Лунная золушка

— Ты что же сверху был?

— Ну, не в том смысле, о котором ты подумал. Я же не совсем идиот. Да и не хотел я никогда с ним сверху, понимаешь?

— Угу. А он что?

— Не знаю. Когда отдышались, он меня все к себе прижать пытался, потискать, как очередную свою девчонку смазливую. А мне так тошно стало... В общем, ушел я.

— По-английски?

— А что, по-твоему, я ему там должен был завтрак в постель подать?! — вскричал Дождь от досады. На самом деле у него просто уже сдавали нервы.

Но Лунтик спокойно выслушал его, переждал, и лишь потом заговорил вновь.

— Нет. Но вы могли бы хотя бы поговорить.

— Нет. Не могли. Как ты не понимаешь? Я бы все мог пережить. Все. Даже ненависть, там, не знаю, призрение, наверное, смог бы. Но не жалость. А он... он даже спрашивал, пробовали ли меня лечить от этого помутнения... — последние он уже едва слышно нашептывал в трубку, но Лунтик все равно как-то умудрялся разбирать слова.

— Что? Прямо после того, как...

— Да, нет. До того. Еще в машине.

— Так. Я понял, — неожиданно твердо произнес Лунтик и даже выпрямился на диване, на котором все это время сидел. — Мы сейчас с Ветром у него. Приезжай.

— Нет. К нему не поеду.

— Почему?

— Ну, просто не могу.

— Но он же твой брат! И не только брат, — последнее он добавил уже тише, потому что неожиданно почувствовал совсем уж неуместный укол ревности. "Надо же, уже ревную, — подумалось ему отстраненно, — Кто бы мог подумать?".

— Да не в нем дело. Просто... Ладно, пусть я сентиментальный идиот, но в его квартире я находиться просто не могу. — Выпалил Дождь и затих в ожидании ответа.

Лунтик замер, переварил, и совершенно будничным тоном произнес. — Хорошо. Тогда через полтора часа в моей общаге. Придешь?

— Куда я от вас теперь денусь. — Бросил Дождь в сердцах и отключился.

Лунтик медленно повернул голову к двери. Прислонившись плечом к косяку, на него смотрел подозрительно спокойный Ветер. Похоже, это, порой изрядно раздражающее, непробиваемое спокойствие было его фирменным знаком. Лунтик отвернулся и тихо произнес вопрос, вертевшийся на языке.

— Ты первый раз с Дождем тоже в той квартире спал?

— Да. Это так важно?

— Да.

— Почему?

Лунтик забрался на небольшой диванчик с ногами и прижал колени к груди, обняв себя руками. А потом и вовсе положил на колени голову, прикрыв глаза. Он слышал, как Ветер медленно приблизился к нему, но так и не взглянул на него. Голову накрыла теплая, большая ладонь, взъерошила волосы. Приятно.

— Лунтик?

— Я ревную. Так странно.

— Правда?

— Угу.

— А мне хочется петь от радости.

— Так пой, чего встал?

— И целоваться, — выдохнул Ветер, опускаясь перед ним на колени. Притянул его к себе и поцеловал, так и не запев. Но Лунтик и не ждал от него песен, а вот поцелуев очень даже ждал, по крайней мере, надеялся, что их еще будет много-много.

Они пили горячий, крепкий чай с лимоном и переглядывались друг с другом через стол. Ветер стоял у окна и задумчиво смотрел на людей, шныряющих внизу, словно мыши. Пробегут, остановятся, снова побегут. Тишина казалась материальной, но не было тягостной. Поэтому, они молчали. А потом заговорил Дождь, тихо, но твердо, словно вдохновленный поддержкой Лунтика, решившись рассказать о чем-то очень важным.

— Знаешь, я вчера, то есть уже сегодня, переспал с дядей Митчем.

Ветер замер на миг, не поворачиваясь к ним, и почти сразу спросил, — Зачем?

— Потому что люблю его.

— А он?

— А как ты думаешь?

— Но как-то же ты его убедил.

— Веревками, ага. — Важно кивнул Дождь и сделал большой глоток чая.

— И что, все время веревками? — Ветер повернулся и встретился глазами с братом.

— Нет. Но к тому времени он уже мало что соображал, уж поверь мне.

