жаль, дед сейчас не видит!

— Призраку не место в храме, на то стоит изначальный запрет бога. Живущий по его заповедям воин после смерти смело и без сожалений делает шаг за последний порог, не оглядываясь назад, — качнул головой Нерпат, дивясь на гигантского ворона, на спине которого, пожалуй, могла разместиться пара всадников. Но пара не отряд, каким собирались на поиски храма всех восьми богов его друг, молодые жрецы и вся прочая компания.

Он, может, и сам бы навязался в путь, только понимал ясно: не ему, хромоногому жрецу без метки, ступать под своды древнего храма, не ему, а этим, юным, беспечно творящим невозможное, не понимая, что оно невозможно. Его сомнения лишь повиснут гирями на руках жрецов. Нет, не зря боги выбрали Свельту и Деньеса, не зря. Присущая им даже не надежда на чудо, а обычное непонимание невозможности творимого смогут сделать на Вархете стократ больше, чем самая истовая вера.

— Какой потрясающий экземпляр! Значит, коллега Керпат был прав! — между тем дира Иргай ходила кругами у гигантского ворона. Правда, впечатленная размерами клюва и его предупреждающим щелчком, близко не лезла, щупать и измерять настоящего посланца Ирната не пыталась.

Дядюшка поступил мудрее всех. На восторги, сомнения и страхи времени не тратил. Вышел из храма и крикнул паре слуг, предусмотрительно оставленных неподалеку в подземном коридоре, принести еще мяса, да побольше. Кажется, желтые глаза Пацана уставились на Ригета с искренним одобрением.

Очередная лоханка с мясом заняла свое место в храме пред чашами и алтарем, и Пацан принялся за еду. Остальные, вроде бы взрослые или почти взрослые люди, столпились вокруг и с умилением бабушки, потчующей внучка, наблюдали за тем, как гигантский птенчик трапезничает.

'М-да, только мой непутевый брат мог ухитриться обозвать божественную птицу Пацаном, да так, чтобы кличка прилипла намертво', — мысленно посетовала Светка и смирилась. Нет, конечно, имена вроде Быстрокрыла, Мерцающего или Молнии звучали бы более пафосно, но если судить по повадкам гигантского ворона, прозвище Пацан подходило ему больше. Бесцеремонный, прожорливый и, как сказал братец, 'чоткий'.

Расправившись с новой порцией мяса, ворон распахнул крылья, взмахнул ими несколько раз, поднимая вихри, и прянул ввысь. Ожидаемого 'бамц' о потолок или дыры в сводах храма не получилось. Птица перешла в мерцающее состояние и спокойно прошла камень насквозь.

— Он улетел, но обещал вернуться, милый, милый Пацан, — процитировал близко к тексту Дениска, симулировав всхлип и показательно промокнув рукавом сухие глаза.

— Действительно вернется? — практично переспросил дядя, тогда как Нерпат и Иргай были довольны, каждый на свой лад, самой возможностью поучаствовать в явлении легендарной птицы на Вархете.

— Еще бы! Где ему еще столько мяса за здорово живешь навалят? — выпалил Дэн.

Света же успокоила дядю, успевшего включить призрачную птичку в дальнейшие планы:

— Мы его чувствуем теперь и, кажется, если позовем, Пацан прилетит. Ему надо размять крылья.

— Короче, летать он будет учиться, — снова опошлил действительность айтишник и сам же поправился: — Пет реально крутой! Как он мясо лопал! Я аж проголодался. Нет, сырого не хочу, можно не предлагать. Зато от хорошего шашлычка не отказался бы, и вообще от обеда.

Так на кулинарной ноте и завершилась история об обнаружении исторического божественного питомца в подземном храме Ирната. Света шла по коридору и все думала — если бы дира Иргай не поведала им о гигантском вороне, Ирнат сжалился бы над своими жрецами и дал намек в очередном сне, или промолчал? Скорее всего, второе. Этот тип уважал сильных людей, преодолевающих трудности самостоятельно, и меняться, пусть даже на кону стояло возвращение на Вархет всех восьми богов, не собирался. Если люди не трудятся сами, сражаясь с проблемами, то и помощи не достойны — такова была философия воина.

Глава 20. Птицепортация, а также о пользе чужих мыслей, климате и моде

Выбравшись из подземелья, компания птицеводов-любителей поведала всем заинтересованным людям и нелюдям об успешном выведении легендарной птички для грузо— и пассажироперевозок.

Дедушка призрак ходил, точнее, витал гоголем, оглядывая внучат, оказавшихся столь незаменимо-полезными для богов. Порой начинал хмуриться, когда соображал, что внучки в замке не останутся и доказывать свою полезность им придется, возможно, дорогой ценой. Поиск древнего Храма Восьми — это не розыски старой пыльной книжки в замковой библиотеке. Путешествие, даже если его получится совершить, воспользовавшись помощью могущественной призрачной птицы, не будет легкой прогулкой. Для начала следовало добраться до храма под хребтом. Вернее, в первую очередь добраться до самого хребта, потом отыскать путь в горах и достичь храма, а уж потом совершить все полагающиеся ритуалы для взывания к Восьмерым. И все это предстояло сделать недоучкам! И ничто не могло помочь молодым жрецам. Им просто не у кого было учиться быть служителями Зебата, Алхой и Ирната. Вернее, если про Зебата хоть чуточку могла поведать Бельташ, да и то забывчивость рыцаря смерти порой оказывалась феноменальной (возраст и долгое забвение сказывались!), то про дарительницу жизни и воина узнать было вовсе неоткуда. Не у Пацана же спрашивать?

Сытого, а потому почти доброго, ворона вызвал почти случайно во время трапезы Дэн уникальным методом безудержного хвастовства и произнесения имени. И пусть Пацан разговаривать по-людски не умел, но передать мысль о том, что доставку к хребту, если ему укажут точно, куда перемещаться, осилит.

К сожалению, в сам Храм Восьми никому из 'отдела доставки' доступа не давалось. Сила всех богов там находится в хрупком равновесии, и нарушать его не стоило. Все-таки мало того, что другого подходящего храма люди не знали, так искомое культовое сооружение еще и подземным было. Рухнет — все останутся в капитальной могиле навечно. Именно так перевел сотрапезникам Дениска, лучше всех улавливающий флюиды ворона. Наверное, в кои-то веки встретил брата по разуму.

За завтраком Светка попросила Дэна, теперь всегда таскавшего с собой на всякий случай крагу на левую руку, как собака поноску, вызвать призрачного ворона-почтальона и покормить. Тот предложенное сырое мясо начисто проигнорировал, зато вцепился, как в последнюю надежду, в сладкий пирог с ягодами, испеченный для всех, и склевал в одну морду, после чего получил кличку Сластена. После еды ворон-сладкоежка стал поглядывать на жрецов, гоняющих бедную птичку по всяким нелепым поручениям, с куда большей благосклонностью.

Казалось бы, потусторонние птицы близкого назначения, а такие разные вкусы. Светке только осталось молча удивляться, умиляться да скармливать посланцу еще кусочек от второго сладкого пирога в надежде, что сытая птичка больше не станет калечить брата. Чудесная сила Алхой, конечно, исцелит, а все ж никакая травма не в радость. Если уж практиковаться в искусстве волшебного лечения, то не на любимом, потому как единственном, брате.

Итак, трапеза, плавно перешедшая в очередное совещание, окончилась выработкой плана. Первым в нем значилась подготовка к походу. Значит, перед напуганными словами о холоде будущими путешественниками ребром встал вопрос приобретения теплой одежды. В землях Кергот, как и во всей стране и граничащих с ней государствах, зима напоминала южную: тепло, слякотно, если снежок случайно и выпадет, то тут же испугается, что попал куда-то не туда, и растает в считанные часы. Одним словом, теплых, по-настоящему теплых, вещей в стране не шили, не хранили, и купить их было практически негде.

На счастье команды путешественников дедушка Итнат не обделил внуков мудрым советом. Старикан припомнил мелкую почти сувенирную лавчонку на окраине Бриса. Там торговали экзотическими товарами Ликладика. В этой далекой горной стране, куда лежал путь молодых жрецов, климат, и не только в горах, больше походил на привычный Светке и Дениске, потому шанс обзавестись нужной одеждой в лавке был.

На поиски храма под горой собирались отправиться дядюшка Ригет, чувствовавший ответственность за племянников, дира Иргай с огромным шилом в нижних пределах и неуемной жаждой знаний, да пара попаданцев, без которых путешествие вообще не имело никакого смысла. Само собой разумеется, Бельташ и три ее 'маленькие' собачки намеревались следовать за жрецами Зебата вообще куда угодно. Но рыцарь смерти не нуждалась в теплой одежде по причине очень условной физической чувствительности тела к перепадам температуры. Пусть сейчас она могла быть с виду обычной девушкой, но супер-способностей, к зависти простых смертных, это ее не лишало.

Полтора дня дороги до города, конечно, были проблемой, впрочем, проблемой решаемой. Пацан, которому поставили задачу, заломил за услугу еще один таз мяса, но подвезти до города и обратно желавшую прибарахлиться команду согласился. Географию Вархета птица не учила и божественным ее знанием не обладала, зато ворону достаточно было для ориентировки разок увидеть в памяти человека образ места. Таковой нашелся в закромах головы Итната. Кстати, из специфической способности в ориентировании проистекала и вторая проблема, которую следовало решить до отправления. Будущим путешественникам следовало отыскать того или тех, кому доводилось видеть Хребет Раздела в той точке, с какой планировали начать поиски дороги к храму.

Визит в Брис, оплаченный тазиком мяса, решили не откладывать до следующих суток. Приодетые попаданцы, дядюшка и энергичная бабулька-учительница столпились во дворе у транспортной птицы.

Светка, побаивающаяся высоты, косилась на Пацана с опаской, пытаясь сообразить, как технически один очень крупный ворон сможет переместить сразу четверых людей. Не полетят же они на нем, как на пегасе? Сбруи нет, висеть в когтях совсем не хочется, да четырех разом сгрести и не получится.

Додумать тревожные мысли Пацан не дал. Глумливо каркнув, он распахнул крылья и налетел на горстку путешественников, как коршун на цыплят. Несколько мгновений дезориентации — и вся четверка оказалась на улочке Бриса.

Мостовая из забавных разноцветных камней, пристроенных по принципу 'что под руку повернулось рабочему, то и засунули', соприкоснулась с подошвами гостей города. Деревянная старинная вывеска 'Сокровища Ликладика' покачнулась от поднятого Пацаном ветра и заскрипела на цепях, будто приглашала клиентов, в отличие от тяжелой и плотной двери в лавку. Через мелкие цветные стеклышки крошечного окошка рассмотреть убранство лавки было, пожалуй, невозможно.

Покупатели, открыв дверь дядюшкиными силами (у Дэна с разгона не получилось), сразу вошли внутрь. За стойкой скучал плотно сбитый, низенький паренек с раскосыми глазами. При виде сразу четырех посетителей глазки стали заметно круглее, рот начал распахиваться в готовности разродиться рекламным слоганом. Предупреждая катастрофу — перечисление всей мелкой дребедени, занимавшей полки лавки, — Ригет сразу рявкнул:

— Одежда ликладикская теплая есть?

