Убийственные болоньезе

— Физически могла, — подтвердил Амбросимов.

— Были ли у нее причины поступить подобным образом? — снова спросил Боровой.

— Видимых нет, — рассуждал Николай. — Она совершила поездку с Ризио в район Беляево, некоторое время ожидала его около 'Джоконды', однако самовольно покинула автомобиль Ризио и прошла в ресторан. Ее приход явился неожиданностью и спровоцировал либо действие третьего лица в ее отношении, либо ее действия в отношении Ризио.

— Самооборона? — предположил полковник.

— Возможно, — согласился Николай. — Только после описываемых событий Лада Кренникова исчезла из города.

— Что охрана? — недоуменно спросил Николай Иванович. — Неужели Браско находился один в ресторане?

— Охрана была отпущена самим Браско, — уверенно доложил Амбросимов. — Остался его личный телохранитель, Павлов Виктор Федорович, майор МВД в отставке. Прошел Чечню, контужен. Работал у Браско в течение десяти лет.

— Допросили?

— Нет, якобы, направлен Браско в командировку, задание неизвестно. Ежедневно выходил на связь с хозяином. Мы пробили все звонки, поступающие на номера 'Джоконды' и мобильный Браско. Последние зарегистрированы из Ангельска.

— Связаться пробовали?

— Нет, но его перемещения на контроле. Кстати девица Кренникова родом из Ангельска.

— Интересное совпадение.

— Есть мнение, что Павлов был направлен Браско следом за Кренниковой. Вот цель его командировки.

— Ну, что ж, работайте. Результат доложите. И, свяжитесь с этим Павловым, он же майор, в конце концов, должен понимать. Созвонитесь, вызовите.

— Есть, товарищ полковник.

— Неплохо, Амбросимов, несмотря на допущенные ошибки.

— Спасибо, Николай Иванович, — поблагодарил Амбросимов и украдкой облегченно вздохнул.

Глава одиннадцатая

Тина тщательно подготовилась к свиданию с загадочным Виктором Павловым. Он нисколько не был удивлен, когда она позвонила ему и назначила встречу, будто ожидал от нее именно такого хода. Главным хорошим Тинкиным качеством, как она сама считала, был здравый смысл, и она старалась никогда не недооценивать врага. Бернс строго следил за ней, но к счастью никому не доверял кроме себя самого, поэтому у Тинки появлялось свободное время, когда глава продюсерского центра был занят неотложными делами.

Итак, Тина оделась в обычные джинсы, легкий джемпер, обула любимые спортивные туфли и села за руль своего 'Черокки'. Место встречи — стоянка автомобилей у супермаркета 'Ангельский'. Супермаркет был средненький, не пользующийся большим покупательским спросом. На стоянке было немноголюдно. Начищенные бока 'Лэнд Ровера' отбрасывали блики на жестяную поверхность парапета автостоянки. Павлов стоял рядом, облокотившись на открытую дверь авто, и щурился на почти осеннее солнце. Тина припарковалась рядом и выключила двигатель. Павлов захлопнул дверь 'Лэнд Ровера' и, свистнув брелком сигнализации, подошел к Тине.

— Тина? — спросил он, повернувшись спиной к солнцу.

— А вы Павлов, — сказала она, и стала разглядывать его, прикрывая глаза ладошкой. Увиденное неожиданно ей понравилось. Он был симпатичен, темно-русые немного вьющиеся волосы, темные глаза, лет на десять-двенадцать старше ее, крепкий, спортивную фигуру обтягивала серая тенниска с крокодильчиком известной фирмы.

— Павлов, — подтвердил он.

— Садитесь, Павлов, покатаемся, — не то предложила, не то приказала Тина. Он повиновался. Хлопнул дверью и накинул ремень безопасности.

— Боитесь, Павлов? — усмехнувшись, спросила Тина.

— Я видел, как вы водите автомобиль, — заявил он, — и потом, нам предстоит серьезный разговор, а поскольку я вас не знаю, то не знаю, как вы отреагируете.

— Теперь боюсь я, — засмеялась Тина. — Вы, оказывается, следили за мной?

