Лунная золушка

А потом воскресенье как-то пугающе быстро закончилось, а Лунтик так и остался ночевать в своей комнате в компании отчего-то радостного, а не настороженного от всего этого переезда, кота. Тот мурчал ему на ухо всю ночь и без зазрения совести лез целоваться. А мальчишка улыбался во сне и невнятно бормотал — "Ветер, ну отстань...". Ну, и, конечно, на утро он проспал. Обнаружил сколько времени, узрев часы на мобильнике, скатился с кровати и побежал расталкивать Ветра. Так и началась для них эта суматошная неделя. Лунтик совсем не высыпался, с трудом привыкая как к новому месту, так и к изменениям в режиме. Особенно, это касалось ранних подъемов, ведь раньше ему от общежития до учебных корпусов было всего-то пять минут бегом, сейчас приходилось ехать довольно приличное расстояние на машине, так еще навалились задания и семинары, которых до этого, ввиду начала года, ставили не так много. Поэтому пятница и для него, и для Ветра наступила как-то совсем незаметно.

— Ну, что, пойдем сегодня в клуб? — весело вопросил за завтраком Дождь, который тоже теперь предпочитал жить у бабушки, и Ветер отвозил и привозил их с Лунтиком из института вместе.

В ответ на это Виталик душераздирающе зевнул, прикрывая рот ладонью, проморгался и тихо вздохнул.

— А в какой?

— Да, хоть в тот же самый. Если вам там понравилось.

— Лунтик? — вопросительно посмотрел на него Ветер.

— Угу.

— Угу — пойдем, или угу — понравилось? — уточнил неугомонный Дождь, который, как казалось внешне, похоже, все же оправился от потрясения прошлых выходных.

— Пойдем, ну и понравилось, конечно, — ответил Лунтик, и отчего-то смущенно отвел глаза. Все подмечающий Дождь покосился на непроницаемое лицо брата, и незаметно усмехнулся. Да, похоже, эти двое в ту ночь начали развлекаться еще в клубе. Не даром говорит, в тихом омуте, да черти водятся.

— Значит, решено, — весело объявил он, поднимаясь, — Ну, что, по коням?

— И откуда в тебе столько энергии? — проворчал Лунтик, поднимаясь вслед за ним, и как-то тоскливо оглядывая стол с неубранной посудой. Он все никак привыкнуть не мог, что посуду здесь убирала и мыла прислуга, и ему не следовало отбирать у нее хлеб, как однажды выговорила ему одна из горничных.

— Оттуда, где больше не дают! — объявил Дождь, подхватил свою сумку и бордо промаршировал в гараж.

Лунник поплелся за ним, все еще зевая и потягиваясь. Последним вышел из-за стола Ветер. Вздохнул, глядя на худую, узкую спину удаляющегося Лунтика, и пошел за ними. Все же он сам подписался на роль водителя, хотя мог бы отправлять обоих мальчишек с личным шофером, но Лунтика он хотел возить сам и только сам, а Дождь примазался, и у него просто не получилось придумать достаточно веский предлог, чтобы отказать ему. А так хотелось! Ведь он надеялся целовать Виталика на прощание хотя бы в машине, благо у нее были тонированные стекла, но при Дожде, тот всегда садился с ним на заднее сиденье, и желаниям Стаса не суждено было сбыться. Он уже весь извелся от того, что Лунтик фактически не подпускал его к себе с того самого раза, когда их так не кстати прервал все тот же Кирилл. Он не понимал его. Не понимал, почему он отталкивает его на этот раз. Да, безусловно, мальчишка легко и порывисто, всегда страстно и почти радостно отвечал на его поцелуи, если ему удавалось поймать его в одиночестве, и прижать к себе, хоть на секунду, но потом Лунтик неизменно отстранялся и отступал. Улыбался немного виновато, и становилось ясно, что продолжать не стоит. Ветер отпускал его. Но понимал, что еще одну неделю в его обществе с поддержанием статуса кво просто не переживет. Но предложение Дождя насчет клуба и согласие Лунтика пойти туда с ним его обнадежило. Ведь прошлый раз все началось именно с этого, может быть и в этот повезет?

Виталик и сам не мог себе объяснить, почему он не подпускает Ветра к себе. Просто ему постоянно казалось, что время не подходящее, что завтра в универ, а если они пойдут чуть дальше чем в прошлый раз, пойдут до конца, то, скорей всего, ему придется прогулять. Но он этого не хотел. Да и прослыть в глазах Алевтины Эдуардовны легкомысленным и незрелым ему совсем не хотелось, ведь ей бы непременно доложили, что они никуда не поехали с утра. Поэтому он все время останавливался, видел, какими глазами смотрит на него при этом Ветер, но все равно сбегал раньше, чем сердце успевало победить разум, и заставить его кинуться ему в объятия, забыв обо всем на свете.

Дождь, быстро разгадавший, что тяготит лучшего друга, негласно ему в этом помогал. Старался все время ненавязчиво быть рядом, по возможности, не оставлять брата с ним наедине. Видел, как Ветер бесится, какие взгляды кидает в его сторону, но все стоически терпел. В конечном итоге, дай Стасу только волю, тут же приберет Лунтика к рукам, так что, пусть помучается, привыкнет, что не все ему одному решать. Так рассуждал Дождь, но к выходным все же решил подтолкнуть их обоих друг к другу. И у него получилось. Вернувшись от бара с напитками, он застал Лунтика и Ветра беззастенчиво целующимися за их общим столиком. Улыбнулся немного печальной улыбкой, поставил напитки и снова ушел в сторону бара.

— Эй, дружище, — подозвал он бармена, который на самом деле был его старый знакомый. — Налей мне чего покрепче.

