Отсвет сна

Впрочем, этого мне хватило.

...гаТертеч, не собирался рефлексировать. В пределах прямой видимости от лежащего тела он вскинул свой "мёрзлый жезл", выпуская на волю заряд убийственной магии.

— Нет! Не стрелять!

Поздно. Заряд поразил цель...

...и без остатка ушёл в бездонную воронку. Вокруг умирающего улл-воина даже палые листья инеем не покрылись.

Никакого эффекта. Ни малейшего.

Из транса я прямо-таки вылетел — как пробка из бутылки.

"Ничего себе! Это что же со мной было?"

{Можно сказать: ты пребывал в иной реальности. Можно сказать: иная реальность пребывала в тебе. Как ты видел, само пространство рядом с тобой и внутри тебя изменило свои свойства. Или изменило твои свойства — там и тогда разница стёрлась. То, что ты временно стал неуязвим для любых сил, кроме немногих высших заклятий и грубого, чисто физического воздействия — мелкий побочный эффект истинных изменений.}

"Какие ещё, в Бездну, небыль и мрак, "истинные изменения"? Дорогая моя матушка, вам не кажется, что вы могли бы выражаться немного яснее?!"

{Восстанови внутренний покой, смири эмоции, а затем вызови Зеркало Сути. Это лучший из советов, какие я могу дать тебе сейчас.}

Не так резво, подумал я. Нет, насчёт покоя и смирения согласен: пребывать в таком раздрае чувств и впрямь опасно. Но вот творить всякие там зеркала — отказываюсь! Я же поесть хотел! И вообще, если подходить к делу разумно, мне не о постижении себя надо думать, а о том, как сохранить в целости свою шкуру. Надо как следует восстановиться после "смерти", изучить пределы изменившихся возможностей, наладить диалог с моими новыми... гм, ладно — новыми хозяевами. Короче, надо выжить.

Если меня убьют конечной смертью, всё остальное лишится смысла.

Прочтя мои планы, словно открытую книгу, Карами Хеис снова замерла до лучших времён. Похоже, моё решение, весьма похожее на пренебрежение её советом, не пришлось по вкусу дражайшей родительнице.

Ну и ладно. Пусть подождёт ещё немного. Она ждала на грани сна и смерти почти два десятка лет, ей не привыкать.

Время тянулось невыносимо медленно. Сколько можно есть, пить, спать и упражнять тело? Если не усердствовать с тренировками сверх необходимого, то чуть больше половины каждых суток. А чем заниматься в свободное время?

Если бы меня регулярно таскали на допросы, занятие нашлось бы само собой: В этом случае я бы продумывал, какую порцию правды открою сегодня. Под каким соусом подам её — в каких словах, с какими жестами; какие выводы могут сделать на основании моих слов к следующему допросу и какие вопросы задать... увлекательная интеллектуальная игра, способная поглотить почти любое количество свободного времени.

Но южане словно начисто позабыли о моём существовании. Что же мне было делать?

Выход, который нашёл я, не блистал оригинальностью.

Нечем заняться? Твори магию. Но, разумеется, не грохочущую энергетическими разрядами боевую магию улл-воинов. Вздумай я упражняться в ней, и последствия вряд ли пришлись бы мне по вкусу. Нет, я занялся куда более тонкой и тихой, почти незаметной со стороны магией познания. Обманчиво безобидным делом, вряд ли способным насторожить самых параноидально настроенных надзирателей.

Прежде всего иного я попытался постичь изменения, произошедшие в моём организме во время "целительной смерти". А заодно — нельзя ли откатить назад хотя бы часть этих перемен. Если сравнивать с неизменёнными людьми, я находился в отличной форме; но мне слишком хорошо помнилось время, когда мои возможности выходили далеко за нынешние пределы, когда я быстрее двигался, больше и лучше чувствовал — короче говоря, был лучшим даже среди улл-воинов. Меня мало утешало, что теперь я без особого труда мог часами "держать" комплекс активных заклятий, расширяющих мою сенсорную сферу за рамки того, что доступно даже улл-воину; что утраченные скорость, точность и мощь движений мне с лихвой могли компенсировать другие заклятия (в основном из области психокинеза). Как боец, я не стал хуже — но при этом парадоксальным образом ощущал себя наполовину калекой.

