Но если бы в прошлые разы воровали этим способом, то украдены были бы также иллюстрации Мольвига, верно? Верстальщики над тем и трудятся, чтобы наиболее эстетичным образом совместить картинки с текстом. Вряд ли пираты уважают и боятся Мольвига больше, чем Камату, или ценят его творчество меньше. И уж наверное они не стали бы выбрасывать то, что само пришло им в руки... Ладно, смотрим дальше.

Программисты работали каждый в своей комнате, координируя действия по локальной сети, как сказал Сергею руководитель группы IT Чарльз Маккласки. Чарльзу было лет двадцать пять, круглые оттопыренные уши и клочковатые бакенбарды делали его похожим на шимпанзе с рекордным IQ. На очень раздраженного шимпанзе, который уже полчаса не может добраться до банана и вот-вот запрыгает на месте, вопя от ярости.

— Над чем работаете лично вы?

— Защита файла после публикации.— Маккласки по-обезьяньи оскалил зубы. — Защита от неоплаченного копирования, защита от вандализма, защита от несанкционированного доступа при сохранении всех прав честных читателей... и угадайте, что я думаю? Что мы работаем впустую! Запираем конюшню, после того как лошадь украли! Когда вы найдете утечку, черт подери?

— Мы делаем все возможное. Кстати, об этом я и пришел побеседовать. Как функционирует ваша локальная сеть?

Маккласки начал рассказывать, как функционирует сеть, но Сергей слушал его вполуха. На подоконнике стояла светодиодная настольная лампа.

Про такие штуки он читал, сам, правда, не сталкивался. Все, что нужно, — светодиоды и несложное устройство, изобретенное еще в начале века, которое с высокой частотой модулирует их свет. Глаз не видит никакого мерцания, а оно есть. Получается канал передачи информации, до изумления широкий — сотни мегабит в секунду. Видео переслать можно, не только что, смешно сказать, роман.

Слушая о структурированной кабельной системе и контроле доступа, понимающе кивая, Сергей незаметно продвигался к окну. Ну естественно — что можно увидеть из окна дома в Большом Городе, как не другой дом? Сотни окон, не так уж далеко, и в любом может быть фотодетектор. Вот она и дыра.

Лампа выключена. Понятное дело — сейчас солнце мешает, расстояние все же немалое. Но он ведь всю ночь здесь? Как бы в рассеянности, Сергей подвигал осветительный прибор (а цоколь-то тяжеленький)... Маккласки запнулся и вопросительно взглянул на него:

— Это лампа, мистер Островски.

— Да, извините, я задумался. Вы увлекаетесь светодиодными устройствами?

— Нет, почему вы так решили? Просто вечером ее включаю, когда устаю от верхнего света.

Ага. На подоконнике. Поставьте на окно лампу, мисс Стоунер, это будет нам сигналом... Не спугнуть бы его — пусть лучше остальным займутся ребята Дона. Кроме того, Сергей внезапно ощутил настоятельную внутреннюю потребность прямо сейчас свернуть беседу. Ох...

— Я понял, мистер Маккласки. Спасибо за сотрудничество.

— Удачи вам, — снисходительно пожелал лопоухий Чарли.

Сергей вышел в коридор и замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Похоже было на то, что удача изменила ему по-крупному.

— О нет. Только не это!..

* * *

Универсальные таблетки от поноса не помогали. Аюрведические пилюли, предложенные доброй соседкой, — тоже. Сергей рухнул на диван, натянул на себя плед и поджал ноги. Босые пятки мерзли, в теплом халате было жарко и прошибал липкий пот, в одной футболке и трусах — холодно. Бедный я. И бедный Дон. Кстати, на вифоне от него новое сообщение. Лампу у Чарли изъяли и не нашли в ней ровно ничего необычного. И заказана она была всего две недели назад, и раньше никаких похожих ламп не было ни в комнате айтишников, ни у кого-либо еще. К предположению Сергея о вентиляционной отдушине у верстальщиков Дон вместо комментария поставил "демонический смех".

