— Эти люди носят родную землю с собой, — пояснила она. — И когда их собирается много, им кажется, что они на своей земле. А на самом деле — нет. И начинается непонимание...

— Лада, с тобой интересно, но понять иногда сложно, — усмехнулся Константин.

— Сейчас еще интересней станет! — пообещала она. — Можешь даже ничего не заказывать. Нас тут и развеселят, и накормят... о, уже начинается.

— Какая девушка, и одна, — сказал остановившийся рядом мужчина. — Приглашаем к нашему столу. Не отказывайся, у нас не принято, чтоб женщина отказывалась.

— Она не одна, — сказал Константин спокойно.

— Ты кто такой?

Их уже было пятеро. Когда их много, им кажется, что они на своей земле, подумала она и встала. И выпрямилась. И все пятеро оказались где-то ниже ее.

— Пошли вон.

— Так женщина с мужчинами не должна разговаривать, — заметил шестой. — У нас так не принято. Так очень плохо говорить.

Она посмотрела на него и почувствовала — главный. Невысокий, ничем не примечательный — тем не менее все пятеро его опасались и уважали. И все в зале его опасались. И их сила странным образом переливалась в его холодных глазах. А его бездушие наполняло их сердца.

— Колдун, — озадаченно сказала она. — А что не в могиле? По тебе осиновый кол плачет.

Мужчина коротко замахнулся и ударил ее. Х-хе! Вот такой разговор ей понятен и знаком! Да она толпу эвенков одной левой останавливала! Вот и низкий — ударил и словно повис на ее руке. Он даже не смог до нее дотянуться. Есть женщины в русских селеньях, немного, но есть!

— Нанааланиа! — разлетелся по залу ее голос. — Нанааланиа! Слышишь ли? Не защиты прошу — побереги детей своих! Нанааланиа!

Качнулись подвески на люстрах. Дрогнули и блеснули крохотными радугами стекла.

— Нанааланиа!

— Мы не осетины, — сказал один из мужчин.

И вдруг стало легче.

Она усмехнулась и отпустила колдуна.

— Земля моя — равнина, от моря до моря, — напомнила она тяжело. — Сильные — на равнине, слабые укрываются в горах. Там ваша земля. Забыли?

— Это было давно, — возразил ей другой с обидой.

— Возвращаюсь! Нанааланиа, сестра моя! Детей береги, как заповедано!

И стало еще легче. Она словно не касалась пола. Легче пушинки развернулась к колдуну.

— Богом не станешь! — предупредила певуче. — Имя тебе — колдун! Место — под камнем!

— Какая нехорошая женщина! — усмехнулся мужчина и отошел. И остальные — за ним. И заспорили у своих столиков жарко и сердито. Видимо, объясняли, что женщину бить не принято.

— Зачем так плохо говорила? — попрекнул ее подошедший хозяин ресторана. — Оскорбляешь народ — так нельзя!

— Какой народ? — не поняла она. — Ты — один из нас. Он — нет.

— Очень уважаемый человек, — возразил хозяин ресторана. — Хотел поговорить, предупредить, что неправильно делаешь, в мужские дела вмешиваешься. По всему городу — Лада там, Лада здесь, везде Лада. Люди деньги теряют, недовольны.

— Мужчины нет, вот и занимаюсь сама! — сердито сказала она.

— Есть мужчины, вон сколько! — усмехнулся хозяин ресторана и показал на зал. — Сиди дома, мужу радуйся, мужчины без тебя дела решат!

Охранник на входе негромко что-то сказал. Хозяин ресторана развернулся, и улыбка примерзла к его губам. За прозрачным стеклом у входа стояли два автоматчика в черной броне и скучающе рассматривали посетителей.

— Здесь моя земля, — сказал Константин и поднялся из-за стола. — А ресторан — плохой. С женщиной прийти нельзя, пристают. Охранников, наверно, нет? Хочешь, своих поставлю?

— Э, нет! — засмеялся хозяин. — Шутник ты, майор! Что не сказал, что Лада — твоя? Сели бы, поговорили, как мужчины, порешали!

— Она не моя, — неохотно сказал Константин.