— Есть, — быстро раскололся парень.

— Ты только учти, нам надо, чтоб все теплое было, точь-в-точь, а не только внешне похожее, — встрял Дэн.

— Четыре полных комплекта: мне, племянникам и этой дире подобрать сможешь? — потребовал Ригет.

— Четырех сходу не сыщу, нет, диры! Но три мои сестры — замечательные мастерицы, они смогут пошить все одежды за три дня, что остались до маскарада! — затараторил парень.

— Блин, да ты, парень, оверлок, а сестрицы у тебя швейные машинки широкого профиля? — изумился Дениска. Он обращался с иглой по следующей программе: 'пункт один — отдай сестре, она сделает. Пункт два: если Свете совсем некогда, приковыряй пуговицу к рубашке и заштопай дыру в носке сам. Пункт три — выброси все нафиг, если нитки опять путаются'.

— Не стоит сомневаться, дир, мои сестры превосходно вяжут лапи, — приосанился и в чем-то обиделся мелкий продавец, точно ему потоптались по родовой чести.

— Ты не понял, дир, я имел в виду полные комплекты, — повторил, нахмурясь Ригет, разделяя недоверие племянника, оформленное в шутку.

— Вот-вот! Допустим, четыре свитера за два дня связать и то проблема, — принялся прикидывать Денис, принимаясь загибать пальцы, — а штаны теплые, под них чего-нибудь, носки, шубу, шапки, варежки, шарфы, да чтобы все по размеру было! Как ты все это успеть собираешься? Или у тебя сестер полсотни?

Продавец наморщил лоб. Только сейчас до него дошло, что четыре покупателя явились не за маскарадными костюмами в стиле Ликладика, а за самыми натуральными одеждами. Потенциальная прибыль утекала промеж пальцев.

— Простите, диры, я не разобрался, — покаянно завздыхал лавочник, узкие глаза из кругло-удивленных превратились в огорченно-треугольные. — Стало быть, вам потребны четыре полных комплекта одежды и обуви для путешествия по горам Ликладика? Тогда я могу посоветовать лавку своего дядюшки, у него место в Валидике на улице Восьми Вьюг, в славном торговом городе предгорий. Его не миновать по пути к сердцу холодного края, в котором понадобятся теплые одеяния! Это дешевле встанет. Да и дядюшка по письмецу моему вам точно скидку сделает. У меня же в лавке советую прикупить свитера теплые. По размеру подберу мигом! До предгорий по летней поре только они вам и пригодятся!

Дира Иргай деловито кивнула, подтверждая сведения о погоде Ликладика.

— Сам-то в лавке у дядьки бывал, чтоб так уверенно обещать? — прищурился Ригет, нащупав потенциальную жертву для указания образа пути к храму.

— Как же, как же, дир, в Валидике я начинал торговле учиться, — интенсивно закивал не ведающий о планах дядюшки торговец, чем решил свою участь на ближайшие полчаса.

Переглянувшись, путешественники согласились посмотреть свитера. То есть лапи, как их именовали в Ликладике. Лавочник завертелся ужом, ввинчивался меж клиентов штопором, зарывался в подсобку барсуком, только что не скакал по полкам лавки хорьком, подавая товар лицом. Когда Света увидела длинные, с высоким воротом кремовые полотнища грубой, но очень плотной вязки и одобрила их, то решили брать лапи разом на всех. С подбором по размеру проблем не возникло, потому как у 'сувениров' их имелось ровным счетом четыре. Детский, подошедший дире Иргай, средний, пришедшийся впору паре попаданцев, большой, который оказался лишь чуть великоват худощавому дядюшке Ригету, и гигантский, который, наверное, можно было без проблем натянуть и на статую Ирната, укутав бога вместе с крыльями. Последний тоже взяли, если что, вместо спального мешка пойдет! Шапки, больше всего походившие на шерстяные буденовки, брать не стали. У дядюшки-торговца в Валидике можно было приобрести меховые головные уборы, по описанию напоминавшие попаданцам ушанки. Дэн, правда, бормотал что-то мечтательно о Чапаеве и сувенирах, но Ригет на 'буденовки' деньги тратить зазря не позволил, а Света зажмурилась и потрясла головой, пытаясь развидеть воображаемый образ диры Играй в шапке с алой звездой.

На четырех свитерах-лапи покупки у продавца, ныне бывавшего на горной родине лишь наездами по крупным семейным торжествам, закончились. Рекомендательную писульку экономный Ригет, разумеется, у лавочника вытребовал. Покупки сложили в мешок, и Дэн вызвал Пацана.

Явление призрачного птаха, которого юный жрец, большой фанат компьютерных игрушек, попросил оставаться в стелс-режиме (то есть, невидимкой), прошло незамеченным. Нужные картинки для ориентации из памяти говорливого торгаша Пацан извлек мгновенно без трепанации и иных материальных условий.

Ценным содержимым своей головы болтливый лавочник изрядно сократил искателям храма дорогу. Отпала нужда брести через весь Силегат, потом Надрит, чтобы попасть к Ликладику — королевству весьма обширному, но малозаселенному, чьи земли были вовсе не землями, а почти все горами, укутанными снежными шарфами и шапками вечных ледников.

Пожалуй, Ликладик был единственным местом на всем Вархете с настоящими морозами. Трескучие, долгие, лютые, они не пускали людей наверх, в горы. Основная масса жителей обитала в предгорьях, пасла скот. Выращивать что-либо на неблагодарных камнях было сложно, а козы и овцы под воздействием суровых условий приобретали очень густую шерсть и жирное мясо, которые неплохо продавались. Помимо этого в предгорьях имелись шахты, где добывали серую руду, потребную для выплавки сердала — металла гибкого и крепкого, несущего смерть любой нежити и от нее защищающего.

Мелкий рогатый скот и сердал были источниками благосостояния Ликладика, на которые иные державы не претендовали. На овец с козами как-то и претендовать грешно, соседи интереса не поймут, сердал же... Нет, металл ценности, конечно, великой, только в предгорьях, где его добывали, непривычному к климату человеку было чрезвычайно неуютно. Не спасала никакая одежда. Ну завоюешь, а как руду-то добывать? Если половину года не снег и лед, так точно холод. Уж лучше купить. Дешевле и для здоровья всяко полезнее выйдет.

Краткий геополитический экскурс по Ликладику попаданцы получили в нагрузку к свитерам-лапи от диры Иргай. Ученая дира пришла в истинный ужас от дремучей необразованности юноши и девушки. Немедленно досталось Ригету, и никакие оправдания дядюшки, что он о самом существовании племянников узнал не более десяти дней назад, во внимание не принимались.

Стыдно жрецам трех богов там мало знать о Вархете, и точка! А что жрецам, во всяком случае, жрице, эта география и на фиг не сдалась, и при первом же удобном случае она вернется в свой уютный и привычный мир с пипифаксом и прочими прелестями цивилизации, деятельная бабулька слушать категорически не желала. Дира Иргай никогда не снисходила к оправданиям студентов Академии, не владеющих предметом.

Есть возможность что-то узнать — узнавай, а пригодится ли потом, нет — потом и разберешься. Совсем ненужных знаний не бывает!

Кстати, Валидик, как начальную точку прибытия в Ликладик, дира Иргай горячо одобрила. Этот город был одним из самых старинных, поставленных у подножия гор. Навскидку он представлялся выгодной точкой начала поисков древнего храма. Не с пустого же места открывался древний путь к Храму Восьми? Как на самых крупных торговых артериях вырастали города, так и Валидик мог быть основан рядом с тропой к храму Восьми. Впрочем, то же самое можно было сказать еще как минимум о трех городках у подножия хребта. Но в оставшихся трех рекомендованной лавки с одеждой не имелось. Потому, пусть никаких точных указаний, не считая смутных обрывков летописей, и не сохранилось, дира смело рекомендовала начать экспедицию с Валидика.

Глава 21. Маленькое совещание с большими последствиями: дары и боги

Итак, 'координаты высадки' для птицы-перевозчика получили на редкость удачно и, самое главное, быстро. Не пришлось слоняться по всему Брису, разыскивая побывавших там путешественников, обивать пороги кабаков и торговых лавок.

За доставку группы 'седоков' в пункт назначения гигантский ворон Пацан, блюдущий свою выгоду и озабоченный перспективами роста, потребовал три лохани сырого мяса. К счастью, собачки Бельташ сполна обеспечили кладовые замка ценным пищевым ресурсом. Потому молодым жрецам оставалось решить всего одну 'маленькую' проблему, разбитую на восемь 'крохотных' кусочков. Речь шла о ритуальных подношениях, каковые надлежало сделать богам. Именно по этому поводу все заинтересованные и приглашенные: Ригет, Светка, Денис, бабушка Иргай, дира Бельташ, жрец Нерпат и дедушка-призрак снова собрались в каминной комнате.

Светка пристроилась в уголке дивана, рядом присела Бельташ, дядюшка и жрец оккупировали второй диван, а ученая дира — третий и последний, поближе к живому огню, чтобы греть старые кости.

Обыкновенно стремительный Денис на сей раз помедлил, дожидаясь, пока все разместятся, и нахально втиснулся на диван по правую руку от рыцарши смерти. Вроде как самое уютное место с видом на общее собрание выбрал.

Самый сложный : где взять артефакт для бога магии Крисата? — дядюшка, как оказалось, решил заблаговременно. В перерывах между хозяйственными заботами и нервотрепкой с племянниками Ригет мастерил магические вещицы для успокоения души и пользы дому. Вдохновившись рассказом Дениски о сенсорных лампах покинутой Родины, дядя сотворил преинтересный фонарик. Свою работу дядюшка и показал компании. Сложного артефакта маг-наемник, ориентированный на боевую и бытовую магию, выдать точно не смог бы. Такие задачки были по плечу лишь профи-артефактчикам.

С виду творение Ригета походило на обычный земной аналог, стилизованный под старину. На корпус 'фонарика' пошел не пластик или металл, а дерево. Свет регулировался прикосновением к металлическому навершию и имел семь разных степеней интенсивности. Штуковина, с одной стороны, выдающейся не была, с другой — такого на Вархете никто и никогда не делал, а если верить легендам, именно оригинальные вещицы Крисат ценил более искусно изукрашенных посредственных поделок.

Между прочим, аборигенам фонарик настолько понравился, что у Ригета едва ли не в ультимативном порядке потребовали изготовить еще несколько штук для друзей. Польщенный дядюшка ухмыльнулся в несуществующие усы и пообещал. Он даже не стал требовать задаток. То ли намеревался потом слупить всю цену, то ли друзьям все-таки собирался сделать бесплатно. А может, рассматривал раздаривание пилотных экземпляров, как рекламную акцию.

Тему магического дара фонарем закрыли и плавно перешли к следующему пункту в списке подношений. Если с кровью для Ирната вопросов не возникло — режь руку и сливай в чашу, главное режь аккуратно, чтобы ничего нужного не отрезать, то по подборку подходящей кости для Зебата форменный допрос устроили Бельташ, как особе наиболее приближенной к божеству и близкой к костям. Рыцарь думала долго и признала, что хорошо, если кость будет какого-нибудь редкого животного.

