Волчица и пергамент. Том 2

— Всё вокруг может сильно измениться с течением времени. Случаются катаклизмы, которые не могут быть ничем иным, кроме как наказанием Божьим, и даже мелочи могут их спровоцировать. Этот мир не вечен. Вечность оставлена за Царством Божьим на небесах.

Почти всё в этом мире подобно карточному домику, обречённому когда-нибудь рассыпаться. И потому он хотел поддержать людей среди этой неуверенности и жестокости. Он хотел бы суметь рассказать Миюри больше об этом, но она, скорее всего, его бы не стала слушать. По крайней мере, так он думал, но она молчала и смотрела серьёзными глазами. Возможно, для неё реки и горы должны оставаться всегда и вечно такими, какими были. Она никогда не встречала дракона или волшебника, но реки и горы всегда были рядом с ней.

— Ты чему-то сегодня научилась, — он приблизился к ней и положил руку ей на голову. — Всё увядает со временем. Прах к праху, пепел к пеплу. Вот почему мы должны с толком использовать время, отведённое нам Богом.

Когда он потом добавил, что поэтому разные сони ведут себя неразумно, она, наконец, вздохнула, возвращаясь к своему обычному поведением.

— Ты вечно меня учишь!

— Я бы хотел, чтобы мне не приходилось делать это.

— Фффшшш!— прошипела она и надула щёки. Но, хотя она обиделась, её взгляд вернулся к концу реки, и её щёки быстро опали. Затем она заговорила, всё ещё не глядя на него. — Но мама говорила то же самое. Я полагаю, это правда.

Он невольно сглотнул.

Мама Миюри была волчицей и богиней, живущей в пшенице, она прожила сотни лет, может быть, она вовсе не имела возраста — существо, известное как мудрая волчица. Вот почему мудрая волчица Хоро, путешествуя с торговцем, которого она встретила в деревне и которого глубоко полюбила, всегда сомневалась, пересекать ли ей линию. Её партнёром был человек, чья жизнь пролетает для неё в мгновение ока. Время не остановить.

Но они вместе отказались смириться с естественными законами мира, чтобы постичь счастье, замаячившее перед ними. Пусть ему суждено пролиться из их рук подобно воде, они верили, что воспоминания о нём останутся навечно.

Каким печальным и каким болезненным должно быть это.

И возможно Миюри, кровь от крови Хоро, постигнет та же участь. Она не была человеком.

Коул поклялся всегда быть её другом, но с некоторыми вещами он ничего не мог поделать. Как и её отец Лоуренс, который, как бы он ни старался, однажды уже не сможет подняться и обнять свою вечно молодую жену. Никто не сможет победить судьбу.

— Вот почему я... — Миюри неожиданно посмотрела на него с улыбкой. — Как меня учила мама, я проживаю каждый день так полно, как могу.

— Миюри...

Её невинная улыбка была её силой. Ей хватало смелости продолжать движение вперёд, даже если дорога впереди была темна. Это могло быть связано с неведением юности, но более вероятно, что сама она решила так жить. Её улыбка говорила ему, что он может верить в это решение. Коул неловко усмехнулся, она удовлетворённо кивнула в ответ.

— Вот почему я ем любую еду, которая, как я думаю, хорошо выглядит, и сплю, когда хочу. Даже есть причина, почему я играю, когда хочу, вот. Ты всегда говоришь об умеренности, брат, — она вздохнула и решительно закончила, — но нет времени быть умеренным!

Коул почти поддался её речи. Затем он несильно опустил кулак на её голову.

— Всё это не имеет ничего общего с развращённой жизнью.

— Ой! — взвизгнула Миюри и надула щёки. — Брат, ты болван!

— Я не болван. Тебе когда-нибудь надо прекратить рассказывать о своём пути в жизни среди людей. Ты можешь когда-нибудь оказаться слишком неосторожной.

— Я не рассказывала о своём пути в жизни никому вообще!

