Тайна третьей невесты

"Хорошо, допустим, убрать отсюда шкафы с книгами и поставить клавирон несложно. Поменять рамы — тем более, — подумала я. — Вмуровать решетку... допустим, возможно. Но как я ухитрилась попасть сюда из другого крыла? Ведь когда я вышла из библиотеки, то очутилась в том же самом коридоре, что и прежде! Потайной ход? Не слыхала о таких, которые позволяют за один шаг миновать половину замка... Разве что ход этот колдовской!"

Увы, ответа на эту загадку не было, а вскоре мне сделалось вовсе некогда думать о ней: нас начали приводить в достойный вид. Теперь можно было вспомнить о расслабляющих и согревающих ваннах, душистых отварах для волос, нежных кремах для рук и чудодейственных маслах для ногтей — утраченное совершенство возвращалось на глазах, и Лисса шумно радовалась, разглядывая пальцы в ярком свете ламп.

Теперь мы жили поодиночке, но по вечерам всё равно собирались вместе — в конце концов, у нас никого не было в этом странном месте, кроме друг друга.

Больше не приходилось дрожать от холода — в комнатах было уютно, пуховые перины и подушки так и манили зарыться в них и сладко спать до тех пор, пока не разбудят... Я продолжала просыпаться на рассвете: привычка, пускай даже кратковременная, не желала выветриваться. Снаружи было темно — светало теперь поздно, — но я все равно смотрела в окно: на бег косматых туч, среди которых лишь изредка проглядывал клочок чистого неба, на проливной дождь, гнущиеся вдалеке деревья, давно уже облетевшие...

Нас больше не водили на прогулки — погода совсем испортилась, — и это время заняли другие занятия. Кто-то упражнялся на клавироне, кто-то перебирал струны ланты, разминая огрубевшие пальцы, кто-то пел или повторял танцевальные па: учителей пока что не было, но девушки не желали терять время понапрасну. Я тоже в свой черед освежила в памяти несколько музыкальных пьес, а потом села рисовать, благо и для этого имелись условия.

Живописью занимались немногие, и я подумала, что это может стать каким-никаким преимуществом. Конечно, батальное полотно или парадный портрет я создать не смогу, но моих умений вполне хватает на то, чтобы написать водными красками милый букет или пейзаж. Впрочем, набросать чье-то лицо мне тоже по силам, во всяком случае, Деллу с Лиссой на моих рисунках никто еще не спутал. Вот я, чтобы занять себя, и рисовала сестер по Испытанию — это удобно было делать, пока они музицировали. Девушки не возражали, а Тина-Санна — подумать только! — похвалила мои рисунки. Сама она предпочитала вышивание (во всяком случае, упоминала об этом), а кисти в руки не брала.

Признаюсь, мне хотелось набросать по памяти Грифона, но я сдержалась. Чего доброго, Лисса начнет выспрашивать, кто это такой, рассуждать вслух, чья фамильная горбинка у него на носу и рисунок бровей, её услышат другие... Ни к чему это. Но хотя бы его рыжего коня я нарисовать могла — получилось, по-моему, похоже...

— Когда уже начнутся обещанные занятия? — прервала мои мысли Делла, опустив руки. Последняя нота угасла в тишине.

— Должно быть, скоро, — отозвалась Лисса и отложила ланту.

Они вдвоем подбирали старинную песенку — ее пели крестьяне в Гаррате, и нот, конечно же, не существовало. Мелодия, однако, была на редкость красивой, но дома кузинам всё недосуг было заняться ею... Вот и выдался случай.

— Почему ты так решила?

— Я видела в окно, как прибывают кареты, — негромко ответила Лисса. — Много карет. И если это не обещанные кавалеры с прислугой, то я... я трухлявый гриб!

— Ты, скорее, заморская птица-болтун, — поджала губы Делла, но заметно приободрилась. — Как занятно! А наряды еще не готовы...