Хозяин ресторана внимательно посмотрел на него — и покачал головой.

— Твоя. Нана Аланиа не ошибается.

Она взяла озадаченного кэгэбэшника под руку и потащила из зала, пока еще чего не наговорили.

— Ах, спасибо за отдых! — язвительно поблагодарила она в машине. — Отвезешь домой, мужчина? Хоть поем нормально, а то с твоими ресторанами с голоду помру!

— Совершенно случайно... — пробормотал Константин и вывернул на улицу, — ... совершенно случайно я знаю, что такое Нана Аланиа. Даже сам видел. Это такой памятник в Осетии, женщина с детьми. Сроду бы не подумал, что памятником можно запугать мужчин. И что мне докладывать, а?

— С работы выгонят? — подколола она.

— Хуже — больше ничего не поручат! — вздохнул он.

— Когда-то, — негромко сказала она, — когда-то великий народ заселял равнину. От моря до моря. Равнина — житница, равнина — жизнь. А значит, и сила. А слабые ушли в горы. Давно было, но там, в горах, помнят. А я им еще напомнила, чтоб не задавались. Вот так и доложи, несчастный.

— А Нана Аланиа?

— Памятник, — пожала плечами она. — Просто памятник. И — мать-хранительница алан, но это вас не касается. Иное дело колдун.

— И что колдун? — весело спросил Константин.

— Место ему — под камнем! — жестко сказала она. — С колом в сердце. Он злой человек, таким не место на земле.

— Порчу на него наведешь? — улыбнулся Константин.

— Нет. Уничтожать колдунов — дело мужчин.

Константин закаменел за рулем.

— Допросишься, — тихо предупредил он ее наконец. — С такими высказываниями — допросишься, и я не смогу защитить.

— А ты и не защищаешь, — заметила она. — Не осталось на Руси мужчин, зря ищу. Остановись.

И вышла из машины.

Она гордо шла до ближайшего поворота. А там остановилась, сердито топнула ногой и вытерла злые слезы. Вот что на нее нашло, а? Чего наговорила любимому мужчине?! И-эх, курица не птица, а влюбленная баба — дура...

— Ну, здравствуй, богиня.

— Богов нет, — поморщилась она. Потом недовольно развернулась — кого еще там принесло? — и увидела в дверях Константина. Мужчина смотрел серьезно, без насмешки, как будто действительно считал ее богиней.

— Ты как пробрался?

— Да обычно, — пожал он плечами. — Подошел, с бабульками поздоровался, поговорил о тем-сем. Они сказали, ты дома, ну и прошел.

— О! — язвительно заметила она. — Не только козу можно выучить на барабане стучать, но и майора КГБ!

— Как ни приду — всё ешь, — усмехнулся ответно он. — Лезет в тебя, как не в богиню.

— Костя! — рассердилась она. — Богов — нет!

Мужчина устроился за столом, как у себя дома, сдвинул тарелки, облокотился даже и уставился на нее ничего не выражающим взглядом.

— Расул вчера умер, — сообщил он спокойно. — Если это не божья кара, тогда убийство. Тебе какой вариант лучше?

— Никакой он не Расул, — безразлично сказала она. — Мусой родился, Мусой помер. Камень на могилу положили?

— Муса Исаев, — качнул головой мужчина. — По нашим ориентировкам. Но здесь его все знали как Расула. Все — кроме тебя. Любопытно, не находишь? Его на родину увезли хоронить.

— Тогда все в порядке, там камней много.

— Ребята, которых ты обозвала выродками, разбились, — невозмутимо продолжил мужчина. — Вылетели с виадука. Ты сказала, что земля их убьет — и она убила.

— Довыеживались, — согласилась она.

— И у владельцев "Шато" — проблемы с бизнесом. Ни одной заявки на корпоративы, и те, что были, отозваны. И в отеле пусто. Они на тебя жалуются.

— Здесь-то я при чем? — возмутилась она.

— Ага, значит, в предыдущих случаях участие не отрицаешь...

— Господин майор! — оскорбилась она. — Ну вы же слушаете мой телефон, комнату и подглядываете в душе и туалете! Вы лучше всех должны знать, в чем я участвовала! Я пела песенки, вышивала, гуляла в лесу...

