Наруто - Водоворот Теней

— На войне? Воевать очень тяжело, кровь, грязь, множество раненых и умирающих, которым хотя бы повезло дотянуть до лагеря, — она чуть привалилась к моему боку, словно спасаясь от незримого холода. — Хоть в профессии шиноби смерть и является постоянным спутником, но на войне все по другому — постоянные смерти друзей и знакомых, которым ничем не можешь помочь, потому что сама стараешься не сдохнуть, постоянное напряжение, ожидание удара...

Линли на минуту замолчала, словно собираясь с силами.

— И ладно бы смерть, кровь — к этому можно привыкнуть со временем, но нельзя так просто привыкнуть к стонам и крикам умирающих, которые гниют заживо от попавшего в раны песка, воздействия разных ядов, которыми так славится Суна. Достаточно одной небольшой царапины и человеку можно готовить гроб, если поблизости не окажется опытного ирьёнина. Некоторые яды действуют мгновенно, некоторые — с течением времени и их еще можно вывести, если успеть доставить в лагерь. Но на всех сил ирьёнинов все равно не хватает и кого-то оставляют просто умирать или отхватывают конечность ради спасения жизни и обрекая на участь калеки. И даже в редкие часы сна, когда выпадает время отдохнуть, не получается забыться и отрешиться от всего — тебя преследуют кровавые кошмары, искаженные в муке лица людей, давно уже погибших. Мертвые друзья упрекают, что их не спасла, мертвые враги грозят даже с того света... Единственный способ об этом кошмаре забыть — наркотики, выпивка и тепло чужого тела. Но когда понравившийся шиноби погибает уже в следующей вылазке, от вида алкоголя уже начинает тошнить, а курить травку из Кусагакуре равняется подписанию себе смертного приговора, остается только лежать, тупо уставясь в потолок выделенной палатки и мечтать о скором конце. Многие не выдерживают и ломаются, превращаясь в бездушных кукол, которым все равно кого убивать. Такие или скоро дохнут или пройдя горнило войны, теряют волю к жизни. Не редки случаи самоубийства. Потерявшие близких пылают жаждой мести, а потом топят горечь в выпивке. Война никого не оставляет без следов, будь то зеленый чунин или ветеран джонин. Но хуже всего момент, когда понимаешь, что тебе постепенно становится просто все равно...

Линли еще долго продолжала говорить, пустым голосом рассказывая какой бывает война, а мне оставалось только покрепче прижимать ее к себе и слушать, позволяя выговориться. Слез не было, но я каким-то шестым чувством ощущал, что Сенджу становится легче с каждым изливаемым словом. И когда она выплеснет все, скопившееся на душе, то превратится обратно в улыбчивую, веселую и заводную Линли, что когда-то давно мне так понравилась. Наверное, именно по этой причине в Конохе появится после трех войн так много чудиков вроде Гая и Какаши — когда не с кем поделиться наболевшим, это служит еще одним способом не сойти с ума или справиться с потерями. Блин, ниндзя и их скрытность! Здесь нужны не самоучки вроде меня, а професиональные психологи! По крайней мере, теперь немного понятна нелюдимость многих шиноби, предпочитающих иметь имено знакомых в своей среде, а не близких друзей — легче будет пережить их смерть.

В общем, достаточно сказать, что домой пошел клон, а я остался у Линли. Естественно, ни о каких неприличностях и речи не шло — просто спали в одной постели и мне пришлось изображать плюшевого мишку и грелку в одном лице. Как мне потом призналась подруга, это оказался первый день после возвращения в деревню, когда ее не мучали кошмары и получилось просто нормально выспаться.

* * *

Окинув взглядом небольшую детскую площадку перед обшарпанным серым двухэтажным зданием, я только хмыкнул — опять дети устроили войнушку, играя в шиноби. Чтобы им не мешать, я запрыгнул на ветку и в несколько прыжков по верхушкам деревьев, растущих в деревне буквально везде, перебрался ко входу в приют.