Что-то я просмотрел в этом дурацком пазле, где девятьсот кусочков из тысячи не имеют отношения к картинке. Если бы так не знобило и не болела голова... Ладно, личные контакты с кем бы то ни было откладываются на неопределенный срок, но в моем распоряжении виртуальные источники. Прорва виртуальных источников. Параноидально собираемая информация о всех действиях обитателей сектора С за пару последних недель и еще два раза по два месяца в этом и в прошлом году — во время подготовки первых двух книг. Какой простор для аналитика!

Он постарался сесть прямо, спиной придавив подушку к стене, и принялся просматривать заказы, которые делали сотрудники, от последних к более давним. Гринуэй: овсянка мгновенного приготовления, таблетки от головной боли и какой-то гептамиксин; яблоки, три штуки; сувенирный флакончик бренди, молотый кофе и сливки, шоколадка, снова яблоки... Мольвиг: вертушка детская из фольги, мороженое, ванильный ароматизатор для кофе, кока-кола, пицца, гептамиксин, молотый кофе, мороженое... Беру свои инсинуации назад: ни капли алкоголя, для полноты картины не хватает только трехдюймового Героя Галактики и упаковки сахарной ваты. Но что такое гептамиксин? Сергей ткнул в загадочное слово искалкой: "Антибиотик, активный в отношении патогенных штаммов кишечной палочки". Ха! Выходит, пострадали не только мы с Доном. И судя по тому, что редактриса и художник сегодня утром выглядели бодро, это именно то, что нам нужно. "Заказать".

Гептамиксин, как выяснилось, недавно заказывали и верстальщики. Может быть, это и есть коварный замысел "крота"? Заразить всю команду кишечной инфекцией и в это время... что в это время? Даже если предположить, что кто-то бегом убежит от компьютера, оставив открытый текст, каким образом к нему подберется "крот", причем так, чтобы это не отразилось на видеокамерах? Но подумать об этом надо. Проверить, не приходил ли к ним, например, врач...

Сигнал вифона. Ага, вот чего мне как раз не хватало. Видеосвязь лучше включить сразу и добровольно.

— Да, мама?

— Почему ты так выглядишь? Ты заболел?

По идее, у мамы должно быть мало времени... хотя нет: там у них сейчас день, на конференции обеденный перерыв. Деликатный эвфемизм "легкое расстройство желудка" возымел предсказуемое действие. Пришлось представить отчет по питанию и образу жизни, и только для того, чтобы в итоге услышать неизбежное:

— Милый, тебе самое время подумать о дальнейшей карьере. А ты вместо этого пьешь по вечерам водку — а пить водку ты не умеешь, вроде твоего отца — и взираешь на луну.

— С чего ты взяла? — невежливо буркнул Сергей, ощущая, как стремительно молодеет. То есть деградирует и возвращается в отрочество. Мысль о шпионской видеокамере в студии кузена Алекса была абсурдной и вдобавок умножала сущности сверх необходимости. Мамочке не нужна шпионская камера, она и так знает, чем он занят. Без разницы, через две ли стены или через полмира.

— Х-мпф, тоже мне тайна. Ты после лунного контракта сам не свой, и ничего не рассказал.

— Я рассказывал весь вечер...

— Ты пудрил мне мозги весь вечер, — непреклонно ответила мама. — Я не возражала, человек имеет право на личное пространство, но все хорошо в меру. Пора уже заняться собой. Я записываю тебя в группу гештальт-терапии, — она наклонилась над тач-скрином. — Это в твоем квартале, занятия начнутся послезавтра.

— Мама, у меня расстройство желудка! — взвыл Сергей. — Я туда не дойду, а если дойду, не смогу беседовать дольше пяти минут!

— За два дня все пройдет, если не валять дурака, а лечиться. Тебе определили возбудителя заболевания?

— Конечно. (Когда врешь уверенно, это может прокатить.) Да я знаю, где заразился, там вся контора болеет. Я уже заказал себе антибиотики.

