3.И на всех одна звезда

Дамон поднял голову от спинки кресла, собираясь снова отослать ее спать, когда прохладные пальчики опустились ему на виски: черным не дано исцеление, но способности дочери действовали и на него — боль унялась.

— Дальше все будет страшно? — шепотом спросила Ингер, обнимая его за шею и поудобнее устраиваясь на коленях.

— Надеюсь, что нет, — у него не хватило сил на обман, лишь на надежду, что девочке сейчас не доступна его память, — Хочешь, я расскажу тебе сказку?

— Настоящую — всамделишную?

— Самую настоящую!

— Хочу!

— Жил-был благородный герой, который влюбился в прекрасную принцессу. И для того, чтобы на ней жениться, получить царство и прочие сокровища, — ему надо было отправиться в далекое и опасное путешествие и убить страшного колдуна.

— Как тот, который Динэ мучил?

— Почти. Но принцесса тоже в него влюбилась и пошла с ним в поход против колдуна. Они шли лесами и горами, победили множество чудовищ... Фейри указывали им путь, кэльпи усмиряли свои реки и ручьи, сильфы согревали холодными ночами, земля и небо — равно помогали им... Ведомые мудрыми укке, орки уступили дорогу, и герой и принцесса увидели зловещую и мрачную Башню...

Ручки Ингер на шее невольно сжались плотнее.

— Полную призраков.

— Папка!! Они дошли?!

— Дошли, — сжалился Дамон, — И вместо жуткого колдуна, увидели только жалкого полубезумного узника, чьи кошмары и питали злобные опустошительные мороки. И тогда герой встал над ним и...

Ингер зажмурилась изо всех сил.

— и разрубил цепи, — не меняя интонаций продолжил Дамон, — И колдун спросил: 'почему ты меня не убил?'. А герой ответил: 'Я не вижу в тебе зла'. И колдун спросил снова: 'Я стану сильным, что если я соберу могучую армию, и поведу ее убивать вас...' — 'Тогда я приду, и убью тебя', ответил герой, 'не раньше...' И колдун ушел, поклявшись никогда не давать повода герою его искать...

Дамон в забывчивости перебирал распустившиеся черные кудри.

— А принцесса?! — сонно, но требовательно напомнила Ингер.

— Она ждала своего героя, потом они поженились и жили...

— Долго и счастливо... — уже совсем во сне пробормотала Ингер.

— Очень долго и очень счастливо, — с улыбкой закончил импровизированную сказку Дамон, относя дочь в постель.

* * *

Просыпаться без боли было... ошеломительно! Диниэр даже усомнился, что все еще жив, и не мог понять рад ли он этому обстоятельству. Было так странно чувствовать именно свое тело, а не комок оголенных предельно истерзанных нервов. Было хорошо...

Какое это оказывается емкое слово! Оно значит, что ты жив, невредим, в полной безопасности... Сквозь открытое окно доносился шелест ветра в листве и запах лилий... Он дома! Диниэр улыбнулся. Конечно, все хорошо! Иначе и быть не может! Такого ужаса не может существовать на самом деле!! Он просто перезанимался, ошибся во время медитации и транса, и ему привиделся весьма правдоподобный кошмар!

Правда под конец он уже не был настолько правдоподобным: надо же такому почудиться, — темный, который его спасал! Не стоит говорить об этом наставнику, не то из первого в группе, он станет первым посмешищем для группы. Юноша вздохнул и резко сел, распахивая глаза...

Реальность оказалась безжалостна. Он находился совсем не дома, хотя под окном действительно цвели лилии. И сесть у него тоже не получилось, — он добился только того, что голова закружилась до тошноты, и он нелепо свалился обратно на подушки.

— Проснулся! — радостно уточнил звонкий голос, и Диниэр почти подпрыгнул от неожиданности.

Рядом с ним сидела девочка лет 7-8 в голубом платьице, пытливо разглядывая его изумительно черными глазищами. Она держала его за руку. И она была темной.

