Драконье гнездо

Дрейвен быстро и чётко поднял меня за подмышки и подсадил наверх, в дыру, где я удобно села, как раз лишь слегка склонив голову. Я оглянулась. Здесь придётся идти, пригнувшись. Но это не страшно. Лаз, наподобие вентиляционной трубы, закрытый со всех сторон, без бесконечного вверх узкого пространства над головой, казался гораздо безопасней тесного коридора, где до сих пор стоял уиверн.

Он, кстати, уже наклонился за котом. Я быстро подтянула ноги и встала на колени. Мисти нисколько не удивился и не обозлился моим рукам и благополучно был поставлен рядом. Кот чуть отошёл и сел, терпеливо дожидаясь нас. Дрейвена втаскивать не пришлось. Он сначала передал мне плитки, которые выломал, создавая дыру, а потом уже влез сам, подтянувшись на руках.

Пришлось затратить пару минут ещё и на то, чтобы вложить плитки на место, создавая иллюзию сплошной стены. Хотя меня так и подмывало спросить: а если они почуют наш след наверху? Успокоилась, лишь вспомнив изуродованные пальцы "пауков": пусть мутировавшие, они всё равно оставались гладкими и скользили бы по гладкой стене. Опасаться надо высоченного ногастого, а тот в этот узкий переулок не поместится. Широковат для него.

— Устала? — спросил Дрейвен. — Сейчас дойдём до угла, там есть место посидеть.

Угол нашёлся в десяти минутах — ходьбы ссутулившись.

Сначала показалась развилка на четыре стороны. Дрейвен уверенно свернул направо — и странная труба, по ощущениям, немного подняла нас. Угол оказался небольшим тупиком, нишей, где могли уместиться двое с котом. Отсюда был один-единственный выход, так что я наконец засунула в кобуру пулемёт, который до сих пор просто боялась выпустить из рук. И здесь была даже такая роскошь, как выдающийся из стены выступ, на который можно присесть.

Что я и сделала: устало присела рядом с уиверном и вытянула гудящие от напряжения ноги. Голодная. Удалось лишь попить предложенного кофе — да и то, всего пару глотков. Знала бы, как будет, выпила бы всю банку. Усталая, несмотря на то что насиделась немало времени в кухне убогого прибежища Дрейвена. Голова кругом — от обрушившихся на неё событий и новостей, перевернувших моё представление о многом.

— И часто они прорываются? — безразлично от усталости спросила я.

— Бывает...

Он сидел рядом, опустив голову. И я сразу вспомнила.

— Повернись ко мне. Надо почистить твоё лицо.

— Перетерплю, — буркнул он.

— А я — нет, — буркнула я в ответ. — Ещё не хватало заразу с собой тащить. Вдруг меня заразишь? Повернись ко мне!

Дрейвен ещё немного посидел в той же позе и выпрямился — лицом ко мне.

Я встала, задрала на себе куртку и расстегнула пояс полувоенного образца — со множеством мелких, полезных в экстремальных ситуациях вещей.

Через минуту, подсвечивая себе экраном вирт-связи, я осторожно отмывала и дезинфицировала его царапины. Он вздрагивал и морщился — но не столько болезненно, сколько недовольно. А я вытерла ему лоб (мелкие царапины и порезы высыхали мгновенно после чистки дезинфицирующей жидкостью) и со странным ощущением, в котором не было места чувству отторжения, отмывала ему лицо далее. Пока только его левую скулу пришлось залепить схватывающим, словно пластырь, биоклеем.

Немного посомневавшись, я решилась всё-таки промокнуть ему кожу вокруг угрюмого рта.

Он схватил меня за кисть внезапно — движением стремительным и сильным. Как будто поймал на лету... И опять я вдруг поняла, что не испугана, а лишь полна ожидания: объяснит ли, зачем он это сделал?

— Мы... очень сильно поссорились?

— Да. Ты меня обидел. Оскорбил.

— Наверное, я был полным идиотом, если это сделал.

Если?.. Мгновенным эхом — слова Адэра: "Даг-ин Дрейвен никогда себе не позволял такого в отношении женщин". И я выдавила из себя:

— Почему?

— Я чувствую между нами такую связь, какой никогда не чувствовал даже с Келли.

