Маленький Саша. Часть 1. До главы 17

Вряд ли эти критерии могут быть одни и на века. Разве только в самой общей формулировке: "должно быть хорошо". Значит кто-то должен их время от времени формулировать более конкретно. Кто? Явно не царь. А то получится, что он сам над собой контроль налаживает. Осталось его только самому осуществлять, для полного счастья. Это должны быть некие общественные силы. Они должны выступать заказчиком и выставлять критерии, определяя, чего должна достичь структура управления. Они же будут проверять и смещать царя. А как они будут формироваться и чем руководствоваться?

Вот, например, на Западе в двадцатом веке. В качестве основы был принят концепт прав человека. Именно вокруг него и создалось всё общественное устройство. Правительство воспринималось как люди нанятые народом для того чтобы служить ему. А воля нанимателя фактически и формулировалась в виде прав. Общественные движения и группы руководствовались своими интересами. И за счёт того, что каждый стремиться реализовать свой интерес создавался некий средний вектор. Поскольку общественных групп формируется много, и они охватывают почти всё население, то этот средний вектор отражает интересы всего общества в целом. Схема красивая, но есть недостаток. Она работает только в том случае, если в общественных группах участвует подавляющее большинство населения. Если люди жаждут реализации своих прав по управлению обществом. И эту жажду, они удовлетворяют всеми силами. "В борьбе обретёшь ты право своё".

После семнадцатого года эта же концепция пришла в Россию. Но не сработало. Оказалось, что наши люди не готовы пожертвовать своими правами ради великих свершений. Они готовы умирать ради идеалистических целей, но не готовы за свои права. Наши люди могут жертвовать собой ради великой победы, светлого будущего Родины и иных высоких материй. Ради Родины можно голодать всей семьёй и жить в землянке и даже умереть. Но ради высокой зарплаты, здоровья, школы для детей совершенно нереально объединиться в профсоюз и выйти на открытый конфликт с работодателем. Как сказал Жванецкий: "В драке не выручат, в войне победят". Недостойны оказываются права и интересы нашего человека того, чтобы он умирал за них. Ему даны права, но он не пользуется ими. Применение прав требует борьбы. Пусть она будет не твоя лично, а соседа, отца, деда. Но кто-то должен бороться для того, чтобы твоё право было работающим, а не задекларированным. Поэтому формирующиеся у нас общественные группы весьма ограничены и не охватывают значительной части населения. И когда они борются за свои интересы, вектор создаваемый ими не соотносится с интересами всего общества в целом. Часто основная масса людей отторгает этот вектор, но не делает для его изменения ничего. Часто можно услышать в кухонных разговорах: "Почему правозащитники заступаются этих гадов, а не за хороших парней?". Они реализуют свои личные интересы. А их осуждающие на кухне люди, так и не находят в себе сил выйти из этой кухни и заняться борьбой за свои.

Если общественных групп мало, и нет возможности их число увеличить из-за пассивности основной массы людей, то тогда, для объективного отражения интересов всего общества, они не должны руководствоваться своими личными интересами. Над всеми общественными группами должна довлеть некая глобальная для всего общества концепция, если угодно национальная идея. Тогда, все эти группы будут действовать, ориентируясь на своё понимание общей для всех идеи. Но и здесь есть проблема. Группы создаются за счёт активности реализующих свои права людей. А получается что они должны заниматься не этим, а бороться за некую идею.

Для настройки обратной связи, я могу дать народу набор прав. Но широкие массы этими правами пользоваться не будут. У них иные заботы. Они не станут биться лбом в бюрократическую машину, чтобы донести царю-батюшке информацию с низов. Пользоваться этим даром будут различные пассионарии, с целью расшатать систему, получить личную выгоду в ущерб всему остальному. В таких условиях обеспечить активность масс, без ущерба для управляемости, я не могу. Остаётся только пойти по пути создания иных условий для включения основной массы людей в этот общественный процесс. А это значит, что нужно сделать так, чтобы использование своих прав не была для них приоритетом. Основной должна стать реализация национальной идеи. И ради этого люди должны принять на себя обязанности.

Мне нужно не давать народу право информировать меня, а возложить на него такую обязанность. Не давать ему право бить меня, царя, по рукам, когда я рулю не туда, а обязать его это делать. Тогда немногочисленные пассионарии потеряются в массовой деятельности народа. Конечно, это обязанность может и не быть оформленной юридически. Она вполне может следовать из морально-этического кодекса, даже не рукописного. Но это должно людьми восприниматься именно как обязанность, а не право. Человек должен думать: "я обязан пресечь нарушение, я обязан сообщить о взятке, я обязан заставить царя издать правильные законы, я обязан заставить жандарма соблюдать инструкции и положения". Человек должен чувствовать себя обязанным изменять жизнь вокруг к лучшему. Вот только кому он должен быть обязан?