— И по пять раз на день откушивала, — согласился Константин. — Лада, как ты это делаешь? У нашей службы к тебе появились очень серьезные вопросы. И прекрати жевать, с тобой майор КГБ проводит профилактическую беседу!

— Что именно делаю? — безнадежно спросила она и отложила вилку.

— А всё, — спокойненько сказал Константин. — Нам всё непонятно. Начнем с самого простого: как ты узнала настоящее имя Расула?

— Ну... — она неопределенно покрутила пальцами, — Муса, это же... вот в Бразилии каждый третий — Педро, а на Кавказе каждый второй — Муса. Или Иса. А что, так важно, как звали колдуна?

— Важно, что он умер, — хмуро сказал мужчина. — Еще важнее — как.

— И как? — без всякого интереса спросила она.

— Выпал из окна.

— Тогда это ваша работа! — уверенно определила она. — неповторимый стиль, он чувствуется! Если человек сам выпал из окна — рядом стояли ребята из КГБ, примета верная! Если еще и в СМИ никто не удивится — точно вы.

— Стритрейсеры гоняли на очень надежной машине, — поморщился Константин. — На очень надежной, мощной, тяжелой машине. Поставленной на гарантийное обслуживание. Такая техника не ломается в принципе. Тем не менее потеряли управление, пробили ограждение, пролетели двенадцать метров и воткнулись в откос. Это — как? Экспертиза в крови ничего не обнаружила. Такое впечатление, что водитель заснул за рулем. При музыке на всю громкость и полном салоне дружков. У нас к тебе вопросы, Лада, очень серьезные вопросы.

— Тормозные шланги не подпилены, тяги не откручены? — деловито поинтересовалась она. — Тогда это точно вы. Легко быть незримой рукой КГБ, когда эксперты закрывают глаза, верно? Костя, у вас тепличные условия работы, разнежились вы, разленились! Случится реальная угроза — профукаете, как профукали уже один раз страну!

— Не профукали, а спасли, — спокойно возразил мужчина. — В целом понятно, можно не продолжать. В том, что "Шато" объявили бойкот, тоже узришь руку КГБ... Лада, откуда у тебя такой яд к нашей службе? Тебя кровавая гэбня пытала, что ли? Или твоих родственников?

— Выставляетесь посмешищем, вот и смеюсь! — отрезала она. — У "Шато" проблемы! Это — государственное дело?! А не крышевание мелкого дагестанского бизнеса, а?

С огромным удовлетворением она отметила, как побелели желваки у любимого мужчины. Достала-таки, разозлила, ура! И сейчас он покажет свое настоящее нутро!

— Пойдем-ка, прогуляемся, подружка! — бросил он и встал. — Пора тебя шнобелем натыкать, допросилась!

— Ой, а можно, я оденусь? — восхитилась она. — Или заломишь руку и в халатике потащишь?

На лице мужчины явно отразилось, что именно так он бы и предпочел действовать, но, увы, приличия. Он даже не отвернулся, так, чуть обозначил, наблюдал за ней, как за вооруженным преступником.

— Костя, ты в курсе, что обозначает факт переодевания женщины в присутствии мужчины? — невинно поинтересовалась она.

— Что мужчина женщине неинтересен, — ровным голосом сказал Константин. — Пошевеливайся.

В коридоре отсыпались очередные путешественники, компания из пяти парней и двух девушек. Едут вроде на Байкал, но еще окончательно не определились. Может, и в Саяны. Она принюхалась — сивушными маслами не тянуло, молодцы.

Константин кивнул на лежбище:

— Вот тебе первое. Ребята полностью подпадают под определение курьеров. Передвигаются по всей стране с обязательной отметкой здесь и еще в нескольких точках. Участковых, кстати, вы сюда не пускаете. Это, Лада, уже подпольная организация с неизвестными целями и задачами — но с упорядоченной, строгой структурой. Один этот факт привлечет внимание любой спецслужбы в любой стране, не только у нас. Иди-иди, организаторша, интересное будет впереди.

