Маленький Саша. Часть 1. До главы 17

Только я наверно по этим распискам взыскать не смогу. И если Папа узнает то быстро меня укоротит. А значит нужно без стукачей обойтись. Да и не взыскание долгов мне нужно, а чтобы они работать на меня стали. Придётся к Яковлеву на поклон идти, сдавать ему расписки и пусть берёт шефство над этой парочкой. Хотя он слишком опытен, не ввяжется он в это невнятное предприятие, ведь я сам себе не могу чётко сказать чего я хочу от Сухова и Кривоноса. А других кандидатов у меня нет. И искать их некогда, сегодня надо к Яковлеву идти, завтра я уже под домашним арестом могу оказаться.

Завтра... Завтра... Если завтра игра в мою пользу пойдёт надо мяч про польский конвой заталкивать. Глядишь по горячему проскочит. Тогда мелких шляхтичей наберём в конвой. Вот только кто будет командовать сводным конвоем. Командир нужен, а его нет. Поставить Малышева над поляками, склок не оберёшься. Поляка делать старшим, русские зашепчутся под ним ходить. А без командира это не конвой, а табор. Папа не одобрит. Как же я забыл, польская армия независима от русской, и формально русский офицер поляками командовать не может...

Не даст мне поляков.

Но я то поляками командовать могу, я шеф полка. Может пусть будет два независимых конвоя под моим началом. А какой у меня авторитет среди поляков, как я ими командовать буду? С гусарами проще, у меня за спиной русский генерал стоит постоянно. А польского я где возьму? Не даст. Но просить надо, пусть видит, что я стремлюсь к росту. Надо просить независимый польский взвод. И вообще требовать правила, раз я шеф какого-то полка, пусть один взвод будет в конвой.

А может и даст... Может...

...главное придумать Как Кривоноса и Сухова использовать. Точнее какую цель поставить перед Яковлевым, чтобы тот почувствовал интерес. Никакого реального дела у меня на примете нет...

Я их скорее облагодетельствовать хочу нежели использовать...

Какой из Яковлева благодетель, самому придётся...

А времени нет..."

Зевота на катила на Сашу. Он повернулся на бочок, чтобы было удобнее думать. И с мыслью: "А может и даст" провалился в небытие.

* * *

7 октября 1826, Царское село

Великий князь долго не решался войти в мастерские. Он же знал что Яковлев находится там, но не хватало сил на столь откровенную просьбу о помощи. Так и сидел верхом на Буране беспомощно пялясь на дверь. Как известно из истории про Магомета и гору, в такой ситуации есть два варианта. Яковлев вышел из мастерских сам.

— Здравия желаю, Ваше Императорское Высочество! — по-молодецки выкрикнул пожилой подпрапорщик, вытянувшись в струну.

— Здравствуй, Семён Фёдорович, у меня дело к тебе есть, — и чуть помедлив, великий князь добавил: — хорошее дело.

— Раз дело, то прошу, в кожевенной сейчас никого, — и он сделал шаг вперёд, чтобы помочь наследнику престола спуститься с коня.

Но Саша уже освоил искусство спрыгивать с лошади. И если забраться в седло без посторонней помощи он не мог, то спуститься уже не было проблемой. Он освободил ноги из стремян, взял повод покороче, прихватил коня за холку, наклонился вперёд перекинул ноги на одну сторону и оказался на земле. Но роста еле хватало, чтобы удержаться за холку. Хмыкнув, Яковлев открыл перед великим князем дверь.

Пройдя внутрь и присев на лавке, Саша достал из кивера бумаги.

— Мне ещё раз помощь твоя нужна, хочу я из этих бумаг пользу извлечь.

— Позвольте, — Яковлев взял бумаги, быстро их просмотрел, — надеюсь, Вы понимаете, что не сможете взыскать по этим долговым распискам. Они даны Бошу, и деньги может взыскать только он. У вас ведь нет купчей на эти бумаги?