— Сегодня была последняя примерка, — напомнила та. — Ох, этот фасон меня убивает! Неужели нельзя было сшить что-то более модное?

— На модное, со всеми этими складками и шлейфами, пошло бы в разы больше ткани, — не удержалась я и тут же спросила, не дав ей возразить: — Интересно, а кавалеры тоже будут одеты соответствующе?

— О, в самом деле! — тут же отвлеклась Лисса, на что я и рассчитывала. — Вот бы скорее увидеть! То есть современная мужская мода мне нравится, но в старинной тоже что-то было...

— Да, в тех нарядах сразу разглядишь, кривые у мужчины ноги или нет, — невозмутимо произнесла Делла.

Я вспомнила Грифона и молчаливо согласилась.

— Наверно, в прежние времена берегли материю, — фыркнула Лисса. — Потому и не могли себе позволить шить пышные юбки и многослойные кафтаны.

— Просто она была очень дорога, — сказала я, припомнив уроки. — Шерсть и лён ткали, конечно, но торговый путь на юг еще не наладили, поэтому не было никаких шелков и атласа. Вернее, их привозили изредка, и они доставались разве что королевам и принцессам... ну или просто очень богатым людям. А еще...

— Ну, я почти угадала, — перебила Лисса, встала и потянулась. — Скорее бы узнать, кто там приехал! А ты уверяла, что нам и словом не позволят перемолвиться с молодыми людьми, помнишь?

— Должно быть, ошиблась, — согласилась я и отложила кисть.

Уже стемнело, а в свете ламп, пускай и ярком, я писать красками не любила: оттенки получались совсем не те, какие я задумывала. Взглянешь днем — и ужаснешься!

Ждать Лиссе пришлось недолго: уже за ужином мы увидели тех, кому предназначено было составлять нам компанию во время грядущих занятий танцами и, возможно, чем-то еще.

Оставшихся девушек усадили за один стол, молодых людей (среди них были и сущие юнцы, еще безусые, младше, должно быть, Лиссы, и уже вполне взрослые мужчины) — за другой. Нужно ли говорить, что трапеза прошла... нервно? Во всяком случае, мне не давала покоя младшая кузина, непрестанно шептавшая: "Вот тот — вылитый Аррин, только у них так рано появляются залысины... Ему еще и двадцати нет, а погляди, как заметно! Еще лет пять, и голова его сделается голой, словно яйцо! А этот, напротив... не туда смотришь, взгляни на светловолосого... Да, верно! Он наверняка родня Лаваранам, профиль очень похож! Те, правда, брюнеты, но мало ли, я же не знаю все побочные ветви..."

— Хорошо, что нас не заставили угощать этих молодых людей, — заметила Делла, и я мысленно согласилась с нею. После такой трапезы кто-нибудь мог и не выжить.

Я полагала, что гости хотя бы представятся, но нет: после ужина горничные повели нас по спальням, а куда и с кем уходили юноши, увидеть не удалось. Это интриговало всё сильнее и сильнее!

Еще больше я удивилась, когда в мою дверь постучали.

— Это Идда, — произнес знакомый голос, — позволите войти?

— Конечно, — отозвалась я и поспешила накинуть шаль поверх домашнего платья.

Не то чтобы я стеснялась такой же девушки, как я сама, просто... Россыпь веснушек — не то зрелище, которым хочется поделиться с малознакомыми людьми. На мое счастье, на лице отметин почти не было, на шее и в декольте их удалось вывести притираниями, и то не до конца, приходилось запудривать, а вот на плечах, руках и спине...

"Рябая, как кукушечье яйцо, — говорила обо мне кормилица, когда купала в далеком детстве, — и в кого такая уродилась?"

Здесь же, без всяческих снадобий (изъятых по приезду), проклятые конопушки начали появляться даже там, где их давно уже не было. Обычно это случалось летом, если я имела неосторожность выглянуть на солнце в слишком легком платье с открытыми плечами и без рукавов, но теперь-то, зимой, когда я носила закрытую одежду, сквозь которую не проник бы ни единый луч, что заставило их проявиться?