Оказался я в подобном заведении не просто так, а с вполне определенной целью — сделать пожертвование. Конечно, нельзя сказать, что я вот так подорвался и решил облагодетельствовать подобное заведение. Нет, все началось с небольшой встречи пары мелюзги, что в своей игре немного не рассчитались усилий и упали прямо на моем пути, изрядно ушибшись и поцарапавшись. Будучи на тот момент в изрядно благодушном настроении после посещения квартала Сенджу, я подлечил малолеток и даже отвел домой, откуда они, два мальчика четырех лет удрали. Естественно, я не ожидал, что это окажется приют. Но вспомнив собственные шансы остаться сиротой, принялся иногда навещать малышню и дарить игрушки. А через некоторое время и жертвовать суммы на прокорм детей, когда убеждался в честности руководства.

Причина у данного поступка довольно проста, кроме очевидной жалости к не так облагодетельствованным судьбой детям — в деревенских приютах в основном обитают отказники или потерявшие обоих родителей. То есть, дети простых шиноби. Сироты обычных жителей как правило, разбираются по родственникам или остаются на попечении гильдии торговцев, если их родители были купцами. Учитывая крайне скудное финансирование все трех имеющихся приютов вообще и во время войны особенно, сотрудникам и подопечным едва хватает на еду и только небольшие подношения сочувствующих позволяют как-то существовать таким заведениям. Правда, и без корыстных намерений с моей стороны не обошлось. Достаточно вспомнить количество талантливых сирот, влившихся в силы Конохи, чтобы попробовать облегчить жизнь будущих шиноби и куноичи, оставшись в их памяти благодетелем. Да и чего тут скрывать — в ближайшие годы должны в этих заведениях появиться личности, которых я не хотел отпускать на вольные хлеба с последующими канонными последствиями. На вскидку я могу сразу назвать несколько имен — Анко, Кабуто, Ноно. И это только несколько из талантливых людей, которых весьма желательно подгрести под себя или хотя бы клан Нара. Убедить дядю в некоторых случаях не составит труда, а учитывая таланты Кабуто и Анко, здесь даже небольшая рекомендация может помочь — в том же госпитале мое слово весит очень прилично. Ну и личное участие в их судьбе можно принять, оторвав немного времени от тренировок, так сказать, сделать выгодное вложение в будущее поколение и лишний повод напомнить себе, что не из одних миссий и тренировок состоит жизнь. К тому же, если примелькаться заранее, то так будет намого легче выполнить запланированные знакомства. Ведь намного больше поверят знакомому с детства шиноби, что регулярно жертвует приюту и иногда играет с детьми, чем какому-то непонятному хрену из клана, заявившемуся с совершенно "бескорыстными" предложениями.

— Добрый день, Сасаки-сан у себя? — осведомился я у пожилой женщины, даже не вздрогнувшей при моем появлении.

Как правило, в таких местах работают покалеченные и потерявшие возможность использовать чакру бойцы, как эта бывшая куноичи, что "перегорела" в одной из схваток и осталась без возможности использовать дзюцу из-за сильно поврежденной кейракукей, но не растерявшая за прошедшее время большинство навыков.

— Добрый день, Нара-сан, управляющая у себя в кабинете, — подчеркнуто уважительно ответила воспитательница с небольшим поклоном

— Благодарю.

— Не стоит, это нам следует благодарить вас, — улыбнулась она и вернулась к наблюдению за подопечными.

