Гермиона Грейнджер и Чёрная чума

— Но зачем тогда рожать?!

— А как не рожать? Это процесс естественный, забеременеешь — родишь.

— Но… не беременеть?

— Как не беременеть? Да, конечно, кто-то мог получить доступ к зельям, которые не дают это делать, но чаще всего крестьянки такой роскоши не имели.

— Ну… сексом не заниматься?

— А как не заниматься? Если не подпустишь мужа, то он снасильничает. Или, того хуже, к другой уйдёт…

Гермиона побледнела примерно до состояния простыни.

— Простите, мне надо проветриться, — сообщила она, кинула тетрадку на свою кровать и, накинув на плечи мантию, выбежала из комнаты.

— Есть в этом что-то ироничное, — заметил Драко. — Что её испугала не тёмная магия, а нравы тысячелетней свежести.

— Я что-то не так сказал?

— Судя по тому, что она убежала в тапочках — ещё как.

— Беда…

* * *

Гермиона нашлась в коридоре на седьмом этаже. Она сидела на подоконнике, глядя вниз и зябко обнимая себя за плечи руками.

— Привет, — проговорил я негромко, держась на расстоянии. — Как ты? Я тебя напугал?

Грейнджер резко обернулась.

— Я… Ну…

— Знаешь, я рад, — проговорил я, улыбаясь. Я встал у другого края окна, на котором она сидела. — Если этот рассказ тебя испугал, значит, всё изменилось. Женщины больше не продают своих младенцев магам за пару зелий… А то и просто так…

— Можно задать тебе один вопрос? — довольно резко перебила девчонка.

— Конечно, задавай.

— Ты был женат?

— Да.

— И ты вёл себя с ней так же?..

Я тяжело вздохнул, помедлил.

— Женатым я был около десяти секунд. Я был из знатного магического рода... она была магглой. Нет, моя семья вовсе не была против, это не в наших традициях. Но на церемонии были гости. И один из гостей убил её прямо после ритуала.

— Ты… после этого ты начал? — Гермиона остро на меня взглянула.

— Самое смешное, что нет, — я фыркнул, развернулся спиной к окну, посмотрел на неё с иронией. — Это всего лишь один дурак, который совершил преступление. Я начал после того, как попытался добиться правосудия, и отовсюду слышал, что он прав. Что я опозорил род магов… Что магглы — ничуть не лучше животных, даром, что разговаривают. Без магии и без души… что я бы с таким же успехом на козе мог бы жениться, глупость-то какая. Да и то, коза достойнее, она хотя бы боднуть может, в отличие от магглов. Разве может быть хотя бы относительно равным тот, кто тебя даже убить не может?..

Я ещё раз тяжело вздохнул, посмотрел на противоположную стену.

— В моё время было много несправедливости, Герми. И я боролся с той, что задела лично меня… Наверное, даже не обращая внимания на те, что меня никак не касались. Возможно, они мне кажутся сами собой разумеющимися… Но поэтому я здесь. Чтобы научиться. Чтобы понять, как всё изменилось. Чтобы измениться самому и отпустить кровавое прошлое.

Гермиона завозилась, слезла с подоконника, подошла и неловко обняла меня.

— Прости, — сказала она куда-то мне в плечо. — Что так плохо о тебе подумала… она красивая была?

— Да, — отозвался я, обнимая девочку и укладывая подбородок ей на макушку. Я умею контролировать рост, разве я мог избежать соблазна стать выше всех в классе?.. — Очень. А ещё она была умной. И очень-очень смелой. И сильной. Такой, что не самый слабый маг, повидавший на своём веку ведьм из самых разных стран, влюбился без памяти именно в неё. А про неё… души нет, говорят.

Я замолчал, сглатывая комок в горле.

— Знаешь, ты совсем не похож на взрослого страшного тёмного колдуна, — проговорила она. — И иногда я забываю... точнее, это кажется не более необычным, чем весь Хогвартс целиком. А потом такое хлобысь... И всё.

— Тёмные колдуны тоже бывают разные, — я хмыкнул. — Подрастёте, я вас как-нибудь познакомлю с парой самых выдающихся милашек.

— Стоп. Твои знакомые? — Гермиона отстранилась и посмотрела на меня с недоумением. — Из твоего времени?

— Да.

— Живые?

— Да. А что такого-то? Я далеко не единственный бессмертный.

— И почему о них никто не знает?!

— Ну, половина моих бессмертных знакомцев сейчас наверняка где-нибудь в ледниках, ждут, когда о них забудут. Но кто-нибудь да наверняка активен.

Девочка была совершенно сбита с толку.

— Гермиона, — я вздохнул. — Я понимаю, что тебе мало лет и всё кажется таким необычным, новым, не похожим ни на что в твоей прошлой жизни. Но, поверь, большинство явлений в твоей жизни — не уникальны. Включая меня.

— И включая меня? — она нахмурилась подозрительно.