Денис моментально разыграл облегченный выдох и поделился с обществом своими страхами. Если Ирнату отдавали кровь просителя, то и с Зебата сталось бы потребовать аналогичный дар, а с кусочком себя (даже с ненужным копчиком и пока не отрезанным аппендиксом) парень никак не был готов расстаться. Дядюшка тут же срезал остроумца комментарием насчет негожести подношений низкого качества и очень условной редкости самого Дениса.

Насчет редкой кости неожиданно помог дедушка. Обострившаяся память призрака подсказала, что в подвалах хранятся не только шкуры харгов, а и клыки этих громадных зверюг. Решено было не рубить Дэну ни остатков 'хвоста', ни конечностей, а заменить жертву клыком в два пальца длиной.

Дядюшка очень кстати вспомнил о хобби своего старого друга Нерпата — резьбе по кости. Жрецу тут же предложили придать клыку-дару традиционную форму филина Ойха. Старый жрец смущенно кашлянул, но решил попробовать. В конце концов, клыков в кладовых у хозяйственного до скупости Итната было несколько, и испорченная заготовка не стала бы трагедией.

Плодом Алхой традиционно считалось яблоко. Стоило Светке с Дэном вспомнить родовой герб и древнее дерево у дороги, как все сомнения в выборе фрукта отпали. Зато снова возникли трудности. Поздняя весна никак не могла быть плодово-ягодным сезоном. Моченое же в кадушке, некондиционное, как выразился Дениска, яблочко вряд ли годилось для подарка высокопоставленной особе божественных кровей. Свежих же плодов сейчас было не сыскать и по всему Вархету. Преимущество однообразно-мягкого климата обернулось проблемой.

Не годился и ни один из магических способов добывания яблока. Ускорить рост завязи или из моченого яблока сделать свежее при определенном напряжении сил дяде Ригету было по плечу. На крайний случай, оставалось обращение к кому-то из магов-природников. Более того, где-то на бескрайних просторах мира точно имелись любители фруктов, хранящие плоды под чарами сохранности, но вот беда — привередливая богиня принимала только настоящие яблоки, к которым не применялась никакая магия.

Тупик казался непреодолимым. Ждать более месяца, пока в садах поспеют самые первые фрукты, не хотелось никому.

— Если проблема не решается, значит, неправильно выбран путь ее решения или способ, — задумчиво процитировала Света и тихо спросила у ломающей головы над яблочной проблемой компании: — Интересно, яблоко обязательно должно быть свежим?

— Свет, ты чем слушала? Серные пробки форева? Мы забраковали моченку из подвалов, — скривился Дэн и в сердцах выпалил: — Блин, чем дальше, чем больше чувствую себя Ванькой-придурком из сказки. Только серого волка не хватает. Пацан за волшебного коня сойдет, Сластена за жар-птицу. Как начнет когтями руку драть, так жару задает.

— Тогда уж Пацан пойдет за серого волка, все-таки лошади сырого мяса не едят. Но ты зря ругаешься. Я думаю, если свежих фруктов не достать, может быть, Алхой понравится цукат? Они с виду на свежие яблоки похожи, вкусные и красивые. Как-то же приносили дары в Храм Восьми не только в сезон урожая, — предложила свою версию девушка, не обижаясь на подколку нетерпеливого брата.

Все посмотрели на Рыцаря Смерти, ожидая вердикта. Бельташ вздохнула и с легким сожалением (чего-то не помнить о чужой богине не казалось ей сколько-нибудь досадным пробелом) призналась:

— Я не помню. Но когда Света говорит про цукаты, не чувствую внутреннего неприятия.

— Тогда за рабочую версию примем. Только цукаты тоже надо разыскивать, — развел руками брат и с хрустом потянулся. — Ты как, дядя, подходящие кондитерские знаешь?

По части вкусняшек дядя оказался полным профаном, всегда полагавшим лучшей конфетой кусок мяса или бутылку. В бытность свою студентом в Брисе Ригет предпочитал заплатить профессионалкам, а не спускать деньги на конфетки-цветочки, не гарантирующие результата. Дедушка тоже сластеной не был, а жрец Нерпат и вовсе отличался крайним аскетизмом. Выручила дира Иргай. Кто бы мог подумать, но суровая, как колючая проволока, бабуля оказалась записной сладкоежкой и легко согласилась выдать несколько адресов кондитерских, где можно приобрести все сласти Вархета, в том числе и цукаты.

Стремление Дениса немедленно седлать Пацана, ставить ему стакан, то есть лохань с мясом, и мчаться за лакомством останавливало лишь одно: вредная старушка адреса лавок зажилила до окончания совещания.

И вообще, как наставительно отметила дира Иргай, сначала надлежало составить список всего того, что можно и нужно закупить в городе, а уж потом отправляться за покупками, коль способ путешествия на большом вороне испытан и признан годным.

Кто будет спорить с учителем, пусть это не ваш учитель и экзамены впереди не маячат? Дураков нет, ибо учителей бывших не бывает категорически, и в любой момент постулат 'не ваш и нет экзаменов' окажется повергнут в прах жестокой реальностью. Потому обсуждение предполагаемых даров и методов их добычи продолжилось.

Цветок для Илай, богини любви, по мнению Бельташ и сведениям диры Иргай, годился любой. К цвету, размеру, запаху и форме никаких особых требований не предъявлялось. По счастью, отсутствовали и требования выращивать подношение из луковицы или семечка лично. Дар можно было как сорвать собственноручно, так и купить. Илай заведовала любовью, а не флористикой. Все ограничивалось лишь общей формулировкой о чистоте помыслов дарителя. Потому как Илай числилась созданием женского пола, рвать цветочек было лучше парню. Светке, к примеру, казалось не совсем нормальным, чтобы девушка дарила цветы женщине, если они не родственники и не коллеги по работе.

Во владениях Кергот, кстати, в этом сезоне цветов уже было предостаточно. Можно было совместить приятное с полезным: отыскать подношение и прогуляться по окрестностям, настроившись на подобающую волну 'чистоты'. Дениска сходу предложил предварительно выкупаться и вымыть голову, чтоб уж наверняка.

Правда, выкупаться у Светки, потому как в его ванной греющий камень подавал воду лишь чуть теплее парного молока, а Дэн закалку признавал лишь вприглядку. То есть, с удовольствием наблюдал по телевизору или в интернете за купанием в проруби и бегу по снегу босиком. Добрая сестра в ванную прохиндея, конечно, пустить согласилась, потому что лечить его простуду не хотела.

Для подношения богине искусств Света попросила купить бисера и обещала сплести украшение, если ей подскажут тему: орнамент, предпочитаемые богиней цвета, формы и так далее. Все снова озадачились и вперились выжидающими взглядами в диру Иргай. Историк? Историк! Знаток культа Восьми Богов? Знаток! Вот и отвечай!

Старушенция не подкачала. Хотя лучше бы, наверное, подвела, потому как лекция на четверть часа ограничилась четвертью часа исключительно из-за многозначительных покашливаний дядюшки и непрозрачных намеков насчет надобности продолжить совещание, а просвещение неучей отложить немного на потом.

Если обобщить все сказанное ученой бабушкой, то требования Элмай, предъявляемые к пастве и ее творениям, детального следования каким-либо канонам и цветам не содержали. Они сводились к следующему: твори душой и сердцем, тогда вложенное преумножится и вернется.

Между прочим, этот постулат подтверждался одной поучительной легендой о паре мастериц. Одна из них выткала гобелен, где изобразила богов во всем их величии и самой великой сделала Элмай, гобелен же второй изображал прекрасный цветущий луг.

Гобелены были преподнесены в дар богине. Первый осыпался вонючим пеплом, символизируя крах самолюбивых надежд мастерицы, а второй исчез с алтаря, будучи принят Элмай, а на его месте возникли несколько мотков волшебных ниток, которые никогда не кончались.

— То есть все равно, какую побрякушку плести, главное, делать от души и не жульничать, — подвел итог Дениска.

— Дира Иргай, а какая птица считается посланницей Элмай? — попросила справку мастерица, наморщив лоб.

— Белая лебедь Май, — с укором покачала головой старушка. Ну как же можно не знать простейших деталей, на которых ученая дира не сочла нужным заострить внимание?

— Правильно, давай птичку белую сплети! Дерзай, Светка. Бисеру мы тебе купим, вернее, дядюшка купит — у меня, сама понимаешь, здесь зарплаты никакой, — подбодрил сестру Дэн.

— Кстати о зарплате. Как нам заработать монету для Сигета? — снова нахмурилась Светлана.

Одалживаться у родственника казалось неправильным. Если никакого магического предмета попаданцы соорудить не могли бы, как ни старались, потому как талантов нет и не предвидится, то заработать деньги они в принципе могли. Но, увы, лишь в принципе. Вряд ли работа в замке на своего же родственника считалась божественно-честным способом заработка. Увы и ах, как подработать в новом мире, где нет компьютеров и детсадов, парочка землян не знала. В том же Брисе, если судить по грязи на улицах, не требовались даже неквалифицированные дворники. Они там вообще никакие не требовались.

— 'Чтобы продать что-нибудь ненужное, нужно сначала купить что-нибудь ненужное, а у нас денег нет', м-да, — озадаченно протянул Дениска. — Может, мясо куда продать, Бельтовы собачки много натащили.

— Мясо натащили собачки, а продавать будешь ты? — забраковала идею Светка и робко предложила: — Если с бисером получится, я могу несколько украшений сплести. Для Элмай и на продажу. Нам же не важна большая прибыль, главное, чтобы хоть немного заплатили. Как будем покупать бисер, спросим в лавке, возьмут ли на реализацию хотя бы по себестоимости.

— Тоже идея. Кто там дальше? Трашп? — Дениска глянул в коротенький список, начирканный карандашом. Здешние перья и чернила оказались для письма совершенно не пригодными без должного навыка, а вот тостый графитный стержень, завернутый в бумажный чехол, хоть и не очень походил на обычный карандаш, сгодился. — Трашп — это ремесло, то бишь поделка. И чего бы ему 'подделать'? Может, еще один браслет мужской сплетешь, Свет?

— Нет уж, давай ты лучше макраме займись, — огрызнулась сестра, раздосадованная намерением брата перевалить всю работу на ее хрупкие плечи.

— Макраме? Да это когда было, детский кружок в средней школе. И вообще я ничего, кроме ушастых сов, так и не научился плести!

— Зато какие красивые были совушки! Учительнице и маме очень понравились! — мстительно продолжила давить Светка.

— Птица Трашпа — ушастая сова Шпа, — моментально отреагировала на ключевое слово эрудированная дира Иргай.

— Э-э-м, а шнур? Тут и шнура нужного не найти, — не сдавался Дениска, упорствуя в своем нежелании восстанавливать забытый детский навык. Как говорите, кто хочет, ищет способ, кто не желает — оправдание. — Давай, может, я лучше выжиганием займусь? Хотя прибора тоже нет...

— Плетите, Шура, плетите, — ласково посоветовала любящая и начитанная сестра.