— Он знает, где заразился, — с непередаваемой иронией произнесла мама. — Хороший мальчик. Антибиотики нельзя принимать наугад, ты понимаешь это? Сиквенс тебе делали?

— Мне?

— Возбудителю! Полногеномный сиквенс, это уж не так дорого стоит, можешь себе позволить. Тебе рассказать, сколько сейчас новых штаммов? Эти биохулиганы в один прекрасный день доиграются в свои игры, попомни мое слово, получим новую холеру, бубонную чуму. А при нынешних нарушениях санитарных норм... Сережа, тебе плохо? Я говорила, чтобы ты не пил сока!..

— Мне хорошо, — с тихой радостью ответил Сергей. — Как я не допер — мороженое, вот что мне нужно в первую очередь...

— Ты хочешь мороженого? Он хочет мороженого! — привычно воззвала мама к невидимым слушателям — должно быть, к предкам, бесчисленным Островским, Коэнам и Маркусам, наблюдающим за судьбой непутевого потомка. — С ума сошел! Не смей, ты меня понял?

— Ма, не волнуйся. Никакого мороженого, тебе послышалось. И я немедленно сделаю сиквенс.

— Немедленно? Тебе так плохо?

— Мама, мне не плохо, просто я подумал, что ты права. Так бывает, честно. Прямо сейчас сделаю, дурак был, что не сделал раньше. И антибиотики пить не буду. И сразу перезвоню тебе, хорошо?

* * *

На следующее утро Сергей Островски снова посетил сектор С издательства "Дольфин Букз". Отдав вифон на контроле и ответив на все вопросы, он сразу прошел к Мольвигу.

— Мистер Островски, — художник церемонно поклонился. — Кофе будете?

— С удовольствием. А можно, я сам? Предпочитаю пользовательский режим.

— Тут неудача. Пользовательский режим у меня не работает. Вернее, работает, но как-то странно.

— А, ну ладно, пустяки. Я, собственно, с личным и несколько деликатным вопросом.

— Давайте.

— Вы недавно перенесли желудочное заболевание?

— Желудочно-кишечное, — любезно улыбаясь, подтвердил Генри Мольвиг. — И не я один, многие пострадали. Кто-то заразный к нам проник, ваша служба плохо сработала.

— Тут вы попали в точку, — медленно сказал Сергей. И, не дожидаясь приглашения, прошел к кофе-машине. Положил на нее руку, побарабанил пальцами по корпусу. Молча посмотрел на художника.

— Я ведь тоже подцепил эту инфекцию. И решил сдать анализ, заказал исследование в клинике. Нельзя быть чересчур внимательным, знаете ли.

В комнате снова воцарилось молчание.

— И что же показало исследование?

— Пока результаты только предварительные. Увидим. Удачного дня, мистер Мольвиг.

Художник медленно опустился на кровать, не сводя глаз с табло кофе-машины. После того, как гость поиграл с кнопками, в окошке времени случайно выставилось "1 ч.". Нелепое время, если думать о приготовлении кофе.

* * *

В этот раз Сергей поехал к Дону овервеем. Поездка заняла около сорока минут. Дон теперь выглядел гораздо лучше, и на рабочем столе у него, насколько мог разглядеть Сергей, были те же самые файлы, что и у него вчера.

— Серж, заходи. Спасибо за подсказку с таблетками, меня наконец-то отпустило.

— Спасибо скажешь чуть позже, — ответил Сергей. — Или не скажешь, как получится. У меня есть результат.

— Я весь внимание.

— Понадобились видеозаписи из комнат сотрудников и списки их заказов.

— Смотрел я эти видеозаписи, — желчно сказал Дон. — Если бы я так работал и это фиксировалось бы на видео, меня бы вышибли с треском. Половину времени ничего не делают, только бродят туда-сюда, жуют что-нибудь или на кровати валяются.

— "Хороши писатели. Я минут десять следил за этими писателями — двое совсем ни строчки не написали".

— Вот-вот, — серьезно кивнул Дон. — Если бы десять, а то гораздо дольше. Особенно Мольвиг.

