Обыкновенные инопланетяне

— Умная вся, вижу! — усмехнулся разведчик. — Не должен был пожечь, вот правда. Звено сильной разведки само обязано "Призрака" валить. Расслабились мы, за боевиками позабавиться летели. А пилот мастером из небывалых оказался. Как дал — и половина команды в пыль. Я самоподрыв имитировал и так ушел. А остальные "Призрака" боем держали. Он и остальных в пыль. Вот правда, но другим знать не нужно, это наше внутреннее дело. Поняла?

— Нет, — созналась нюйка. — Я не ваша.

— Будешь, — улыбнулся разведчик. — Ты мне глянулась. Умная и ответственная вся. И бедренный платок так смело повязываешь, глядеть приятно.

— Я полиции служу.

— Но не в команде, — проницательно заметил мужчина. — А мне в полиции наши нужны, пригодишься.

— Что дадите?

— В команду возьмем! — удивился разведчик. — Чего еще? А команда — это все! Обеспечительная карточка, защита, дом в предгорьях — все!

— Высоко дом? — деловито поинтересовалась нюйка. — Где Цайпаня дом — или ниже?

— Где Цайпаня дом, — усмехнулся разведчик и встал. — Но с другой стороны горы. Наши там живут, тебе понравится.

Они стояли друг против друга и приценивались.

— Что возьмете? — наконец тихо спросила нюйка.

— Все. Если в команде — будь готова отдать все. Таковы правила.

— Я готова.

— Умная! — с уважением признал разведчик. — Снимай бедренный платок.

— Меня Цайпань бьет, — сообщила нюйка, спокойно развязывая узел. — Защитите?

— Цайпань — никто. Если с Цайпанем сама не справишься, в команде не нужна.

— Поняла вся.

Разведчик помедлил, разглядывая обнаженное тело. Отметил дрожащие от волнения пальцы и с удовольствием причмокнул.

— Веди в банную комнату, — решил он. — Мне стоять больно.

Потом они вместе пили хладные напитки.

— Я не блудодейка, — неловко сообщила нюйка. — Не умею, как они.

— А мы в команду блудодеек не берем. Умному не нужны наркотические страсти, настоящие нужны. У тебя — настоящие. Славно дрожала. Такой и будь.

Разведчик благодушно ткнул ее в грудь. Подумал и положил ей на колени тренировочную пулялку.

— У меня такая есть, — отказалась она. — Каждый день учусь. Просто игрушка, броню не берет.

— Эта на военных зарегистрирована, — пояснил разведчик тихо. — Попадешь кому в голову — искать не станут, кто стрелял. Потому что и так видно, что военные! Если жертва — никто, искать не станут.

Нюйка посмотрела ему в глаза и забрала оружие.

— Ты точно подходишь в команду! — обрадовался разведчик. — Слушай и запоминай. Я сейчас двигаюсь на потоптание, так положено. Доложу о "Призраке", думать будем. Вдруг там интересы Крылатых Властителей? А с Крылатыми Властителями опасно спорить! А ты сразу садись в колымажку — есть у тебя колымажка? — и в горы. У главнокомандующего силами континента тебя встретят и обучат. Вперед.

— А пропустят в горы?

— Ты же в команде.

Мужчина ласково тронул ее грудь и ушел. Нюйка подождала и с независимым видом вышла следом. Куколка-помощница посмотрела на нее вопросительно, без насмешки. Хотя хорошо понимала, чем референт в банной комнате Цайпаня занималась, что тут не понять. Столько лет в одной должности, всякое видела.

— Я в горы, — сообщила нюйка. — Срочные сообщения — в мой архив. Очень срочные — мне на брехальник. Цайпаня не вызывать, не нужен Цайпань.

— Поняла вся, госпожа Тан, — тихо отозвалась помощница.

Референт остановилась. Никогда ранее ее не называли так уважительно. Умна помощница, ох умна.

— Хочешь в команду? — проницательно спросила референт.

Помощница еле заметно качнула пальцами.

— Я подумаю, что с тебя можно взять, госпожа Си.

Дорога в горы поразила ее тишиной и безлюдностью. Ухоженная трасса в тени вековых деревьев, зеленеющие склоны, изредка посты охраны, еще реже встречные колымажки. Понятно, почему движение слабое: господари все на колымажках с летательным допуском, зачем им дорога? Нюйка ехала здесь впервые — раньше не пускали — и с любопытством оглядывалась. Вот как живут господари! Это не предгорья, где улицы дворцами заставлены, где ученики Высокой школы толпами бродят! Это горы! Выше некуда!

Хотя последнее — не совсем правда. Было куда выше — в иные миры. Особый отдел полиции именно этим занимался — обеспечивал избранных господарей иными мирами. Но в границах Арктура горы — предел мечтаний!