Они шли рядом, пререкаясь по пути. Казалось, Миюри закатывала обычную детскую истерику, но он почему-то чувствовал, что она преследовала какую-то цель.

И было ещё одно, о чём она умолчала. Раз в ней текла волчья кровь, могло оказаться, что она тоже будет жить почти вечно, и может, из-за недолговечности того, что привлекает её внимание, она так к этому тянулась. Однако её особое внимание привлекло то, что не было едой или забавной игрушкой. Это был сам Коул. У него было чувство, что он понял, почему она не упомянула об этом. Признай она, что её тянет к Коулу, потому что он тоже когда-нибудь уйдёт, ей придётся признать и то, что его тогда действительно больше нигде не будет. Об этом суеверные старики часто говорили: сказанное вслух вскоре происходит по-настоящему.

Миюри беспрерывно жаловалась, какой он упрямым, невнимательный и вообще — безобразник, но держалась за его руку и шла рядом. Он чувствовал силу её хватки даже сквозь толстые перчатки, словно она была маленькой девочкой, которой страшно идти в одиночку среди ночи. А он не мог ответить взаимностью на её чувства, но как старший брат не считал зазорным быть рядом со своей младшей сестрой, пока она не перестанет бояться тьмы. Судьба — это то, чего боятся, и единственный способ противостоять страху — это молиться, поскольку чудеса поистине не происходят.

Бог велик, ибо он есть тот, кто может всё перевернуть.

Они продвигались по снежной горной тропе. Вскоре, словно ниоткуда появились чёрные скалы. Чёрные как смоль камни были настолько неровными, что казались злобными, хоть были и не слишком высокими — примерно в рост Коула. Скальные скопления тянулись вперёд по обе стороны тропы, которая направлялась меж скал к концу реки. Миюри с любопытством посмотрела на странный вид вокруг и, приблизившись, понюхала скалу.

— Здесь начинается одежда короля, — вдруг понял Коул, Миюри тоже подняла глаза.

— Ух ты, точно. Цвет деревьев другой.

Линия, которую они увидели, подплывая к острову, на которой менялась растительность на горе, проходила как раз там, где они сейчас стояли.

— Всё слишком резко меняется, разве нет?

— Хм, я не знаю. Такое ощущение, что должна быть какая-нибудь причина, из-за чего...

— Какая-нибудь причина?

— Как землетрясение, например.

Миюри не спросила, что это такое. Возможно, она услышала это слово впервые.

— Случается, землю жестоко трясёт, ну, словно топает великан. Когда это случается, земля иногда трескается и даже может сместиться, как вот здесь, — и он показал на реку.

Будучи странствующим школяром далеко на юге, он был в таких странах, где иногда доводилось ощущать это явление. Люди часто объясняли их Божьей карой за злые деяния людей, но северные языческие земли никогда не слышали о землетрясениях, потому гнев Божий и подобные объяснения казались им придуманными.

-Угу, — невыразительно отозвалась Миюри и пошла дальше. — Иногда ты веришь в какие-то странные истории, брат.

— Ты мне не веришь? Я не раз это сам испыт...

— Ты уверен, что не был пьян? Раз говоришь, что земля двигалась.

Не сомневаясь в рассказах о пиратах, издающих дикие воинственные выкрики, держа кинжал во рту, она с недоверием относилась к вещам, казавшимся ей странными. Коул не без досады пошёл следом.

Состояние земли, как ни странно, не менялось. Всё новые скалы появлялись справа, где была река, путники приближались к верхней части горы. Если бы это был король, натягивающий на пуп сползшие штаны, они шли бы сейчас по его поясу. Чёрный лик скал резко контрастировал со снегом, но в некоторых местах из них торчали толстые корни. Если землетрясение действительно было, то уже достаточно давно. Если бы попросить старых островитян рассказать о прошлом, они наверняка поведали бы дошедшие до сего дня легенды.