Вдобавок добрая дира Иргай добила юного падавана сообщением об изобилии ниток, шнуров и мотков в лавках Бриса. Может, макраме на Вархете и было неизвестно, но плетение как таковое ковриков, матрасиков и прочих нужных в хозяйстве штучек процветало. Короче, Дениску обложили по всем фронтам, и парень сдался. В конце концов, руками, не считая сборки компьютерной техники и ее наладки, парень умел не так уж много: скворечник, припутывание пуговицы, запутывание носков и выжигание — вряд ли какой из его скромных ремесленных навыков (хотя шитье Света вообще классифицировала, как мастерское вредительство) мог пригодиться. Насчет макраме Дэн тоже сомневался, но выхода другого все равно не было.

— Ладно, уболтала, сплету сову, — воздел руки вверх Денис. — Но если Трашпу не понравится, сама будешь с ним разбираться и доказывать, что твой косорукий братец не причем! И плел именно птичку, а не осквернял чего-нибудь каким-нибудь злостным образом.

На этой макрамешной ноте совет по дарам завершился, и началась подготовка к большому походу за покупками в Брис. Способ перемещения Пацанским методом был признан годным, до вечера оставалась еще половина дня, а значит, любители и профессионалы шопинга могли спокойно заниматься выбором нужных материалов и вещей. В грузоподъемности большой призрачной птицы никто не сомневался, потому как метод смещения птицы в пространстве скорее напоминал телепортацию, чем собственно извоз. Денис живо сгенерировал новое словечко — птицепортация — и ужасно им гордился.

Порталы на Вархете, между прочим, тоже были известны. Увы, ключевым словом в этой фразе являлось 'были'. С уходом богов то ли навыки люди подрастеряли, то ли именно божественной энергии не хватало когда-то эффективным сооружениям для активации. Каменные платформы на площадях городов остались памятниками былому величию. Не загорались на плитах письмена, определяя пункт назначения, не сияли проемы дверей, сокращавших расстояния в обмен на деньги. Когда-то ограничением порталов была лишь масса, то есть живых и разумных, читай, людей они перемещали без проблем, а груз ограничивался тем, что мог унести человек.

Причем, мотаться туда-обратно через портал с грузом, крутясь как 'шпулька' в швейной машинке, никто и не стремился. Стоимость магической энергии, потраченной на работу портала, банально не окупала скорость доставки. Если, разумеется, речь не шла о какой-то исключительной редкости или приказе властей, подразумевавшем великую срочность.

Итак, за неимением функционирующих порталов, компания планировала воспользоваться проглотом Пацаном. И нет, никто на мифическое и божественное животное поклепа не возводил.

Пока совещались, прибежал перепуганный управляющий и, утирая пот с бледного чела, доложил, что на леднике с туши оленя сами собой отрываются куски мяса и растворяются в воздухе.

— Нет, дир Олсоп, не бойся, не сами собой, это наша домашняя зверушка кушает. Проголодалась, бедняжка. А что невидима, так она стесняется показываться, — схохмил Дениска с самой серьезной физиономией. — Ты только близко сам не лезь и никого не пускай, а то у птички клювик большой. Стукнет, и нет человечка. Воскрешать мы с сестрой не умеем, только труп поднять сможем. Оно, конечно, бесплатный работник будет, кормить-платить не надо, но ограниченной функциональности.

Олсоп утер пот и перевел взгляд на дядюшку Ригета в ожидании подтверждения, опровержения или дополнительных пояснений. Призрак бывшего хозяина пусть и присутствовал, но, при всем уважении к нему, дир управляющий предпочитал иметь дело с живыми. К тому же, дир Итнан сам передал права сыну.

Ригету оставалось только кивнуть и прибавить:

— Незримая птица не нечисть и не нежить, Олсоп, мы ее в храме Ирната нашли.

— От как, Восемь храни! — крякнул управляющий и мгновенно успокоился. Уж кого по легендам не терпел бог войны, так это немертвых, притворяющихся живыми. — Так не приказать ли для птицы какой другой еды на кухне сготовить?

— Не нужно, Пацан ясно выразился насчет сырого мяса, — мотнул головой Дэн. — Пусть подзаправится, он еще маленький, хоть и длинный, ему расти и расти! Но тазик мы ему выставлять за работу не будем, сам в кладовой отоварится. Бельташ, твои песики малышу поесть еще раздобудут?

— Раздобудут. В лесах довольно дичи, а они любят охоту. Будут рады помочь и поразмять лапы! — усмехнулась рыцарь смерти, позабавленная характеристикой птицы-посланника Ирната. Денис вообще развлекал достойную деву одним фактом своего существования, не говоря уж о манере речи и общения. За последние дни Бельташ, пожалуй, улыбалась чаще, чем за все прежние столетия службы при храме Зебата. Это было необычно, непривычно, но неожиданно приятно, равно как ненавязчивое внимание юноши, немножко напоминающее ухаживание.

Успокоенный управляющий отчалил, а компания вновь начала собираться за покупками в Брис. Раз экспериментальная поездка Пацана удалась, теперь следовало опробовать перемещение на небольшое расстояние с грузом. Оказаться в холодном Ликладике нагишом или без вещей никому не хотелось. Как выразился неуемный Дэн, он, конечно, не против нудизма и за закалку, но без перегибов и крайностей!

В подготовку аккуратно вмешалась рыцарь смерти. Она дала всего один совет:

— Пусть в город идут только юные жрецы и один охранник. Сбор даров важен порой не менее, чем само возложение. Пусть именно руки посвященных касаются подношений, пусть именно они выбирают. Так будет правильно!

— Хм, — почесал себя за ухом дядюшка. — Пожалуй, ты права. Нет-нет, Бельташ, в выводах своих ты определенно права. Я о том, не учинят ли мои племяннички безобразий в городе, оставшись без присмотра и контроля.

— В Брисе никто не знает о том, что Деньес и Свельта отпрыски славного рода Кергот. Так что если учинят, у них есть Пацан, смогут своевременно исчезнуть из города, — рассудил мудрый Нерпат.

— Одних все равно не отпущу, города не знают, обычаев тоже. Кого бы с ними отправить? Разве что Валта? — нахмурился Ригет, называя единственного не присоединившегося к совещанию члена команды. Если уж заботиться о соблюдении чистоты эксперимента, то выбор был идеальным. Конечно, пойди с ребятишками Бельташ, дядюшке было бы куда как спокойнее. Но, но, но... Рыцарь смерти — создание Зебата, потому напрямую ей лучше было не участвовать в почти ритуальном процессе сбора даров. Да и реакции ее, воспитанной в строгой храмовой тиши и на полях битв 'своим — защита, врагу — смерть', не слишком подходили для сравнительно мирных городских условий.

Что ж, делать нечего. Пришлось звать Валта Борша и ставить перед ним задачу. Наемник, удачно нашедший новое место в жизни и замке Кергот, принял волю дира Ригета с философским спокойствием. Сопровождать молодых диров за покупками — есть, оберегать их от неприятностей в городе — нужное дело, присматривать и пояснять, коль будет нужда — понятно. Главное — не позволять кое-кому, не будем тыкать пальцем в Деньеса, махать руками вблизи трупов, буде такие попадутся, это было для дира Борша очевидным и без дядюшкиного дцатого предупреждения.

Деньги на ритуальный шопинг жрецам выделили с избытком. Дедушка-призрак, вошедший в разум, давно показал сыну все сейфы, сокровищницу и прочие ухоронки, где припрятал деньги. Надо сказать, что шею старшему сыну свернули вовремя, разбазарить все семейное состояние он не успел. Поскольку старик почти ничего не тратил на себя, то сейчас на покупки и еще лет на семь, если не бросать деньги на ветер, гуляя по элитным злачным заведениям, средств хватало с лихвой и без поступлений налогов с земель. Поиздержавшегося в розысках и заботах о племянниках Ригета это только порадовало. Список покупок для подготовки похода в храм выходил внушительным. Всегда ведь лучше перестраховаться, чем опростоволоситься, тем паче, что волочь вещи в замок будет Пацан, а не покупатели на своем горбу.

Единственный минус для Дэна и Светки, привыкших затариваться в магазинах по списку, чтобы время блуждания по торговому залу не стремилось к бесконечности, касался именно отсутствия четкого перечня покупок. Сбор подношений или материалов для их изготовления на совещании был безоговорочно признан ритуальным действом и списка к нему не полагалось. Парочке жрецов следовало пользоваться лишь собственной памятью, интуицией и прочими полезными качествами в меру их наличия.

Глава 22. Покупки — дело серьезное

Сборы много времени не заняли. Ригет и Иргай только растолковали попаданцам и, главным образом, неплохо ориентирующемуся в городе Валту, какие лавки надо посетить. Особые дядюшкины инструкции не обошли и Дэна. Парню строго напомнили о профилактических антинекромантских мерах: лишний раз руками не махать и речей не выкрикивать.

После чего Светка и Дэн в сопровождении или под конвоем — это уж как толковать — бугая Валта вышли во двор. Деньес выкликал Пацана. Недовольно каркнув — как это его от процесса питания оторвали, — ворон явил свой призрачно-черный образ и выбрал точку перемещения из головы диры Иргай. Раскинув широкие крылья, Пацан налетел на тройку клиентов.

Не предупрежденный об особенностях перемещения Валт покачнулся на мостовой, восстанавливая физическое и душевное равновесие, затем шумно выдохнул с укоризной:

— Не худо бы остеречь меня было, диры. Я ж чуть в штаны... того... — смутившись, Борш не стал при девушке объяснять суть процесса.

— Извини, быстрее было продемонстрировать, чем объяснять, что и как получится, — невинным тоном объяснил Денис, принимаясь крутить головой.

Это Светке все вокруг, отличное от родного городка, где знакома каждая улочка, казалось если не чуждым, то чужим и неприятным, особенно вопиюще грязная мостовая, а Дэн с наслаждением собирал впечатления. Ради них он был готов вытерпеть ненавистный поход по магазинам. Впрочем, это дома поход был ненавистным занятием, а здесь мог превратиться в настоящее приключение. Потому Денис чуть ли не подпрыгивал на месте, давая возможность провожатому сообразить, где они оказались и куда вести спутников.

Процесс пошел быстрее, когда Борш убедился в том, что 'чудо-птичка' колоссальных размеров исчезла и пока возвращаться, чтобы заклевать, нагадить сверху или учинить еще какое-нибудь ужасное мистическое действо, не собирается. Наемник решительно развернулся и споро (а то не дай Восемь прилетит!) зашагал по улочке вниз, на ходу поясняя:

— Тут ближе всего канатная лавка много лет стоит. Вам вроде как веревки надобны?

— Да, только именно веревки, примерно в четверть пальца толщиной. Из канатов, боюсь, у меня ничего путного не выйдет увязать, даже если буду стараться и возьму вас с Бельташ в помощники, чтобы помогали затягивать узлы, — сразу обозначил рамки потребного Денис. — Хотя, — парень не удержался от улыбки, — масштаб работы на канатах точно был бы божественным. Жаль ни увязать, ни унести нам такую поделку не по силам!

— Ну так, — хмыком согласился наемник и обстоятельно объяснил айтишнику, что лавка только прозывается канатной, потому как есть в ней веревки и такой толщины, а всякого разного там тоже вдосталь, и цену хозяин вроде как не задирает. Товар у него специфический, но коль в одном месте столько, обычно никто с пустыми руками не уходит. Не веревку, так крючок иль петлю, кованную под нее, непременно прикупит.

