Зеркало войны

— М-да... все равно вряд ли мы так, навскидку, найдем место получше.

С этим все были согласны.

— Обеспечьте, что сможете, — подвел итог Рид. — Эльтц, позаботьтесь о раненых. Что с мертвыми?

— Хороним, ваше си... Торн, — осекся обозник. — Не бросать же было на потраву степнякам?

Конечно, нет...

За щитами почти не видно, если кто-то упал, пошатнулся, осел на землю, есть возможность переправить его на телеги, в обоз...

Если бы мертвых оказалось слишком много, дело другое. Но с этим количеством Эльтц справился, честь ему и хвала.

— На вас обустройство лагеря. Указаний давать не стану, со своей работой вы знакомы, вижу...

Эльтц поклонился.

Обозников редко ставят наравне с воинами. Те кровь проливают, а эти... тележники, колесники, хомяки, жуки, мешки... Каких только презрительных прозвищ не дают обозникам. А ведь без них не повоюешь. Нет, не повоюешь без перевязки, без припасов, без стрел, без...

Много ли увезешь на заводной лошади?

Много ли сделаешь без помощи?

В хорошем отряде всяк свою задачу знает...

— Я вышлю людей? — Станс смотрел чуть сощуренными глазами прямо в глаза Риду. Цепко, умно... что он понимает? О чем догадывается? — Пусть возьмут пару 'колокольчиков', поболтаем.

— Делай, — кивнул Рид. — Покажешь, кто пойдет.

— Позвать?

— Минут через десять. В общем, задача проста. Стоим пару дней, потом идем маршем в сторону Дорана.

— Почему туда, Торн? — Сашан Риваль явно не привык общаться с благородными, но промолчать не мог.

Рид развел руками.

— Наша задача — стянуть на себя силы противника. Не мы должны за ним бегать, а он за нами. А если мы к нему в пасть пойдем, то какой интерес? Нас перемелют, на Равель двинутся...

Сашан медленно опустил голову. Подумал.

— Завтра будет штурм, Торн?

— Безусловно. И наша задача — выстоять. Место удобное, стрелять по склону, атаковать по склону — степнякам не понравится.

Вот с этим все были согласны. Но выстоять...

За сегодня тридцать убитых. И раненых сколько. И сколько будет...

Но...

Всё они понимали, эти работники войны. И что шли умирать, и что Рид тоже уцелеть не надеется, и что больше степняков на них оттянется, меньше для Равеля останется...

А значит — стоим. Насмерть.

Отступать некуда, позади — родная земля. А смерть...

Солдаты тоже все понимали. Еще тогда, когда Рид вызывал добровольцев. Всё знали, и особо уцелеть не надеялись.

— Будем стоять, Торн, — Сашан поднял голову, посмотрел прямо и спокойно. — Будем стоять сколько понадобится. День, два...

Рид молча прикрыл веки.

Сколько — понадобится?

Сколько времени нужно тому же Иллойскому, чтобы прийти с подмогой?

Десять дней? Двадцать?

Каждый день уменьшает их шансы на жизнь. Каждая минута. Они — смертники.

Но пока они еще живы.

Торжественность момента испортил шум в лагере. Совет переглянулся, и Стивен направился в ту сторону. Послышалась ругань, звук зуботычины, и все стихло.

— Что? — коротко поинтересовался Рид, когда Стивен вернулся такой же ленивой походкой.

— Два идиота...

Рид кивнул. В любых, самых боевых условиях, найдутся дураки, которые повздорят... да хоть бы и из-за формы ушей. Или цвета неба.

И лучшее лекарство для таких — лопата. Нужники там еще не выкопали? Временные? Не в кустах же гадить...

Стивен полагал точно так же. А потому оба героя получили по затрещине, и отправились помогать похоронной команде. Все же тридцать человек зарыть — сложно, кто не верит — пусть сам попробует хоть раз вырыть такую яму. А нечего тут...

Выживете — тогда и выясняйте отношения. А сейчас-то чего?

* * *

Кал-ран Мурсун тоже держал совет. И у него были намного менее утешительные новости.