Раздумывая, Коул вдруг увидел, что Миюри остановилась. Солнце осветило её своими лучами, отчего она сама ярко выделялась на фоне скал. Лучи проникали сквозь лес только здесь, на поляне меж деревьев. Дорога затвердела, и идти здесь стало легко — это место лучше всего подходило для молитвы. В лучах солнца Миюри стояла и глядела на гору с раскрытым ртом. Чтобы узнать, что так приковывало её внимание, Коул вышел на поляну. Сильная дрожь сразу пробежала по его спине.

— Чт?..

Невероятно огромный змей поднял голову, словно готовый к броску в любой момент.

— Ч-чт?..

Коул посмотрел вверх на зверя, забыв, что стоит на склоне. Он отклонился назад и упал на спину.

Нет времени лежать, нет времени. Встать, схватить Миюри за руку — и обратно в лес! И быстро!

Но чем яростней он старался встать, тем глубже увязал в снегу, и тем труднее было подняться. Когда он, наконец, поднялся на колени, змей с раскрытой пастью оставался на том же месте, не двинувшись ни на палец. Коул успокоил своё бухающее сердце и, тяжело дыша, всмотрелся в змея.

Нет, не пасть огромного змея. Пещера?..

Потолок высок, его высоты вполне бы хватило для великолепного здания крупного торгового дома. Не клыки это вовсе, а нависающие камни и корни, обвитые плющом. Снег укрыл змея белой кожей, и когда Коул проверил взглядом увиденное, перед ним опять был лишь огромный змей. На первый взгляд пещера была глубокой, но когда глаза Коула приспособились, он понял, что ошибся. Поверхность пещеры была того же цвета чёрной смолы, что и скалы, и особенная неровность поверхности сбила с толку его восприятие.

— Брат, ты как?

Он был настолько увлечён увиденным, что почти забыл про Миюри. Она стряхнула с него снег и помогла подняться. На её лице не было озорной улыбки, возможно, из-за того, что он был так возбуждён.

— Спасибо! Но что это за?..

— Кто-то возложил сюда цветы, это должно быть местом, где они молятся.

Миюри показала туда, где у змея мог бы быть язык. Глубже в пещере, куда не доставал снег, была навалена груда камней, украшенных необычными для зимы цветами. Сверху на камнях тихо сидела Чёрная Мать.

— Меня удивляет, что она повёрнута спиной к нам. Кто-то так пошутил?

Как и сказала Миюри, изваяние Святой Матери было повёрнуто лицом внутрь пещеры. Изваяния и статуи в молитвенных местах обычно встречали верующих лицом к лицу, поэтому это изваяние оставляло довольно странное впечатление.

— Может, там внутри чудовище.

Если изваяние Святой Матери необходимо как чудотворная защита, такое вполне было возможно.

— Должна ли я обратиться волчицей? — спросила Миюри, выуживая мешочек с пшеницей из-под сорочки.

Обладая в жилах кровью воплощения волчицы, она могла сама становиться волчицей с помощью пшеницы, полученной от мамы. Коул не думал, что она тогда смогла бы победить выскользнувшего змея любого размера, но ей по силам бросить его себе на спину и быстро убежать.

— Могут возникнуть неприятности, если кто-то увидит тебя, так что... — стал объяснять Коул, заглядывая в пещеру, где вроде ничего не таилось. Вблизи он уже точно увидел, что пещера недостаточно глубока, чтобы что-то скрыть.

— Интересно, на что она смотрит? — полюбопытствовала Миюри, вставая рядом и рассматривая Чёрную Мать, тихо смотревшую вглубь пещеры, и наклонила голову. Хотя она и высказала предположение о чьей-то шутке по поводу обращённой позы изваяния, это не было настоящим объяснением.

— Думаешь, они нашли здесь сокровище? — вдруг спросила она.

— Что? — обернулся Коул.

— Ты же знаешь, маленькую куклу сделали здесь из чего-то такого странного, так? — Миюри совершенно неуважительно показала пальцем на изваяние Чёрной Матери.

— Имеешь в виду гагат?.. Но...