Нужную лавку, распахнувшую свои двери и вынесшую аж пару 'многоэтажных' прилавков на улицу, попаданцы углядели издалека. Громадные плетеные корзины, забитые бухтами всевозможных веревок, крюки и гвозди, увешанные связками того же товара самой разной кондиции: тонкими, средними, толстыми, витыми, сплетенными, крашеными и натурального цвета... Товар закрывал собой чуть ли не половину улицы и производил впечатление!

Денис слегка обалдел от такого изобилия и не меньше пяти минут стоял столбом и смотрел. Лишь потом очнулся, тряхнул головой и взялся выбирать. Подошел к вопросу ответственно! Щупал, тер, тянул, изучал толщину и плетение.

Жилистый, смуглый, будто только вернулся с южного курорта, хозяин к клиентам с рекламными криками не бросался, за руки не хватал и в лавку не тащил. Все время, пока Дэн изучал ассортимент, он меланхолично сматывал в клубок плотный зеленовато-желтый шнур и изредка почесывал короткий ежик волос на голове. Выбор веревки — штука серьезная, мало ли для чего молодцу понадобилась? Девку упрямую связать или счеты с жизнью свести? Тут с советами, пока не обратились, лучше не встревать, неизвестно какая ответка прилетит!

Лишь когда будущий великий макрамист примерно определился с выбором и позвал лавочника, тот степенно отложил клубок и внимательно посмотрел на Дэна из-под полузакрытых тяжелых век.

— Мне нужен шнур примерно такой толщины, — парень ткнул пальцем в моток, — чтобы узлы не скользили и не расползались. Длины примерно метров, тьфу, рук, то есть, — Дэн поправился, использовав подходящую местную меру длины, усвоенную еще в путешествии к замку, — шестьдесят. Найдется?

— Такой будет. Нить некрашеная, серая, — сразу объяснил хозяин и вытащил из левой верхней корзины здоровенный клубок.

Денису всегда казалось, что совы обладают коричневым оперением, но таскаться по городу и искать 'такого же, но без крыльев' ему совершенно не хотелось. Потому братец привычно принялся пытать сестру:

— Свет, у тебя по зоологии пятерка в аттестате стоит, бывают серые совы?

— Бывают, — машинально ответила девушка, какой только ерунды в голове не хранившая по причине добросовестного отношения к учебе. — У них цвет от ареала обитания зависит.

— Тогда годится, — бодро подвел итог Денис. — Значит, берем клубок и хорошо бы еще корзину в придачу. Не в руках же нам его волочь, как заколдованный указатель от Бабки Ежки.

— За корзину тридцать ноготков, — сразу предупредил хозяин лавки, делавший свой маленький бизнес весьма продуманно, судя по тому, как он вытряхнул одну корзину из стопки, составленной прямо на мостовой справа от лотка. Сопутствовавший товар у него брали частенько.

Предвкушая торг за изрядный моток шнура, хозяин лавки прижмурился сытым котярой. Не ведая о его чаяниях, Дениска мысленно пребывал в творчестве и, повернувшись к сестре, вдохновенно вещал:

— Надеюсь, Трашп не обидится, если моя сплетенная в подарок сова будет серой, а его подручная птичка рыжая или черная. Или может, бабушку Иргай расспросить о деталях и шнур перекрасить?

— Дир, вы собираетесь сделать сову из шнура магией? — вкрадчиво осведомился торговец с легким недоумением. Магом его клиент не выглядел. В юном возрасте те отличали нахальной безбашенностью самоубийц, в зрелом, те, кто ухитрился выжить, степенностью.

— Нет, какая магия? — удивился парень неожиданной версии. Даже перестал крутить в руках большой клубок и вскинул голову на продавца: — Сплету я ее.

Глаза торговца зажглись таким огнем, что будь на его месте, скажем, одна из собачек Бельташ, Дениске, да и не только ему — всем на улице — следовало опасаться за свою шкуру. О том, что на веревках вяжут узлы, а из тонких шнуров плетут половики, мужчина знал, но СОВУ?! Да еще сову как дар богу ремесленников? Такого шанса истинный и потомственный веревочный маньяк упустить не мог. Он насел на парня с расспросами, пообещав сам, первый, скидку на товар. Дениска, не видевший в своем умении никакой коммерческой ценности, охотно показал торговцу на шести шнурках, как будут выглядеть несколько фигурных узлов плетения.

Торговец оказался не только жадным до знаний о применении любимых веревок, но и честным человеком. Возможно, на Вархете, пусть боги и покинули мир, если речь шла о подношении одному из Восьми, жулить считалось себе дороже? Возможно, свою роль сыграла молчаливая фигура Валта, маячившая за спинами молодых людей с безразличным видом убийцы, готового броситься в бой по первому свистку хозяина.

Короче, дир Пинхрат кликнул помощника на замену, а дорогих клиентов пригласил к себе в комнаты. Покидал Дениска лавку с контрактом на отчисление хорошего процента прибыли от изделий, несколькими монетами задатка, а оставлял образцы узлов и все три известные ему по школьному кружку труда схемы плетений: кашпо для цветов, сова и салфетка-дорожка.

В состоянии легкой оторопи айтишник пересыпал монеты с руки на руку и удивленно поделился с сестрой только что пришедшей на ум идеей:

— Свет, а ведь мы сейчас сами честно заработали деньги! Есть чем Сигета одарить!

— Точно! А ты говорил, что учиться макраме — дурацкая идея! — со смешком припомнила девушка ворчание брата, путающегося с узлами, их очередностью, шнурками и всем тем, в чем можно и нельзя было запутаться в ту страшную пору, когда маленький Дениска вынужден был осваивать искусство плетения.

— Да уж, — крякнул Дэн. — Раньше думал, что поговорку 'Учи, все в жизни пригодится' придумали учителя, чтобы получать зарплату, потому и знак интеграла потребен лишь для вынимания ключей из канализации, как в том бородатом анекдоте. А оно вон как вышло.

— Осталось бисер купить. Дир Валт, далеко нам идти? — обратилась девушка к наемнику.

— Через две улочки, если дира Иргай правильно объяснила. Мне-то иль диру Ригету такие лавки без надобности были, — прикинув, пожал могучими плечами здоровяк.

— Да уж, тебя за низкой бисера представить сложно, — хохотнул Дениска и с возгласом: — О, кажется, кондитерская по пути! Зайдем? — ткнул в вывеску на другой стороне улицы пальцем руки, свободной от корзины с мотком шнура.

Кондитерской в том смысле, чтобы был не только магазин, а и кафетерий, лавочка не являлась, потому, наверное, в список диры Иргай не попала, зато бочки и лотки со всякой сладкой всячиной в 'Сладости для радости' в наличие имелись. Более того, их количество поржало воображение даже избалованных супермаркетами попаданцев!

Глаза любого сладкоежки просто разбегались, не зная, за что зацепиться: орешки в меду, изюм, ягоды, леденцы, пастила, печенья, сдоба...

Полная женщина, сама чрезвычайно похожая на булочку с изюмом (за последний шли черные, коричневые и рыжие родинки в изобилии усыпавшие кожу), хлопотала за прилавком, обслуживая покупателей. Пока она отвешивала орешки мило розовеющей барышне и печенье одной старухе, выглядевшей, как то самое яблоко из бочки с моченкой, Дениска успел облазить не меньше половины лавки. Он нашел-таки нужное: деревянный ящик, очень похожий на хлебный поддон в магазине. В этой таре, аккуратно переложенные пергаментом, красовались аппетитно-коричневые карамельные яблочки, источающие упоительно-сладкий аромат.

— Знаешь, Свет, — Дениска кивком головы указал на находку и невольно сглотнул слюну, — если мы положим в чашу Алхой одно яблочко, вредная тетка нас точно во враги запишет. Такую вкуснятину надо не меньше, чем десятком уплетать, а если ей еще и мужа угостить захочется или друзей, то точно на конфликт нарвемся. Вот скажи, — парень переключился на наемника, — ты сколько таких яблок смог бы съесть?

Борш смерил ящик снисходительным взглядом и удивленно переспросил:

— Что тут есть-то? Одно баловство. Ам, и нету.

— Значит, скупаем все и думаем, как десерт преподнести, — энергично свернул обсуждение количества айтишник.

— Может, букет из яблочек сделать? — задумалась вслух Света, подключая изобретательность, свойственную каждому воспитателю детского сада, вынужденному искать полезные, интересные и не травмирующие занятия для развлечения орды деятельных малышей.

— Это как же из яблок да букет? — закудахтала услышавшая последний вопрос продавщица. Она, наконец, выпроводила придирчивую покупательницу, выбиравшую печенье, как гроб к похоронам, и теперь полностью переключилась на новых клиентов, рассуждавших о чем-то невиданном.

— У нас так учительнице в институте на юбилей дарили — каждая в бутоне из марципанов, от настоящих роз и не отличить, — рассеянно отозвалась Света. — Тут, понятно, так не сделать, но хотя бы на палочки-черенки насадить из твердой карамели...

— Это еще почему нет? Чтобы я да марципановых цветов не сотворила? — грозовой тучей надвинулась на жрицу трех богов пухлая торговка. — Платите, я вам таких цветов наверчу, лучше живых будут, да только яблоки в карамели тяжелые, не удержат их марципановые лепестки...

— А что, если сделать съедобный букет-корзину, там и подпорки вставим? — подключился к обсуждению Денис.

— Тогда уж блюдо, как пруд с кувшинками, — внесла изменения в проект Светлана.

— Такого не принято, — начала с сомнением лавочница, сама заражаясь кулинарно-экспериментальной идеей, — однако ж интересно, я бы попробовала...

Толстушка буквально загорелась идеей испытать новый экзотический способ подачи товара. Словом, договорились. Достойной дире Кетлеш компания оставляла задаток и обещала зайти часика через три. Марципановое тесто у хозяйки имелось готовое, требовалось лишь придать ему форму пруда и лилий, хранящих яблочки. Достойная женщина не взяла с клиентов больше, чем задаток на продукты. Саму работу потребовала оплатить по факту: когда сделаю, увидите, тогда и о цене толковать будем!

Прикупив кулек с залитыми медом орехами, команда сборщиков даров отправилась в дальнейший путь к лавке с бисером. Стоил он, как заранее предупредил Ригет племяшей, недешево. Но на какие жертвы только не пойдешь, чего не сделаешь ради богов, чтобы они от тебя, наконец, отвязались и в кошмарах не являлись? Даже на бисер разоришься!

Нужная лавка окон не имела и броских вывесок тоже. Ограничивалась деревянным щитом с мастерски выжженным и раскрашенным изображением тонкой женской ручки. На ладошке оной покоилась пригоршня разноцветного и разноформатного бисера.

Дверь открывалась тяжело и скрипела уж очень характерно. Случайно двери так скрипеть не будут, зато те, которые сигнализируют о появлении посетителей вместо колокольчиков, — непременно.

Никакого бисера в открытом доступе внутри лавки не имелось, лишь многочисленные массивные деревянные коробки, коробочки и короба с плотными крышками на полках. При появлении клиентов из-за стойки воздвиглась монументальная фигура в пестрой чалме.