Не став задерживаться, я открыл входную дверь и вошел в приют. Поскольку бывал я здесь уже не раз, то добраться до кабинета управляющей на втором этаже не составило труда. Постучав и после приглашения войдя в комнату, я сразу заметил сидевшую за столом женщину. Обычная дама лет сорока с маленьким хвостиком, с каштановыми волосами и уже проявившейся небольшой прядкой седины, каких в деревне хватает и если бы не перетянутый повязкой правый глаз и полное отсутствие левой руки от плеча, ее можно было бы принять за простую жительницу Конохи, не бравшую в руки ничего опаснее кухонного ножа. Тоже бывшая. Здесь работает пять таких женщин и это на около полусотни малышей от двух до восьми лет. Как представлю имеющийся объем работы, так по спине пробегают мурашки. Учитывая мизерную зарплату, они работают практически даром, на голом энтузиазме. И ведь не уходят же!

— Добрый день, Сасаки-сан, я вас не сильно отрываю от дел? — склонил я голову, здороваясь.

— Здравствуй, Рью-кун, — оторвавшись от бумаг, она одарила меня теплой улыбкой. — Я уж тебя не ждала в этом месяце.

— Увы, слишком много дел навалилось и все просто не успеть, и так выкроил времени в обрез, — развел я руками. — Как дети? Никто не нуждается в медицинской помощи?

Ага, я еще и местным ирьёнином подрабатываю при необходимости. Естественно, бесплатно. Но благодаря такой практике, уже несколько детей по старше хочет не поступать в академию шиноби, а учиться на ирьёнина как "их любимый Рью-нии-сан". Блин, приятно!

— Слава богам, нет, ничего серьезней нескольких синяков и царапин, что заживут сами по себе, — замахала рукой управляющая, — разве что у меня опять начал ныть глаз.

— В таком случае, самое время его посмотреть, — отозвался я.

Бывшая куноичи без возражений выбралась из-за стола и улеглась на старенький диван, поставленный в углу кабинета рядом с круглым журнальным столиком и кадкой с миниатюрным бонсаем. Видно, сильно он беспокоит, раз подчинилась бесприкословно — бывшая сотрудница Анбу не привыкла жаловаться на свои проблемы и просила о помощи только когда становилось совсем уж хреново.

Прихватив стул для посетителей, я сел около дивана и приступил к диагностике, предварительно избавившись от повязки. Сам глаз после касательного удара не вытек, но ослеп и изредка нервы в нем начинали воспаляться и причинять сильную боль, что произошло и в этот раз. Быстро сведя воспаление, от чего управляющая облегченно вздохнула, я разрешил ей подняться. Самое паршивое, что местные умельцы могут заменять глаза даже в полевых условиях, с минимум подготовки и одной полевой аптечкой, но не способны вылечить поврежденный орган, содержащий в себе более сложный "механизм", чем сокращающиеся мышцы. Зарастить повреждения при частичной работе органа? Да. Восстановить совсем не работающий глаз? Нет! Собственно, здешняя медицина на две трети ориентирована исключительно на устранение ран после или во время сражений, а не полный перечень услуг, обычно доступный в нормальных больницах моего прошлого мира. Здесь отличается разве что Тсунаде, не ограничившаяся доступными знаниями и сама проводившая исследования, благодаря чему и смогла так здорово бороться с ядами Чиё из Суны.

— Ну вот, теперь он не будет беспокоить по крайней мере, еще несколько месяцев, — удовлетворенно сообщил я, пока управляющая надевала повязку.

— Благодарю, Рью-кун.

— Не стоит, Сасаме-сан — помогаю, чем могу, — помотал я головой в ответ на ее глубокий поклон.

— Можно просто Судзука, — наигранно-недовольно вздохнула управляющая, — сколько мне раз это еще повторять?

— Учитывая ваши заслуги — еще долго, — ответил я стандартным образом, усмехаясь в ответ.

Обычный ритуал, повторяемый из раза в раз. И я действительно сильно уважаю эту покалеченную женщину — выжить после встречи с аж тремя вражескими Каге(пусть и не одновременно) в бою лицом к лицу не каждый сможет, и это я еще не о всех ее похождениях слышал, даже учитывая не подлежащие огласке.

— Может быть, чашечку чаю? У меня тут и печенье твое любимое есть.