Раньше он видел копи, это место не походило на то, которые он когда-либо встречал. Горные разработки всегда ведут вниз. Пол в этой пещере был ровным, зато потолок был чрезвычайно высок. Было бы легче разрабатывать, начиная сверху, а не наоборот. Что важнее, трудно себе представить, что изваяние разместили здесь в надежде, что от этого появятся драгоценности там, куда смотрит Чёрная Мать.

И в то же время он чувствовал, что видел это где-то раньше. Только где?

— Хочешь, попробую копнуть? Мама для отца вырыла яму и нашла воду, когда они открывали купальню, верно?

Миюри будто шилом колол скрытый в ней семилетний мальчишка, Коул видел концы серебряных волос, пробившихся через швы её капюшона. Ее волчьи уши, надо полагать, тоже упирались в капюшон. На острове, окружённом морозным морем, в таком интригующем месте непонятным образом поклонялись чёрным изваяниям Святой Матери. Это разворошило её любопытство, как палка осиное гнездо.

— А вдруг пойдёт такая же вода, как в той мёртвой реке, если копнём?

— Что? — спросила Миюри, продвигаясь по камням вглубь.

Затаив дыхание, Коул посмотрел на неё, на потолок, затем на Чёрную Мать. Его тело качнулось назад, он отступил на шаг, потому что у него появилась смутная догадка.

Что было первым, о чём он подумал, когда они вышли на поляну с горной тропы? О том, что змей сейчас метнётся, атакуя их. Тогда понятно, почему Чёрная Мать должна быть повёрнута спиной наружу. Он видел подобное раньше. Он не смог собрать куски вместе, потому что ЭТО заморожено во времени.

Чёрный гравий под его ногами сменился белым снегом. Он сделал ещё шаг назад, потом ещё, глядя на всю картину. Змеиная пасть, готовая, как казалось, напасть в любой момент, стала выглядеть чем-то иным.

То, что текло по реке, могло не быть водой. Он оглянулся, и стало прекрасно видно, куда всё текло. И потом Чёрная Мать.

— Братик, что не так? — спросила Миюри, выходя из пещеры и щурясь из-за солнца, отражённого снегом. — Эй, брат?

Она потянула его за рукав, приводя, наконец, в себя.

— Нет... — Коул тряхнул головой и снова посмотрел в пещеру.

Как только мысль завладела его умом, он не мог избавиться от неё. Он ошибся, думая, что видел это где-то. Он слышал раньше похожую историю и хорошо её знал.

— Бра-а-ати-и-ик? — шаловливо замахала Миюри рукой перед его лицом, но когда Коул посмотрел на неё, она отскочила. Потом вздрогнула, когда он схватил её за руку.

Мгновеньем позже он потащил её прочь.

— А? Что?

— Есть кое-что, что мы должны подтвердить.

Он тянул за собой сбитую с толку Миюри, выбирая дорогу, по которой они пришли. Казалось, что она сейчас споткнётся, но девушка, выросшая в горах, двигалась без запинки.

— Хашшшш... Брат!

Он не обратил внимания на её жалобу, в его голове и так было уже много, о чём он должен был подумать.

Вера Чёрной Матери не была притворством или суеверием. Но вера могла ещё сама оказаться ложной.Его работой было судить, будут ли жители северных морей подходящими союзниками для справедливого дела королевства Уинфилда в их борьбе с Церковью.

Между деревьями он видел портовый город Цезон.

Мёртвая река делила остров надвое лазурной линией по снежному полю.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

Коул со всех ног бежал через лес, достигнув края которого, он уже запыхался. Когда пошли снежные поля он уже с трудом отрывал ноги от земли. Миюри могла лишь коситься на него, однако его ноги, движимые чувством долга, продолжали толкать его вперёд. Она ожидала, что, вернувшись в церковь, они отдохнут, но Коул протащил за собой Миюри мимо и направился прямо в порт. Только-только миновал полдень, и главные улицы, которыми они проходили, были почти пусты. Обойдя доки, Коул быстро нашёл, что искал — лодку, которая могла доставить их на остров с монастырём.