Гермиона Грейнджер и Чёрная чума

Содержание:

Часть 1. Акклиматиазия

Часть 2. Полёты

...

Прода

Сноски

Часть 1. Акклиматизаця

1 сентября 1991 года, воскресенье

Хогвартс-Экспресс стоял на платформе девять и три четверти, ожидая своих пассажиров. Я сидел в купе и, улыбаясь, смотрел на суету за окном. Дети, родители, чемоданы, совы, жабы, громкие возгласы… Это было так круто! Целая толпа людей с орудиями массового поражения в карманах, и никто никого не пытался убить.

Дверь купе открылась, и на пороге показалась девчонка с длинными встрёпанными волосами, которые добавляли ей три дюйма в росте и четверть объёма.

— Здравствуйте. Здесь свободно? Могу я присоединиться?

— Да, конечно, — я улыбнулся, встал. — Помочь с чемоданом?

— Буду очень благодарна, — она явственно покраснела, но гордого и упрямого вида не утратила.

Вместе мы дружно запихали тяжеленный чемодан на полку — ей-богу, он был больше нас двоих вместе взятых, — и, запыхавшись, уселись на противоположных сидениях.

— Кадор Фланнери, — протянул руку я. — Первокурсник Хогвартса.

— Гермиона Грейнджер, — чуть замешкавшись, она её пожала. — Первокурсница Хогвартса.

— Прости за моё любопытство, но ты одета не как волшебница…

— Ой, да. Мои родители магглы, — она чуть смутилась, но гордо вскинула носик. — А ты одет как волшебник… ты не проходил через вокзал?

Я не удержал радостной улыбки. Магглорождённая…

— Нет, я никогда не был в мире магглов, представляешь? Да и в мире магов — тоже не особо. Я из кельтских друидов. У нас очень закрытая община.

— О-о-о… я что-то слышала о таком, — глаза Гермионы загорелись. — Сохранение древних традиций и древней родовой магии?

— Ага. К счастью, вся честь сохранения досталась моим старшим братьям, а мне всё-таки позволили поступить в Хогвартс.

Поезд мягко тронулся, оставляя вокзал позади. Гермиона не стала высовываться в окно и махать родителям — видимо, они остались на маггловской части вокзала.

— Круто! А расскажи немного о себе?

— Таинства и есть таинства, — я тронул её кончик носа указательным пальцем. — Даже где мы живём, говорить не могу. Тайна.

— У-у-у. Но, значит, ты такой, же как я? Ничего не знаешь о магическом мире.

— Немного знаю. По книгам.

— И я по книгам, — Гермиона вздохнула, поколебалась, но всё-таки предложила: — Давай дружить?

— Давай, — я охотно согласился. — А расскажи, какие книги ты читала?..

— Историю Хогвартса, энциклопедию и все-все учебники.

— Ты прочитала все учебники? — поразился я, глядя на эту мелкую девчонку. Сколько там от письма до поступления? Месяц? — Я только по первой главе прочитал, а дальше ничего не понял.

— Я тоже поняла не всё, — по секрету поделилась она. — Но это же так интересно! Все эти формулы, заклинания, рисунки!.. Я даже успела потренироваться в заклинаниях!

— Как? В мире магглов же запрещено колдовать!

— А вот так. Мы с родителями жили в «Дырявом котле», и я смогла немного потренироваться! Хочешь покажу?

— Хочу!

— Только, для начала, мне нужно что-нибудь разбить…

Мы растерянно оглядели купе, в поисках чего-нибудь сломанного или разбитого. Как назло, всё было отвратительно целым. Даже не скажешь, что в этом поезде постоянно дети ездят.

— Ладно! — решилась Гермиона и достала из рюкзачка тетрадь и волшебную палочку.

Грейнджер открыла тетрадь где-то на середине, зажмурилась и дёрнула страницу, надрывая листочек. Я ахнул — как так можно с книгами?.. Пусть и с ещё не написанными! А она погладила страницу, будто извиняясь, и решительно направила на неё палочку:

— Репаро!

Листочек вернулся к своему первоначальному виду, будто кто-то отмотал время назад.

— Ух ты! — восхитился я. — Здорово! Это же теперь никогда не нужно переживать из-за разбитых чашек!

— Ага! Представляешь? А ты так не умеешь? Ты же из семьи волшебников!

— Я тебе по секрету скажу, только ты никому, ладно? — я оглянулся на дверь, наклонился к ней и шёпотом сказал: — Друиды колдуют без палочек.

— Беспалочковая магия! — ахнула Гермиона.

— Хочешь покажу?

— Конечно!

Я взял у неё тетрадь и надорвал ту же страницу. Разрыв получился с лёгкостью и по тому же самому месту, что наводило на определённые размышления. Затем встряхнул плечами, сосредоточился. Поставил раскрытые ладони над страницей, а потом плавно их свёл, заставляя срастись бумагу.

Гермиона радостно запищала и захлопала в ладоши.

— Научи! Научи! Научи!

— К сожалению, это тайна друидов, — я перевёл дух и отвёл волосы от лица. — Но если ты где-нибудь найдёшь материалы по беспалочковой магии… решишь потренироваться… а я вдруг буду проходить мимо… возможно, я смогу тебе что-нибудь подсказать.

— Ес! — Гермиона обрадованно вскинула руку.

— Но вообще, это очень сложно. Друиды таким образом учат по одному заклинанию в год.

— Одно заклинание в год? Это же так мало! Я за неделю Репаро выучила! Сама!

— Вот-вот.

Гермиона нахмурилась, обидевшись на такую вселенскую несправедливость, но тут же вскинулась:

— Значит, ты уже знаешь одиннадцать беспалочковых заклинаний?

— Четыре, — поправил я. — Учить начинают с семи лет.

— А каких? — девчонка подалась вперёд.

— А вот не скажу. Друидская тайна!

— У-у-у-у! Всё равно ведь покажешь! Язык у тебя… за зубами не держится.

— Возможно. А может, и нет. Может, я тебе рассказываю только то, что мне позволено рассказать.

— Не-е-е-ет. Ты точно не удержишься!

Я захихикал. Может быть, и не удержусь.

— Кстати, у тебя красивая палочка.

— Виноградная лоза и жила из сердца дракона, — гордо сообщила Гермиона, показывая её в руках. — Для отважной девушки.

— Кру-у-уто! А у меня, — я полез в кармашек на поясе. — Апельсиновое дерево и волос ламиньяки!

— Ламиньяки?

— Это девы пещер и озёр Пиренеев. Выглядят как девушки с куриными лапками.

— Но это же… очень женская палочка? Или нет?

— Ага, она очень мягкая и нежная, — я погладил её кончиками пальцев. — Я у Олливандера кучу палочек перепробовал — со всеми разругался! А с этой мы подружились. Олливандер ругался как сапожник, потому что ему пришлось открыть ящик с экзотическими палочками. Видимо, он очень не хотел отправлять часть выручки в Бильбао.

Гермиона захихикала, видимо, представив этого увлечённого волшебника за ругательствами.

— А ты уже думал над факультетом? Я вот не знаю, Когтевран или Гриффиндор. С одной стороны, все видные учёные из Когтеврана… Но из Гриффиндора — отважные воины, сражающиеся за справедливость и равенство!

— Слизерин. Я пойду на Слизерин.

— А, ну да, ты же чистокровный… — чуть огорчилась девочка.

— Да нет, не в этом дело. Просто мне нужно одному слизеринцу в кровать запустить флоббер-червей.

— Кадор! Это безответственно! Вся твоя жизнь будет зависеть от выбора факультета!

— Да ладно тебе! Всего семь лет. Да и учат на всех факультетах одинаково. А спускать оскорбления тому мерзавцу я не намерен. И вообще, слизеринцы очень удобно устроились! Как гадости говорить, так они молодцы, а как отвечать за свои слова, так за юбку мамочки прячутся. Или декана.

— У Слизерина сейчас декан — мужчина.

— Один чёрт все в мантиях. Понимаешь… Они скрываются в своих подземельях и могут оттуда безнаказанно гадить. Я хочу проникнуть в самое их логово, чтобы они никуда не смогли скрыться!

— Но это же… семь лет войны и конфликтов? Со всем факультетом!

— Ага. Зато скучно не будет. Можешь считать, что самые отважные гриффиндорцы учатся на Слизерине.

Гермиона замолчала, обдумывая такое коварство.

— Было бы классно нам учиться на одном факультете, — заметил я. — Но ты магглорождённая, таких на Слизерине особо не любят. Я бы не хотел тебя ввязывать в эту войну. Семь лет партизанской войны… это не то, что можно просить даже у друга. Но! Даже если ты поступишь на другой факультет, мы всё равно будем дружить, верно?

— Ага, — Гермиона кивнула.

Дверь купе распахнулась.

— Здрасьте! — пухлый мальчик с паникующим взглядом заглянул к нам. — Вы жабу не видели? Такую большую, коричневую! Бабушка меня убьёт, если я потеряю Тревора!

— Нет, не видели, — рассеяно отозвалась Гермиона.

— Эх, жаль! Если увидите, сообщите в седьмое купе второго вагона!

Дверь закрылась и мальчик ушёл искать свою жабу дальше.

— Может, стоило помочь ему?

— Да ладно, это же магическая жаба, — пожал плечами я. — Наверняка пошла обозревать новую территорию. Волшебные животные очень умные и никогда не теряются, если сами не хотят убежать.

— А… а почему ты ему об этом не сказал?

— Вряд ли мои слова пересилят мощнейшее: «Бабушка меня убьёт»

Гермиона хихикнула:

— Бунтарь!

— Ещё какой! Расскажи мне о мире магглов?..

* * *

Хогвартс был классным. Такой большой, такой магический! Наполненный разными волшебными существами, начиная от призраков и светлячков, заканчивая живыми картинами и доспехами, которые провожали нас взглядом.

Это было здорово. Такое неприкрытое наслаждение магией и возможностью колдовать!.. Всеми этими чудесами, без которых вполне реально было бы обойтись, но!.. Но так же прикольней! Прикольней с летающими в воздухе свечами — право слово, можно было обойтись и просто светлячками, — с потолком, транслирующим небо… С привидениями, полтергейстами, меняющими направления лестницами!..

Нас могли бы просто повезти в школу на каретах с крылатыми лошадьми, как старшекурсников, но вместо этого повезли на лодках, давая насладиться непередаваемым видом. Кто-то, может, скажет, что это позёрство… А я скажу — наслаждение магией.

Я раньше бывал в домах волшебников, и знаете, ничего подобного там обычно нет. Всё скучно, уныло, рационально, прагматично. Тьфу. Ну, разве что тёмные маги иногда добавляли антуража. И тем прикольней было раскрашивать их алтари для жертвоприношений в цветочек.

— Фланнери, Кадор! — объявила Распределительная Шляпа.

Я жизнерадостно поднялся на подиум, сел на табуреточку и дождался, пока мне её возложат на голову.

— Чтоб меня гриндилоу погрызли! — раздалось у меня в голове. — А, профессор Дамблдор говорил о Вас… Так на какой факультет желаете?

— Слизерин, пожалуйста.

— Мохрех! — совсем не педагогично выругалась Шляпа. — Может, всё-таки Пуффендуй?

— Слизерин.

— Гриффиндор? Там тоже весело!

— Да чего ты пугаешься, будто я убивать кого-то собрался… Жить под одной крышей — это лучший способ найти общий язык!

— Годрик, прости меня, грешную… — пробормотала она и объявила: — Слизерин!

Послышались сдержанные аплодисменты со стола слизеринцев. Чистокровного рода Фланнери не существовало, но мало ли кто я и откуда. Да и банальную вежливость никто не отменял.

Я присел на причитающееся мне место и помахал ручкой бледному хмырю, который назвал меня деревенщиной на Косой Аллее. Тот заметно скривился и задрал носик. Ну-ну, я уже заметил место на опушке, где водятся флоббер-черви.

Затем я перевёл взгляд на Гермиону. Та стояла, опустив голову и нахмурившись, явно о чём-то напряжённо думая. Ну же, малышка… Давай устроим шоу!

— Грейнджер, Гермиона!

Пауза, казалось, тянулась вечно…

— Слизерин!

— Да! — я вскочил на ноги, с энтузиазмом аплодируя.

Гермиона спустилась к столу бледная, с ужасом в глазах, не совсем уверенная в своём выборе. Я сгрёб её в объятия и потискал, пытаясь привести в чувство.

— Умничка, — шепнул я ей на ухо.

Гермиона слабо улыбнулась. Она предчувствовала, какой кошмар это будет, но согласилась разделить его со мной.

— Малфой, Драко! — объявила Шляпа через некоторое время. — Слизерин!

Наш стол зааплодировал с теплом и энтузиазмом. Наверное, знакомый… Он сел рядом с Гермионой, радостно улыбаясь.

— Поттер, Гарри! — продекламировала Шляпа ещё через время.

В зале повисла такая тишина, что, казалось, слышно как потрескивают летающие свечи.

— Гриффиндор!

Стол гриффиндорцев взорвался аплодисментами, криками и даже, местами, остроконечными шляпами. Э-э-э…

— Это же тот самый! — шепнула мне на ухо Гермиона. — Я о нём в книге читала! Тот, кто победил Того-кого-нельзя-назвать!

— Бедный мальчик, — отозвался я также тихо, глядя на бледного, чуть ли не трясущегося паренька. — Может, заберём под крылышко?..

— Не получится, — внезапно вмешался Малфой. — Я уже пробовал, но его загребли Уизли и промыли мозги.

— Ну, совет им да любовь тогда, — пожал плечами я.

— Жаль… Иметь героя магической Британии в друзьях было бы очень классно, — Малфой с сожалением посмотрел на гриффиндорский стол.

— А я бы не хотела, чтобы меня «имели в друзьях», — резко отозвалась Гермиона. — Я бы хотела дружить.

— Пф… Вы, полукровки, такие смешные!

— Я магглорождённая, — с достоинством отозвалась Грейнджер.

Драко замолчал озадаченно.

— Куда катится мир, магглорождённые на Слизерине! — проворчал он после паузы.

— Говорил же, классная идея, — шепнул я на ухо девчонке.

— Ага, мне уже нравится, — она нервно хихикнула.

— Пойдёшь со мной к озеру?

— За… тем самым?

— Ага.

— Пойду, конечно, — она хитро опустила взгляд.

Должен же кто-то стоять на стрёме, пока я флоббер-червей копаю!

* * *

На Слизерине нас приняли совершенно спокойно. Было полно тем для обсуждения и кроме двух непонятных человеков среди первокурсников.

— Дамблдор совсем из ума выжил! — заявил кто-то из старшеклассников, хватаясь за сердце.

— Великий светлый маг, — поддакнул ему другой мрачно. — Доиграется он когда-нибудь со своей добротой.

— Уже доигрался.

— А в чём, собственно, дело? — спросил Драко. — Я ни о чём таком не слышал…

— Маленький ты ещё, чтобы о таком слушать, — фыркнул кто-то.

— Эй, благородный лорд, манеры включи, — возмутился я. — Род свой не позорь. Лучше объясни по-человечески, что за драма.

— Дамблдор освободил Чёрную Чуму.

И театральная пауза, которая должна нам была что-то объяснить. Но даже Малфой не въехал.

— Вы про испанку? — нахмурилась Грейнджер.

— Это не болезнь, глупая! А человек! Великий тёмный маг, по слухам — величайший в истории!

— Но самым великим был Тёмный лорд! — возмутился кто-то помладше.

— Тёмный лорд был именно лордом. А Чёрная Чума — чумой, — наставительно заметил первый. — Лорд был правителем, а Чума уничтожал любого!.. Будь то маггл, гоблин, грязнокровка или даже чистокровный! Он не щадил никого!..

— А почему я о нём никогда не слышал? — Малфой посмотрел на него скептически.

— Возможно, потому, что Чёрная Чума действовал примерно тысячу лет назад?

— И до сих пор жив? — не поверила Гермиона.

— Он бессмертен! Он — сама чёрная магия! Самая чёрная из всех тёмных магий! Ради него построили Азкабан, и только там его смогли удержать!

— А… почему его освободили? — Гермиона поёжилась.

— Видите ли, он своё отсидел! — старшекурсник всплеснул руками. — У него, видите ли, конечный срок отсидки — тысячу лет тюрьмы судьи посчитали достаточным.

— И его никто просто не оставил в тюрьме? Мало ли, ключик потеряли?.. — предположил я.

— Ага, его и оставляли! Двести лет оставляли! А потом пришёл Дамблдор и начал нудеть, что это не по-людски, что каждый достоин второго шанса. Теперь великий чёрный маг на свободе. И никто, совсем никто не знает, где он сейчас и чем занимается. Ну прелесть же, скажи?

— Ага, — кивнула Гермиона и икнула. — А может, Дамблдор сам знает?..

— Пф! Ничего он не знает! Такого мага невозможно контролировать! Сбежал и оставил старика с носом, а тот сидит и делает умный вид… Когда мы все, все под угрозой!

— Господи, я попал на факультет к паникёрам, — вздохнул я трагично. — Слушай, если тебя это так волнует — организуй свою команду для поиска этой Чёрной Чумы. Подпишись на все газетки, читай их внимательно, ищи зацепки. Всё равно весь мир разом не уничтожит, с чего-то же начнёт. А тут его ты и обнаружишь. А вот если у нас от твоих рассказов будут кошмары, это точно тебе ничем не поможет.

— Вот ты мне и поможешь, — старшекурсник хищно ухмыльнулся.

— Запросто. Десять галеонов за одну газету. Я тебе не домовик, чтобы бесплатно работать.

— Нарываешься? — старшекурсник навис надо мной.

— Обозначаю условия. Хочешь сесть мне на шею — плати за проезд.

— Ах ты дерзкий!.. — он потянулся за палочкой.

— Давай, заколдуй меня и распишись в собственном бессилии!

— Мэттью, успокойся, — одёрнула его староста. — Не хватало ещё в начале года уйти в минус.

— Да какое вообще право имеет этот грязнокровка ставить условия?

— Да такое же, как и ты, продукт инцеста, — я демонстративно оглянулся. — Я думал, вас сюда спихивают, чтобы вы наконец-то своим умом жить начали и прекратили цепляться за юбку рода. Да что-то не очень-то получается.

Мэттью наставил на меня палочку. Я сложил руки на груди. Староста не вмешивалась.

— И что ты мне сделаешь? Убьёшь? Проклянёшь? Лордику сказали правду, и он обиделся. Ха-ха-ха, смотрите все. Иди ты со своими заскоками… учиться. Может, тогда что полезное из тебя и вырастет.

Где-то на середине этого разговора Малфой взял под локоток Гермиону и тихонечко отвёл её от меня.

— Тебе не жить, — прищурился Мэттью.

— Прости, что разрушил твой идеальный мирок своими грязными простолюдинскими лапками. Так часто бывает с заблуждениями. Делом лучше займись, не отнимай у меня время!

Я фыркнул и развернулся в сторону спален.

— Эй, Малфой, ты же с ним, я видел!

— Я просто рядом с ним на ужине сидел!

— Не-е-ет, я видел!

— Э-э-э… нам уже пора.

Гермиона с Драко ввинтились за мной и скрылись за углом.

— Нам нужна отдельная спальня, — заявил Малфой. — Желательно в сейфе Гринготтса.

— Драко!

— Тут не до приличий, грязнокровка, тут бы выжить! Чего ты вообще на него полез?!

— Характер мерзкий, — я ухмыльнулся. — Дедовщину не люблю. А отдельная спальня… пойдёмте у декана попросим?

— Знаешь, куда он нас пошлёт? — зашипел Драко.

— В школьных правилах есть пункт о возможности отдельного проживания, — задумчиво начала Грейнджер. — В случае, если ученики представляют угрозу для факультета… или факультет для учеников…

— Их исключают!

— Я читала о случае лунатизма Меридит. Когда брожение во сне сопровождалось магией… Или когда ловец команды Гриффиндора продул самый важный матч столетия…

— Папа меня убьёт…

— Хватит скулить, — я легонько пнул его по ноге. — Угрозы жизни от всего факультета подходят? Надо подать особое заявление?

— Нет, просто сказать декану… И, если он сочтёт нужным…

— Тогда пошли к нему.

— Но… Ты же сам не хотел прятаться за деканскую юбку!

— Не, воевать-то повоюем! А спать нам всё равно где-то надо.

— Возможно, стоило озаботиться этим раньше? — Гермиона выглянула за угол, на шушукающихся старшеклассников.

— Кто же знал, что меня понесёт в первый же час… — я неловко улыбнулся.

— Чёрт… Идём к декану, быстро! — Малфой схватил нас за руки и поволок за собой.

* * *

— Вы… что?

Голос профессора Снейпа сорвался, когда он задавал этот вопрос.

Драко виновато развёл руками, но заново пересказывать не стал.

— В первый же час! Я даже бре… чаю себе налить не успел! От вас, мистер Малфой, я такого не ожидал!

— Уверяю вас, сэр! Это вышло совершенно случайно! Я просто не успел отсесть!

— Ну, если бы не попытался ещё и Гермиону оттащить, то, может быть, и успел бы, — сдал я.

Гермиона покраснела.

— Ещё хуже! — профессор с сожалением посмотрел на свой хрустальный бокал чая. — Никто не может меня упрекнуть в том, то я не защищаю своих учеников, но… но защищать моих учеников друг от друга мне ещё не приходилось.

— Может, к директору? — предложил я.

— Может, к директору, — неожиданно согласился профессор Снейп. — Дамблдор предупреждал о вас, мистер Фланнери. Сказал, что вы из очень особого места… с очень особым характером. Так что пусть он и разбирается. За мной.

И мы пошли к директору. Крутая у него винтовая лестница, надо сказать, тоже хочу такую!

Директор был уже в пижаме и халате, а борода была трогательно сплетена в косичку.

— Вот эти… три молодых человека, — начал Снейп, проглотив ругательство. — Настроили против себя весь факультет.

— Спасибо, Северус, — Дамблдор мудро посмотрел на него сквозь свои очки-половинки. — Я разберусь.

— Сэр, мне бы не хотелось…

— Я понимаю. Можешь пока идти отдохнуть. Начало года — всегда сложное время. Думаю, я смогу устроить этих молодых людей на ночлег сам. А утром мы уже поговорим о результатах.

— Всего доброго, — Снейп с заметным облегчением кивнул и вылетел из кабинета.

— Профессор! — тихонько пискнул Малфой и опасливо покосился на страшного директора.

— Что вы можете сказать в своё оправдание, мистер Фланнери?

— Сколько у вас тут охрененных штук! — я не сдержал свой восторг, кружась среди всех этих великолепных блестящих магических безделушек.

— Мистер Фланнери, я думал, вы хотели завести в Хогвартсе друзей, а не врагов, — Дамблдор посмотрел на меня с укором.

— Кстати, Альбус! Помнишь, о чём мы договаривались? Двое. Вот, я выбрал!

— За десять часов? — директор взглянул на часы.

— За час. Да, знаю, долго, но я очень тщательно выбирал…

Альбус терпеливо вздохнул.

— Ты понимаешь важность своего выбора.

— Ну не томи, Альбус! Если что, голову в первую очередь попытаются снять мне.

— А потом всё-таки мне. Может, всё-таки старшекурсников? Не хотелось бы впутывать в это детей.

— Не тяни мантикору за яйца!

— Итак, дети, — ещё раз вздохнул Дамблдор. — Перед тем, как начать рассказ, я бы хотел, чтобы вы поклялись никому об этом разговоре не рассказывать…

— Непреложный обет? — сразу же насторожился Драко.

— Не-не! Никаких обетов, — возмутился я. — Они вольны рассказать кому захотят.

— Ты понимаешь последствия этого? — он строго на меня посмотрел.

— Нет. Но не делай вид, будто ты понимаешь.

— Кадор Фланнери — Чёрная Чума. Величайший тёмный маг, который был заточён тысячу лет назад за…

— Спасибо, нас на Слизерине уже просветили, — перебил я.

— Вы нас совсем за дураков держите? Кадор не похож на тысячелетнего мага! Тем более — тёмного.

— Я умею контролировать свой возраст, — пожал плечами я. — Могу не стареть хоть тысячу лет.

— Но Чёрная Чума же… — жалобно пролепетала Гермиона.

— Да? — я подался вперёд.

— Убийца.

Я расплылся в блаженной улыбище.

— Что? — она настороженно посмотрела на меня. Такой реакции она не ожидала.

— Ты с таким ужасом это говоришь! — я восторженно захлопал. — Убийство — с ужасом! Боже! Да я родился во времена, когда убийство не считалось зазорным. Когда маги гибли на дуэлях как мухи! А уж убить маггла или магглорождённого — это вообще что-то сродни тому, чтобы курицу зарезать! Ты правда считаешь, что убивать — это плохо? Правда?

Гермиона неуверенно кивнула.

— Ви-и-и-и-и! — я был в полном восторге.

— Вы притащили в школу тёмного мага, — Драко неверяще уставился на директора. — Невменяемого, чёртова чокнутого тёмного мага?

— Да, Драко, — вздохнул Альбус. — Именно так я и сделал.

— Так ты мне соврал… насчёт друидов? — Гермиона посмотрела возмущённо.

— Не. Просто не уточнил, когда это было. А правда убивать плохо? Даже магов? И магглов? Да? Да?

— Да, — Гермиона моргнула.

— Кадор был одним из первых, кто заявлял, что магглорождённые и даже сами магглы достойны уважения так же, как маги, — пояснил Дамблдор.

— Но пока меч к горлу не приставишь, никто слушать не будет, — охотно подхватил я. — А то что? Удобно! Магглы выращивают пищу, которую маги трансфигурировать не способны. Они же терпят унижения и считаются чем-то вроде скотов. Кто от такого добровольно откажется?.. Поэтому я начал учить магглорождённых магии, а магглов — всяким полезным способам, как можно убить магов без магии.

— Но ты… отказался, — нахмурилась Гермиона.

— Ну, я всегда был немного чокнутым, — я радостно разулыбался.

— Ты… ик… — Малфой присел в кресло, нащупывая себе путь рукой. — Типа анти-Воландеморт?

— О! Этот чудесный милый мальчик! — я радостно похлопал в ладоши. — Последняя судорога уходящей эпохи! Он так пытался вернуть значимость титулов, что довёл процесс до полного абсурда.

— Возможно, не последняя, — строго посмотрел на меня директор.

— Ой, да ладно! У магглов свой мир. Прекрасные магглорождённые поступают в магические школы. Убийство считается неприемлемым! Мир уже распробовал, насколько это прекрасно, и никогда не вернётся к прежнему унынию!

— В общем, сейчас Кадор учится жить в современности, — сообщил Дамлдор. — Учится пользоваться палочкой, читать современные книги и познавать науки. И, как бы то ни было, Хогвартс — наиболее безопасное место и для него, и для его окружения. Здесь я могу за ним проследить… лучше, чем в других местах.

— Кадор… — тихонько спросил Малфой. — Твоё чокнутое темнейшество… Чего ты, драконы тебя раздери, на Слизерине-то забыл?! Раз ты так ненавидишь чистокровных?!

— Я ненавижу придурков! — радостно отозвался я. — А чистокровные… Боженьки, да вы такие милашки! Я так наехал, а меня даже никто не убил! Скорее всего, мне подсыплют гадость в шампунь или постригут налысо во сне. Но никто не убил! Даже вы — оплот консервативного маразма, — стали другими! Стали добрыми пусеньками!

Малфой потёр виски. Скорее всего, он гадал, что из этого более оскорбительно: оплот консервативного маразма или добрые пусеньки.

— И ты хочешь, чтобы мы были твоими последователями? — уточнила Гермиона.

— Не. Я хочу, чтобы вы были моими друзьями, — я радостно улыбнулся. — Представительница тех, ради кого я сражался. И представитель тех, против кого я это делал. Разве не прекрасное сочетание для того, чтобы окончательно покончить с конфликтом?..

— А крутым тёмным заклинаниям научишь? — заинтересовался Малфой.

— Драко! — возмутилась Гермиона.

— Да запросто! Только вместе с крутыми светлыми. По отдельности изучать их вредно, с ума очень быстро слетаешь.

— Как ты? — Малфой посмотрел не без ехидства. — Как ты, такой позитивный, в Азкабане-то выжил?

— Ну… Теоретически, есть возможность быть настолько позитивными, что от тебя дементоры шарахаться начнут. Но это не мой вариант, свой я оставлю в тайне.

— Угу-угу… — покивал Малфой.

— Ты мне не веришь?

— Я пока никаких доказательств не видел. Кроме слов нашего уважаемого директора, который может над нами и подшучивать.

Мы дружно посмотрели на Дамблдора. Тот только дружелюбно улыбнулся.

— Нужны доказательства? Тогда смотри! — я протянул руку ладонью вверх.

Над ней образовался небольшой шарик чёрного песка, переливающийся и порой бросающий яркие блики. Чёрная чума, заклятие, в честь которого меня и назвали.

— Красивая беспалочковая иллюзия, — Драко кивнул. — Впечатляюще для одиннадцатилетнего волшебника. Но мало для тысячелетнего великого тёмного мага.

Я закатил глаза.

— Альбус, у тебя есть что-нибудь ненужное?

Тот задумался на полминуты, а затем кивнул. Я думал, он достанет прошлогодние отчёты или неудачные образцы магии превращения, но он достал чай.

Просто чай. Заваренный, в изящной фарфоровой чашке.

— Давай, Драко, попробуй, — кивнул Альбус.

— Чай?

— Вылить его на заклинание.

Драко, всё ещё глядя с большим подозрением, взял чашку и осторожно вылил её на чёрный шар. Песок мгновенно раскрылся ладошкой, чтобы не упустить ни единой капли, съесть всё, подняться по струе в чашку…

Малфой отдёрнул посуду, с ужасом глядя на нестабильный, голодный, рвущийся к теплу песок.

— Антиматерия! — ахнула Гермиона.

— Что? — озадачился я, схлопывая шар сам в себя.

— Есть такая маггловская теория… Потом расскажу.

— Как хочешь… В общем, Альбус, ребятам бы комнатку, в которой они могли бы пожить, пока их сокурсники не остынут.

— О! Сейчас посмотрю схемы расселения… — Альбус палочкой приманил к себе стопку бумаг. — В последние годы учеников не так много… В Слизеринском подземелье есть три законсервированных спальни.

— Вы их нам дадите? — с надеждой спросила Гермиона.

— Они рассчитаны на четырёх человек каждая, — Дамблдор посмотрел на неё строго. — Думаю, вам хватит одной.

— Но…

— А на этот случай, мисс Грейнджер, есть балдахин и чары. Я сообщу профессору Снейпу о моём решении. А пока… Время уже позднее, завтра будет новый день. Кровавый барон вас проводит.

Из стены выплыло приведение.

— Хорошо. Спокойной ночи. До свидания, профессор! — попрощались мы вразнобой.

— Вот жмот, — проворчала Гермиона. — Уж великому-то тёмному магу мог выделить отдельную спальню?

— А ему и выделил, — отозвался Малфой. — Это его приспешникам не положено. И вообще, не болтай об этом. Никогда. Даже если кажется, что никого вокруг нет.

— Почему? Кадор, кажется, вовсе не стесняется!

— Его разберут на клочки, и нам ничего не достанется.

* * *

— Что-то не похож он на чёрного мага, — поговорила Гермиона тем шёпотом, что звучит гораздо громче полуголоса.

— Да уж, — вторил Драко. — С другой стороны, если бы был похож, не смог бы прятаться среди детей.

— Я не прячусь, — возразил я в подушку, не открывая глаз. — Я учусь обращаться с палочкой и вообще соаци… социа… социализируюсь, вот.

Находились мы в нашей спальне. Я — на своей кровати, обняв скомканное одеяло. Мои «последователи», судя по звуку, стояли рядом.

— Тогда покажи что-нибудь… эдакое? — предложила Гермиона.

Я, не открывая глаз и не меняя положения тела, взлетел над кроватью примерно на метр.

— Научи, а? — тоскливо попросил Драко. — Как ты это делаешь, без палочки и даже жеста? Долгие годы тренировок?..

— Нет. Наглость, — я зевнул.

— Наглость?

— Угу. Уверенность в том, что реальность изменится под моими желаниями. Без тени сомнения. Пожелал — и всё, готово.

— Так просто? — не поверил Драко.

— Так сложно. Особенно тебе, чистокровный.

— Почему это?!

— А то я не знаю, как действует Род. Чуть не так пукнешь, уже всё: и отец разочаровался, и мать хватается за сердце, и писари готовы вычеркивать тебя из завещания. Род сминает, сжирает, подчиняет себе, пока ты ещё маленький, чтобы, когда ты вырастешь, когда реально сможешь сопротивляться, ты об этом даже и не подумал. Какая тут наглость, какая самоуверенность… Чихнуть лишний раз боишься.

— Это называется воспитание, — надулся Драко.

— Которое нахрен никому не нужно на самом-то деле. Как там обычно? Сидят все напомаженные, в парадных доспехах, неудобных платьях и дружно думают, как всё неудобно, жарко и вообще. Но все молчат, ибо имя обязывает… Вроде как. А если кто-то решится — его заклюют, потому что не признавать же, что зря этой глупостью всё время занимались?.. Рамки, рамки, не смей, не желай, думай в интересах Рода… Поэтому, кстати, в Роду обычно бывает в среднем один великий волшебник — его основатель. Всех остальных он ломает.

— Хочешь сказать, что чистокровные… слабы? — медленно, словно не веря, проговорил Драко.

— Нет, почему? — я перевернулся на другой бок и посмотрел на него с интересом. — У вас копится много знаний, связей, ресурсов, богатств… Просто по чистой мощи волшебства средний неклановый будет в разы сильнее кланового. Род дарит тебе свою мощь, но взамен забирает твою магию.

— Это неправда, Род не мешает мне быть наглым… Нет, уверенно колдовать! — Драко заметался по комнате.

— Наглость зависит от самоуверенности, самоуверенность — от самооценки… А какая самооценка может быть у того, кто всю жизнь находится под гнётом чего-то могущественного, невидимого… Что гораздо больше его самого и с чем он никогда не сравнится?.. Да не хочешь — не верь, никто не заставляет. Всё равно вы сейчас подростки, у вас наглость не та…

— А могут быть разные наглости? — уточнила Гермиона, внимательно слушающая все это время.

— Самооценка — это оценка своих действий. То есть надо совершать именно свои, никем не науськанные действия, а потом оценивать их результаты. Вы сейчас только начинаете это делать, материала мало, чтобы оценить, вот вас и мотает обычно туда-сюда… Тут не до беспалочковой магии. Зато после двадцати невербальные и жестовые заклинания осваиваются на ура.

— Ты же говорил, что друиды начинают учиться с семи лет.

— Угу. И учат по одному заклинанию в год. А представьте, сколько у вас уйдёт времени на заклинание, которым вы не раз пользовались, знаете, как оно работает и вообще уверены в нём как в самом себе?.. Вряд ли год, максимум — месяц. Всё-таки классная штука — палочка. И почему её в моё время не было?..

— Что же, ваше тёмное мудрейшество, если не хотите опоздать на завтрак, рекомендую спуститься с небес на землю.

Я сладко, с удовольствием потянулся. Завтрак — это хорошо…

* * *

Дойти до Большого Зала — то ещё приключение. Из наших Слизеринских подземелий мы, по ощущениям, навернули три восьмёрки, прежде чем вышли в обитаемую часть замка.