— Ты её любил? — быстро спросила я и закусила губу: ответит ли?

— Наверное, да. Но я любил её, как любил Мисти. Они очень похожи: Келли тоже любила гулять подолгу и часто пропадала так, что я уже думал — она уже не вернётся. Я... любил её как часть нашего дома.

— Мисти пошёл с тобой, — сказала я, не зная, как сформулировать вопрос.

Он понял.

— Мисти я нашёл котёнком в прошлом году. Это мой... мой зверь.

— Почему ты так легко пошёл со мной? Только из-за того, что чувствуешь эту связь? — Я всё-таки не выдержала и спросила. — А вдруг ты обманываешься? И ко мне чувствуешь совсем не то, что... Не знаю, как сказать.

— Я могу только повторить это. — Он отпустил мою руку, странно поглаживающим движением скользнув пальцами до локтя. — Чем дольше я с тобой рядом, тем сильней эту связь чувствую. Как будто есть нечто, что нас соединяет.

Я похолодела: он говорит о Брендоне — вот та связь между нами, которую он чувствовал!.. Но испуг быстро прошёл. Мало ли что он говорит. Может, он просто устал жить здесь, на нижних ярусах Керы, и хочет уйти от всего этого? Попробовать расспросить? Плохо, что за собой знаю одну не очень хорошую черту: я не умею быть тонкой в расспросах. Чаще говорю напрямую, чем лавирую в наводящих вопросах. А это не всегда располагает собеседника к искренним ответам. Ну и ладно!

С каким-то щемящим чувством я провела очищающим пластырем по глубокой морщине сбоку от его рта, словно в попытках разгладить её, и сама смутилась. Но всё же решилась. Подумала немного и спросила:

— Но разве тебя здесь ничего не удерживает? Здесь у тебя друзья — тот же Руди. Ты пробыл здесь несколько лет — наверное, привык к этому месту?

— Тебя это так интересует?

— Нет, я хочу понять. Почему тебя на этом месте удерживала лишь Келли — и то, до поры до времени?

— Не знаю... — Он набрал воздуха вздохнуть и затаил дыхание, будто побоялся вздыхать слишком явно. — Здесь я всегда чувствовал странное одиночество. Келли, в сущности, было всё равно, есть я или нет. Руди использовал меня чаще как личного агента. Мне даже всё равно, что случится с этим местом. Я всегда здесь делал лишь то, что мне говорили. Потому что так было легче. Не надо постоянно думать, кто я на самом деле. Почему я быстро и легко разбираюсь с оружием и с различным оборудованием для взрывов на расстоянии или для приборов связи. Почему на меня несколько раз нападали наверху совершенно незнакомые люди и старались, как они объясняли, отомстить мне за прошлые грехи. И никто даже не пытался объяснить, что это за грехи, кто я такой был в прошлом. Ты — знаешь?

— Знаю, — тихо ответила я. — Но пока говорить не буду.

— Тоже боишься? — безразлично спросил он. И я хоть и не сразу, но сообразила, что он имеет в виду — "тоже". Я даже хмыкнула от неожиданности.

— Ты их убил?

— Пришлось. Или они... — Я уже ожидала продолжения "или я", но он спокойно добавил: — Или лекарства для наших.

И замолчал. А я, с усмешкой поглядывая на него, думала: вот представить это трудно, а каково ему было, когда он вдруг обнаруживал в себе все особенности охотника за преступниками? Но улыбка быстро сошла на нет, когда подумалось: а каково ему было, когда незнакомые люди начинали охотиться на него самого?

— Значит, одиночество... — подтолкнула я его.

— Да, одиночество. Я чувствовал, что... нездешний. Что это не моё место — во всех смыслах. Я постоянно ждал, что кто-то придёт и скажет, кто я... Или кто-то придёт и хотя бы скажет: твоё место не здесь... И мне не хватало рядом кого-то... — Он замолчал, а потом почти безучастно спросил: — Насколько мы родственники, Лианна? Почему-то мне кажется, у нас были очень близкие отношения.

— Ты!.. — Даже во внезапно вспыхнувшей ярости я смогла взять себя в руки и жёстко сказать: — Давай не будем этого касаться.