— Я — Ингер. Я тебе немного помогла, чтобы ты поспал подольше, — как само собой разумеющееся сообщила она, — Жалко, чары выветриваются, приходится повторять, чтобы тебе опять не было больно.

Так это она?! У Диниэра не было слов, он только глупо таращился на девочку.

— Ничего, если папа тебя лечит, то ты обязательно скоро поправишься! — ободрила его Ингер, — Ой, ты хотел сесть! Я сейчас позову Сивилла, он наверное уже позавтракал... И тебе тоже сейчас принесем, а то ты такой худой!

Девочка смерила его взглядом и прыснула:

— Просто мечта для тети Сим, — она всех намерена откормить!

— Зачем? — растеряно выдавил Диниэр.

Ингер ответила ему взглядом свысока.

— Потому что так положено. Люди должны питаться правильно, а это прежде всего значит регулярно, — она великолепно передразнила наставительный тон, — Голодный человек — это неправильно.

— Я не человек, — зачем-то сообщил Диниэр.

— Ну и что? — невероятно удивилась Ингер, — Или эльфы, как феи пьют росу и едят нектар?

— Нет, — как бы он не был слаб, но абсурдность происходящего воспринималась затуманенным рассудком вполне отчетливо. Судя по всему, он находится в доме того самого седого темного, который забрал его из Маура, а это его дочь, и она накладывала на него обезболивающие чары, чтобы он смог спокойно поспать. Еще ему принесут завтрак... Что дальше? Любезно свяжутся с Высоким, известив, что он может забрать своего неудачника-Стража? Определенно, кто-то здесь все-таки сошел с ума!

Обоих отвлекло раздраженное мяукание снизу, и Ингер тут же подхватила котенка, который никак не мог забраться на кровать:

— Пушок! Это я его наверно случайно впустила.

Даже кошки у них черные, со внезапной тоской подумал Диниэр, следя глазами за направившейся к двери вместе с недовольным котом девочкой. Он не успел собрать разбегающиеся мысли хотя бы во что-то связное, как она уже вернулась и не одна.

— Мы все устроим, и тебе будет удобнее смотреть в окно, — обрадовано заявила Ингер, распахивая дверь шире перед тем, кто шел следом, — Оно как раз выходит в сад, там очень красиво...

Диниэр ее не слушал, напряженно ожидая, кого же она привела. В отличие от девочки, человек не торопился осчастливить эльфа своим присутствием, и в Динэ мало помалу начала просыпаться паника: кто может быть хуже, чем маг разума бывший с ним рядом все эти дни?

— Привет, — буркнул Сивилл, все же решившись войти. Он неловко опустил поднос на столик у кровати, и замер, не поднимая глаз, не решаясь подойти к эльфу ближе и помочь ему сесть.

Да и стоило ли это делать? Безотрывно смотревший на него эльфенок был способен только вжиматься в подушки и молча дрожать, пытаясь вцепиться больными пальцами в одеяло и натянуть на себя в безнадежной попытке укрыться.

Сивилл все-таки сделал шаг к постели, и Диниэр беспомощно зажмурился. Из-под ресниц снова поползли слезы.

— Не надо... пожалуйста... НЕТ!! Не трогайте меня!!

Это было стыдно, жалко, но он ничего не мог с собой поделать. Он видел несколько раз этого Сивилла в лаборатории Азара, и уж разумеется никогда не забыл бы человека, чья ловушка стала причиной его жуткого плена.

Сивилл предполагал, что для него тяжелее всего будет отсутствие книг и любимого занятия, не говоря уж о необходимости исполнять обязанности сиделки. Вниманием слуг, сбивающихся с ног по одному его жесту, он никогда избалован не был, — что вовсе не означало, что юноша с радостью готов взвалить их долю на свои плечи. Но изменения в своей судьбе он принял стоически, сцепив зубы, и напоминая себе о преимуществах своего нынешнего положения в виде отсутствия 'горячо обожаемого' господина Азара и его подручных, а так же отсутствия в опасной близости решительных светлых волшебниц и всяческих героев. Да хотя бы то, что руку на него никто больше не поднимал и без охранных амулетов.