Трасса вильнула еще раз. Нюйка с удовольствием вписалась в поворот. Ах какая трасса, каждый бы день по такой ездить! Но каждый день не пустят. Или пустят? Команда — это серьезно! Как помощница, карга светлая, уважительно по имени стала называть! Приятно! Взять ее в команду — в свою команду, маленькую? Надо подумать, посмотреть. Вдруг она Цайпаня служка? Или еще чья. Помощницы много знают, много делают, помощницы всем нужны.

Дорога стрелой пробилась через лес — настоящий лес, дикий! — завернула в ущелье и вывела на большую поляну. И здесь закончилась. Дворец руковода войск всего континента изящной игрушкой красовался на фоне темной скалы. Легко качали ветками деревья-ширмы вокруг игровой площадки. Тишина, чистота — и необыкновенно вкусный воздух. Горы.

Хлопнули, сворачиваясь, крылья. Перед колымажкой встала воздушная танцовщица, посмотрела внимательно.

— Знаешь меня?

Нюйка робко качнула пальцами. Откуда ей знать, кто у главнокомандующего живет-руководит?

— Сетевые конкурсы не смотришь, — одобрила женщина. — Молодец разведчик! Старый муй, а как нюек безошибочно выбирает! Идем.

Воздушная танцовщица шла по тропинке впереди, легко покачивала безупречным телом. Мягко перекатывались мускулы под нежной кожей, босые ножки ступали четко и безошибочно, легкий ветерок игрался роскошным водопадом волос. Нюйка загляделась. Песня, а не женщина! Сравняться с ней никакой смело повязанный бедренный платок не поможет! У танцовщицы, например, вообще бедренного платка нет. А бедра — есть, ух какие бедра!

— Завидуешь телу? — не оборачиваясь, бросила танцовщица. — Не завидуй. Оно не только мне служит. А вот ум — только мне.

— Поняла вся, — пробормотала нюйка, вспомнив, что было с ее телом совсем недавно в банной комнате.

— И снова не завидуй. Тело сделать можно, юность нет, пока что нет. А у тебя юность.

Они сидели на берегу горной речки, любовались стремительной прозрачной водой, блеском солнца в струях — и разговаривали. Танцовщица выспросила все о повседневной жизни управления полиции, выспросила умело, четко, быстро.

— Не работаете в управлении, — недовольно заключила женщина. — Главный полицай совсем команду распустил, пора менять команду. Тебе разведчик пулялку дал? Вот и меняй. Шучу, не дрожи.

— Я в команде, — неуверенно сказала нюйка. — Но в какой команде?

Танцовщица неуловимо улыбнулась:

— В самой сильной команде, дочка. Видишь, здесь господари живут? Вот. Они живут, а мы — правим. Всем миром правим. На Южном континенте свои порядки, но и там правим все равно.

— Мы... белхалаш? Господари?

— Мы. Господари живут-наслаждаются. Но кто-то должен работать, руководить, думать о будущем. А то, если не думать, и будущего не будет. Поняла?

— Нет.

— Молодец, что созналась. В команде не ври. Ты поймешь, потом.

Танцовщица задумалась — и построжела.

— Сейчас ты в команде руковода военных сил континента. Это очень сильная команда! Обратно поедешь, выйди у поста охраны, тебе капнут на обеспечительную карточку, очень хорошо капнут! Дом в наших предгорьях дадут — очень хороший дом! Номер брехальника твоего разведчика тоже дадут. Он, конечно, старый муй, но дело знает. Обидит кто — придет и всех задом кверху положит. Поэтому работай так, чтоб не обижали, он дядька занятый, только в крайнем случае вызывай. Задание тебе простое — работай. Хорошо работай, госпожа Тан! Чтоб в плавнях порядок был! Не будет порядка, белхалаш и до гор доберутся! И вот еще что: станция перемещений. Так получилось, что из плавней выход в иные миры есть, а с гор нет. Так получилось, что станции отдали полицейским. Вашим руководам тоже распределять надо и с этого кормиться, вот почему получилось. Ошиблись мы, не надо было отдавать, не умеют в полиции работать. А теперь назад не вернуть. Станция перемещений — тоже твоя забота, госпожа Тан. Мы отправим в иные миры разведчиков, посмотрим, что там. Но ты и сама сходи. Работай сама — таковы наши правила. Агенты соврать могут, и напутать, и не понять. А сама сходишь — поймешь, распутаешь и не соврешь. Вникай во все сама — таковы правила! А иначе порядок не удержать.

— Так ходили уже разведчики, — напомнила нюйка. — За Уй Лицзинь. Побили их там.

Женщина презрительно скривилась.