— Нет. Я догадываюсь, что взыскать по ним нельзя. Но я бы хотел иного. — слегка приподняв левую бровь, Яковлев посмотрел на великого князя, и тот слегка растерянно продолжил: — Великий князь и наследник престола, по чину своему может многое. Но... не пристало ему заниматься торговыми и промышленными делами.

Яковлев широко улыбнулся и понимающе кивнул:

— Вы, имеете интерес к торговле?

— Да, интерес есть, но сам я заняться этим не могу. Мне нужны люди, которые от своего имени, но для меня будут вести дела.

— У Вас есть стоящее дело? — голос Яковлева стал ласковым.

— Нет, я пока не готов предложить его... — Саша почувствовал, как волнение стало охватывать его. Лицо начало гореть.

— А какую сумму Вы готовы вложить?

— Я не могу быть уверенным, но полагаю, что около двухсот рублей серебром я имею.

— Ну, хорошо, — улыбка Яковлева стала настолько дружелюбной, что Саша готов был провалиться сквозь землю, — Я думаю, ради того чтобы Вы не возвратили эти бумаги Бошу, Кривонос и Сухов готовы будут оказать Вам некоторые услуги. Но что Вы хотите от них получить? Вас интересует торговля упряжью или одёжой?

— Семён Фёдорович, — великий князь шумно выдохнул, — Кривонос и Сухов, это единственные люди на которых у меня есть хотя бы эти бумаги. У меня нет стоящего дела. Пока нет. Я не могу предложить много денег. Я слишком мал, и слишком не опытен. Но я знаю, что мне как будущему императору доступно многое. И я уверен, что сила империи покоится на деловых людях. Поэтому мне нужно понять как живут эти люди. Государь поставил мне многих учителей, но торговому делу меня они не могут научить. Я должен сам заняться этим. И пусть это будет торговля упряжью, мне важно научиться.

— Да, дело-то не хитрое. Здесь купил подешевле, там продал подороже. Чему тут учиться. Потому Ваши благородные учителя и не уделяют этому внимания. Незачем, — подпрапорщик слегка улыбался. — Да и империя стоит не на купеческой деньге, а на крестьянской сохе. И в труде крестьянском есть чему поучиться.

Саша пристально посмотрел на Яковлева. Внезапно волнение ушло. Лицо только что пылало стыдливым румянцем, а теперь его сковало холодом бледности. Великий Князь и Наследник Российского Престола встал сделал пол шага вперёд и посмотрел на подпрапорщика снизу вверх. Его руки сами собой нашли место. Правая устроилась на поясе, спрятав большой палец за ремень, а левая уютно легла на эфес сабли.

— В середине ноября я уезжаю в Санкт-Петербург. Боюсь, что за эту зиму Кривонос сопьётся, а Сухов заболеет. И следующим летом мне не с кем будет иметь дело. Я намерен взять их в товарищи. Поэтому прошу Вас, Семён Фёдорович, призреть за ними. Я готов вернуть им расписки. Я готов помочь Кривоносу расплатиться с Васильевым, а Сухову войти в купечество. Поговорите с ними. Они должны объединить свои лавки, а Кривонос должен бросить пить. Надеюсь, Вы не разочаруете меня. Желаю Вам здравствовать.

Великий князь направился к выходу, и не оборачиваясь кивнул в ответ на прощальное пожелание здоровья.

* * *

8 октября 1826, Царское село

Занятия по арифметике были прерваны визитом государя. Николай Павлович встал перед сыном, долго молча смотрел на него пытаясь угадать в лице наследника какие-то потаённые движения. Саша похолодел, таким Папа бывал, когда устраивал выговор своим подчинённым.

— Саша, я хочу прогуляться с тобой. Лошади ждут. Идём, — приказал император и быстро вышел из комнаты.

Наследнику пришлось спешно убирать письменные приборы, скоро одеться и пытаться догнать отца. Когда Саша выбежал на крыльцо. Николай Павлович был уже в седле и нетерпеливо теребил повод. Он увидел сына и брови его сдвинулись к переносице. Лицо стало суровым не обещало ничего хорошего.