Лежавший на полу, у наших ног, свернувшись клубком, Мисти вздохнул, показалось, вместо Дрейвена. Дрейвен же застыл, снова отвернувшись. Но и я больше не могла протирать ему лицо, хотя — даже по взгляду мельком — было ясно, что по крайней мере две глубокие царапины остались необработанными.

Прошло, наверное, минуты две тягостной тишины, пока Дрейвен не проговорил:

— Прости, Лианна.

За что он просил прощения? За то, что когда-то натворил что-то сейчас неведомое ему? За то, что обидел тогда, а теперь, по моей вспышке, понял, что обидел и впрямь очень сильно? За то, что привёл меня в ярость, — ведь мои эмоции ему доступны?

Покосившись на его понурую голову, на всклокоченные чёрные волосы, на кисти, безвольно повисшие, когда он опёрся руками о колени, я тоже тихо вздохнула. Не надо бы ссориться. Нам ещё выбираться из этого кошмара. И, дотянувшись, я нерешительно положила пальцы на его ладонь.

— Извини, не хотела так резко...

— С тобой я не чувствую одиночества, — тяжело, как будто жалел об этом, сказал Дрейвен. А через мгновение вскинул голову, прислушиваясь. — Тихо, — уже одними губами произнёс он.

Мои пальцы разом слетели с его ладони на рукоять пулемёта. Машинально взглянув на Мисти, я затаилась: кот уже не сидел, а стоял и принюхивался, кивая круглой бронированной головой, к выходу из тупика.

Раскрылись губы уиверна. Свист.

От выхода раздалось низкое, утробное порыкивание. Кажется, неизвестному пришельцу не понравился пронизывающий уши и тело свист. Кот медленно попятился, втискиваясь в наши ноги. Заворожённая странным рыком, я не сразу заметила, что Дрейвен уже стоит. Причём стоит не просто так: руки чуть приподняты вытянутыми ладонями вперёд. Ножи в рукавах. Значит, уиверн не хочет стрелять. Боится шумом привлечь кого-то пострашней этого, рыкающего?

Мы (мы! Хм... Я — конечно!) и так видели друг друга еле-еле: светящийся экран вирт-связи я давно отключила. Но теперь нечто надвинулось, так плотно закрыв вход в нишу, что стемнело — хоть глаз выколи. Быстрое движение Дрейвена, начала которого я даже не почувствовала, — и я оказалась задвинутой в самый угол, а потом мне в руки ткнулось что-то мягкое, но тяжёлое: уиверн сунул мне кота. И почему-то мне сразу показалось, что кота Дрейвен дал мне подержать с определённой целью — не мешать ему.

Дальнейшее уплотнилось для меня в сумеречное движение, когда уиверн кинулся в какие-то два шага вперёд, в оторопевшее заикание вместо рёва, глухие удары и стон убиваемого громадного зверя... И всё это вдруг упорядочилось в мысль страшную, но единственно логичную: можно было убить зверя выстрелом! Но Дрейвен хотел и убивает его руками! Что произошло?! Он так стравливает то напряжение, которое появилось после моих слов, сказанных в ярости?

Мисти прижимался ко мне, словно выполняя приказ хозяина не подпускать меня и близко к схватке. Я — не думала приближаться. Я стояла, оцепенев. Смотрела на неясное движение, на сильное движение, сопровождаемое звуками злобы и боли, — такое сильное и стремительное, что чудовище, перегородившее ход из ниши, не могло сопротивляться... И думала только об одном: этот Дрейвен другой. Это не тот Дрейвен, которого я искала! И что мне теперь с этим делать? Как мне теперь с этим пониманием жить? Сейчас перед глазами именно тот самый удобный момент, когда так легко выстрелить ему в спину, оставив на съедение всем зверям и мутантам нижних ярусов... Оставить бы... Но ведь я уже не могу этого сделать. Никогда.

Он грохнулся к моим ногам. Даже оцепеневшая, я подспудно испугалась не того, что вот сейчас отбросивший уиверна зверь сунется в тупик и доберётся до меня. И тогда всё зря... Я испугалась, что никогда не увижу Брендона...

Но чудовище там, в коридоре у входа, хрипело, булькало — кашляя, задыхалось, словно у него хватило сил лишь на последний рывок: отбросить своего убийцу от себя, чтобы умереть спокойно.