Это была очень толстая и исполненная достоинством пропорционально весу тела женщина далеко за пятьдесят. Рыхлый нос, пухлые губы, внимательные черные глазки и компенсирующие почти полное отсутствие бровей белые кустики клочковатой растительности на подбородке. Короче, красавицей лавочницу не назвал бы и стосковавшийся без женского общества Валт по пьяной лавочке. Зато сразу становилось понятно, почему в помещении нет охраны. Зачем лишние траты? Да такая хозяйка махнет тумбообразной рукой — будет улочка, отмахнется ногой — проспект сделает, а коль всем телом вмажет — площадь будет!

Светка с некоторой робостью уставилась на женщину, тогда как Дениска восторженно прошептал на ухо сестре:

— Ты только глянь, тетка вылитая Дженуария из любимого бабкиного сериала, который она все на диске смотрит. Только с бородой и кожа чуть посветлее.

— Ой, — только и пискнула девушка, до которой запоздало дошло, почему женщина кажется такой неуловимо знакомой.

— Восемь с вами, — колоколом загудел голос 'Дженуарии', приветствующей визитеров.

— Восемь, это уж точно, а могло бы быть и поменьше, — тихонько пробормотал Дэн под нос и громко повторил официальное приветствие, после чего передал бразды беседы в руки Светки, предварительно объявив: — Дира, моей сестре нужно сплести украшение. Сказали, бисера лучше, чем в здешней лавке, не найти.

— Верно, — расплылась в улыбке монументальная особа и клещом вцепилась в жертву, выдавливая из нее информацию о предполагаемой поделке.

Света поначалу вяло отбрыкивалась, а потом сдалась и покорно подключилась к перебиранию бисера, извлекаемого для демонстрации из многочисленных ящичков, ящиков и коробочек. Девушка на пальцах показала примерный размер будущего колье, чтобы хозяйка помогла с расчетом и подбором товара. Не зная ширину запястья богини, попаданка решила сделать колье, у которого длина поддавалась корректировке. Тем паче, лебедь — птица не мелкая — из бисера куда зрелищнее должна была смотреться в качестве украшения на груди.

С пару месяцев назад девушка нашла в сети изумительную схему и фото готовой работы — в ажурных голубых и зеленоватых кружевах бисерного узора взлетала прекрасная белая птица. Почему-то именно она запала в память настолько четко, что сейчас Света смогла объяснить лавочнице, сколько и какого материала ей нужно. Конечно, вархетский цветной бисер лишь отдаленно напоминал земной. Его почти никогда не делали круглым, это были скорее короткие восьмигранные трубочки. Штамповали его, понятно, не машинами, а магией копирования, годящейся лишь для самых мелких предметов. Но попаданцев не особенно интересовали тонкости производства, о котором толстуха-лавочница знала все и много больше. Главное — конечный результат годился для колье.

Бисера Света брала с запасом, так же, как и вощеной нити. Увы, тонкой проволоки и лески на Вархете не было и в помине, зато хорошие иглы-инструменты и застежки с цепочками очень-очень походили на земные.

Весь набор для плетения подарка богине вылился для попаданцев в весьма круглую сумму. Возможно, нет, пожалуй, наверняка, 'Дженуария' сделала бы скидку клиентам, поделись Света с ней схемой плетения колье. Но девушка молчала, как рыба об лед, словно не замечая многозначительных намеков. В результате чего кошель, выданный дядюшкой на материализацию заготовок для божественных даров, значительно отощал.

Как вышли из лавки, Дэн тут же спросил у сестры о причине ее молчаливости. Сам-то он про сову из веревок все рассказал.

— Помнишь, на школьный выпускной Маринка и Ленка пришли в одинаковых платьях? — вместо ответа уточнила сестра.

— Ага, визгу было! — лукаво ухмыльнулся парень, вспоминая подробности забавного скандала.

— Теперь представь, если украшение для богини окажется копией того, что носит какая-то женщина на Вархете? — намекнула Светка.

— Понял, заткнулся! Эксклюзив и ручная работа — наше все! — заверил сестру Дениска и, переключившись на более актуальную тему, спросил Валта:

— Слушай, тут перекусить где-нибудь поблизости можно, а то мы столько мотаемся по лавкам, что у меня живот к позвоночнику прилип.

— Это он у тебя от сладких орехов прилип, — нравоучительно проворчала сестра, не одобрявшая питания всухомятку и на бегу.

— Чего ж нельзя, можно, — пожал могучими плечами сопровождающий. — Вам как, диры, чего попроще или ресторацию искать будем?

— Нам чего поближе! — внес коррективы в маршрут трижды жрец под аккомпанемент требовательного урчания желудка.

Проводник повертел головой и решительно свернул налево, где вместо вывески имелась прислоненная к стене здоровенная и тяжелая на вид крышка от гигантской бочки. (В такой смог бы с комфортом прожить не только оригинал Диоген, но и десяток-другой любителей альтернативного размещения). Прислонена крышка была давненько, у основания успела прорасти жалким пучком травы. На 'вывеске' красовалась выжженная надпись: 'У Трехпалого'

Похожая основательностью на крышку-вывеску дверь приоткрылась, пропуская посетителей в нутро таверны. Окон в ней не было, свет давали лишь колесные люстры наверху и несколько связок-сеток светящихся шаров по стенам.

Три длинных стола с лавками и штук восемь столов поменьше с табуретами были основой меблировки таверны, отличавшейся своеобразным грубовато-основательным уютом. Стойка трактирщика с бочками на задах и подобием небольшой сцены слева в углу дополняли обстановку. На сцене, сидя прямо на ней в обнимку с местным аналогом лютни, бренчал что-то вялое на струнном инструменте заспанный лохматый парень.

Посетители у Трехпалого все же имелись: за длинным столом в правом дальнем углу гуляла какая-то шумная компания воинственного вида мужиков, за тремя столами поменьше насыщались еще несколько горожан. Сам трактирщик, его узнал бы любой по безотказной примете — трем из положенных пяти пальцев на левой руке, — наливал кружку бородачу. Выпивоха что-то деловито втирал хозяину.

Парнишка-разносчик в почти чистом фартуке подлетел к тройке клиентов, усаживающихся подальше от нудного бренчания. Дениска собрался было потереть руки перед оглашением своего заказа, наткнулся на многозначительный взгляд и громкий хмык Валта и просто, без жестикуляции, попросил, ориентируясь на обычный ассортимент:

— Перекусить бы. Мясо, хлеб, сыр и чем-то запить.

— Эль, пиво, вино? — захлопал глазами паренек, не зная, что предпочтет столь разношерстная компания.

— Эль мне, а молодым людям ягодного взвара, — прогудел охранник, решая проблему методом частичного насаждения сухого закона. Еще не хватало, чтобы юный жрец перепился и начал мертвых рядами поднимать. Хозяин такого точно не одобрит!

Дэн скроил недовольную физиономию, а Света вежливо прибавила:

— Если можно, теплого взвара. У меня горло от холодного тут же прихватывает. И тазик чистой воды — руки сполоснуть перед едой.

— Понял, дира, все найдется, — тряхнул головой парень, привычный ко всевозможным закидонам клиентов, и умчался на кухню.

Миску с водой и чистый отрез серой грубой холстины принес первым. Света вымыла руки, под ее суровым взглядом поболтал конечностями в воде и Дэн. Свободный от родственного произвола Валт миску с водой проигнорировал. Донимать его лекцией о гигиене Света не стала, лишь задумчиво проронила:

— Интересно, а пестряга передавалась воздушно-капельным путем или контактным, через грязные руки?

Бугай намек понял слету, поспешно придвинул к себе тазик и тоже вымыл лапы.

Парнишка-разносчик вернулся вовремя, чтобы забрать миску с посеревшей водой и разгрузить поднос с едой. И такой дух шел от ветчины и острого сыра, что совсем не голодная Светка украдкой сглотнула слюнку. Дениска, сменив гнев без пива на милость за еду, шустро напластал себе бутерброд из местного ассортимента, довольно заурчал и, сглотнув первый кусок, бодро провозгласил:

— Валт, ты лучший! Тут конечно, темно, как в погребе, но еда — м-м-м!

Бугай расплылся в польщенной улыбке, принимая похвалу своему выбору. И тут со стороны скорее выпивающих, чем закусывающих мужиков раздался удивленно-глумливый голос:

— Ба-а, да это и впрямь Пестрый Валт! Какой же из него, пестрячного, хранитель! Вон, лучше любого из наших берите, диры! Все больше толку будет, а коль увечные по нраву, так мы можем хромого Фропа кликнуть!

Валт стал медленно багроветь от злости и досады. Насчет своего излечения ему велено было молчать, потому как исцелить пестрягу полностью мог бы лишь истинный жрец. Раскрывать же инкогнито и супер-пупер возможности племянников-попаданцев осторожный дядюшка не планировал, о чем заблаговременно настойчиво предупредил Борша.

— Да самый лучший! — мгновенно отреагировал Дениска, развернувшись к гогочущему столу. — Ты умеешь пускать пену ртом и корчиться на земле? Не-е-е-т! А он умеет! Так что отвали, моя черешня!

Скроив глумливую физиономию, парень отсалютовал хохмачам кружкой с теплым взваром. И все бы ничего, только один из компании вояк успел хлебнуть лишка. На беду, перебравший оказался магом. В его руке зажегся яркий оранжевый шарик, его мужик и метнул в сторону Дэна. Не прицельно, больше на попугать. Да вот беда, Денис в школе ходил не только в кружок по труду, а еще и на баскетбол. Среагировал он рефлекторно — взял и отбил рукой 'мяч' в сторону стола насмешников с азартным выкриком:

— Давненько я не брал в руки мяча! Сыгра... Ой, бли-и-ин!

Выкрик Дэна оборвался вместе с громким взрывом, разметавшим кружки, блюда и кувшины со стола, закоптившим столешницу и физиономии насмешников до неравномерно-мавританского состояния.

— Ты на кого полез, дурень, он файры голой рукой отбивает! — взрыкнул самый низкорослый, но, очевидно, самый здравомыслящий из почерневшей компашки, встряхнув за грудки разом протрезвевшего любителя огненных апельсинов.

— Эй, ватага, стол оплатите и чтоб никаких драк тут, а то больше в долг ни разу не налью! Нечего людей попусту задирать! — рыкнул втрое громче скандалиста Трехпалый, наставив один из уцелевших перстов на группу наемников. Свободной рукой он вытащил из-под стойки шипастую дубину и многозначительно показал буянам самый веский аргумент.

Те недовольно нахмурились, но спорить ни с трактирщиком, ни с Дэном не решились. Если первый мог отоварить дубьем по кумполу и наглухо закрыть кредит, то со второго, как решили мужики, вполне сталось бы насовать им еще огненных шариков за пазуху. Уж больно беспечно отбивал маг файербол, будто в самом деле с мячиком забавлялся.

Черномазые оплатили ущерб и по стеночке, по стеночке отправились на задний двор отмываться от сажи. Мальчишка подавальщик сноровисто принялся наводить порядок на разгромленном столе, сметая осколки. Дэн же, запоздало втянув голову в плечи, удивленно прошептал:

— Блин, так это файербол был? Не мячик? И как меня его рукой-то угораздило?