Все первокурсники старались держаться кучкой, но на нас смотрели недружелюбно и пытались оставить в конце. А за завтракам отсели, как от прокажённых, оставляя существенный простор между нами.

Нам же лучше, можно поболтать, не оглядываясь.

— Отец меня убьёт, — дружно выдохнули Драко и Гермиона.

А потом посмотрели друг на друга подозрительно.

— А тебя-то за что?.. — Малфой искренне не понимал.

— Я попала в дурную компанию. В самую дурную из всех возможных, если уж на то пошло. А тебя за что?

— Да, в общем-то, за то же самое… — он замолчал в глубокой задумчивости.

И тут в зал влетели совы. Туча сов с уханьем, гаканием заполонили потолок большого зала и начали бомбардировать столы письмами, газетами и посылками. Посылки падали в еду, кругом перья, крики и ругательства.

— Ва-а-а-а-а! — я захлопал в ладоши. — Как это бессмысленно и весело!

Малфой, скривившись, отодвинул от себя тарелку как раз в тот момент, когда перед ним шлёпнулся пакет со сладостями.

* * *

Первым уроком у нас шла Защита от Тёмных Искусств. Из всех предметов это, пожалуй, единственный, в котором я могу почувствовать превосходство над местными одиннадцатилетками.

Препод, кстати, примечательный. Профессор Квирелл в своём фиолетовом тюрбане с жутким заиканием… От него веяло чем-то таким тёмным, будто он один раз случайно наколдовал сгоряча смертельное проклятье и теперь переживает. Лет двадцать назад наколдовал, и всё переживает.

Но пока только теория, что такое тёмные искусства, кто ими занимается, почему надо защищаться… Определение очень сильно, кстати, отличается от того, что было принято в моё время. Когда-то тёмной магией считались именно заклинания, созданные из негативных эмоций. Сейчас же этим считается всё, что направлено во вред магу. Заклинания, зелья, магические твари, стихийные бедствия…

С точки зрения преподавания Защиты — логично. С точки зрения самих тёмных искусств — как-то не очень.

Тем временем Драко прилетела записка.

— Это от Крэбба, — шепнул Малфой. — Говорит, класс хочет нас на следующем уроке кинуть, быстро разбежаться, чтобы мы не успели за ними. Но он нам составил маршрут.

Я рассеяно кивнул, продолжая слушать учителя.

А Крэбб, кем бы он ни был, оказался прав. Мы только успели собрать все учебники, как оказались в классе одни.

— Э-э-э… — заметил я, выйдя в девственно чистый коридор.

— Профессор Квирелл! — Гермиона затарабанила в уже закрытую дверь.

Но никто не ответил.

— Вот видите, как полезно иметь полезные связи? — Драко хвастливо помахал запиской. — Оставь, Гермиона, у нас есть маршрут!

И мы пошли. Шли-шли. Прямо-таки уверенно шли, пока не дошли до двери, открыли её, а там — заброшенный кабинет.

— Кажется, твои связи не очень-то надёжные, Драко, — заметила Гермиона.

— Да ладно, может, это мы не туда повернули, — расслабленно заметил я. — Давайте вернёмся назад и ещё раз попробуем.

Что это была плохая идея, мы осознали только в тот момент, когда прозвенел звонок.

— Профессор МакГонагалл будет зла, — сообщила Гермиона.

— Угу, а ещё урок сдвоенный с Гриффиндором. А она — его декан, — Драко поёжился. — Слушай, Кадор, а ты не мог бы применить свои тёмномагические штучки, чтобы найти наших одноклассников?

— Драко, мы всего лишь немного заблудились. Давай пойдём дальше, может, найдём хоть какой-нибудь портрет или призрака.

— Ну ладно… А наслать проклятие на Крэбба? — это было сказано с такой надеждой, что я почти не мог отказать.

Почти.

— Я подумаю над этим. О, там кто-то мелькнул, давай догоним!

Мы побежали за ним.

— Это же Пивз, — разочарованно проговорил Малфой, когда мы нагнали призрака.

— И что? — возмутилась Гермиона. — Сэр, вы не могли бы подсказать, как нам добраться до кабинета трансфигурации?

— Сэр? Йа-а-а? — призрак закружился в восторге и пронёсся сквозь неё, взлохмачивая волосы: — Конечно! Вам сейчас налево, вверх по винтовой лестнице, потом снова направо, а слева от статуи хамоватой горгульи будет ваш кабинет! Хи-хи-хи-хи!

И, продолжая демонически хихикать, улетучился.

— Только время зря потратили! — Драко поморщился. — Это же Пивз, полтергейст, он ни за что нам правильную дорогу не укажет. Однако, если его схватить каким-нибудь мощным тёмным заклинанием и допросить…

Я, не обращая внимания на кровавые намёки, отобрал у него записку и на обратной стороне схематично изобразил маршрут, пока не забыл.

— Пойдёмте, — скомандовал я.

— Куда? Ты меня не слышал? Это же полтергейст! Он нам соврал! Со-врал! Понимаешь?

— Ага. Но этой ложью он нам всё равно кое-что подсказал, — кивнул я, поворачивая направо. — Злые духи не изобретательны в своей лжи.

— О. О-о-о-о! — дошло до Гермионы.

Действуя от противного, мы действительно добежали до кабинета трансфигурации за две минуты.

— Простите, профессор МакГонагалл, — первым вступил я. — Мы немного заплутали.

Высокая строгая женщина с пучком на голове кивнула.

— На первый раз прощаю. Присаживайтесь.

* * *

— Отравить ему тыквенный сок… Насыпать блох в постель… Наслать проклятье бородавок… — бормотал Малфой себе под нос.

— Тише ты, потом планы мести будешь строить! — шикнула на него Гермиона. — Слушай урок!

— Трансфигурация — это искусство изменения свойств объектов при помощи магии. Таким объектом можно будет пользоваться до тех пор, пока магия не иссякнет… В отличие от чар, которые являются прямым воздействием, но сами по себе никаких предметов не создают…

— Драко, ткни мне пальчиком в Крэбба, — шепнул я Малфою на ушко. Благо я, как главарь, сидел в центре.

— Ты будешь ему мстить? — с невероятной надеждой спросил Драко.

— Нельзя спускать обиды и предательства.

— Вон тот, за третьей партой.

Я посмотрел на весьма плотного парня и склонил голову набок. Хм… Что бы с ним такого сделать?..

— …вы не сможете сесть на чары, вы не сможете в них налить или выспаться на них. Трансфигурация является важнейшей магической дисциплиной, в полной мере раскрывающей возможности волшебника и его талант…

— Кадор, ты чего! — зашипела Гермиона хватая меня за собранные в горсть пальцы. — Заметят же!

— Не заметят, — я показал ей напряжённую ладонь с оттопыренным мизинцем. — Тихо, у меня всё под контролем. Слушай лучше лекцию. Хоть кто-то из нас её должен послушать…

Я продолжил проворачивать собранные в горсть пальцы. Медленно… незаметно… будто ничего не происходит. Всё естественно и без всякой тёмной магии…

Слизеринцы весьма навязчиво шептались, доносились смешки. Ох, уделали-то нас, уделали…

— Кадор… Ты серьёзно? Задрать мантию Крэббу — это и есть твоя месть?! Хотя, позор на весь класс…

— Тихо ты, покров слабый, МакГонагалл услышит, — я довернул пальцы, цепляя подол мантии Крэббу за трусы. Вообще, он сел так, что у него мантия задралась, открывая бледную ногу. Ну-ну, денёк сегодня жаркий… — После урока подойдёшь к нему и скажешь…

Когда прозвенел звонок, Крэбб не стал вскакивать, а вальяжно, даже с насмешкой посмотрел на Драко. Тот подошёл к нему, улыбнулся. Что-то шепнул на ушко. Немного отодвинулся, любуясь, как Крэбб проверяет мантию и стремительно краснеет, а затем снова что-то шепнул.

«У тебя мантия в трусах застряла» и «Если ты действительно хочешь со мной враждовать, попробуй делать это так, как подобает лорду».

Малфой отошёл с нейтральным видом, оставляя за спиной красного как помидор Крэбба. Месть… это слишком предсказуемо, и от того — бессильно. А вот спасти… так, как будто его шалость не имела значения. Как будто они с Драко всё ещё друзья… И как будто это он, Крэбб, дерьмо, разрушающее дружбу. А Драко хороший, добрый, верный друг…

— Вот драконья задница! — осенило его минут через десять. — Я поступил как светлый волшебник! Простил, помог, мораль прочитал! Почему же мне так злорадно?

Я демонически расхохотался.

— Господи, Кадор, ты же так себя раскроешь! — застонала Гермиона. — Можно как-то… менее злодейски?

Я тихонько, но очень злорадно захихикал.

— Это бесполезно…

— Да ладно тебе, всё равно никто не поверит, — отмахнулся я.

— У нас сейчас окно, предлагаю сходить в библиотеку, — девочка поджала губы.

— Не могу, мне надо отцу письмо написать…

— В библиотеке и напишешь. Нам лучше не разделяться.

Я пожал плечами и последовал за ней. Библиотека так библиотека… Надеюсь, Гермиона знает, где она находится.

Как оказалось, именно за этим она и пошла.

— Здравствуйте, мадам, — обратилась она к пожилой леди за регистрационной.

— Здравствуй, юная леди. Я мадам Пинс, библиотекарь. Чем могу вам помочь?

— Меня зовут Гермиона Грейнджер, это мои одноклассники Драко Малфой и Кадор Фланнери. Сегодня мы заблудились по пути в класс. У вас не найдётся карты классных комнат или чего-то вроде того?

— Конечно, вот, держите, — она выставила перед нами три брошюрки. — А это наш традиционный приз первому первокурснику, который решил поискать карту в библиотеке. К сожалению, она только одна, но вы можете её разделить.

Мадам Пинс положила сверху коробочку с шоколадной лягушкой.

— Ой, спасибо, — Гермиона покраснела.

— Не желаете сразу завести читательские билеты? Обычно все спохватываются только к экзаменам.

— Да, конечно, почему бы и нет?.. — загомонили мы.

— Тогда ознакомьтесь с правилами библиотеки, — мадам Пинс вытащила на свет длиннющий свиток. — И я оформлю вам билет.

— Э-э-э… На это понадобится время, — я с ужасом посмотрел на правила. — Кстати, а почему карту сразу не выдавать? Вместе с расписанием?

— Кому надо, тот сам найдёт, а кому не надо… зачем лишний раз пергамент портить? — мадам Пинс таинственно улыбнулась. — Вы можете сесть там, у окна.

А за окном лето, трава, озеро, мерцающее бликами в солнечном свете.

— Гермиона, читай вслух, — почти взмолился я.

— Тебе интересны правила?

— Я же должен знать, что нарушать. И вообще, может быть, они меня устроят?..

Грейнджер пожала плечами и выразительно, вслух прочитала. Это оказалось быстрее, чем я боялся.

— О, молодцы, — мадам Пинс подошла как раз, когда Гермиона закончила. — Возможно, вы хотите уже что-то взять?

— Я бы хотела просто осмотреться… никогда не видела столько волшебных книг, — Гермиона смутилась.

Драко фыркнул.

— Да, я тоже, — поддержал я.

— Ну извините, мне нужно написать письмо домой, — Малфой демонстративно закинул сумку на стол и вытащил оттуда свиток, перо и чернильницу.

— Конечно, ищите, что вам интересно. После использования оставьте книги на столе. Если захотите взять что-то с собой, я у стойки.

— Да, мадам Пинс, мы прочли правила, — Гермиона улыбнулась.

Женщина кивнула и отошла.

В моё время волшебные книги были невероятной роскошью, хранившейся в домах чистокровных под надёжной защитой. Под такой надёжной, что можно было всех хозяев вырезать, а до книг всё равно не добраться. А тут… сотни, тысячи книг — читай, не хочу!

Книги по магической зоологии с двигающимися картинками. Книги по зельям, с пахнущими страницами… Книги по чарам, над которыми появляются фигурки, чтобы можно было со всех сторон оценить тот или иной жест палочкой.

Только одна проблема.

— Гермиона… а букварь тут есть? — тихонечко спросил я.

— Зачем тебе букварь?

— Я жил тысячу лет назад. Языка, на котором я говорю, уже не существует.

— А как я тебя понимаю? У тебя, конечно, жуткий акцент, но…

— Передача и чтение мыслей. Тебе кажется, что я говорю на английском, потому что ты меня понимаешь. Но на самом деле нет. А читать мысли книг я не могу…

— А читать мои мысли, значит, можешь?

— Только те, которые адресованы мне. Иначе ты бы уже заметила, я в этом деле очень плох.

— Ты говорил, что прочитал первые главы учебников.

— И это было с букварём.

Гермиона вздохнула:

— Вот как тебя бояться, а? Иди за стол, я что-нибудь подберу.

Я послушно вернулся к Малфою. Тот сидел и задумчиво пялился в окно. Я тоже посмотрел. Потом снова на Малфоя.

— Драко, а что ты пишешь? — не выдержал я.

— Письмо отцу, — отозвался он. Судя по чистоте свитка, дела у него тоже шли не очень.

— А… О чём?

— Как я оказался у дракона под хвостом и почему меня оттуда не надо вызволять.

— Подумаешь! Скажи, что наблюдаешь за перспективным потомком друидов, который временами сбалтывает секреты…

— Да при чём тут ты? — он с досадой посмотрел на меня. — Как я оказался в одной спальне с грязнокровкой — вот что важно! Это может нанести вред мой репутации и брачному договору!

— М-м-м… Сколько у тебя братьев и сестёр?

— Ни одного, а что?

— О, так ты единственный наследник? Тогда шли отца к чёрту. Всё равно наследства не лишит.

— Ага, зато может забрать из Хогвартса и запереть в подвале, пока я не сбавлю спесь, — Драко передёрнулся.

— Что, даже без розог? Ух ты!.. — восхитился я. — Может, сказать, что Гермиона твой паж? Когда-то чистокровные брали под своё покровительство талантливых магглорождённых.

— А что? Это идея! — оживился Драко.

— Только с ней это обсуди, а то если она об этом узнает не от тебя… Ведьмы бывают очень изобретательны!

Гермиона как раз выплыла из-за полок, держа три здоровых талмуда.

— Вот, — она хлопнула передо мной первые два. — Тебе это поможет.

— «Большой толковый словарь» и «Справочник по орфографии»… Ух ты! Так буквари разные бывают?

— Чего-чего? — озадачился Драко.

— Кадор… очень плохо читает на английском, — дипломатично ответила Гермиона.

Послышался стук. Это Малфой упал лбом на столешницу. И ещё дважды постучал в неё лбом.

— У всех тёмные лорды как тёмные лорды, а у меня — Кадор! — пожаловался он.

— А вот какой он тёмный лорд, мы сейчас узнаем, — сообщила Гермиона, решительно берясь за третью книгу.

«Величайшие тёмные маги с древнейших времён и до наших дней» — гласила обложка.

— «Чёрная чума, он же Чёрная смерть, он же Чёрный дракон — тёмный маг девятого века нашей эры, — начала читать Гермиона. — Считается отцом современной тёмной магии. В отличие от своих предшественников, не хранил секреты своего могущества в тайне, а охотно делился ими со своими последователями. В последователи же он брал всех: будь это чистокровный, полукровка, магглорождённый, волшебное существо или даже маггл. Обладает бессмертием неизвестной природы. Поныне заперт в тюрьме, которую мы сейчас называем Азкабан».

Гермиона сделала паузу, мы выжидательно на неё посмотрели.

— Что уставились? Это всё! Чего вы хотели от детской энциклопедии?

— Кровавых поучительных сказок, конечно же!

— Как можно учить магии маггла? — озадачился Драко.

— Запросто. Колдовать они от этого не научатся, но убивать зарвавшихся магов — да легко. В основном проблема в невозможности удерживать два заклинания одновременно. Так что пока один маггл провоцирует атаку, другой — стреляет ему в голову.

Гермиона сглотнула.

— Есть же всякие защитные амулеты и чары, которые накладываются до боя, — не поверил Малфой.

— Сейчас — возможно. Тогда зачарованные вещи были большой редкостью, а сами чары держали в секрете и передавали из поколения в поколение. Так что подобная защита учитывалась, но зачастую считалась фактором, которым, в силу его редкости, можно пренебречь.

— Ладно, допустим, — он прикрыл глаза, мотнул головой. — Грейнджер, мне надо написать отцу о происходящем. Можно я назову тебя своим пажом?

— Нет.

— Но почему?

— Почему? — она задумчиво на него посмотрела. — Во-первых, потому что это неправда. Во-вторых, это оскорбительно, дурак!

— Ты не понимаешь! Наша семья всегда ратовала за чистоту крови! Мы даже… нас даже обвиняли в связи с Тёмным Лордом! Я не могу просто взять и написать: «Извини, папа, теперь я дружу с грязнокровкой»!

— А ты дружишь? — Гермиона мгновенно вспыхнула.

Драко обречённо кивнул.

— Тогда… — девушка задумалась. — Слушай, почему бы тебе не написать по-другому? Я слышала, что Слизерин после войны находится под действием негласного бойкота. Что все остальные считают нас изначально тёмными магами и приспешниками Того-кого-почему-то-нельзя-назвать. А тут магглорождённая попадает на факультет. Хороший шанс показать, что всё это враки, улучшить репутацию… Показать, что не грязнокровок не любите, а попирание традиций, отсутствие этикета… И что твой замысел не все оценили, но ты работаешь над этим…

— Хм… Отличная мысль, Гермиона. Так и напишу, — проговорил Драко. — Это хотя бы будет выглядеть осмысленно. А не так, что я просто не туда сел и вовремя не убежал.

* * *

— Гермиона, а что такое антиматерия? — спросил Малфой уже после того, как написал четвёртую версию письма. Она же была заключительной. Предыдущие три он разорвал и назвал жалкими.

— Это такая же материя, как обычная, только с противоположным электрическим зарядом, — отозвалась она, не отрывая взгляда от книги по истории тёмной магии. — Вместо электрона — позитрон, вместо протона — анти-протон. В целом, у неё такие же свойства, как у обычной, нашей материи, но когда они сталкиваются, происходит аннигиляция. То есть переход всего вещества в энергию.

— Э-э-э… Чо? — выразил я с Драко нашу общую мысль.

Гермиона подняла голову и посмотрела на наши недоумевающие лица.

— Вы, что, никогда фантастику не смотрели? А, ну да…

— Ладно, что такое антиматерия я, допустим, понял, — примирительно поднял руки я. — А что такое электрон?

— Серьёзно? Так, ладно Кадор. Драко, ты тоже не знаешь, что такое электрон?

— Это что-то маггловское. И связанное с электричеством, — гордо отозвался он.

— М-да… Кажется, мне тоже нужно написать родителям письмо, — Гермиона полезла в сумку за тетрадью. — Рассказать, что познакомилась с чистокровными магами, а один из которых ещё и иностранец. И попросить переслать мои старые буквари и энциклопедии, а то маги даже не знают, что такое электрон.

— Пф! Нам и не нужно, мы же маги! — Малфой сложил руки на груди.

— Да-да, попроси, мне очень интересно, — загорелся я.

— Магглолюбец, — фыркнул Драко.

— Дурак. Перед тобой открыт целый мир со своими чудесами, сокровищами и возможностями, а ты презрительно от него отворачиваешься. И почему? Потому что тебе папочка так сказал.

— Ну и шёл бы ты учиться в маггловскую школу, что ты здесь-то забыл?

— Вот после Хогвартса и пойду. Мне нужно сдать СОВ для получения минимально легального статуса в магическом сообществе, чтобы не терять его, если что. Ведь волшебный мир тоже со своими чудесами.

— Ну всё, написала. Побежали на обед, потом у нас Чары, сдвоенные с Когтевраном, — Гермиона решительно встала, пресекая препирательства. — Будет тебе энциклопедия, Кадор. Пойдёмте.

* * *

Во время обеда ситуация была немного странной. От нас отсели так же, как на завтраке, но косились… странно. Я не знаю и знать не хочу, что творится в голове у этих чистокровных, но если вздумают бузить — я с радостью проверю на них весь арсенал новомодных маггловских штучек.

Зато к нам подошёл старшеклассник с Пуффендуя и пожал нам всем троим руки. За смелость, отвагу и возвращение к старым традициям.

— Я уже думал, что нормальных слизеринцев нет, не будет и быть не может, — сознался он. — Так держать. Покажите этим зазнавшимся задницам! Обращайтесь, если что.

И пошёл на свой урок.

— Вот блин, — Драко посмотрел ему вслед. — А ведь когда-то внутренние скандалы Слизерина оставались на Слизерине.

— Если бы от нас не отсаживались так демонстративно, то, может быть, и сохранили в тайне свой секрет, — я пожал плечами. — А так за нами вся школа наблюдает.

Гермиона вздохнула. Про то, что надо было поступать на Когтевран, она не сказала.

* * *

На Чарах мы тоже начинали с теории. Что такое заклинание, из каких компонентов оно состоит… Теоретически, для колдовства хватит голой воли волшебника, но на практике так не умеют даже такие крутые и древние маги, как я. Точнее, если меня запереть в каком-нибудь кристаллическом гробу, чтобы я не смог сделать ни одного движения, то, наверное, я бы достаточно быстро научился разбивать этот кристалл волей.

Всегда в разы проще подкреплять свои намерения жестом или словом. А лучше и тем, и другим одновременно.

Более интересной для меня темой оказались проводники волшебства, они же волшебные палочки. Профессор Флитвик вскользь упомянул, что раньше в Европе не было согласия в этом вопросе. Кто-то использовал посохи, кто-то — зачарованные кольца, браслеты и даже диадемы…

Но все эти предметы либо переходили из поколение в поколение и, следовательно, не подходили идеально каждому потомку; либо создавались магом уже после того, как он более-менее научился колдовать. До тех пор, пока волшебная палочка не стала официальным инструментом у колдунов Ватикана.

А монахи-волшебники передавали свои секреты не из поколения в поколение, а через службу в монастырях. Там же, в монастырях, эти волшебные палочки и изготавливались.

Палочки совмещали в себе преимущества колец и посохов, будучи гораздо дешевле и не имея их недостатков.

Посох создавался из изначально магических материалов: частей тела волшебных животных или растений, в немагической оболочке для стабильности. Но проблема одна — размер. Магическим посохом особо не поразмахиваешь, в тесном помещении или в лесу не повоюешь, да и когда радикулит разберёт — тоже.

Кольца и браслеты создавались из минералов. А минералы — это вещи такие, только полумагические. Их свойства зависят от того, что ты о них думаешь. Поэтому один и тот же проводник, будучи у владельцев из разных стран, мог обладать разными свойствами. Заклинания получались менее мощными… зато руками можно было изобразить множество жестов, так что это компенсировалось изящностью и точностью чар.

Были индивидуумы, которые пытались создать кольца из органических материалов. Сделать-то можно, но кольцо из той же драконьей кости будет адски греться во время использования, так что создать можно было максимум десять заклинаний на человека.

И даже если эту кость сделать в виде вставки в металл или дерево, это всё равно слишком близко к коже и чревато потерей пальцев.

Но посохи укорачивались в жезлы, от жезлов отваливалась вся мишура, пока не осталась классическая формула: магическое ядро-резонатор, немагическая древесина-стабилизатор. Мощность как у посоха, вариативность жестов как у кольца.

А ещё они более дешёвые в производстве и могут подбираться индивидуально. Добрый дядюшка-монах делает сотню разных палочек, а его послушники берут лишь те, которые им больше подходят. И не вынуждены ждать мастерства и девяноста лет, чтобы сделать себе посох.

Волшебные кольца остались в чистокровных семьях как символы власти и преемственности, ими уже давно никто не пользуется. А вот жезлы в различных вариациях ещё остались.

Я жил в эпоху колец, что заметно по моему жестовому колдовству. Они, конечно, менее мощные, но к двухсотому году жизни ты его просто снимаешь и забываешь о его существовании — оно просто ненужным становится.

Хм… интересно, где моё колечко?..

В последние десять минут потренировались в том, чтобы чувствовать свою палочку, входить с ней в резонанс…

— Колдовать — это так же естественно, как дыхание, — вещал профессор Флитвик. — Просто позвольте себе дышать.

Драко с гордым видом демонстрировал всем белые искры, сыплющиеся из его палочки. Вокруг Гермионы кружился вихрь, растрёпывая и без того торчащие волосы.

— Мистер Фланнери, у вас проблемы? — уточнил полугоблин.

Классный полугоблин с уважаемой профессией, между прочим.

— Нет, профессор Флитвик, никаких, — отозвался я и, зажмурившись, взмахнул палочкой.

Волос ламиньяки радостно откликнулся на моё желание колдовать. Так радостно, что палочка взорвалась у меня в руках, разлетаясь обломками.

— Протего! — Флитвик не только успел среагировать на взрыв, но ещё и защитить от него всех учеников. — Мистер Фланнери, вы в порядке?

Я хотел заверить, что всё просто замечательно, но кусок древесины пронзил мне щёку, прошёл язык насквозь и высунулся из-под подбородка. Надо рот закрывать в таких случаях.

— Так, молодой человек, не волнуйтесь. Всем опустить волшебные палочки и вернуться на места. Никакого колдовства без присмотра. Сейчас я провожу мистера Фланнери в Больничное крыло и вернусь. Нет-нет-нет, мистер Фланнери, не трогайте.

О, классно, познакомлюсь с современными достижениями целителей.

* * *

Собственно, это то, что обычно происходит с кольцами, если их делать из живого материала. Можно классно наколдовать мощнейшее и изящнейшее заклинание, но не больше десяти раз.

Всего.

Больничное крыло было очень светлым и просторным, на окнах белые занавески, всё так чистенько, аккуратненько… Я как-то привык, что в домах у целителей вечно воняет зельями, всегда темно, грязно, страшно… И очень не хочется сдыхать в таком месте.

— Здравствуй, Поппи, у меня первая ласточка, — Флитвик представил меня перед ведьмой. — Взорвалась палочка во время первого единения.

— Ох-ох-ох… — медик всплеснула руками, усадила меня на кровать. — Я позабочусь о нём, Филиус, можешь не волноваться.

— Спасибо, Поппи, — полугоблин кивнул и поспешил обратно на урок.

Пока там не стало ещё больше травм, угу. Интересно, как там мои ребятишки наедине с одноклассниками себя поведут?

— Меня зовут мадам Помфри, я колдомедик. Пожалуйста, не дёргайся, — женщина в светлой мантии и переднике подошла ко мне с подносом, на котором были расставлены различные бутылочки. — Ты же не будешь плакать?

Я помотал головой. Подумаешь, деревяшка! Мой вам совет: Если вы бессмертны, никогда… слышите? Никогда! …не позволяйте дракону себя глотать. Ощущения от купания в желудочном соке так себе… Потом полегче для тела, но хуже для самооценки.

Мадам Помфри обработала ранки снаружи каким-то зельем, и у меня вся голова занемела, да ещё шею задело. Зато щепка вышла незаметно.

— Что это у тебя, апельсин? Да кто в наше время делает палочки из апельсина?.. — медик всплеснула руками. — Да, это очень жизнерадостный и лёгкий материал, но любое заклинание выше среднего его сломает!

Ответить я ничего не мог, поэтому внимал. Вообще, это была единственная палочка, что согласилась меня терпеть. Волшебные артефакты обладали характером и гордостью, и вовсе не хотели идти в руки к тому, кто в них не нуждается.

Но, наверное, мне следовало учесть, что ламиньяки всегда врут.

— Открой рот, — приказала медик. — Да, знаю, невкусно, но что поделаешь. Посиди так пока, я потом подойду.

Дамблдор даже свою палочку дал попробовать. Мы с ней очень быстро сошлись во мнении… относительно друг друга. Нецензурно так. Крепко.

А вот апельсиновая давала мне надежду. Эх!.. Надо что-то придумать. Или ну его к чёрту? Пойти в маггловскую школу, узнать, что такое электрон, как работает телевизор и автомобиль… Займусь не магическими чудесами, это тоже классно должно быть.

Мадам Помфри вернулась минут через десять, примерно в то же время пришла моя команда.

— Кадор! — охнула Гермиона. — Ты как?

Я показал ей большой палец вверх и дёрнулся, когда мадам Помфри отрывала пластырь с подбородка.

— Вамевятельно, — поделился я.

— Действие обезболивающего пройдёт через пару минут. Постарайтесь пока не разговаривать, мистер Фланнери. Но вы можете быть свободны, — мадам Помфри собрала склянки и тампоны на поднос и отошла.

— Больно было? — Гермиона посмотрела с сочувствием.

Я показал пальцами зазор примерно в толщину пера.

— Напугал всех! Что, в первый раз палочку в руках держишь?

Я показал два пальца.

— Во второй? О Салазар…

Я посмотрел на их довольные моськи. Довольные, несмотря на то, что их лидер валяется на больничной койке и страдает!..

— Хвастайтесь, что натворили! — скомандовал я обычным тоном.

Эх, прикольные ощущения от этого обезболивающего! Жаль только говорить неудобно. Я бы так ещё походил.

— Ребята начали смеяться, мол, такой неудачник, что чуть сам себя не убил ещё до первого заклинания… — начала Гермиона.

— О да, я такой, — согласился я, вставая и собирая принесённую Драко сумку.

— …но я сказала, что они все дураки и палочки взрываются только в руках у самых сильных волшебников. И что ты вообще друид, способный колдовать без всякой палочки.

— И очень талантливо замолчала, позволив им самим додумать: «А вы дерьмо драконье», — добавил Малфой. — Эй, Кадор? Ты чего? Ты… недоволен, что мы раскрыли твой секрет?

— М? Что? Не, я просто щёку изнутри щупал, дырку искал. Вы молодцы, сориентировались и меня в обиду не дали. Какой там у нас следующий урок?

— Сон, — отозвалась Гермиона решительно, хотя щёки у неё покраснели. — У нас после полуночи астрономия.

— Восхитительно, — расплылся в улыбке я. — Я люблю спать, а спать любит меня.

— За тысячу лет не выспался? — пробурчал Драко.

— Наоборот, разбаловался. Привык большую часть суток спать.

— А оставшееся время ты что делал? — заинтересовалась Гермиона.

— Чесал дементоров по капюшончикам.

— Чего-о-о-о?!! — Драко аж споткнулся.

— Ну, думать надо, прежде чем ставить тёмных существ охранять отца тёмной магии.

— А чего же ты не сбежал-то тогда?!!

— А зачем? Всё равно кругом одно и то же, война, брожения, все хотят меня убить… Лучше поспать тысячу лет, может, потом чего нового появится… И появилось.

Драко замолчал, осознавая масштаб моей личности. Ну, или масштаб ебанутости — что, впрочем, одно и то же.

* * *

Но сразу бухнуться на вожделенную кроватку нам не дали. В гостиной нас ждала делегация нашего факультета. Собрались прямо все, даже те, кого я раньше не видел.

— Кадор Фланнери, — начал Мюттью, сложив руки на груди. — Потомок друидов из закрытого сообщества. Владеющий невербальной беспалочковой магией… Как-то не верится…

— Это твои проблемы, — пожал плечами я и двинулся в сторону нашей комнаты.

— Ну что ты! — он перегородил мне путь. — Мы хотели бы верить, прямо все-все хотели бы! Но такие смелые заявления требуют серьёзных доказательств.

— Вы хотите, чтобы я колдовал? Но разве в гостиной это не запрещено? — я нахмурился с недоумением.

— Это в коридорах нельзя. И вредить чарами друг другу — тоже. И вообще, видишь, староста стоит? Она подтверждает, что можно.

Семикурсница коротко кивнула.

— Ну ладно, — я пожал плечами и взмахнул руками сверху вниз, будто переворачивая невидимую доску.

Все предметы в гостиной взлетели в воздух. Столики, кресла, ковры, чернильницы, учебники… сами слизеринцы. Только моя свита осталась твёрдо стоять на ногах.

— Есть плюсы в том, чтобы учить одно заклинание в год, — сообщил я Гермионе, чуть оглянувшись. — В конце концов ты учишься владеть им идеально.

— Финита Инкантатем! — сквозь возмущённые вопли слизеринцев послышались заклинания.

Мои чары чуть не развеялись, но я вовремя успел их восстановить.

— Как вам? Достаточное доказательство? — спросил я у медленно плывущего в воздухе Мэттью.

— Да, только спусти нас на землю!

Я опустил руки, и все слизеринцы вместе с диванами, подушками, коврами, чернильницами, подсвечниками и гобеленами рухнули на пол.

— Знаете, скорее всего, я гораздо чистокровнее всех вас вместе взятых, — произнёс я, глядя, как будущий цвет аристократии с матюгами поднимается на ноги. — Но это совершенно не мешает мне общаться с интересными людьми, какого бы происхождения они ни были. В конце концов, это не моя заслуга, а моих родителей. Терять друзей из-за глупых предрассудков? Терять время на бессмысленную вражду? Совсем бессмысленную, победителю не достанется ни замка, ни артефакта какого-нибудь крутого, ничего. Так что, ребят… Давайте жить дружно?

* * *

Гармиона и Драко решили заняться более полезными и интересными вещами, нежели сон. Например, деланием домашнего задания, обсуждением моей персоны или разницы между миром магов и магглов. Ну решили так решили, моё какое дело… Я только попросил разбудить меня пораньше, чтобы мы успели сходить в совятню и отправить письма, а так…

Угу, разбудили. И даже отправили. А вот во время урока они уже клевали носом и четверть лекции пропустили зевая. Только с многолетним опытом приходит понимание, какие правила и рекомендации написаны для твоего же блага, а какие — можно и нужно нарушать.

Утро было доброе, солнечное… Я потянулся, отмечая, что подвальная имитация окна светит необычайно жизнерадостно. А вот моя банда зарылась поглубже под подушки, не желая радоваться новому дню.

— Подъём, команда! Новый день — новые чудеса! — громко объявил я.

Дети начали очень неохотно выползать из кроватей и плестись в ванную под мой демонический хохот. Впрочем, моё темнейшество очень быстро побили подушками и сообщили, что даже абсолютному злу не дозволено быть таким счастливым с утра.

Среди слизерицев вечером прошли свои брожения. Во всяком случае, был наведён первозданный порядок и с нами начали здороваться. Хотя, кажется, моё счастливое и громкое «Привет!» вызвало у некоторых зубную боль.

В любом случае, за завтраком от нас теперь не отсаживались. Что, кстати, неудобно, теперь им даже подслушивать специально не надо, чтобы узнать, о чём мы треплемся.

Прилетели совы. И под мой восторженный смех наша часть стола оказалась под бомбардировкой чего-то небольшого, но увесистого.

— Ой, простите, это мне! — спохватилась Грейнджер, собирая снаряды.

Сосед, скорчив рожу куриной попкой, отсел. Сочувствующие отважному дипломату тут же дали ему салфеток и даже помогли очищающими заклинаниями.

— Что это, Грейнджер? — спросил Драко, не спеша открывать упавшее ему письмо.

Он какой-то невообразимой магией аристократии умудрился не запачкаться.

— Книги. Детские энциклопедии и буквари, — отозвалась Гермиона, заглянув под обёртку.

— Эскуро! — староста над нами сжалилась и наложила чистящие чары.

— Спасибо! — я улыбнулся ей счастливо и радостно.

Та строго кивнула. Мол, мы же один факультет… И мы не хотим, чтобы вы нас позорили своими грязными мантиями.