А Дрейвен у моих ног завозился, пытаясь встать. Я ещё равнодушно подумала, не стукнулся ли он головой. Всё-таки ниша здесь узкая. Стояла, и даже мысли не возникло помочь ему подняться на ноги... Он справился с этим без меня.

Встал — обернувшись ко мне, тяжело и осипло дыша. Пренебрежительно к умирающему неведомому зверю. Я знала, что он сейчас сделает, но сопротивляться не собиралась. И он сделал. Отобрал кота, подсадив его на приступок. Одну руку — мне на плечо. Другую поднял уже медленней, но не боясь, что я буду сопротивляться, а потому что боялся другого — что отшатнусь. Но я стояла спокойно. Он коснулся пальцами моего лица и медленно провёл ими сверху вниз, то и дело останавливая их движение и изучая. Он "видел", что я спокойна, но хотел убедиться. Пальцы остановились на моих губах. Обвели их так легко, будто он страшился, как бы я не укусила. И только после этого Дрейвен нагнулся ко мне и поцеловал.

9.

Вытянувшись жёстким, напряжённым солдатиком, я перетерпела ожидаемое. Поцелуй получился короткий, почти дружеский. И Дрейвен не пытался взять больше того, что получилось... Просто застыл — губами к моим губам, всего лишь касаясь, но так, что у меня — мурашки по телу, и будто выжидая, позволю я дальнейшее, нет ли... Додумать я не успела, да и думалось обрывками: "Если он сейчас не перестанет... Буду стрелять..."

Его способности эмпата сработали, хотя он предупреждал, что они слабые. Выпрямился... Заглянуть бы в его глаза. Пусть и слепые.

— Ты... ненавидишь меня. Но всё равно приехала.

— Всё равно? Не обольщайся, — холодно сказала я. — Если бы необходимость не заставила, я была бы рада забыть твоё имя.

Ладони с моего плеча он так и не убрал, и тепло быстро перерастало в обжигающую горячечность. Я чувствовала его пальцы, вцепившиеся в меня, словно в попытке удержать (или удержаться самому?), хотя мне некуда деться в замкнутом пространстве тупика...

Глупая самопроверка на личную вшивость удалась. Правда, она оказалась с небольшим изъяном: в качестве подопытного был не тот Дрейвен, который несколько лет назад, озверевшим, набросился на меня. Но, даже зная, кто целовал меня, я выстояла, не расклеилась. Гордиться этим? Что близко подпустила к себе того, воспоминание о ком заставляло кричать по ночам? Легче — жёлчно обозвать себя дурой. Хотя бы в мыслях.

Зато теперь знаю: этого Дрейвена бояться не стоит. Тем страшнее ожидание, когда вернётся настоящий Дрейвен.

— Мы будем выбираться отсюда? — сухо спросила я. — Чего ждём?

— Будем.

Горячие пальцы нехотя съехали с моего плеча. Потом меня передёрнуло, когда он, не предупреждая, проехался ладонями по моим бокам, чтобы поднять меня и поставить на приступок, а потом рядом со мной и Мисти.

— Не думаю, что тебе понравится прогулка по ещё тёплому мясу, — сказал он из темноты. Судя по движению, отвернулся и пошёл дальше, к выходу.

Потом я услышала длинный металлический скрежет вынимаемого из ножен длинного оружия и странные, но очень знакомые щелчки. Прежде чем раздались другие звуки, больше напоминавшие разделку туши мясником, я озадаченно нахмурилась. Щелчки... Так пощёлкивает оружие — одно из уивернских, ритуальных — меч, в своей современной интерпретации состоящий из нескольких сегментов для удобства ношения. Странно. Оружие оставили Дрейвену?

Ничего не понимаю. Вообще. С самого начала меня интересовал вопрос: если он сошёл с ума, то как добрался до Керы? Ну ладно: было небольшое помрачение рассудка, и он, придя в сознание, немедленно добрался именно до этой планеты, понимая, что совершил преступление и что нужно спрятаться от правосудия. Если он был здесь избит, что называется, до потери пульса, то избит наверняка или живущими здесь преступниками — бандитами какими-нибудь. Или мстителями. Но Келли нашла его забившимся в дыру, из которой его пытался достать "паук"...