— Дык, то разве диво? Ты ж, дир, жрец, а вы для магии неуязвимы, — объяснил Валт с довольной ухмылкой.

— Ух ты! И ведь никто не сказал! З-заразы! — возмутился Денис, и принялся заедать открывающиеся перспективы новым бутербродом. Света кивнула, прекрасно понимая, почему дядюшка попридержал ценную информацию. Братец и так порой удержу не знал, а уж после таких вестей...

— Спасибо, дир Деньес, что укорот языкам длинным ватаги Хмурого дали. Знавал я их, как в Тадреских харгах ходил, да и они меня, вот, припомнили, — прогудел наемник.

— Да ладно, брось, ты ж член нашей команды, потому нечего всяким варежку разевать не по делу, — отмахнулся бутербродом Дениска.

— Здорово у тебя выходит, — с белой завистью согласилась Светка, успокоившись насчет того, что их компанию никто за нечаянный разгром платить не заставит. — Никогда за словом в карман не лезешь. Мне если чего скажут неприятное, сразу никак остроумного ответа не подыщу. Потом чаще всего вообще на следующий день, что-то в голову приходит.

— Держись меня, жирафы зверьки красивые! — подмигнул Светке любящий братец и, гордо выпятив грудь, прибавил: — Я тебя в обиду не дам!

После чего, ставя восклицательный знак в своей речи, щедро глотнул взвара и так поперхнулся, что не мог прокашляться минут пять, сколько его сестра по спине ни хлопала. Откашлявшись, парень пристал с вопросом к телохранителю:

— Чего еще насчет неуязвимости знаешь?

— Почитай и ничего, — потер непривычно пустой после экспресс-бритья от Бельташ подбородок Валт и повел могучими плечами. — Раньше, говорят, жрецы любого из Восьми для магических атак неуязвимы были, не брали их лед, огонь и все, чего магией сотворено.

— А если поднять камень и уронить на голову? — потребовал подробностей представитель нового поколения жрецов.

— Не долетит, коль магией запускали, магия силу потеряет, — поморщив лоб, выдал бугай. — Потому в битвах любым жрецам, особо Ирната иль Зебата, цены не было. Божественный щит дорогого стоит! Единственно, друг против друга никогда служители Восьми не выходили. Это только маги за любую работу берутся, лишь плати монетой. Прежде-то они лишь пред простыми людьми грозны и сильны были, а пред посвященными Восьми чисто дети с забавными игрушками, как ни велика их сила прочим казалась. Да только сейчас ни жрецов истинных по Вархету, окромя вас, не сыскать, ни магов, великой мощью обладающих.

— По ходу дела, прав был дядя со своей идеей о проводниках и адаптерах. Вот тебе с сообщающиеся сосуды! Силу давали боги, она текла в мир жрецам, далее магам и всему миру через магию. Боги ушли, притока силы нет, жрецы исчезли, магам остались жалкие крохи энергии, — похмыкал Денис, вспоминая и сводя воедино рассказы богов, жреца Нерпата и дядюшкины речи.

Наемник на это лишь кивнул косматой головой и приложился к кружке. Больше никто дразнить жонглирующего огнем парня не стал. Тренькающий в углу менестрель, адекватно оценив свои музыкальные потуги и кривящуюся физиономию Дэна, предпочел завершить представление и свалить в туман. Вдруг и его шариком отоварят сгоряча вместо гонорара?

Посрамленные наемники в трактир более не вернулись, справедливо решив не дергать тигра за усы. Они ведь не знали, что имеют дело с игривым котенком, а не матерым хищником. Озабоченная Света тишком спросила у Валта, не стоит ли опасаться засады, на что бугай хмыкнул и брякнул, как есть:

— В своем доме и пес не гадит, так чего ж людям-то? Если где за стенами городскими столкнемся, то по-всякому может обернуться, а тут нет.

Перекусив, команда снова направилась к кондитерской, где священнодействовала над новым словом в мире сладостей мастерица. Положенные три часа еще не подошли к концу, но тройка решила попытать счастья и не прогадала.

Довольная и вдохновенно-разрумянившаяся кондитерша выставила перед заказчиками небольшую, чуть приплюснутую корзину, торжественно откинула крышку и продемонстрировала сотворенный шедевр: небольшое озерцо-желе, по которому плыли три марципановых цветка с яблочными сердцевинами.

— Ух, красота! — восторженно выдохнул Денис. — Такое и дарить не стыдно и в дар принять приятно! Дира, вы — гений!

Пухленькая дира Кетлеш польщено зарумянилась, зацвела розой и сама предложила скидку в благодарность за удачную идею оформления товара. Ломаться изрядно потратившиеся на бисер попаданцы не стали. Яблочно-лилейное совершенство заняло свое место в руках Валта, обнявших корзинку, словно мать долгожданного младенчика. Заодно прикупили и сладостей для диры Иргай. Дениска посчитал полезным задобрить вредную старушенцию. Если рот занят сладостями, его для содержательной лекции точно не откроешь. Не то чтобы Дэн был категорически против учебы, просто считал, что свою порцию наук он столовой ложкой вычерпал в школе и институте, а остальное как-нибудь мало-помалу чайной доберет и не надо все водопадом обрушивать. Временами от лекций ученой диры у попаданца и вовсе возникало ощущение клизмы, вставленной прямо в ухо. Потому, благо зубы у старой перечницы имелись, Дэн набрал нуги, карамели, леденцов, ирисок, словом, сластей из разряда 'долгоиграющих', а коварными планами со слишком честной сестрой не поделился, чтоб реализовывать не помешала.

Компании осталось только свернуть в местечко поукромнее, подальше от лишних глаз, и вызвать Пацана. Но ближайший проулок, каковой Денис наивно избрал для целей птицепортации, оказался не укромным уголком, а маленькой площадью с цветочной лавкой. Вокруг нее редкими насекомыми вились покупатели.

Уставившись прямо на ведерко с пышной охапкой чего-то, вероятно дешевого и напоминающего синие гвоздики, водруженное прямо на ступени, айтишник замер на миг. Потом парень встряхнулся, хлопнул себя ладонью по лбу и быстро спросил у Валта:

— Слушай, приятель, а у вас живые цветы в горшках продают?

— Э-э, — завис источник информации и потянулся к подбородку. Пальцы вместо любимой бороды опять ткнулись в жесткую щетку отрастающего волоса. Диру Боршу, так же, как и дядьке Ригету, отродясь дарить цветы не приходилось. Его девицы предпочитали заурядные товарно-денежные отношения, а не романтику.

— Не знаешь? — переспросил догадливый парень и получил в ответ еще одну порцию многозначительного:

— Ы-ы-ы.

— Значит, будем действовать эмпирически! Обожди меня тут, Светик! — провозгласил Дэн, вручая сестре корзинку с веревками, и зашагал к лавке, чтобы осыпать вопросами молоденькую цветочницу. Та вдохновенно подбирала букетик на шляпку для пожилой леди. Метнув из-под ресниц кокетливый взгляд на симпатичного юношу, девчонка звонко пискнула:

— Мама-а-а!

Как оказалось, это был не панический вопль о помощи невинной девы, павшей жертвой грязных домогательств, а призыв родительницы. Пококетничать с кем-либо, когда за спиной такая мама с хищным огнем в глазах 'выдам замуж немедленно или нечего девке голову дурить', было попросту не реально. Потому бедняжка даже не пыталась.

Старшая цветочница проворной щучкой выскользнула из недр лавки, выслушала клиента и, расплывшись в довольной акульей улыбке, утянула его на глубину. Появился братец из магазина с очередной невысокой корзинкой наперевес и довольной миной.

— Во! Называется колокольчик Илай! — похвастался находкой Дэн, демонстрируя компании покупку. — Если не это дарить, то я вообще не знаю, что! Мне как начали всякие цветки перечислять... У-у-у! Будто я в них разбираюсь! Чуть не окосел! Хорошо хоть знакомое название выхватил. Из-за него главным образом выбрал. Сказали, цвести до осени будет, только не забывать поливать!

Денис откинул крышку корзинки, демонстрируя растение, размешенное на изумрудно-зеленой моховой подушке. Оно и впрямь походило на колокольчик с крупными цветками. Цветики меняли оттенок от насыщенно фиолетового — нижнего на стебле, до верхнего — цвета нежнейшей голубизны.

— Красиво! — честно согласилась Светка, больше любившая яркие георгины, гладиолусы и астры, полыхающие костром по осени и хоть немного согревающие душу в преддверии долгой зимы. — Только как его по холоду под горы тащить? Замерзнет же!

— Ничего, думаю, дядюшка чего-нибудь с обогревом придумает, маг он или не маг, — отмахнулся Дениска. — Как-нибудь донесем, а если нет, так и любой цветок по холоду зачахнет. Без горшка и корзинки, небось, еще быстрее.

— Разумно, — кивнула сестра, поудобнее перехватывая корзинки с мотком шнура для плетения совы и бисером для лебедя. Валту досталась самая тяжелая ноша, корзина с 'лилиями' и кульки сластей.

Так, совершив необходимые покупки, не подняв ни единого скелета в Брисе и ни с кем не подравшись (метание огненных апельсинов за едой не в счет), команда покупателей все-таки добралась до переулка нужной степени укромности. Призрачный ворон налетел ветром и клекотом, подхватил троицу и перенес во внутренний двор замка Кергот.

Пацан исчез в кладовой со свежатиной, бедняга Валт с трудом перенесший птицепортацию остался учиться дышать, а попаданцы ринулись к встречающему дядюшке и принялись демонстрировать дядюшке покупки. Не потому, что неудержимо тянуло похвастаться, а потому как срочно требовалось определиться с магическими возможностями старшего родственника по сохранению и транспортировке даров.

Тут Денису повезло. Магическая кладовая — это здорово, но Ригет знал чары хранения, которые можно наложить не на само помещение для размещения продуктов, а на конкретный объект, требующий сбережения. Именно их он и обещал применить к колокольчику Илай и к яблочной композиции для Алхой. Карамельные яблочки, конечно, сразу тухнуть не собирались, а все ж с магией надежнее. В благодарность похвастался честно заработанным авансом по веревочному договору, которому было предопределено место в чаше Сигета.

Сдав с рук на руки два дара, попаданцы разбрелись по своим комнатам. Прогулки и шопинг кончились, предстояла кропотливая работа по плетению. Единственное, чему осталось радоваться, что никто из них в детстве не освоил вышивку. На этот вид прикладного искусства времени потребовалось бы на порядок больше, в отличие от макраме и бисероплетения. Со своими поделками, если прерываться только на еду, сон и короткий отдых, мастера-любители должны были справиться довольно быстро. На сову Дэну требовалось всего несколько часов. И в пару дней, чтобы творить не торопясь, Света оценила срок, нужный для плетения лебеди Май из бисера.

Словом, жрецы плотно занялись подготовкой даров, а дядюшка чарами хранения. Потом Ригет снова погрузился в дела владения Кергот. Благо, бюрократия на Вархете не достигла вершин, присущих земной.