— Так быстро… — упавшим голосом произнес Драко.

— Ну, они просто упаковали мои книги… А, ты про письмо. Что там?

Малфой глубоко вздохнул и решительно открыл конверт. Вчитался, бледнея до синевы. Затем покраснел, до состояния мака и бухнулся лбом об стол.

— Да что там? — я сгорал от любопытства.

Малфой, не отрывая головы от стола, приподнял письмо, мол, читайте сами. Мы с Гермионой переглянулись, и девчонка выхватила письмо.

— «Дорогой сын! — начала она, откашлявшись. — Что же, как ты знаешь, твои предки бы не одобрили такое решение. Мы всегда были крепко связаны с людьми нашего круга и не терпели выскочек вне его. Однако время всё меняет, появляются новые возможности и новые достойные люди. Надеюсь, твои новые друзья будут стоить и твоего времени, и твоей вражды с факультетом. С пожеланием только добра, Люциус Малфой».

— Эм… Драко? Что такого-то? Ты почто обеденный стол бьёшь? Всё же хорошо? — спросил я.

— Вот именно! Как отец мог?.. Как он вообще так легко… разрешил мне общаться с грязнокровкой? Где обещание забрать меня из Хогвартса? Лишить сладкого на всю жизнь? Он что, врал мне всю жизнь, что магглы — существа второго сорта?!

— Ну, ты общаешься с Гермионой и до сих пор не умер от омерзения, — подсказал я, а Грейнджер стукнула меня ногой. — Вообще, люди могут менять своё мнение в зависимости от обстоятельств. Например, когда на тебя несётся озверевший пёс с желанием загрызть… Или когда твой сын заводит сам себе щеночка… Ау! За что?!

— Ты только что назвал меня питомцем, — отозвалась Гермиона, только что давшая мне непочтительный подзатыльник. — Возможно, отец любит тебя больше, чем ненавидит магглов?

— Это вряд ли, — Драко повернул к ней голову и посмотрел на неё с сомнением.

Я хихикнул. Вообще, учитывая размер драконьей жопы, которой удалось избежать Малфоям, Люциус должен стать главным магглолюбцем и спонсором немагических сиротских приютов… Он бы и стал, если бы это не выглядело так трусливо, лицемерно и натянуто.

А тут Драко. С грязнокровкой дружит. Дети же, какие интриги?.. Но да-да, это мы воспитали его таким!.. В терпимости ко всем существам! Честно.

Я представил, как эти аристократические морды пьют успокоительное, сжимают волю в кулак и пишут письмо. Как с третьей строчки начинают грозить карами небесными, потом кто-то вспоминает о преимуществах, снова глотает успокоительное и начинает заново.

— Смешно тебе, — возмутился Драко. — А у меня вся картина мироздания рухнула!

— Да ладно тебе! — я захрустел печеньем. — Это нормальное явление. Какие бы конфликты, разногласия и прочая неприязнь бы ни была, она не является незыблемой, абсолютной и вечной. Где-то она кончается. Этой ненависти сейчас достаточно, чтобы кривить носик и презрительно фыркать на магглов, но её явно не хватает, чтобы пойти и отравить все маггловские колодцы. Понимаешь? Если тебе так проще, можешь думать, что твой отец до сих пор считает магглов существами второго сорта… Но он не против, чтобы ты озарял их светом своего присутствия.

Гермиона закатила глаза.

— Расисты чёртовы! Пойдёмте, нам надо ещё успеть занести книги в спальню!

* * *

Уроки прошли без происшествий, и мы снова посетили библиотеку. Гермиона взяла так много книг, что мне пришлось тащить их все магией. Благо, удалось её уговорить выйти на улицу, на берег озера, пока погода тёплая и вообще.

Хорошо, что у озера стояло классное дерево, под которым мы все и разместились.

— На, читай! Это про волшебные палочки, — она бухнула передо мной три огромных тома. — А я пока займусь…

— История чёрной магии? — прочитал Малфой. — Как тебе удалось уговорить мадам Пинс отдать их?..

— Сказала, что однокурсники пугают страшной родовой чёрной магией, — Гермиона пожала плечами. — И попросила помочь доказать, что они все врут.

Я посмотрел на тяжёлые талмуды и достал крохотный маггловский букварь.

— Я связался с заучками, — фыркнул Малфой, складывая руки за голову.

Но особых альтернатив не было, так что скоро он отобрал у Гермионы книги, заявляя, что он лучше в этом разбирается. Тогда Грейнджер отобрала книги по палочкам уже у меня, и воцарился мир, добро и гармония.

— Что тёмная магия, что палочки — только описания, никаких практических рекомендаций! — досадливо сказала она. — И ладно магия, но палочки-то!..

— Секреты их изготовления передаются из поколения в поколение, от учителя к ученику, — отозвался Драко. — И держатся в строжайшей тайне. Но ты можешь погадать на свой характер, читая описание палочки.

Гермиона заворчала, но открыла описание древесины.

— А можно вслух?.. — попросил я. Первые две темы букваря я уже закончил и решил, что хватит на сегодня.

Грейнджер посмотрела с сомнением и начала читать:

— «Каждая палочка уникальна, а её характер будет зависеть от дерева и магического существа, из которого она изготовлена. Кроме того, каждая палочка, с того момента, как найдёт своего идеального хозяина, начнёт учить его и учиться от него…»

Чем больше она читала, тем больше я унывал. Волшебные артефакты мало того, что сами были с характером, так ещё и были детьми. Детьми, которые хотели найти себе лучшего друга на всю жизнь и расти вместе с ним.

В отличие от физического возраста, я не мог просто уменьшить магические умения, чтобы заново учиться колдовству с новой подружкой. Любую новую палочку я буду подавлять и не давать ей развиваться.

— «Из этой золотистой древесины получаются палочки великолепной магической силы, которые проявляют себя с наилучшей стороны в руках людей сердечных, великодушных и мудрых. Как свидетельствует мой опыт, владельцами грушевых палочек являются известные и всеми уважаемые люди. Я не знаю ни одного случая, когда грушевая волшебная палочка оказывалась во владении Тёмного волшебника или волшебницы. Палочки из груши одни из наиболее упругих, и я часто замечал, что они выглядят совершенно как новые даже после многолетнего использования…»

— О! Груша! Я хочу грушевую палочку!

— Кадор, я понимаю, что тебе скучно пользоваться лёгкими путями, — Гермиона посмотрела на меня поверх книги. — Но всё-таки брать палочку, которая не способна к тёмным искусствам… Особенно тебе…

Я застенчиво отвёл взгляд.

В итоге сошлись на ели, которая пестовала оригинальное мышление и творчество. С сердцевинами было сложнее. Искусство создания палочек пришло к тому, чтобы делать их из трёх самых мощных оснований: сердечной жилы дракона, волоса единорога и пера феникса. Так как не мощные и покладистые палочки никому не нужны, в общем-то.

Кроме меня.

— Я люблю фениксов. Но, кажется, палочку из ели и пера феникса я даже пробовал…

— И как? — с надеждой спросила Гермиона.

— Никак.

— Может, всё-таки волос единорога? — предложил Драко. — Мощности Кадору самому хватает, а волос сам по себе гораздо более стабилен.

— Ага, и не любит тёмных магов, — согласилась Гермиона. — Надо действительно среди нестандартных сердцевин смотреть. Вроде волоса из хвоста кицуне или что-то вроде. Нашёл что-нибудь интересное?

— Не особо, — Драко без энтузиазма посмотрел на книги. — Хотя, вот сюрприз, Уизли тоже были когда-то тёмными магами. Кто бы мог подумать!

— Все такими были. Знаешь ли, тёмные искусства отлично приспособлены для войны, — я пожал плечами. — Кстати, насчёт Уизли… Это не к нему докопался Крэбб?..

— Угу. И к герою войны, младенцем победившим Тёмного Лорда, свету наших очей Гарри Поттеру.

— Смотрю, ты его прям любишь, — заметил я.

И действительно, Крэбб с другим рослым парнишкой преградили гриффиндорцам путь и настойчиво не давали пройти.

— Пойду разберусь, — зевнул я и поднялся на ноги.

Я подошёл тихонько, наполовину активировав покров, и резко повис на плечах одноклассников.

— Привет, Крэбб! Привет, одноклассник, с которым мы ещё не знакомы! А чего это вы тут делаете? Знакомитесь с ребятами из других факультетов? Ух ты, я тоже хочу!

— Фланнери… — обречённо проговорил тот. — Пойдём, Гойл, у нас есть более интересные дела!

Слизеринцы вырвались и с независимым видом пошли к замку.

— Но я же ещё ничего не сказал! — обиженно крикнул я им вслед. — Привет, ребята, не обращайте внимания на Крэбба, он у нас ко всем прикапывается. Меня зовут Кадор, а вас?

— Гарри.

— Рон.

— Вы с Гриффиндора? Круто! У нас ведь ещё не было совместных уроков? Кстати, мы тут прохлаждаемся за книгами, не хотите к нам?..

— Мы с Малфоем… Не очень ладим, — Гарри посмотрел на наш пункт под деревом.

— Он выскочка и вообще Пожиратель Смерти! — наябедничал Уизли.

— Ой, да ладно, нормальный парень! Просто уверен, что все люди общаются так, как его папа — со слугами. Ничего, это лечится! Пойдёмте.

Я утянул несопротивляющихся гриффиндорцев к нам.

— Гермиона, — представилась девочка. — Мои родители магглы.

— О, Слизерин тебя уже приучил озвучивать свой статус крови при знакомстве? — едко спросил Уизли.

Грейнджер не нашлась, что ответить.

— А тебя, Уизли, не учили не хамить девушкам при знакомстве?.. — а вот Малфой за словом в карман не полез. — Хотя куда там, вы же расплодились как крысы, разве же такую кодлу возможно воспитать?

— Нас много, и мы — дружная семья! — Рон задрал нос. — А у тебя мамка явно слишком много тёмными искусствами баловалась, раз не смогла родить никого тебе на замену!

— Какое совпадение, — Драко приподнял книгу. — Я тут как раз нашёл упоминание о неком Гаррете Уизли, который насылал порчи на маггловские деревни, а потом брал деньги за исцеление. Возможно, именно тогда ваша семья взяла обет бедности?

Завязалась драка. Гарри тоже дёрнулся было поучаствовать, но я остановил его за плечо и покачал головой.

— У них свои счёты. Давай лучше к нам, Гермиона нашла что-то клёвое про палочки.

— Но Рон же мой друг! Я не буду стоять здесь и смотреть, пока его бьют!

— Они же один на один, всё честно. А если вмешаешься ты, вмешаюсь и я, а мне этого не хочется. Мне же родители не лили в уши что-то о страшных тёмных колдунах Малфоях или о презренных бедных Уизли. И о тебе ничего не рассказали.

Гарри неохотно сел. Но не успела Гермиона начать про сердцевины, как драка закончилась:

— Вы чего?! — хором обиженно спросили Драко и Рон, а затем злобно уставились друг на друга.

— Рон, ты действительно повёл себя не очень красиво, — пожал плечами Гарри.

— А ты слышал, что он про мою семью сказал?!

— Да. И слышал, что ты сказал про него.

— Вот… Вот сам и якшайся с этими чёрными магами, предатель! — Рон резко развернулся и побежал в сторону замка.

— Рон! — воскликнул Гарри.

— Беги за ним, — я подтолкнул колеблющегося парня.

— И что это было? — спросил Драко, с достоинством поправляя причёску. — Типа Дамблдор попросил присматривать за нашей звездой?..

— Нет, — я обернулся, поднял бровь. — Делать нянькой чёрного мага — так себе идея. Просто ты сам говорил, что хотел бы подружиться с Поттером.

— Так ты это… для меня? — Малфой посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. — Спасибо… Только план надо было лучше продумать.

— Какой план? — я закатил глаза. — Люди — существа непредсказуемые. Столкнуть лбами, а там как пойдёт… Даже ваша драка с Уизли могла бы стать началом крепкой дружбы.

— Не смешно, — Драко скривился.

— Дать в нос — хороший способ оставить обиды в прошлом. Серьёзно.

— Мальчишки, — вздохнула Гермиона.

* * *

Поздно вечером, когда моя команда уже спала, как маленькие милые чертята, я накинул мантию побольше, снял обувь и сверху — полог незаметности. Взял в руки бутылку и прошёл по делам.

— Пс-с-с, Альбус! — позвал я, заглянув к нему в кабинет. — Как насчёт отвлечься?

Тот поднял голову от бумаг и посмотрел на меня с явным интересом.

— Я не пью с несовершеннолетними учениками… — попытался соскочить директор.

— О, я знал, что ты так скажешь и специально возраст поправил! — заявил я, скидывая полог незаметности.

Я не стал сильно взрослеть. Кажется, двадцать — это уже достаточно для алкоголя.

— Ох-ох-ох… Ладно, думаю, эти бумажки за пару часов никуда не денутся… А хоть бы и делись, окаянные!

Мы прошли в соседнюю комнату, которая была вроде гостиной. Пара кресел перед камином, небольшой столик, ковёр… На него-то я и улёгся, старательно потягиваясь.

— Как же круто быть взрослым! — вздохнул я. — Фоукс, ты чего на шкафу сидишь? Иди сюда, почешу!

Феникс заинтересованно выглянул со своего насеста и неторопливо спланировал мне на живот.

— Кто тут хорошая птичка, кто тут нежная птичка? Да, да, с такой красивой шеей и такими большими крыльями? Фоукс, конечно же Фоукс!

Альбус принёс толстые пузатые бокалы, уселся в кресло и вытянул ноги.

— Ох… Отменный вкус!.. — директор смаковал напиток. — И где ты такое берёшь? Даже в Хогвартсе?

— А вот секрет, — я озорно улыбнулся, продолжая тискать феникса. — Не бойся, детей спаивать не буду. Как дела?

Вообще, Фоукс верен своему хозяину и никогда не даётся на руки в его отсутствие. Зато под присмотром… У, морда светящаяся, кто же ещё такой огнеупорный, чтобы почесать тебя между пёрышками?..

— Сложно, — директор вздохнул, мрачнея. — А у тебя как?

— Палочка взорвалась. Уж думаю в магглы идти, у них там тоже интересно.

— Это да, — Альбус ещё раз вздохнул. — Но мне бы пригодилась твоя помощь здесь.

— Просто помощь?.. Или именно моя помощь со всеми возможностями?

Дамблдор посмотрел на меня немного виновато.

— Ой, да говори уже, что за задница грядёт! Интересно же! — я сел, устраивая Фоукса на коленях.

— У меня есть основания полагать, что Воландеморт не умер, — сообщил Дамблдор и замолчал.

— И? Ты хочешь моей помощи в сражении с ним?

Директор осторожно кивнул.

— Ну ок, — я потянулся за своим бокалом. — А что за основания?

— Вот так просто? Без условий? Ты действительно необычайный человек, Кадор, — Альбус улыбнулся и снова вздохнул. — Что до оснований… Во время восхождения Воландеморт поставил своим соратникам метки, через которые он всегда мог с ними связаться и мог их найти. После его смерти эти чары должны были разрушиться и полностью истаять, однако…

— Не исчезли?

— Не совсем… Они потеряли свой цвет, свою силу, но само заклинание сидит где-то внутри, слабое, но не уничтоженное, — Дамблдор посмотрел мимо меня в огонь. — Это было бы можно списать на остаточные следы, форму заклинания. Но есть ещё кое-что. Как тебе известно, Воландеморта остановили кровные чары матери Гарри, Лили. О, она была необычайно талантливой и страстной волшебницей…

Я кивнул. В светлой магии вообще нет ни сложных заклинаний, ни ритуалов и многосоставных зелий. Просто одно маленькое умение, доступное далеко не всем.

Умение любить. Чисто и беззаветно, искренне и безусловно…

— И эти чары до сих пор активны. До сих пор защищают Гарри в доме его родителей. Да, ты можешь сказать, что это нормально, что чары могли быть направлены на защиту Гарри в целом, а не конкретно от Воландеморта, но… Но кто-то пытался ограбить сейф Гринготтса. Я знаю только двух достаточно самоуверенных и умелых магов, чтобы сделать это. И один из них в тот день был со мной.

Я кивнул. Конечно, нет ничего странного в том, чтобы монетка три раза подряд выпала аверсом. Но это повод задуматься, нет ли там перевеса… Особенно если риски так велики.

— Известно, что пытались украсть?

— Да. Философский камень.

— Он существует?! — вскинулся я.

— Да, его удалось создать, — Дамблдор улыбнулся.

— И какой он? Синенький? А воду в вино превращает? А жизнь продлевает? А свинец в золото? — я придвинулся, жадно всматриваясь.

— Красненький, — пояснил Альбус с улыбкой. — Свинец в золото превращает, но, главное, создаёт эликсир жизни. Если предположить, что чёрные метки поблекли из-за того, что Воландеморт ещё жив, но очень сильно ослаб… Это — его главная надежда на восстановление.

— А он металлический или кристалл?..

— О Господи… Сейчас принесу, — Альбус поднялся на ноги.

— Философский камень?

— Ага.

— Фоукс, мне покажут философский камень!

Дамблдор сходил в соседнюю комнату и вернулся через пару минут, держа в руках кроваво-красный кристалл. Я протянул к нему руки, чтобы пощупать… заветное желание, мечту всех алхимиков моего времени.

— Он такой классный, — сообщил я, ощупывая его.

— Понимаешь, как он работает? — Альбус сел обратно.

— Не… Чувствую, что в нём очень тонкая и интересная магия. Магический минерал, ну надо же… Не боишься давать мне его в руки?

— Ты же и так бессмертный. Хотя вот это стоило бы предусмотреть…

Я достал камень изо рта и застенчиво улыбнулся. Высокая теплоёмкость и твёрдость, а на вкус — солёненький.

— Кстати, насчёт бессмертия… Можешь предположить, как Воландеморт мог выжить после удара отражённой Авадой?

— Это заклинание очень адресное, — я пожал плечами. — В моё время схожая формула вообще использовалась тёмными целителями для уничтожения хворей. В отражённом виде ему могло просто не хватать мощности.

— А ты выживешь после удара Авадой?

— Да. И даже не чихну. Так что это явно не то, что попало по Воландеморту.

— Слушай, Кадор… А ты человек? — спросил Дамблдор, чуть прищурившись.

— Смотря зачем ты это спрашиваешь.

— Если использовать в качестве сердцевины твой собственный волос, тогда конфликтов быть не должно…

Я замер, оглушённый мыслью. А ведь действительно!

И сразу же тряхнул головой, заставляя волосы расти.

— Резиночку не одолжишь? — попросил я.

Дамблдор стянул со своей бороды. Я дождался, пока волосы не отрастут хотя бы до середины спины, заплёл хвост и движением мысли обрезал.

— Пошлёшь Оливандеру? — я протянул ему отрезанный хвост. — Вдруг действительно что-нибудь получится. И да, Гермиона говорит, что мне подойдёт ель.

— Ну, раз так думает мисс Грейнджер… — Альбус зафиксировал хвост с другого конца. — Тут много. Гораздо больше, чем требуется на палочку. Уверен, что хочешь всё отдать?

— Во-первых, палочку с первого раза вряд ли получится сделать. А во-вторых, ну что с волосами можно сделать? Выяснить, что я за зверюшка? Проклятье наслать? Зелье сварить? Да валяйте…

Я вернулся к созерцанию камня.

— Слушай, а не опасно ли хранить то, за чем охотится самый прославленный тёмный маг этого поколения, в школе? Здесь же дети.

— К сожалению, здесь находится ещё что-то, за чем он охотится.

— Ты?

— Нет. Гарри.

— А пацан-то тут при чём?

— При том, что существует пророчество…

— О нет…

— И Воландеморт считает, что именно Гарри предначертано его победить.

— Зубастая жопа водного дракона…

Я замолчал, обдумывая. С пророчествами такая засада… Кто-то ляпнет, кто-то — поверит, а там хоть стой, хоть падай. Причём многие сбывшиеся пророчества были озвучены даже не магами. И сейчас неважно, правдиво пророчество или нет, важно, что сам Воландеморт в него верит.

— Так что да, я принёс камень в Хогвартс. Сейчас здесь находятся обе вещи, которые он неистово жаждет. Если Воландеморт жив и способен действовать, он обязательно будет здесь. Осталось только сделать для него ловушку. Не хочешь поучаствовать?..

— Это она находится в коридоре на третьем этаже? — оживился я.

— Да. Только помни, что мы в школе. И до Воландеморта в эту ловушку угодят полторы сотни любопытных детей. Нужно, чтобы она была не смертельная, сдерживающая или хотя бы дающая шанс убежать.

— Ну вот… Весь интерес убил. Ладно, я подумаю над этим вопросом. А ты сам не хочешь воспользоваться камнем? Эликсир бессмертия, м?

— Нет, Кадор, не хочу, — Альбус грустно улыбнулся и глотул бренди. — Я уже дожил до того возраста, когда понимаешь, что порой нужно умирать.

Теперь я вздохнул и почесал Фоукса. Я понимал, да… По сути, моё заточение — это такая маленькая смерть. Как бы бессмертен ты ни был, как бы ты ни был жизнелюбив… Этого не перенесет твоё окружение. В жопу мира заберись, но если ты тёмный маг — всё равно припрутся герои тебя побеждать. Или ученики — за силой и властью. А если светлый — за помощью будут приходить и посвящением. Люди словно ненасытные пиявки: они не могут позволить тебе просто жить и ничего для них не делать.

И ладно бы, но чем ты становишься старше и сильнее, тем большего от тебя ждут. И обижаются, когда оказывается, что даже древний волшебник может сделать не всё. А ещё… Что бы ты ни делал, ты всегда будешь ошибаться. Это неизбежно.

И с возрастом груз ошибок только накапливается.

— Ты не подумай, я не собираюсь сложить руки или что-то вроде. Просто… Пусть оно идёт своим чередом.

— Я понимаю, — кивнул я, но всё-таки не удержался и коснулся его руки, лежащей на подлокотнике. — Но всё же пусть в этом пути радикулит тебя не мучает.

— Надо же, действительно пропал, — Альбус пошевелился. — Одним прикосновением… Поразительное мастерство.

Я пожал плечами и спросил о другом:

— А владельцу этого камня было не страшно его тебе отдавать?

— По правде говоря, — Дамблдор отпил бренди. — Николас попросил меня его уничтожить.

— Что? — я возмущённо вскочил на ноги. — Но это же… философский камень!

— Да. Представляешь, на что люди готовы ради него?

Я выдохнул сквозь зубы, опускаясь обратно и держа камень в руках.

— Его очень тяжело воссоздать?..

— Почти невозможно, я бы сказал. Иначе, сам понимаешь, он был бы если не у каждого волшебника, то хотя бы у самых богатых.

— Но… Это же мечты тысяч!

— И сотни лет преследования.

— Можно я хотя бы кусочек откушу? Вставлю в кольцо и никто даже не узнает, что это философский камень.

— Камень неделим и нерушим…

Хрусть!

— Ну разумеется, — Дамблдор покачал головой, глядя на мою счастливую моську, зуб у меня в руках и осколок камня. — Ладно, забирай. Только никому — как минимум до окончания Хогвартса!

Я счастливо закивал и начал выращивать новый зуб.

* * *

Я вернулся к себе в комнату, но не стал сразу бросаться на кровать, чтобы поспать без задних ног, хотя организм намекал, что было бы очень неплохо это сделать. Вместо этого я полез в чемодан, достал оттуда кошелёк и задумался.

Собственно, в кошельке были три вида металлов: золото, серебро и медь. Удобно нарезанные в виде монет. Никакого криминала, это была обычная ссуда у гоблинов под поручительство Дамблдора. На семь лет обучения должно хватить, и ещё на конфетки останется.

Я задумчиво потрогал золотой галеон… Нет, не люблю золото. И вообще, красный камень в золотом оформлении будет смотреться, во-первых, банально, во-вторых, по-гриффиндорски. Медь — как-то очень дёшево для философского камня, плюс окисляться будет некрасиво… А вот серебро…

Я решительно сгрёб серебряную монетку и запихал все остальные в кошель. Забрался на кровать, небрежным жестом задвинул балдахин и встряхнул руками, сосредотачиваясь. Как там это делается…

Монетка медленно поднялась в воздух и зависла между моих ладоней. Затем задрожала, неторопливо вращаясь вокруг своей оси… Хрусть!.. Сломалось заклинание, подтверждающее подлинность. Что это не просто кусок серебра, а именно платёжное средство, выпущенное банком Гринготтс. Детали чеканки начали постепенно смазываться, а сама монетка — краснеть, пока не превратилась в однородную серебряную каплю.

Я пригласил её зависнуть над правой рукой, а левой поднял в воздух осколок философского камня. К сожалению, он был не просто кусочек красного минерала, а кусочек красного минерала с весьма характерной магией, что требовалось немедленно скрыть оправой.

Теоретически, если камень неразрушим и неделим, кроме как специальными всё разрушающими заклинаниями — с которыми я его кусал, например, или которое будет использоваться для его полного уничтожения, — то и температура расплавленного серебра ему не повредит. Но рисковать я не хотел, поэтому окружил осколок небольшим защитным полем.

Далее я совместил серебро и камень в одном заклинании и начал плести перстень. Форма у откушенного камня была не особо правильной, не соответствующей канонам ювелирной огранки. Рагнорак мне бы руки оторвал за то, что я использую такой для перстня. С другой стороны, это уникальнейший камень, и хоть что-то отрезать от него было бы расточительно. Так что если этот уважаемый гоблин ещё жив, он меня простит…

И оторвёт руки по другому поводу.

Я вытянул из капли серебра эдакие «лапки», которые обхватили осколок со всех сторон. Осмотрел это дело, подумал… И накрыл осколок серебром почти целиком, оставив только небольшой заострённый кончик, чтобы блестел немного. Разделил каплю на потоки, сплёл их верёвочкой, приплюснул изнутри до гладкости, нарастил ещё по бокам по полосочке, чтобы оставался материал для наращивания размера в будущем. Отсёк лишнее серебро, примерил…

Отлично.

Капля серебра полетела в угол от моего небрежного жеста, прямо сквозь балдахин, сделав в ткани дырку.

Вот теперь началось самое сложное. Я вздохнул, чуть прикрыл глаза, сосредотачиваясь.

Есть несколько способов выразить заклинание. Выразить свою магическую волю. Можно жестом, можно словом, можно веществами, а можно… записать. Крохотные, размером с кончик иглы, знаки начали появляться на внутренней стороне кольца. Защита. Сокрытие истинной сущности. Защита. Сохранение в целости. Маскировка под ауру владельца. Сохранение тайны, сохранение мечты.

Я замер в напряжении, удерживая образы рун, формы кольца и температуры. А затем резко повернул руки, охлаждая конструкцию.

Защита от жара на камне с треском разрушилась, когда серебро сжалось, но сам осколок уцелел. Гоблинский метод. При резком охлаждении — очень резком, — металл становится гораздо прочнее, и даже серебро оказывается крепче железа.[1]

Я надел колечко, сжал и разжал руку, привыкая к ощущениям. В целом оно получилось достаточно лёгким… и, кажется, философский камень охотно работал как концентратор.

— Кхе-кхем.

Я поднял голову и попал под перекрестье взглядов Гермионы и Драко.

— Я даже не знаю, с чего начать, — произнесла девочка. — Возможно, с запаха палёного?

— Или разогретого металла? — вторил Драко.

— А может, перегара?

— Или горящего балдахина?

— С причёски Кадора?

— Или того, что он повзрослел лет на десять?..

— Возможно, с непонятного волшебства?..

— Где ты был вообще?..

— И почему без нас?!

Я поднял руки, сдаваясь. Заодно потушил балдахин и проверил, не нанесла ли серебряная капля существенного урона.

— Я пьянствовал с Дамблдором… — начал я свою исповедь.

— Стоп! — поднял руку Малфой. — Хватит. Не хочу ничего слышать. Все вопросы снимаются.

Я посмотрел на него озадаченно.

— Может, всё-таки расскажу? А то мне прямо страшно, что ты там мог навоображать…

— Кадор, ты вернёшься в нормальный вид? — уточнила Гермиона, тоже почему-то не желающая слушать подробности весьма культурной и мирной попойки.

— Через пару часиков, — выдохнул я и откинулся на подушки. — Я что-то немного устал…

— Да ладно? — удивилась Гермиона. — С чего бы это вдруг? Не думаю, что чары создания ювелирных украшений для тебя такие уж сложные…

Я кинул в неё подушкой.

— Меня больше беспокоит, что воняет, — Драко покашлял демонстративно, но весьма натурально. — Мы же в подвале находимся, даже не проветришь.

Я взмахнул рукой, развеивая запах раскалённого метала, палёной ткани и перегара. Запахло весенними цветущими лугами, солнцем и свежестью.

— Спасибо, — серьёзно кивнула Грейнджер и поправила свой розовый ночной костюм с чёрно-белым медведем. — И учти, что через два часа — подъём.

Я также серьёзно кивнул, мол, да, конечно, к этому времени я обязательно вернусь в режим первокурсника, а пока…

Хр-р-р…

* * *

— Кадор!

Разбудить громким воплем того, кто вчера разбудил так тебя — в этом есть особое наслаждение.

— Иди приводи себя в порядок! Нам через десять минут выходить, если не хотим опоздать на завтрак!

Я вздохнул и поплёлся в ванную, благо у нас она была одна на нашу комнату. Точнее, одна на три законсервированных комнаты, но Альбус, видимо, решил с ней не вредничать. Посмотрел на себя в зеркало. Вздохнул. Конечно, не самый худший мой видок в жизни, но что-то я действительно перестарался.

Я с трудом вернулся в состояние подростка… телу очень понравилось быть большим, взрослым и половозрелым. Повозился с причёской, восстанавливая её в тот же вид. Примерно. В принципе, я мог контролировать все процессы моего организма, менять возраст по желанию, отращивать новое сердце или вообще мозг где-нибудь в желудке…

Но всё существует по собственным законам и правилам. И если ты много и разнообразно колдовал ночью, то не удивляйся, что наутро будет…

Будет отражение в зеркале пугать.

— И зубы почистить не забудь, — влезла Гермиона.

— А… их разве надо так часто чистить? — озадачился я.

Что тут началось! На мою больную голову вывалился поток информации о том, сколько раз в день надо чистить зубы — каждый раз после еды, а ещё утром и вечером, — какие бывают осложнения, если не чистить, как размножаются и воняют во рту бактерии… Какие существуют методики для правильной чистки зубов, какие зубные щётки и пасты…

— Герми, Герми, стой! — взмолился я. — Ты же понимаешь, что если у меня заболит зуб, я просто вырву его и выращу новый?

— А до тех пор, что? Будешь вонять? У тебя хоть щётка зубная есть? Сейчас принесу!

И девчонка, не слушая возражений, скрылась в жилой комнате. Будь я немного пободрее, я бы порадовался достижениям маггловского лечения зубов, но так мне лишь хотелось отползти.

— Гермиона, милая, — взмолился я, глядя как Грейнджер надвигается на меня, распаковывая щётку. — Я только сегодня новые зубы вырастил, их не надо чистить! Видишь, белые, блестящие и совсем без запаха.

— Значит, после обеда почистишь, — она поставила распакованную щётку в стаканчик. — Знаю я, какие зубы были в Средневековье!

— У магглов! — слабо возразил я. Драко беззвучно ухахатывался, глядя на наш спор.

Я задумчиво взял в руку щётку. Ой, да ладно, чего бы не попробовать? Наверное, это будет вкусно и интересно!

Ой.

* * *

— Гермиона, — сказал я, отпив сока. — Я чувствую какую-то подставу. Почему сок горький?

— Ну… так бывает после зубной пасты, — ответила она и тихонько съёжилась под негодующим взглядом тёмного мага, которого обманули в лучших чувствах.

— И зачем тогда это? Чтобы зубы чистые, а еда — горькая?..

— Ну… В принципе, можно чистить зубы после завтрака… Даже нужно… Но это ведь надо таскать с собой везде зубную щётку и пасту…

— И в чём проблема? К тому же, надо делать это ещё и после обеда, и после ужина. Почему бы сразу не носить с собой всё необходимое?

— Да, ты прав.

— Ты так говоришь, потому что я сейчас смотрю на тебя, как мясник на телёнка?..

— Ну… не только. Вообще, это действительно хорошая идея, не понимаю, почему так все не делают. Но было бы здорово, если бы ты перестал на меня так смотреть.

Я грустно вздохнул и глотнул тыквенного сока, не особо надеясь, что он снова станет сладким и ароматным. Нет, сама зубная паста была прикольной, но вот о побочных эффектах меня не предупреждали.

А после завтрака ко мне подошёл Флитвик и спросил, правда ли я владею невербальной беспалочковой магией.

— Да, конечно. А что?

— Сейчас седьмой курс проходит невербальную магию, и было бы очень здорово, если бы вы показали свои умения.

— У меня, вообще-то, сейчас трансфигурация.

— О, это ненадолго. Я пошлю Минерве записку, она вас простит за опоздание.

Я оглянулся на свою банду, пожал плечами.

— Ну ладно, почему бы и нет?..

Мы прошли в класс Чар, и меня выставили на всеобщее обозрение перед семикурсниками Когтеврана и Гриффиндора.

— Многие из вас могут подумать, что невербальная магия доступна только старым волшебникам. Что это вершина, недоступная вам. На самом же деле для невербальной магии не нужно ничего, кроме упорства и систематических тренировок. Мистер Фланнери, пожалуйста, продемонстрируйте классу.

Я взмахнул руками, заставляя тяжеленные парты взмыть в воздух вместе с чернильницами, пергаментами, учениками и прочими мелкими предметами.

— Как вы могли заметить, мистер Фланнери не использовал ни палочку, ни вербальную компоненту заклинания, лишь вспомогательный жест. Можете опустить всех, благодарю.

Я сделал обратное движение руками и вернул всё на места.

— Обратите внимание на жест! — радостно вещал профессор Флитвик. — Совершенно обычный взмах руками без сложных комбинаций пальцами. Мистер Фланнери, поднимите для примера вон тот подсвечник!

Я шевельнул пальчиком, заставляя его медленно и величаво подняться в воздух.

— Формулы, заклинания и палочка являются важной частью нашего понимания волшебства, но вовсе не являются чем-то незыблемым и незаменимым. Мистер Фланнери, вы владеете какими-либо другими беспалочковыми чарами? Можете продемонстрировать?

Я подумал, опустил подсвечник и заставил свободные участки пола вспыхнуть зелёным пламенем. А то что я как не слизеринец!..

Короче, в десять минут мы не уложились. Флитвик бегал вокруг меня, рассказывая, насколько важно чёткое намерение и не важно его формальное выражение. Заставлял поднимать и зажигать предметы разных габаритов, отслеживая, как меняются применяемые жесты.

— Простите, мистер Фланнери, что я в вас так вцепился, — проговорил Флитвик виновато после урока. — Но когда невербальную магию показывает кто-то из профессоров, ученики в неё просто не верят. Вы же поможете им понять, что это не просто возможно, но и весьма достижимо. Сейчас будет ещё один сдвоенный урок семиклассников. Вы же не откажетесь продемонстрировать и им?..

Я не отказался. И для шестикурсников Пуффендуя показать не отказался. А во время обеда полугоблин вежливо и восторженно выспрашивал у меня, какими именно методами меня учили, пресекая все попытки сбежать.