Может Богу? Или детям? Или памяти отцов? Но явно не себе и не своим соседям-товарищам, это слишком сиюминутно. Это так же неприемлемо, как понимание народного достояния, как имущество, свое и конкретных людей рядом с тобой. Это должно быть что-то более глобальное, что не позволит собраться всем вместе и решить всё поделить и разойтись. Чтобы даже попытка политиков собраться в какой-нибудь Беловежской Пуще и просто зафиксировать факт разделения, воспринималась однозначно преступным. Не перед живущими, им-то может и лучше станет, причём сразу после разделения. Это должно восприниматься как преступление перед теми, кто всё это объединял, перед теми, кто будет жить после. Такое понимание интересов общества уже нечто большее, чем просто воля ныне живущих, ответственных за свою деятельность только перед самими собой.

Имеет смысл разыграть патриотическую карту. Основная истина будет звучать как-то так — Россия достойна того чтобы быть единственной страной в этом мире. Коряво, но пока сойдёт. Тогда добро это то, что помогает России стать этой "единственной в мире". Справедливым и красивым будет то, что помогает стать России "достойной" этого великого счастья. Тогда дело каждого члена общества стремиться к тому чтобы эта истина восторжествовала, чтобы делать это добро, чтобы вокруг царила эта справедливость и красота. Это и есть божий промысел, но следовать ему человек будет, когда эти идеи засядут у него в подкорке. А это уже моя прямая забота создать идеологическую систему которая внедрит нужное в мозг.

Потеряет от этого человечество или приобретёт, это не важно. Моя цель создать устойчивую саморегулирующуюся систему. Если для этого нужно создать подходящую идеологию, значит она будет. Только важно учесть, что система должна самонастраиваться, идеология должна предусматривать это. Иначе при необходимости внести корректировки в жизнь общества, произойдёт разрыв между реальной жизнью и идеологией. Результат будет вполне очевидным и плачевным.

Вообще идея о том, что все от царя до крестьянина исполняют свой долг перед чем-то, не нова. Это кажется называлось "Общее тягло". И придумали её где-то во времена Ивана Грозного, который её и реализовывал во всей красе. Как умел и понимал. Но основное в теоретической возможности прикрутить к этой системе контроль над исполнением верхушкой своей обязанности по общему тяглу. Именно этот контроль должен стать ключевым моментом в новом обществе.

В целом направление понятно, для уточнения деталей нужно будет обзавестись бумагой и пером. Поскольку держать всё это в голове становится тяжело. Вообще неплохо будет завести себе записную книжку, куда все эти мысли, наблюдения и решения записывать. Это кстати вопрос не простой. Я ведь, милостивые господа,, неграмотен. Мужик из двадцатого века писать умеет, а восьмилетний великий князь читает с трудом, а писать и не пытался. Его уже учат французскому языку, правда тоже устному, а русскому его никто специально не учит. И как я буду выглядеть, когда меня застанут за писанием чего-нибудь? Доверять мысли обычному дневнику, о котором все будут знать, совершенно не разумно. Поскольку не исключаю, что дневник может читаться моим Папа. Мне нужно озаботиться теневым набором: чёрным налом, чёрной бухгалтерией и, наконец, чёрным дневником. Вообще деньги понадобятся. И я бы наверно мог бы их заработать. Но есть проблема. Я живу под прожектором. Куда не пойдёшь, всюду за тобой следуют глаза и уши. Потому о любых моих заработках станет известно тут же, даже сама попытка выйти из света прожектера, уже может повлечь последствия. Как в таких условиях вообще можно начать хоть что-то писать, когда ты этого не должен уметь делать? Это ещё предстоит решить.

А вот где мне взять книжицу для ведения чёрного дневник? Купить не могу. Денег нет. Покупка будет засвечена воспитателем. Надо украсть. Например, у Мама, она вечно свой дневник разбрасывает. Вот и потеряет. Тут главное не попасться и обезличить его. Например, вырезать вместе с переплётом чистые листы. Время пока есть, ещё подумаю. Можно использовать в качестве дневника какую-нибудь книгу писать прямо на страницах. Тут ещё важно чтобы этот чёрный дневник был транспортабелен. Поскольку писать его придётся где-нибудь в туалете или иных "интимных местах". Так что это всё не простой вопрос.

Моя судьба жить под прожектором и генерировать идеи, а воплощать их должны будут исполнители уже за пределами освещённого пятна. Где их взять? Пока я воспитывался, преимущественно, в гордом одиночестве, без сверстников, но такое положение долго не продлится. Думаю, моё обучение, прохождение военной службы или развлекательное времяпрепровождение будет происходить бок о бок с достаточно большим количеством отпрысков дворянских родов. Сделают либо потешный полк, либо я сам протащу идею футбольной команды, хотя я не уверен, что эта игра сейчас существует. Тогда в лапту будем играть, на профессиональной основе. Собственно я и так играл в лапту, для этого мой Папа приглашал детей, но это делалось эпизодически. А мне нужно поставить этот процесс системно. А ещё лучше развернуть игру в регби. Хотя она требует слишком плотного контакта, Папа не одобрит. Но тут время покажет. Из всех окружающих меня людей нужно будет выбрать до семи человек и сбить в группу. И дополнительно создать более широкий круг исполнителей, нежели эта семёрка. Так сказать, сформировать ближний круг и первый круг исполнителей.