Против тридцати убитых у противника (о чем кал-ран не знал), он потерял почти четыреста человек убитыми и почти столько же ранеными. Жуткая цифра?

Вовсе нет.

Не стоит забывать, что арбалетчики Рангора старались выбить коней, а на скорости, да когда позади еще мчатся другие...

Кого-то настиг арбалетный болт.

Кого-то — конские копыта.

Нападая, по привычке, толпой, степняки принесли себе больше вреда, чем это мог бы сделать Рид со всем своим отрядом.

Погиб кан-ар Савещ, два кан-гара, а простых чикан и дакан — кто их там считал? Пффф... навоз конский!

И все равно, каган за такое по головке не погладит.

Выход один — победить. Вот и слушал Мурсун сейчас доклад кан-гара разведчиков.

— Мой кал-ран, аллодийцы остановились на холме, неподалеку от реки.

Мурсун задумался.

— Ночью мы их атаковать не сможем. Разве что обстреливать... распорядись, Шурвех...

Кан-гар Шурвех приложил кулак к сердцу, в знак повиновения. Обстреливать?

Как скажете, кал-ран. И не будет Шурвех напоминать о том, что ночь, холм... зажигалками постреляем. Пусть враги покоя не знают....

— Что значит — неподалеку от реки?

— Не на берегу, но рядом. Может быть, один полет стрелы, полтора... — задумался кан-гар.

— Переправь людей на другой берег. Лишим их воды, — ухмыльнулся Мурсун.

Много ли без воды навоюешь? Когда раненые, когда жара и пить хочется...

Остальные приказы были просты.

Позаботиться о раненых, похоронить мертвых... хоть как-то. На рассвете — штурм вражеского лагеря.

Рида ждала беспокойная ночь и бурное утро.

Матильда Домашкина.

И ночь, и утро у девушек выдались спокойными. Ровно до прибытия на работу Антона Владимировича Великолепного.

Мужчина был чернее ночи. Он опоздал на два часа, и выглядел злым, как черт.

Дверь в приемную он тоже закрыть не потрудился. Зато кулаком по столу Матильды треснул, Малена едва успела перехватить управление, прежде, чем подруга рявкнула на пол-конторы, какого черта тут происходит.

А собственно, и правда?

Какого шервуля?

Но озвучить свой вопрос девушка не успела. Антон высказался сам.

— Зараза ты! Бессовестная! Я по твоей милости полночи в отделении проторчал!

Малена открыла рот.

Закрыла его, понимая, что ничего умного не произнесет.

И вопросительно посмотрела на шефа, сделав невинные глазки. Почти Беськины. Мол, виновата ли я? Может, и виновата, но хоть в чем? А может, это и не я виновата?

Подействовало плохо.

— Ты что вчера Лерке наплела?

Малена принялась вспоминать их разговор.

Да ничего такого не было, про Давида разговаривали... интересно, она что — попыталась взять мужчину штурмом? Влезла по веревке в окно к Давиду, и хотела изнасиловать? А мужчина сопротивляться начал?

Вслух эту версию девушка, понятно, не озвучила.

— Мы разговаривали о мужчинах. Простите, это личное.

— Только о мужчинах? — прищурился Антон.

— Д-да... вроде бы.

— А о зеркалах?

Малена вторично открыла рот. И так же вторично его закрыла, лихорадочно припоминая, что она там несла.

Про Папюса, семь лет несчастий и ночь на кладбище.

Причем ритуал, будем честны, она мгновенно скомпилировала из обрывков оккультных знаний, которые нашлись в голове Матильды. Бабушка Майя в свое время прочитала аж целых пять или шесть книжек по этой теме, покачала головой и подсунула внучке. Со строгим наказом — не участвовать в лохотронах. Вот, как услышишь нечто подобное, так и шли товарища лесом. Или полем...

Матильда честно прочитала, поинтересовалась, нет ли там крупиц правды и получила честный ответ. В каждой книжке по крупице, собрать на кастрюльку — жизни не хватит, а значит, и заниматься этим не стоит. И верить отдельным подозрительным личностям — тоже.