— Профессор Флитвик, — в дверях возникла мрачная чёрная фигура нашего декана. — Мистер Фланнери не был на моём уроке. Мне сообщили, что он прохлаждается у вас.

Полугоблин неловко замолчал, а я… я кинулся к декану со всех ног, врезался в него, обхватил дрожащими руками за пояс и взмолился:

— Спаси-и-ите!

— Мистер Фланнери! Что вы себе позволяете? — Снейп даже не проявил удивления. Кто в Хогвартсе преподавал, тот ничему не удивится. — Немедленно отпустите!

— Нет, — я вцепился покрепче в пахнущего зельями профессора. — Сорок три беспалочковых заклинания, да я на ногах еле стою! Спасите меня от профессора Флитвика, он плохо на меня влияет!

— Эх, да, я немного увлёкся и не учёл, какими выматывающими могут быть беспалочковые чары, — полугоблин неловко почесал в затылке. — Благодарю за помощь, мистер Фланнери, ваше выступление наверняка помогло многим. Плюс пятьдесят баллов Слизерину. Вы можете быть свободны.

— Стоило сделать это два урока назад, — сообщил Снейп и, оторвав меня от себя, выпихнул из кабинета.

Я оглянулся в коридоре, вроде все ушли на обед… и тихонечко сполз по стеночке, бледнея до синевы. Эх, если бы я хотя бы не растратился ночью на кольцо, я бы выглядел пободрее. С другой стороны, нафига? Я маленький ребёнок, дети должны уставать, тем более от таких мощных чар.

— Совсем плохо? — уточнил Снейп и провёл надо мной палочкой.

Я помотал головой. Потом кивнул. Снова помотал.

— Я просто слегка увлёкся. Перестарался.

— Звезда вы наша ненаглядная… идти можете?

— Ох… — я поднялся по стеночке, подумал. — Плохая из меня звезда. Надо было гонорар нормальный просить, а то что-то я просто так выступаю… Идти могу. Можно мне в больничное крыло?

— Думаете, вам там помогут?

— Там есть кровать.

Истощение от слишком большого количества заклинаний — штука коварная. Это не физическая усталость, не какая-то там магическая. Скорее умственная. Мозг просто отказывается концентрироваться, постоянно ошибается даже в самых элементарных вещах. Можно запросто пройти мимо двери прямо в стену, не учесть ступеньки. Не говоря уж о том, чтобы проносить еду мимо рта или перепутать слоги в читаемом слове.

В моё время это позволяло брать магов измором — просто бесить их и не давать себя убить, пока они не начнут путаться в собственных ногах. В принципе, я бы мог использовать некоторые методы для увеличения бодрости… Но зачем?

— Чем же вас ваша собственная кровать не устраивает?

— Наличием соседей и отсутствием оправдания перед учителями? Проводите меня, пожалуйста.

— Думаю, сначала вам нужно захватить сумку с учебниками.

— А! Точно! — я сунулся обратно к Флитвику, извинился и забрал сумку.

Затем вышел, не врезался в косяк — Это важно! — и нагнал уже идущего в сторону больничного крыла Снейпа.

— Значит, вы из друидской общины, мистер Фланнери? — начал он.

— Угу…

— Знаете, так вышло, что я кое-что знаю о магии друидов…

— Правда? Оу.

Магия друидов, как и любая древняя магия, была основана на крови, страхе и безумии. Это вовсе не то, чему стоило бы учить в Хогвартсе. Чему вообще стоило здесь появляться.

— Вы готовы сознаться?

— В чём?

— В том, что вы не друид.

— Э-э-э… Я думал, вы скажете, что для решения конфликтов есть дуэльный кодекс и вовсе не обязательно подкладывать обидчикам жабьи потроха в кровать.

Снейп внимательно на меня посмотрел.

— Ну, вы же понимаете, что можно сделать с правильно зачарованными жабьими потрохами?..

Снейп не знал. И я не знал. Но, наверное, что-нибудь да можно.

— Мы пришли, мистер Фланнери. Извольте к следующему уроку зелий подготовить эссе по пропущенной теме.

О магия всемогущая! Кровать!

* * *

Мадам Помфри выписала мне справку и отправила спать к себе в спальню. Несмотря на мои жалобные глаза. Несмотря на мои очень жалобные большие глаза на бледном лице.

Пришлось всё-таки идти к себе, в подземелья, рискуя нарваться на проблемы. Точнее, кто-то мог нарваться на меня и получить проблемы. Как говорится, у василиска плохое зрение, но это не его проблемы.

А в спальне я разделся, завернулся гусеничкой в одеяло и уснул. И не было более счастливой гусеницы на свете, чем я!..

Проснулся уже далеко после ужина, когда в комнату явилась моя команда.

— Вот он где! — возмутился Драко. — А мы его повсюду ищем, волнуемся, значит, а он спит!

Гусеница слегка приоткрылась с верхнего конца, и я посмотрел на него с укором.

— Меня можно было найти за четыре шага. Вы знали, что меня увёл Флитвик, следовательно, спросили бы у него. Флитвик сказал бы, что меня увёл Снейп. Снейп послал бы к мадам Помфри из больничного крыла. А мадам Помфри объяснила бы, что послала меня в спальню по медицинским показаниям. Флитвик и Снейп находятся либо в Большом зале, либо в своих классах, в своём кабинете или в учительской. Мадам Помфри — в больничном крыле. Так что не надо мне ля-ля, что искали и волновались, если сами плохо искали.

Гусеничка закрылась.

— Ты ходил к мадам Помфри? — удивилась Гермиона. — Зачем? Тебе плохо?

— Да, — отозвался я из гусенички.

— В смысле, плохо?.. Ты же…

— И что? Мне не может быть плохо? — пришлось снова высовываться, чтобы смерить Малфоя негодующим взглядом. — Я, конечно, не буду прыгать с Астрономической башни из-за двойки или того, что меня одноклассники дразнят. Но я всё-таки могу дойти до своих пределов и хорошенько об них стукнуться.

— Правда, что ли?

— Правда, Драко, правда. Люди устают. И даже великие тёмные волшебники устают. Кстати, не перескажете, что на зельеварении было? Мне Снейп задал написать эссе по мотивам.

— И не только тебе, — отозвалась Гермиона. — Выкапывайся, будем вместе писать.

Пришлось действительно вылезать из гусенички и участвовать в процессе.

Оказалось, Снейп темы зельеварения на первом уроке вообще не касался. Скорее, это было что-то вроде «часа декана», во время которого он проводил внушение про дисциплину. Рассказывал о том, что знаком с родителями большинства учеников лично. Что ни за что не будет позорить детей столь уважаемых людей перед другими факультетами. Однако если кто-то считает, что это означает полную безнаказанность, то этот кто-то очень сильно ошибается.

— И ещё так жутко развернулся и посмотрел на меня, — прокомментировал рассказ Драко.

Что простое снятие баллов покажется им недостижимой мечтой, если он кого-то из нас поймает на нарушении правил школы. Далее шёл список возможных отработок, сопровождающийся обязательным «письмо родителям». И обсуждение основных правил школы, на нарушении которых ни в коем случае нельзя попадаться.

Собственно, в эссе требовалось перечислить весь список возможных наказаний и правил школы, которые обсуждались на этом уроке.

— Как интересно, — восхитился я.

— Пожалуйста, Кадор, когда будешь пробовать все отработки, нас с собой не бери, — попросила Гермиона, пытаясь устроить свиток и чернильницу на кровати так, чтобы было удобно писать.

— Бесполезно. Пойдёмте в общую гостиную, — покачал головой Драко.

И мы вышли из нашей защищённой раковины в суровый мир… И этот суровый мир не обратил на нас никакого внимания.

Я уселся, развернул свиток, поставил чернильницу, задумался и начал писать изложенное. Гермиона и Драко последовали моему примеру, но где-то через десять минут оказалось, что они не пишут, а дружно смотрят на меня.

— Что?

— Красивый почерк, — заметила Грейнджер.

— Да, прямо в рамочку и на стену можно вешать, — согласился Малфой.

Я посмотрел на свой свиток. Посмотрел в их свитки. Линии одинаковой толщины, буквы очень лаконичные и без украшений. И разной высоты… Так небрежно! Зато и написали они каждый раза в три больше, чем я.

— Вот что значит старая школа, — Гермиона покачала головой. — У тебя очень красиво получается. Только вот это слово пишется не так. И вот это слово… И это…

— Но они же так слышатся!

— Это английский язык, Кадор. Здесь ничего не пишется так, как слышится. Давай я тебе помогу!

— Ну уж нет! — я возмутился и закрыл свой свиток руками. — Я сам изучу всю вашу запутанную грамматику! А пока — пусть учителя страдают, пытаясь понять мои идеальные буквы!

— А когда выучишь грамматику, будешь писать нормально? — заинтересовался Драко.

— Как ты узнал? — я посмотрел на него с подозрением.

— Я успел оценить твою зловредность, — Малфой захихикал.

Я снова вернулся к написанию эссе, периодически сверяясь с «Историей Хогвартса», в котором был напечатан также список текущих правил. После я занялся, собственно, грамматикой и, как назло, нашёл в ней пару слов, которые я написал неправильно. Но исправлять не стал, не стал.

Затем перешёл к энциклопедии и… и понял, что моего понимания английского ещё не хватает, чтобы его свободно читать. Потянулся за словарём, осёкся.

— Слушай, Гермиона… А почитаешь мне как-нибудь эту книгу?

— Давай перед сном, — она мельком взглянула на энциклопедию. — У нас ещё два параграфа по трансфигурации не прочитаны и эссе по травологии не написано.

— Хорошо! — я с энтузиазмом взялся за остатки домашки.

Драко не был особо рад такому раскладу, но что поделать, если он связался, внезапно, с зубрилами?

Зато после окончания письменной части мы вернулись в спальню, подготовились ко сну, и я подвалил под бочок к Гермионе слушать её чтение и смотреть картинки. Сами картинки были гораздо менее красочными, чем в книгах волшебников — порой даже чёрно-белые. Зато занимали эти книги куда меньше места и были гораздо легче.

— Том первый. Космос. Глава первая. Звёзды, — откашлявшись, начала девочка. — Вас когда-нибудь завораживала красота ночного неба? Эта россыпь маленьких искорок на небе, выстраивающаяся в причудливые фигуры?.. Сложно поверить, но каждая из этих искорок — такая же, как наше Солнце. Некоторые — такие же, некоторые — чуть поменьше. А некоторые — в десятки раз больше…

Минут через десять не выдержал и Драко, подсев под бочок Гермионе с другой стороны.

— Да ладно, откуда им знать, что Ригель именно в восемнадцать раз крупнее Солнца? — заворчал он.

— О методах астрономии в следующей главе, — Грейнджер посмотрела на него уничижительно. — Имей терпение.

— Вот да! — поддержал я.

Драко фыркнул и сложил руки на груди.

Просидели мы так ещё час после отбоя, пока Гермиона не погнала нас спать. Причём Малфой слушал и даже не возникал больше. А ведь мог продолжать говорить гадости, мог…

* * *

Следующий день прошёл очень тихо и спокойно. Разве что Малфой с утра познакомил нас с зельем, которым маги устраивают заботу за зубами — оказывается, им можно пользоваться раз в неделю, — и оно оказалось даже более мерзким на вкус, чем зубная паста.

Мы сходили на уроки, погуляли у пруда, сделали домашнее задание, Гермиона снова прочитала нам про маггловские представления о космосе.

А на следующий день первым уроком у нас было зельеварение, сдвоенное с Гриффиндором. И профессор Снейп почему-то взъелся на Гарри Поттера, доведя мальчика до нежно-зелёного цвета кожи и трясущихся рук.

— Профессор Снейп! — вмешался я, грубо нарушая правило спрашивать разрешения, чтобы заговорить. — Если бы я знал ответы на эти вопросы, то, наверное, уже бы на втором курсе был!

— Мистер Фланнери, — Снейп обернулся ко мне, смерив взглядом, примерно как если перед ним был флоббер-червь, которого нужно разделать. — Вы, как я понимаю, тоже учебник не читали?

— Читал. Но половину не понял, и ещё меньше — запомнил. Если бы какому-нибудь магическому искусству можно было бы научиться только по книгам, Хогвартса не существовало бы!

Снейп неотрывно смотрел на меня секунд десять, но баллы снимать не спешил.

— Искусство зелий не терпит суеты и самоуверенности, — заметил он, обращаясь ко всему классу. — Разбейтесь на пары, сейчас мы будем готовить самое элементарное зелье.

Вот… мышь летучая! На всех остальных уроках нас учат теории. Например, на чарах мы разучиваем элементарные взмахи, работая с обычными веточками. А тут сразу зелье ему свари, по рецепту.

Я милостиво позволил Драко и Гермионе работать вместе, а сам пошёл налаживать отношения с одноклассниками. Теодор Нотт не успел отбежать, когда я к нему набился в команду.

Зелье получилось… Получилось какое-то зелье. У Драко с Гермионой вышло прямо идеально, у нас с Ноттом что-то, отдалённо напоминающее то, что требовалось. А вот по менее удачливым парам Снейп прошёлся, не сдерживая ехидных комментариев.

У одного гриффиндорца — пухлого мальчика с дрожащими руками, — котёл и вовсе взорвался.

— Мистер Фланнери, задержитесь на минуточку, — обратился ко мне Снейп после звонка.

Я кивнул своим и предстал перед деканом. Он сидел за массивным столом, который ещё и на подиуме был, а я так… Первокурсник.

— Ваше эссе по вчерашнему уроку? — Снейп смерил меня взглядом и требовательно протянул ладонь.

— Конечно! — я поспешно достал свиток из сумки: — Вот!

Вообще, это эссе всем задали на следующую неделю, когда у нас снова одиночный урок зелий, без других факультетов. Просто Гермиона любит делать уроки сразу после того, как их задали, и не сообщила мне, что можно отложить.

— Хм, хорошо, — если Снейп и удивился, он не подал виду. — Тогда другой вопрос. Мистер Фланнери, вы вздумали вмешиваться в преподавательский процесс?..

— Да, сэр, — не стал скрывать я. — Мне кажется, я понял, что вы хотели сделать. И что вы делаете это неправильно.

— Вот как? И что же я пытался сделать? — Снейп вскинул брови, обозначая удивление.

— Завоевать авторитет у группы. Для этого надо пробить лидера группы, и все остальные начнут слушаться. И, если я прав, вы ошиблись с выбором лидера. То есть да, это Гарри Поттер, герой, о котором в книжках пишут, но… Но он на деле обычный мальчик, который хочет, чтобы все от него отстали и дали полюбоваться на летающие свечки. Возможно, от него и группа ждёт лидерства, но он явно не из тех, кто к этому стремится. Лучше бы на Уизли надавили, честное слово.

— Вот как?.. А не являются ли ваши действия следствием… допустим, просьбы Дамблдора?..

— И вы туда же, — я закатил глаза. — Нет, он не просил меня оберегать Поттера. Просто мне по-человечески его жалко. Ходит такой зелёный, каждого призрака пугается, на каждую движущуюся картину залипает, от стаек фанатов сбегает… Я могу и ошибаться, но подумайте вот о чём, профессор: с такой силой Поттер при желании мог бы наделать шороху гораздо, гораздо больше, чем я. Но он этого не сделал. Я могу идти?

— Несмотря на ваши глубокие размышления, — Снейп посмотрел на меня с иронией. — Я не могу просто так спустить вам вмешательство в воспитательный процесс. Жду вас сегодня после ужина на отработку.

— Договорились, — я пожал плечами.

— Можете идти, мистер Фланнери.

— Всего доброго, — откликнулся я.

Я подобрал сумку, направился к выходу, открыл дверь… И резко закрыл её за собой, пока Снейп не увидел творящееся безобразие.

— Серьёзно? — спросил я у Гермионы.

Та тяжело вздохнула.

— Я хотел поблагодарить за то, что заступился за меня, — проговорил Гарри. — А Рон как с цепи сорвался.

Малфой и Уизли снова подрались.

Я секунд десять посмотрел за стараниями детей друг друга убить. Выглядело забавно.

— Пойдёмте на следующий урок, — предложил я.

— Но…

— Без зрителей драка быстро погаснет. К тому же, на шум может выйти Снейп и тогда обоим не поздоровится.

— Рон мой друг, — Гарри посмотрел исподлобья.

— А Драко — мой, — признал я. — Но я не могу поддерживать его в поступках, которые сам считаю глупостью. Будем разнимать?

Гарри неловко дёрнул плечом и решительно кивнул.

Растащили мы их быстро, несмотря на сопротивление и угрозы в духе: «Да я ему!..», «Да я его!..»

— Драко, родной… Просто скажи, что тебе такого Рон сделал, что ты такой ненавистью к нему пылаешь?

— Да он предатель рода! Магглолюбец!

— Пожиратель! Тёмный колдун!

— От нищеты и слышу!

— Не-не, — я слегка встряхнул его для доходчивости. — Что такого Рональд Уизли сделал тебе, Драко Малфой?.. А что тебе, Рональд Уизли, сделал Драко Малфой?..

Лицо Поттера начало освещаться пониманием.

— В ухо дал! — нашёлся Рон.

— А до драки? Что послужило причиной ненависти. Что вы сделали друг другу? Не ваши родители, вы!

Парни неловко замолчали.

— Малфой Гарри нахамил! — снова вспомнил Рон.

Я с интересом посмотрел на Драко. Таких подробностей я не знал.

— Хорошо, допустим. Даже опустим тот момент, что Гарри из-за этого в драку не бросается. Но, скажи, это единственное основание твоей ненависти? Или вы пытаетесь ненавидеть только потому, что вам родители так сказали?..

— Мне родители не!.. — возмутился Рон, но затих, осёкшись.

— Вы уже не малыши и сами можете решать, кто друг, а кто враг. Без помощи родителей. И без их заблуждений. Всё, задумались? Больше не держу, можете хоть убить друг друга. Думаю, ваши родители этим бы только гордились.

Я отпустил Драко и двинулся на следующий урок. Через секунду за правым плечом пристроилась Грейнджер. Ещё через две нас нагнал Малфой, поправляя одежду.

— Давайте свернём, мне нужно привести себя в порядок.

Я закатил глаза, пафосно дошёл до конца коридора и свернул под лестницу.

Если Драко засадил Рону в ухо, то Рон засадил Драко в глаз. Тот уже начал краснеть и опухать, грозясь стать поводом для слухов.

— Репаро! — скомандовала Гермиона его порванной мантии.

Я поколебался секунду и всё-таки провёл пальцем по щеке Драко, стирая будущий синяк. Больно уж не хотелось объясняться с учителями.

— Спасибо, — выдохнул он. — Почему вы меня не поддержали?

— Ну, знаешь… Возможно, потому, что мы магглолюбцы? — нехорошо прищурилась Гермиона.

— И ты теперь тоже, между прочим, — добавил я. — Пойдёмте на урок, и так опаздываем!

* * *

Утро субботы вышло весьма неловким. Я проснулся с головной болью, соплями и желанием умереть.

— Да быть такого не может! — возмутился Драко, глядя на то место в одеяле, откуда выглядывал мой глаз. — Это же великий чёрный маг! Он возраст свой контролирует, зубы новые выращивает и с Дамблдором пьёт по ночам!

Я несчастно закашлялся, подтверждая, какой я великий чёрный маг.

— Вирусу гриппа плевать на твои регалии, — заметила Гермиона обеспокоенно. — С того момента, когда Кадор в последний раз контактировал с обществом, прошло более тысячи лет. Разумеется, у него нет иммунитета к нынешнему поколению вирусов!

— Что такое вирус? — поинтересовался я.

Гермиона посмотрела на Драко, не встретила понимания у него на лице, вздохнула. Подошла к полке со своими книгами, достала энциклопедию, затрагивающую анатомию человека и его физиологию.

— Для того, кого назвали Чумой, ты слишком мало знаешь об инфекционных заболеваниях, — проворчала она. — И нет, я не сяду рядом с тобой, а то ещё заразишь. Слушай так.

Я слушал и всё больше мрачнел. Оказывается, кроме далёкого и непостижимого мира гигантских звёзд, существует ещё микромир, который населён своими обитателями, некоторые из которых не против тебя съесть, и которые умеют виртуозно обманывать организм, убеждая его, что ничего не происходит. И то, что ты можешь за несколько секунд прирастить обратно оторванную голову, тут не имело никакого значения… Даже, возможно, наоборот: организм мог начать так бурно пытаться уничтожить заразу, что сам себе вредил больше, чем вирус.

— Надо ему просто бодроперцовое зелье, — фыркнул Малфой. — Мне всегда помогало.

— Возможно, — Гермиона кивнула, а потом посмотрела на меня, закусив губу. — Но Кадору всё равно нужно будет поставить прививки. Мы можем быть носителями многих вирусов и даже не замечать этого… И с обратной стороны, Кадор может быть носителем таких штаммов вируса, к которым уже мы не готовы.

— Я могу превратить свою кровь в кислоту, — предложил я. — Или поднять температуру тела до кипения. Тогда все живущие во мне организмы умрут.

— И ты сам умрёшь.

— Всего чуть-чуть.

— Хорошо, это решает вопрос с возможной эпидемией, — Гермиона кивнула. — Но не создаст тебе иммунитета от уже существующих болезней. Чихнёт на тебя кто-нибудь, а ты уже свалишься с болезнью.

— Значит, повторю процедуру, — пробурчал я, сворачиваясь куколкой поплотнее.

— Ты что-то сейчас не особо горишь желанием это сделать, — заметил Драко.

Я страдальчески вздохнул. Честно говоря, я боялся колдовать, потому что в таком состоянии мне хотелось просто сдохнуть наконец, и не исключено, что магия воплотит мои желания.

— Это надо делать после исцеления. И вообще, мы ещё не выслушали вторую сторону. Как маги с вирусами борются?

Взгляды скрестились на Драко.

— Пьют бодроперцовое зелье, — пожал плечами он. — Всё.

Гермиона посмотрела на него с сомнением.

— Надо сходить к мадам Помфри, — заключила она. — Может, она скажет что-то более осмысленное.

— Эй! Маги действительно просто не заморачиваются с этими вирусами! Да, конечно, есть магические варианты, например, драконья оспа — это, наверное, тоже этот… как его… вирус!

— Точно к мадам Помфри. Бегом, — побледнела Гермиона.

Меня непочтительно достали из моего убежища, заставили одеваться, не дали упасть обратно и повели в медицинское крыло. Всё тело ныло, суставы болели, от невероятной нагрузки в виде ходьбы ругались мышцы. Но главное — голова. Голова просто раскалывалась.

Драко что-то бурчал на заднем фоне об обнаглевших грязнокровках, но… но стоило признать, что Гермиона знала о мире магглов гораздо больше, чем Драко — о мире магии. Хотя бы просто потому, что Гермиона бывала в обоих и может их сравнивать, выделять какие-то особенности и представлять, чего маги могут не знать. А для Драко всё является само собой разумеющимся.

Мадам Помфри всплеснула руками, помахала палочкой и выдала мне зелье. На вкус оно было как жидкий перец с сахаром, заставляя задыхаться, кашлять и пускать из ушей дым. Лучше бы я сам такое сделал, честное слово!

— Мадам Помфри, — начала Гермиона, — Кадор родом из очень закрытой общины, которая веками не контактировала с остальными людьми. Я не знаю, как насчёт колдомедицины, но, возможно, у него нет иммунитета к болезням, которые кажутся нам привычными. И есть свои, против которых защиты нет уже у нас. Я слышала, что есть ещё магические заболевания…

— Интересная мысль, мисс Грейнджер, но я уверена, что дело не стоит беспокойства. У друидов прекрасная медицина. И они бы не допустили чего-то вроде драконьей оспы на своей территории.

— Но… — Гермиона посмотрела на меня, пытающегося понять, реально ли у меня пар из ушей шёл, или просто так кажется.

— Не беспокойтесь, магическая медицина во много раз лучше маггловской, и никакие вирусы Кадора не доставят нам хлопот. Во всяком случае, не больше, чем обычная простуда. Можете идти. Это прекрасное субботнее утро достойно, чтобы погулять.

— Не волнуйся, Гермиона, — проговорил я, после того, как мы вышли из медицинского крыла. — Я сделаю… ну, знаешь, прогревание. После того, как зелье перестанет действовать. Чтобы точно никого не заразить. А что меня заражают — да и нунду с ним! Переживу. Правда, мне идёт этот дым из ушей?

— Правда, — согласился Драко. — Он смотрится донельзя уместно и органично. Прямо как тут всегда и было. Ходи так всегда.

— Я попрошу родителей сводить тебя на прививки, — решила Гермиона, не слушая наших шуточек. — Возможно, ты сможешь приехать к нам на Рождественские каникулы? И тебе понадобятся ещё самоучители по языку. Ты эти уже почти закончил. Я могу попросить родителей купить ещё, но вряд ли они обрадуются, всё-таки книги денег стоят, а покупать их незнакомому чужому мальчику… Но если у тебя есть деньги, в пересылке они не откажут.

Я остановился, глядя на Гермиону совершенно влюблённым взглядом, и присел на одно колено.

— Что опять? — девчонка посмотрела на меня несколько даже устало.

— Ты великолепна, замечательна и чудесна, — сообщил я, глядя на неё снизу вверх.

— Пояснишь почему или всё-таки встанешь, и мы пойдём дальше?..

— Ты такая… такая с чувством собственного достоинства… и честная… И, несмотря ни на что, общаешься со мной на равных… Кто-то бы уже принял своё положение как услужение, и делал бы всё, не требуя платы, себе в ущерб. Или копил бы долг, чтобы его предъявить потом для исполнения чего-то немыслимого. А ты просто… просто попросила денег! Это же ва-а-а-а…

— Магглы часто так делают, — смутилась Грейнджер.

Драко потыкал меня пальчиком.

— Кажется, его заклинило, — сообщил он. — Настолько ты прекрасная магглорождённая, что аж дым стал идти менее интенсивно.

— Ты не понимаешь, аристократическое отродье, насколько это прекрасно… просто… без долгой возни, без сложных схем… взять и заплатить.

— Да куда уж мне, убогому. Пойдём уже, а то на нас начинают коситься.

Я тихонько вздохнул, встал, продолжая влюблённо пузыриться. Знаете, когда ты герой-защитник магглов и магглорождённых, это даёт некоторые привилегии. Например, можно было прийти к любому союзнику, вассалу или просто к тем, кто находится под твоей защитой, сесть за стол — и тебя тут же докормят досыта.

Даже если это их последняя краюха хлеба и курочка. Даже если им самим будет нечего есть, даже если придётся всей семье голодать, даже если сам сопротивляешься — накормят. И не дадут заплатить, посчитают это оскорбительным.

Но бывает вариант похуже. Это когда приходят и говорят: «Сиятельный лорд Чума, помните, мы вас четыре года назад покормили? Краюху хлеба последнюю от сердца оторвали! Идите и убейте теперь дракона, которого мы сами раздразнили. Ибо нечего этой ящерице крылатой над нашей деревней летать, скот пугать!»

Убить прекрасное реликтовое существо из-за краюхи хлеба… но да, приходилось вмешиваться, договариваться с драконом, чтобы он летал другим маршрутом. А куда деваться? Долг есть долг.

И тут вдруг оказалось, что можно долги не копить. Что можно сразу заплатить. Как в лавке, просто платишь устраивающую обоих цену, берёшь нужный тебе товар. И всё. Завершена сделка.

И что такие отношения с друзьями не кажутся позорными. Даже Малфою — не кажутся!

О небо, как же это прекрасно!

Часть 2. Полёты

— О да… — Драко разулыбался, глядя на доску объявлений. — Наконец-то!

— Что там? — заинтересовалась Гермиона. — «Во вторник, десятого июня пройдёт первое занятие курса «Основы полётов на мётлах», сдвоенное с Гриффиндором. В шестнадцать тридцать всем первокурсникам быть на поле для квидича. Форма одежды — мантия для полётов. Курс будет вести мадам Хуч».

— Э-э-э… — я озадаченно посмотрел на объявление.

— Да, Кадор? — Гермиона зыркнула на меня настороженно, остро.

— Да нет, ничего.

— Ты лучше скажи сразу, а то мало ли…

— Ну, в моё… в моём анклаве на мётлах летают только девушки. Метла — это традиционно женский атрибут. И немного не в такой позиции летают, — я посмотрел на небрежную иллюстрацию, которая показывала, на какую именно сторону метлы требовалось садиться.

— Оу, — Драко меня понял, судя по тому, насколько быстро он покраснел. — Я слышал о таком варварстве, но не думал, что оно реально существовало. Нет, так на мётлах давно никто не летает… И вообще, почему женский атрибут?

— Уборка — традиционно женское дело, — пояснил я.

— Уборка — традиционное дело домовых эльфов. Как можно метлу использовать для уборки? Это же бессмысленно!

Гермиона посмотрела на Драко с сомнением. Я вздохнул. Тысяча лет прошло, а дети волшебников до сих пор не знают, откуда берётся еда на столе и порядок в доме. Чуть попозже они, конечно, узнают и поймут — когда начнут изучать бытовые чары. Но до тех пор связь метлы и уборки весьма не очевидна.

— А что это за такая женская позиция? — Гермиона посмотрела с сомнением уже на меня.

Я склонился и прошептал ей на ушко, куда именно требовалось засунуть древко метлы для полёта. Грейнджер покраснела сильнее Малфоя, замерла. Я смотрел с искренним любопытством. Уже то, что Гермиона знала, что туда можно что-то засунуть было нетепично для девушки её возраста.

— Знаешь, — отчеканила она, спустя минуту. — Я не понимаю, почему это именно женский атрибут. Мужчинам тоже есть, куда засунуть древко.

Я расхохотался. Нет, ну прелесть же неимоверная!

Тут Гермиона не выдержала и отвесила мне совершенно непочтительный подзатыльник. Учитывая, что я ожидал его гораздо, гораздо раньше, это было очень забавно.

Но шутки шутками, а тема полётов оставалась интересной. Драко заливался соловьём, что уж он-то летает чуть ли не с пелёнок, что знает всё о полётах и о квидиче. И что однажды он летал так высоко один, что подлетел к маггловскому вертолёту совсем близко…

— Что такое вертолёт? — озадачился я.

— Маггловское летательное средство, — отозвалась Гермиона.

— Магглы летают?

— Угу.

— Без магии?!

— Угу.

— Как?!

— Не-не-не, — вмешался Драко. — Давай про вертолёты ты потом почитаешь, Кадор. У нас и так мало времени до вторника, нам нужно подготовиться, чтобы не ударить в грязь лицом перед Гриффиндором!

— Ну ладно, — я неохотно согласился. В конце концов, никуда от меня этот неизвестный вертолёт не убежит. — А что за квидич, в который ты играл?

— О, это самая лучшая игра на свете! — глаза Драко загорелись, и он начал объяснять мне правила и тонкости игры.

— Стоп, — прервал я его примерно минут через десять. — Ты хочешь сказать, что есть специальный мяч… железный и тяжёлый… которым охотники бьют игроков противника?

— Ага.

— Абсолютно легально и по правилам?

— Да.

— Это ужасно, — нахмурилась Гермиона.

— Я хочу быть охотником, — заявил я. — Представляете, буду бить железным мячом людей. А меня ещё за это любить будут. Это же просто мечта!

— Жаль, что в сборную факультета берут только со второго курса, — вздохнул Драко. — Я бы стал ловцом и всем бы показал! Команда факультета много теряет без моего участия!

— Ой, да ладно, Слизерин как-то и без тебя выигрывал факультетский кубок, — фыркнула Гермиона. — И вообще, это опасный и безрассудный спорт!

— В жизни, Герми, не всегда всё безопасно и разумно, — серьёзно сказал я. — Иногда требуется рисковать. Действовать не по сценарию. Рисковать своим здоровьем ради победы… и такой спорт — прекрасная возможность научиться этому.

— А ещё — легальный способ бить людей бладжером.

— О да…

Гермиона фыркнула и вернулась к методичке по правильной посадке на метле. Опасный спорт опасным спортом, но отметки за курс никто не отменял.

* * *

Два дня прошли в радостном нетерпении, и вот нас наконец-то допустили к мётлам. Бледные магглорождённые, самодовольные отпрыски магов и мадам Хуч, руководящая этим бедламом.

— Вытянете руку вперёд и скомандуйте: «Вверх!» — объявила она.

— «Вверх!» — раздалось десятками голосов.

Старая школьная метла охотно прыгнула мне в руку. Метла Гермионы не сдвинулась, а вот у того счастливчика, что на зельях расплавил котёл, она и вовсе покатилась куда-то в сторону. Голос у него так дрожал, что метла явно решила, что летать ему сегодня не стоит. У всех остальных, рождённых в семье магов, метла в руку прыгнула.

Дальше мы отрабатывали правильную посадку, хват... Мадам Хуч придралась к Драко, что он не так сидит.

— Но я летаю не первый год!

— Это всего лишь означает, что вы неправильно летали все эти годы, мистер Малфой!

Драко покраснел, но не стал ничего отвечать.

— А теперь, когда я дуну в свисток, вы с силой оттолкнётесь от земли. Крепко держите метлу, старайтесь, чтобы она была в ровном положении. Поднимитесь на метр-полтора, а затем опускайтесь, для этого нужно всего лишь наклониться корпусом вперёд, — произнесла мадам Хуч и поднесла свисток к губам.

Но не успела она дунуть, как счастливчик с зельями взмыл вверх на приличной скорости. Преподавательница успела только смертельно побледнеть, как ученик также стремительно полетел к земле.

— Стой! — скомандовал я, жестом перехватывая мальчика у самой земли.

Невилл — кажется, так его зовут, — завис в полуметре над землёй. Он дрожал всем телом и был бледнее мела.

— Благодарю, мистер Фланнери, — мадам Хуч перевела дух. — Десять очков Слизерину за своевременную реакцию. Можете отпустить. Мистер Лонгботтом, вы в порядке?

— Д-д-д... д-да, — произнёс он так, что и людям становилось понятно, что летать ему сегодня больше не стоит.

Я плавно опустил его на землю, но вставать Невилл не спешил, наслаждаясь ощущением твёрдой, надёжной поверхности под собой.

— Мистер Лонгботтом, вам сегодня летать не стоит, — сообщила мадам Хуч. — Вы можете сесть вон на ту скамейку и наблюдать за занятием оттуда.

— Да? Спасибо большое! — Невилл неуклюже встал, неуверенно помахал мне ручкой и почесал в сторону скамейки, пока его снова не заставили сесть на эту ужасную метлу.

— Все остальные — по моему свистку! Раз, два!..

Ученики, прекратив едва начинающиеся шепотки, поднялись в воздух и сели. Драко всем своим видом выражал скуку и разочарование, из-за чего получал в три раза больше придирок от мадам Хуч, чем все остальные.

После взлёта и посадки мы сделали кружок по стадиону на высоте около метра. Для меня это было очень скучно, как и для Драко, но вот Гермиона под конец круга слезала с метлы очень осторожно, и руки у неё немного дрожали. Не надо было ей, конечно, так сильно сжимать метлу, но страх есть страх.

— Если у кого остались вопросы, можете подойти и спросить, — объявила мадам Хуч. — Кто устал, можете отдохнуть на траве. А кто уже годами летает... у вас есть десять минут свободного полёта. Но тех, кто будет лихачить, ждёт не только больничное крыло, но суровое наказание.