Этой семёрке я буду поручать задачи, посильные для них, а они должны сами находить решения. Я не могу разорваться и работать за исполнителей. Они должны быть самостоятельные, сообразительные и знающие. Они должны уметь сказать мне "нет" если будут считать, что задача нереализуема или вредна. Это обеспечит мне "связь с землёй". Слишком многие руководители погорели из-за того, что ушли в заоблачные выси в своём прожектёрстве. Но при этом эта семёрка должна плотно связывать своё будущее со мной. Разделять идеологию, которую я буду внедрять, работать на тот результат, который я озвучу, искренне желая его достижения. Это конечно "штучный товар" — таких людей на дороге не найдёшь. Основную же массу исполнителей первого круга предстоит набирать из дворянства. Они не лучше иных сословий, но это традиционный материал.

И ещё мне понадобится два особых человека. Первый — человек-собака. Пусть не умный, пусть не инициативный, зато преданный. Этот человек должен настолько плотно связывать свою жизнь с моей персоной, что всё остальное для него будет вторичным. Этакий Меньшиков или Скуратов нужен. От него не придётся требовать многого в части "решения поставленных задач". Но этот человек будет стоять у меня за спиной с заряженными пистолетами, и чтобы я не боялся. Другого от него не требуется. Искать его придётся где-нибудь в "разбойном приказе" или иных схожих обстоятельствах.

Второй человек — совесть. Это должна быть ходячая честность и щепетильность. Идеально будет, если он проникнется внедряемой идеологией, но допустимо, если он станет оценивать всё с точки зрения общепринятых норм. Его задача быть ревизором, я переложу на него часть работы по контролю. Он должен критическим взглядом оценивать всё, что делаю я и моя семёрка. Такой критик крайне важен, если нужно не просто наворотить дел, а построить нечто, что будет само себя регулировать уже после смерти меня — царя батюшки. Ведь после своей смерти я уже ничего не смогу подкорректировать или подправить, общество будет жить уже своей жизнью. И во многом люди будут руководствоваться принципами схожими с теми, что будет озвучивать человек-совесть. Где его взять? Искать среди монахов-аскетов или каких-нибудь чрезмерно благородных дворян.

И всё же, наиглавнейшая проблема на настоящее время — это здоровье. Нужно наладить контроль над телом. Надо двигаться. Надо смотреть. Надо слушать. Навык придёт только в процессе работы. Это врач считает меня больным, но я-то знаю причины своего плохого самочувствия. Причины просты моё сознание не умеет управлять доставшимся мне телом. Надо учиться. Завтра же с утра уговорю Мердера поиграть в шахматы. Моторику пальцев подработаю, глаза загружу работой. Заодно попробую поговорить, послушать. Надо что-то придумать с речью. Картавость раздражает. Хотя великий князь с рождения картавит, но это не годится. И конечно надо больше есть и крепче спать. Я заметил существенную разницу в контроле над телом после каждого сна. Видимо когда я сплю мозг восстанавливает контроль над телом на подсознательном уровне.

И надо тренировать слух."

Некоторое время Саша лежал, вслушиваясь в тишину. Главной его целью было услышать дыхание, спящего невдалеке воспитателя. Какие-то звуки доносились до него, но определить их он не мог. Вскоре он почувствовал себя утомлённым, повернулся на бок, и быстро заснул.

Глава 3

Хорошую религию придумали индусы

16 декабря 1825, Санкт-Петербург

Утро Саша встретил радостно. Как и вчера, солнце пришло в город около десяти. Но теперь само пробуждение было лёгким. Он чувствовал в себе силы, ему хотелось немедленно приступить к активным действиям. Встать и сделать зарядку, умыться холодной водой. Но ничего такого он делать не стал. Болеть, так болеть. Он решил ограничиться завтраком, только есть не хотелось, и уговорить Мердера на партию в шахматы. Карл Карлович встретил его пробуждение, сидя за столом. Он что-то неторопливо писал. Заметив, что воспитанник сел в постели, он тут же прервал своё занятие.

— Доброе утро, ваше высочество. Как Вы себя чувствуете?

— Доб-р-ое ут-р-о, — медленно ответил Саша. Он старался правильно выговаривать слова, однако буква "Р" не желала звучать правильно, — я замечательно выспался и хочу есть.

— Хорошо, — Мердер повернулся к двери и громко известил. — Агафонов! Востриков! Александр Николаевич проснулся.