Хоббит, который слишком много путешествовал

Натка надолго замолчала.

— Никогда не думала, что все это так сложно, — сказала она наконец. — Может быть, ты и прав. Но, допустим, ты очистишь страну от нечисти, что ты будешь делать дальше?

Я почти ответил, слова уже были готовы сорваться с моих уст, но я понял, что именно хочу сказать, и испугался. Потому что я хотел сказать, что после нечисти наступит очередь Мерлина, а затем и других хозяев, что мои воины пройдут огнем и мечом по обоим мирам и я стану единственным хозяином Аркануса и Миррора. Откуда такие мысли? Я не мог возжелать такого сам по себе, значит, что-то воздействует на меня, но что? Башня? Или тело Оберика, которое я ношу до сих пор?

— Не знаю, — сказал я. — Все это так странно...

Снова молчание. А потом Натка спросила:

— Зачем ты взял себе тело Оберика?

Я пожал плечами.

— Это получилось само собой. Я посмотрел в зеркало и увидел, что на меня смотрит Оберик. Я не стал возвращаться в прежний облик, я подумал, что халфлинги не захотят подчиняться какому-то выскочке, убившему хозяина и узурпировавшему власть. А просто так взять и уйти я тоже не мог, государство развалится без хозяина, слишком многое завязано на его личности.

Натка печально рассмеялась.

— Зря ты думаешь, что мы не стали бы тебе подчиняться. Ты сверг хозяина, ты установил контроль над артефактами башни и тем самым подтвердил право занять его место. Если ты объявишь, что ты не Оберик, а Хэмфаст, ничего не изменится, разве что появится несколько новых легенд. А это тело... ты можешь снова стать халфлингом?

Вместо ответа я обратился к своей сущности и десятком простых элементалов вернул себе родное тело. Мир словно распахнулся, все увеличилось, Натка, казавшаяся ранее миниатюрной девчонкой, стала почти с меня ростом и в довершение всего я больно ушиб заднее место о стул, падая с высоты, равной разнице моего роста и роста Оберика в сидячем положении. Видимо, мое лицо приняло редкостно глупое выражение, потому что Натка хихикнула. Я улыбнулся в ответ.

— Как ты это делаешь? — спросила Натка. — Это и есть высшая магия?

Я кивнул.

— Значит, ты владеешь магией, доступной в нашем мире только хозяевам...

— Нет, — я перебил Натку, — Оберик не владел высшей магией. То, что он использовал — это обычная, низшая магия, но особого вида, доступная только хозяевам. У вас на Арканусе магия устроена очень необычно, большинство заклинаний недоступно смертным, хотя нет никаких причин, которые могли бы это вызвать. Похоже, что Творец, когда творил ваш мир, специально установил границы, разрешив смертным творить только самую примитивную волшбу. И вообще ваш мир очень странный...

— А мне твой мир кажется странным. Солнце какое-то...

Я вяло поковырял в тарелке. Мясо давно остыло, я совсем забыл о нем за разговором, но не выкидывать же его.

— Скажи мне, Хэмфаст, — неожиданно сказала Натка, — почему ты вчера пригласил меня смотреть эту битву?

— Не знаю, — я пожал плечами, — мне просто захотелось сделать для тебя что-то хорошее. Я с утра был не в духе, шаманы никак не могли закончить разведку узла, я нервничал... не знаю, мне почему-то захотелось выйти из образа Оберика, сделать что-то неожиданное, что-то безумное.

— А я думала, что я тебе понравилась.

— Ты мне нравишься, ты очень хорошая девушка, очень милая и красивая, да и неглупая.

Натка задумчиво и как-то нервно вертела в руках пустой бокал. Потом она заговорила.

— Ты очень добрый... и вежливый. Но не надо говорить то, что на самом деле не думаешь. Я знаю, ты не хочешь меня обидеть, но... на самом деле я тебя не привлекаю. — Она вздохнула. — Ладно, попробую подобрать тебе другую девушку. Какой тип тебе больше нравится?