— Ура! — сказал Драко и взмыл с места высоко вверх.

А за ним — с десяток тех, кто на метле уже освоился.

Я поднялся невысоко, проверяя, как метла слушается моих движений. Слушалась она превосходно, даже не надо было прикладывать магию и волю. Корпусом назад — вверх. Корпусом вперёд — вниз. При этом корпусом назад, приподнимая метлу руками на себя — тормозить. Корпусом вперёд, пригибаясь, при этом так же метлу руками на себя — быстрее. А ещё можно было прижаться к метле и сделать оборот вокруг её оси...

Справа от меня вниз просвистело что-то мелкое и едва заметное, а следом за этим, на огромной скорости — ученик на метле. Я уже поднял руку, чтобы ловить юного самоубийцу у самой земли, но он справился сам, затормозив и выровнявшись так, что прутья метлы коснулись травы.

— Гарри Поттер! — послышалось громогласное и возмущённое.

С трибун быстрым шагом спускалась профессор МакГонагалл, всем своим видом выражая гнев и возмущение. Что она вообще тут забыла? Если она страховала учеников от падения, то могла бы сделать это как-то и получше...

— Никогда... никогда за всё то время, что я работаю в Хогвартсе... — немолодая уже женщина запыхалась. — Как вы могли... вы чуть не сломали себе шею...

Все, кто был в небе, опустились, наблюдая за представлением. Я растерянно посмотрел на Драко — кажется, я часть событий упустил.

— Это всё Крэбб!..

— Достаточно, мистер Уизли. Мистер Поттер, следуйте за мной.

И суровая декан увела понурившегося ученика за собой.

— А что, собственно, произошло?..

* * *

Оказалось, что Невилл Лонгботтом при падении выронил какую-то мелкую штучку под названием «напоминалка», которую ему сегодня утром прислала бабушка. Эту напоминалку поднял Крэбб и не нашёл ничего лучше, чем подразнить Поттера. А потом кинуть её вниз, в надежде на то, что напоминалка разобьётся и Поттер ничего не сможет с этим сделать! Но Гарри смог, он круто спикировал, поймал напоминалку, чиркнув по траве прутьями метлы!

Всё это нам восторженно рассказывал Рон, по пути из раздевалки в учительскую, где мы надеялись перехватить Гарри.

Что было особенно приятно, Уизли с Малфоем не пытались подраться и вообще старались друг на друга не смотреть.

Я уже готовил речь о том, что он поступил благородно, но наказание всё равно нужно, чтобы никто больше не рисковал своей жизнью!.. К тому же, наказания в Хогвартсе достаточно мягкие и даже можно сказать, умиротворяющие. Никаких розг, никакого массового закидывания гнилыми овощами… Меня Снейп, например, заставил драить котлы. И это было даже забавно, умиротворяюще и интересно.

Чистящие средства реально работали, мне выдали перчаточки, и я превращал грязные неопрятные котлы в чистенькие, аккуратные и блестящие. Снейпа, конечно, изрядно раздражало то, что во время наказания я отказывался страдать, да ещё и выполнял работу очень медленно, нарочито тщательно, но когда в субботу он велел мне выпотрошить слизняков, я взялся за это с не меньшим энтузиазмом.

Я не стал ему сообщать, что больше всего меня бы взбесило, например, рыть траншею, а потом закапывать её, и прочие бессмысленные, никому не нужные действия. А подготовить червяков для старшекурсников — да ладно, дайте две! Пусть дети порадуются моим аккуратно порезанным червякам и надраенным до блеска котлам!

К счастью, Снейп был слишком практичным, чтобы загружать меня чем-то бессмысленным.

Но Гарри вышел из учительской с таким видом, что стало понятно — дело не в наказании.

— Меня в команду взяли, — сообщил он сипло, глядя на нас как зеленоглазая сова.

— Что? — не понял Рон.

— В команду. В сборную факультета. По квидичу.

— Вау! Поздравляю! — Уизли кинулся обнимать друга.

— Стоп-стоп, разве первокурсников берут в сборную? — озадачилась Гермиона.

— Профессор МакГонагалл сказала, что попросит сделать для меня исключение…

— Ах исключение?! — Драко покраснел даже сильнее, чем после представления «женской посадки» на метлу, и заметался по коридору. — Исключение, значит…

— Ну, она сказала, что у Гриффиндора нет толкового ловца и что в прошлом году Слизерин нас разделал… — неуверенно проговорил Поттер.

— Ой, не обращай внимания, он просто завидует! — фыркнул Рон. — Ты — ловец! Это так круто!

— И тебе бы стоило! — рыкнул Малфой. — Ты тоже неплохо летаешь, Уизли! Но почему-то тебе роль ловца не предлагают, да ещё в обход всех правил! Наверное, мало Тёмных Лордов в младенчестве убил!

— Я не… — Поттер покраснел. — Я не хотел, чтобы это так выглядело… Я сейчас же пойду и откажусь!

— Стой, Гарри! — Уизли ухватил его за локоть.

— Но это действительно нечестно, Рон!

— Так, давайте не пороть горячку? — предложил я. — Вон какая чудесная погодка, давайте посидим под деревцем и подумаем.

— Да что тут думать! Просто жизнь такая, кому-то всё, а кому-то — ничего! — обиженно заявил потомок аристократов в мантии с серебряными пуговицами.

Поттер покраснел ещё сильнее и дёрнулся к двери.

— Так, стоп. Отказаться ты всегда успеешь, — я перехватил его за второй локоток. — Драко, ласочка ты моя ненаглядная, подержи свой классный ядовитый язычок за зубами, пока я подумаю, ладно?

Малфой так удивился, что действительно перестал огрызаться и провоцировать. Гермиона, правда, прыснула в кулачок, но Драко этого не заметил.

Мы в молчании спустились к озеру, сели под деревом.

— Итак, — начал я, когда все уселись. — Проблема не в том, Гарри, что ты получил место ловца в команде…

— Нет, как раз именно в этом! — возмутился Малфой.

—…ты действительно классно нырнул за этим шариком…

— Напоминалкой!

—…и наверняка сможешь помочь своему факультету…

— Ведь больше им надеяться не на что!

—…Проблема в том, что нам такой возможности не дали…

— Конечно, о нас же не написали в книге «Современная история магии»!

—…так что именно эту проблему нам и нужно решать. Ещё какие-то комментарии, Драко?

— Нет, — мальчик надулся.

— Нам не нужно, чтобы Гарри отказывался от своего места в команде, — подытожил я. — Нам нужно, чтобы учителя снизили возраст, при котором можно вступить в сборную факультета.

Дети замерли на секунду, переваривая мысль.

— Это бессмысленно, — проговорила Гермиона. — В смысле, даже если у нас получится, вам двоим всё равно ничего не светит: команда Слизерина полностью укомплектована и набор участников не ведётся.

— А вдруг мы будем настолько круты, что капитан выгонит половину участников и возьмёт нас? — предположил я. — Но даже если нас не возьмут… нас не возьмут потому, что мы плохо летаем, или потому, что команда уже укомплектована… А не потому, что нам просто не дают проявить себя. Понимаешь?

— Значит, мне надо сказать профессору МакГонагалл, что я отказываюсь быть ловцом, если такую же возможность проявить себя не получат все первокурсники, — решительно кивнул Гарри.

— О, и ты будешь ещё большим героем, ага. Ещё и нимб отрастёт, — фыркнул Драко.

— Тебе жалко, что ли? — я закатил глаза.

— Нет, Малфой прав, — Поттер снова покраснел. — Все почести будут мне, а ведь это даже не я придумал! Я бы даже и не подумал, что это нечестно по отношению к другим, если бы вы мне не сказали.

— Тогда нужно, чтобы инициатива шла от нас, но при этом всё не выглядело как возмущения завистливых крысят.

— Эй!

— Я не про тебя, Драко.

— Хм… А что, если сделать общий протест? Или петицию? — подала голос Гермиона. — Если Гарри сделают ловцом в обход правил, это многим не понравится. Как минимум всем первокурсникам, уже умеющим летать и желающим попасть в команду. Мы можем сделать петицию директору… от каждого факультета… с просьбой дать шанс всем первокурсникам и снизить возраст вступления в сборную. Каждый желающий подпишется, и если нас будет много, то у учителей не будет иного выхода, как нас послушать!

Все взгляды скрестились на ней.

— Недурная идея, — задумчиво проговорил я.

— А Гарри соберёт все эти, как их… петиции, вот! И преподнесёт их директору за завтраком, чтобы не казалось, что вся школа против него.

Поттер стремительно побледнел.

— Думаю, хватит, что он принесёт петицию за свой факультет. Драко — за свой… А Пуффендуй с Когтевраном сами разберутся. Осталось самое сложное — как-то скооперироваться с другими факультетами.

— И как-то объяснить слизеринцам, что такое петиция и почему они должны её подписывать, — фыркнул Драко.

— Гарри, ты точно не хочешь быть героем? — тоскливо спросил я. — Так было бы гораздо проще для всех.

— Я поговорю с пуффендуйцами, — нахмурился мальчик.

— Ну ладно… Это может быть даже весело.

* * *

— Итак, Драко, тебе сейчас будет важное задание, — начал я, когда мы уже опускались в подвал к слизеринской гостиной. — Тебе нужно разогреть толпу. Нужно сделать так, чтобы каждый слизеринец проникся несправедливостью.

— Да понимаю я, не дурак, — отмахнулся Малфой.

— Не-не-не, — я притормозил его. — Безвыходной, горькой несправедливостью. Представь, что ты знать не знаешь ни о какой петиции, как бы ты бухтел?..

Драко озадачился.

— Во-о-от, совсем уже другая картина получается и другие варианты действий предлагаются. Забудь о нашем плане и бухти от чистого сердца, с полной ненавистью к Гриффиндору и геройским привилегиям.

— Ты хочешь, чтобы я обманывал?.. — уточнил Драко. Впрочем, особо возмущённым он не выглядел, скорее, заинтересованным.

— Да. Я хочу, чтобы каждый слизеринец был искренне уверен, что они сами до этого додумались.

Малфой улыбнулся коварно.

— Это как-то нечестно, — нахмурилась Гермиона.

— Да. Но так больше шанс, что сработает. Если мы прямо предложим какую-то там петицию, больше шанс, что нас пошлют. Чисто из вредности. Ложь — инструмент весьма капризный, но лекцию по разумному использованию лжи я вам устрою как-нибудь потом, окей?

— Давай лучше сейчас, — Грейнджер не переставала хмурится.

— Хорошо, — легко согласился я. — Давай тогда отойдём в во-о-он тот закуток, чтобы не торчать посреди коридора. Итак, ложь. Она же — введение в заблуждение в любых формах. Очень могущественный и опасный инструмент влияния на других людей. Из-за своей огромной эффективности при малых затратах является любимым инструментом слабых и глупых.

— Эй! — возмутился Малфой.

— Это не значит, что все, кто лгут, — слабые и глупые. Ложь — это инструмент. Как любой инструмент, она может быть использована как во благо, так и во зло. И как любой инструмент, она может обратиться против тебя при неправильном обращении. Ножом можно резать хлеб, можно — соседа, а можно и самому пораниться — специально или случайно. Как тёмный маг, владеющий большинством «магических ножей», я склоняюсь к мысли, что осуждать надо не ножи, осуждать надо убийц.

Гермиона неохотно пожала плечами.

— Даже учителя на уроках вам постоянно лгут. Точнее, вводят в заблуждение. На самом деле всё гораздо, гораздо сложнее, но начни они вам выкладывать всё как есть, вы ничего бы не поняли ещё ближайшие лет десять. Поэтому они упрощают, выделяют суть, скрывают некоторую информацию… Это ложь, о которой все знают и все согласны с её существованием.

— Ну, это всё-таки другое…

— Да, это использование «ножа» для нарезания хлеба. Итак, давай ответим на главный вопрос: пытаемся ли мы этой ложью навредить нашим сокурсникам? Им станет хуже от того, что они будут считать, что сами придумали петицию?

— Вряд ли, но…

— Отлично. Сейчас мы выяснили, что ложь эта никому не вредит. Остаётся нам только правильно её применить, чтобы самим не «порезаться». У лжи есть три основных опасности. Во-первых, ты рискуешь своей репутацией. Каждая раскрытая ложь снижает к тебе доверие окружающих. Нашу ложь возможно раскрыть?

— Если только кто-то подслушал наш разговор с гриффиндорцами, — проговорил Драко. — Ну, или этот.

— Зуб даю, никто не подслушивал. Особенность работы заклинания переводчика, я всегда знаю, сколько человек меня слушает.

— Тогда нет. Хотя если гриффиндорцы проболтаются… но зачем это им?

— И вряд ли кто задаст соответствующий вопрос, — я тоже кивнул. — Вторая опасность — истощение. Если ложь требуется поддерживать долго для создания нужного эффекта, то шансы на то, что нас раскроют, увеличиваются. Если вы, допустим, что-то сломали и свалили всё на кота — это разовая ложь, которая может сработать. А если вы повзрослели, женились и завели любовников… Да, это очень смешно, конечно… То единичная ложь не может скрыть каждый поход к любовнице или любовнику, врать нужно будет постоянно. Является ли наша ложь единичной и сразу же добивающейся цели?

Дети переглянулись и неохотно покивали.

— Ну и третья опасность, которую обычно в расчёт не берут вообще. Но которая, на мой вкус, является самой главной. Вводя кого-либо в заблуждение, лишая его достоверной информации, вы мешаете ему придумать решение самому. Это причина, по которой я не стал врать вам. Причина, по которой я изначально просил у Дамблдора возможность раскрыться хотя бы двум однокурсникам. Я всей школе вру, что я всего лишь маленький безобидный друид, но вам — нет. Потому что для них нет особой практической разницы. Для вас — есть. Вы со мной общаетесь постоянно. Вы сталкиваетесь с проблемами моего незнания современного общества… и, зная, кто я и что я, можете предпринять меры. Например, научить чистить зубы. Или помочь с букварями. Или рассказать про вертолёты… И кучу, кучу всего!

Дети снова переглянулись, но как-то… со смущением.

— Лишая окружающих важной информации, вы можете лишить себя их помощи. Или даже шанса, что они сами себе помогут. Например, в моё время крестьянские женщины любили врать, что у них всё в порядке, что у них ничего не болит, чтобы семья не беспокоилась и никто не считал их малахольными. Они хотели как лучше, но в итоге умирали от своей лжи. Итого вопрос: лишает ли эта наша ложь какой-то важной информации наших однокурсников? Что может навредить нам? Что может навредить им?

— Нет, ничего такого… — покачала головой Гермиона.

— Тогда… давайте попробуем сделать вид, что это всё они придумали сами?

Гермиона задумчиво кивнула, а Драко и так был не прочь всех обмануть.

* * *

Драко полчаса заливался соловьём о том, что Поттера назначили ловцом в обход всем правилам, и как это несправедливо.

— Ну что ты хотел? — закатил глаза Забини. — Это же сам Гарри Поттер и прочее бла-бла-бла.

— О Боже, Гарри Поттер, — Драко поднял ручки и фыркнул. — Ну устроили они бы урок магии в честь него или там во время завтрака в Большом Зале облизали бы с ног до головы его голозадое геройство! Но они нарушают собственные правила!

— Может, пожаловаться Снейпу? — робко предложила Гермиона. — Он наш декан, должен за нас вступиться…

Повисла тишина и все взгляды скрестились на девочке. Та не смутилась, посмотрела с вызовом.

— Поверь, Снейп и так вступится за нас, безо всякой подсказки маленьких девочек, — отрезал Нотт. — Но что поделать, если он в меньшинстве? Все остальные учителя помешались на этом Гарри Поттере!

— Хм… Он в меньшинстве, но мы-то — в большинстве, — подал голос я.

— Кто мы? Недовольные первокурсники? — прогудел Гойл и посмотрел на меня как на навоз.

— Именно! — я щёлкнул пальцами.

— Да кто нас вообще слушать-то будет?..

— Ну не скажи… Конечно, профессора устанавливают правила, назначают время отбоя, наказывают и награждают… но это всё только потому, что мы сами на это согласны. Потому что нам это тоже выгодно. Мы тут учимся, получаем знания и всё такое… Король тоже типа командует лордами, но что бывает когда король делает какую-то ерунду, которая не нравится всем лордам? Когда он нарушает собственные обещания?

Слизеринцы заухмылялись. Эта аналогия была им понятна и приятна.

— Только да, проблема, — я вздохнул. — Нужно, чтобы все «лорды» высказали своё недовольство. А нас тут только четверть.

— О нет, пуффендуйцы, когтевранцы и уж тем более гриффиндорцы никогда не пойдут против своего героя! Даже не мечтай! — Крэбб закатил глаза.

— А если не против? — подал голос Драко. — А если мы попросим не вышвырнуть Поттера из команды, а, наоборот, позволить всем первокурсникам проходить испытания в команду? Никакой личной мести, никакого особенного Поттера! Просто чтобы правила были едины для всех.

Повисла пауза. Дети тяжело задумались над махинацией.

— Твою же налево, Малфой! — Забини посмотрел на него с некоторым даже возмущением. — А ведь это может сработать!

— Но нам нужна поддержка других факультетов, — фыркнул Крэбб. — Это дохлый номер.

— А ты уже со всеми успел поругаться? — Драко посмотрел на бывшего друга с интересом.

— Нет, но нас же не любят…

— А при чём тут мы? Это на пользу всем! Мы так, всего лишь четверть… Допустим, Кадор с гриффиндорцами неплохо ладит. У кого-нибудь есть знакомые на других факультетах?..

* * *

На то, чтобы все первокурсники загорелись идеей дружно попросить дать им шанс, ушло три дня. Текст составляли Гермиона с Драко, чтобы обращение было в одинаковой степени вежливо и наполнено праведным возмущением. А оформлял его я, потому что у меня красивый почерк… Пришлось быть очень внимательным, переписывая букву за буквой.

У Слизерина была самая красивая петиция, чем вся наша банда небезосновательно гордилась.

А в пятницу красиво оформленные и подписанные петиции первокурсников были переданы Дамблдору в начале завтрака, до почты. Директор знатно удивился, прочитал. Немного прослезился…

Но сразу потакать нервничающим первокурсникам не стал.

— Я ознакомился с вашим запросом, — сообщил он после завтрака. — О своём решении я вам сообщу завтра утром.

Вот же ж задница седая!

Разумеется, после отбоя я прокрался к нему в кабинет, чтобы выяснить подробности, реакцию и тому подобное. Да, и чтобы потискать Фоукса, разумеется.

— Что? — я замер, даже не поздоровавшись, потому что Альбус смотрел на меня прямо с каким-то умилением.

— Можно попросить у тёмного лорда не заниматься тёмной магией, но не устраивать переворотов он не может.

— Ой, да ладно, — я махнул рукой и плюхнулся в кресло перед ним. — Это даже не совсем моя идея. Это Грейнджер придумала, я просто забросить не дал. Так что, какой вердикт?

— Сам понимаешь, правила придуманы не просто так, — Альбус вздохнул. — На первом курсе все проходят базовые принципы полётов и безопасности во время них. Нет никаких гарантий, что родители сами научили детей кататься должным образом.

— И-и-и?..

— И придётся сдвинуть финальный экзамен по полётам на ближайшее время. Желательно до начала сезона соревнований.

— То есть я правильно понимаю? Первокурсникам сначала придётся сдать экзамен, а только потом они могут проситься в команду?

— Да. Ты доволен?

— Ну… Можно придраться, что Поттер экзаменов не проходил, но ладно. Можно счесть за экзамен то его шикарное пике. Так что да, я доволен.

— Тебе-то это зачем, Кадор? — директор вздохнул.

— Я хочу быть загонщиком и бить людей железным мячом на легальных основаниях! — громко объявил я. — А если серьёзно, у тебя дети на стену лезут от безделья и непонимания, как можно влиять на мир. Я просто подкинул пару идей.

— И хочешь бить людей железным мячом на законных основаниях, — кивнул Альбус.

— О да. Как хорошо, когда интересы многих совпадают.

— Пожалуйста, не свергай меня с директорского места, у меня не так много радостей в жизни осталось, — то ли в шутку, то ли серьёзно попросил Дамблдор.

— Зачем тебя смещать, ты хороший! — в том же тоне отозвался я. — А какой у тебя феникс! Фоукс, лапонька, иди ко мне, почешу!

Феникс вышел из-за двери и подбежал ко мне по полу, как курочка с непомерно шикарным хвостом. Я поднял его к себе на колени и начал бессовестно чесать.

— Кстати, Кадор, пришёл ответ от Оливандера.

— О? Он согласен сделать мне палочку?

— Более того, он тебе её уже сделал, — директор вытащил из ящика в столе вытянутый футляр и подвинул его ко мне.

— О-о-о-о! — я подался вперёд, приоткрыл футляр и…

Как-то сразу чувствовалось, что вот эта палочка ко мне дружелюбна. Я взял её в руку и…

— Бва-ха-ха-ха!!!

Фоукс вспорхнул к себе на клетку и посмотрел на меня как на идиота. А я был в полном восторге! Молнии били из кончика палочки в пол и потолок, и это было так!.. Так естественно, так правильно, так легко! Так… Беспалочковая магия мгновенно показалась невероятно тяжёлой, громоздкой… Концентратор оказался действительно концентратором: вся магия, которая была вокруг меня, сосредоточилась на кончике моей палочки. Полумысли, полунамерения достаточно, чтобы магия свершилась!

— Вижу, наконец-то тебе палочка подходит, — проговорил Альбус, когда демонический смех перешёл в коварное хихиканье.

Я развалился поперёк кресла и выжигал на директорском потолке бессистемные линии.

— Ага. Это так классно, оказывается!

— Гаррик описал эту палочку как очень скромную, послушную и верную. А твои волосы назвал очень благодарным и податливым материалом для палочек. Чьи они, он так и не смог узнать, но шепчет на ушко клиентам, мол, вполне возможно, что это волос ангела.

Я снова счастливо заржал.

— Он просил не стесняться и, если мне вдруг попадутся перья, то тоже ему приносить. Он никому не скажет, откуда они.

— Гы… прямо христианские ангелы? Которые все такие добропорядочные, что аж не какают? Гы… Не, мне не жалко, я могу и перья отрастить, но… Сколько платит?

— Прилично. Думаю, за две такие партии ты бы смог выплатить весь кредит на обучение, — Альбус смотрел на меня донельзя задумчиво, но прямо спрашивать мою видовую принадлежность не решился.

— Так что, ему сразу перья, или будем делать таинственный вид? Кстати, откуда у ангелов перья? У них разве не по пять-двадцать пять голов, рога, клыки и прочая устрашающая дребедень?

— По современным классическим представлениям, ангелы выглядят как люди с птичьими крыльями.

— Это разве не гарпии?

— У гарпий вместо рук крылья, а у ангелов они на спине, в дополнение. Примерно вот так, — директор палочкой нарисовал в воздухе фигурку.

— А, симпатично, — кивнул я.

— Думаю, не стоит плодить мифы, хватит и волос. Где-нибудь перед Рождество отошлём ему новую партию? Чтобы не портить Гаррику радость от обладания редчайшим ингредиентом. Ты счастлив?

— Невероятно, — я наконец-то отцепился от потолка и начал сбивать искорками пылинки.

— Я рад, — Дамблдор чуть улыбался.

* * *

В на следующее утро Драко объявил, что недоволен сложившимся положением вещей.

— В моей жизни стало слишком много маггловского, — сказал он. — Это оказалось не так омерзительно, как мне все говорили, но всё равно. Слишком много.

— Твои предложения? — заинтересовался я.

Малфой вытащил из-под кровати огромный талмуд.

— История магии и магических традиций. Тоже интересно узнать тем, кто собирается как-то в магическом мире жить. Один день пусть Гермиона рассказывает о своём мире, второй день буду рассказывать я о своё, а третий… Думаю, будет честно, если третий день будет рассказывать Кадор.

Драко глубоко вздохнул, позеленел и замер. Нет, вот как хамить у него недостатка наглости нет, а как дельные предложения защищать, так сразу на нервах.

— Классная мысль, так и поступим, — кивнул я.

— Нет, ты не… Что?

— Классная, говорю, мысль. Так и сделаем.

— Но…

Гермиона хихикнула, глядя на совершенно растерянного Малфоя.

— Может, раз ты такой податливый, и тёмной магии нас научишь?

— Да запросто.

— Чего?

— Да, говорю. Запросто.

— Тебе там этого Дамблдор не запрещает, не?

— Нет. Я же вам ещё это в самом начале говорил.

— Но… Вместе со светлой?

— Такова её специфика. Технически, это один и тот же раздел магии. Просто одни чувства принято называть светлыми, а другие — тёмными. Эй, Драко, ты в порядке?

— Ты мне всю картину мира испортил! Где, дракон тебя подери, жуткие испытания? Где стандартное «нельзя» и «ещё рано тебе»?

— Ну, — я оглядел себя. — У меня такого не водится. Ты чем-то недоволен?

Малфой не нашёлся, что сказать, только возмущённо вскинул руки.

Мы пошли на завтрак, и там как раз-таки было объявлено, что экзамен по полётам для первокурсников сдвинут на следующую неделю, и все, кто его пройдут, могут претендовать на место в сборной.

И пусть это было не совсем то, чего дети ожидали, радости были полные штаны.

Ещё бы, первокурсникам удалось изменить школьные правила. Такое не каждый год происходит.

* * *

Обычно наши посиделки имели формат сказки на ночь, когда мы после уроков, после прогулки, после домашки переодевались в пижамы и залезали к Гермионе смотреть картинки и слушать, как она читает.

Но если бы моей команде хватило бы на такое терпения, я бы удивился.

Так что сразу после уроков мы зашли в нашу комнату, и не успел я оглянуться, как рядом оказались дети в пижамах, желающие слушать про кровавые ритуалы. Я прикинул — вроде бы никакой срочной домашки на завтра не было, — тоже переоделся, чтобы поддержать традицию, и забрался в кровать.

— Итак… — я задумался, с чего бы начать. — Прежде чем говорить о тёмной или светлой магии, нужно понять, чем она отличается от обычной. Как вы думаете, та магия, которую мы используем в Хогвартсе, она светлая?

Ребята переглянулись.

— Вроде как? — предположил Драко.

— Понятия не имею, — честно призналась Гермиона. — Флитвик нам такого не говорил.

— Она не светлая. И не тёмная. Она полностью нейтральная. То, чему учат в Хогвартсе… Ладно, чему нас учат на первом курсе — это полностью нейтральная магия. У нас есть намерение, есть волшебная палочка, заклинание и жест. Всё, никаких особых эмоций к объекту чар нам испытывать не нужно.

— В отличие от тёмной и светлой магии? — уточнила Гермиона.

— Да. В не-нейтральной магии — назовём её так для обобщения, — нужно испытывать жгучее, сильное чувство для того, чтобы оно вообще сработало. То есть да, ты можешь ненавидеть человека и сбросить на него камень с помощью заклинания левитации. Можешь его даже так убить, но это не будет считаться тёмной магией, потому что ненависть не является обязательным условием для данного заклинания.

— Для светлой надо любить, для тёмной — ненавидеть? — предположила Грейнджер.

— Не обязательно. Спектр человеческих эмоций гораздо шире и богаче. Можно ревновать, а можно восхищаться. Можно завидовать, а можно благодарить. Можно бояться, а можно — жертвовать собой. На любом сильном переживании можно построить заклинание. И да, не-нейтральные заклинания гораздо, гораздо сильнее нейтральных. В моё время мы пользовались волшебными кольцами, а они были гораздо слабее современных палочек, — я любовно погладил свою ненаглядную из ели, с которой старался не расставаться, — и пользоваться нейтральной магией было бессмысленно. Учиться долго, а потом любое не-нейтральное окажется сильнее.

— Поэтому Авада Кедавра пробивает все щиты? — подал голос Драко.

— Все нейтральные щиты, да. А вот с не-нейтральными может выйти осечка. И она вышла. Но нейтральная магия, какой бы слабой она ни казалась, имеет одно огромное преимущество — от неё не сходят с ума.

— Так, стоп… Ладно от тёмной магии, а от светлой-то почему?..

— Необходимость испытывать определённые эмоции для совершения колдовства — это вообще так себе затея. Потому что если ты боевик, ты должен быть постоянно в ярости, постоянно ненавидеть… если целитель — постоянно восхищаться жизнью и желать самого лучшего. И неважно, ранен ты или устал, подагра у тебя или друг предал — ты имеешь право испытывать только те эмоции, что нужны тебе в данный момент для колдовства. Это ужасно. Чувства извращаются, подавляются… тёмные маги остаются без способности радоваться хоть чему-нибудь, светлые — режут себя за то, что им не удаётся всё время быть любящими и жизнерадостными. Поэтому при изучении не-нейтральной магии лучше всего охватывать весь спектр эмоций. Чтобы в любой ситуации, с каким бы чувством ты там ни оказался, ты мог бы что-нибудь сделать.

— Ты поэтому такой… странноватый? — деликатно выразил свою мысль Малфой.

— Да. Мои чувства — моё оружие. И если тёмный спектр чувств не нуждается в тренировке — любая неприятность сама напомнит, как ненавидеть и негодовать, — то светлый спектр… — я покачал головой. — Нужно очень постараться, чтобы жизнь не превратилась в постоянную пытку страхом, ненавистью, ревностью и бессилием. Мне полторы тысячи лет, если бы я не залипал периодически на то, какими восхитительными могут быть мои одиннадцатилетние друзья, жизнь бы уже давно стала для меня невыносима. И да, из забавных парадоксов. Как тёмный маг Дамблдор гораздо сильнее Воландеморта. Кто угадает, почему?

— Потому что директор занимается и светлой магией… — отозвалась Гермиона как послушная и внимательная ученица. — А профессор Дамблдор действительно занимается тёмной магией, или ты это просто абстрактно рассуждаешь? В рамках теории про не-нейтральную магию.

— Насчёт сейчас не знаю, но он изучил её достаточно, чтобы иметь тот уровень светлой магии и не сойти с ума.

— О… Становится понятным, почему Тёмный Лорд его боялся, — пробормотал Драко. — А ты, выходит, тоже не тёмный? Полосатый какой-то?

— Да хоть серо-буро-малиновый в крапинку. Лучше сказать, что я владею не-нейтральной магией, вот и всё, — отмахнулся я. — Но есть, конечно, несколько нюансов. Очень важных, жирных нюансов, из-за которых истерички не захватили мир. Чувство, конечно, является основой для не-нейтрального заклинания, но это не всё заклинание. Нужно ещё каким-то образом сделать так, чтобы магия вокруг тебя откликнулась. Чтобы она заразилась твоими эмоциями, чтобы она превратила то, что есть у тебя на сердце, в реальное колдовство. Когда ты пользуешься палочкой, то тебе нужно заставить откликнуться магию в сердцевине, а уже она свершит волшебство. И это не так уж просто, как может показаться. Без палочки… Тут абы какую магию реагировать не заставишь, нужно искать сродство со стихией, чтобы ты понимал её и схоже чувствовал, ощущал себя. Если твоя ненависть горячая и всепоглощающая, как пламя, или холодная, как лёд… Или крепкая и монументальная, как скала… Всё это создаёт совершенно разные заклинания.

— Бардак какой-то! — возмутилась Гермиона. Она всё это время что-то писала в тетрадочке и посмотрела на меня с возмущением. — Это что, все не-нейтральные заклинания индивидуальны?

— М-м-м, хорошее замечание. Не все. Конечно, то, что испытывает человек, и как он это делает — весьма специфично, но в принципе все мы люди и в одинаковых ситуациях реагируем похожим образом. Для этого существуют ритуалы. То есть если ты на рассвете выходишь на гору, любуешься величественными долинами и идёшь по мокрой от росы траве — то скорее всего, твои эмоции будут схожи с чувствами других людей, тех, кто делал так же. Или если ты опускаешься в холодную воду священного озера. Или если прыгаешь вокруг костра в определённом ритме. Или если вырезаешь сердце ребёнку…

— Жеребёнку? — уточнила Гермиона, отвлекаясь от записей.

— Ребёнку. Человеческому.

— Но… он же от этого умрёт.

— Да, в этом и суть.

— Тёмные волшебники крали детей?

— Зачем красть? Почти в каждой деревеньке найдётся младенец, от которого рады будут избавиться.

— Родители… сами отдавали тёмным магам своих детей? Может, они не знали, что с ними будет? Думали, что их на обучение берут?

— Нет, все всё прекрасно знали. Просто если не тёмному волшебнику, то нежеланный младенец будет закопан где-нибудь в поле. А там его могут откопать, нежелательные воспоминания и вообще, может быть, не сезон закапывать.

— Ч-чего?..

Я посмотрел на неё с недоумением:

— Что именно тебя удивляет, Гермиона?

— Родители закапывали своих детей в поле? Зачем?!

— Чтобы выжить. Не всех детей можно прокормить. Если не убить одного, то вся семья может не пережить зиму.

— Но зачем тогда рожать?!

— А как не рожать? Это процесс естественный, забеременеешь — родишь.

— Но… не беременеть?

— Как не беременеть? Да, конечно, кто-то мог получить доступ к зельям, которые не дают это делать, но чаще всего крестьянки такой роскоши не имели.

— Ну… сексом не заниматься?

— А как не заниматься? Если не подпустишь мужа, то он снасильничает. Или, того хуже, к другой уйдёт…

Гермиона побледнела примерно до состояния простыни.

— Простите, мне надо проветриться, — сообщила она, кинула тетрадку на свою кровать и, накинув на плечи мантию, выбежала из комнаты.

— Есть в этом что-то ироничное, — заметил Драко. — Что её испугала не тёмная магия, а нравы тысячелетней свежести.

— Я что-то не так сказал?

— Судя по тому, что она убежала в тапочках — ещё как.

— Беда…

* * *

Гермиона нашлась в коридоре на седьмом этаже. Она сидела на подоконнике, глядя вниз и зябко обнимая себя за плечи руками.

— Привет, — проговорил я негромко, держась на расстоянии. — Как ты? Я тебя напугал?

Грейнджер резко обернулась.

— Я… Ну…

— Знаешь, я рад, — проговорил я, улыбаясь. Я встал у другого края окна, на котором она сидела. — Если этот рассказ тебя испугал, значит, всё изменилось. Женщины больше не продают своих младенцев магам за пару зелий… А то и просто так…

— Можно задать тебе один вопрос? — довольно резко перебила девчонка.

— Конечно, задавай.

— Ты был женат?

— Да.

— И ты вёл себя с ней так же?..

Я тяжело вздохнул, помедлил.

— Женатым я был около десяти секунд. Я был из знатного магического рода... она была магглой. Нет, моя семья вовсе не была против, это не в наших традициях. Но на церемонии были гости. И один из гостей убил её прямо после ритуала.

— Ты… после этого ты начал? — Гермиона остро на меня взглянула.

— Самое смешное, что нет, — я фыркнул, развернулся спиной к окну, посмотрел на неё с иронией. — Это всего лишь один дурак, который совершил преступление. Я начал после того, как попытался добиться правосудия, и отовсюду слышал, что он прав. Что я опозорил род магов… Что магглы — ничуть не лучше животных, даром, что разговаривают. Без магии и без души… что я бы с таким же успехом на козе мог бы жениться, глупость-то какая. Да и то, коза достойнее, она хотя бы боднуть может, в отличие от магглов. Разве может быть хотя бы относительно равным тот, кто тебя даже убить не может?..