— Верю, но не совсем.

— Почему?

— Потому что я знаю его. Он даже во сне привык все контролировать, не то что в сексе.

— Ну, значит, со мной не смог.

— Не думаю.

— Ладно, — ворчливо бросил Дождь, неожиданно поймав себя на мысли, что теперь ему страшно уже по совсем другой причине, а вдруг он сам сегодняшним побегом уничтожил хотя бы гипотетическую возможность чего-то светлого в этой своей безответной любви. Поэтому поспешил отвлечь и себя и друзей, — А у вас двоих как успехи?

Ветер перевел взгляд на Лунтика, тот уткнулся в кружку. Но было понятно, что отвечать все же предстоит именно ему.

— Все хорошо.

— И что это значит? — не унимался Дождь, полностью переключившись именно на предмет отношений своего лучшего друга и старшего брата. В глазах его впервые за сегодняшний день заплясали настоящие, узнаваемые смешинки.

— И что, я теперь в подробностях должен рассказывать? — возмутился Лунтик, вскинув голову, и всем стало ясно, как сильно он смущен. Ветер неодобрительно посмотрел на младшего брата, но тот его взгляд проигнорировал и светским тоном уточнил.

— Нет. Ну, зачем же. Подробности я себе и сам нарисую. Ты лучше скажи, тебе понравилось?

— Да, — снова опустив глаза в стол, выдохнул Лунтик едва слышно.

— Ну, вот и отлично. Совет, да любовь вам, дети мои, — объявил Дождь с наигранным пафосом в голосе и поднялся. Но даже шага в сторону входной двери сделать не успел. Потому что в этот момент та широко распахнулась и через порог перешагнула приятная пожилая дама в светло-персиковом классическом костюме — юбке, пиджаке и элегантной шляпке. Все трое знали, кто это. Алевтина Эдуардовна Веснова, бабушка Дождя и Ветра. Вот только от её визита вряд ли можно было ждать, что-то хорошее.

Лунтик порывисто вскочил и замер у стола. Пожилая женщина обвела взглядом комнату, скривила губы, оглядела с ног до головы обоих внуков, а потом полностью сосредоточила свое внимание лишь на нем одном, Лунтике.

Тот нервно сглотнул и заговорил первым, по глазам, выцветшим, но цепким и внимательным поняв, что она все знает.

— Пожалуйста, дайте мне доучиться. Обещаю. Я окончу институт и больше не появлюсь в их жизни, честно. Просто... поймите, это очень важно для меня. Я не... не буду ломать никому жизнь. Мне это не нужно. И деньги мне не нужны...

— Были бы нужны, не вынуждал бы моего внука жить в этом неподобающем месте. — Отрезала она, посмотрела на кровать Ветра, слава богу, застеленную, и чинно опустилась на самый краешек. — Значит так, — повернулась она к старшему внуку, оценила ледяной взгляд и застывшее восковой маской лицо, и продолжила все так же непреклонно, — У тебя десять минут на то, чтобы уговорить его переехать к нам в дом, в противном случае мне придется забрать вас обоих отсюда силой.

— Меня и Кирилла?

— Не прикидывайся дурачком, Стас, тебе не идет.

— Хорошо, я понял. — Бросил Ветер и шагнул к Лунтику, все еще абсолютно не понимающему, что происходит.

— Идем, дорогой, — протягивая руку младшему внуку, обронила Алевтина Эдуардовна, — Не будем им мешать.

Дождь сразу же подал ей руку, подставил локоть, и не забыл плотно прикрыть дверь за ними обоими.

— Что... что это все значит? — Отмер Лунтик.

— Ты настолько мне не доверяешь, что считаешь, будто я позволил бы ей так с тобой поступить? — очень ровно уточнил Ветер, и подошел совсем вплотную.

Лунтик попятился, но уперся в стол. Глаза его блестели.

— Я... верю тебе, — медленно проговорил он, не опуская глаз, — Но знаю, что в жизни так не бывает.

— Как?

— Любовь до гроба и все такое прочее.

— Бабушка хочет, чтобы мы жили вместе с ней.

— Так в чем проблема, я же тебя не держу.

— Мы с тобой.

— Что?!

— Ты сам слышал.

— Нет.

