3.И на всех одна звезда

Король Зима и Снежная королева, сидевшие на ледяном троне в ледяной башне, которую охранял белый дракон... Легенды были жуткими и чарующими, хотя и не объясняли каким образом у Хозяина Холода, чье дыхание или прикосновение замораживало все вокруг, и чью Силу едва выдерживал мир, могли появиться смертные потомки с вполне горячей кровью.

Забавно, но Диниэр любил запутанные предания и сказки о Властелине Снега и Льда, которому служили ледяные демоны. Наверное, потому, что в его жизни тепла тоже было мало.

Сейчас он едва удерживался от того, чтобы зябко не передергивать плечами. Тишина давила невыносимо, мрак покалывал виски тонкими иголочками и мохнатой лапой сжимал горло. Динэ вдруг понял, что на самом деле очень устал... И уже успел соскучиться по цветам под окнами, по негромким звукам просыпающегося дома по утрам, дразнящим ароматам кухни, вездесущим кошкам Ингер, неблагосклонно меряющим тебя высокомерным взглядом с твоей собственной подушки... Приветственным улыбкам, пожеланию доброго утра между делом, и помятому всклоченному Сивиллу, пол ночи убившего на выклянченную книгу о каких-нибудь рунах, а другие пол ночи на своего подопечного...

Сивилл... Этот долг отдать необходимо, — убеждал себя Динэ, выходя утром под любопытными и опасливыми взглядами. Было так страшно, что дрожали руки: страшно увидеть в разноцветных глазах презрение и отчуждение, — то, что Сивилл просил за него, еще не значит, что простил... На мгновение мелькнула мысль уйти куда-нибудь, просто сбежать, хотя идти ему теперь уже точно было больше некуда: призрачная надежда на возвращение в Альвэлинде, с которой он никак не мог расстаться, умерла и похоронена вместо него самого. Но это уж точно было бы настоящей трусостью, и Диниэр все же сосредоточился на Винтре.

Тяжесть в груди вначале немного отступила перед искренней радостью от его появления. Даже порог не удалось переступить: Мелисента, уронив очередной фолиант на пол, повисла на шее, повествуя как они с ума сходят от тревоги. Лизелла спасла полузадохнувшегося эльфа, но зато сразу же подвергла полному осмотру, комментируя едкими и емкими характеристиками Дивный народ в целом и отдельных его представителей, пока Райнарт дотошно выспрашивал у эльфенка самые мелкие детали: не то чтобы бывший герой чувствовал себя неудел, но находиться в стороне от основных событий противоречило его характеру.

Затем Диниэр, напичканный всеми возможными эликсирами, оказался перед угрозой быть насильно засунутым в мыльню, а затем в постель. Альтернативой экзекуции, а вернее ее началом, являлось скармливание спешно организованной расчувствовавшейся кухаркой матушкой Матти снедью, которой хватило бы на половину королевской армии! Все это было ново, дико для впервые столкнувшегося с подобным приемом эльфенка, но — одновременно очень приятно и не менее неловко. Динэ удалось вырваться только спустя около часа суматохи, и он осторожно проскользнул на второй этаж в комнату, отведенную раненому.

Первое, что он увидел, это спутанные черные волосы на подушке и расслабленную руку с завернутым рукавом рубашки поверх покрывала, мерно колеблющегося на груди в такт спокойному дыханию... У Диниэра ослабели ноги от облегчения: в самом деле жив!

Он резко тряхнул головой, и несвойственным раньше жестом запустил пальцы в волосы, гадая как теперь быть: молодой человек кажется, спал. В комнате стоял запах лекарств и настоев, и, бесшумно ступая, Динэ немного приоткрыл окно, впуская прохладный воздух осеннего утра...

— Мель, — раздался слабый, но уверенный голос, — Что за шум внизу? Что-то случилось?

— Это я... — отозвался вздрогнувший эльф.

