Финишная Полоса

— Давайте завершим этот неудачный разговор, — через полминуты ответил Бережковцев, поиграв резко обозначившимися желваками на лице, я лишь кивнул, молча принимая его предложение.

Ну что за люди, а? И как с ними сложно общаться. Хочется забраться к ним в голову и узнать, о чём они вообще думают. Увы — о том пока можно только мечтать.

После завершения погрузки, полковник отправился вместе со мной в кабине грузовика. Требовалось по пути заехать в морг при городской больнице, где под замком хранилось тело покушавшегося на Халифа неизвестного стрелка, а затем разобраться и с его оружием, дабы окончательно завершить расследование инцидента. Полковник был подозрительно молчалив и старался лишний раз не поворачиваться в мою сторону. На его лице застыла жесткая маска натянутого безразличия. И лишь когда он осмотрел вытащенный из холодильника труп, его губы непроизвольно растянулись довольной ухмылкой. Всё же он сумел опознать тело, порадовавшись факту его текущего состояния.

— Вы узнали, кто это такой? — Спросил он меня, продолжая ухмыляться.

— Почти со стопроцентной вероятностью — американец, — выдал ему результаты проведённой нами криминалисткой работы. — Из особого подразделения со специализацией на работу в постсоветском пространстве.

— Девяносто первый, январь, Вильнюс, затем август, Москва. Напоминает? — Бережковцев посмотрел в мою сторону с хитрым прищуром.

Хоть с тех пор и прошло больше десяти лет, но предшествовавшие и последующие распаду СССР события я запомнил хорошо. Чем связан январский Вильнюс и августовская Москва? Расстрел собравшегося народа у телебашни и обгоревший Белый Дом на набережной Москвы-реки — вот что встаёт перед моим внутренним взором яркими картинками из памяти. Хотя нет. Обгорелый Белый Дом — это уже девяносто третий. Девяносто первый всплывает телевизионной картинкой Бори-алкаша на танке. Однако там и тут имелись человеческие жертвы, а затем случился большой политический резонанс, от которого огромная страна пошла вразнос. У нас в Ленинграде в августе тоже собрался многотысячный митинг в поддержку демократии и против ГКЧП. Я и сам по дурости присутствовал в той толпе. Помню, все ждали войска, хорохорились друг перед другом, заверяя в готовности умереть за идеалы свободы, но войска так и не вошли в город. Последний тяжелый вздох бывшего Союза перед окончательной смертью и расчленением. Так что может объединять два давних события и нынешние реалии Новой Земли? Провокация?

— Импортный снайпер?! — Высказал первую пришедшую в голову догадку.

— Он, — полковник кивнул. — Именно этот гад и ещё парочка устроили стрельбу в бойцов группы 'А' и граждан у вильнюсской телебашни. Заехали в страну под видом спортивной делегации незадолго до начала событий, оружие получили уже на месте. Позже их деяния пыталась прикрыть местная сволота под руководством Аудрюса Буткявичуса, беря всё на себя, дабы выставить новых хозяев во всём белом. Затем эти же 'спортсмены' нарисовались в Москве, хоть там было значительно меньше жертв и не по их вине. Вовремя спугнули, да кремлёвские путчисты обосрались раньше срока. Двоих из его же группы позже удалось ликвидировать за пределами страны, а этот исчез с концами. Теперь уже действительно с концами, — он накинул на замороженное тело грязное покрывало и резко задвинул его в ячейку холодильника. — У наших противников неизменно срабатывающие в разных странах отлаженные методики государственных переворотов. Стоит только власти ослабнуть, им остаётся собрать и хорошенько подогреть протестующую против всего старого толпу дураков. Как только к толпе подойдут силы правопорядка, завяжется противостояние, откуда-то обязательно начинают стрелять неизвестные снайперы. Стрелять в армию, в протестующих, лишь бы пролилась кровь. Дальше во всём обвинят слабую власть, отдав её разъярённой кровью толпе на растерзание. За пролившую невинную кровь власть больше не вступятся даже те, кто когда-то присягнул её защищать. После толпе покажут новых лидеров, новую власть, которая будет делать всё, что прикажут истинные организаторы переворота. Так было и так будет, там и тут, если мы позволим им это делать безнаказанно. Несостоявшееся покушение на Халифа Рашида должно было послужить началом большого передела всей политической конфигурации этого региона, дабы нарисованные на карте новые страны и границы стали реальными. И вряд ли это последняя попытка... — несказанно 'обрадовал' он меня.

