Зеркало войны

— Я — не их круга, хуже всех одета, бедна, работаю и зарабатываю...

— Тебя это как-то должно оскорблять? Да, ты не их круга. Ты — Домбрийская. Бедность для аристократки не порок, а работать и зарабатывать — нормально. Ты же не себя продаешь...

— Это — да. Но по их мнению, все это оскорбительно.

— Что с них взять. Нувориши...

— А ты аристократия недобитая.

— И правильно, что недобитая.

Матильда хмыкнула.

— Сегодня могли и добить.

— Мы вовремя удрали. Иначе было бы грустно.

— Это точно, — согласилась Матильда. — Глупо выглядело поведение Марго и Юли.

— Что в нем глупого?

— Выяснять отношения на кулаках, как... как...

— Быдло. И что? Ты же не думаешь, что дорогое платье сделало из Юлии Шареметьевой аристократку?

— Нет...

— А для продажной женщины ее поведение вполне себе правильное. Нормальное. Две девки мужиков не поделили, и сцепились. Глупа не драка, глупо, когда человек строит из себя то, чем не является. Шлюха, даже выйдя замуж за короля, не станет королевой, и ее попытки вести себя по-королевски будут откровенно нелепыми. Можно взять во дворец нищего, но никто и никогда не примет его за принца. Что бы там не писал автор.

— Тебе виднее, — Матильда вставила ключ в замок.

— Ага, я умная, — согласилась Малена.

— А эти две повели себя, как дуры.

— Продажные женщины вообще умом не отличаются — слишком привыкают мерить мир на привычную им валюту. А мозга в этом месте анатомия еще не обнаружила.

Матильда хмыкнула. Да, нахваталась от нее сестренка, но пока еще Малена многого не знает. Надо бы расширять ее кругозор. Время до вечера еще было, пара часиков...

Что можно сделать?

Получить удовольствие, так-то!

У нее есть компьютер с интернетом, есть книги и мурчательная кошка. Что там предлагала Матильда?

— Шерлока Холмса.

— Пусть будет Шерлок Холмс.

Несовременный, но чертовски обаятельный. С Ливановым и Соломиным, с неподражаемой улыбкой и хриплым смехом лучшего Шерлока Холмса мира, с удивленным лицом Ватсона и замечательной музыкой, с безумными глазами профессора Мориарти и жутким криком доктора Гримсби Ройлотта, с суетливым инспектором Лестрейдом и извиняющейся улыбкой доктора Мортимера.

Кто-то скажет — ерунда?

У всех свои вкусы и мнения. А девушкам хватало. И единственное, о чем они жалели — не окажешься там, в телевизоре, не прикоснешься... но какой мужчина. Кто?

А, неважно! Все! Что герои, что злодеи... они ведь не играли. Они там жили, они были героями. И какими! Вдохновенными!

Матильда так и поняла, что подруга пропала. Все, плачь, Конан Дойл, тебя из рук не выпустят. Ни за что! Черный восьмитомник советских еще времен и так был зачитан до дыр. Теперь ему прибавится новых. Есть же вечное искусство, понятное во всех мирах! Есть!

Итак, смотрим...

Беська, зараза, не лезь ты мне на голову! Да еще с когтями! Паразитка! Ладно, не обижайся, иди сюда, я тебя за ушком почешу, чудо ты мое пушистое...

Люди дрессируют львов и тигров?

Ну а домашние кошки в отместку великолепно дрессируют людей! Просто прекрасно у них получается! Во имя равновесия!

Аллодия, крепость Ланрон.

Шарельф Лоусель сам хотел возглавить вылазку.

Не дали.

А суть дела была проста.

Степняки, через пень-колоду, но собирали осадные башни. Дело это достаточно сложное и неприятное, сразу, за один день, не справишься. Но вот за несколько...

Работы не прекращались ни днем, ни ночью.

Всего было две башни. Постепенно они росли, а вот уверенность защитников падала. Одно дело — разнести таран. Башни поведут к стенам там, где защита меньше. И стоит хотя бы одной из них приблизиться...