По крайней мере, у него снова была крыша над головой, а рядом — человек, который мог его реально чему-то научить. Если бы захотел. И для того, чтобы захотел — придется постараться произвести как можно более положительное впечатление, потому как Сивилл точно знал, что с мастером Фейтом испробованные на прежнем хозяине подходы не пройдут.

Однако все его переживания — оказались цветочками по сравнению с тем, что его ожидало на самом деле! Закусив губу, Сивилл не мог отвести взгляд от уверенных и ловких движений рук врачевателя, осматривавшего раны эльфа, который на эльфа совершенно похож не был. В тощем, почти наголо остриженном замученном и перепуганном существе не осталось ни грана утонченной величественной изысканности, какой-то недоступной холодной инаковости, которая прежде всего резко отличала Дивный народ от людей. Слушая краткие замечания о том, что и как он должен будет делать самостоятельно, юноша чувствовал, что у него дрожит мелкой дрожью даже то, что дрожать не может в принципе. У него еще была надежда, что эльф его не вспомнит.

Надежда не оправдалась, поставив его в катастрофическую, безвыходную, невозможную ситуацию. Сивилл выскочил за дверь, прислонившись к стене, чтобы не упасть, — ноги его не держали. Если бы не Ингер, каким-то чудом с легкостью унявшая припадок у эльфика, — он вообще сбежал бы куда глаза глядят!

Он слышал, как она что-то воркует, успокаивая больного, и оттолкнувшись от надежной стены непослушными руками, побрел вон из дома. Девочка нашла его в самом дальнем уголке сада, сидящем прямо на траве со сведенными пальцами во всклоченных волосах.

— Я не виноват!! — выпалил юноша, озвучивая то, в чем пытался убедить себя последние полчаса.

Ингер тихонько проскользнула между руками, обвивая его за шею, и Сивилл неожиданно для себя тоже обнял хрупкую фигурку, утыкаясь ей в плечо. Он не плакал, просто молчал, чувствуя как маленькие ладошки гладят его по голове, и точно знал, что с этого момента ему есть за кого отдать жизнь...

Он никогда не понимал подобных громких слов, а теперь знал, что они могут быть правдой. Что есть что-то более важное, чем выживание любой ценой — доверие. И сочувствие. Пусть от такой малышки, пусть незаслуженное, — зато искреннее!

Однако даже весомая поддержка Ингер не смогла придать ему храбрости вернуться в комнату, которая вроде бы теперь тоже была его. Вечером, под всезнающим взглядом доктора Фейта Сивилл почувствовал себя совсем скверно.

— Мастер, я... не могу... — робко выдавил юноша, когда давление этого взгляда стало казаться ему во истину невыносимым, и отчаянно выпалил, — Я не делал с ним ЭТО!!

— И зачем ты мне это говоришь? — невозмутимо поинтересовался мужчина, — Я знаю.

— Но... он... Диниэр... так боится меня!

— Докажи ему, что он заблуждается, — спокойно предложил Фейт.

— А вы не могли бы... — несчастный Сивилл оборвал себя, прежде чем озвучил свою наглую просьбу.

Можно подумать, что в ней была хоть капля здравого смысла! Что, мастеру надо было стать перед эльфом и вслед за Ингер повторить 'он хороший'?!

— Думал, что самое сложное в жизни это изобрести зелье позаковырестее? — с беззлобной насмешкой спросил Дамон, однако пареньку было не до смеха.

Сивилл подавленно молчал: как он и предполагал, эльф — был испытанием для него... Вот только, лучше ставить для Азара накопители в адамантиевой камере, собирать яд у дикого василиска, лучше б он опять оказался в доме своего семейства, — чем снова смотреть в жалобные васильковые глаза!

Юноша тянул до последнего, трусливо сбежав в сад и переложив заботы на Симиллу. Прокрадываясь по спящему дому, он пытался смириться с тем, что завтра его наверняка выставят, зато эльфик мирно спал. Сивилл чуть сам не расплакался от облегчения.