— К сожалению, не в этот раз — задержаться надолго не позволяют дела, так что спешу откланяться, — с заметным огорчением отказался я — печенюшки у них тут действительно пекут вкусные. — Всего хорошего и берегите своих подопечных.

— Надеюсь, в следующий раз свободного времени у тебя окажется побольше, а то наши сорванцы замучали своим "когда придет Рью-нии-сан?"

— Думаю, создать клона для нескольких часов подвижных игр я смогу, — усмехнулся в ответ.

Немного поклонившись, я развернулся и пошел к двери, оставляя после себя на стуле небольшой пухлый конвертик. Тоже сложившаяся традиция. Но на пороге я внезапно остановился.

— Кстати, Судзука-сан, если у меня вдруг после одной из "хлопотных" миссий совершенно случайно окажется подходящий глаз, вы интересуетесь? — встрепенувшаяся после того, как наконец услышала свое имя, управляющая застыла на месте, услышав столь нестандартное предложение.

Конечно, в Конохе оперирование и пересадка органов ведется из-под полы и целенаправленная охота на "запчасти" очень не приветствуется, в отличие от той же Кири, но потеряв глаз в битве, использовать в качестве донора убитого противника не возбраняется. Но если не запрещено и не сажают, то почему бы и не помочь хорошему человеку за счет очередного нукенина или бандита?

— Я... интересуюсь, — выдавила после некоторой паузы бывшая куноичи.

— Ответ, который я и хотел услышать, — просиял я и исчез из кабинета.

Оказавшись на улице, я создал каге буншин для игры с ребятней, а сам покинул территорию приюта. Теперь посетить остальные и на этот месяц норма будет выполнена.

* * *

— Дотон: Могурагакуре но дзюцу!

С небольшим выбросом чакры, я по колени погрузился в землю и в таком виде застыл. Бля, ну почему у меня не получается! Выдернув ноги, я отошел в сторону и снова сложил необходимые печати.

— Дотон: Могурагакуре но дзюцу!

И опять я погрузился только по колени и на этом остановился. Блин, ну что ты будешь делать?! Не получается и все тут! Уже пол дня прошло, как я попытался выучить достоточно простое, но очень полезное дотон дзюцу С-ранга, но подвижек пока что-то не видется. И проблема даже не в количестве выделяемой чакры, которой у меня хватает, а в чем-то еще. Вроде бы стена у меня поднимается неплохо, а вот это дзюцу не хочет поддаваться. Причину пока понять не удалось. Неужели для него требуется большее сродство со стихией, а не только чакра? Если так, то это плохо, поскольку способы быстро слинять с поля боя нужны обязательно. Шуншин проследить относительно легко, а вот движение под землей не каждый сенсор обнаружит. Ну, кроме половины шиноби Ивы, но есть же еще и три другие великие деревни, не считая малых или вообще самураев и монахов. А учитывая мой объем чакры, прятаться под землей будет даже результативней, чем по-простому.

— Эй народ, как успехи? — окликнул я занимающихся тем же делом клонов.

— Да пока так же, — пожал плечами ближайший.

— У меня есть теория, — отозвался еще один. — Несмотря на низкий уровень этого дзюцу, при применении требуется более глубокая работа с преобразованием чакры в дотон и распространением по окружающей земле.

— И чем это важно? Все равно преобразование проводится печатями, — пожал я плечами.

— Верно, но здесь необходимо не только преобразование, но и контроль над выпускаемой пробразованной чакрой, а с этим у нас несколько хреново.

— Хмм, и правда, если с такой стороны посмотреть, то забуриваться в землю необходимо на контроле, — почесал я затылок, ухватив идею.

С водой-то у меня проблем особых нет, а вот с противоположной стихией — не очень.

— Не думаю, что у нас быстро получится освоить технику, но с каждой попыткой удается погрузиться немного ниже, — заметил все тот же клон.