Так что сочинить историю ей ничего не стоило. Но...

— Она — поверила?!

И лицо у девушки было таким изумленным, что Антон только рукой махнул — и уселся на край стола. Нагло, так, что у Малены перед носом оказалось крепкое бедро, обтянутое синими джинсами. И не только бедро...

Малена мужественно постаралась не покраснеть... Получилось плохо.

— Зато сразу ясно — человеку есть, что подчеркивать, — 'подбодрила' ее Матильда.

— А обязательно это делать на моем столе? — взвилась Малена. Правда, исключительно для сестренки.

— Подчеркивать?

— Сидеть!

— А что такого? — удивилась Матильда, которая и сама была грешна.

— Я на нем работаю...

— Не страшно. Я думаю, он попу моет. И джинсы стирает. На крайняк — протрем с хлоркой.

И что тут ответишь?

— Зараза ты, Тильда.

— А ты смотри на экземпляр. Изучай сравнительную анатомию...

— Тьфу!

Про смущение как-то забылось.

— Поверила? — рявкнул Антон, отвлекая девушку от разговора с умным человеком. — Она поперлась на кладбище!

— Эээээ...

— Там ее и отловили. Решили, что хулиганье, потом хотели переправить в психушку...

По мнению Матильды — и надо бы. Но вечно эти люди не доводят до конца хорошие начинания.

— И...

— Позвонили мне. Лерка добилась звонка...

А почему не родителям? Вот этого Малена не понимала.

— А что тут непонятного? Антон берет оплату натурой, — влезла Матильда. — Вот и позвонила, чтобы ее благородно спасли.

— Думаешь, Лера решила, что это дешевле обойдется?

— Думаю, она об этом мечтала.

— Вы ее спасли?

Антон посмотрел таким взглядом, что Малене даже стало его жалко.

— Спасссссс.... — Шипел шеф так, что кипящие чайники мигом бы его приняли в почетные члены сообщества. — Ссссплю я, в три часа ночи, тут звонок, и меня приглашают в отделение милиции, малым не на другом конце города. Пока сообразил, что от меня нужно, пока доехал, пока разобрался...

М-да.

Убила бы.

За такое Матильда точно убила бы, с особым цинизмом. И Малена не стала бы возражать.

— Эта дура мне обошлась в десятку. Кстати говоря.

Малена посмотрела с удивлением.

— Взятки давал, — пояснила Матильда.

— Переплатил. Явно.

— Может, ее из твоей зарплаты вычесть?

Малена вздохнула. Надо было обороняться.

— Почему не из Лериной?

— Ты ее надоумила...

— Разбить зеркало и поехать, закапывать его на кладбище?

Антон замялся.

Признаваться, что подслушивал, было как-то неприятно. Но и оставить такое без наказания?

Ну, знаете ли...

— Она сказала, что ты ее научила ритуалу.

— А если я завтра скажу, что прыжок с крыши девятиэтажки способствует росту ногтей? — Малена интересовалась не слишком активно, но...

Антон вздохнул и словно бы сдулся. Действительно, у нас не запрещено говорить, писать и читать любую ахинею. И верить в нее — тоже. Но зачем же в жизнь-то претворять?

Почти по Гоголю — Александр Македонский, он великий полководец, но стул-то в чем виноват?*

*— Гоголь. Ревизор, прим. авт.

— Она дура. Да. Но зачем над ней было издеваться?

— А то, что она нам собиралась моську начистить — не считается? — возмутилась Матильда.

— Намерение не есть действие...

— Зараза!

— Антон Владимирович, над Валерией никто не издевался.

— Вот как?

— Все, сказанное мной, вы можете прочитать сами, в ритуалах практической магии.

— Папюссссса?

— Не только. Моя бабушка когда-то интересовалась этой темой, и у меня дома остались несколько книг. Если хотите, я вам их принесу.

Антон посмотрел на Малену так, словно она ему предложила заняться чем-то крайне извращеным.

— Этого мне только не хватало. Ритуалы, говоришь...

Малена молча кивнула.

