Маленький Саша. Часть 1. До главы 17

К обеду мои мысли о спортивном клубе удалось набросать для Папа на бумагу. Написал, что будем заниматься лаптой. Ребят разделю на четыре соревнующиеся команды. И упражняться будем не меньше чем три раза в неделю и зимой и летом. Что нужно заказать единую форму для каждой команды, выделить поле для игры, помещение возле поля на лето и помещение для занятий зимой и прочие мелочи. Писал не систематизировано, даже не старался упорядочить мысли, поскольку я всё-таки маленький мальчик, который даже писать научился совсем недавно. Но главное я сделал. Я показал, что я действительно имею этот бзик. Разумеется, свою писанину выдал как собственную инициативу, напоминая, что Мердер будет главным, и он всё это упорядочит, дополнит и сделает всё "надлежаще".

Сразу, отдал эту записку Папа.

И всё, больше за весь день ничего хорошего сделано не было. Теперь торчу в церкви, проникаюсь таинством Воскресения Господня. А мог бы спать лечь.

Одна надежда, что от совмещения дня рождения и Пасхи не пострадают подарки. Не может же Папа обделить любимого сына с клубом, после всех усилий..."

18 апреля 1826, Санкт-Петербург

"... Как оказалось, может."

Воспитатель уже посапывал на соседней кровати. А великий князь лежал в постели. Готовясь отойти ко сну. он устал за день. Праздник вымотал его. Сперва отстоял ночную службу, потом была утренняя литургия. Затем всенародное празднование, на котором пришлось присутствовать. Только к вечеру всё слегка угомонилось. И во время ужина довольный наследник получал поздравления с днём рождения. Подарков было много, и были они самые разные. Среди них можно найти и традиционные для двадцатого века подарки — книги, и личную посуду и письменные принадлежности. Однако, самые значимые подарки сделала гранд Мама в виде десяти тысяч рублей и Папа, подаривший небольшую, по меркам взрослых, саблю. Оружие привело Сашу в восторг. Гладкая рукоять была велика, но безопасно лежала в руке за счёт наличия защитной крестовины и напоминавшего птичью голову навершия. В отличие от гусарских сабель, которые доводилось видеть раньше, защитной дужки на рукояти не было, а дол по полированному лезвию не имел чётких границ. Хотя Саша не был специалистом в оружии и вряд ли мог отличить турецкую саблю от польской, ему показалось, что она выглядит как-то по-восточному. В целом, подарками он был доволен, хотя и надеялся на большее. Именно это разочарование и не позволяло ему уснуть.

"Ладно, ещё не вечер. Я ещё дожму Папа. Не может же быть, чтобы не дожал. Так быть не может!

А сабля пригодится. Уже завтра продавлю Мердера, чтобы наладил тренировки с ней, а не со шпагой. Не отвертится. А то ходишь вокруг да около, вот и результат нулевой. Вместо игр в салочки, лучше саблей махать. Хотя спортивные тренировки в команде ещё лучше. Нужно подтянуть Паткуля и остальных мальчишек на совместные занятия по фехтованию на сабле. Закину эту идею воспитателю. Не в лапту так в сабельки тренироваться будем. Тем более Мердер не раз высказывал мне замечания на уроках фехтования, что я отвлекаюсь и потому пропускаю удары. Он же не знает что я наоборот сконцентрирован, а удары пропускаю потому, что скорость реакции ни к чёрту. А так, на фоне других лопоухих учеников я, наверно, буду смотреться не настолько жалко.

И занятия по стрельбе летом сделаем на регулярной основе. А то маршировать с ружьем два раза в неделю будь добр, а пострелять дали всего пару раз за четыре месяца."

Успокоенный новой идеей Саша провалился в сон.