"Молодые люди, несомненно, оценят мою редкостную прелесть", — подумала я, закутавшись как следует.

— Еще не спите? — произнесла Идда, закрыв за собой дверь. Она была полностью одета.

— Как видите... Что вас привело ко мне?

— Еще одна небольшая странность, — негромко сказала она, огляделась и спросила: — Позволите присесть?

Я кивнула, и принцесса придвинула стул поближе к кровати.

— О какой странности вы говорите? — поинтересовалась я, видя, что она медлит.

— Вы хорошо рассмотрели кавалеров, с которыми мы ужинали сегодня? — вопросом на вопрос ответила Идда. — Вы ведь рисуете, у вас достаточно зоркий глаз!

— Признаюсь, я не приглядывалась, — созналась я. — А вот моя младшая кузина только и гадала, к какому знатному семейству может принадлежать тот или ной юноша. У нее хорошая память на фамильные особенности, знаете ли.

— У меня тоже, представьте себе, — протянула она и улыбнулась: мол, куда же без этого? — Более того, я неоднократно видела всех или почти всех молодых людей, которые, на мой взгляд, имели бы шанс оказаться в замке Старой Птицы. О, конечно, какие-то младшие братья и семиюродные кузены могли ускользнуть от моего внимания, но...

— Но их никто и не пригласил бы в такое общество, вы это имеете в виду?

— Да. С другой стороны, возможно и такое. Именно ради того, чтобы никто из нас не встретился со знакомым, — Идда покачала головой. — И всё же я с трудом представляю, как можно набрать две дюжины молодых людей определенного возраста, ни один из которых никогда не встречал ни одну из нас, и уж тем более, чтобы мы не слышали друг о друге!

— Не две дюжины, намного больше, — поправила я, подумав.

— Что?

— Их не могли собрать и раздать указания за последнюю неделю, они попросту не успели бы добраться до замка со всех концов королевства, особенно по распутице, — ответила я. — И неизвестно было, сколько именно девушек останется к этому моменту... во всяком случае, я на это надеюсь. Но вспомните сами: в ночь перед объявлением следующего этапа нас было заметно больше, чем наутро!

— Полагаете, лишних убрали, потому что юношей не хватало? — усмехнулась Идда, но тут же посерьезнела: — Об этом я тоже думала. И еще кое о чем: все эти кавалеры в том возрасте, когда скрыть их отсутствие в родных краях довольно сложно. Даже если это младшие безземельные сыновья, о которых мало кто заботится...

— Наверняка найдутся девушки, которым они по душе, — подхватила я. — Пойдут слухи, а остановить их невозможно. Допустим, о ком-то можно сказать, что он уехал в путешествие, или учиться, или служить, но это тоже чревато: всегда может найтись совершенно случайный человек, который был в той самой стране, куда якобы отправился юноша, или в столице, служил в том же гарнизоне или рядом... Да, бывают и не такие совпадения, всегда можно разминуться на считанные минуты, вращаться в разных кругах, наконец, но...

— Но когда таких юношей не один и не двое, а минимум три десятка — в том случае, если мы примем как данное, что после первого этапа Испытания девушек должно было остаться не больше, — протянула Идда, — и отсутствуют они достаточно долго, в их окружении не могут не заметить этого.

— Я не вполне понимаю, к чему вы клоните. Что же, по-вашему, это вовсе не благородные молодые люди, а... — я запнулась, потом продолжила: — Просто достаточно воспитанные, образованные юноши приятной наружности?

— Мы еще не видели их в деле, — улыбнулась она. — Я имею в виду — в танцах, в беседе и прочем подобном.

— За месяц можно было недурно натаскать их в подобном. Если уж мы научились...

— Не сравнивайте грязную работу, справиться с которой способен любой, с настоящим воспитанием, Тесса! Судите сами: разве можно за месяц научить всему тому, что дается нам с рождения?

