Русская богиня

Мужчина замер за рулем.

— Уезжай! — вдруг вырвалось у него. — Немедленно уезжай! Я помогу спрятаться! Смешно звучит, но, если уедешь — тебя искать не будут! Настойчиво — не будут! Такие у нас правила.

— Ничего смешного, — тихо отозвалась она, глядя в окно. — Изгнание всегда было одним из самых страшных наказаний. На чужой земле, без родни и друзей — что я смогу?

— Жить сможешь!

Теперь надолго замолчала она.

— Ты везешь меня к своему богу, — утвердительно сказала она. — Тогда у меня мало времени. Слушай внимательно, господин офицер. Просто слушай, не спрашивай. Богов нет, понятно? Всё, что ты увидел вокруг меня — оно всё объяснимо без привлечения божественных сил. Просто допусти, что у русичей наконец кончилось терпение — и все объяснится превосходным образом. Наши взаимовыручка, доброжелательность, отсутствие воровства, изгнание нечисти, наше всё — это в человеческих силах, не в божественных! Русичи наконец расправили плечи, неужели так трудно понять?

— А твои исчезновения? — спросил мужчина, не глядя на нее. — Вспышки, звуки, голос? Твоя власть над людьми? Песни твои колдовские? Ходьба по воздуху, наконец? Это — как?

— А на что она влияет, моя ходьба? — безнадежно спросила она. — Ну, маленькое чудо, только и всего. Просто воплощение детской мечты! Ты ведь тоже способен летать по небу, все люди способны! Полет — это творчество, это озарение, это порывы сердца, как не понимаешь?!

— Не понимаю, — честно сказал он. — Одно дело — песню придумать, и совсем другое — когда, как ты, над склоном...

— А ты пробовал — песню? — едко осведомилась она. — Такую, чтоб за душу брала?! Летать много проще, поверь специалистке!

Машина плавно свернула к смотровой площадке.

— Ты в белом костюме сегодня, — невпопад теме заметил Константин.

— Так август же, — усмехнулась она. — У августа, мой друг, прохладный ясный день... А еще выяснилось, что курица — птица! Я все же поняла, что для меня значит — богов нет, есть люди. Лично для меня. И почему заурядный Муса упорно звал себя Расулом, Посланником. Только куда ему, был и помер злым колдуном...

— И что же это значит?

— Я — Лада, — пробормотала она. — Лада-Лета. Любовь, семья, дети... а как поддержать детей, если они везде, а я — здесь? Мне по-хорошему тоже везде надо быть, если честно следовать уговору с богиней. А я, Костя, и грубиянкой была, и матершинницей, и в ухо могла дать, но нечестной не была никогда... и не буду.

Она открыла дверцу и выбралась наружу.

Резковатый ветерок выдул из города хмарь и дым, и он лежал внизу ясный, прозрачный, как на картинке. Она посмотрела на волнующийся желтый ковыль по склону и с наслаждением подняла руки. Мужчина хмуро смотрел на нее, засунув руки в карманы брюк.

— Ну, зато кое с кем встречусь, погляжу в ее бесстыжие глаза! — с непонятным злорадством сказала она.

И шагнула вперед.

— Стоять, работает спецназ! — взревело над смотровой площадкой.

Из неприметного микроавтобуса вывалились бойцы в черной броне, метнулись к ней — но она уже бежала, легко и воздушно, и удалялась с каждым мгновением, и легкие белые одежды летели по ветру.

Рядом с Константином остановился боец, черные глаза в прорезях маски смотрели шало и дико.

— Да пофиг, гипноз или нет! — выдохнул боец и поднял автомат.

Стрекотнула короткая, как будто игрушечная, очередь. Донесся легкий вскрик, далекая фигурка вскинулась, словно расправляя белоснежные крылья — и стремительным комком упала вниз. И полыхнуло зеленью внизу.

— Ага! — азартно выкрикнул боец и побежал по склону вниз.

Константин зябко ссутулился на резком ветру и не спеша зашагал следом.

Она стояла посреди поляны, с нежной весенней листвой, не тронутой августовской желтизной. Стройная белоствольная березка. Вокруг рыскали бойцы, поводили автоматами по сторонам, искали следы.

— Майор, ты видел, куда она упала? — выкрикнул боец. — Ты видел?!

Константин безразлично пожал плечами. Осторожно провел ладонью по тонкому стволу.

— Березка, — еле слышно пробормотал он. — Вся Россия — в березах... Понятно. Теперь ты везде.

Так же не спеша он поднялся на смотровую площадку. Сощурился, глядя в чистое августовское небо.

— У августа, мой друг, прохладный ясный день, — прошептал он. — Прохладная вода у августа в реке... И яблоня твоя, слегка ее задень — оставит сочный плод в заждавшейся руке...

Черные бойцы возвращались на площадку. Звучали команды, переговоры, где-то неслись наперехват экипажи.

— Капитан, на пару слов! — окликнул спецназовца Константин.

Взял подошедшего бойца двумя пальцами за форму, подтянул ближе.

— Ты — стрелял — в свою — богиню, — сказал негромко Константин. — Не отмоешься, не оправдаешься.

— Богов нет! — вырвалось у спецназовца.

— Но ты — стрелял! — прозвучал тяжелый ответ. — Лада-Лета — значит жизнь. Может дать, может забрать. Понял?

Лицо бойца внезапно заблестело от пота.

— Вижу, понял, — кивнул Константин и отошел в сторону.

Дул резкий, холодный ветер, желтый ковыль качался волнами. Смотровая площадка давно опустела, а Константин все смотрел вдаль. Потом катнул побелевшими желваками. И шагнул вперед.