Буран уже был под седлом. А один из конюхов приглашающее присел и подставил ладони под ногу великого князя, намереваясь подсадить в седло. Государь не дожидаясь пока сын сядет в седло уже направил коня шагом, а потом и рысью. Снова пришлось догонять. Лошади бежали бодро. Государь молча смотрел вперёд, не обращая внимания на сына, которому наконец удалось поравняться с Папа. Время шло и тут великого князя заморозило:

"Мы едем на ферму!!

Ах, ты..."

Саша дал коню пятками в бока и вырвался вперёд. Он уже опередил государя на два лошадиных корпуса и не собирался снижать темп.

— Стой! — велел император и остановил своего коня.

Пришлось наследнику возвращаться к ожидающему отцу. Конь государя ещё не отошёл от бега и норовил бродить, но седок резко осаживал его заставляя стоять смирно. Когда сын подъехал на расстояние вытянутой руки, император отпустил повод и дал коню свободу. Лошадь пошла медленным шагом принимая то влево, то вправо, А седок не торопливо начал беседу.

— Твои учителя весьма довольны тобой, Саша. По всем предметам ты делаешь отменные успехи. Профессор Коллинс просто восхищён.

Великий князь молчал, у него было достойное занятие, чтобы не отвечать. Он пытался приноровить Бурана к шагу коня государя. Но из этого ничего не получалось. В результате он то непозволительно уходил вперёд, то чрезмерно отставал, то был непочтительно близок к императору, то слишком далёк от него.

— Мердер так же весьма хвалит тебя, — продолжал государь не обращая внимания на болтающегося рядом наследника, — А Жилль всегда был в восторге от тебя...

Император замолчал, посмотрел на сына, и через несколько секунд добавил:

— Но зачем ты обокрал Боша?

Государь резко остановил коня и наследник невольно снова выскочил вперёд. Пришлось разворачивать Бурана.

— Ты, Папа, поступил бы так же.

— Вот как? — невольно левая бровь Николая поползла вверх. — Изволь объяснить.

— Какой государь будет терпеть неуважение от своих подданных. Тот кто не уважает корону подлежит наказанию. И Бош должен быть благодарен за милость. Великий Пётр с него бы голову снял.

— Это кого же не уважил Бош?

— Тебя, государь, — при этих словах наследника император улыбнулся, — Он посмел не сдержать слово данное твоему сыну, полагая что член императорской семьи недостоин того чтобы смотритель императорской фермы Иоган Бош утруждал себя выполнением обещаний.

— За это ты его избил, но зачем было красть?

— Я не крал. Я наказал его. Я присудил ему штраф за мою честь. А били его не в наказание, а за упрямство. Он не желал понять что к наследнику престола надлежит относиться уважительно уже только потому, что он твой сын. И если уж сложилось, что обманул, так повинись.

— Хорошо, он оскорбил тебя и меня, и поэтому ты приказал бить старика и отнял у него деньги, — с кривой усмешкой подвёл черту император.

— Нет, не поэтому.

— Так, почему?

— Я сделал это потому, что каждый должен знать, нельзя обманывать наследника престола. Я мал, а он стар. Он просто пообещал а потом решил что я забуду и не сделал. Но он обманул меня, и упорствовал не желая покаяться. И за это был наказан. Потому что за это должен быть наказан всякий.

— Хм, — император явно был в замешательстве, — но не слишком ли сурово. Да и кому была бы известна эта история если бы ты не устроил это наказание.

— Слишком многим, чтобы я мог простить его. Ведь он не просто обманул, он обидел моего человека, и не позволил ему выполнить моё поручение. И если моё поручение не выполнено кто-то должен быть наказан, иначе возникнет соблазн не исполнять моих поручений. Если моего человека обидели, обидчик должен быть наказан, иначе мои люди...

— Постой, постой. Так, Фома — твой человек, — император широко улыбался. — А я думал мой. Или Малышев твой?