Само собой, что Сивилла на утро никто гнать не стал, и тот решил смириться с неизбежным. Он старался не приближаться к эльфу без крайней необходимости и по возможности не оставаться с ним наедине. В последнем здорово помогала Ингер, тем более, что она пока была единственным человеком, при виде которого эльф не вздрагивал, хотя Диниэр даже на мастера Фейта реагировал куда спокойнее, чем на своего соседа.

Угнетало это невероятно, и Сивиллу приходилось почти постоянно напоминать себе, что эльфику наверняка еще труднее зависеть в самых простых и интимных вещах от того, кого он настолько боится и считает виновником всех своих бед. Юноша отчаянно краснел, а Динэ не менее основательно бледнел и отворачивался, когда по необходимости приходилось просить Ингер выйти, но иначе было не обойтись.

Юноша быстро убедился — поручение отнюдь не коварный воспитательный план, госпожа Симилла и мастер Фейт и так были достаточно заняты. Не на ребенка же взваливать присмотр за раненым, пока ее отец заботится о хлебе насущном, а пожилая женщина занята хлопотами по хозяйству! И Сивилл старался не давать повода для очередного упрека в его бесполезности. Пока терпения у него еще хватало, но испытания только начинались.

В уюте и покое эльфенок уверенно пошел на поправку. Было ли дело в хорошем уходе или в том, что тот наконец немного успокоился и поверил, что здесь ему вреда не причинят во всяком случае пока, — но спустя короткое время он окреп настолько, что начал есть сам, и мог сесть самостоятельно, не падая при этом в обморок. Однако возвращение сил имело и оборотную сторону: теперь эльфа каждую ночь мучили кошмары. Возможно, он и поверил, что угроза новых пыток перестала быть неотвратимой реальностью, но от страха было избавиться не так легко: он по-прежнему был один, беспомощный и разбитый среди тех, кого был приучен считать даже не врагами, — воплощением мерзости, недостойной существования.

И нельзя не признать, что в отношении Азара это мнение было вполне оправданным.

То, что происходило сейчас, не укладывалось ни в какие рамки, и если днем Диниэру еще как-то удавалось убедить себя, что этим людям можно верить, что они действительно хотят ему помочь, — то затем наступало жестокое отрезвление. Верить? Это темные! Уж не маг ли Фейт покопался у него в сознании, что приходят такие мысли!

Воспоминания о пережитом подкарауливали Диниэра, едва стоило смежить веки. Сивилл лежал ночами без сна, уткнувшись в подушку и слушая метания эльфа, открывавшие ему все новые и новые грани произошедшего. Редкая ночь обходилась без того, чтобы тот не будил остальных криками.

— Динэ, позволь мне тебе помочь! — Фейт устало сел рядом с дрожащим, свернувшимся в комочек эльфенком.

Тот замотал головой, чувствуя себя неимоверно жалким. Отвернувшись и встретившись глазами с подпирающим стенку Сивиллом со стаканом воды в руке, неожиданно выкрикнул:

— Что смотришь?! Нравится?!

— Нет... — сдавленным шепотом отозвался Сивилл.

— Что так? Твоему хозяину нравилось!!

Юноша выронил стакан и выскочил вон.

— Раз начал огрызаться, значит, точно выздоравливаешь, — невозмутимо заключил Фейт.

Хотя темный улыбался, Диниэром вдруг овладело какое-то странное неловкое чувство. С непонятно откуда взявшейся решимостью, он сел на постели:

— Пожалуйста! Вы говорите, чтобы я вам верил, говорите, что хотите помочь! Тогда отпустите меня!! Мне уже гораздо лучше... Оставьте меня в больнице или в Храме...Мы ведь в Тареште, да? Я клянусь... — Динэ запнулся на середине своей жаркой речи, лихорадочно пытаясь придумать самую нерушимую клятву, — Чем угодно поклянусь! Я ни слова не скажу о вас и Ингер!! И... все, что хотите делайте с моей памятью! Только...