Степняков в десять раз больше, чем защитников крепости, стоит им прорвать оборону в одном месте — и все. Не удержишь...

Шарельф мог подождать и попробовать разделаться с башнями, когда их поведут к стенам.

А мог...

Плоха та крепость, в которой нет потайных ходов. Второй вариант нравился коменданту намного больше. Сначала попробовать выслать отряд диверсантов и поджечь проклятые башни ночью. А если уж не удастся, можно и при штурме попробовать их уничтожить.

И он пошел бы с людьми, он пробился бы к башням, шервуль их сожри, но — нельзя. Умрет он, считай, потеряна крепость. Командир не может себе позволить такой роскоши, как ранения или смерть. Вот, выиграет войну, тогда — пожалуйста. И то подумать надо, награды тоже на дороге не валяются.

Отряд состоял из восьми человек.

Много? Мало? В самый раз.

По четыре человека на одну башню. Как раз дойти, поджечь и уйти. Тут ведь не силой пробиваться надо, а хитростью и умом. Не получится у четверых — и у сорока не получится. Просто четверки обычно сработанные.

Шарельф лично выделил из своих запасов тряпки, фитили, горшки с земляным маслом, выдал каждому огниво и кремень, проверил снаряжение...

Доспехов, оружия и одежды степняки им поставили щедро. Выйди, да набери. Люди и таскали, что получалось, да и в стычках кое-что прибавлялось. Грим на лицо, чтобы глаза казались узкими, а люди смуглыми, наклеенные усики и бороды, даже кожу на руках затемнили.

Инструкции были простыми.

Дойти, поджечь, удрать...

Надо. Не сделаете вы — не сделает никто. А умереть...

Двум смертям не бывать, одной не миновать.

С тем четверки и пошли.

Ночью, в предрассветный час, когда сон наиболее сладок, а часовые невнимательны.

Шарельф лично провожал их по подземному ходу, открывал и закрывал решетку, и стоял, стоял, вцепившись в нее, прижавшись щекой к гладким ледяным прутьям...

Пара минут.

Всего пара минут слабости.

Потом он вернется в крепость, и опять станет орать, и строить всех, кто попадется под руку, и раздавать оплеухи и пинки, и командовать, и посылать людей на смерть, и сам пойдет...

Потом.

А здесь и сейчас можно просто стоять, почти висеть на решетке и молиться.

Брат Воинственный, Сестра Милосердная... да хоть бы и Восьмилапый! Я душу заложу! Что хотите сделаю, пусть меня все шервули разом жрут, только помогите им!

Помогите нам...

Люди ведь за мной! Мои люди... я бы сам сто раз умер, но у меня лишь одна жизнь и одна смерть. И сейчас я могу только молиться...

Помогите, прошу вас, Боги...

Боги привычно не ответили.

Но когда Шарельф уже вернулся на стену...

Это напоминало звезду. Разгоревшуюся, полыхнувшую... Земляное масло сбоев не давало, шервуля лысого ты эту дрянь потушишь! И на воде горит, и под водой горит, и где угодно!

Лишь бы времени хватило. А его — хватило.

А через десять минут полыхнула вторая башня. Так же весело, ярко... только вот к подземному ходу вернулись двое из восьми.

Всего двое.

Один из них, тот самый Ригей Вилор, и рассказал коменданту, как было дело.

Две четверки, две разные башни. Четверка Ригея пошла первой.

Степняки — не регулярная армия. Они держатся своими родами, кланами, семьями, а не десятками и сотнями, поэтому затеряться было достаточно несложно. Именно поэтому их и бьют — подлость выучки не заменит.

Ригей умудрился пройти почти всю дорогу до бани, когда одного из его ребят окликнули, и приказали привязать коня. Пришлось повиноваться, все же кан-ар, не хвост конячий...

Так они потеряли одного из ребят, вырвется или нет — неизвестно, сам Ригей на его месте, когда началась пляска, попробовал бы удрать в лес. К крепости-то поди, пробейся в одиночку... даже к потайным ходам не получится.

Второго положили там, у башни.