Я ещё раз тяжело вздохнул, посмотрел на противоположную стену.

— В моё время было много несправедливости, Герми. И я боролся с той, что задела лично меня… Наверное, даже не обращая внимания на те, что меня никак не касались. Возможно, они мне кажутся сами собой разумеющимися… Но поэтому я здесь. Чтобы научиться. Чтобы понять, как всё изменилось. Чтобы измениться самому и отпустить кровавое прошлое.

Гермиона завозилась, слезла с подоконника, подошла и неловко обняла меня.

— Прости, — сказала она куда-то мне в плечо. — Что так плохо о тебе подумала… она красивая была?

— Да, — отозвался я, обнимая девочку и укладывая подбородок ей на макушку. Я умею контролировать рост, разве я мог избежать соблазна стать выше всех в классе?.. — Очень. А ещё она была умной. И очень-очень смелой. И сильной. Такой, что не самый слабый маг, повидавший на своём веку ведьм из самых разных стран, влюбился без памяти именно в неё. А про неё… души нет, говорят.

Я замолчал, сглатывая комок в горле.

— Знаешь, ты совсем не похож на взрослого страшного тёмного колдуна, — проговорила она. — И иногда я забываю... точнее, это кажется не более необычным, чем весь Хогвартс целиком. А потом такое хлобысь... И всё.

— Тёмные колдуны тоже бывают разные, — я хмыкнул. — Подрастёте, я вас как-нибудь познакомлю с парой самых выдающихся милашек.

— Стоп. Твои знакомые? — Гермиона отстранилась и посмотрела на меня с недоумением. — Из твоего времени?

— Да.

— Живые?

— Да. А что такого-то? Я далеко не единственный бессмертный.

— И почему о них никто не знает?!

— Ну, половина моих бессмертных знакомцев сейчас наверняка где-нибудь в ледниках, ждут, когда о них забудут. Но кто-нибудь да наверняка активен.

Девочка была совершенно сбита с толку.

— Гермиона, — я вздохнул. — Я понимаю, что тебе мало лет и всё кажется таким необычным, новым, не похожим ни на что в твоей прошлой жизни. Но, поверь, большинство явлений в твоей жизни — не уникальны. Включая меня.

— И включая меня? — она нахмурилась подозрительно.

— М-м-м... Нет. Давай покажу, — я повернулся к окну и указал куда-то вниз. — Видишь там два вяза? Отсюда они кажутся почти одинаковыми, но на самом деле у них наверняка различное расположение веток, разное количество листьев и совершенно разная кора. Всё зависит от количества информации, которая у нас есть. Чем больше информации, тем больше отличий от окружающих объектов ты можешь обнаружить. Тем более уникальным его можно будет назвать. А ты сама для себя — самая уникальная, потому что про себя саму у тебя всегда будет больше всего информации.

— То есть, для своей жизни я самая уникальная, а для твоей — нет? — девочка всё ещё хмурилась.

— Ты не первая маленькая ведьма, с которой я дружу. Но первая, которая не стесняется просить с меня плату, гнать чистить зубы или совать мне букварь, — я пожал плечами. — Ты гораздо уникальнее всех остальных учеников Хогвартса. Я больше знаю о тебе, чем о них. Но ты сама о себе знаешь гораздо больше.

— Это... странно... странная концепция. А был в твоей жизни кто-нибудь совсем-совсем уникальный?

— Почти как я сам? Был.

— Расскажи!

— Возможно, как-нибудь потом, — я чуть улыбнулся. — А пока... ты не замёрзла в пижаме сидеть на каменном подоконнике?

* * *

А дальше начались безумные дни подготовки к испытаниям полётов. Мы с Драко тренировали хват и посадку на найденной у леса палке, отрабатывали элементы управления и не стеснялись заглядывать в пособия и учебники. Малфой даже не козырял своим абсолютным знанием мётел — так подействовал на него щелчок по носу от мадам Хуч.

— Я, конечно, понимаю, что летать — здорово, — проговорила Гермиона, глядя на то, как мы скачем на палке. — Наверное. Но зачем вам нужно в команду? Ладно, допустим, Кадор хочет детей в больничное крыло отправлять, но ты-то, Драко, что в команде забыл?

— Ну... — Малфой озадачился. — Это круто... все хотят попасть в команду.

— Чтобы выпендриваться, — честно признал я. — И чтобы все говорили, какие мы крутые и как много баллов для факультета заработали.

— Кадор. Ты — могущественный тёмный маг, — начала Гермиона. — Не удивлюсь, если ты можешь одним заклинанием весь Хогвартс перебить... И ты хочешь выпендриваться? С помощью квидича?

— Да. А что?

Тут на меня с сомнением посмотрел даже Малфой.

— Дети, — я вздохнул и слез с палки. — Ну вы же у меня такие яркие, гордые и с чувством собственного достоинства. От вас-то я такого обета скромности не ожидал.

— Что? — теперь смутилась Гермиона. — Просто... ну ты же великий. Зачем тебе эти мелочи?

— Я никогда не играл в квидич, и буду очень рад, если у меня это получится сделать хорошо. Я буду вдвойне рад, если это ещё принесёт радость другим людям, например, моему факультету. Что в этом такого непонятного и предосудительного?

— Ну... — Драко отвёл взгляд.

— Выпендриваться вообще нехорошо, — заявила Гермиона.

— Неправда! — я нахмурился. — Кто это вам сказал?

— Ну, родители...

— Потребность выпендриваться — мощнейший стимул, который может дать вам силы свернуть горы, стать лучшим магом на свете и захватить страну фейри! Отказываться от такого — донельзя глупо. Тем более, что этого и не получится — люди не властны над своими чувствами, и вместо полезного, здорового выпендривания начнутся всякие нехорошие проявления. Например, начнёте клевать и ненавидеть окружающих за то, что они в чём-то лучше вас. Если таких людей собирается много, это вообще ужас получается — все ходят и ревностно следят, чтобы никому ни в чём не было хорошо, чтобы никто ни в коем случае не выделялся.

— То есть, выпендриваться — хорошо? — Драко посмотрел на меня с интересом.

— Да. Ну, если оно не пустое и без унижения окружающих. То есть, выпендриваться своей чистой кровью глупо — это не твоя заслуга. И эта не твоя заслуга вообще не несёт никакой пользы окружающим. А вот выпендриваться тем, что ты хорошо учишься и помогаешь окружающим понять непонятные моменты — очень даже. Или тем, что ты классно играешь в квидич и помогаешь факультету заработать баллы.

— Кажется, мы по-разному понимаем слово «выпендриваться», — Гермиона всё ещё хмурилась.

— Чувство-то одно, — я пожал плечами. — Просто иногда человеку нечем выпендриться, нечем гордиться, и он начинает придумывать всякую ерунду. Или начинает унижать других. Но у любого человека есть потребность делать что-то хорошо. И чтобы окружающие тоже считали, что это хорошо. Что в этом плохого?

— Это противоречит всему, чему учат родители, — проговорила Гермиона.

— Родители... — я поморщился. — Взрослые очень плохо понимают детей. Они думают, что умнее, но на самом деле — они просто знают больше. И очень часто забывают, что то, что им кажется само собой разумеющимся, может быть для вас не очевидным. Например, у меня был один ученик, которого отец третировал, всё время придирался, бил по рукам, ругал... Когда парень повзрослел спросил, за что с ним так жестоко, батя очень удивился. Сказал, что всегда его любил больше, чем всех остальных детей, очень гордился его успехами, и думал, что сын об этом знает. Это ведь так очевидно. Вполне возможно, что ваши родители считают очевидным то, что вы можете гордиться своими успехами. Но упирают, что не надо заниматься пустым выпендрёжем. И да, я хочу играть в квидич.

Гермиона подумала, посмотрела на тетрадь в своих руках.

— Покажите мне ещё раз посадку.

* * *

По пути к хижине Хагрида мы встретили неразлучную гриффиндорскую парочку.

— А… что вы тут делаете? — удивился Поттер.

— Не ваше дело, — задрал нос Малфой.

— Ах ты моя язвочка прелестная! — умилился я и пощекотал его за бочка.

Драко вырвался и смерил меня взглядом, обещающим мне проклятья на семь поколений вперёд.

— Мы к Хагриду, — пояснила Гермиона. — Мы… Изучаем чары, которые помогут нам не умереть, если свалимся с большой высоты. Хотим спросить, можно ли попрыгать с крыши его дома для тренировки.

Кто тут моя милая Гермиона? Кто научился говорить совершенно невозможную правду так, чтобы никто не удивлялся? Ай, красавица, ай умница!

А ещё она предусмотрительно выставила руку в мою сторону, останавливая мои попытки пощекотать её.

— Круто! А можно с вами? — обрадовался Рон.

— Нет, — Драко сложил руки на груди. — А тебе, Уизли, тем более!

— Ах ты морда высокомерная!.. — рыжий мгновенно завёлся и засучил рукава.

— Рон! — укорил Гарри и положил ему руку на плечо.

— А вы-то что тут забыли? — уточнил я, размышляя, уважать ли нежелание Гермионы быть затисканной или всё-таки немного можно.

— Мы от Хагрида. Мы с ним вообще-то дружим, — сообщил Поттер.

Малфой фыркнул.

— О, тогда пойдёмте с нами! — предложил я. — Вам-то он не откажет.

— Что, теперь нам с вами можно, да? — типа ехидно спросил Уизли.

— Мы вообще-то эти чары долго искали, Рон, — Гермиона строго на него посмотрела. — Именно такие, которые работают без палочки и которым может научиться первокурсник. А ты хотел прийти на всё готовое и просто так всё получить? Так дела не делаются.

Драко перестал дуться и посмотрел на девчонку с интересом. Больно уж складно у неё получалось. Кто бы мог подумать, что магглорожденная его в интригах обскачет!

— Давайте так: вы помогаете уговорить Хагрида, мы делимся с вами заклинанием, — предложил я.

Теперь Драко взглянул на меня. Уже не проклиная на долгую перспективу, наоборот, от него прямо веяло желанием убить меня прямо здесь и сейчас. Учить невербальной магии… каких-то недостойных придурков?!

— Договорились, — тут же кивнул Поттер.

И мы дружно рванули к Хагриду. Гарри в два счёта уговорил огромного волосатого мужика, пахнущего потом и землёй в том, что им это действительно очень поможет. Тот повздыхал, почесал в затылке, похмыкал… И притащил деревянную лестницу, чтобы нам удобнее было на крышу залезать, а на место предполагаемого приземления соломки постелил.

— Вы эта… не ушибитесь только, — попросил он, глядя на нас, стоящих на крыше.

Тут оказалось не так уж низко, как казалось из окна замка. Всё-таки сам Хагрид был метра два с половиной роста, и дом был построен в соответствии его габаритам.

— И что это за заклинание, Гермиона? — спросил Рон.

— Ну смотри… — охотно начала девочка, но сказать ничего не успела, так как полетела вниз.

— Ты чего творишь?! — возмутился Хагрид, подбегая к девочке. — Нехорошо это! Гермиона, как ты?

— Это заклинание на случай внезапного падения, — возразил я, с интересом глядя на неё.

Как-то она неестественно напряжённо замерла внизу. Кто бы другой уже бы повернулся и начал плакать или ругаться, а она как упала так и лежит.

— Мя… чхось… — послышалось от неё.

— Что-что?

Гарри не стал дожидаться внятного ответа, спустился по лестнице и подбежал к ней.

— У неё получилось! — крикнул он.

И Гермиона в тот же момент упала на недостающую пару ладоней.

— Получилось, — подтвердила она и перевернулась на спину, переводя дыхание и глядя на вечернее небо.

— Значит, и у меня получится! — решил Малфой. — Посторонитесь!

Хагрид с Поттером резко отскочили, и Драко самоуверенно приземлился в сено…

— Ау!

…но его было не настолько много, чтобы полностью смягчить удар.

— Драко, ты как? — поинтересовался я, присев на корточках на краю крыши. — Что ты так резко сиганул? Да ещё сам? Сам же знаешь, для срабатывания заклинания нужно было испугаться!

Малфой ругнулся длинно и заковыристо.

Пришлось спускаться и мне, проверять, что там с моей свитой. Гермиону слегка шокировало от применения чар. Всё-таки когда колдуешь всем телом и всеми эмоциями — это даёт по мозгам серьёзнее, чем колдовство через палочку.

А Драко просто ноги ушиб.

И самолюбие.

Сняв боль и основные последствия ушиба, я рассказал остальным о том, как должны работать эти чары. Конкретный образ, порыв эмоций, концентрация…

—…так что если вы не боитесь высоты, лучше, чтобы вас кто-нибудь неожиданно толкнул, — добавил я.

Рон бросил на Драко хищный взгляд.

— Это не будет неожиданностью, рыжий, даже не надейся, — фыркнул Малфой.

Рон покраснел. Неприятно, когда читают твои коварные замыслы по лицу.

Гермиона отсела к Хагриду, а мы поднялись обратно на крышу. Повисла напряжённая пауза: каждый смотрел на другого с подозрением, ожидая толчка в спину.

— Все придумали образ? — уточнил я. — У вас будет меньше секунды, чтобы его представить и реали…

Толчок Поттера заставил меня полететь с крыши. Вот уж от кого не ожидал. Следом за мной — и даже дальше, — отправился Уизли, а Драко с Гарри остались на крыше. Они смотрели друг на друга горящими взглядами, живописно подсвеченные сзади лучами закатного солнца.

— У меня получилось! Получилось! — возопил Рон.

Гарри на мгновение отвлёкся и тут же полетел вниз. Мне пришлось спешно укатываться с его траектории, но в результате Поттер чуть не рухнул на Рона. Чуть — потому что остановился в воздухе, зависнув на расстоянии вытянутой руки.

— Да! — отпраздновал Малфой свой мимолётный триумф.

— Что «да»? — проворчал я. — Ты единственный, у кого не получилось! Давай к нам!

И я дёрнул его за ноги магией, заставляя сначала зависнуть над нашей кучкой вниз головой, а потом также начать падать.

Вот тут Малфой испугался достаточно, чтобы начать колдовать. И замер в мизинце над Поттером.

— Ура. Мы все им овладели, — проговорила Гермиона не особо радостно.

Бутербродик падающих волшебников мгновенно схлопнулся, и парни со стонами начали расползаться в стороны, вылезая друг из-под друга.

— Хе-хе-хе, — коварно засмеялся я. — В первый-то раз у всех получается. Вот когда десять раз подряд удастся так сделать, тогда и поговорим об овладевании.

Гермиона застонала, поднимаясь на ноги:

— Может, отложим до завтра?

— Ну уж нет! — хором объявили Гарри с Драко и наперегонки кинулись на крышу.

Рон, на которого все упали, ругаясь побежал за ними.

— Я не могу, — тихонько проговорила Гермиона. — Просто не смогу сейчас. Это потому что мои родители магглы?

— Ну что ты… — Хагрид посмотрел на неё донельзя неловко. — Нет, конечно…

— Не-а, — мой голос звучал уверенно и беззаботно. — Маги не отличаются друг от друга силой, только умением. Это потому что ты умница и хорошо почувствовала магию.

Я приобнял подрагивающую девочку.

— Всё хорошо. Прыгнешь, когда будешь готова.

Мы полюбовались на следующий круг падения волшебников. На этот раз первым полетел Поттер, а за ним дружно — Малфой и Уизли, вцепившись в друг друга от избытка тёплых чувств.

И никто из них не мог затормозить падение.

— Кажется, нехорошо это, — заметил Хагрид. — Больно.

— Мистер Хагрид, — серьёзно сказала Гермиона. — На уроке мы летаем гораздо выше.

— Ну, там это… Мадам Хуч и всё такое.

— Она не особо помогает, потому что падающих учеников приходится ловить мне, — проворчал я. — И вообще, всё с ними в порядке, уже на третий заход прошли.

Хагрид вздохнул, почесал в затылке, но возражать не стал.

* * *

После наступления темноты Хагрид пригласил нас в дом и напоил вкуснейшим травяным чаем. На закуску, правда, были засохшие плюшки, но после двух часов старательных падений с крыши даже Малфой их грыз с энтузиазмом.

— Значит, вы лесничий? — поинтересовался я из-за пол-литровой чашки. — За Запретным лесом следите?

— Ага. Я, это, очень зверюшек люблю. И они любят меня, — смутился Хагрид. — У нас, как его… взаимопонимание.

— Кру-у-уто, — протянул я восхищённо.

— Да ладно, так каждый дурак может, — фыркнул Драко.

Язвочка наша благородного происхождения даже вымотавшись в ноль не потеряла своей языкастости.

Хагрид покраснел и надулся возмущённо, собираясь выдать тираду.

— Сразу видно человека, который без телохранителей в волшебный лес не заходил, — закатил глаза я. — Большинство магических тварей сильнее любого человека-колдуна в магическом плане. А те, кто не сильнее магически — сильнее физически. Единственное, что спасает — так это знание их повадок, да и то не всегда.

— А ты прямо так много и ходил, — уязвлённо проговорил Драко.

— Не так уж много, — я снова хлебнул чаю. — Просто однажды в лесу я наступил на хвост виверне.

— Ох-ох-охушки, — посочувствовал Хагрид. — Они твари мстительные, ни за что своего обидчика не отпустят.

— А ещё от их шкуры отскакивает магия, — подтвердил я охотно. — Такая туша в два раза тебя выше, вся в зубах, когтях и шипах. Из любого отверстия плюётся кислотой, летает как самый настоящий дракон и бегает как конь. Ладно хоть глупая малость — мне удалось запрыгнуть в сквозную пещеру и, пока виверна пыталась расширить ход, сбежал. Там она и застряла.

— Эт тебе повезло очень, — Хагрид нахмурился. — Надо было одежонку свою снять, да на ветку повесить. Или лучше кабанчика какого-нибудь дубинкой стукнуть и в свою одежду нарядить. Виверны по запаху ориентируются: сгрызут кабанчика и успокоятся, вроде как покарали обидчика.

— Это я уже потом узнал. А когда бежишь от разъярённой плюющейся кислотой ящерицы как-то не до переодеваний.

— Это да. Я в таком случае всегда кулаком в нос даю, — Хагрид показал свой кулачище. — Большинство тварюшек понимают, что я им хотел сказать.

— Во-во. Это людям можно объяснить, что это я нечаянно вам на хвост наступил и вовсе не хотел обидеть, а виверне-то как? Мой кулак не особо убедительный.

— Да, не повезло тут…

Мы допили чай, догрызли кексы-сушки и побежали обратно в школу. Ужин мы давно проворонили, но что ни сделаешь ради великой магии?..

* * *

Как-то незаметно и внезапно пришло время экзамена по полётам.

— Драко, — проникновенно просил я, удерживая его за плечи. — Не выпендривайся. Выпендриваться мы будем при вступлении в команду. Пока просто покажи чистый, техничный полёт, чтобы просто не к чему было придраться.

— Да понял я, понял, — закатил глаза тот.

Я нехотя его отпустил и с беспокойством посмотрел на Гермиону. Тут была противоположная проблема: девочка на метле сидела от силы три раза — у нас за это время было три урока полётов, — а всё остальное время тренировалась на подвешенной к потолку палке. Да, теперь она не так боится высоты — напрыгалась с крыши у Хагрида, — но всё равно…

Гермиона, конечно, умница и талант, но одно дело Левиосу колдануть с первого раза, даже быстрее меня, и совсем другое — ездить на норовистой палке с прутьями.

Это навык несколько иного толка.

За себя я не беспокоился. Стандартные позы я выучил, а отрабатывать их до посинения не было смысла — мётлы отлично понимали невербальные команды. Для них было важнее само намерение повернуть или подняться, чем соответствующее движение. Хотя, конечно, у профессиональных игроков в квидич это всё синхронизировано.

В крайнем случае я просто мог лететь сам, зажав метлу между ног.

На поле для квидича собрался, наверное, весь Хогвартс. Честно говоря, я думал, что мадам Хуч обставит это буднично, как совершенно нормальный экзамен для первокурсников, и даже никого не пустит понаблюдать, но нет — трибуны были полны, само поле украшено лентами, а в главной сидели все учителя во главе с Дамблдором.

— О, Гарри, привет, — поздоровался я, увидев в толпе знакомую всклоченную макушку. — А ты чего тут?

— Экзамен буду сдавать, — мальчик упрямо насупился. — Как все.

— Ты хоть тренировался? — я понизил голос. — Тебя уже взяли в команду, если ты сейчас провалишься, это будет очень обидно.

— Зато справедливо, — Поттер насупился ещё сильнее.

— Ой, Гермиона, и ты тут! — Уизли тоже был рядом. — Поболеть пришла, да? А почему не на трибунах?

Я кашлянул, пряча смех.

— Я участвую в экзамене, — с достоинством отозвалась девочка.

— Но разве ты умеешь летать? Ты же у магглов родилась!

Тут уже закашлялся Драко, уловив, в чём фишка.

— Гарри тоже жил в семье магглов, и это не мешает ему прекрасно летать, — в голосе Гермионы проскользнула явная желчь.

— Ну, ему этот талант от отца достался. Джеймс Поттер был одним из лучших игроков Гриффиндора…

— А я — стану лучшим игроком Слизерина, — отрезала Грейнджер, и демонстративно отошла.

Драко кусал губы, стараясь не заржать, я тоже улыбался.

— Магглолюбец, виверну ему под дверь, — возмутилась девочка. — Что же тогда магглоненавистник?..

— Просто чистокровный, — успокоил я. — Знавал парня, который искренне удивлялся, что магглы способны читать. Выделение смысла из символов он считал частью магического дара. Да и потом, он же не знал, что ты тренировалась?..

Гермиона фыркнула и сложила руки на груди.

Прозвучал свисток, и мадам Хуч пригласила всех желающих пройти испытания. Слизерин был в полном составе, половинка Гриффиндора и всего по паре человек с Когтеврана и Пуффендуя.

— Встаньте напротив мётел! — велела мадам Хуч. — Один свисток — взлетаете на два метра над землёй и зависаете. Второй свисток — начинаете лететь вот за этим шаром! Строй не портить, друг другу не мешать. Далее будут индивидуальные испытания, так что не думайте, что легко отделаетесь. Итак, раз, два... три!

Мы дружно взлетели и зависли в неподвижности разной степени стабильности. Подо мной метла висела ровно, будто не в воздухе, а к колоннам приколоченная. Метла Драко чуть заметно виляла хвостом в нетерпении, а вот под Гермионой дрожала весьма и весьма заметно.

Мадам Хуч обошла строй, внимательно оглядывая посадку каждого. У какой-то девчонки с Когтеврана метла начала вибрировать слишком заметно, и тренер сняла её с экзамена. Все остальные были признаны годными для первого этапа.

Шар — размером с голову, белый, чуть светящийся, — двинулся вперёд, и вся шеренга первокурсников — за ним. Он выписывал по полю широкие петли, то замедлялся, то ускорялся. Кто его обгонял — выбывал из испытания. Кто сильно отставал — тоже.

Через пару минут блуждания по полю, шар начал менять также высоту. Тут уж самые самоуверенные магглорождённые посыпались как спелые яблочки — на уроках полётов мы ещё не проходили маневрирования по высоте.

А Гермиона держалась и даже, кажется, немного расслабилась, летая спокойно и плавно.

Затем из строя выпал один из гриффиндорцев, но выгнали с экзамена не его.

— Мистер Крэбб! Спускайтесь и извольте оставить метлу в ангаре! Вы дисквалифицированы с экзамена до тех пор, пока не поймёте, что значит «Не мешать друг другу»! — скомандовала мадам Хуч с другой стороны поля.

Наверное, Крэбб надеялся, что с такого расстояния она не углядит. Углядела. И наорала, не теряя громкости.

Погоняв нас ещё минут пять, мадам Хуч поняла, что больше «яблочек» не посыпется, и указала нам встать в очередь на индивидуальный тест. Точнее, зависнуть — ведь спускаться с мётел никто не разрешал.

По нормативам мы должны исполнить два типа вертикального взлёта: плавное, когда метла остаётся параллельно земле, и свечка, когда метла задирается к небу. Аналогично со спусками: плавный спуск, пикирование.

Затем набор высоты горкой, набор высоты спиралью и также — спуски. Восьмёрка в горизонтальной плоскости и по диагонали.

В принципе, это и есть «гражданский минимум» полётов, которым обучают на первом курсе. Для спортивных же полётов минимумы совсем другие.

И, оказалось, у нас есть возможность их продемонстрировать.

— Отлично, — похвалила мадам Хуч первого участника. — А теперь покажи что-нибудь особенное.

Мальчик из Пуффендуя решительно кивнул и продемонстрировал отличную двойную бочку. Правда, в конце не смог стабилизироваться и с размаха влетел в трибуну.

— Переоценивает свои силы. Не зачёт. Следующий! Фланнери, Кадор!

Я отлетал стандартную программу безо всяких нареканий. А на просьбу показать что-нибудь особенное, взвился в воздух свечкой, поднимаясь высоко-высоко над трибунами...

И в наивысшей точке отпустил метлу.

Я падал. И с каждой секундой всё быстрее. Падал обманчиво расслабленно — со стороны могло показаться, что я просто потерял сознание от резкой смены высоты.

Метрах в пяти над землёй я протянул руку и в неё услужливо ткнулась рукоятка метлы. Небольшое мысленное усилие, и она начинает замедлять падение. Я сел на неё обратно, как положено, и плавно опустился на траву.

— И этот человек говорил мне не выпендриваться?! — в сердцах возмутился Малфой.

И стадион разразился апплодисментами.

* * *

— Это был опасный трюк, мистер Фланнери, — заметила мадам Хуч.

— Но я жив, цел и даже ни в кого не врезался, — я солнечно улыбнулся.

Женщина тяжело вздохнула и бросила на меня такой взгляд, что будь она невербальным магом, я уже получил бы розг.

— Да, всё верно. Вы с успешно прошли основную часть экзамена, — неохотно произнесла она. — И получаете разрешение на имение собственной метлы на территории Хогвартса, а также рекомендацию для квиддической команды вашего факультета. Можете спуститься с метлы и пройти на трибуны.

Я солнечно улыбнулся и спустился на траву.

— Грейнджер, Гермиона, — следующей по алфавиту выпала как раз моя подруга.

Она бросила на меня суровый взгляд и идеально отлетала всю обязательную программу. Кончик её метлы дёрнулся только на при переходе из свечки в пике, моё сердечко дрогнуло на этом моменте — всё-таки удержаться на деревянной палке, несущей тебя ввысь не так уж и легко. Для этого нужна хорошая физическая сила, уверенный хват и хорошее чувство равновесия.

— Неплохо, мисс Грейнджер, — отметила мадам Хуч. — Не хотите ли вы показать нам что-нибудь особенное?..

— Нет, мадам, — чуть бледноватая Гермиона гордо вскинула подбородок. — Я считаю продемонстрированные мной навыки достаточными для прохождения экзамена.

— И вы правы. Вот ваше заслуженное разрешение. Следующий!

Гермиона медленно спустилась, слезла с метлы. Остановилась на секунду, прикрыв глаза... а затем решительным шагом двинулась ко мне и отвесила мне смачный подзатыльник.

— Ай! — возмутился я.

За что получил ещё по коленке, спине и рукам, которыми я пытался прикрываться.

— Мисс Грейнджер! — возмутилась мадам Хуч. — Минус десять баллов Слизерину за драку на поле.

Гермиона внезапно очень технично и крепко врезала мне под дых. Я согнулся, хватая ртом воздух.

— Простите, мадам, — без капли раскаяния проговорила девчонка. — Он заслужил.

Мадам Хуч возражать не стала.

— Да ладно тебе драться, я же бессмертный, — прошептал я, разминая грудь.

— Знаешь, об этом как-то не думается, когда твой друг падает с огромной высоты!

— Во-первых, это не так уж и высоко было, я взлетел-то примерно настолько же над трибунами, сколько трибуны над землёй. Во-вторых, я тормозил в воздухе. Вообще, первая идея была опуститься на метлу и сразу же на этой высоте остаться. Но тогда бы слишком очевидно было бы, что я тормозил до того, как взялся за метлу.

Гермиона пихнула меня локтем в бок.

— Мог бы и предупредить, что такое собираешься делать!

— Я же не знал, что нас попросят похвастаться! Я этот трюк вообще для вступления в команду заготовил! Тогда бы да, я бы предупредил... наверное. Ты же знаешь, что я умею летать!

От следующего тычка я увернулся.

Подошла очередь Малфоя, и он украдкой показал нам кулак. Ну да, неловко как-то вышло. Тяжело ему будет показать что-то запоминающееся на фоне моего супер-успешного выпендрёжа и супер-успешной скромности Гермионы.

Он расслабленно, с некой даже ленцой отлетал положенные упражнения. А вот на «особенном» показал класс.

Если я сделал всего один трюк, то он выжал из школьной метлы всё, на что она способна. Он летал по полю бешеным шмелём: на предельных скоростях, резко меняя направление и высоту. При такой скорости разные бочки, мёртвые петли и боевые развороты казались чем-то естественным и само собой разумеющимся.

— Отличная работа, мистер Малфой, — отметила мадам Хуч. — И очень хорошо в техническом плане. Вот ваше разрешение и рекомендация для команды по квидичу.

— Спасибо, мадам, — сдавленно проговорил он, не выражая особой радости.

Он спустился на траву и подошёл к нам с Гермионой, стоящим у края поля. Молча ухватил нас за края мантий и потянул куда-то к раздевалкам.

Причина молчаливости и нерадостности Малфоя выяснилась позже, когда вместо, собственно, раздевалки он забежал в туалет и начал издавать характерные звуки. Похоже, не только школьная метла выжалась на все сто, но и сам Драко.

Вышел он менее зелёный и сразу же пошёл умываться.

— Чтоб я ещё раз... — тихо пообещал он своему отражению.

Я молча налил ему лимонад и поставил его рядом. До этого момента я как-то не совсем понимал, зачем в каждой раздевалке стоит самозаполняющийся кувшин с лимонадом.

— Ты как, Драко? — спросила Гермиона, глядя на него с пониманием и сочувствием.

— Жить буду, — он невесело ухмыльнулся и отпил из стакана. А потом посмотрел на бумажку в своей руке и добавил: — И даже хорошо.

Я хлопнул его по плечу, и мы пошли смотреть следующие выступления.

Поттер продемонстрировал примерно то же самое, что и Малфой, только на траву он опустился раскрасневшимся, улыбающимся и ещё жизнерадостно помахал Рону ручкой.

Драко отчётливо скрипнул зубами.

А вот Уизли слился, причём ещё даже на стандартном этапе. Мадам Хуч в пух и прах раскритиковала его свечку и даже не позволила выйти в пике. Но она и в правду была кривовата.

Претенденты кончилось, Дамблдор толкнул вдохновляющую речь, как он всеми нами и нашим единством гордится и отправил нас на ужин.

По пути к нам подошла гриффиндорская парочка.

— Привет, — поздоровался Поттер. — Поздравляю! Вы классно выступили!

— Спасибо, Гарри, — улыбнулась Гермиона.

— Нет, вы видели? — возмутился Рон. — Мадам Хуч меня засудила! Просто взяла и засудила!

— Уизли, а ты никогда не думал, ну, не знаю... подготовится к экзамену? — невинно поинтересовался Малфой.

— Да я играю с шести лет!

— Я тоже. Но я готовился. И, в отличие от тебя, прошёл.

Рон надулся, Драко не сдержал самодовольной улыбки.

* * *

Позже, к ночи, сделав уроки и подготовившись ко сну, мы собрались на моей кровати слушать байки про чёрную-чёрную магию. Гермиона была в розовой пижаме с кроликами, Драко — в тёмно-синей с золотыми вставками, а я — в зелёной в дракончиках.

И тут к нам без стука ворвался Снейп.

Мы дружно повернулись к нему и смерили непонимающими взглядами.

— Мистер Малфой, мистер Фланнери, мисс Грейнджер, — типа поздоровался он.

— Профессор? — настороженно спросила Гермиона, приглаживая косу. — Что-то случилось?

— Поступило сообщение, что вы прячете в своих покоях метлу.

— Но... нам же можно иметь мётлы, — удивился Драко.

У него, кстати, половина уроков оказалась не сделана, он полвечера потратил на то, чтобы составить отцу письмо, перечисляя все свои заслуги и старания.

— Что вы их имели до того, как вам было выдано разрешение, — строго проговорил Снейп. — Акцио метла!

Никакого движения в комнате было.

— Финита Инкантатем! Акцио метла!

Снова ничего.

— Эм, профессор, — кашлянула Гермиона. — Если это про тренировки, то тренировались мы там.

Она указала на одну из свободных кроватей, занавешенную балдахином. Снейп посмотрел на девочку чуть прищурившись и резким взмахом палочки отодвинул штору. За ней оказалась длинная палка, висящая на верёвках, прикреплённых к карнизу балдахина.

— Вот оно как, — проговорил Снейп нейтрально.

— Ага, — мы дружно кивнули.

— А что это вы тут делаете? — подозрительный прищур профессора.

Гермиона подняла тетрадку повыше, чтобы ему было видно.

— Учимся, — пояснила она.

— А почему в пижамах?

— А так удобнее, — ответили мы хором.

Снейп ещё раз смерил нас грозным взглядом, резко развернулся и, не прощаясь, ушёл.

— Нас Уизли сдал, — тут же заявил Драко. — Только он слышал, что мы тренировались.

— Ага, а также вся толпа, которая вокруг нас тогда шла, — Гермиона легонько стукнула его тетрадкой по голове. — Угомонись, интриган! Так что там с некромантией, Кадор?..

* * *

На следующий день мы бодренько потопали на поле для квидича как раз после обеда, когда должна была тренироваться команда нашего факультета.

— Мы не проводим набор в команду, — огорошил нас Маркус Флинт. — У нас команда сработанная и укомплектованная. Идите, гуляйте.

— То есть мы зря аж целые школьные правила меняли?! — взвился Малфой.

— Выходит, что да.

— Да ладно, Драко, успокойся, — я положил ему руку на плечо. — Флинт, не вредничай, возьми нас… ну, не знаю, запасными, например? Мы полетаем рядышком, поиграем спокойно, а если вдруг что — всегда есть мы.

— Слизерин не берёт запасных игроков, — ухмыльнулся Флинт. — Потому что «вдруг что» случается слишком часто. Бывайте.

— Если ты нас не пустишь в команду, «вдруг что» случится с тобой прямо сейчас! — крикнул Драко ему вслед, а затем повернулся ко мне. — Нет, ты слышал?..

— Слышал, слышал, — спокойно кивнул я.

— И что делать будем?! Это же вообще! Это!..

— Покупать мётлы и летать рядом с полем во время их тренировок, — меланхолично пожал я плечами.

— И… и всё?.. Никаких проклятий? Никакой мести?! Ты же можешь!

— А зачем? Сейчас побурчим на эту несправедливость в гостиной и при первом же проигрыше факультет их с дерьмом смешает, что нас не взяли.

— С чего бы им проигрывать? — Малфой злобно пнул траву.

— С того, что Поттер, — неожиданно вмешалась Гермиона. — Ты видел, как он летал?

— Да уж, я заметил!

— Насколько мне известно, предыдущий ловец Гриффиндора не блистал. А Гарри… он на метле сидел столько же, сколько и я, а летает лучше тебя. Это явно врождённый талант. Я не думаю, что наша команда к такому готова.