Скажем, возиться с горой бумаг и собирать подписи в многочисленных инстанциях, чтобы доказать властям, что его наследство именно его и ничье более, Ригету не требовалось. Снятие печати с ворот замка Кергот автоматически подтверждало все права наследника и прилагающиеся к ним обязанности. Завещание прочел, вошел, выжил — пользуйся.

Дядюшка лишь озаботился написанием своего завещания, копию которого отослал блюстителю права в Брис с птичкой-почтальоном под кодовым именем Сластена. По этой бумаге своими наследниками Ригет признавал обоих племянников в равной степени, а управляющего назначал смотрителем имущества. В помощь ему на хозяйстве в качестве физического проводника интеллектуальных решений оставался Валт. Бывший наемник, принесший клятву, почти обиделся, узнав, что его не берут в космонавты, то есть в путешествие на поиски храма Восьми. Пришлось дядюшке толкнуть прочувствованную речь о великом значении присмотра за владениями Кергот, для коего крайне необходим не только неживой призрак, ограниченный в физических действиях, а и живой наемник, прекрасно поладивший с управляющим на почве любви, кто бы мог подумать, нет, не к пиву, а к лошадям. Делать нечего, Валт поворчал и вроде бы смирился со своим новым спокойным и сытым местом в мире.

Все полнились ожиданием. Счастлива по уши была дира Иргай, погрузившаяся в детальный осмотр и опись древнего храма. Информацию о найденной святыне она, забывая о еде и питаясь исключительно доставленными из Бриса сластями, строчила днями напролет. Свою монографию ученая дама собиралась отправить коллегам в академию со все тем же Сластеной. За пару-тройку ягодных пирожков птичка готова была носить письма куда угодно, а уж если к пирожкам прибавлялась пастила, то хоть на другой край света.

А вот Валт мучился все сильнее, раздираемый одновременным желанием сопровождать Ригета к неведомому и сильной опаской влипнуть в нечто такое, что не предназначено простым смертным. Уж за несколько дней пути до баронства навидался такого, что поседеть впору. Пока страх вкупе с приказом о помощи управляющему перевешивали.

Глава 23. Птицепортация в Валидик

Жемчужно-белая лебедь распахивала крылья на серебристо-голубой бисерной сетке-колье. Сова-макраме грозно хмурила пушистые брови и потряхивала еще более пушистыми кончиками 'ушей'. Тонко благоухали цветки дивного колокольчика Илай. Источало сладкий аромат кондитерское озерцо, по глади которого плыли нежные лилии с яблочными сердцевинками. Посверкивали честно заработанные монетки. Со свирепой веселостью щерилась гончая смерти, вырезанная из клыка харга. Нерпат, вспомнив подростковые годы и ученичество у мастера постарался на славу. Филин Ойх никак не желал быть запечатленным в кости, зато оскалившая пасть Гончая Смерти получилась отлично. Тускло, в седьмую (демонстрационную) частицу силы светился артефакт-фонарик. Дары для каждого из богов приготовили. Пара молодых жрецов и все причастные к тайне и будущему походу рассматривали подношения, пытаясь для себя решить: все ли возможное сделали они, угодят ли Восьмерым настолько, чтобы двое жрецов смогли позвать и дозваться.

— Ну чего, пакуемся и в путь? — первым не выдержал нетерпеливый Денис благоговейно-напряженного молчании публики.

— Промедление лишено смысла, — признала дира Иргай. — Вечный снег и лед с вершины без следа не исчезнут, но сезон для предгорий пока подходящий. Коротко лето в горах Ликладика. Лучше погода на хребте Раздела не станет.

— Зато храбрость может закончиться, и вообще я темноты боюсь! Иногда, — с ухмылкой того, кто если чего и боялся в детстве, то давно забыл, сообщил айтишник.

В первую очередь каждый раз неожиданно пугаясь чего-либо Дэн не погружался в ужас по маковку, а принимался шевелить извилинами, пытаясь сообразить, чего именно он испугался и как такой эффект достигнут. За вычислениями страх сам собой оскорблено убегал, хлопнув дверью, а айтишник оставался с очередным решением-описанием розыгрыша, погодного явления или физического процесса. Словом, если парень чего и опасался, так это медицинского рвения сестры. Иной раз лечиться оказывалось не только неприятно, но и больно.

Светка только тихо вздохнула. Если кто и боится темноты — не ночи со звездами, а полной и глухой, царящей в подвалах, так это она. Как-то раз сходила за картошкой. Дверь была открыта жильцами и девушка понадеялась, что быстро обернется. Не успела и потом часа три ждала в темноте, с севшим фонариком, пока Денис сообразил, где искать сестру и вызволил ее, зареванную, замерзшую, с распухшим носом, из заточения.

В такт внучке вздохнул и дедушка-призрак, оставляемый на хозяйстве вместе с управляющим и жрецом Нерпатом. Остальные отправлялись на поиски забытого подгорного храма вместе с подневольно-добровольными, как та кошка, слизавшая горчицу из-под хвоста, избранниками богов. Даже Валт уходил с командой.

Он имел вчера вечером долгий разговор с дядюшкой Ригетом и уговорил-таки его. Скорее всего, решающую роль сыграли габариты наемника, обеспечивающие высокую грузоподъемность, и умение владеть оружием.

Диру Иргай оставлять в замке никто даже не пробовал. Боевая старушка ничего слушать не хотела о потенциальных опасностях и трудностях пути. Маячивший впереди приз — возможность первой из современных ученых ступить под своды древней святыни — перекрывал для фанатки науки все риски явные и потенциальные. Она, пожалуй, была готова заплатить за такой дар и жизнью.

Бельташ и гончие Зебата шли прицепом к парочке жрецов в качестве телохранителей и возможных советников. Память древней рыцарши проявляла себя причудливо, но в бесполезности ее никто упрекнуть бы не мог.

Дядюшка Ригет следовал за младшими родственниками для магической поддержки. И... да что скрывать, за несколько дней, которые старший Кергот провел рядом с племянниками, он искренне привязался и к невозможному говорливому парню и к разумной, пусть несколько пугливой и очень озабоченной чистотой, девушке. Родная кровь — не водица. Как ни бурчал дядя, мрачно хмурясь, а все ж был рад, что по прихоти старика Итната в его жизнь вошла парочка попаданцев. Хотя, признаться честно, они могли бы не топать в ней так громко!

Вот так получилось, что из замка Кергот в Ликладик отбывало шестеро, не считая трех собак. Пацана — посланца и перевозчика божественной категории в расчет не брали. Ворон рат, он такой: в один миг здесь, а в следующий там, куда Макар телят не гонял.

Никому из членов группы в Валидике прежде бывать не доводилось. К счастью, для ориентировки в пространстве Пацану с лихвой хватило картинок из памяти торговца 'Даров Ликладика'. Потому оказались путешественники на булыжной мостовой улочки, забиравшей вверх настолько круто, что с иной горкой поспорит. Невысокие, по меркам попаданцев, одно— и двухэтажные каменные домишки с массивной дверью на первом и непременной боковой наружной лестницей, ведущей на второй этаж, обступали гостей. Окна в домах были маленькими, с основательными ставнями, чтобы холод и снег не проникли внутрь в непогоду. Черепичные, поросшие мхом крыши надвигались на глаза-окна, как кепки-аэродромы. Все это серовато-зеленоватое человеческое скопление меркло на фоне величественных гор, окружающих городок.

— Симпатично, пусть чуток и мрачновато, — навскидку оценил Дэн, озиравшийся по сторонам. — А где наша лавка?

— В Валилике не приняты вывески, надо смотреть на предметы, подвешенные слева от двери, — поучительным тоном выдала высокообразованная дира Иргай, сделала решительный шаг вперед и пошатнулась.

Ригет первым подхватил хрупкую старушку, оседающую на булыжники.

— Что-то голова закружилась, — хватая ртом воздух, виновато каркнула дира. — Дышать тяжеловато. Ничего, сейчас...

— Акклиматизация! — испуганно осенило Светлану информация из мысленной медицинской картотеки. — Мы же одним махом в предгорьях оказались. Дира пожилая. Давление, возраст, нагрузка на сердце. Надо ее усадить где-нибудь и напоить горячим!

Скрипнула дверь ближайшего дома справа, где слева на крючке висели большая кожаная сумка и пояс. Показалась лысая — два пегих клока по бокам над ушами не в счет — морщинистая голова в вязаном колпаке-буденовке, тощая шея, вокруг которой змеиными кольцами улегся воротник лапи, жилетка мехом вовнутрь на когда-то широких плечах. Старик охнул, распахнул дверь пошире и скомандовал:

— Тащи диру сюда, парень!

Поименованный парнем Ригет, не слушая слабых возражений диры Иргай, подхватил сухонькую старушку на руки и внес в дом. Остальные, не считая растворившихся в тенях собак, подтянулись следом. Бельташ осталась караулить снаружи. Прочие утрамбовались в помещение, оказавшееся одежной лавкой.

Диру Иргай сгрузили на стоящее в углу кресло и укутали меховым одеялом. Лысый старик зазвенел посудой на столике, велев Светке подсобить. В четыре руки они быстро соорудили непонятный горячий напиток, отдающий лимоном, в который было вбито четыре ложки чего-то тягучего, как незастоявшийся мед, и желто-зеленого.

— Это трыш, из нашенских ягод делают. Испить дире надобно. Вкус, конечно, особый, но сердчишку поможет, и шум с головы потихоньку уйдет, — посоветовал старик.

Светка пригубила парящую глиняную кружку и согласно кивнула, поясняя для брата:

— Кисло-сладкий витаминизированный напиток. Полезно!

Совместными усилиями с грехом пополам в бледную, как смерть, старушку удалось по глоточку влить полную кружку.

— Туточки посидит малость и очухается, — довольно крякнул старый лавочник.

— Я могу идти, — попробовала трепыхнуться несгибаемая бабушка, удерживаемая в кресле силами дядюшки и Светки.

— Зачем? — громко удивился Дэн. — Мы ж нашли то, что искали!

Дорогие читатели, на этом выкладка истории приостанавливается (контракт с издательством). Сейчас герои отправятся в горы, отыщут храм и взовут к богам. Разумеется, у них получился вернуть Восьмерых на Вархет. А значит, в мир вернется сила и магия. Каждый из попаданцев найдет свое счастье. Дэн таки очарует Бельташ, а симпатия Светы окажется очень неожиданной. Ох уж эти ритуалы с непредсказуемыми побочными последствиями! Мы же с Вами, если будет на то ваше желание, встретимся 05.11.2018, в канун дня рождения автора, чтобы начать знакомство с новой историей 'СЕМЬ КЛЮЧЕЙ К...' (однотомник, юмор, фэнтези).

Как обычно, дни выкладки: понедельник-среда-пятница. Очень рассчитываю на вашу помощь в ловле блох (опечаток, ошибок, логических несуразиц). Именно благодаря ВАШИМ вопросам и предложениям порой рождаются идеи и история меняется, обрастает подробностями!

Дорогие читатели, издательская версия истории 'ПАПАНДОКС' на бумаге в продаже с 06-08-2018г. (ссылка в аннотации). авторский черновик в эл.виде можно найти на ПМ