Обернулся он только когда повисшая пауза показалась уж слишком долгой, и в тот же миг метнулся к постели: потрясенный Сивилл силился подняться, но со сдавленным стоном согнулся, прижимая локоть к ребрам. Борясь со вспыхнувшим чувством 'дежавю', — только тогда на этом месте был он сам, а не наоборот, — Диниэр подхватил юношу, уложил обратно на подушки, испуганно вглядываясь в побелевшее лицо, и попытался отступить.

— Как ты?

— Ничего, все нормально, — Сивилл перевел дыхание и теперь не торопился отпускать руки эльфенка, чувствуя под пальцами бинты, в которых там уже давно нужды не было.

Диниэр прямо взглянул ему в глаза и ответил на первый и самый очевидный из стоявших там вопросов:

— Я один. Ингер еще у них.

Само собой, что если бы девочка вернулась, и с ней было все в порядке, то сюда первой бы влетела она.

— Ей ничего не сделали... Пока... Я не понимаю зачем, но они идут к Пустоши. Лорд Фейт знает больше и отправил меня сюда.

— Ты его видел?

— Да... — кратко подтвердил Диниэр на все, что значил этот вопрос.

— А ты чего опять стриженый? Все-таки успели изгнать? — облизнув пересохшие губы, вдруг спросил молодой человек.

Динэ криво усмехнулся: судя по всему, книга, которая небрежно валяется в кресле — 'Обычаи и традиции Великого Дома. Издание сокращенное и адаптированное', добытое Мелисентой в неравной борьбе с королевской библиотекой.

— Сам ушел, — он с удивлением обнаружил в себе остатки гордости, которая как оказалось, не думала сдавать утраченные позиции надолго.

Пальцы на запястьях дрогнули, сжимаясь чуть сильнее, и он высвободил руки, тем не менее отходя так, чтобы Сивилл мог видеть его не напрягаясь. По сути, Динэ было не так уж важно, кем его считают и что думают о нем остальные, даже сам Фейт при всем его великодушии, — их на пляже не было. Там был Сивилл и это Сивилл едва не расстался с жизнью из-за него.

А еще Сивилл заботился о нем изо дня в день, и Диниэр не был уверен, что у него поучилось бы так же. Сивилл его поддерживал. Он по определению не мог иметь на полуживого эльфеныша никаких целей и планов, но из них двоих — Сивилл первым сделал шаг навстречу. Сивилл знал все, что с ним случилось, но не лез в душу и даже не упоминал ни о чем личном, пока не заговаривал он сам. И Сивилл ему доверял: не задумываясь и не скрываясь. Вот как-то просто так, ни с того ни с сего... Глупость, наверное, — но такая драгоценная глупость! Сивилл его защищал тогда, зная, что рискует, и чуть не умер поэтому...

Ни о ком другом: человеке ли эльфе, — Динэ не мог сказать и половины перечисленного, не покривив душой.

Так что удивительного в желании чтобы именно этот человек считал его достойным? Чтобы знал, что его усилия не были напрасной тратой времени. Заслужить пусть малую толику уважения.

— Прости!! Прости меня... Я просто стоял и смотрел!

Ну вот, он это и сказал.

Сивилл поморщился:

— Не надо! Я все помню. У тебя глаза были — как будто небо на землю рушится... — смутившись, юноша умолк не договорив.

— Похоже... — согласился Диниэр.

— Хорошо, что ты вернулся, — просто сказал Сивилл, заставив Динэ слегка улыбнуться.

Ощущение было странным, с трудом определимым: если мастер Фейт всегда мог найти нужное слово, то Сивилл пожалуй, обладал не менее исключительным талантом: к месту промолчать. Возможно, позже Диниэр сможет рассказать и остальное, что сейчас пропустил: как очнулся от боли в выкрученных руках, и боль эта была несравнима с той, что гнездилась в сердце: боль понимания, а не предательства и понимания предательства, когда все иллюзии были сорваны... О тяжелой пощечине, оборвавшей все, что он пытался сказать. Как приходя в сознание, безнадежно пытался ослабить веревки и снова взывал к Душе леса и не ощущал отзыва... Как бился в них, обезумев от знакомого липкого страха перед беспомощностью...

А может быть и не расскажет, ведь главное его друг уже понял и сделал только что.