— Костя, ребята просто путешествуют! Малобюджетно! Это у вас в КГБ ведомственные санатории, а командированных подселяют в "Шато" — а простые мальчики вынуждены экономить!

— Охотно бы поверил! — процедил мужчина и твердой рукой направил ее к выходу. — Только везде, где появляются твои "путешественники", появляются и разговоры о Руси Изначальной. Расползаетесь, как раковая опухоль... А Русь Изначальная — это, Ладочка, уже идеология, уже сфера нашей компетенции! Но ты топай, не оглядывайся. И готовься объяснять "где надо" технологию промывки мозгов, очень, знаешь ли, нас заинтересовала ее эффективность! Тебя что больше устроит — божественное вмешательство или гипнокодирование под нейролептиками? Нас-то в принципе любое объяснение устроит, если оно правдивое, а вот для тебя срок сильно варьируется в зависимости от выбора!

Он почти вытолкнул ее на улицу. Бабульки сопроводили действие одобрительными киваниями — мол, нашлась управа наконец-то на строптивую лошадку.

— Машины, — указал Константин. — Машины у вас — не закрываются! Посмотри! То стекло опущено, то багажник открыт!

— У нас не воруют, — напомнила она.

— Чтоб не воровали, людей надо запугать, — жестко сказал мужчина. — Сильно запугать! Убийствами, как в мусульманских анклавах. И мы это проверим, не сомневайся. Всё проверим: и "мертвяков", которых ты при мне завернула отсюда, и "упырей", которых гоняешь, по твоему же признанию — всех! И если что-то всплывет такое... Лада, убийства людей — это убийства! Тебе не отвертеться!

— Ты чего на женщину орешь? — возмутился проходящий мимо невзрачный мужчинка. — Спокойно говорить не можешь?

— Тебя не спросили, ушлепок! — с безграничным презрением отозвался Константин. — Шел? Иди дальше!

Рабочий в оранжевой куртке бросил подстригать кусты, подошел и протянул прохожему руку:

— Привет, земеля. Чего ему?

— На женщину орет.

— По башке выпрашивает, — спокойно заключил рабочий.

— Все в порядке, ребята, — сказала она с усмешкой. — Семейная сцена.

— Семья — это взаимоуважение! — сказал прохожий и нервно поправил очки. — Орать-то зачем? Силы много? Так сила у скотины важна.

Остановился еще один прохожий. И еще один...

— И это тоже, — усмехнулся ей Константин. — Телохранители, да? Лада, тебе не отвертеться!

— Ребятам просто не нравится твое скотство! — не выдержала она. — Извинись за ушлепка и иди отсюда, пока от меня не схлопотал! Будь человеком!

Что-то прозвучало в ее словах. Как будто переливами обертонов окрасились звуки. Как будто модальности задрожали радугами и поплыли.

— Извинись! — сказала она певуче.

Константин покрутил головой. Коротко кивнул прохожему, мол, упрек принял к сведению, и забрался в свою машину. Она сердито устроилась рядом.

Внедорожник мягко тронулся с места и покатил.

— Вот это да, — сказал Константин и снова покрутил головой. — Вот это да...

— Ох ты и скотина, — признала она с уважением. — Блестящая провокация, господин офицер.

— Стараемся не посрамить чекистских традиций, — согласился он.

— Расскажи, что почувствовал! — попросила она. — А то упыри впечатлениями что-то не спешат делиться.

Мужчина задумался, подбирая слова.

— Тебе богиня когда-нибудь приказывала? — наконец спросил он.

— Приказывала, и что? Послала ее, и все дела. Потому что богов нет.

— Тогда мне нечего рассказывать, все равно не поймешь, — криво усмехнулся он. — Послала богиню, надо же. Мне как-то даже в голову не пришло... Кстати, все, сказанное мной — правда. Тебе не отвертеться. Слишком много за тобой... необъяснимого.

— Я знаю, — просто отозвалась она. — Я не могу защититься. Я — Лада. Лада-Лета. В моей власти любовь. Защитником должен быть мужчина. А не нашла. За две жизни — и не нашла. Видимо, не судьба. А может, правду сказала богиня, что Даждь ушел и семени в мире не оставил...