— Силовая разведка — не разведка! — пояснила она. — Кулак силы, пугать может, убивать даже — но не разведка! А настоящая разведка незаметна. Теперь в иные миры пойдут профессионалы. И ты сходи, разберись для себя. С Худышкой Уй разберись. Она дочка распределяльщика всех средств континента, но плохая дочка. Нам наркоманки в команде не нужны. Но ты сама решай.

— У меня подготовки нет.

— Не нужна подготовка! — рассердилась женщина. — Ум нужен! Ум есть?

— Мне Цайпань мешает работать.

— Цайпань — никто! — удивилась танцовщица. — Как он может мешать? Он и не понимает, чего ты делаешь. Распределяет — вот пусть этим и занимается. А чтоб не мешал, на коленках перед ним поползай, тебе же не трудно?

Нюйка с трудом кивнула. Да, она запомнила сразу, что тело не только себе принадлежит.

— Или из пулялки голову ему пробей, — спокойно добавила танцовщица. — Сама реши, что правильней. Если умная, решишь. Все, иди.

В России. Странная семейная жизнь

— Ле-ле-ле! — тонким голоском пела девушка, вытанцовывая на идеально чистом полу.

Он наблюдал за китаянкой, чуть приоткрыв глаза. Девушка ловко крутнулась на носке и замерла в арабеске. Мужская рубашка на мгновение закрутилась вокруг удивительно женственной фигурки — и опала. Худышка Уй — так она назвалась. Ха, худышка! Да ее груди и бедрам любая красотка позавидует!

Девушка невинно глянула на него и развернулась. Заметила, что не спит! Ой. За окном не рассвет даже, а так, сереть начинает — а она же сейчас будить начнет!

Он поспешно закрыл глаза. Но даже сквозь веки казалось, что он отчетливо видит, как расстегнутая рубашка еле прикрывает высокую грудь.

— Саша, ба-ба Саша, лао Саша, хоу Саша! — мило залепетала она рядом.

Саша — это он. Остальное, как он подозревал, были обидные обзывалки — девушка обожала дразниться. Он сдался и открыл глаза. Она задорно смотрела на него, и в глубине черных глаз плясали смешинки.

— Уй-Пяолян! — жалобно сказал он. — Красотка Уй, я спать хочу! Солнце не встало еще!

Девушка прыснула и смущенно пропела слово правильно. Да, он знает, что у каждого слова своя мелодия! Знает! Только ухо не различает четвертьтоны, а голос не воспроизводит! Уй деликатно коснулась его руки и умоляюще залепетала. Понятно, уговаривает вставать. Охо-хонюшки.

Поначалу он пробовал отворачиваться, так девушка сразу сникала, словно провинилась, и ходила за ним неотступно, опустив голову и подняв плечи. И ему становилось дико стыдно, что обидел маленькую девочку. Так что лучше встать. Тем более что начал уже привыкать.

Девушка первые дни бродила привидением по недостроенному дому, касалась грязных стекол, кирпичных стен, одинокой розетки, тихо вздыхала и тосковала. Чудо случилось не сразу и незаметно. Но случилось — и однажды он увидел на кухне стройную прелестную девушку с огромными черными глазами, с пухлыми чувственными губами, с красивой шеей, наконец. И в его рубашке.

— Ле-ле-ле! — забавно запела девушка и потянула его из-под одеяла.

Понятно. Это тоже случилось незаметно. Уй как-то посмотрела, как он утром сползает на пол после особо противной работы. У него иногда переклинивало спину — если днями приходилось таскать охапками кирпич. Двенадцать штук зараз, сорок два кг, пять тонн за день... Она тогда подбежала, осторожно помогла выпрямиться — думала, наверно, что он спину поломал. Потом как-то разобралась — умная, однако! — заулыбалась и, как стояла, сложилась назад, руками до пола. Он тогда, помнится, страшно поразился — в первый раз увидел действительный размер груди в целом стройненькой девочки. И гибкость у нее оказалась поразительная. Да, тогда это и началось: каждое, так сказать, предутро ле-ле-ле вместо интернационального ля-ля-ля и плавная красивая гимнастика по целому часу. У него не получалось ничего. До сих пор не получалось. Ну нет способностей к этому у-шу! Девушка терпеливо поправляла, касалась осторожно чуткими пальчиками. Ему это нравилось, конечно, так что он не бросал занятий. Да и попробуй брось — тут же нос до полу, робкий покорный взгляд и ходит за спиной неотступно, как тень. Как будто боится потерять единственного дорогого человека.

Не получалось ничего — но чувствовать себя он стал почему-то лучше. Живости в работе заметно прибавилось. Он с удивлением обнаружил, что иногда передвигается семенящим бегом — совсем как китайцы в фильмах. Ну, чтоб быстрее работа шла.