— Здесь собрание толпы 'мирных протестующих' априори невозможно, у всех на руках много оружия, — поделился с ним вескими сомнениями. — Городская охранка посчитает любое незапланированное властью собрание минимум бунтом с соответствующими последствиями. Известные старые методики бесполезны. Свергнуть Халифа весьма нетривиальная задача, пока у него имеется поддержка богатых и большинства простых горожан.

— Чтобы та поддержка утратилась, повторят попытки прорыва организованных бандитов в богатый сектор города, — полковник отметил очевидный момент и показал хорошую информированность относительно здешних событий. — Или же постараются подговорить толпу из числа местных низов с неизменно рабочим предложением вволю пограбить богатеев. Вариантов масса.

— Наивно считать Халифа Рашида глупцом, — я покачал головой, глядя на полковника с изрядной укоризной. — Ваши разведчики наверняка провели комплексную оценку политики Халифа и доложились по инстанциям. Как это ни странно, но даже городские низы во многом солидарны с политической верхушкой, включая сюда и многих рабов, прекрасно знающих о том, что относительно скоро обретут свободу и гражданские права с перспективой хорошо обустроиться в знакомом им центре цивилизации. Именно потому для вчерашней диверсии привлекли свежих переселенцев, а не местный контингент. Недовольные будут везде и всегда, потенциальные предатели обязательно найдутся, но их абсолютное меньшинство! — Твёрдо заявил я.

— Хочется верить, хочется верить... — полковник тоже покачал головой, выражая едкий скепсис. — Чтобы сохранить выгодную всем нам стабильность, мы должны объединить усилия, — завёл он старую шарманку, ненавязчиво предлагая поиграть на его поле интересов.

— Так объединяйте. С халифской охранкой, например, — отбил его хитрую подачу обратно. — И вообще предлагаю вычеркнуть мою персону из числа наиболее влиятельных сил региона. Повторюсь — на текущий момент я располагаю ресурсами только для решения тактических задач.

Полковник снова нахмурился, пожелав закрыть тему. Очередная попытка втянуть меня в какие-то грязные игры благополучно провалилась.

Вскоре мы прибыли к дворцу, дабы завершить ещё одно, хотелось бы думать — последнее дело. Напрягал меня полковник Бережковцев, напрягал одним лишь фактом близкого присутствия даже когда помалкивал в тряпочку. Хотелось избавиться от токсичного человека, поскорее завершив протокольную встречу. Отправив грузовик к гаражам, мы спустились в подвальный тир. Едва заметив незнакомую массивную винтовку с толстой трубой глушителя на столе, полковник резко оживился.

— У ТОЧМАШ-евцев явно подтекает, — с явными нотками злости проговорил он, положив тяжелую винтовку обратно на стол и взяв в руки отдельный патрон. — Интересно ради чего они решились скопировать пятисотый шептун? — Я посмотрел на него круглыми глазами, не понимая, о чём он сейчас говорит.

— Скопировать что? — Задал вопрос, взяв в руки другой патрон и внимательно разглядывая его.

— Хотите сказать, что не в курсе? — Хохотнул полковник, заглянув в мои глаза, ища там признаки лукавства, я только покачал головой.