— Думаешь, они сами этого не увидели?

— Разве самомнение Слизерина пробьёшь какими-то наблюдениями? — фыркнул я.

— Так что, нам теперь за Поттера болеть?.. — в отчаянии спросил Драко.

— И тренироваться. Мётлы теперь разрешены, почему бы и нет?.. Заодно и невербальную магию будет проще изучать — с метлы падать удобнее, у неё высота регулируется.

— Но… Мы же столько сделали!

Мальчик выглядел действительно расстроенным.

— И у этого будет результат, — заверил я, приобнимая его за плечи. — А если до конца года нас не примут в команду, мы их всех проклянём.

— Обещаешь?

— Клянусь.

* * *

С каждым днём солнце садилось всё раньше, и вот настала пора Самайна. Правда, теперь это не Самайн, а Хеллоуин, празднуется не неделю, а всего один день, означает не начало нового года, а канун дня всех святых — христианских, блин, — но до чего же приятно, что хоть что-то от прошлого мира осталось.

Уроки в этот день были сокращёнными, по всему замку витал аромат слегка поджаренной тыквы, дети шептались и радовались в предвкушении праздника. Свечи, атмосфера, прям ух!

Драко аж надел парадную мантию ради такого-то дела.

— Ребята, вы идите, я вас догоню, — проговорила Гермиона по пути на ужин, тормознув на повороте к туалетам.

— Конечно, мы забьём тебе местечко, — кивнул я.

Мы с Драко зашли в большой зал и… ва-а-а-а… Прямо дух захватило от множества тыкв со свечами, летающих по залу, от всех этих оранжевых декораций… казалось, что Хогвартс стал ещё больше волшебным, чем обычно.

А уж еда…

Да, нас тут никогда не морили голодом, я не жалуюсь, но обычно еда была всё время одна и та же, да из сладкого только пудинг да тыквенный кекс. А я хотел мороженого! И шоколада! Я пробовал мороженое и шоколад, я хотел бы питаться ими всегда!

— Что-то Гермионы долго нет, — заметил Драко. — Странно.

— Может, сходим за ней? Мало ли что?..

— Например, что? Её засосал унитаз?

— Почему ты говоришь это с ехидством? Это Хогвартс, тут всякое может быть. Как минимум призрак из унитаза на меня уже выпрыгивал.

— А ты что?

— Едва не наколдовал массовое изгнание духов. Ладно хоть опомнился… Пойдём.

Мы встали и тихонечко выбрались из зала, не дожидаясь приветственной речи Дамблдора. Надо найти Гермиону побыстрее, а то всё без неё съедят.

А перед дверью туалета, в котором, предположительно, должна была быть Грейнджер, оказалась гриффиндорская парочка.

— Там Гермиона, — пояснил Поттер на наш молчаливый вопрос. — Кажется, она плачет, но…

Я взялся за ручку двери.

— Ты чего, это же женский туалет! — сделал страшные глаза Рон.

Я молча дёрнул дверь на себя.

Дальняя кабинка резко закрылась, щёлкнул шпингалет. И да, действительно послышался судорожный всхлип Гермионы.

— Герми, солнышко, что случилось? — максимально мягко начал я. — Тебя кто-то обидел?

— Ничего, — послышалось донельзя обиженное.

А остальные так и стояли на пороге запретной территории.

— Из-за ничего не прячутся в неудобной кабинке. С тобой всё в порядке? Ты цела? Позвать мадам Помфри?

— Не… не надо, — снова всхлип.

— Хочешь, я кого-нибудь убью для тебя? — вполголоса, заговорщически.

— Что? Нет! — возмутилась девочка.

Эх, а Драко бы согласился. И рассказал бы, кто, как и почему его обидел, и как сильно больно нужно их убить.

— Гермиона, лапочка, расскажи что тебя расстроило? Нехорошо, что ты в такой праздник одна в холодной тесной кабинке сидишь.

— Мы слышали разговор старшеклассниц из Слизерина, — неуверенно сообщил Поттер. — Они выходили отсюда и говорили гадости.

— Они сказали: «Вот теперь-то эта грязнокровка будет знать своё место!» — наябедничал Рон.

— Гермиона? — насторожился я. — Они что-то тебе сделали?

— Нет, — всхлип.

— Сказали?

— Угу…

— Что сказали?

— Что я некрасивая и глупая. Что сколько бы я ни училась, я всё равно ничего в магическом мире не пойму, потому что не родилась в нём. Что вы таскаетесь со мной только для контраста…

— Для контраста?! — возопил Драко раненным зверем. — Для контраста я бы Крэбба с собой таскал, он тупой как пробка! А из-за тебя мне приходится каждую тему читать наперёд и трижды проверять домашнее задание, лишь бы не выглядеть идиотом!

— Правда, что ли? — дверца кабинки немного приоткрылась, и в щели показался заплаканный глаз.

— Правда, блин. Я даже с личными учителями так не старался! И всё равно у меня отметки ниже! — Драко пыхтел от возмущения.

Гермиона утёрла слёзы и вышла из-за двери.

— Извините, я… я не должна была в вас сомневаться, — проговорила она смущённо.

— Ничего, малышка, у всех бывает, — улыбнулся я, а потом заговорщически спросил: — Насчёт внешности… Хочешь я тебе кое-что покажу?

— Что?

— Что-то интересное.

— Ну… ладно.

Я подвёл её к зеркалу и встал за спиной.

— Что тебе в твоей внешности не нравится?

— Ну… у меня волосы непослушные и пушатся, а ещё зубы передние слишком торчат. Ой.

Одно движение рукой, и её волосы опали послушной каштановой волной. Второе движение, и зубы, на самом деле едва выделяющиеся, стали ровно-ровно в ряд с остальными.

— Ты ведьма, Гермиона, — напомнил я. — И ты можешь сделать со своей внешностью всё, что захочешь. Всего лишь нужно найти правильное зелье или чары. И ты можешь не ограничиваться просто убиранием недостатков. Возможно, ты бы хотела светлые волосы?

Ещё один взмах и волна становится светло-золотистой.

— Всё, что хочешь. Всё, о чём ты и подумать боялась. Или даже то, что не представляла… Всё можно.

— Я всегда хотела рыжие волосы, — призналась она. — Не такие, как у Рона, а прямо красные.

— Пожалуйста, — ещё один взмах рукой и волна стала прямо такой насыщенно-рубиновой.

Гермиона повертелась перед зеркалом, поправила волосы.

— Хм, а мне чёрный можешь сделать? — Драко вступил в туалет и встал перед зеркалом. — Всегда хотел узнать, как бы это выглядело.

— Пожалуйста.

— Ой, — удивилась Гермиона. — А тебе идёт. Ну надо же!

— Хы…

— А можно мне веснушки убрать? — влез Рон.

— Да без проблем!

— Ёжки-матрёшки! У меня есть нос!

— Может кому-то длину изменить? — я взлохматил себе волосы, отращивая их примерно до середины. — Или в зелёный покрасить?..

— Мне!

— Мне!

— А можно фиолетовый?

— И кудряшки такие африканские!

— Это какие?

— Ну, мелкие такие.

— А-а-а…

Рон заржал, увидев себя в зеркале с шапкой фиолетовых кудряшек.

— Розовый!

— До задницы!

— Ирокез!

— На лысо!

— Да хоть перья, — добродушно ухмылялся я, выполняя все запросы. Я ещё раз провёл по голове, выращивая вместо волос длинные бирюзовые перья.

— Хм! А не так уж плохо и смотрится! — удивился Драко. — А можно мне? Только белые!

— И мне!

— И мне!

— А ещё ими можно делать так! — я поднял брови и перья вздыбились хохолком.

Туалет наполнился ржачем и шорохом раскрывающихся хохолков.

— Ко-ко-ко-ко-ко! — я изобразил пальцами клюв и попытался «заклевать» Гарри.

— Ко-ко-ко! — возмутился тот и попытался также заклевать меня.

— Ко! — Драко оскорбился, что веселуха проходит мимо него, и «клюнул» Поттера в затылок.

Дальше мы как придурки бегали по туалету, пытаясь заклевать друг друга. Пока одна из стен не взорвалась камнями…

— Ко… — глубокомысленно заметила Гермиона, опуская хохолок.

…и не предъявила нам трёхметрового вонючего тролля.

* * *

Стена вместе с дверью и первой туалетной кабинкой оказались снесены в щебёнку и щепки. Огромная антропоморфная зверюга замерла на секунду, будто специально давая время разглядеть себя в своей отвратительной красе, а затем радостно заревела и взмахнула дубиной, собираясь превратить пятёрку человеческих деток в аппетитный, удобный для поедания, фарш.

Дети, не будучи дураками, кинулись врассыпную.

Мы все как один прошмыгнули под эпичным замахом тролля и оказались за его спиной, в коридоре.

— Сюда! — скомандовал я растерявшимся детям. — Бежим!

И мы побежали — сломя голову, не жалея ног. За спиной разочарованно взвыл тролль и погнался за нами, вызывая сотрясения пола по всему этажу. Я оглянулся через плечо и швырнул в него магией доспехи из ниши.

Они отскочили от тролля и, казалось, вовсе не причинили ему никакого вреда.

— В стороны! — крикнул я на перекрёстке.

Гермиона с Драко свернули налево, Рон с Гарри вниз к лестнице, а я — прямо, уводя тролля за собой.

Но тролль с моим планом не согласился. Тролль был умный и знал математику. Знал, что два ребёнка — это больше, чем один. И повернул налево.

— Эй, ты, мудачина здоровенная! — я швырнул в него полуколонной, на которой стояла ваза. — Иди сюда, дурында!

Тролль взревел. Еда едой, а тут его какая-то мошкара оскорбляет. Непорядок! Он заложил дубину на плечо и бросился за мной чуть ли не в два раза быстрее. Я побежал, лихорадочно думая над путями отступления.

Магия? На троллей не действует. Во всяком случае та, за которую меня в Азкабан обратно не сунут.

Швырнуть в него что-то? Кроме лёгких доспехов, ваз и гобеленов вокруг ничего нет. Булыжники из магического замка доставать... проще уж тролля чем-нибудь таким стукнуть и надеяться, что никто не заметит.

Зал с летающими лестницами далеко.

Позвать преподавателей? Ага, а то они не слышали вот этого всего!

Выпрыгнуть в окно? Не уверен, что ребята уже успели убежать достаточно далеко, чтобы тролль их не догнал.

Хрясь!

Я пригнулся, пропуская дубину тролля над собой, и она с грохотом врезалась в каменную кладку. Стены Хогвартса, защищённые от магии, не могли справиться с грубой силой голодного тролля.

Я потерял секунду, разгибаясь и огромная дубина попала по мне, прямо сверх вниз, вколачивая в пол. Камень подо мной треснул, я упал, развернулся и выставил щит, ловя на него следующий удар.

Тролль обиженно взревел. Как же так, вот она жертва, поверженная и слабая, но какая-то прозрачная плёночка не даёт её размазать! Нужно ударить! Ещё! И ещё!

Я держал щит, чувствуя, как от каждой попытки камень подо мной крошится всё больше и больше, и размышлял над тем, что мне наверняка удастся сбежать, когда образуется дырка на этаж ниже.

— Кадор! — послышался взволнованный вскрик Гермионы.

И — я не поверил своим глазам, — за плечом у тролля появилась лохматая черноволосая макушка. Гарри совершенно не смущало, что возмущённый тролль выкинул дубину и пытался скинуть его, как назойливую мушку, он с необычайной ловкостью уклонялся.

И засунул свою палочку глубоко в нос троллю.

Тот взревел, наконец-то поймал человеческую букашку и швырнул её в сторону. Поттер полетел прямо в окно, пришлось ловить его магией и ставить на пол.

— Вингардиум Левиоса! — звонко и чётко произнёс Рон, поднимая в воздух тяжеленную дубину. Дубину, которая была в три раза тяжелее самого мальчика.

Тролль озадаченно посмотрел на свою боевую подругу, которая обрела странные летательные свойства, даже забыв о палочке в своём носу. И, зависнув точно над его макушкой, дубина рухнула вниз.

Тролль на секунду замер, словно размышляя, достаточно ли сильным был удар по нему, но всё-таки упал, вызвав очередное сотрясение пола.

— Кадор! — вскрикнула Гермиона, подбегая ко мне.

— Жив. Помоги выбраться.

Они с Драко схватили меня за руки с двух сторон и вытащили из внушительной такой нише в полу. Я глубоко вздохнул, снимая окаменение с тела. Очень хорошие чары, помогают не искать свою селезёнку по всему полю после таких вот инцидентов.

— Малфой, убери следы. Поттер, забери палочку. И тикаем отсюда, преподаватели близко.

— Репаро! Эскуро!

— Почему? — возмутился Рон. — Мы же победили тролля!

— И тебе выпишут отработки на ближайшие полгода, чтобы больше не думал геройствовать, — рыкнул я, поднимаясь. — Впрочем, как хочешь. А мы бежим.

Гермиона и Драко последовали за мной. Рон и Гарри, через полминутки — тоже.

Но когда мы подбежали к гостиной Слизерина, туда пытался зайти чуть ли не весь факультет.

— Фланнери, где тебя носят? — крикнула староста. — Что у тебя с головой? А эти что с тобой делают?! М-мерлин с ними, заходите все. Тут тролль по замку ходит!

— А то мы не знаем, — проворчал Рон.

Гриффиндорцы с интересом осматривались в гостиной Слизерина, но мы сразу потащили их в свою комнату, пока все не осознали внезапного пополнения.

— Всё, сидим здесь, — выдохнул Драко, переводя дух и поднимая хохолок.

А, так вот что у меня с головой... Я-то думал, как обычно.

— Ох... — выдохнул Поттер. У него в руках была палочка вся покрытая соплями тролля. — Можно я присяду?

— Да валяй, это всё равно ничейная кровать, — махнул рукой Драко.

— Как это ничейная? А чья это комната? — удивился Рон.

— Наша, — ответила Гермиона, с беспокойством осматривая меня. — На троих.

— На троих? С девчонкой?! Да за что вам такие хоромы? — до глубины души возмутился Уизли.

— Мы правила школы изменили, чтобы в команду по квидичу на первом курсе попасть, — презрительно фыркнул Драко. — А ты про какие-то мелочи вроде отдельной комнаты говоришь.

— Так вот откуда слухи о могуществе чистокровных берутся! — Гермиона оглянулась и посмотрела на него с укором. — Врёт он всё. Просто Кадор в первый же день умудрился со всем факультетом рассориться, и нас отселили в отдельную комнату ради нашей же безопасности.

— Ничего ты не понимаешь, Грейнджер! Это называется репутация, и нам её надо поддерживать!

— Дети, не ссорьтесь, я в душ, — проговорил я и, слегка шатаясь, пошёл в ванную.

Кажется, я всё-таки что-то сломал.

— У вас ещё и отдельная ванная?.. — всю боль и возмущение этого вопроса мог понять только тот, кто родился в многодетной семье.

* * *

Выполз я примерно через полчасика. Оказалось, что первым ударом тролль мне всё-таки сломал ребро, а потом оно от дополнительных ударов опустилось к кишечнику. Окаменение не настолько хорошо помогает, когда удары рушат скалы. Было несколько сложновато вернуть его на место, но я справился, и даже без разрезания себя.

— Что-то случилось? — озадачился я.

Гермиона и Драко сидели на одной кровати. Рон и Гарри — на другой, прямо напротив. Уизли дулся, сложив руки на груди. Малфой выражал гордость и нериступность, сложив руки на груди. Грейнджер просто смотрела куда-то в сторону, а вот Поттер беспокоился.

— Кадор, а вот скажи, — начал с апломбом Рон. — А как это тебе удалось выдержать с десяток ударов тролля? И вот не надо этого ля-ля про друидов, они так не умеют, мне мама рассказывала!

— Потому что я Чёрная Чума, тысячелетний тёмный волшебник, недавно вышедший из Азкабана, — отозвался я, падая на свою кровать. Мягонькая, уютная. — Ай! За что?!

Драко замахнулся и ещё пару раз шлёпнул меня подушкой.

— Ха-ха, смешная шутка, — настороженно проговорил Поттер.

— Он, блин, не шутит, — мрачно отозвался Малфой и стукнул меня подушкой ещё раз. — А треплет о своих секретах направо и налево!

— Драко, ну отстань ты со своими интригами и тайнами, — взмолился я. — Я ведь даже не скрываюсь. Так, не особо афиширую. Ну так и ты не всем свою биографию рассказываешь. Кстати, тебе идёт этот хохолок!

— Кстати, верни всё как было, — потребовал мальчик.

— Может, чёрный? Тебе так больше идёт.

— Белый. Мне надо.

— Почему надо?

— Потому что это фамильный цвет.

— И что? Ты не можешь походить брюнетом, что ли? — я аж разлепил глаз.

— Нет. Говорю же, фамильный цвет. Это как отказаться от рода. Ладно там для маскарада или шутки, но постоянно так ходить нельзя.

— Ага, — внезапно подтвердил Рон. — Наша мама тоже в рыжий перекрасилась, когда Уизли стала.

— Серьёзно? — я аж привстал.

— Цвет и текстура волос является фамильной чертой, точно такой же, как герб или девиз. Когда кто-то принимает фамилию, он также принимает внешние черты, — кивнул Малфой. — Моя мать в девичестве была из Блэков, а они, как можно догадаться, брюнеты. Но теперь она Малфой, и тоже блондинка.

— А тебя, что, тоже перекрашивали?

— Разумеется, мама во время беременности пила специальные зелья, чтобы я выглядел как истинный Малфой. Такое важное дело на самотёк пускать нельзя.

— В моё время такие зелья пили, чтобы бастард был на официального мужа похож, — пробурчал я.

— Чтобы избежать этого, во время беременности проводится отдельный магический тест.

— Чистокровные... вы можете выглядеть как хотите, но используете эту возможность, чтобы выглядеть одинаковыми. А если девушке не идёт семейный цвет?

— Так девушки и выбирают семьи, цвет которых им идёт... чего смешного?

Я захихикал.

— А может там, не знаю... по могуществу и связям?

— Это, конечно, само собой, но... Хватит ржать!

Драко несколько раз ударил меня подушкой, но я не мог прекратить. Выбирать мужа по тому, идёт ли тебе его цвет или нет!

— Гермиона, сделай что-нибудь... Ну хоть ты-то не смейся! Да блин! Поттер, ты-то хоть не ржи, у тебя самого фамильные волосы! М-мерлин с вами, я обиделся.

Драко надулся и сел на свою кровать, сложив руки на груди.

И тут опять без стука ворвался декан.

— Поттер! Уизли! — рявкнул он. — Что вы здесь забыли?! Марш на свой факультет!..

Все дружно обернулись к нему, воинственно вздыбив хохолки.

* * *

Снейп замер, глядя на нас немигающим взглядом. Судя по отсутствию немедленной реакции, он подбирал слова, которые учитель может себе позволить произнести перед учениками.

Я подождал, пока он соберётся с мыслями и начнёт открывать рот, чтобы быстро выпалить:

— Мы не хотели обижать вашего тролля, это была самозащита!

У Снейпа дёрнулся глаз.

— К директору! Всей компанией, — обманчиво-спокойно произнёс он и резко развернулся, взмахнув рукавами мантии а-ля ворон.

Всё равно из меня птичка эпичнее.

Ну, мы встали и пошли. Рон слегка паниковал, опасаясь реакции своей матушки, а вот моя команда была спокойна, как замёрзшие змеи. Тяжело бояться директора после известия о том, что я к нему тайком бегаю иногда бухать.

В кабинете директора собрался весь преподавательский состав. Не хватало только Квирелла и преподавательницы прорицаний. Второе было неудивительно, она за всё время, что я в Хогвартсе, спускалась всего один раз, и то не слишком трезвая. Нет, я не осуждаю. Это у провидцев работа такая — жертвовать своей печёнкой ради приподнимания завесы над будущим. А вот что Квирелла не было — это странно. Теоретически, это он по троллям главный специалист.

— Повторите то, что вы сказали мне, — велел Снайп.

— Мы не хотели обижать вашего тролля, — застенчиво произнёс я. — Мы просто защищались. Простите, пожалуйста…

Наградить меня горящими и негодующими взглядами дети успели по пути сюда, а сейчас дружно приняли виноватый вид.

— Вот как? — кашлянул Дамблдор. — Расскажите, что произошло? Нет-нет, Кадор. Пусть лучше мисс Грейнджер расскажет.

Гермиона хладнокровно поведала всё в деталях. И про девчонок, что её обидели, и про баловство, и о том, как мы убегали от тролля. Умолчала только о том, что он по мне всё-таки попал… и не один раз. Просто что услышали страшные звуки ударов и не смогли убежать.

— А затем Рональд Уизли использовал чары левитации, чтобы поднять дубину тролля… от её удара он и упал.

— Всё это очень хорошо, — нахмурилась МакГонагалл. — Но почему вы убежали?

— Ну, тролль же, наверное, чей-то… — я застенчиво ковырнул пол. — Нам наверняка бы влетело, что мы его обидели. Но мы только защищались, честно-честно!

На меня озадаченно посмотрели не только преподаватели, но и дети. И только Дамблдор смотрел с каким-то даже умилением.

— Что же… Минус десять баллов Слизерину и Гриффиндору за колдовство в неположенном месте, — произнёс он. — И плюс пятьдесят каждому из факультетов за слаженную самозащиту. Можете возвращаться в свои спальни. Мистер Фланнери, задержитесь пожалуйста. В задней комнате вас кое-кто ожидает.

Я посмотрел на него заинтересованно. Кто же мог меня ждать? Да прямо ещё явиться в Хогвартс… Я подошёл к двери, потянул её на себя, зашёл. Вроде бы никого…

— Ай! Ай! Отстань! — возмутился я. — Больно!

— Можете идти, — повторил Дамблдор за дверью. — С Кадором всё будет в порядке. Идите-идите…

Вывалился я в кабинет только через полчаса. Весь растрёпанный, расцарапанный, с наполовину выдернутым хохолком. Следом за мной вылетел Фоукс, не менее растрёпанный и поцарапанный. Он уселся на свою жёрдочку и демонстративно повернулся ко мне задом, распушив свой шикарный хвост.

— Жопа ты пернатая! — возмутился я, а затем стянул с ноги ботинок и запустил его прямо под хвост фениксу. — Чтоб тебя тролли на суп пустили!

Феникс гневно заклекотал, выражая всё, что он думает о таких беспечных магах, которых надо и в хвост, и в гриву, и в хохолок. Я заклекотал не менее гневно, мол, да я бессмертнее тебя, жопа ты рыжая, и вообще отвали, ты мне не мамочка.

Дамблдор тихонько кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Что? — я плюхнулся поперёк гостевого кресла.

Альбус кивнул в сторону. В сторону, где до сих пор стояли профессор МакГонагалл и Снейп. Я не нашёл ничего умнее, чем показать им обоим язык.

— Фоукс просто беспокоился о тебе, Кадор, — мягко произнёс Дамблдор, но в глазах его плясали демонята.

— Да он в своём беспокойстве чуть сам меня не прибил! — возмутился я, демонстрируя расцарапанные в мясо руки.

— Раны, нанесённые фениксом, плохо заживают. Я могу принести нейтрализующее зелье, — Снейп попытался спасти свои шаблоны и свалить отсюда куда подальше.

— Да не надо, — отмахнулся я. — Что я, первый раз с этой пернатой жопой подрался, что ли?

И принялся раны зализывать. Нет, конечно можно было просто залечить их, но это выглядит не так эпично.

— Кадор, ты придумал ловушку? — также мягко поинтересовался Дамблдор.

— Какую ловушку? — я аж затормозил вылизывание.

— Которая будет на третьем этаже. Которая прячет сам знаешь что от сам знаешь кого.

— А-а-а, эту! Нет, не думал даже. Как-то из головы вылетело.

— Я понимаю, Кадор, что цветные хохолки и квиддич гораздо интереснее какого-то тёмного мага, — Альбус сказал это без иронии, наоборот, с ощутимой завистью. — Но тролль был одной из линий защиты, и сегодня он оказался на свободе.

— А это его не ученики достали? — я придирчиво осмотрел руки. Вроде всё залечил.

— Увы, другие ловушки были обезврежены… обезврежены. Если кто из учеников, то только ты.

— Мне-то нафиг надо?

— Да, действительно. Минерва, Северус, познакомьтесь — это Чёрная Чума, знаменитый Отец Тёмной магии.

Я помахал преподавателям ручкой и принялся зализывать плечо.

— Альбус, здесь же дети!

— Почему на мой факультет?

МакГонагалл и Снейп посмотрели друг на друга с осуждением.

— Кадор невероятно адекватный и здравомыслящий тёмный волшебник, — произнёс Дамблдор, не обращая внимания ни на возмущение своих преподавателей, ни на мои попытки вылизать плечо. — Я попросил его помощи в поимке Воландеморта в обмен на современное магическое образование.

— Альбус… — тихонько и жалобно пискнула МакГонагалл, разом потеряв свою суровость. Сейчас она казалась просто немолодой женщиной, мир которой перевернулся.

— А на Слизерин я поступил, чтобы подложить флоббер-червей в постель одному хамлу с этого факультета! — объявил я и озадачился. — Но как-то забыл… а кому я вообще подкладывать-то собирался?..

— Кадор, прекрати, ты их пугаешь, — попросил Альбус серьёзно.

— Ой, ну ла-а-адно, — я сел нормально в кресле и парой небрежных взмахов залечил все царапины и отремонтировал всю одежду. — Какие чары использовались для взлома?

— Стандартные нейтральные, — отозвался Дамблдор. — Ничего особенного, но выполнены очень аккуратно.

Я кивнул. У детей магия шебутная, свечку подожжёшь — полкомнаты нагреешь. С палочками, конечно, это не так выражено, но всё равно… детки при колдовстве очень расточительны и небрежны.

— Значит, это либо старшекурсник, либо наша цель, — кивнул я. — В принципе, у меня есть пара давнишних разработок, можно попробовать сейчас.

— Не смертельны?

— Не смертельны и даже вреда не наносят. Но очень, очень надёжны.

— Тогда пойдём, покажешь.

— Альбус, пожалуйста! Скажи, что ты пошутил.

— Никаких шуток, Минерва. Каждому нужен второй шанс.

* * *

— Итак, Кадор, что предпочитаешь, комнатку или коридор? — радушно предложил директор.

— М-м-м… Думаю, мне коридора хватит. Комнату оставим молодёжи, пусть развлекаются, — я хмыкнул и достал палочку.

Коридор такой средненький — метра четыре длиной, не особо широкий. Без окон, без дверей, а к потолку стены сводятся в стрелочной арке. Я провёл палочкой перед стеной, и древко чутко реагировало на каждую магическую прожилку в материале. Добывали его магией, трансфигурировали нередко, да и в целом он был частью Хогвартса, насквозь пропитанного ершистыми чарами юных волшебников.

Парой резких взмахов я разрезал палочкой пространство, стараясь не задевать области, где магические узлы наиболее крепкие и тугие. Левой рукой я удержал пространство от рассыпания, а палочкой заставил сегменты вращаться в разные стороны вокруг общей оси коридора.

Я остановил вращение, прошёлся туда-сюда. Попрыгал задумчиво. Сменил направление у двух сегментов. Попробовал ещё раз. Снова оказался недоволен, изменил ещё три… Решил, что меня это всё бесит, сделал совершенно другую конфигурацию, зафиксировал намертво и взмахом волшебной палочки изменил расположение камней, чтобы они выглядели как обычно.

— Ну, вроде всё, — проговорил я задумчиво, разжимая кулак.

Заклинание, запертое само на себя, немного потрещало и установилось стабильно.

— И что же это? — заинтересовался Дамблдор.

— Ловушка. Попробуй, зайди, — пригласил я.

— Не смертельная? — уточнил Альбус.

— За кого ты меня принимаешь?..

Тот достал палочку и осторожно вступил в коридор. Сделал шаг. Второй. Остановился.

— Однако… — и медленно, спиной вперёд, вернулся обратно.

— Что там? — профессор МакГонагалл был взволнована.

— Попробуй сама, Минни, — Дамблдор сделал широкий приглашающий жест рукой.

Та посмотрела на него с сомнением, достала палочку. Прошла два шага, покачнулась, вернулась обратно.

— Это… какая-то игра с восприятием? — уточнила она.

— Не совсем такая, какая вы думаете.

Снейп пошёл вперёд гордо, независимо, и успел сделать три шага, прежде, чем его накрыло. Он замер, рука с палочкой затряслась, весь он стал словно статуя во время землетрясения — вроде как не двигается, а дрожит.

— Возвращайтесь, профессор, — рекомендовал я.

И, наверное, зря, потому что Снейп сделал шаг вперёд и упал, пересекая сразу несколько сегментов.

Я вздохнул, подошёл к нему, аккуратно взял за ногу и потащил наружу.

— Он в порядке? — спросил Дамблдор.

— Ага. Сейчас, продышится, придумает мне месть на отработке за то, что я видел его позор… Ой, зачем вы такой грузный ментальный щит поставили, я вовсе не читал ваши мысли! Вы же так меня не поймёте!

Снейп посмотрел на меня совершенно нечитаемо. То ли думал о том, как не блевануть, то ли о способах убийства тысячелетнего чёрного мага. То ли реально об отработках.

— А на тебя коридор не действует? — уточнил Альбус. — Если это заклинание можно как-то обойти…

— Действует, действует, просто я более… адаптирован.

— Это пространственные чары, — опознала Минерва, проводя палочкой. — Сегменты коридора повёрнуты в разные стороны так, что каждый раз гравитация оказывается направленна в другую сторону. При этом сами камни коридора переставлены так, чтобы казалось, будто всё нормально. На полу заклинание прилипания, из-за которого жертва не падает туда, где ей положено…

— И мозгу кажется, что он отравлен, — добавил я и пальчиками наколдовал под нос Снейпу тот самый «аромат», которым он приводит в чувство желающих блевать учеников.

За что получил шлепок по пальцам.

— В принципе, если взять и просто быстро пролететь… или если закрыть глаза… или если ты профессиональный игрок в квиддич, то коридор пройти можно. Но это надо знать. А теперь, уважаемые профессора, я попрошу вас сломать это заклинание. Просто всеми методами, которые вам известны. Заклинание должно быть достаточно устойчивым, но лучше сразу проверьте.

— Конечно, — Дамблдор кивнул и принялся колдовать.

Ему потребовалось всего минут десять, чтобы взломать моё наипрекраснейшее заклинание, первое самостоятельное заклинание, сделанное палочкой!

— Самоподдерживающиеся чары, это, конечно, хорошо… — начал поучать великий волшебник.

— Подожди, — я поднял руку, останавливая его.

— Что?

— Я обиделся.

— О.

— Дай мне полминутки подуться… — я честно попыхтел. — Всё, я готов, так что ты там говорил насчёт самоподдерживающихся заклинаний?..

С третьей попытки удалось установить заклинание так, чтобы оно не слетало за полчаса пыхтения. А за это время как раз успела бы сработать сигнализация и прибежать преподаватели из любого конца школы.

Хотя это, конечно, предосторожность. Как взламывать заклинание, если ты лежишь на полу и тихонечко блюёшь?..

— Альбус, а Альбус, — прищурившись, позвал я. — А хочешь, я тебе хохолок сделаю?

— Хочу, — незамедлительно, без капли сомнений отозвался он. — Рыженький в крапинку?

— Не-е-ет, я сделаю лучше!

Я коварно захихикал и щёлкнул пальцами. Вместо шикарной гривы до пояса у Альбуса на голове появился… шикарный белоснежный павлиний хвост до пояса. Даже и не скажешь, что что-то изменилось.

— Хм? И как его поднимать?

— Ты слишком спокойный, — разочарованно протянул я. — Попробуй представить, что ты на кого-то злишься!

— Хм… Корнелиус, — директор повернулся в бок, разглядывая воображаемого собеседника. — Повтори, пожалуйста, что ты сейчас сказал?..

Павлиньи перья приподнялись, вставая вокруг головы Дамблдора метровым венцом. Я радостно заржал, Альбус улыбнулся и покачал головой, красуясь. Бедняга-Снейп закусил костяшку пальцев, МакГонагалл тихонько вздохнула.

— Вам очень идёт, Альбус, — проговорила она, возвращая себе хладнокровие. — Только, пожалуйста, не показывайтесь в таком виде ученикам.

— Ну что ты, Минни, — директор ласково улыбнулся, уложил хохолок. И радостно открыл его снова. — Эта прелесть будет исключительно для слушаний Визенгамота.

Минерва явно понадеялась, что он шутит.

— Кстати, какого класса это заклинание? — заинтересовался Дамблдор. — С Поттера и Уизли мы его так снять и не смогли.

— Это трансформация. По сути, заклинания там уже нет, и дальше у них будут расти только перья… если я не верну всё обратно.

— Прелестно, прелестно… — Альбус погладил свои перья и не попросил меня их убрать. — А ты не мелочишься, верно, Кадор?..

— Трансфигурацией, наверное, этого было бы проще добиться. Но я ей не владею.

— Кстати, мистер Фланнери, — мрачно сказал Снейп. — Если я однажды проснусь в перьях, то вам до конца школы квиддича не видать.

Я посмотрел на него озадаченно.

— Зачем бы мне делать вам перья, профессор? Они же вам не нравятся!

— Я предупредил, — отрезал он.

* * *

На следующий день, перед завтраком, я поинтересовался у своей команды:

— Слушайте, а во сколько лет в ваше время женятся?

Рука Гермионы, собиравшей учебники, дрогнула, но всего на секунду. На голове у неё уже были вполне обычные её пушистые каштановые волосы.

— А тебе зачем? — подозрительно спросил Драко, ожидая какую-то пакость.

Как будто я их когда-то делал.

— Просто старшеклассники все такие дядечки и тётечки уже, а как-то младенцев я в Хогвартсе не видел. Их либо куда-то отсылают, либо все женятся уже после школы.

— После школы, — кивнул Малфой. — Желательно после Мастерства даже.

— А, фух, хорошо… Значит, эту проблему можно пока отложить и сделать вид, что я её не видел.

— Какую проблему? — насторожилась Гермиона.

— Скорее, даже дилемму. Дилемму межличностных отношений. С одной стороны, за тысячу лет всё должно было очень сильно поменяться, — начал я. — И оно поменялось. Чего стоит только отсутствие беременных в Хогвартсе. И как бы мне нужно этому всему научиться, пока есть время… пока все этому учатся. С другой стороны, это как-то подленько.

— Почему подленько? — не поняла Гермиона.

— Смотри, понятие дружбы с возрастом не особо меняется. Вы весело проводите время, у вас общие дела, увлечения, интересы… И я с вами честно дружу. Но, представьте, начну я ухаживать за какой-нибудь девчонкой… Она в меня чисто и искренне влюбится, как умеют только юные девушки, а я ей так: «Да-да, красавица, а вот эта голова дракона под окном — это лично твоё требование или всем девушкам такое приятно?» — нечестно, понимаешь? Я уже не буду испытывать тот восторг, с возрастом это всё гораздо спокойнее проходит. И что мне, позволять в себя влюбляться? И подло использовать это для своей адаптации? С другой стороны, как же без этого-то?

— Я куплю тебе любовных романов, — пообещала Гермиона и, подумав, добавила: — Или книжку по сексологии. И по этике любовных отношений.