— Забавно, что ты о нем вспомнил. Как раз хотел предложить тебе посмотреть записи с его видеокамеры. Не все, а только за те дни, когда он заказывал мороженое. Вот, например, прекрасные кадры.

Дон напряженно проследил, как долговязый художник с пластиковой коробкой в руке отходит в "кухонный" угол, возится там с кофе-машиной, потом возвращается, неся мороженое на блюдце. Заваливается на кровать. Ест мороженое, что-то просматривая в планшете...

— И что на этой картинке неправильно? — спросил наконец Дон. — Я уже что-то пропустил?

— Можно и так сказать. Я, собственно, что имел в виду: когда Мольвигу привозят мороженое — всегда особенные сорта из одного и того же ресторана "Дзанарди", ты заметил? — он включает кофеварку, а кофе не пьет. Не каждый раз. Иногда мороженое — это просто мороженое. Но в этот раз, например...

— Да ладно, — Дон подхватил пальцем "бегунок" под картинкой, переместил его вперед. — Вот же, смотри: подошел, налил, несет чашечку.

— Ага. Дай увеличение.

Чашка и рука выросли, заняли собой весь экран. В коричневой жидкости лопались пузырьки, выбрасывая вверх микроскопические капельки.

— Что за черт? У него там растворимая таблетка?

— Это не кофе. У нашего художника прекрасное чувство перспективы — он виртуозно прячет руки от камеры на пару секунд, когда ему нужно. Он там у себя в углу налил в чашку что-то другое. Кока-кола, энергетик... присмотрись, как он отхлебывает. Что бы это ни было, оно холодное.

— Ты это заметил? — с оттенком профессиональной зависти спросил Дон.

— Я знал, на что смотреть.

— Так в чем тут фокус? Наливать кока-колу в кофейную чашку — еще не нарушение правил внутреннего распорядка.

— Конечно, нет. Нарушение — использовать кофеварку так, как он ее использовал. Если я правильно все понимаю, то ближайшие несколько часов в ней нельзя было варить кофе.

— И что же кофеварка делала в это время? Вела радиотрансляцию на коротких волнах? Серж, я готов тебе верить, но после лампы, знаешь... хотелось бы дополнительных аргументов.

— Будут и дополнительные, будут и окончательные. — Сергей подключил вифон к компу и вытащил картинку с буквами H&W в ободке лупы. — Вот. Потратил полдоллара на установку, будешь мне должен. Знакомый софт?

Дон не удержался от улыбки.

— "Холмс и Ватсон". Ее еще продают?

— Ага. Умные дети всегда увлекаются кодированием, что в наше время, что теперь. Хлебом не корми, дай поиграть с программкой-криптографом, написать письмо загадочным кодом, а друг пусть расшифровывает. Главное — ввести туда символы кода и указать, что должно им соответствовать: буквы латинского или другого алфавита, цифры... ну, сам знаешь, да? Пока оставим это и посмотрим другой файл.

Сергей раскрыл текст, украшенный логотипом с медицинской символикой.

— Тут последовательности ДНК твоей кишечной палочки... виноват, теперь и моей тоже. Мама вчера заставила меня пойти в круглосуточную клинику, сдать анализ и сделать полногеномный сиквенс, чтобы не лечиться наобум.

— Мудрая у тебя мама.

— Ты не представляешь, насколько. Так вот, у бактерии обнаружилась крайне любопытная плазмида — кольцо внехромосомной ДНК. В ней, помимо сигналов о начале копирования, имеется несколько неопровержимых свидетельств ее искусственного происхождения. Например, мотиватор, то есть участок, который препятствует бактерии от нее избавиться, не спрашивай, как именно, в файле все это есть. А иначе несчастная кишечная палочка давно перестала бы ее воспроизводить, поскольку проку ей от этой плазмиды ноль. Большую ее часть занимает протяженный участок, не кодирующий никаких белков. Точнее, главным образом не кодирующий. А еще точнее — не кодирующий ничего, интересного с точки зрения бактерии.

Сергей перестал трепаться и взглянул на Дона. Тот мрачно молчал.