— Странно... — нахмурился Бережковцев, переоценивая мою персону в очередной раз. — Хотя, если учесть вашу молодость и явную ограниченность подготовки, да и сама тема бесшумного крупняка, так и не нашедшего своей ниши в военном деле весьма специфична.

— 'Вал', 'Винторез'... — попытался немного поправить его.

— Это другое оружие, хоть калибр и выше обычного, — полковник скептически оценил моё замечание. — Двенадцать и семь относится к антиматериальному, предназначен для поражения лёгкой бронетехники. Но прародитель вот этого, — он поднял патрон к глазам, — '.500 Whisper', — сказано было с характерным английским произношением. — Взяли обычную пулю пятидесятого бээмджи и похожую на эту по размеру гильзу. Навеска пороха для получения скорости около трёхсот метров в секунду. Однако при типичном весе пули дульная энергия выходит меньше трёх килоджоулей. Как у дробовика двенадцатого калибра. О каком пробитии брони вообще можно говорить, даже если применить такую пулю? — Он взял патрон с характерной бронебойной пулей.

— Против бронежилетов высшего класса вполне, — заметил я очевидный факт.

— Разве только против бронежилетов, — полковник кивнул, соглашаясь. — Хотя всё же моторы должен разбивать, да и стёкла у большинства бронированных лимузинов тоже пробьёт. Назначение под него ровно одно — бесшумное оружие для политических убийств, — констатировал он достаточно неприятный факт. — Именно потому упомянутый 'шептун' так и не стал массовым, остановившись на опытных экземплярах оружия и патронов, как не станет массовым вот это, — полковник бросил патрон на стол и снова взял в руки винтовку под него. — Если наши 'там', — резкий кивок головой вбок, — решились повторить уже утопленную американцами тему, то скорее просто ради демонстрации вполне определённых намерений. Ну, и сюда 'занесли' жирный такой намёк. Отдайте нам это оружие и оставшиеся под него боеприпасы, мы передадим информацию на ту сторону, сильно осложнив чьё-то положение, а то ходят по чужому двору, словно своему собственному, да и московским пару хороших намёков сделаем, совсем обнаглели, твари! — Его лицо на пару секунд превратилось в хищный оскал.

— Забирайте! — Я демонстративно махнул рукой, ибо тоже не видел особых перспектив реального применения такого оружия в наших условиях.

Были бы в достатке боеприпасы — чего-то бы удумали, а так всё это обычное баловство. Конечно, мы легко сделаем оснастку для переснаряжения стреляных гильз, обычная пуля тут действительно такая же, как у пулемётных патронов калибра 12,7. Но дальность выстрела маловата, а бесшумность стрельбы при работе таким калибром вряд ли выступит заметным преимуществом перед активно используемым нами оружием под 9Х39. Да и то в основном при ночной охоте на двуногих хищников. У всего есть свои плюсы и минусы, минусов тут явно больше очевидных плюсов.

— Благодарю! — Полковник мне даже искренне улыбнулся, чего я ранее за ним не припомню. — Я постараюсь донести до нашей верхушки весь идиотизм сложившейся ситуации, — сказал он заметно потеплевшим тоном. — Эскалация конфликта совсем не в наших интересах, как я теперь вижу.

— Странно, что вы это вообще видите, — не смог удержаться я от распиравшего желания бросить ему едкую шпильку.