— Это где все долго-долго страдали, а потом умерли в один день? Нет, я, конечно, понимаю прелесть художественной литературы… катарсис, все дела. Но обычно в жизни всё раз в пять спокойней.

— Нет, я энциклопедии имею в виду. Энциклопедии же тебе нравятся?

— Энциклопедии… по отношениям? — медленно спросил я. — Такие делают? В смысле, я знаю, что есть книги с инструкциями, за сколько нужно покупать невесту и каков порядок смотрин…

— Нет, нормальные энциклопедии, описывающие человеческие отношения.

— И тебе родители её даже позволят читать? — не поверил Драко.

— Да. Мне же всё равно придётся об этом узнать, уж лучше из энциклопедии.

— Я тоже хочу почитать, — тихонько проговорил Малфой.

— О нет, Драко, не говори, что ты не знаешь, откуда берутся дети! — возмутилась Гермиона, покраснев.

— Я знаю. Я узнал. Случайно. У нас не принято о таком говорить. И мне рассказывали, как нужно себя вести с девчонками, чтобы не уронить честь рода и чтобы не навлечь на себя беду неосторожными обещаниями. Но это больше страшилки, вроде: «Никогда не давай необдуманных обещаний, тем более магических», — а в ваших книжках всё очень подробно расписано…

Последнее он говорил уже совсем тихо, через силу. Будто он на середине фразы осознал, что хвалит магглов, и сам от себя удивился.

— Ну вот и договорились, Кадор, — преувеличенно бодро произнесла Гермиона. — Теорией я тебя обеспечу, будешь хотя бы примерно знать, с какой стороны девушке цветы дарить. Если сохранится интерес, курсе на третьем можем поиграть в отношения, попрактиковаться. Но я уверена, что к этому моменту ты всё забудешь.

— Тогда уж и со мной, — уязвлённо проговорил Драко.

— А это не будет уроном для твоей чистокровной чести, встречаться с магглорождённой? — даже почти не ядовито спросила Грейнджер.

— Я про Кадора.

— Э?

Мы с недоумением посмотрели на девочку. Девочка с недоумением посмотрела на нас.

— Вы одного пола, — напомнила она.

— Ну, нам же не жениться, — пожал плечами Драко.

— А, кажется, у магглов с этим были какие-то дополнительные проблемы, — я прищурился, припоминая.

— Да, есть такое… а у магов с этим проблем нет?

— Жениться, конечно, нельзя, но любовника или любовницу желательно заводить одного с тобой пола. Чтобы точно не было бастардов, — Драко пожал плечами.

— Любовника или любовницу желательно… заводить? — Гермиона совсем озадачилась.

— Ну да, не будешь же ты жить всю жизнь с одним человеком. Конечно, это не особо афишируется, но и не особо прячется. Все дружно делают вид, что не замечают. Нормальная практика.

— У нас в таких ситуациях люди разводятся.

— А как же дети, семья, род?..

— Привыкают к новому папе… или новой маме…

— Странно как-то.

— Да не говори.

Гермиона и Драко смотрели друг на друга с одинаковым непониманием.

— Ребята-ребята, давайте не забывать, что маги и магглы живут в разных условиях, — я вскинул руки. — У магглов была очень высокая смертность, если очень быстро не сделал как можно больше детей, то можешь и вовсе не продолжить род. Поэтому однополые отношения резко осуждались. А магам хрен запретишь заводить любовников, у них магия есть… и зелья всякие. Поэтому пришлось так… полуразрешать. Всё нормально, у каждого мира свои правила. И они даже оправданы местами.

— Как можно своих детей оставлять… — проворчал Драко, собираясь.

— Как можно любовников заводить при живой-то супруге… — в тон ему ворчала Гермиона.

* * *

Этот разговор о разнице в семейных традициях имел неожиданное продолжение через неделю.

Был тихий субботний вечер, мы спокойно сидели в своей комнате и разбирали формулы по трансфигурации. За преподавателя у нас была Гермиона, которая всё поняла с первого раза и теперь успешно превращала спички в иголки. Драко бегал вокруг и ненавидел её, мол, как же так, он, чистокровный, живущий с магией с пелёнок, не может повторить то, что сделала без двух месяцев маггла!

— Драко, успокойся, — просила девочка. — Чем больше ты злишься, тем меньше ты понимаешь…

— А-а-а-а, тебе-то легко говорить! У тебя всё легко получается!

— Да, потому что я не считаю, что у меня должно всё легко получаться! Хватит трясти своим титулом и садись учиться! Ключ ко всему — простейшее арифметическое преобразование.

— Я не могу, понимаешь, не могу-у-у… — ныл Малфой.

— Если тебя утешит, у меня тоже ничего не выходит, — сообщил я, тыкая палочкой в спичку.

Трансфигурация, пожалуй, была вершиной нейтральной магии. Не-нейтральная магия использовала язык эмоций, как в словах, так и в жестах. Выразить словами то, что переживаешь, то, чего жаждешь… И обычно такие заклинания были на родном языке колдующего, очень большое внимание уделялось интонациям и воображению.

Классическая же современная магия была в основном на латыни, за редким исключением в виде остаточных не-нейтральных заклинаний, вроде «Остолбеней!». Причём саму латынь нам никто преподавать не собирается. Мы учим слова заклинаний, но эти слова означают для нас только это заклинание и его действие, никаких дополнительных ассоциаций. Никаких дополнительных эмоций.

Но трансфигурация, кроме этого, использует ещё и язык математики. Безжалостный, неподкупный и равнодушный. Во сколько раз плотнее должна стать спичка, чтобы превратиться в иголку?.. Насколько должна измениться её температура и форма? Перед каждой трансфигурацией нужно чётко понимать, чем отличаются параметры предметов — желательно, в чётких цифрах, — и как именно их преобразовать.

Драко печально вздохнул и вернулся к свитку, но стоило ему присесть, как раздался стук в дверь.

Тут же она открылась, и на пороге показался декан.

— Грейнджер, Фланнери, Малфой, — объявил он. — Надевайте уличные мантии и за мной. Сейчас же.

Мы переглянулись. Ничего хорошего это не сулило.

Мы побросали перья и быстренько оделись. Осторожные попытки Драко выяснить, в чём причина спешки, к успеху не привели. Снейп стремительно поднимался по лестницам и уверенно шёл к главному выходу, заставляя нас бежать за ним почти вприпрыжку. Маленькая вредина.

Мы вышли из замка и пошли по главной дороге куда-то в сторону станции. Нас пытаются увезти из Хогвартса?.. Причём в срочном порядке?.. Зачем и почему этим занимается именно Снейп?..

Но нет, перед самой платформой мы свернули на незнакомую дорогу. Осенний день уже подходил к концу, и Снейпу приходилось освещать нам путь палочкой. Мы тревожно переглядывались и тоже схватились за палочки. На всякий случай.

Как-то внезапно деревья вокруг дороги расступились, открывая нашим взглядам небольшую деревеньку.

— Хогсмид, — определил Драко. — Профессор, зачем Вы ведёте нас в Хогсмид?

— Все вопросы потом, — отрезал он.

Деревенька встретила нас закрытыми ставнями, отсутствием фонарей и прохожих. Только два здания были освещены, из них доносился невнятный шум и что-то, отдалённо похожее на музыку.

«Три метлы», — прочитал я вывеску.

Мы зашли в место, которое очень старательно пыталось напоминать таверны моего времени. Но при этом не хотело отказываться от изящных столовых приборов, чистых столов и удобной, ровно сделанной мебели. Примерно половина столиков была занята, а за одним из них сидели магглы, которые оглядывались несколько нервно.

— Мама! Папа! — воскликнула Гермиона и кинулась к этим магглам.

На их лицах мгновенно возникло облегчение, и они по очереди обняли дочь.

— Я так рада вас видеть! Познакомьтесь, это мои друзья! — щебетала девочка. — Драко и Кадор. Мы вместе учимся. Тут так здорово! Вы приехали меня навестить? Я так рада вас видеть!

Мы с Драко вежливо кивнули и переглянулись. Что уж там, Гермиону в таком радостном возбуждении мы видели впервые.

— Мы тоже рады тебя видеть, милая, — миссис Грейнджер таки удалось вставить слово.

— Мистер и миссис Грейнджер обратились ко мне за помощью, — негромко проговорил Снейп тем самым тоном, который позволяет ему держать тишину в классе. — Их несколько обеспокоили книги, которые вы запрашиваете. Давайте присядем.

— Ну, не то чтобы обеспокоили, — смутился мистер Грейнджер. — Хотя да, это странный набор.

Видно было, что сейчас, когда они увидели радостно щебечущую дочь, у них камень с души свалился и им стало неловко за свои страхи и подозрения.

— Мистер Фланнери у них заводила, — сдал Снейп. — Думаю, он сам объяснит, зачем ему понадобилась энциклопедия семейных отношений.

— Да, конечно! — я оживился. — В первую очередь хочу сказать, что очень рад встретиться с вами!

Родители Гермионы переглянулись.

— Мы ничего не понимаем, — сообщил мистер Грейнджер.

— О, я одолжил мистеру и миссис Грейнджер защитные амулеты на то время, пока они в Хогсмиде, — Снейп почти улыбался. — Ученики Хогвартса любят подшутить. Мы же не хотим, чтобы главным впечатлением от визита в Хогсмид осталось попадание в бомбу-ловушку? Так что, увы, мистер Фланнери, ваше заклинание-переводчик на них не подействует.

Я посмотрел на него с молчаливым возмущением. Интересно, а что ему в жизни не хватает, что он такой вредный? Еды? Выпивки? Женщин? Карьеры?.. Конечно, когда я объяснял, как работает мой переводчик, я ожидал, что профессора могут поставить защиту. Но тем лучше, больше мне мотивации, чтобы английский учить!

Однако Снейп решил нагадить в более важном и ответственном деле.

— Ладно, — проговорил я на английском. — Как хотите. Здравствуйте, меня зовут Кадор Фланнери, я друид. И я хочу извиниться за свой английский. Я жил в маленькой закрытой группке, и у нас другой язык общения. Я очень рад с вами познакомиться. Гермиона говорила о вас много. Простите, что прошу вас высылать маггловские учебники. Я не знаю ничего о мире магглов, и мне очень интересно. Гермиона читает мне их вслух, и так я учусь языку.

— О, ничего страшного, милый, — проговорила миссис Грейнджер. — Мы рады поддержать любознательность. Но твой последний запрос был очень… странным?

— Я — друид. Драко — маг. Гермиона — магглорождённая. Это три мира. Три разных мира. И нам нравится сравнивать их. Нам нравится выяснять, почему они именно такие, а не другие. Семья — важная часть мира. Но каждая семья непохожа на другую. Они все разные. Поэтому я попросил Гермиону и Драко достать книги про семью. Книги, в которых показан стандартный образец взаимоотношений. Вот.

Я перевёл дух и жалобно уточнил:

— Понимаете?

Мистер и миссис Грейнджер снова переглянулись.

— Конечно, милый, — ласково проговорила мама Гермионы. — Ты никогда не был в мире магглов?

— Был. Два часа, — я печально вздохнул. — Я видел машины, светофоры, вывески, телевизор, но…

Я показал всю боль и обиду человека, который не понимает, как телевизор работает без магии, и которому не дали поступить в маггловскую школу, чтобы это выяснить.

— О. Ясно…

— Вот, мы тут собрали для тебя пару книг, — мистер Грейнджер достал из-под стола внушительный бумажный пакет и передал его Гермионе.

Мы как коршуны слетелись и давай их перебирать. Там была и сексология, и энциклопедия семейной жизни, и два тома про токсичные отношения… Мы их осмотрели и отложили, потому что это было ещё не всё!

— «Всё про полёты на Луну»? — тихо спросил я, глядя на обложку. Два человека в странных объёмных костюмах стояли среди странного пейзажа на фоне чёрного неба.

— А, это про полёт Нила Армстронга, — небрежно отозвалась Гермиона, зарываясь глубже в книги.

— На Луну?

— Ага.

— На ту Луну, что в небе?! Вот на ту, в окошке?!

— Ага.

— Магглы летали на Луну?! — я старался сдержать вопль, так что получилось что-то вроде негодующего сипения. — На ту самую, которая в двухсот пятидесяти тысячах миль отсюда по бесконечной пустоте?!

— Да, Кадор, летали, — мистер Грейнджер чуть улыбался.

— А маги летали на Луну? — я посмотрел на Снейпа испытующе.

— Нет, а зачем?

— Вы все такие крутые с палочками и мётлами не летали на Луну?! А магглы без всякой магии взяли и слетали?!!

— Да ну, не верится, — фыркнул Драко.

— На, это специально для тебя, — Гермиона сунула ему одну из книг.

— «Всё о теории лунного заговора, или почему нам до сих пор не верится», — прочитал Малфой.

Я сел на скамейку, испытывая смешанные чувства. Луна во все времена имела сакральное значение, ей поклонялись, её ожидали, за ней следили… А магглы взяли и слетали до неё. Взяли и слетали! Взяли и пошли по ней ногами, мать вашу! Чего эти маги ещё выпендриваются и пытаются о каком-то своём величии говорить вообще?!

Гермиона сочувствующе погладила меня по голове и вернулась к разбору книг.

— Какого чёрта я вообще забыл в Хогвартсе? Куда надо пойти учится, чтобы полететь на Луну?

— К сожалению, сейчас лунная программа раз… — покачала головой миссис Грейнджер.

Я не понял последнее слово, но предположил, что это что-то плохое. Что на Луну больше не летают.

— Да ладно, отучишься в Хогвартсе, поступишь в маггловский университет, — успокоила Гермиона. — Никуда от тебя твоя Луна не денется.

Я прижал к себе книжку про полёты и обиженно на неё посмотрел. Никто не разделяет моей драмы, сволочи!

— К сожалению, в Хогвартс нельзя проносить маггловские книги, — со змеиной улыбкой сказал Снейп.

«Северус, тебе жить надоело?» — мысленно спросил я, посмотрев на него искоса. Если меня сейчас кто-то попробует разлучить с этой книгой, я за себя не ручаюсь.

— Какие-то проблемы, мистер Фланнери?

— Вы неправы, профессор, — отозвался Драко. — В правилах школы нет запрета на маггловскую литературу, только на технику.

— У вас так много свободного времени? — Снейп прищурился, но попыток нагадить не оставлял.

— Да, сэр! Мы не шляемся ночами по замку и не варим зелья в заброшенных классах. Мне кажется, вы должны быть рады нашей увлечённости книгами.

— А вы подумали, что на это скажет ваш отец?..

— При всём уважении, сэр, со своим отцом я разберусь сам.

— А что с твоим отцом, Драко? — заинтересовалась миссис Грейнджер.

— У нашей семьи репутация людей, которые не очень любят магглов, — отозвался тот, продолжая нежно прижимать к груди маггловскую книгу. — Но я не думаю, что это может стать помехой… в чём бы то ни было.

Гермиона сгребла все книги обратно в пакет.

— В общем! Мама, папа! Я так рада вас видеть! — девочка радостно улыбнулась. — Расскажите, как там дома?

— Нет-нет, боюсь, вам уже пора, — вмешался Снейп. — Скоро будет отбой, вам уже пора готовится ко сну.

— Ох, да, конечно, мы же не хотим нарушать режим дня, — спохватилась мисс Грейнджер и обняла дочь. — До скорого, милая. Не забывай писать нам. Не только ради книг, но и просто рассказывать, как у тебя дела.

— Хорошо, мам, — Гермиона шмыгнула носом.

— Вы кажетесь хорошими ребятами, — мистер Грейнджер обратил на нас своё внимание. — Но если вы обидите нашу принцессу, я не посмотрю на то, что вы маги…

— Ну пап!

— Никак нет, сэр. И в мыслях не было обижать, — ответил я.

Драко смотрел на угрожающего ему маггла с глубинным непониманием. А потом с таким же непониманием — на Гермиону.

— Всё, идём. Надеюсь, я успокоил вас, мистер Грейнджер? — строго спросил Снейп.

— Ну, я никогда не буду полностью спокоен. Но всё оказалось не так страшно, как мы напридумывали, — он неловко хохотнул. — Идите. Рад был повидаться.

* * *

За следующую неделю Снейп стал изводить меня не на шутку. Свой разум он от прочтения начал защищать на постоянной основе, чтобы я ни единого его намерения не понял в обход. Причём, судя по лёгкой нестабильности щита, делал это сам, а не с помощью амулета. Нестабильность эта была между хорошим таким воинским щитом и огромным неприступным замком, так что мне это не особо помогало.

Он прицепился к моей речи, постоянно поправляя и заставляя переписывать эссе так, чтобы в них не было ни единой ошибки — хотя всем остальным ученикам разрешалось допускать до трёх ошибок на десять строк.

Также он вниманием не обошёл ни зелья, которые я готовил на практических занятиях, ни мой внешний вид, придираясь даже к недостаточно затянутому галстуку, чересчур быстрой походке и торчащей из кармана палочке.

— У-у-у-у, ну Снейп и злюка! — сказал Рон, когда мы всей расширенной компанией сидели в библиотеке. — Я даже не думал, что он может ненавидеть кого-то сильнее, чем Гарри.

— Да ну, — я отмахнулся. — Люди слишком эгоистичны для бескорыстной ненависти. Наверное, я где-то сел на его любимую жабу и не заметил этого.

— Тогда Гарри сел на неё первым, — сделал логичный вывод Уизли.

— А нечего своих жаб где попало раскидывать, — проворчал Поттер.

Я тихо вздохнул. Меня не особо трогали придирки Снейпа, но переписывать эссе было утомительно и отнимало много времени. Поэтому тем же вечером я накинул на себя большую мантию, взял бутылку бренди и отправился на серьёзный разговор с деканом.

— Здравствуйте, профессор, — я радостно улыбнулся, когда он открыл дверь. — Нам нужно поговорить.

— Нам не о чем говорить, — отрезал Снейп и попытался закрыть дверь.

Но я её удержал, причём так, что створка не двинулась ни на миллиметр, когда профессор её дёрнул. Маленький намёк на превосходство в силе.

— Нет, нам действительно нужно поговорить, — я сделал шаг вперёд, заставляя Северуса отступить, и закрыл за собой дверь.

В тот же момент я начал расти, переходя в свой более взрослый вид.

— Я не мог не заметить, профессор Снейп, — начал я, проходя в его кабинет. — Что Вас… не оставляет равнодушным моё присутствие. И нам нужно это обсудить.

— Ну, нужно так нужно, — Снейп ни на секунду не утратил невозмутимости. — Чаю?

— Не откажусь, — я уселся в гостевое кресло и склонил голову на бок.

Снейп, очень естественно не поворачиваясь ко мне спиной, подошёл к столику и разлил чай в две фарфоровые чашки. Одну из них он поставил передо мной, а со второй он уселся в своё кресло.

— Слушаю Вас, мистер Фланнери, — проговорил Снейп с безупречно ровной спиной.

— В последнее время Вы проявляете ко мне изрядное неравнодушие, — начал я, обведя край чашки пальцем. — Придираетесь, пытаетесь вывести из себя и всячески нарываетесь. Полагаю, это из-за того, что Вы узнали о моём прошлом. Но зачем Вам это, профессор?

Я поднёс чашку к губам и осторожно отпил. Снейп ничем не выдавал своей заинтересованности, но если зельевар первым делом предлагает выпить, то наверняка он что-то в чай подмешал. С другой стороны, мог и не подмешать, а просто трепать нервы. В любом случае, современные зелья на вкус я бы не отличил, но решил рискнуть. Яды меня не убьют, а если это что-то другое… Ну, это может быть весело.

— Это всё, что Вы хотели мне сказать, мистер Фланнери? — Снейп приподнял бровь.

— У меня есть несколько предположений относительно Вашей мотивации, — я отпил ещё немного и откинулся назад. — Первый вариант самый простой. Вас беспокоит моё двойственное положение в иерархии. С одной стороны, я Ваш ученик и должен Вам подчиняться. С другой — я древний чёрный маг, который учится не совсем тому, чему Вы учите. И своими нападками Вы пытаетесь спровоцировать меня на открытый конфликт, чтобы наконец выяснить, кто кому подчиняется.

Снейп дёрнул уголком рта, что могло означать всё что угодно.

— Второй вариант — Вы ненавидите тёмных волшебников, — продолжил я и ещё отпил чаю. Как ни обидно, никаких эффектов я не замечал. — Особенно тех, кто не просто занимается чёрной магией, а имеет соответствующий титул. Учитывая, что всего десять лет назад отгремел конфликт с другим тёмным волшебником, это может быть правдой. Но тогда непонятно, чего именно Вы добиваетесь? Или ничего не добиваетесь, а просто пользуетесь своим положением профессора, чтобы мстить? Хотя это подводит нас к третьему варианту.

— Я весь внимание, мистер Фланнери.

— Вы знаете, что Дамблдор прекрасно осознаёт все риски, но всё равно готов дать мне шанс и просто словами его не убедить. Поэтому Вы хотите спровоцировать меня на применение тёмной магии, чтобы Дамблдор наконец понял, что мне не место среди детей и выгнал меня отсюда. Желательно обратно в Азкабан. Я угадал?..

— А Вы считаете, что Вам здесь место? — Снейп приподнял другую бровь.

— Да. Именно здесь я могу удивляться, что магглы летали на Луну, не вызывая ни у кого подозрений. Что до Ваших нападок… Вы же понимаете, что мне на самом деле не одиннадцать лет? — я подался вперёд, глядя на него испытующе. — Конечно, если бы я научил, например, Драко тёмной магии, он бы ей даже дверь в туалет открывал. У меня есть другие, более адекватные методы решения проблем. В Вашей кровати могут совершенно случайно оказаться бомбы-вонючки. Или у попечительского совета внезапно окажется свиток с доказательствами Вашей преподавательской несостоятельности.

— А Вы не боитесь, мистер Фланнери, что Ваш секрет окажется под угрозой?

— Нет, профессор. Если бы Вы могли обнародовать мою личность, то Вы бы это уже сделали, — я откинулся назад и улыбнулся. — Знаете, это очень здорово, что верным оказался именно третий вариант. Не такой уж Вы и гад, каким хотите казаться. Пытаетесь пожертвовать собой ради блага учеников, м-м-м…

Снейп скривился так, будто его уличили в чём-то непотребном.

— Вы же понимаете, что в моё время абсолютное большинство магов было тёмными? И что мы постоянно грызлись друг с другом из-за личной придури, мести или корысти? Я не какое-то там особенное чудовище, выпущенное из глубин подземелья и желающее отомстить. Я просто человек из другой эпохи, который пытается приспособиться к новому миру. Миру, который мне очень даже нравится. Так что… как насчёт выпить чего-то поинтереснее чая?

Я поставил на стол бутылку бренди.

— Мистер Фланнери! — возмутился профессор. — Это совершенно недопустимо!

— Да ладно, Северус. Разве тебе не хочется просто расслабиться перед камином и поговорить о чём-нибудь кроме школьной программы?..

— Мистер Фланнери, это переходит все границы, — голос Снейпа опустился до опасных шипящих ноток.

— Вам не нравится бренди?

— Это совершенно не относится к делу…

— Вам не интересна моя компания? Вы боитесь, что алкоголь развяжет Вам язык и мысли? Кстати, что было в моём чае? Не то чтобы я боялся, просто любопытно.

— Сыворотка правды.

— Вы всегда держите её в чашке на случай незванных гостей?

— Она находится в капсулах из желудков пикси, которые растворяются в тёплой воде. Это изучают на четвёртом курсе, мистер Фланнери.

— В моё время подобные зелья использовали, чтобы провоцировать самоубийства, — я поднялся на ноги и взял бутылку за горлышко. — Никогда не пейте его в одиночестве, Северус.

И, развернувшись, пошёл к двери.

— А ты, Кадор? — спросил он мне вслед. — Не боишься оставаться наедине с правдой?

— Я был с ней наедине около тысячи лет. Я больше её не боюсь.

— И что, даже не спросишь, буду ли я продолжать тебя изводить?

— Свои планы на этот счёт я уже озвучил. Хочешь добиться бомбы вонючки в кровать — дерзай.

Я быстро вернул себе прежний вид и вышел из кабинета. Шиш Снейпу, а не мой бренди.

* * *

Уже настал час отбоя, и в коридорах было тихо и пустынно. Не безлюдно — куча рассеянных заучек и увлечённых игроков в квиддич пробирались по коридорам, стараясь не привлекать внимания вышедших на дежурство преподавателей. А преподаватели, в свою очередь, немного приостанавливали шаг, давая возможность таким тихим «забывашкам» вернуться в гостиную без проблем.

Но если кто-то задерживался слишком надолго или шёл по коридорам слишком нагло — его тут же замечали, штрафовали и могли назначить отработки.

Не стоит злоупотреблять чужим милосердием.

В факультетских гостиных можно было задерживаться хоть до утра, чем и пользовались старшеклассники. Они, конечно, делали вид, что неторопливо обсуждают свежие новости и другие «взрослые» дела, но я-то знал, что в кружках у них не сливочное пиво, а бодрящее зелье, и книги вокруг не для антуража, а для того, чтобы сдать все СОВ и ЖАБА как минимум на уровне «Выше ожидаемого».

В Слизерине вообще была самая высокая средняя успеваемость. Сдавать экзамены на что-то, что ниже «Выше ожидаемого», было просто позорно. Но при этом высший балл тоже был достаточно редким явлением на факультете. Только самые талантливые ученики могли их получать… по некоторым предметам, в добавок ко всем остальным «Выше ожидаемого».

В отличие от того же Когтеврана, в котором ученики могли пачками ловить «Превосходно» по одним предметам и теми же пачками отхватывать «Троллей» по другим.

Я зашёл в нашу комнату и остановился на пороге. Мои «приспешники» не торопились переодеваться в пижамы, чтобы слушать сказки. Вместо этого злой и чем-то раздосадованный Драко запихивал в чемодан свои мантии вперемешку со свитками, чернильницами и учебниками.

— Что-то случилось? — уточнил я, закрывая дверь. На всякий случай — заклинанием.

— Я ухожу, — буркнул Малфой. — И даже не думай меня отговаривать!

— Ты свободный человек и волен идти куда хочешь, — согласился я и посмотрел на Гермиону.

Та ответила мне точно таким же рассеянным взглядом и развела руками.

— Вот-вот! А лучше вообще помолчи! — Драко бросил на меня раздражённым взгляд. — Ты со своим змеиным языком хоть самого дьявола уговоришь! Не зря Снейп пытался ограничить твою болтливость! А я всё твёрдо решил, мне разговоры не нужны!

— Хоть расскажи, что решил-то? — я нахмурился и присел на свою кровать.

— Уйти. Всё, с меня хватит, — Драко изо всех сил пихнул в чемодан внушительный том травологии. — Я не знаю, что ты там замышляешь, новое восстание магглорождённых или колонию драконов на Марсе… Я слишком тупой, чтобы быть твоим последователем. Я лучше умою руки сейчас, чем потом стану посмешищем.

— Э-э-э… — вот чего-чего, а такого я не ожидал.

— Ты не тупой, Драко! — возмутилась Гермиона.

— Ну да, конечно! А это не ты меня четыре дня пыталась научить простейшей трансфигурации? Конечно, я тупой! Более того, я так подумал… а мне нравится быть тупым! Учить только то, что задают на уроках. Иметь свободное время. Играть с друзьями в плюй-камни, обсуждать турнир по квиддичу и семейные сплетни. Я не хочу постоянно учиться! Перед уроками, после уроков, во время уроков, между уроками… Я не хочу знать эти маггловские штучки, вроде того, чем телевидение отличается от кассет… Я не хочу, высунув язык на плечо, пытаться угнаться за тысячелетним магом и гениальной грязнокровкой. Мне это не нужно! Всё, хватит! Моя семья и так многое потеряла в этих глобальных заварушках!

Малфой закончил свою тираду и резкими движениями попытался застегнуть чемодан.

— Драко…

— Молчи, блин! Не хочу ничего слушать! — мальчик плюнул на попытки застегнуть чемодан и поволок его так. — Подштанники Мерлина, что я вообще здесь забыл? Я два месяца не разговаривал с собственным кузеном. Игнорировал друзей детства… Всё пытался втиснутся в эту «элитную» тусовку. Увы и ах, я слишком тупой для этого, отпустите меня. Я серьёзно, Кадор, открой дверь.

— Драко, послушай…

— Ля-ля-ля, ничего не слышу я, — Малфой заткнул уши пальцами и начал напевать.

Я вздохнул, подошёл ближе и оторвал руки от ушей, серьёзно заглядывая в лицо.

— Я тебя не держу, — начал я, не отпуская его рук. А учитывая превосходство в силе, это как если бы его запястья оказались схвачены гранитной статуей. Вроде и не давит ничего, но и сдвинуть никак не получается. — Просто хочу объясниться. Мне не нужны ни ученики, ни последователи. Мы с Гермионой — друзья, и нам нравится вместе учиться. Не потому, что это нужно для каких-то далеко идущих коварных планов, нет. Просто потому, что это нам любопытно. Это нам интересно. Это наш общий интерес, и мы бы занимались этим весь день, если бы можно было не спать и не есть. И я думал, что ты тоже поддерживаешь наше увлечение, что тебе тоже интересно. Что тебя всё устраивает. В конце концов, раньше ты никак не проявлял недовольства.

Я отпустил его, отошёл на шаг назад и продолжил:

— Но если тебе не интересно… это нормально, что оно даётся тебе тяжелее. Нелюбимое действие всегда даётся тяжелее. И если тебе это не нравится, то нет необходимости мучиться сверх того, что преподают на уроках. Всё хорошо. Это нормально. Кому-то нравится квиддич, кому-то — совы, а кому-то — учиться. Ни я, ни Гермиона не будем злиться на тебя за то, что ты займёшься тем, что тебе нравится. С теми, кто разделит твои интересы. Но…

— То есть ты откроешь дверь?

— Открою. Но сначала представь, что ты скажешь твоим новым соседям по комнате. Войдёшь сейчас, когда все уже легли спать и скажешь: «Здрасьте, я теперь буду жить среди вас!» — а на «лишних» кроватях уже давно в кучке лежат учебники, и тебя там, собственно, никто не ждал. Не пори горячку. Сначала договорись с деканом и своими будущими соседями, а потом уже можешь съезжать. Иначе придётся ночевать в гостиной на чемодане, под смешки старшекурсников.

Драко надулся. Его грандиозный и решительный побег провалился.

— И вообще, — я улыбнулся и взлохматил ему волосы. — Нет ничего постыдного в том, что ты соскучился по семье и друзьям. Это даже здорово. Но тебе не обязательно выбирать между нами: ты можешь дружить со всеми. Если захочешь, конечно. Если тебе с нами всё-таки было интересно и весело, а не только тяжело, муторно и больно.

— Правда? — Драко нахмурился.

— Ага. Ты же знаешь, что тебе не надо находиться с нами круглые сутки? Если какая-то тема тебе не интересна или если хочется сделать то, чего мы обычно не делаем… А ещё ты можешь попробовать подружить нас всех. Я никогда не играл в Плюй-Камни. Что это?..

Драко отпустил злополучный чемодан и тихонько вздохнул.

— Я просто очень устал. Очень-очень устал. И хочу домой.

Он замолчал, сглотнув.

— Я тоже, Драко, — внезапно вмешалась Гермиона. — Я тоже очень устала. И хочу домой. К родителям. К своим игрушкам. К коту и маминому пирогу. К глупым мультикам по субботам и прогулкам по парку.

Грейнджер изо всех сил старалась, но не смогла сдержать слёзы:

— Я домой хочу-у-у…

Драко шмыгнул носом и дрогнул в беззвучном рыдании.

— Ох, мерлиновы штаны… — покачал головой я и потянул их обоих в объятия.

Детское тело не стирает у меня из головы весь взрослый опыт. Хоть мой дом остался там, тысячу лет назад, разрушенный и сожжённый, но с этим я давно смирился. А это… дети, которых впервые так надолго оторвали от дома и от родителей.

— А у меня был любимый гиппогриф… и яблоки из сада. Они всегда были такими сочными и сладкими, в любое время года!.. А тут вместо фруктов пытаются выдать тыкву. Я хочу домой, в свою комнату. Там всегда так тихо и не бегают толпы ученико-о-ов.

— Тш-ш-ш, ребята, до рождественских каникул осталось всего ничего, — попытался подбодрить я.

— Целый месяц почти! — возразила Гермиона и подняла на меня заполненные слезами глаза. — Я ведь видела папу и маму. Они были такие взволнованные, не в своей тарелке. Они же наверняка за меня так волнуются…

— А давайте устоим вечер воспоминаний?.. — предложил я. — Я сейчас сбегаю за едой, и мы расскажем друг другу о самых любимых местах, вещах и людях? Поскучаем вместе, м?

— А ты тоже скучаешь? — теперь на меня проникновенно смотрел влажными глазами Драко.

— Да, очень, — я серьёзно кивнул.

— По Азкабану? — ребёнок хихикнул.

— И по нему тоже.

— Не нужно никуда уходить, — попросила Гермиона. — Просто так обидно, что я никогда уже не позанимаюсь с моей преподавательницей по математике. Это очень милая женщина, она так рассказывает, что сразу всё понятно становится… Она бы помогла тебе с трансфигурацией, Драко…

— Она же маггла!

— Ей бы это не помешало понять принцип и объяснить его магу. Просто… всё это когда-то казалось такими ненужными мелочами, а сейчас их остро не хватает.

Она шмыгнула носом.

— Да… — согласился Драко, мужественно не шмыгая. — А ты по чему скучаешь, Кадор?

— По друзьям, — я замолчал, сглатывая непрошеный ком в горле. — По соратникам. По своему кольцу, плащу и мечу. По вольному ветру. Серьёзным конфликтам. По колдовству — на пределе возможностей, на грани реальности.

— Тебе ведь скучно с нами, Кадор? — спросила Гермиона. — Скажи честно.

— Нет, вовсе нет, не скучно… Но, знаешь, мы все тут как пружинки. Помнишь, мы читали?.. Вы тянулись-тянулись, старались-старались и в итоге оказались как растянутые пружинки. А я… я всё время сдерживаюсь. Не работаю в полную силу. Ищу обходные пути, зажимаюсь… В итоге та же самая пружинка, но только сплющенная от давления, а не растянутая.

— А покажешь? Ну, как ты колдуешь в полную мощность? — спросил Драко. — Это, наверное, очень здорово…

— Ага, только весь аврорат сбежится на такое чудо, — я грустно улыбнулся. Колдовство в полную силу мне не светило ещё лет сто.

— Можем пойти в Запретный Лес, — Малфой заметно оживился. — Там столько магических тварей, что дракона спрятать можно, никто и не заметит. Тебя точно никто не заметит.

— Ну, я не знаю, я обещал Альбусу вести себя прилично.

— Ну пожалуйста, — заныла Гермиона. — Покажи-покажи-покажи.

— Ладно. Только не сегодня. Предлагаю завтра тихонечко сходить в этот ваш Запретный Лес и наколдоваться вдоволь.

Дети закивали, заметно приободрившись. Обещание чуда — иногда это всё, что нужно для поддержания бодрости духа.

* * *

Сноски

Описана технология создания аморфного металла, так же известного как металлическое стекло. Из-за быстрого охлаждения, в таком металле не образуются крупные кристаллы, и его свойства существенно отличаются от того же металла, охлаждённого не так быстро.

[Обратно]