— Ты что, Натка?! — воскликнул я. — Ты очень красивая, ты привлекаешь меня, но... ты что, хочешь затащить меня в постель?

— Как я могу сделать это, если ты не хочешь?

— Но... но я не могу это сделать!

Натка удивленно вскинула брови.

— Вот как? Ну это дело поправимое. Позволь, я помогу тебе.

Я покраснел до самых ушей.

— Да не в этом дело! Я не могу не потому что не могу... тьфу! Как это сказать правильно... понимаешь, у меня в Средиземье осталась жена и сын, я не могу любить одновременно тебя и ее...

— Любить меня совсем необязательно, я не требую этого... да как я вообще могу требовать любви у такого великого мага!

— Издеваешься?

— Нет, с чего ты взял?

— Оберика ты тоже называла великим.

— Так он и был великим по сравнению с обычными смертными... кстати, а ты смертен?

Я замялся.

— В общем, да. Скорее да, чем нет. Высшая магия позволяет остановить старение, но я могу погибнуть.

— Всякий может погибнуть. Значит, ты бессмертный, как Оберик. И почему тогда ты злишься, когда я называю тебя великим?

— Разве величие только в бессмертии? Разве одного бессмертия достаточно для того, чтобы называться великим?

— Да ну тебя! Чего ты цепляешься к словам? Я объясняю очевидные вещи, а ты не хочешь их признавать. Скромность — это хорошо, но она тебе не к лицу. Не хочешь меня — не надо, я не имею права себя навязывать, но то, как ты это объясняешь... неужели ты не можешь овладеть мной без любви?

— Не могу. Это... это просто противно.

— Странно. — Натка искренне удивилась. — У вас в Средиземье, что, этим занимаются только по любви?

— Нет, конечно, тогда бы мы давно вымерли. Обычно, когда юноша вступает в брачный возраст, родители подбирают ему невесту, договариваются с ее родителями, потом происходит свадьба...

— Что происходит?

— Свадьба. Ну, вождь и визард благословляют молодых, происходят разные церемонии, а потом они становятся мужем и женой и живут единой семьей всю жизнь.

— Вождь и визард?

— Да нет же! Юноша и девушка, которые участвуют в свадьбе.

— Ну это у жителей, единая семья и все такое... А солдаты?

— У нас нет солдат. Каждый хоббит-мужчина обучается воинскому делу, и когда начинается война, все, кто может держать оружие, вступают в ополчение. Только войны у нас не было уже больше тысячи лет.

— А как же ваши хозяева... ну да, у вас нет хозяев... ну кто у вас там вместо них... вожди, вроде? Ваши вожди, они что, никогда не ссорятся?

— Бывает, и ссорятся, но войн из-за этого не бывает, хоббит никогда не поднимет оружие на хоббита. Раньше бывало, что на нас нападали люди и орки, но они никогда не побеждали, и поэтому перестали нападать.

— А вы сами? Раз вы такие сильные, почему не нападаете на соседей?

— Ты что! Это же нельзя делать!

— Почему? Зачем добывать вещи трудом, если можно добыть войной? Это же проще.

— Ну как тебе объяснить... Так нельзя, хоббиты никогда ни на кого не нападают, это закон.

— Странные у вас законы. Но раз у вас такие законы, почему ты начал воевать с нечистью?

— Нечисть — это же совсем другое! Нечисть нужно истреблять до конца, это же очевидно!

И тут я задумался, а очевидно ли это? Какая разница между разумными и тварями? Нет, это все-таки очевидно — разумные мыслят, разговаривают, строят дома и делают орудия, обрабатывают землю, создают законы, а твари — это те же животные, только более сильные, коварные и опасные. Нет, нечисть действительно нужно истреблять!

— Ну, не знаю... — сказала Натка. Она задумчиво посмотрела в пустой бокал. — Если ты вдруг захочешь меня, скажи. Я бы хотела зачать от тебя ребенка. — И она спросила меня совсем другим тоном: — Ты позволишь мне идти, великий Хэмфаст?

