Гермиона Грейнджер и Чёрная чума

— Можно попросить у тёмного лорда не заниматься тёмной магией, но не устраивать переворотов он не может.

— Ой, да ладно, — я махнул рукой и плюхнулся в кресло перед ним. — Это даже не совсем моя идея. Это Грейнджер придумала, я просто забросить не дал. Так что, какой вердикт?

— Сам понимаешь, правила придуманы не просто так, — Альбус вздохнул. — На первом курсе все проходят базовые принципы полётов и безопасности во время них. Нет никаких гарантий, что родители сами научили детей кататься должным образом.

— И-и-и?..

— И придётся сдвинуть финальный экзамен по полётам на ближайшее время. Желательно до начала сезона соревнований.

— То есть я правильно понимаю? Первокурсникам сначала придётся сдать экзамен, а только потом они могут проситься в команду?

— Да. Ты доволен?

— Ну… Можно придраться, что Поттер экзаменов не проходил, но ладно. Можно счесть за экзамен то его шикарное пике. Так что да, я доволен.

— Тебе-то это зачем, Кадор? — директор вздохнул.

— Я хочу быть загонщиком и бить людей железным мячом на легальных основаниях! — громко объявил я. — А если серьёзно, у тебя дети на стену лезут от безделья и непонимания, как можно влиять на мир. Я просто подкинул пару идей.

— И хочешь бить людей железным мячом на законных основаниях, — кивнул Альбус.

— О да. Как хорошо, когда интересы многих совпадают.

— Пожалуйста, не свергай меня с директорского места, у меня не так много радостей в жизни осталось, — то ли в шутку, то ли серьёзно попросил Дамблдор.

— Зачем тебя смещать, ты хороший! — в том же тоне отозвался я. — А какой у тебя феникс! Фоукс, лапонька, иди ко мне, почешу!

Феникс вышел из-за двери и подбежал ко мне по полу, как курочка с непомерно шикарным хвостом. Я поднял его к себе на колени и начал бессовестно чесать.

— Кстати, Кадор, пришёл ответ от Оливандера.

— О? Он согласен сделать мне палочку?

— Более того, он тебе её уже сделал, — директор вытащил из ящика в столе вытянутый футляр и подвинул его ко мне.

— О-о-о-о! — я подался вперёд, приоткрыл футляр и…

Как-то сразу чувствовалось, что вот эта палочка ко мне дружелюбна. Я взял её в руку и…

— Бва-ха-ха-ха!!!

Фоукс вспорхнул к себе на клетку и посмотрел на меня как на идиота. А я был в полном восторге! Молнии били из кончика палочки в пол и потолок, и это было так!.. Так естественно, так правильно, так легко! Так… Беспалочковая магия мгновенно показалась невероятно тяжёлой, громоздкой… Концентратор оказался действительно концентратором: вся магия, которая была вокруг меня, сосредоточилась на кончике моей палочки. Полумысли, полунамерения достаточно, чтобы магия свершилась!

— Вижу, наконец-то тебе палочка подходит, — проговорил Альбус, когда демонический смех перешёл в коварное хихиканье.

Я развалился поперёк кресла и выжигал на директорском потолке бессистемные линии.

— Ага. Это так классно, оказывается!

— Гаррик описал эту палочку как очень скромную, послушную и верную. А твои волосы назвал очень благодарным и податливым материалом для палочек. Чьи они, он так и не смог узнать, но шепчет на ушко клиентам, мол, вполне возможно, что это волос ангела.

Я снова счастливо заржал.

— Он просил не стесняться и, если мне вдруг попадутся перья, то тоже ему приносить. Он никому не скажет, откуда они.

— Гы… прямо христианские ангелы? Которые все такие добропорядочные, что аж не какают? Гы… Не, мне не жалко, я могу и перья отрастить, но… Сколько платит?

— Прилично. Думаю, за две такие партии ты бы смог выплатить весь кредит на обучение, — Альбус смотрел на меня донельзя задумчиво, но прямо спрашивать мою видовую принадлежность не решился.

— Так что, ему сразу перья, или будем делать таинственный вид? Кстати, откуда у ангелов перья? У них разве не по пять-двадцать пять голов, рога, клыки и прочая устрашающая дребедень?

— По современным классическим представлениям, ангелы выглядят как люди с птичьими крыльями.

— Это разве не гарпии?

— У гарпий вместо рук крылья, а у ангелов они на спине, в дополнение. Примерно вот так, — директор палочкой нарисовал в воздухе фигурку.

— А, симпатично, — кивнул я.

— Думаю, не стоит плодить мифы, хватит и волос. Где-нибудь перед Рождество отошлём ему новую партию? Чтобы не портить Гаррику радость от обладания редчайшим ингредиентом. Ты счастлив?

— Невероятно, — я наконец-то отцепился от потолка и начал сбивать искорками пылинки.

— Я рад, — Дамблдор чуть улыбался.

* * *

В на следующее утро Драко объявил, что недоволен сложившимся положением вещей.