— Актеры неплохо справляются с ролями королей, — не удержалась я.

— Только гениальные, каковых единицы. В игре других заметна фальшь, но... балаган на то и балаган, никто не ждет от него достоверности, — покачала головой Идда. — И в несколько десятков отличных актеров мне верится намного меньше, чем даже в толпу никому не известных юных дворян из захолустья!

— Если они из захолустья, это легко будет заметить, особенно вам, не так ли?

Должно быть, для принцессы и я не отличаюсь прекрасными манерами, и неважно, какой у нас с кузинами был учитель: привить умение не так уж сложно, но отточить его можно только в подходящей для этого среде.

— Несомненно, — ответила она. — И, думаю, вы обратили внимание на то, что кавалеров нам не представили?

Я кивнула.

— Могу поспорить, никто из них не назовет настоящего своего имени.

— Идда, но кто же они, по-вашему? — не выдержала я. — Если не ряженые, не собранные со всего королевства и быстро обученные дети обедневших дворян...

— Ну не так уж быстро, — перебила она. — Мы говорили о месяце, но месяц прошел с начала Испытания, а готовиться к нему начали за полгода, и это лишь официальная версия. Так что время было... При хорошей муштре даже осла можно научить танцевать и галантно общаться с дамами, но...

— Но натура его не изменится, вы это имеете в виду?

— Да, Тесса. И еще, — принцесса встала и расправила подол. — Я видела, вы рисуете девушек. Позволите взглянуть?

— Конечно, я сейчас...

— Сидите, я же вижу, что вы босиком, — остановила она меня жестом. — Я сама возьму, если вы не возражаете.

— Нет, что вы. Папка на столике, — указала я и довольно долго наблюдала, как Идда перебирает рисунки.

— Может, из вас и не вышел бы большой художник, но характеры вы схватить умеете, — сказала она наконец и положила папку на место. — Не откажетесь выполнить мою скромную просьбу?

— Постараюсь сделать всё, что в моих силах, — ответила я, уже догадываясь, что именно от меня потребуется.

Я угадала.

— Нарисуйте наших кавалеров, — попросила Идда. — Одного за другим. Можно не в красках, набросайте их хотя бы вчерне — этого будет вполне достаточно. А потом мы с вами посмотрим, что получилось. Хорошо, Тесса?

Я кивнула.

— Прекрасно. А теперь — доброй ночи, — сказала она, улыбнулась и вышла, неслышно притворив за собой дверь.

Вот так дела... Что на уме у принцессы? За кого она принимает этих молодых людей?

Что ж... Рано или поздно я об этом узнаю!

8.

Завтрак прошел всё в той же нервной атмосфере: девушки шушукались и переглядывались, посматривали на приглянувшихся им молодых людей, а те казались деланно безразличными, но не всем удавалось сохранять подобную личину. То один, то другой будто бы нечаянно встречался глазами с девушкой напротив, и тут же оба отводили взгляды и делали вид, будто поглощены трапезой или беседой с соседом.

"Пустили лис в курятник", — непременно сказала бы моя кормилица. Я представила, как она осуждающе качает головой в неизменном пышном чепце и поджимает губы, и невольно развеселилась.

Наблюдать за соседками по столу было очень интересно. Конечно, не всех мне было хорошо видно, но те, кого удавалось рассмотреть, вели себя очень по-разному. Так, Идда со спутницами и еще несколько девушек держались так, словно ничего необычного не происходит, а напротив сидят или старые знакомые, или невидимки.

Другие без особого стеснения рассматривали молодых людей, как, к примеру, Тина-Санна. Я бы даже сказала — оценивающе изучали и прикидывали в уме, кем может оказаться тот или иной кавалер и стоит ли иметь с ним дело. Их можно было понять: ведь на роль невесты короля претендуют многие, но достанется она лишь одной, так не следует ли заблаговременно подготовить запасной вариант?