— Мне тут Мель такие ужасы зачитывала о ваших 'дивных' нравах — хроники Черной Башни отдыхают! Всегда знал, что эльфы сумасшедшие, но не думал, что настолько.

Диниэр фыркнул.

— Если не изгнали, зачем волосы резал? У вас к ним отношение трепетное... — продолжал поддразнивать друга Сивилл, с удовольствием видя, что его улыбка становится ярче.

— Отрастут. Не поверишь, Лизелла говорила, что можно даже попробовать восстановить хрящ, — Динэ коснулся уха, — Конечно, полностью не исправишь, но по крайней мере, не будет так бросаться в глаза.

— Здорово! Кстати, моя просьба о тренировках остается в силе. Чтобы следующий, кто попытается подарить мне что-нибудь колюще-режущее таким нездоровым способом, гарантировано получил его обратно с наилучшими же пожеланиями, — молодой человек пожал плечами, — Приятно, когда вокруг тебя все носятся, но надоело быть недоразумением!

Диниэр засмеялся: наверное, впервые не только на памяти Сивилла, но и на своей собственной. Они говорили о чем-то еще, потом заметив, что раненый устал, Динэ просто сидел рядом, лениво перелистывая книгу и ловя себя на мысли, что пожалуй многие из традиций действительно дикость, а не образец чести, — как например, тогда в деревне разрешение ammae Эледве-тара его отцу самому провести казнь сына... Когда же спустя некоторое время к ним заглянула Лизелла напомнить о завтраке, то только вздохнула в ответ на красноречивый жест Сивилла: 'Обычаи' сползли на пол, а расслабившийся эльфенок спокойно спал, уютно расположившись в кресле с умиротворенной улыбкой.

Судя по всему, он ответил себе еще на один вопрос: счастье — это когда есть куда возвращаться.

А это значит, прежде всего, — к кому.

Часть пятая

* * *

Две женщины сидели у камина, следя за сгущающимися сумерками.

— Привыкай, — говорила та, что старше. — Наша доля — всегда ждать. Чародейка ли, принцесса, торговка... Это участь любой женщины. Мужчины могут позволить себе влипать в приключения до самой старости, играть в их глупые войны и думать, что это самое главное... А мы будет ждать. Чтобы они могли вернуться.

— Лорд Фейт не отослал бы Динэ, если бы там не было настолько опасно...

— Опасно? — Мелигейна мрачно усмехнулась, — Ты просто не знакома с Высоким Эледвером! Даже не знаю, когда бы я сочла его безопасным... Разве что на погребальном костре и то с оговоркой!

Тихое потрескивание поленьев.

— Лиз, этот человек однажды уже поставил весь мир на уши! — Мелигейна говорила не о Фориане, — Да и твой муж не дитя.

Лизелла против воли засмеялась. Несколько нервно.

Столько всего и сразу! Когда она уже примирилась, вникла, и даже начала любить свою новую жизнь, привыкать к положению темной леди... И вообще к 'положению'.

Только бы вернулся!..

Вернулись. Все.

Тем более — Ингер!! Только сейчас, наверное, молодая женщина поняла это выматывающее чувство, которое называют любовью...

Что значит жалость, сострадание, долг, сочувствие и самое что ни есть праведное негодование?

Слова!

Сотрясание воздуха или литеры на бумаге. Столь же живые... Иное, когда речь идет о ребенке. Твоем. Или о ребенке, который мог бы быть твоим. Или о том, что могло бы быть с твоим...

Обо всем сразу!! И понимаешь, что разницы — нет.

Вообще нет! И речь не просто о сестре Дамира, не о мастере...

Речь о том, что никого из них не смогла бы выбрать. Что любой выбор — был бы предательством... Речь о том, — что выбирать:

Нельзя!

* * *

Яркая, вызывающая желтизна листвы, колеблющейся под ветром. Заходящее солнце придает сероватой прозелени стволов золотистый радостный оттенок, но небо над нею и сквозь просветы, в причудливой решетке почти голых ветвей — тяжелое, серое с густым оттенком синевы.