— М-м-м... Нет. Давай покажу, — я повернулся к окну и указал куда-то вниз. — Видишь там два вяза? Отсюда они кажутся почти одинаковыми, но на самом деле у них наверняка различное расположение веток, разное количество листьев и совершенно разная кора. Всё зависит от количества информации, которая у нас есть. Чем больше информации, тем больше отличий от окружающих объектов ты можешь обнаружить. Тем более уникальным его можно будет назвать. А ты сама для себя — самая уникальная, потому что про себя саму у тебя всегда будет больше всего информации.

— То есть, для своей жизни я самая уникальная, а для твоей — нет? — девочка всё ещё хмурилась.

— Ты не первая маленькая ведьма, с которой я дружу. Но первая, которая не стесняется просить с меня плату, гнать чистить зубы или совать мне букварь, — я пожал плечами. — Ты гораздо уникальнее всех остальных учеников Хогвартса. Я больше знаю о тебе, чем о них. Но ты сама о себе знаешь гораздо больше.

— Это... странно... странная концепция. А был в твоей жизни кто-нибудь совсем-совсем уникальный?

— Почти как я сам? Был.

— Расскажи!

— Возможно, как-нибудь потом, — я чуть улыбнулся. — А пока... ты не замёрзла в пижаме сидеть на каменном подоконнике?

* * *

А дальше начались безумные дни подготовки к испытаниям полётов. Мы с Драко тренировали хват и посадку на найденной у леса палке, отрабатывали элементы управления и не стеснялись заглядывать в пособия и учебники. Малфой даже не козырял своим абсолютным знанием мётел — так подействовал на него щелчок по носу от мадам Хуч.

— Я, конечно, понимаю, что летать — здорово, — проговорила Гермиона, глядя на то, как мы скачем на палке. — Наверное. Но зачем вам нужно в команду? Ладно, допустим, Кадор хочет детей в больничное крыло отправлять, но ты-то, Драко, что в команде забыл?

— Ну... — Малфой озадачился. — Это круто... все хотят попасть в команду.

— Чтобы выпендриваться, — честно признал я. — И чтобы все говорили, какие мы крутые и как много баллов для факультета заработали.

— Кадор. Ты — могущественный тёмный маг, — начала Гермиона. — Не удивлюсь, если ты можешь одним заклинанием весь Хогвартс перебить... И ты хочешь выпендриваться? С помощью квидича?

— Да. А что?

Тут на меня с сомнением посмотрел даже Малфой.

— Дети, — я вздохнул и слез с палки. — Ну вы же у меня такие яркие, гордые и с чувством собственного достоинства. От вас-то я такого обета скромности не ожидал.

— Что? — теперь смутилась Гермиона. — Просто... ну ты же великий. Зачем тебе эти мелочи?

— Я никогда не играл в квидич, и буду очень рад, если у меня это получится сделать хорошо. Я буду вдвойне рад, если это ещё принесёт радость другим людям, например, моему факультету. Что в этом такого непонятного и предосудительного?

— Ну... — Драко отвёл взгляд.

— Выпендриваться вообще нехорошо, — заявила Гермиона.

— Неправда! — я нахмурился. — Кто это вам сказал?

— Ну, родители...

— Потребность выпендриваться — мощнейший стимул, который может дать вам силы свернуть горы, стать лучшим магом на свете и захватить страну фейри! Отказываться от такого — донельзя глупо. Тем более, что этого и не получится — люди не властны над своими чувствами, и вместо полезного, здорового выпендривания начнутся всякие нехорошие проявления. Например, начнёте клевать и ненавидеть окружающих за то, что они в чём-то лучше вас. Если таких людей собирается много, это вообще ужас получается — все ходят и ревностно следят, чтобы никому ни в чём не было хорошо, чтобы никто ни в коем случае не выделялся.

— То есть, выпендриваться — хорошо? — Драко посмотрел на меня с интересом.

— Да. Ну, если оно не пустое и без унижения окружающих. То есть, выпендриваться своей чистой кровью глупо — это не твоя заслуга. И эта не твоя заслуга вообще не несёт никакой пользы окружающим. А вот выпендриваться тем, что ты хорошо учишься и помогаешь окружающим понять непонятные моменты — очень даже. Или тем, что ты классно играешь в квидич и помогаешь факультету заработать баллы.

— Кажется, мы по-разному понимаем слово «выпендриваться», — Гермиона всё ещё хмурилась.

— Чувство-то одно, — я пожал плечами. — Просто иногда человеку нечем выпендриться, нечем гордиться, и он начинает придумывать всякую ерунду. Или начинает унижать других. Но у любого человека есть потребность делать что-то хорошо. И чтобы окружающие тоже считали, что это хорошо. Что в этом плохого?

— Это противоречит всему, чему учат родители, — проговорила Гермиона.