— Искал подход, — подтвердил Виктор.

— Между прочим, я вас заметила, — похвастала Тина.

— Я особо не прятался, — признался он.

Тина повернула ключ зажигания и плавно выехала со стоянки. Она проехала по Броницкому проспекту, ставшему просторней из-за недавно убранного трамвайного движения, сделала круг по бульвару и направилась в Писановский парк.

— Не против, если мы прогуляемся по парку? — спросила Тина, притормаживая у центрального въезда.

— Отчего же, покурим, — согласился Виктор, и вышел из 'Черокки'.

В парке было прохладно, столетние липы отбрасывали тени, на скамейках сидели пенсионеры с газетами и молодые мамаши с колясками. Тина уверенно шагала вдоль парковой дорожки, Виктор покорно следовал за ней, любуясь ее фигурой. Она свернула на боковую тропинку и вывела своего спутника к уединенной парковой беседке. В беседке никого не было, сквозь крашеные половые доски кое-где проглядывала зеленая трава. Тина присела на скамейку, достала из сумочки пачку сигарет и забросила ногу на ногу. Виктор щелкнул зажигалкой, блеснув хорошими манерами. Тина оценила. Выпустив струйку ментолового дыма, она сказала молчавшему Виктору:

— Вы обещали мне серьезный разговор, — вопросительно взглянула, качнула туфлею. — Передумали?

— Нет, — Виктор затянулся. — Думаю, с чего начать.

— Не подготовились, — разглядывая его строгое лицо, сказала Тина.

— Тина, я помощник господина Браско, — наконец начал Виктор, — может быть, вы слышали от подруг это имя?

— Нет, оно мне ничего не говорит, — свободно солгала она.

— Тогда начать придется с потопа... — прикрыв глаз от табачного дыма, сказал Виктор.

— Э, нет, — запротестовала Тина. — Начните с того, какое отношение имеет к моим подругам то, что сейчас вы мне скажете.

— Прямое, — Виктор стряхнул пепел в траву и посмотрел Тине в глаза. — Ваша подруга Лада Кренникова убила своего любовника. У нас имеется видеозапись.

— Я подозревала, что вы шантажист... — презрительно пробурчала Тина, бросив окурок за край беседки.

— Нет, я не шантажист, — отмел обвинения Виктор. — Дело в том, что Браско послал меня вслед за вашими подругами, дабы кое о чем договориться, но...

— Но...? — вопросительно повторила Тина.

— Но господин Браско имел неосторожность скончаться.

— Скончаться?! — вскрикнула Тина, но тут же прикрыла ладошкой рот и добавила шепотом. — Его тоже убили?

— Нет, сердечный приступ, — успокоил ее Виктор, бросив окурок в ту же сторону.

— Какое отношение его приступ имеет к моим подругам? — снова накинулась на него Тина.

— Труп любовника Лады хранился в морозильной камере в ресторане господина Браско, — Тина вскочила со скамейки и пошатнулась от неожиданной новости, Виктор поддержал ее, чтобы сообщить еще более невероятную. — И сейчас его рассматривает ФСБ.

— Вы что идиоты? — запричитала она. — Зачем вы хранили труп? От него надо было немедленно избавиться!

— Нам-то что бояться? — встряхнул ее Виктор, еще ближе прижал к себе, и наставительно сказал ей на ушко. — Вот ваша подруга от него не избавилась, а за собой надо подтирать.

— Хорошо, теперь-то вы что хотите? — испуганно произнесла Тина.

— Я хочу удовлетворения для всех сторон, — все еще прижимая ее к себе, двусмысленно сказал Виктор, но пояснил: — Мои взаимоотношения с Браско закончились, но я замешан в этом деле по уши, и контора об этом догадывается, часом раньше, часом позже они призовут меня к ответу. Нам надо скоординировать наши действия и ехать сдаваться.

— Да вы с ума сошли! — прошипела пришедшая в себя Тинка.

— Слушайте внимательно, — поддернул ее стальной рукой Виктор, — Браско мертв, ему по большому счету все равно.

— То есть? Вроде это он убил... — догадка вспыхнула в мозгу девушки, а Виктор согласно кивнул.