— В моей жизни стало слишком много маггловского, — сказал он. — Это оказалось не так омерзительно, как мне все говорили, но всё равно. Слишком много.

— Твои предложения? — заинтересовался я.

Малфой вытащил из-под кровати огромный талмуд.

— История магии и магических традиций. Тоже интересно узнать тем, кто собирается как-то в магическом мире жить. Один день пусть Гермиона рассказывает о своём мире, второй день буду рассказывать я о своё, а третий… Думаю, будет честно, если третий день будет рассказывать Кадор.

Драко глубоко вздохнул, позеленел и замер. Нет, вот как хамить у него недостатка наглости нет, а как дельные предложения защищать, так сразу на нервах.

— Классная мысль, так и поступим, — кивнул я.

— Нет, ты не… Что?

— Классная, говорю, мысль. Так и сделаем.

— Но…

Гермиона хихикнула, глядя на совершенно растерянного Малфоя.

— Может, раз ты такой податливый, и тёмной магии нас научишь?

— Да запросто.

— Чего?

— Да, говорю. Запросто.

— Тебе там этого Дамблдор не запрещает, не?

— Нет. Я же вам ещё это в самом начале говорил.

— Но… Вместе со светлой?

— Такова её специфика. Технически, это один и тот же раздел магии. Просто одни чувства принято называть светлыми, а другие — тёмными. Эй, Драко, ты в порядке?

— Ты мне всю картину мира испортил! Где, дракон тебя подери, жуткие испытания? Где стандартное «нельзя» и «ещё рано тебе»?

— Ну, — я оглядел себя. — У меня такого не водится. Ты чем-то недоволен?

Малфой не нашёлся, что сказать, только возмущённо вскинул руки.

Мы пошли на завтрак, и там как раз-таки было объявлено, что экзамен по полётам для первокурсников сдвинут на следующую неделю, и все, кто его пройдут, могут претендовать на место в сборной.

И пусть это было не совсем то, чего дети ожидали, радости были полные штаны.

Ещё бы, первокурсникам удалось изменить школьные правила. Такое не каждый год происходит.

* * *

Обычно наши посиделки имели формат сказки на ночь, когда мы после уроков, после прогулки, после домашки переодевались в пижамы и залезали к Гермионе смотреть картинки и слушать, как она читает.

Но если бы моей команде хватило бы на такое терпения, я бы удивился.

Так что сразу после уроков мы зашли в нашу комнату, и не успел я оглянуться, как рядом оказались дети в пижамах, желающие слушать про кровавые ритуалы. Я прикинул — вроде бы никакой срочной домашки на завтра не было, — тоже переоделся, чтобы поддержать традицию, и забрался в кровать.

— Итак… — я задумался, с чего бы начать. — Прежде чем говорить о тёмной или светлой магии, нужно понять, чем она отличается от обычной. Как вы думаете, та магия, которую мы используем в Хогвартсе, она светлая?

Ребята переглянулись.

— Вроде как? — предположил Драко.

— Понятия не имею, — честно призналась Гермиона. — Флитвик нам такого не говорил.

— Она не светлая. И не тёмная. Она полностью нейтральная. То, чему учат в Хогвартсе… Ладно, чему нас учат на первом курсе — это полностью нейтральная магия. У нас есть намерение, есть волшебная палочка, заклинание и жест. Всё, никаких особых эмоций к объекту чар нам испытывать не нужно.

— В отличие от тёмной и светлой магии? — уточнила Гермиона.

— Да. В не-нейтральной магии — назовём её так для обобщения, — нужно испытывать жгучее, сильное чувство для того, чтобы оно вообще сработало. То есть да, ты можешь ненавидеть человека и сбросить на него камень с помощью заклинания левитации. Можешь его даже так убить, но это не будет считаться тёмной магией, потому что ненависть не является обязательным условием для данного заклинания.

— Для светлой надо любить, для тёмной — ненавидеть? — предположила Грейнджер.

— Не обязательно. Спектр человеческих эмоций гораздо шире и богаче. Можно ревновать, а можно восхищаться. Можно завидовать, а можно благодарить. Можно бояться, а можно — жертвовать собой. На любом сильном переживании можно построить заклинание. И да, не-нейтральные заклинания гораздо, гораздо сильнее нейтральных. В моё время мы пользовались волшебными кольцами, а они были гораздо слабее современных палочек, — я любовно погладил свою ненаглядную из ели, с которой старался не расставаться, — и пользоваться нейтральной магией было бессмысленно. Учиться долго, а потом любое не-нейтральное окажется сильнее.

— Поэтому Авада Кедавра пробивает все щиты? — подал голос Драко.

— Все нейтральные щиты, да. А вот с не-нейтральными может выйти осечка. И она вышла. Но нейтральная магия, какой бы слабой она ни казалась, имеет одно огромное преимущество — от неё не сходят с ума.

— Так, стоп… Ладно от тёмной магии, а от светлой-то почему?..