— Всё моё — твоё, государь. Но этих людей ты мне поручил, они подо мной ходят, и я за них в ответе. И потому не мог я спустить Бошу.

— Что с деньгами хочешь делать? — обыденным голосом спросил император.

— Часть уже раздал конвою, Фоме и работникам фермы которых Бош в наём сдал...

— В наём?

— Видимо тебе не всё доложили. Моего Фому и других работников фермы смотритель Бош сдал в наём, а деньги себе положил. Поэтому Фома не смог на моём картофельным поле работать.

— Ну, это ладно, — лицо императора осунулось, уголки рта опустились вниз, — Так оставшиеся деньги, что у Карла Карловича лежат, куда хочешь?

— Думаю на благое дело пустить. Есть у меня на примете одна семья из мещан... — внезапно Саша понял, что просто отдать деньги Сухову он не сможет. — Впрочем, полагаю, мне нужно посоветоваться с гранд-Мама. Она посоветует как потратить деньги на благо.

Император тепло улыбнулся, двинул коня вперёд и приобнял сына одной рукой. Затем поцеловал в лоб и сказал:

— Поехали обратно.

— Давай проедем через полк.

Император улыбнулся, это был довольно большой крюк и прогулка обещала затянуться, и кивнул головой, предупредив:

— К обеду нам следует вернуться. Поэтому задерживаться не будем. Рысью.

Кони бодро побежали. Слегка быстрей чем строевой рысью. Со временем Буран приноровился к ходу коня государя и в расположения полка они вошли красиво ноздря в ноздрю, нога в ногу.

Император демонстрировал прекрасное расположение духа, улыбками отвечал на приветствия, демонстративно приподнимал шляпу перед дамами. А проехав полк отметил:

— Не зря учителя хвалят тебя. Семён Алексеевич дал тебе просто великолепную характеристику.

— Я рад, что ты доволен мной. Надеюсь в скором времени быть достойным твоего уважения, Папа.

— Я собирался обязать его вести твою канцелярию.

— Это просто замечательное известие. Если бы ещё ты разрешил мне пригласить в учителя одного поляка, о котором говорил Семён Алексеевич.

— Зачем? — поднял левую бровь Николай Павлович

— Ты сам подарил мне саблю. Но фехтовать ею меня не учат. А в моём конно-егерском полку служит капитан Старжевский. Он признанный мастер польской школы фехтования на саблях. Он мог бы научить шефа своего полка.

— Я думаю тебе пока рано учиться у него. Пусть сначала Сивербрик даст тебе хорошую аттестацию, а потом ты будешь брать классы у других мастеров.

— Возможно нам следует поторопиться с возвращением, — проявил благоразумие наследник престола.

— Мы успеем, — улыбаясь отметил император.

— Теперь я шеф не только гусарского, но и конно-егерского полка, — строя из себя солидного человека, выпятив грудь колесом, утвердил великий князь, — и думаю будет хорошо если из данного полка отрядить мне в конвой взвод конных егерей по числу равный моему гусарскому.

— Зачем он тебе. Со смотрителями и гусары не плохо справляются, — император беззвучно рассмеялся над своей шуткой.

— Польша теперь часть империи, а живут поляки как в отдельном государстве. Этого быть не должно. Пусть едут к русскому двору и пытаются сделать здесь карьеру. Пусть своё благосостояние связывают с русским императором и его наследником.

— Я подумаю, — ответил Николай Павлович, с нескрываемым любопытством посмотрев на сына.

— Да и по другому посмотреть. Больно взвод мой мал. Корнету взвод положен, а у меня не взвод, а полвина.

— Зато какие орлы, ни один восьмидесятилетний враг не устоит, — ухмыльнулся император. И добавил: — Довольно. Я подумаю.

Уже спешившись возле крыльца. Саша решился продолжить разговор. Он подошёл к отцу взял его за локоть и жалобно глядя, произнёс:

— У меня есть большая просьба, Папа. Определи Фому в помощь к Агафонову. Не к добру ему оставаться на ферме.