Я растерянно кивнул. Великий Хэмфаст... Моргот меня раздери, так меня еще никто не называл.

11.

На следующий день никаких боев не было запланировано. Это даже хорошо, после разговора с Наткой мне больше не хочется воевать. Я пообщался с халфлингом по имени Перегрин, бургомистром Ханипула (забавно, что его зовут так же, как одного из героев Хоббитании), но мы обсуждали сугубо мирные вопросы. Недавно открытый в Ханипуле продуктовый рынок повысил объем поставляемого продовольствия на двадцать процентов, и это только за счет уменьшения транспортных потерь. Страшно подумать, насколько неэффективно при Оберике работала экономика. Да и сейчас, если честно, немногое изменилось.

Мы обсудили с Перегрином, как дальше следует развивать городское хозяйство, и в конечном итоге я велел ему сконцентрироваться на строительстве собора, который пока построен только наполовину. Дефицит маны — пожалуй, главная проблема сейчас, и эту проблему надо решать. Жалко, что ее не удастся решить быстро — собор строится несколько лет, сейчас Перегрин начнет набирать третью сотню мирных шаманов, но их еще надо обучать, и вряд ли они начнут генерировать ману раньше, чем через два года.

Натка пришла в обычное время.

— Приветствую тебя, Хэмфаст! — сказала она и я не упустил случая пошутить.

— Привет, Натка! — сказал я. — Что, я теперь уже не великий?

— Ты же вчера обижался, когда я тебя так называла.

И почему у женщин так плохо с чувством юмора? Или это у меня шутки дурацкие?

Мы сели за стол, на этот раз мне не пришлось долго уговаривать Натку, она лишь на секунду замерла, ожидая приглашающего жеста. Некоторое время мы молча поглощали пищу, а потом Натка спросила, почему я не прикасаюсь к вину. А действительно, почему мне больше не хочется одурманивать свой разум? Может, потому, что сегодня мои бойцы ни с кем не воевали?

А потом Натка попросила рассказать ей про Средиземье и я выполнил ее просьбу. В конце концов, я приложился к кувшину с вином, но не затем, чтобы опьянеть, а просто чтобы промочить горло, утомленное долгим рассказом. Я начал с сотворения мира Эру Илуватаром, и, странное дело, Натка восприняла историю моего мира совсем не так, как привыкли воспринимать ее мы, хоббиты.

— У вас тоже есть хозяева, — сказала она, — только вы называете их валарами и майарами и они живут в отдельном мире, а к вам только изредка наведываются.

Я возразил, я сказал, что это совсем другое, валары помогали Эру сотворять мир, а потом почти что перестали вмешиваться в дела смертных, в то время как хозяева Аркануса и Миррора лично руководят каждым подвластным городом и каждой армейской группировкой. Да, валары раньше обладали магией, недоступной никому другому, но с тех пор, как Уриэль открыл, что высшая магия доступна смертным, могущество валаров перестало быть абсолютным. И эта простая вещь потрясла Натку до глубины души.

— Так что, — сказала она, — у вас каждый может стать хозяином?

— Нет, не каждый, — уточнил я. — Надо иметь скилл в судьбе, иначе никакая магия не будет доступна. И я не уверен, что достаточно одного только скилла, во всем Средиземье сейчас только трое разумных, не считая валаров и майаров, умеют напрямую работать с элементалами, нельзя делать общие выводы на основе таких скудных данных. Но, скорее всего, ты права и действительно любой, кто умеет плести заклинания, может пользоваться высшей магией.

Натка загадочно улыбнулась и продолжила задавать вопросы. История Белерианда ей быстро наскучила, и как-то незаметно разговор перешел на правила и обычаи повседневной жизни Хоббитании. Ее интересовало все: как строится клан, какова роль вождя и визарда, в каких случаях собирается совет клана, как разбираются споры... а особенно ее интересовало все, связанное с семейным укладом. Как подбираются пары, как строятся взаимоотношения мужа и жены, как отец участвует в воспитании детей, в каких случаях допускается бить жену. Ни в каких? Не может быть! Как же тогда заставить жену уважать мужа? Законы? Правила? И что, все их соблюдают? Не может быть! Странный вы народ, хоббиты.