— Нет, в смысле не слышал, или нет...

— Нет, в смысле никуда я из своего угла не поеду. Пусть он неподобающий, по мнению твоей бабушки, но он мой! — выпалил Лунтик, и попытался оттолкнуть его от себя. Но Ветер лишь сильнее прижал его к себе, и выдохнул уже в губы.

— Его никто у тебя не отнимает. Обещаю, захочешь уехать, эта комната всегда будет ждать тебя.

— Нет! Не хочу!

— Почему?

— Потому что не хочу! К тому же, у меня Гришка еще, вот! — прокричал Лунтик ему в лицо, вовремя вспомнив о своем питомце, который в этот самый момент лениво посмотрел на них со стула возле компьютера, на котором как раз развалился.

— Ты думаешь, ему не хватит места?

— Я думаю, ему у вас совсем не понравится.

— Ты не сможешь знать этого наверняка, если не попробуешь.

— И пробовать не хочу. Отпусти меня!

— Нет, — и Ветер порывисто обнял его, утыкаясь лицом в шею. Замер так, и неожиданно сипло выдохнул. — Пожалуйста, я очень сильно тебя прошу.

— Но я... я не могу, — слабо пролепетал Лунтик, чувствуя, что у него сейчас подогнуться колени. Не кстати вспомнилось все то, чем они занимались ночью. Щеки обожгло, а дыхание сбилось. Ну не идиот ли, думать об этом в такой момент?

— Что мне сделать, чтобы ты согласился? — тихо, но без надежды в голосе, спросил Ветер. И Лунтик понял, что если сейчас снова оттолкнет этого невозможного парня от себя, то никогда уже не сможет хотя бы просто посмотреть ему в глаза. Горло сдавило, он слабо выдохнул и прошептал.

— Я все еще не верю, что твоя любовь может быть настоящей. Но я хочу...

— Да?

— Чтобы ты научил меня.

— Любить?

— Да.

— Я постараюсь.

— Хорошо. Тогда я согласен.

— Я люблю тебя.

— Я знаю.

— А ты?

— Давай, лучше вещи собирать.

* * *

Переезд занял весь оставшийся субботний день, плавно перетекший в воскресенье. Алевтина Эдуардовна настаивала, чтобы мальчики какое-то время пожили с ней, но перед тем, как окончательно объявить об этом, все же позволила Лутику переговорить с ней наедине. Ветер весь извелся, ожидая, каким выйдет из кабинета бабушки его маленькое, личное чудо. Чудо вышло сосредоточенным, с сурово поджатыми губами, и даже не взглянуло на него. В душе что-то оборвалось, и Ветер шагнул не к нему, а к бабушке, вышедшей следом.

— Хорошо, дорогой, — она невесомо дотронулась до локтя Лунтика, — Я понимаю твою позицию, но, надеюсь, и ты понимаешь и принимаешь мою. — На слове "принимаешь" бабушка сделала особый, едва ощутимый акцент.

— Да, — Лунтик ответил очень тихо и ушел в свою комнату. Именно в свою, а не в общую с Ветром.

На самом деле Стас предпочел бы, чтобы они жили вместе, бабушка, вроде бы, не возражала. Но Лунтик очень спокойно попросил показать ему его комнату, бабушка улыбнулась, Ветер поджал губы, но смолчал. Виталика поселили на противоположной стороне коридора, чуть в стороне. Его окна выходили на сад с лабиринтом, в то время, как окна Ветра на парадный въезд. Конечно, он мог бы попробовать настоять на своем, но не стал, позволив Лунтику решать все самому.

В ответ на вопросительный и холодный взгляд бабушка ему ничего не сказала, лишь мило улыбнулась и ушла куда-то по своим делам, а Стас кинулся догонять Виталика. Но тот успел не только дойти до своей комнаты, но и закрыться в ней. В чем Ветер легко убедился, попытавшись толкнуть дверь без стука. Тяжело вздохнув, стучать он все же не стал. Прислонился к ней спиной и сполз на пол. Прикрыл глаза и откинул голову назад. "Как преданный пес", — пронеслось в голове, но столь не лестная ассоциация его совсем не огорчила. Этот день так вымотал его, что он был готов быть хоть псом, хоть еще кем, лишь бы Лунтик не злился на него, лишь бы просто позволил быть рядом.