Резкий порыв — и кляксы желто-зеленых кленов приходят в движение. Беспорядочно мечутся, безнадежно тянутся куда-то... И снова замирают, едва колеблясь словно в затухающем сне.

На березе почти не осталось листьев, только самые мелкие дрожат монетками на старом монисто из утерянного клада в хищной руке... А вот ольха рядом бережно хранит по-летнему зеленую, хотя уже изрядно поредевшую листву.

Осень на севере — ранняя гостья. Где-то еще зацветают последние поздние астры, а здесь, у самой Пустоши землю уже устилает ковер коричневых жухлых листьев, скрывая собой прелую траву. Пограничный лес восстановил себя за несколько лет покоя, но пока не решался переступить невидимую границу и бросить вызов безжизненному пространству вокруг вонзившейся в плоть мира острой черной занозы.

Однако те, кто потревожил покой усталой природы, целеустремленно двигались именно к ней. Открыто, безо всяких чар, как будто совершенно не опасаясь того, что могли встретить.

Или кого. Внезапно, один из них остановился, бросив короткую и резкую команду, а в руке молниеносно оказался баллок.

Сидевший на одном из скальных разломов мужчина все так же хмурился на небо, не делая ни одного движения. Флейта спокойно лежала в опущенных на колени руках: все правильно, только на ее создателя не действуют смертоносные чары, — если она запоет сейчас, остановятся не только сердца похитителей.

— Долго будешь там стоять, Лер? — нарушил затянувшееся молчание маг.

Эльф улыбнулся одними губами, в то время как в серых прозрачных глазах гулял и выл ветер. В отличие от Стражей, собственный барьер, установленный еще с добрый десяток лет назад во время первого возвращения в Башню, не был для темного преградой. Да и для того, чтобы смять единым ударом защиту самого Фориана, от Черного лорда не потребовалось бы много времени и сил.

Но еще меньше усилий нужно было взрослому и опытному в таких делах мужчине, чтобы привести в движение клинок, вгоняя его глубже в живую нежную плоть детского горла и перерезая артерию, дыхательные пути, вену... Даже если бы ему не пришлось потом отвлекаться на бой, Фейт не мог бы удерживать дочь на краю вечно, а подобные раны иглой не зашьешь и самый искусный целитель не затянет в мгновение ока.

— Ты опять в силе, — слегка усмехнулся Эледвер.

— Как видишь, — Фейт отвел взгляд от баллока у шеи беспамятной дочери, и снова посмотрел в глаза эльфу. — Чтобы встретиться со мной, не было нужды так... усердствовать.

— Не поверишь, ничего заранее не планировал, — эльф мелодично рассмеялся. — Но разве можно было упустить такой случай!

— И что теперь? — Дамон слегка приподнял бровь, невозмутимо глядя на своего врага, — Конечно, честь всегда значила для тебя немного, а с детьми сражаться куда как легче! Но может быть, теперь отпустишь девочку?

— И что тогда? — в тон полюбопытствовал Фориан. — сложишь оружие и сдашься?

— Почему бы и нет? Ты считаешь меня на это неспособным? К тому же, — маг пожал плечами и демонстративно отбросил Флейту куда-то за спину, — играть при Ингер я все равно не смог бы...

— Эффектно! — Эледвер изящно склонил голову к плечу. — Но мы оба знаем, что в такой ситуации честное слово ничего не значит. Ни твое, ни мое... Видишь, я хорошо у тебя учился! К тому же, после того, как я имел глупость трижды держать твою жизнь в руках и упустить шанс, больше я ошибок не сделаю!

Дамон слегка нахмурился.

— Заинтригован?

— Вполне, — мужчина выжидал, чтобы противник хотя бы немного отвлекся за разговором и ослабил захват.

— Ох, — эльф слегка картинно взмахнул ресницами, — Временами, ты умудряешься быть изумительно наивным! Неужели ты надеялся, что за это время я не пойму кто она? Башня чувствует ее, слышишь? Рвется, тянется, жаждет... Эта связь посильнее твоей!