А что делать, если жена полюбила другого хоббита? Что, такого не бывает? Никогда-никогда? Да ну тебя, не верю! И что, мужчины-хоббиты никогда не изменяют женам? Да врешь ты все, Хэмфаст, такое только в сказках бывает! Ну не может быть так, чтобы все до единого разумные так тупо подчинялись законам, если за их нарушение даже не предусмотрены наказания. Зачем предусматривать наказание, если закон не нарушается? А как может закон не нарушаться, если за нарушение не наказывают?

В конце концов Натка сказала, что мы, хоббиты, и они, халфлинги — два совершенно разных народа и единственное, что есть у нас общего — это внешность. Я тоже так иногда думаю, но чаще мне кажется, что общего у нас гораздо больше. Если взять обычного хоббита и воспитывать с раннего детства в гнусном и ненормальном обществе, где стариков убивают на алтарях, где солдаты относятся к временным женам как к говорящей скотине, где в порядке вещей многоженство, насилие над малолетними, куча других гадостей, вряд ли в таком мире хоббит будет точно так же вести себя, как в совершенном и справедливом обществе Хоббитании. Впрочем, когда Хардинг отказался принять Нехаллению в клан, наши порядки не казались мне справедливыми. Есть над чем задуматься.

Мы беседовали очень долго, наверное, до самого вечера, если можно назвать вечером то, что никогда не перейдет в ночь, под конец Натка несколько раз намекала, что она не против остаться в башне и на ночь, но я сделал вид, что не понял этих намеков.

12.

Заброшенный храм к востоку от Медодейла принес мне сто пятьдесят фунтов золота. Мелочь, а приятно, и особенно приятно, что победа достигнута без потерь, дух-охранник, единственное живое существо, преградившее путь моим воинам, сгинул от первого же объединенного залпа шаманов и слингеров.

А визит Натки принес мне совершенно необъяснимую радость. Я внезапно понял, что успел привязаться к ней, ничего удивительного, если вдуматься, ведь она единственная в двух мирах, кто видит во мне не всесильного хозяина, а живого хоббита или там халфлинга. Оказывается, всеобщее поклонение так утомляет, так хочется поговорить с кем-нибудь, кто не стремится всячески угодить тебе, от кого можно услышать нормальные слова, а не только "да, хозяин" или "будет сделано, великий Оберик". Как мне это надоело!

Сегодня Натка рассказывала мне об Арканусе. Она родилась пятнадцать лет назад, через восемнадцать лет после явления Оберика, и, естественно, она не помнит, что было раньше, а воспоминания стариков об этих временах путаны и туманны. Мать Натки, Риза — третья жена Мусиора, самая молодая, а Натка — ее первый ребенок и одновременно первая и единственная дочь Мусиора, от других жен у него рождались исключительно сыновья. Неудивительно, что Натку с самого детства баловали и ни в чем не отказывали, удивительно, что из нее выросла не взбалмошная истеричная дура, а умная и уравновешенная девушка.

Я спросил Натку, когда ее выдадут замуж, и она почему-то помрачнела. Мне пришлось долго расспрашивать ее, и только, когда я полушутя пригрозил воспользоваться властью хозяина, она рассказала мне все. Оказывается, ее обязанности вовсе не ограничивались доставкой пищи в башню Оберика. Я прямо-таки задохнулся от омерзения, когда Натка с мертвенно застывшим лицом излагашим лицом излагаого, что с ней делал Оберик. Дело даже не в том, что насилие над женщиной гадко само по себе и что тем более гадко насилие над малолетней девчонкой, а ведь Оберик начал пользовать ее не один год назад. Вы только вдумайтесь, Оберик — эльф, Натка — халфлинг, попробуйте сопоставить размеры. А ведь Оберик не ограничивался... ладно, достаточно, даже думать об этом противно!