А затем дверь открылась, и он чуть не упал к его ногам. Ветер запрокинул голову и заглянул в растерянные зеленые глаза. Все-таки их натуральный цвет нравился ему больше всего.

— Ты чего?

— Тебя караулю. — Он улыбнулся немного натянуто, но все же.

— Как пес, что ли? — уточнил Лунтик, и в его глазах появилось почти неуловимое, веселое выражение.

— Почти. А ты зачем вышел?

— К тебе хотел. — Просто ответил он и отступил в комнату, Ветер легко поднялся на ноги и шагнул к нему, закрывая за собой дверь.

— Теперь придется вставать раньше, иначе в универ не буду успевать, — произнес Лунтик, сам не понимая зачем. Взгляд Ветра притягивал его, завораживал. Хотелось сделать его, этот последний, разделяющий их шаг и... А вот что дальше, Лунтик пока не придумал, поэтому просто остался стоять там, где стоял. Ветер тоже не спешил подойти к нему совсем вплотную.

— Я буду отвозить тебя.

— Что, каждое утро? — скептически фыркнул Лунтик и даже немного отступил. Просто не смог вынести этого странного переплетения взглядов.

— И забирать тоже.

— Но это-то совсем не обязательно.

— Обязательно.

— А если я захочу остаться с друзьями?

— Позвонишь мне, предупредишь, и я встречу тебя уже после. — Без заминки проговорил Ветер, которому, конечно, хотелось сказать совсем другое. Например, что он не хотел бы, чтобы хоть кто-нибудь мог претендовать на него, пусть даже всего лишь друзья. Но он прекрасно понимал, что столь эгоистичные свои порывы лучше сдерживать, иначе Лунтик просто развернется и уйдет, как ушел из дома, не пожелав терпеть натянутости отношений, которые ему стали казаться насквозь лживыми и ненастоящими. Вот и от него он вполне может так уйти, и даже если Ветер попытается удержать его силой, это никогда уже нельзя будет назвать любовью. А Стасу хотелось любви.

— Хорошо.

Лунтик неуверенно улыбнулся. Сглотнул, но понял, что Стас не подойдет к нему, если он сам не сделает первый шаг. И он шагнул ему навстречу. Замер, чувствуя, как дыхание сбивается от одного лишь потемневшего взгляда льдистых глаз. Медленно поднял руки, словно все еще сомневаясь, имеет ли он право вот так обнимать его, но все же дотянулся и закинул их ему за шею, прижимаясь грудью к груди и все так же не отпуская его взгляда.

Ветер улыбнулся, нагнулся совсем чуть-чуть, и поцеловал его. Осторожно и нежно, как мечтал целовать всю жизнь, и даже больше, чем жизнь. Так глупо мечтать о подобном, но он мечтал, и позволил мечте хоть на миг поменяться местами с реальностью. А потом в дверь постучали, и, что не удивительно, сразу же вошли.

— О! — протянул Ветер с улыбкой, в ответ на просто-таки ледяной взгляд Ветра, обернувшегося к нему через плечо, и так и не выпустившего Лунтика, который попытался было отскочить от него в сторону. — Все-все, ухожу, ухожу, — объявил он, и закрыл за собой дверь.

Стас хотел вернуться к прерванному занятию, а точнее, к поцелую. Но Лунтик отвернулся, когда он потянулся к его губам.

— Лунтик.

— Давай не сегодня, — пробормотал тот, не глядя ему в глаза.

Ветру очень захотелось зарычать в голос, но он послушно разжал руки и совсем немного отступил назад.

— Хорошо. Я не буду тебя торопить.

— Спасибо. Тем более я все равно не могу сказать тебе слова, которые ты хочешь услышать.

— Уже не обязательно, — улыбнулся ему Ветер и отошел чуть дальше.

Лунтик вскинул на него изумленный взгляд, — А?

— Я уверен, что ты никогда бы не согласился на эту авантюру, задуманную моей бабушкой, если бы не любил.

— Но...

— Просто не говори, — бросил он уже через плечо и вышел, оставив Лунтика наедине с самим с собой. Тому, действительно, было к чему прислушаться внутри себя.