— Родители... — я поморщился. — Взрослые очень плохо понимают детей. Они думают, что умнее, но на самом деле — они просто знают больше. И очень часто забывают, что то, что им кажется само собой разумеющимся, может быть для вас не очевидным. Например, у меня был один ученик, которого отец третировал, всё время придирался, бил по рукам, ругал... Когда парень повзрослел спросил, за что с ним так жестоко, батя очень удивился. Сказал, что всегда его любил больше, чем всех остальных детей, очень гордился его успехами, и думал, что сын об этом знает. Это ведь так очевидно. Вполне возможно, что ваши родители считают очевидным то, что вы можете гордиться своими успехами. Но упирают, что не надо заниматься пустым выпендрёжем. И да, я хочу играть в квидич.

Гермиона подумала, посмотрела на тетрадь в своих руках.

— Покажите мне ещё раз посадку.

* * *

По пути к хижине Хагрида мы встретили неразлучную гриффиндорскую парочку.

— А… что вы тут делаете? — удивился Поттер.

— Не ваше дело, — задрал нос Малфой.

— Ах ты моя язвочка прелестная! — умилился я и пощекотал его за бочка.

Драко вырвался и смерил меня взглядом, обещающим мне проклятья на семь поколений вперёд.

— Мы к Хагриду, — пояснила Гермиона. — Мы… Изучаем чары, которые помогут нам не умереть, если свалимся с большой высоты. Хотим спросить, можно ли попрыгать с крыши его дома для тренировки.

Кто тут моя милая Гермиона? Кто научился говорить совершенно невозможную правду так, чтобы никто не удивлялся? Ай, красавица, ай умница!

А ещё она предусмотрительно выставила руку в мою сторону, останавливая мои попытки пощекотать её.

— Круто! А можно с вами? — обрадовался Рон.

— Нет, — Драко сложил руки на груди. — А тебе, Уизли, тем более!

— Ах ты морда высокомерная!.. — рыжий мгновенно завёлся и засучил рукава.

— Рон! — укорил Гарри и положил ему руку на плечо.

— А вы-то что тут забыли? — уточнил я, размышляя, уважать ли нежелание Гермионы быть затисканной или всё-таки немного можно.

— Мы от Хагрида. Мы с ним вообще-то дружим, — сообщил Поттер.

Малфой фыркнул.

— О, тогда пойдёмте с нами! — предложил я. — Вам-то он не откажет.

— Что, теперь нам с вами можно, да? — типа ехидно спросил Уизли.

— Мы вообще-то эти чары долго искали, Рон, — Гермиона строго на него посмотрела. — Именно такие, которые работают без палочки и которым может научиться первокурсник. А ты хотел прийти на всё готовое и просто так всё получить? Так дела не делаются.

Драко перестал дуться и посмотрел на девчонку с интересом. Больно уж складно у неё получалось. Кто бы мог подумать, что магглорожденная его в интригах обскачет!

— Давайте так: вы помогаете уговорить Хагрида, мы делимся с вами заклинанием, — предложил я.

Теперь Драко взглянул на меня. Уже не проклиная на долгую перспективу, наоборот, от него прямо веяло желанием убить меня прямо здесь и сейчас. Учить невербальной магии… каких-то недостойных придурков?!

— Договорились, — тут же кивнул Поттер.

И мы дружно рванули к Хагриду. Гарри в два счёта уговорил огромного волосатого мужика, пахнущего потом и землёй в том, что им это действительно очень поможет. Тот повздыхал, почесал в затылке, похмыкал… И притащил деревянную лестницу, чтобы нам удобнее было на крышу залезать, а на место предполагаемого приземления соломки постелил.

— Вы эта… не ушибитесь только, — попросил он, глядя на нас, стоящих на крыше.

Тут оказалось не так уж низко, как казалось из окна замка. Всё-таки сам Хагрид был метра два с половиной роста, и дом был построен в соответствии его габаритам.

— И что это за заклинание, Гермиона? — спросил Рон.

— Ну смотри… — охотно начала девочка, но сказать ничего не успела, так как полетела вниз.

— Ты чего творишь?! — возмутился Хагрид, подбегая к девочке. — Нехорошо это! Гермиона, как ты?

— Это заклинание на случай внезапного падения, — возразил я, с интересом глядя на неё.

Как-то она неестественно напряжённо замерла внизу. Кто бы другой уже бы повернулся и начал плакать или ругаться, а она как упала так и лежит.

— Мя… чхось… — послышалось от неё.

— Что-что?

Гарри не стал дожидаться внятного ответа, спустился по лестнице и подбежал к ней.

— У неё получилось! — крикнул он.

И Гермиона в тот же момент упала на недостающую пару ладоней.

— Получилось, — подтвердила она и перевернулась на спину, переводя дыхание и глядя на вечернее небо.

— Значит, и у меня получится! — решил Малфой. — Посторонитесь!

Хагрид с Поттером резко отскочили, и Драко самоуверенно приземлился в сено…

— Ау!

…но его было не настолько много, чтобы полностью смягчить удар.