Глава 8

Если завтра в поход

20 мая 1826, Царское село

"Как всегда, река жизни в своём течении приносит нам и хорошее и плохое одновременно. И нам остаётся лишь радоваться удачам и думать о том, как исправить произошедшие неприятности. С одной стороны дела мои идут хорошо. Теперь я занимаюсь не один. Мердер внял моим аргументам о необходимости сверстника в качестве партнёра по фехтованию. И теперь Александр Паткуль, или просто Алекс, мой постоянный компаньон не только на занятиях по фехтованию, но и во всём остальном. Хорошо ещё, что спит в отдельной комнате.

Однако Паткуль на роль исполнителя грандиозных замыслов явно не тянет. Он славный добрый мальчик с покладистым характером и с полным отсутствием инициативы. Хотя , допускаю что мне просто не удалось обнаружить область задевающую его за живое. Уже хорошо, что рядом со мной появился человек, которого я могу послать воровать яблоки. А характер может ещё и изменится. Вскроется в нём ларчик чего-нибудь былинного, и станет он не мягким тюфяком, а крутым перцем. Время покажет.

Уже месяц мы живём в Царском. Я взял шефство над Алексом. Причём это вызвало явное удовольствие у воспитателя. Временами он выглядел, как кот наевшийся сметаны, когда наблюдал за тем, как я помогаю Паткулю учить русский язык или рисовать. Видимо для этого и был выбран мне в напарники именно покладистый Алекс, а не другой мальчишка. Особый интерес у Мердера вызывает моё стремление научить Паткуля играть в шахматы. Хотя тот проявляет полное равнодушие к этой игре, впрочем, как и к другим предлагаемым играм. В нём почему-то отсутствует стремление быть победителем. Карл Карлович почти ежедневно организует между нами баталии в солдатики. Это мероприятие непременно удостаиваются высочайшего внимания императора. Однако и к этой игре Паткуль проявляет равнодушие. В результате Папа, как правило, становится начальником штаба у Алекса и именно он оказывается моим противником.

Об одном жалею, не было у меня в детстве таких солдатиков. Это произведения искусства, а не игрушки. Солдатики отлиты из олова и умело раскрашены. В наборе присутствуют все рода войск, кроме этого имеются выполненные из дерева укрепления и различные сооружения рельефа: мосты, домики, холмы и многое другое. Эти все элементы расставляются на карте местности — огромному полотну, имеющему нарисованные дороги и реки. Полагаю, что основное назначение этих сражений не развлекательное потому, что они организовывались Мердером и императором на принципах весьма жёсткого реализма. Это такой особый вид военно-штабных игр, адаптированный для детского восприятия. Я сразу отнёсся к этим баталиям серьёзно, тщательно уточнял правила и выспрашивал о возможностях каждого отдельного солдатика. Это отношение резко возвысило меня в глазах Папа и воспитателя. Когда же я позволил себе помогать противнику, указывая на явные ошибки Алекса и позволяя ему их исправить, я ощутил настолько не скрываемое одобрение в словах отца, что захотелось крикнуть: "Бинго!".

Выступая в роли наставника Алекса, я стремительно набирал авторитет как взвешенный и повзрослевший человек, который готов взять ответственность за жизнь другого. Это было ровно то, что требовалось в моём положении. Только одно беспокоило меня. Когда всё идёт слишком хорошо, это обычно кончается слишком плохо. Поэтому я сам себя притормаживал, боясь переиграть. Здесь мне очень помогала конная выездка и фехтование. В спортивных дисциплинах Паткулю впору было брать надо мной шефство. Или он был хорош, или я после вселения всё не мог освоиться с телом. В части координации движений и быстроты реакции он обыгрывал меня с немыслимым перевесом. Особое разочарование я испытываю, когда проигрываю ему на бильярде. Играет он не сильно хорошо, но я — безобразно. Можно смело заключить, что глазомер, дозирование усилия и точность движений это то, что отсутствует у меня напрочь. Однако, мои недостатки позволяют несколько выровнять отношения. Более того, я вынашиваю план ввести в наши занятия кулачный бой с импровизированным каратэ и самбо. Тогда ситуация ещё больше выровняется. Хотя мне кажется, что воспитатель не позволит наследнику престола "выхватывать по мордасам" от кого бы то ни было. Так или иначе, включение Паткуля в мой постоянный круг общения, не для игр, а для занятий, дало мне массу возможностей для развития."