Единственное, что меня радовало, это речь. Блокировка развития голосовых связок осталась в прошлом точно так же, как синекожесть, безволосость и т. д. Правда, говорить как следует я ещё не выучился: не так-то просто воссоздать с нуля столь сложный комплексный навык. Но наследство Карами Хеис помогало мне и здесь. Положив себе за правило не менее часа в день (с перерывами) тренироваться в произнесении слов вслух, я уже мог внятно выговаривать по два-три простых слова подряд, не сбиваясь, не заикаясь и не допуская нечёткостей. Прогресс!

...А в самом начале своих упражнений с магией познания я сотворил-таки Зеркало Сути.

Занятный это оказался инструмент. Более чем занятный. Насколько я смог разобраться в сложной последовательности требуемых действий, при создании этого специфического заклятия маг заранее готовит процедуру сброса тени, а затем вводит себя в как можно более глубокий, тоже довольно специфический транс. Когда процедура срабатывает, в плане Духа на время возникает та самая тень — точнее говоря, оттиск всей сенсорики мага, копия его очищенных до предела способностей к восприятию мира. Зеркалом можно управлять заранее предусмотренными простыми командами: направлять на тот или иной объект, менять глубину, резкость, спектральные фильтры... а маг, создавший его, может "смотреть" сквозь него. Полезность Зеркала очевидна: в трансе должной глубины очень сложно произвольно менять объект сосредоточенности и невозможно сохранять способность рационально мыслить.

Остаётся добавить: Зеркало — едва ли не единственный инструмент познания, при помощи которого маг может оценить себя со стороны. Не вообразить, "как" и "что", а действительно словно в зеркало посмотреть.

Но начал я, конечно, не с себя. Всё познаётся в сравнении, а рациональному мышлению нужны контрасты: градации, детали, девиации. Поэтому сначала я направлял сотворённое Зеркало на находящихся неподалёку людей.

Они оказались прозрачны — до дна, до сердцевины. Прозрачны и вполне просты. Даже те, кто прошёл горнило испытаний и был принят в ряды отряда перехвата. Отличие последних состояло только в том, что суть их наполнял внутренний свет, достаточно сильный, чтобы порой выплёскиваться из своего сосуда через устья-артефакты. А за этим светом я яснее, чем у прочих, видел контуры былого: следы прошлых жизней, опыт разочарований, побед, потерь и ошибок. Власть Зеркала без жалости и пристрастия обнажала движения душ, пунктиром обозначала намерения, высвечивала склонности, пороки, достоинства и слабости. Не так-то просто было разобраться в том, что показывало Зеркало, но опыт Карами Хеис помогал мне.

Кроме того, если вдуматься, оно смотрело моим собственным взглядом. Да, усиленным, да, нешуточно углублённым и преображённым призмой транса, но моим. И это помогало понимать увиденное более всего иного.

Набравшись опыта на людях, я перешёл к магам. Поблизости их было намного меньше, чем солдат. Но, если брать в целом, они не очень-то выбивались из ряда. Их я тоже видел до самого дна, а глубины их душ сияли избытком магической энергии, как души подчинённых Дилимаи. Контуры былого в них читались ещё легче, чётче проявлялся рисунок мотиваций, а мысли их были — как тени моих собственных: вполне разборчивы и даже доступны для изложения на бумаге. В дни обучения в Боевой Школе, забираясь в чужие головы, я воспринимал всё это хуже. И медленнее, и не настолько широко, и уж тем более — не так чётко. А ведь тогда я не просто наблюдал со стороны, а активно сканировал содержимое чужих голов. Расту!