— Ладно. Лерка, конечно, дура. Но сегодня ее работа — на тебе, поняла?

Малена молча опустила голову, всем видом показывая, что мир несправедлив, но раз уж начальство приказало...

Начальство грозно сопело. Потом, не дождавшись ответных заявлений, погрозило пальцем.

— Смотри у меня...

И исчезло в кабинете.

Малена вздохнула, и направилась в комнату к Нине с Женей.

* * *

— Ой, не могу!!!

— Вот идиотка!!!

— Это ж надо!!!

— Уписаться можно!!!

Хохот стоял такой, что на окне цветы пошатывались. Но тут или смеяться — или плакать.

Сочувствовать Валерии ее коллеги не нанимались. А Малену никто не просил держать все в секрете.

Женя вытерла глаза, посмотрелась в зеркало, плюнула, стерла салфеткой остатки макияжа, и ее вновь разобрало.

— Ой, не могу... Это ж надо! Расколотить твое зеркальце, украсть его из мусорного ведра и поехать, его закапывать на кладбище!

— И ведь поверила, — Нина тоже всхлипывала от смеха.

Малена развела руками. Мол, что есть, то есть.

Нина махнула рукой.

— Малечка, иди отсюда, а? Какая там работа, у Лерки хорошо, если клиент раз в три дня случался. В основном-то она пасьянсы раскладывала и по почте списывалась. Если что — прикроем. За такое — не жалко.

Женя кивнула.

Валерию она недолюбливала, и такой расклад ее сильно порадовал. Соперница повержена в прах, без ее усилий, и без последствий для самой Жени. Можно и поблагодарить Малену.

— Прикроем.

— Спасибо, — поблагодарила девушка.

Но дело на самотек не пустила, оставила дверь приоткрытой и разговоры отслеживала. Мало ли что?

Хорошо хоть больничный этой дурынде оплачивать не заставили. Хотя...

Выдают ли психам больничные? Или там как-то иначе?

Ладно, хорошо, что все обошлось. И Антон имел право сердиться. Но кто ж мог знать, что Лерка — такая дура? Сама Матильда в такой ситуации просто выкинула бы зеркало на помойку, здраво рассудив, что на мусоропереработке его уничтожат и быстро, и качественно.

А, зараза!

Матильда гневалась, Малена привычно посмеивалась. Она и не таких идиоток в монастыре навидалась. Во что только не верят сопливые девчонки!

От 'призрака монашки-удавленницы' до 'руки покойника' и 'глаз шервуля'. Тут главное не что сказать, а как. С какой интонацией, в какой момент и кому именно. И ведь работает...

Да, идиотки — они во всех мирах одинаковы.

* * *

Вечером Матильда отправилась в гости к Сергею. На ту же самую улицу.

Музыкант уже ждал ее, улыбнулся и показал на складной стульчик.

— Не хочешь составить компанию?

— Так петь неудобно будет.

— Хм-м... а что петь будем?

— Как насчет романсов?

— А ты их знаешь? — удивился Сергей. Он-то знал, но ведь и учится он в консерватории. А от современной молодежи скорее дождешься какой-нибудь 'умцы-дрынцы-гоп-гоп-гоп'. Ритм есть, дергаться можно, вот и отлично. Зачем в хорошей песне еще и слова с музыкой?

Ни к чему такая роскошь! Только мешают!

— О бедном гусаре? — предложила Матильда.

Бабушка Майя любила и старые фильмы, и старые песни, и внучку приучила. Так что слова Малена знала, а Сергей, если где-то и не знал музыку, отлично мог подобрать пару аккордов.

И...

'Не обещайте деве юной, любови вечной на земле...'*

*— Б. Окуджава, 'Песенка кавалергарда', прим. авт.

Примерно час они распевали на два голоса, а потом Сергей махнул рукой.

— Малена, слушай, а давай в кафешке посидим?

— Зачем? — искренне удивилась девушка.

— Ну... мне неловко. Ты со мной поешь, зарабатываю я намного больше, а деньги ты брать отказываешься. Давай я тебя хоть пироженкой угощу?

Звучало логично.