С этими неспешными мыслями Саша укладывал на землю свою защитную маску и нагрудник. Большой перерыв, отделявший от основного урока особую, малую по времени, но значительную по нагрузке, часть уже подходил к концу. И защита, так же как и тупая учебная шпага уже были не нужны. Во второй части урока предстояло получать синяки палкой по незащищённому телу. Великий князь крупнее и физически сильнее Паткуля. Но Алекс намного быстрее, и удары его намного точнее. Поэтому к концу урока наследник престола обзаводился дополнительными кровоподтёками на теле. А партнёру иногда удавалось закончить урок без существенного ущерба. Когда дыхание восстановилось, воспитатель дал команду для продолжения урока. Мальчики встали в позицию.

— Ангард!

Палки взметнулись в воздух. Хрясь...Тресь...

— Ай!

— Туше!

Фехтовальщики разошлись в стороны. И снова — в позицию. И потом ещё раз, и ещё...Через несколько минут они уже хватали ртом воздух. А бесстрастный голос Мердера зазвучал снова:

— Ангард!

Саша сделал выпад. Отбил "клинок" противника. Снова выпад.

— Саша, спина! — воспитатель внимательно следил за учениками.

— Алекс, выше локоть!

— Туше! Достаточно. Отнесите амуницию в игровую комнату и переоденьтесь для прогулки.

Мальчики послушно пошли к дворцу. При этом великий князь время от времени потирал ушибленную руку.

"Но есть и другая сторона в моей жизни. Как не уговаривал я воспитателя, мы занимаемся шпагами, а не саблей. Мердер сказал, что он даёт нам основы, а тонкостям сабельного боя я смогу научиться позже. Хотя я подозреваю, что он не умеет на саблях. Моя идея создать фехтовальный кружок тоже была мягко отодвинута. Мне дали одного спарринг-партнёра и достаточно.

А недавно я стал случайным слушателем одного разговора. В парке императрица беседовала с воспитателем обо мне. Мама высказывала опасения, что "её Саша" сильно изменился. Её пугает то взросление, которое я демонстрирую. И она переживает, что слишком рано повзрослев, "её Саша" станет сначала несчастным ребёнком, а потом всеми не понимаемым взрослым, имеющим шанс разделить участь своего деда. В итоге их беседы, Мердер пообещал больше внимания уделять моим увеселениям. Теперь, я весь в догадках насчёт того, что придумает изворотливый ум Карла Карловича. Он на многое способен. Как я заметил, он проявляет особый интерес к моим проблемам в общении со сверстниками. Я заметил пару педагогических экспериментов, организованных для меня. В обоих случаях во дворец для игр со мной были приглашены дети. Причём если раньше я имел возможность несколько отстраниться, теперь же в духе аниматоров двадцать первого века всех детей втягивали в совместные игры. А господин Мердер сидел в сторонке и наблюдал, с каким увлечением его воспитанник играет в "баре" или "жмурки".

Один раз, мне удалось слегка удивить Мердера. Были приглашены Адлерберги и сын Карла Карловича — Пётр. И здесь наследник престола, которому уже надоели все эти детские шалости, завладел карточной колодой и предложил сыграть в "Верю — не верю". Игра пришлась по нраву всем. Примерно через неделю я стал свидетелем, как Мама с фрейлинами играла в неё. Конечно, этим можно было бы гордится, если бы не реплика Алекса: "Как это Вы здорово придумали!". Авторство отрицать было глупо, поскольку находящийся у всех на виду Саша не мог взять правила нигде, кроме как из головы, но что если вдруг эта игра встретится где-нибудь ещё? А Карл Карлович всё запомнил.