— На видеозаписи, ваша подруга выбегает из ресторана в окровавленном платье. Но это можно обыграть, — пообещал он, разглядывая ее бедра в обтягивающих джинсах. — Якобы она стала случайным свидетелем драки между Браско и Ризио.

— А раненые ладони?

Виктор удовлетворенно улыбнулся, и Тина поняла, что этим вопросом она выдала свою осведомленность.

— Ерунда, главное — орудие убийства уничтожено, — он отвел взгляд, когда Тина заметила, как он рассматривает ее.

— Но зачем тогда надо было хранить запись и труп? — недоуменно спросила она.

— От трупа не так легко избавиться, а видео — как возможность воздействия на вашу подругу...

— Значит, она случайно становится свидетелем драки и убийства своего любовника вашим хозяином Браско? — еще раз переспросила Тина.

— Да, — гипнотизируя ее своим взглядом, повторил Виктор. — С испугу она ударяется в бега. Браско командирует меня за ней...

— Зачем?

— Договориться, ...предположим.

— Павлов, вы собираетесь с этим вернуться в Москву? — Тина, заметив его заинтересованность, прибавила кокетства.

— Вместе с вашей подругой, и с чистосердечным признанием в малодушии, — придерживая за локоток, не отпускал ее Виктор.

— В малодушии? — хмыкнула она.

Павлов начал нервничать.

— Да, смалодушничал, не заявил на Браско сразу, — зло сказал он, — но не стал выполнять его приказание уничтожить труп, а засунул в морозильник, чтобы сохранить улику. Вы должны помочь мне увидеться с вашей подругой, а еще лучше с ними обеими.

Тина отодвинулась от него, подозрительно глядя в карие глаза.

— И кто из них вам нравится больше? А, Павлов?

— Что за хрень? Никто мне не нравится! — взорвался Виктор и, придвинув Тину к себе, прорычал ей прямо в ухо. — Я к вам по делу!

Тинка отскочила.

— Павлов, вы псих, — констатировала она.

— Станешь психом. Я тут, между прочим, прикрываю ваши задницы, и мне недосуг их разглядывать! Хотя... вашу я все же видел, — намекнул он на ее профессию.

Тина вспыхнула до корней рыжих волос. Никто не смел так разговаривать с ней. Презрительно отзываться о ее теле. Негодяй, надо как можно скорее закончить разговор. Если бы не заинтересованность в Павлове, она тотчас бы умчалась отсюда, только ее и видели. Тина сдержала рвавшийся наружу гнев и бросила мужчине:

— Время и место. Говорите.

— Сегодня, вечером, в девять, — Павлов запнулся, секунду раздумывая, — в доме два на Яблоневой улице, где остановились ваши подруги.

— Квартира пятьдесят девять. Скажете 'к Коткину'. Прощайте, — Тина шагнула прочь из беседки, но была остановлена Виктором, крепко ухватившим ее за руку.

— Тина, простите, я не сдержался, — виновато сказал он, пытаясь загладить грубость. — Сказывается напряжение нескольких дней, на самом деле я так не думаю.

— Наплевать, прощайте... — Тина выдернула свою руку из его пальцев и фыркнула, — ...Павлов.

Роман Израилевич просматривал бумаги, открыв дорогую кожаную папку, молнию которой украшал маленький брелок с шестиконечной звездой. Тина приоткрыла дверь и заглянула в кабинет. Давид и девушка-секретарь стояли во фронт у стола Бернса, в кресле для гостей расположился герр Миллер, консультант. Немец был самым высокооплачиваемым сотрудником в империи Бернса, который очень ценил его опыт и креативные идеи. Бернс поднял голову, чтобы посмотреть на наглеца, заглядывающего в святая святых, но, вместо привычного 'пшел вон!', тотчас же отложил в сторону папку и голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнес:

— Ты где была?

— По магазинам ходила, — и тут же уточнила, для любящего подробности Бернса. — В 'Ангельский' ездила.

— Почему не доложила куда отправляешься? — спросил Бернс, подозрительно оглядывая Тину.

— Я что, под домашним арестом? — начала заводиться та.