Китаянка показывала ему и парные движения, что-то вроде мягких толчков и плавных уворачиваний. Здесь главное было — чувствовать партнера. Девушка чувствовала его запредельно точно. Ему ни разу не удалось столкнуть ее с места. Даже когда он пытался быть резким. Она моментально гасила его агрессивность, хлопала беспомощно длинными ресницами и снова показывала, каким плавным, мягким и даже нежным он должен быть. У него не получалось ничего. Ей же мягкость и нежность ничуть не мешали проявлять чудовищную эффективность. Вот и сейчас: он ее немного не так понял, увел корпус куда не следовало — и комната перевернулась. В который раз.

— Баоцянь! — без малейшего раскаяния улыбнулась Уй.

Это значило — она извиняется. Ха, как бы не так! Вот когда она попала ему кирпичом по ноге, тогда было правильное баоцянь, со слезами на глазах! А сейчас... явная смешинка в повышающейся на треть тона мелодии. Это не баоцянь, а намек, чтоб не спал!

В целом он уже понял, как получается у стройной девушки сбивать с ног мужика. Тяжелые бедра. Она как-то умудрялась энергию разворота бедер передавать в расслабленную руку, идущую широким хлестом снизу-сбоку, а потом раскрытой ладошкой бац! И с копыт. А у него бедра мужские, обычные! Потому и не получалось.

Уй мягко перехватила руку, погладила, показала еще раз, какой расслабленной та должна быть... он не удержался и провел пальцем по ее спине. Уж очень близко она оказалась. Девушка странно дрогнула, выгнулась, глаза затуманились... и нога ее легко и естественно оказалась у него на плече. Вот что значит акробатка.

А вот это у них началось совсем недавно. С женой он развелся еще два года назад, и больше отношения с женщинами не сложились, хотя очень хотелось. А тут — юная красотка в доме. И ночью тоже, совсем рядом, за стенкой. Но не кидаться же, в самом деле, на беззащитную девочку, оказавшуюся целиком в его власти? Что уж там произошло у нее с соплеменниками — без китайского языка не разберешь. Но компания смертельно опасная, он всей кожей чуял. И знал. Те три идиота, которые орали ему про застреленную любимую овчарку и потом пошли разбираться в сарай — они, между прочим, исчезли. Как и их машина. И полиция ничего не нашла, и дружки их, которые потом не раз приезжали выспрашивать. Он им ничего не сказал. Зачем? Китайцы ушли, а Худышка осталась с ним. И идти ей, похоже, некуда. Ну, не в Китай же пешком. Так что девушка осталась — но спала как можно дальше от него, то есть на кухне, прямо на полу. И, как он себя ни бодрил, так и не решился ввалиться на ночь к девушке, которая его явно сторонилась. Ну а потом оказалось, что Уй — девушка необыкновенной красоты. Просто прятать ее умеет фантастически. И тогда он совсем окостенел. Кто он такой для нее? Грязный строитель-шабашник, живущий, как бомж, в недостроенном доме. Ни одежды настоящей, ни денег, ни мебели никакой — третий год спит на полу. Уй, впрочем, тоже. Но она — красавица, а он кто? Смотри выше. Так бы он и злился молча дальше — но все изменила случайность. Он несколько раз терял над собой контроль и как бы нечаянно дотрагивался до ее груди — уж очень вызывающе та торчала под рубашкой! И — ничего. Девушка смущенно улыбалась и лепетала, по обычаю, что-то совершенно непонятное. Но как-то он заметил слезинку у нее на щеке — и осторожно снял ее пальцем. У девушки затуманились глаза, и она просто на мгновение лишилась чувств. Ему даже пришлось ее поймать и держать в охапке, чтоб не брякнулась. А потом началось такое, что вспоминалось потом с горящими ушами. Он даже испугался, стал успокаивать подругу, чтоб соседи чего лишнего не услышали. И не увидели — штор-то не было. Как и денег для их покупки. В ответ Уй вприпрыжку побежала к двери и заперла ее. Потом быстренько залепила окна газетами. И вернулась сияющая и встала рядом — хвали, мол, меня за догадливость! Вот так и стали жить, очень странной семьей, совершенно не понимая друг друга. Ночью девушка целомудренно почему-то спала одна, все на той же кухне. Днем вытворяла такое, что никому не расскажешь. А все на улице удивлялись, чего это он нашел в обезьяне. Удивлялись — и отчуждались. Китайцы-шабашники — это, по местным меркам, совсем уж нечто низменное. Кто с ними дружил — себя позорил. А он не только дружил — одна из обезьян с ним жила! Русское общество на поверку оказалось даже более кастовым, чем пресловутое индийское, и был он теперь для всех шудра, отверженный, отброс на обочине жизни. Ну и ладно, не привыкать.