Когда они подошли, начали помогать, что-то подносить, Дрост смог пройти внутрь, там и грохнул об стену горшок с земляным маслом. А потом схватился за огниво, тут его степняк и застал. Заорал, поднимая тревогу, Корм схватил его, так степняк, тварь, умудрился парня ножом достать, да как! Кровь фонтаном брызнула.

Ригей и Дрост сразу поняли, что это конец. Но искру высечь успели, подперли дверь — и ходу.

И так уж неудачно срослось...

Поднялась тревога, а ребята были у второй башни. Ригей сам видел, как вторая четверка пробилась внутрь, то есть уже тройка, один упал по дороге, а потом в башне и полыхнуло.

Поняли, что вырваться не удастся, а раз так...

Гори оно ясным гаром!

Шарельф только лицо потер руками.

Страшная смерть. Жуткая... смог бы он вот так? Когда враги вокруг, когда точно не выберешься, когда нет надежды на спасение... и обречь себя на другую, не менее мучительную смерть, лишь бы нанести урон врагу?

Глупый вопрос.

Смог бы, не смог...

Надо. Просто — надо.

Им — надо стоять. А героям — вечная память. Шарельф ни одного из них не забудет. Пенсии семьям, помощь детям... отца это не заменит, но дети будут жить. А это стоит любой, самой мучительной смерти.

* * *

Кал-ран Бардух думал примерно так же.

Да, такая подлость стоит любой, лучше — самой мучительной смерти!

Эти твари!!! Эти ланронские мрази!!!

Таран — в щепки. Не починишь.

Осадные башни погорели. Не восстановишь, проще новые построить. Это ведь не простая лестница, которую сбить — ума не надо, две палки да перекладины, это серьезное сооружение.

Три этажа, на первом — таран, на втором — перекидной мост, на третьем — площадка для лучников. Мостик выдвигается, лучники защищены зубцами, сама башня укреплена металлическими листами и обшита воловьими шкурами для защиты от стрел.

Снаружи!!!

Снаружи она обшита, а изнутри беззащитна. Не предполагается, что поджигать ее будут изнутри!!!

Но этим сволочам неведомы правила благородного ведения войны! Выслали диверсантов, подожгли сначала одну башню, потом вторую...удалось взять двоих... то есть два трупа. Один сдох сразу, второй прожил еще минуты три, добиться от них ничего не удалось. Сначала вообще за своих приняли, потом уж разглядели, когда рассвет затеплился.

Во второй башне трое сгорели. Там и косточки нашли... эти твари изнутри дверь заблокировали, и подожгли все, от первого до третьего этажа.

Башня в хлам выгорела, остались только металлические листы, шкуры — и те погорели.

В первой башне одного удалось взять — дохлым. Значит, должны быть еще трое... лагерь степняков больше всего напоминал разворошенный муравейник. Они просто кишели.

Орали, бегали, и ладно бы на пользу дела...

Понятное дело, никого не поймали. Зато согрелись.

Шарельф наблюдал за этим со стены, Бардух увидел сухопарую фигуру коменданта на фоне рассвета — и погрозил кулаком.

— Тварррррь!

— Мой кал-ран, — кар-ар Калех поклонился, не боясь, что нарвется на гнев. — У нас нет башен...

— Я знаю, — Бардух почти рычал...

— Но если враги пришли откуда-то... может быть, есть подземный ход?

Гнев Бардуха схлынул.

Подземный ход?

А ведь и верно... может быть.

— Сообразил, Калех... Что ж, будем искать. А когда найдем, эти собаки пожалеют, что посмели на нас тявкать.

— Можно еще подкоп сделать, мой кал-ран, — заметил кан-ар Чевух.

Бардух кивнул.

Крепость надо было взять. Да, осада затягивалась, но каган должен понять... наверное... Не все замки и города удается взять с налета. Бардух, конечно, напишет кагану сегодня вечером, такое не скроешь, но кал-ран надеялся к тому времени уже найти подземный ход.

А дальше... кто знает?

Рид, маркиз Торнейский. Боевые действия в районе Интары.

— Стоим, командир?

— Стоим...