— Необходимость испытывать определённые эмоции для совершения колдовства — это вообще так себе затея. Потому что если ты боевик, ты должен быть постоянно в ярости, постоянно ненавидеть… если целитель — постоянно восхищаться жизнью и желать самого лучшего. И неважно, ранен ты или устал, подагра у тебя или друг предал — ты имеешь право испытывать только те эмоции, что нужны тебе в данный момент для колдовства. Это ужасно. Чувства извращаются, подавляются… тёмные маги остаются без способности радоваться хоть чему-нибудь, светлые — режут себя за то, что им не удаётся всё время быть любящими и жизнерадостными. Поэтому при изучении не-нейтральной магии лучше всего охватывать весь спектр эмоций. Чтобы в любой ситуации, с каким бы чувством ты там ни оказался, ты мог бы что-нибудь сделать.

— Ты поэтому такой… странноватый? — деликатно выразил свою мысль Малфой.

— Да. Мои чувства — моё оружие. И если тёмный спектр чувств не нуждается в тренировке — любая неприятность сама напомнит, как ненавидеть и негодовать, — то светлый спектр… — я покачал головой. — Нужно очень постараться, чтобы жизнь не превратилась в постоянную пытку страхом, ненавистью, ревностью и бессилием. Мне полторы тысячи лет, если бы я не залипал периодически на то, какими восхитительными могут быть мои одиннадцатилетние друзья, жизнь бы уже давно стала для меня невыносима. И да, из забавных парадоксов. Как тёмный маг Дамблдор гораздо сильнее Воландеморта. Кто угадает, почему?

— Потому что директор занимается и светлой магией… — отозвалась Гермиона как послушная и внимательная ученица. — А профессор Дамблдор действительно занимается тёмной магией, или ты это просто абстрактно рассуждаешь? В рамках теории про не-нейтральную магию.

— Насчёт сейчас не знаю, но он изучил её достаточно, чтобы иметь тот уровень светлой магии и не сойти с ума.

— О… Становится понятным, почему Тёмный Лорд его боялся, — пробормотал Драко. — А ты, выходит, тоже не тёмный? Полосатый какой-то?

— Да хоть серо-буро-малиновый в крапинку. Лучше сказать, что я владею не-нейтральной магией, вот и всё, — отмахнулся я. — Но есть, конечно, несколько нюансов. Очень важных, жирных нюансов, из-за которых истерички не захватили мир. Чувство, конечно, является основой для не-нейтрального заклинания, но это не всё заклинание. Нужно ещё каким-то образом сделать так, чтобы магия вокруг тебя откликнулась. Чтобы она заразилась твоими эмоциями, чтобы она превратила то, что есть у тебя на сердце, в реальное колдовство. Когда ты пользуешься палочкой, то тебе нужно заставить откликнуться магию в сердцевине, а уже она свершит волшебство. И это не так уж просто, как может показаться. Без палочки… Тут абы какую магию реагировать не заставишь, нужно искать сродство со стихией, чтобы ты понимал её и схоже чувствовал, ощущал себя. Если твоя ненависть горячая и всепоглощающая, как пламя, или холодная, как лёд… Или крепкая и монументальная, как скала… Всё это создаёт совершенно разные заклинания.

— Бардак какой-то! — возмутилась Гермиона. Она всё это время что-то писала в тетрадочке и посмотрела на меня с возмущением. — Это что, все не-нейтральные заклинания индивидуальны?

— М-м-м, хорошее замечание. Не все. Конечно, то, что испытывает человек, и как он это делает — весьма специфично, но в принципе все мы люди и в одинаковых ситуациях реагируем похожим образом. Для этого существуют ритуалы. То есть если ты на рассвете выходишь на гору, любуешься величественными долинами и идёшь по мокрой от росы траве — то скорее всего, твои эмоции будут схожи с чувствами других людей, тех, кто делал так же. Или если ты опускаешься в холодную воду священного озера. Или если прыгаешь вокруг костра в определённом ритме. Или если вырезаешь сердце ребёнку…

— Жеребёнку? — уточнила Гермиона, отвлекаясь от записей.

— Ребёнку. Человеческому.

— Но… он же от этого умрёт.

— Да, в этом и суть.

— Тёмные волшебники крали детей?

— Зачем красть? Почти в каждой деревеньке найдётся младенец, от которого рады будут избавиться.

— Родители… сами отдавали тёмным магам своих детей? Может, они не знали, что с ними будет? Думали, что их на обучение берут?

— Нет, все всё прекрасно знали. Просто если не тёмному волшебнику, то нежеланный младенец будет закопан где-нибудь в поле. А там его могут откопать, нежелательные воспоминания и вообще, может быть, не сезон закапывать.

— Ч-чего?..

Я посмотрел на неё с недоумением:

— Что именно тебя удивляет, Гермиона?

— Родители закапывали своих детей в поле? Зачем?!

— Чтобы выжить. Не всех детей можно прокормить. Если не убить одного, то вся семья может не пережить зиму.