Но есть вещи по-настоящему пугающие. В одном из педагогических экспериментов воспитателя, я при игре в жмурки так расстроился из-за своей неповоротливости, что учинил форменный скандал с капризами и слезами. Подобные эмоциональные всплески время от времени случаются со мной. И это сильно беспокоит меня. На прошлой неделе Алекс неудачно сделал выпад и попал мне палкой в лицо. Мердер сильно перепугался и начал отчитывать мальчишку. Я же попросил воспитателя прекратить и со слезами полез к Паткулю целоваться. Не знаю, что меня так растрогало, но эффект был сокрушающий, для всех. Боюсь, что такая психологическая неуравновешенность может привести меня на приём к врачу."

Мальчики прошли на половину наследника в игровую комнату, сложили своё снаряжение и побежали мыться. Саша ввёл это за правило почти сразу, как только начались занятия с серьёзными физическими нагрузками. Благо аргументы против плохого запаха были восприняты всеми вполне благосклонно. А вот с тем, что великий князь окатывал себя и напарника холодной водой смирились не сразу. Мердер принял это после упоминания Суворова, как безобидное чудачество. Алекс же всякий раз просил пропустить данную процедуру. За это был не однократно просвещён о замечательных деяниях Александра Васильевича и о том, как это похвально для молодёжи следовать его примеру. Однако лекции не помогали.

— Саша, давайте сегодня не будем обливаться водой, — внёс поражающее своей новизной предложение Алекс.

— Будем.

— Я чихал сегодня и могу заболеть.

— Разотрёмся полотенцами пожарче. Не заболеешь.

— Я спрашивал у Ивана Фёдоровича. Он говорил, что это не вредная привычка, но надо обязательно осматриваться у врача и...

— Алекс. Я буду ежедневно обливаться холодной водой, как это делал великий Суворов. А также я буду обливать всех, кто будет мыться рядом. Так что выбора у тебя нет. Ты можешь расспрашивать кого угодно. И даже заручиться высочайшим благоволением. Но это моя половина и здесь мои порядки.

— А если возле Вас будет мыться император.

— Я и его оболью.

— Но, ведь...

— Посмотри там мочалку, — вероломный Саша дождался, когда бедный Алекс повернётся, и выплеснул на него услужливо заготовленное Агафоновым ведро воды.

— А-а-а-а!

— Ага! — Второе ведро великий князь вывернул на себя. — Бегом обтираться, а то заболеешь.

Раскрасневшиеся после растирания Мальчишки выскочили в гардеробную и начали одеваться на прогулку. Улыбающийся Агафонов тут же направил Вострикова прибрать в ванной, а сам остался следить за тем, чтобы мальчики оделись достаточно тепло. Май коварный месяц.

Прогулка была вполне ординарной. Они прошлись по улицам Царского села. Карл Карлович рассказывал о том, что из встреченного на пути казалось ему достойным упоминания. Дети слушали внимательно, поскольку знали, что им предстоит описывать эту прогулку в своём дневнике. Саша заранее дробил весь разговор на тезисы, запоминая его уже в переработанном формате. Конечно, при этом выпадали детали. Зато отчёты вечером получались великолепные. К обеду дети вернулись.

По Царскосельской традиции обед проходил за общим семейным столом, за которым собиралась не только вся императорская семья, но и приглашались отдельные вельможи. Наследника престола угнетала та напускная торжественность, в которую превращался приём пищи. Он понимал, что даже в своих апартаментах не может есть как в студенческой столовке, но у себя он хотя бы мог просто есть. Здесь же необходимо было вести беседы, в результате которых потребление тарелки щей превращалось в получасовой процесс, а весь обед мог тянуться до двух часов. Сашу выматывала роль статиста в этом ежедневном мероприятии. Император совмещал приём пищи с решением несложных дел и светским приёмом. Обычно после обеда государь с приглашёнными гостями уединялся в свой кабинет.