Мысленно затаив дыхание, я настроил Зеркало на единственного мага-мастера в округе: старикана со смешным прозвищем Дуга.

Памятуя, чем кончилась моя попытка просканировать улл-мастера из Боевой Школы, я действовал предельно осторожно. Усиливал фокусировку очень медленно, наращивал глубину взгляда так аккуратно, как мог. Но поскольку Зеркало не лезло в голову Дуги, а всего лишь собирало и концентрировало то, что просочилось из-под его щитов, мастер как будто не замечал моих манипуляций и моего интереса. Он занимался своими делами, а я пытался постичь его суть.

И ничегошеньки не понимал.

Сквозь щиты Дуги сияло маленькое солнце. Внутреннюю энергию мастера я мог оценить с высокой точностью. Спектр радуги, используемый им и уникальный, как рисунок линий на ладонях, я тоже считывал сравнительно легко. Ненадолго оживая, Карами Хеис ознакомила меня с основными типами таких спектров. По ним, как оказалось, можно уверенно определять специализацию мага, возраст в последнем воплощении с точностью до двух-трёх лет, сферу, к которой принадлежит его бог-покровитель, и кое-что ещё. Я знал без всякого сомнения, что сейчас Дуга бодр и свеж, что он не творил в последние сутки серьёзных заклятий, а в данный момент пребывает в неглубокой медитации. Но и только.

Пытаясь разглядеть детали его сути, я не слеп, нет — терялся в лабиринте значимых структур, оказывался в водовороте бесконечных изменений, танце красок, форм и сил, язык которого был мне непонятен. Отдельные фигуры этого танца я знал. Я мог их даже повторить... но без ключа их сумма и последовательность не имели для меня никакого смысла. Душевные качества Дуги, его тайные и явные порывы, его отдалённое прошлое и память о минувшем часе, его былые воплощения, его надежды и мечты — я мог их видеть, но не понимать. Я даже не мог уверенно отделить друг от друга, например, эмоции и память. Вот эти лиловые в полосу прожилки, неспешно обрастающие рыжим мхом, — что это: обоняние или вкус? Что движется по этим тонким трубкам, под одним углом превращающимся в жар открытого огня, а под другим — в свистящий шелест?

"Карами! Мама! Хоть ты-то понимаешь, что творится в этой голове?"

{Ты зря надеешься найти у меня готовые ответы. Переход мага в разряд мастеров меняет многое, но прежде всего наделяет его сущность подлинной уникальностью. Внутренний мир такого существа становится воистину неповторим. Читать его, как книгу при свечах, не могут даже Лорды Сфер. За одним лишь исключением: успешно завершённый ритуал Выбора Пути наделяет мага-мастера и одного из Лордов способностью понимать друг друга. Строго говоря, именно это понимание и служит главной целью ритуала.}

Ага. Так значит, посвящение по-настоящему меняет сознание и душу мага. Я подозревал это раньше, теперь знаю наверняка.

А что же я сам?

Оставив в покое Дугу, я нацелил Зеркало на новый объект.

Туман. Серая, клубящаяся, уходящая за грань воспринимаемого мгла. Переплетение нитей, длину которых нельзя определить: сравнения, отслаиваясь, сыплются во прах. Близ центра поля зрения — радужный кристалл, малый слиток цельного сияния, чьи переливы прочесть не проще, чем разъять на части полный мрак. Ну, кристалл — это то, что осталось от моей породительницы, отблеск не моей души. А где мой собственный центр?

Не вижу.