— И долго мы еще тут простоим?

Рид пожал плечами.

— Думаю, нет. Что с водой?

— Приносим буквально в руках. А нужно лошадям, нужно людям... эти твари нас с того берега просто расстреливают. Пытаются. Но за водой десятками ходим, со щитами.

Сашан Риваль не сгущал краски. Все так и было.

Степняки, узнав, что здесь Торнейский, просто озверели. Как же! Давний враг — и сам пришел! Уж сколько им Рид крови попортил...

Постоянный обстрел прекращался только потому, что у степняков кончались стрелы. У защитников — тоже. Стало даже каким-то шиком подобрать стрелу врага и отправить обратно...

Рид искренне надеялся, что кагану тоже доложили, и что скоро сюда пожалует все войско. Нечего им шляться, где ни попадя! Там деревни, там люди, а тут болота, холмы и Торнейский. Как не уважить старого знакомца?

— Думаю, ночью надо пробиваться отсюда к Дорану, — честно ответил Рид.

— Этой ночью?

— Да. До ночи мы простоим?

— Должны продержаться. А потом?

— Строимся, грузим раненых... сколько у нас не может двигаться?

— Человек сорок.

— Телег хватит?

— Сейчас Эльтца озадачу. Но должны. Граф нам лучших отдал, я-то знаю...

— Что у Ланса?

Сашан вздохнул.

Что у Ланса?

Да ничего хорошего! Баллисты — штука такая, степняки быстро разобрались, откуда им больше урона, и буквально полосовали стрелами их позиции. Целых у Ланса просто не было. Уже сам наводил и стрелял, до того дошло...

Две баллисты, кстати, степняки все же извели. Изрубили буквально в лапшу, прежде, чем их отогнать успели. И четырнадцать ребят Ланса — тоже.

От отряда оставались человек триста пятьдесят. Раненых...

Да все! Целых нет! Может, человек шесть на весь полк, и то не факт, что найдутся. Когда ведется непрерывный обстрел, а степняки лезут, как шервули, никто не уцелеет. Это вам не с дамами на балах...

— Паршиво у Ланса. Четыре баллисты, человек по пять на каждую надо. А у него все ранены...

— Пусть берет, сколько нужно из ваших сотен. Но баллисты должны стрелять.

Сашан кивнул.

— Командир, ты уверен,, что мы прорвемся?

Не стоило бы спрашивать. Но...

Рид весело хмыкнул. На измученном, осунувшемся и невероятно грязном (вода была только для питья и на раны) лице зубы сверкнули не хуже бриллиантов.

— Думаешь, от нас этого ждут?

Сашан подумал пару минут.

Нет. Наверняка не ждут.

— Будем пробиваться с шумом? Или...?

— Как получится. Попробуем уйти потихоньку, но сам видишь — за нас взялись всерьез, и это хорошо. Выиграем время до подхода Иллойского.

— Думаешь, идет?

Рид не думал, он был уверен.

— Идет. Нам надо просто продержаться.

Сашана это утешало мало, но командиру он верил.

— Значит, продержимся. Сейчас скажу ребятам, и будем стоять. А Эльтц и Даран пусть готовятся, чтобы сразу — и удирать.

— С баллистами плохо... — вздохнул Рид. — грузи их на телеги, таскай, а для раненых — и то места маловато будет.

— Я поговорю с Дараном. Наверняка, он что-нибудь придумает...

Рид кивнул, и Сашан не стал задерживаться.

Ланса он застал у баллисты. Тот осматривал канаты и ругался себе под нос. Надолго ли их хватит? Уже заменяли, и не раз...

Сашан церемониться не стал, и изложил все как есть.

Телег нет, проблема есть. Можно ли ее решить?

Ланс задумался. А потом ухмыльнулся.

— Если добудете мне дерева — можно.

— И как же?

— Поставлю баллисту на платформу. Сама поедет...

Сашан прищурился.

— А успеешь?

— Колеса у Эльтца найдутся, наверняка. Или цельные сделаем, худо-бедно, но пройдут. Дерево нужно. Найдете?

Сашан задумался.