— Ладно, ладно, — пошел на попятную Роман Израилевич, — вот была бы в короткой юбке, ни за что бы не поверил, что за покупками ездила.

— А мне все равно, верите вы мне или нет...

— Что купила? — поинтересовался Бернс вложением своих денег.

— Не бойтесь, вас не разорила. Может, отпустите служащих? — пожалела Тина вытянувшихся в струнку референта и секретаря.

— Сердобольная какая. Не все им по курилкам шастать, пусть немного поработают.

Бернс вяло махнул кистью, идите мол, и Давид с молоденькой секретаршей шустро покинули кабинет диктатора. Герр Миллер поднял длинное сухопарое тело из кресла, но Бернс удержал его:

— Отто, останьтесь.

Роман Израилевич подошел к своему знаменитому резному шкафу, открыл бар и прихватил за горлышко бутылку коньяка, напоминающую ограненный драгоценный камень. Плеснул на три пальца янтарной жидкости в широкие бокалы и, повернувшись к немцу, сказал:

— Не каждый день наша красавица навещает меня в моем логове. А я скучаю по ней, видит бог.

— О, Тина есть непревзойденни звезда! — поддакнул немец, принимая бокал из рук Бернса.

— Э, э, хорош глазки строить, морда фашистская, — 'изящно' пошутил Роман Израилевич, на что герр Миллер неожиданно хрюкнул и затрясся мелким смехом.

Роман Израилевич протянул бокал и Тине. Она взяла, бросила спортивную сумку на массивный стол Бернса и оперлась на него стройным бедром.

— Скажи-ка, брат Отто, есть ли на свете, что-нибудь прекраснее женщины?

Герр Миллер отрицательно покачал головой, опустив длинный нос в бокал с эксклюзивным напитком, вдыхая изысканный аромат.

— То-то же, — наставительно проговорил Бернс. — А особенно хороши, наши, северные красавицы.

— Ваши красавицы в Израиле... — не удержалась Тина.

— Э, нет, — хитро прищурив глаз, возразил продюсер, — я, Тиночка, русский, как говорят у вас 'до мозга костей'.

— Как говорьят? — переспросил, задумавшийся было герр Миллер, но возвращенный в реальность словами Бернса.

— Ах, Отто, вам не понять русского человека, — печально, будто жалея несчастного немца, сказал Бернс.

Герр Миллер, поняв, что ему не предоставят разъяснений, окончательно отстранился от непонятной беседы.

— Ну, чем себя побаловала? Покажи, — неожиданно потребовал Бернс, обратясь к Тине.

Тина на секунду замялась. Не дождавшись ответа, Бернс двумя пальцами расстегнул молнию Тинкиной сумки и с интересом заглянул внутрь. Вывалил содержимое на поверхность стола, чем вспугнул медитирующего герра Миллера. Немец быстро смекнул, что сейчас разразиться 'семейная' сцена и поспешил откланяться. На сей раз, Бернс не задерживал его.

— И где покупки? — нетерпеливо, с оттенком наступающей грозы, спросил Роман Израилевич. Тина снова промолчала.

Бернс перебирал Тинкины вещицы, надеясь на нечаянный компромат. Не найдя ничего подозрительного, он схватился за серебристый корпус мобильного телефона. Откинув крышку, он просмотрел все звонки, сделанные в последние часы. Сердито вскинул глаза на равнодушно потягивающую коньяк Тину.

— Издеваешься? — устало сев в кресло произнес продюсер.

— Сами над собой издеваетесь, Роман Израилевич. Ну, к чему такие сцены? Неужели я не могу вернуться из магазина без покупок? А вдруг мне ничего не приглянулось?

— Врешь, — не отступал Бернс.

— Позвал меня к себе, коньяком угостил и на тебе, устроил скандал, напугал герра Миллера...

— Да что ему будет, фашисту... — уже спокойно сказал Бернс.

— Теряете лицо перед консультантом, — сказала Тина и поставила пустой бокал на поверхность стола.

— Да черт с ним, — отмахнулся Бернс, — иди сюда, золотко, поцелуй своего Романа.