Мгла, нити, гибкие узлы, возникающие и расходящиеся без ясной системы. Больше ничего. Не видно спектра радуги, не определяется объём внутренней энергии, нет прошлого, нет будущего, нет характера и судьбы... право, есть ли вообще что-то постоянное в этом хаосе? Так... да, вот оно: бледное облако, внешняя оболочка сути. Под таким углом здесь воспринимается моё грубое тело. И в этом бледном облаке зияет та смертная печать, гудит то эхо инобытия, о котором говорила мама. Печать, похожая на брешь в стене. Похоже, эту брешь может разглядеть всякий не вовсе слепой человек; а вот более внимательный и искушённый наблюдатель сможет сквозь неё различить глубинную структуру — туман, нити и движущиеся узлы.

Что ж, пусть себе различает. Уж если я сам не могу определить, что это такое...

В моё сосредоточение ворвалась мысль Карами Хеис.

{Могу подсказать}, — сообщила она.

"Не надо".

{Уверен?}

"Да. Познание себя — работа не для коллектива. Никто не сделает её вместо меня".

После паузы меня достигла мысль, окрашенная редкими обертонами. Карами Хеис не так-то часто проявляла заметные эмоции, ей была свойственна скорее отрешённость на грани безразличия. Но, видно, я сумел пробиться через эту стену, поскольку ясно ощутил материнское одобрение.

{Раз начал — действуй. Ведь я вовсе не уверена, что мои догадки на твой счёт верны.}

"Так ты..."

{Да, да. Для меня ты — нечто совершенно новое.}

Совершенно новое? Для матери?

Она знает подноготную людей и одарённых; она встречала многих мастеров магии — и не только лишь одной светлой; она близко сталкивалась с прямыми проявлениями сущности богов. Но при всём этом она — она! — не знает, кто я, её сын. Сплошные отрицания: не человек, не маг, не бог. Но кто же, коли так?!

Нет мне ответа.

Дни шли за днями тихой чередой. Я ждал обрыва этого покоя, слегка страшась его; и вот однажды паутина, тайком раскинутая мною над окрестностями, донесла особый звон. С юга к территории, ограждённой забором высотой в один посох, приближался мастер светлой магии, и я догадывался, кто послужил причиной этого визита. Да что там! Не догадывался, а просто знал.

Неведомый мастер устроился в выделенном ему домике неподалёку от моего. Некоторое время отдыхал с дороги. Потом мастер Дуга нанёс ему визит, и к этому моменту я был уже готов следить за ними так тщательно, как только мог.

Способ, избранный мной, был из самых прямолинейных: контакт с Памятью Мира, аспект "здесь и сейчас"; канал контакта процежен сквозь хитрые магические фильтры-усилители. Как свидетельствует опыт, самые прямые действия часто оказываются самыми эффективными. И обеспечивают самый быстрый результат.

— ...почтенный принципал, надёжно ли укрыто это место?

— Вполне надёжно, добрый мастер. Мои заклятия следят за обстановкой. Нас не пытаются подслушать ни одним из ведомых мне простых способов.

— А непростые способы?

— Я не знаю, как обеспечить абсолютную защиту. Даже Лорды Сфер навряд ли знают это. Моя защита достаточно надёжна, остановимся на этом.

Ну, подумал я, здесь ты ошибаешься. Я вас слышу и даже вижу. Правда, звук какой-то выцветший, линялый, а картина лишена цветов; к тому же лицо вместе с фигурой принципала скрывают неестественно густые тени...

Ладно, картина — дело десятое. Смысл важнее.

— Ответьте, принципал: что интересует вас более всего? Случившееся в Ломовой Пади? Итоги моих исследований, касающиеся этой катастрофы? Судьба нашего пленника?

— Последнее.

— Но почему? Храм считает всё остальное не стоящей внимания мелочью?

— Как раз наоборот. Компактные артефакты, запускающие некромагию глобального масштаба — это даже слишком важно. Секреты такого уровня, как вы понимаете, никогда не применялись для военных надобностей. Скажу больше: в распоряжении Храма попросту не было ни таких секретов, ни такого оружия.

Он сказал — не было? Любопытный нюанс. Уловил ли этот нюанс Дуга?