— Попытайтесь поставить себя на наше место, — Бережковцев продолжал улыбаться, но с явной грустинкой во взгляде. — Мы просто не имеем возможности дать слабину, да и права на ошибку у нас тоже нет. Сил, как вы ранее говорили — хватает только на решение тактических задач, а приходится заниматься исключительно задачами стратегическими. Иначе нас задавят и сожрут рано или поздно. Напрасно некоторые недалёкие индивиды у нас считают Москву отсталой и полностью зависимой от Ордена. Кто бы что ни говорил, а Коршунов весьма толковый организатор, хоть и редкостная мразь, по нашему представлению. Именно он создал вменяемые вооруженные силы из ментовского контингента различной степени опущенности, вполне способные какое-то время потягаться даже с нами, когда дело дойдёт до большой драки. Плюс он хороший политик, умеющий выстраивать явные и тайные альянсы. К примеру, те же местные американцы на словах больше уважают нас, Русскую Армию, а торговать предпочитают именно с московскими купцами. Мы пытались продвинуть на территории их анклава собственные оружейные магазины и наладить логистику поставок демидовских патронов. На словах все были только 'за', а по факту Москва перехватила инициативу, встроившись генеральным посредником, заодно расставляя сеть собственных информаторов, параллельно работающих на различных бандитов. И теперь их оттуда хрен сковырнёшь. Американцы заявляют нам прямо в лицо — 'мы изначально договаривались с русскими и с ними договорились, вы сами там между собой разбирайтесь'. Мы вынуждены теперь отдавать почти всю прибыль тем, кого хочется пристрелить! — С гневом заявил он.

— Для решения щекотливого вопроса вам и нужно это? — Кивок в сторону винтовки. — Скоро долетается серый коршун? — Я негромко хохотнул.

— Нет, — полковник покачал головой, — убийство высших должностных лиц для нас моветон. Только в самом крайнем случае и то вынесение приговора по решению суда. И потом если одного зарвавшегося политикана сменит другой, конечный итог проводимой ими политики может остаться без изменений. Политика, как вам должно быть известно — продолжение экономики, а экономику одним точным выстрелом вряд ли переделаешь. Демонстративное же уничтожение покусившихся на наших людей исполнителей, куда бы они ни спрятались и под какую крышу ни схоронились, оказалось весьма впечатляющим аргументом. Мы стремимся к тому, что у любого высшего должностного лица наших реальных и потенциальных противников просто не найдётся толковых людей для реализации гнусных замыслов. Многих уже обучили правильному политическому 'этикету'. Одноразовых исполнителей, понятно, найти легко и просто, однако они гарантированно попадут в расставленные охраной сети. Точно так же поступает и Халиф Рашид, отчего для покушений на его персону приходится завозить крайне редких профессионалов из-за ленточки. Здешние уже учёные.

— Как тогда вы прозевали покушение на Демидова? — Задал полковнику провокационный вопрос. — Говорят — это произошло на глазах многочисленных свидетелей. Облажалась ваша хвалёная гвардия!

От Бережковцева пыхнуло злостью, но он быстро успокоился, снизойдя до разъяснений:

— Настоятельно не рекомендую верить слухам, а особенно пропаганде, — он придавил меня твёрдым взглядом. — Даже если картина будет подтверждаться официально признаваемыми фактами, то нужно смотреть на изменения реальной политики. Демидов, как вам должно быть известно, выступал ключевой фигурой по целому ряду стратегических договоров, в том числе и с Орденом. Именно благодаря ему и тем договорам мы создали свою промышленность. Орден закупает у нас нефтепродукты, металлопрокат, а также много различных промышленных изделий, несмотря на проводимую им в отношении нас политику давления и изоляции. И после удачного 'покушения', — слово было взято тоном в кавычки, — всё оговорённое договорами сотрудничество осталось без малейших изменений. О чём-то это говорит? — Спросил он с ехидной ухмылкой.

— Внутренние разборки, значит? — Озвучил свой вывод.

— Можете считать и так, на наши дела всё это никак не повлияет, — жестковато заявил полковник. — Вам достаточно знать, что наше высшее политическое руководство весьма компетентно и обладает практически безусловной поддержкой со стороны армии и простого народа. Не стану скрывать — спокойной жизни нам вряд ли когда-то дадут, однако мы постараемся сохранить и приумножить то, чем обладаем в настоящее время. И даже вам, случайно отделившемуся осколку русского народа, когда-либо захочется возгордиться за общее дело.