— И в честь чего ты решил напиться в этот раз? Помниться в прошлый ты пил за любовь, — подмигнул ему бармен, ставя перед ним стакан.

— И сегодня за любовь. Только в прошлый раз за свою, а сегодня за чужую, — деланно рассмеялся Дождь. Взял в руку стакан и хотел уже залпом опрокинуть его в себя, как неожиданно на его запястье сомкнулись просто железные пальцы, и заставили вернуть его на стойку.

Он глубоко вздохнул, уже зная, кого увидит, когда повернется. Он не готов был к этому, но был вынужден соображать и действовать очень быстро. Поэтому, когда он посмотрел на Митча, на его губах уже играла легкомысленная, ни к чему не обязывающая улыбка.

— Ты что-то хотел, дядя Митч?

— Да, — совершенно спокойно кивнул он, но руки его так и не отпустил, хоть Кирилл и разжал пальцы, которыми держал стакан.

— Извини, но я пришел сюда отдохнуть и развеяться и не планирую уходить до утра.

— Ищешь нового парня?

— Возможно, — неопределенно обронил Кирилл и попытался вынуть руку из его ладони, но пальцы Мирослава лишь сильнее стиснули ее.

— А чем тебе старый не угодил?

— Ей, Дождь, у тебя все нормально? — неожиданно вмешался бармен, который до этого обслуживал клиента у другого конца стойки. — Если этот папик пристает к тебе, я вызову охрану.

Глаза Мирослава сузились от ярости, но на бармена он так и не взглянул.

— Не нужно, Леня, я сам разберусь.

— Уверен?

— Да, — твердо кивнул Дождь, и Мирослав, развернувшись, повел его за собой на выход. Но Кирилл не дал вывести ему себя на улицу. Остановился у выхода и дернул руку на себя. Мирослав с выражением вселенского терпения на лице повернулся к нему. И лишь по глазам было видно, что мужчина из последних сил сдерживает себя.

— Что происходит? — холодно, по-взрослому, спросил Дождь, все так же тщетно пытаясь вырвать руку.

— Я просто хочу поговорить.

— Почему не здесь?

— Здесь слишком шумно.

— Я не собираюсь лечиться, если ты это мне хочешь сказать. И знаешь что, может быть, я и ветреный, как считает мой брат, может и шлюшка, как шипят за спиной другие, но я точно знаю, что не заслуживаю твоей жалости. — Чеканя слова, прошипел он, и все же выдернул руку, но Мирослав тут же шагнул к нему, и схватил за локоть, притягивая ближе.

— Я похож на человека обремененного жалостью в ближнему?

Дождь хорошенько взвесил арктический холод его взгляда и голос, бесцветный, пугающий.

— Нет. Не похож.

— Тогда перестань вести себя, как ребенок, и иди за мной. — Бросил он, и легко выволок его из клуба на улицу к машине.

— Куда мы едим? — спросил Дождь, отстраненно наблюдая, как мимо проносятся подсвеченные огнями витрины магазинов.

— В одно место.

— Как ты меня нашел, опять по мобильнику?

— Да.

— Нужно сменить телефон.

— Все равно найду, и не надейся.

— Зачем?

Но Мирослав не ответил, все с таким же лицом, превращенным в лишенную всяких эмоций маску, управляя автомобилем. Дождь отвернулся к окну и сдался. Неожиданно накатила апатия. "Пусть делает, что хочет, — думал он, и старался не прислушиваться к себе, к своему собственному сердцу, потому что знал, что это будет больно". Он привез его в какой-то переулок, почти в центре города, и притормозил возле элегантной вывески небольшого ресторанчика, который в это время просто не должен был работать. Поэтому Дождь толком и удивиться не успел, когда услужливый метрдотель распахнул перед ними двери, и Мирослав, снова взяв за руку, провел его в уютный зал, с одним единственным квадратным столиком под белоснежной скатертью, накрытым на двоих, в самом центре. Это было уже слишком.

— По-твоему, это нормально снимать целый ресторан, чтобы просто поговорить.

— Да, — лаконично бросил Мирослав, подвел его к столу и выдвинул стул. Дождь с приличной долей ехидства во взгляде улыбнулся ему в лицо и сел на другой. Митч никак не проявил себя при этом, лишь вытащил тот стул, что все еще держал в руках, и сел не напротив, как собирался до этого, а справа от Кирилла, что тому очень сильно не понравилось, но виду он не подал.

— Я не голоден, — видя как Мирослав поднимает крышечки с блюд и откладывает их в сторону, бросил Кирилл.

— Зато я голоден.

— И что же, я теперь должен сидеть и молча смотреть, как ты насыщаешься?

— Нет. Ты должен просто быть рядом и слушать.

— Дядя Минч, послушай, — устало прикрыв глаза рукой, сдался Кирилл, в котором именно сейчас, кажется, что-то умерло. — Не надо меня перевоспитывать. Я такой, какой есть. И не собираюсь меняться, потому что тебе, видите ли, приспичило сделать из меня человека. давай просто забудем. Да, я был не прав. Прости. Больше я никогда...

— Нет.

— Но...

— Просто выпей, ты же собирался, еще в баре, — произнес мужчина неожиданно мягко и разлил по бокалам вино. Кирилл растерянно моргнул, послушно взял бокал и пригубил. Было вкусно, терпко и проникновенной, щекочущей горло кислинкой, такой, как он любил. Он сделал еще один глоток, более глубокий, чем первый, и почти неосознанно облизал губы, смакуя вкус. И поймал на себя заинтересованный взгляд. Щеки обожгло. Он сам не понял, как это случилось, просто он никогда не думал, что Минтч может так смотреть, да еще и не на какую-нибудь пышногрудую красотку, а на него. Но именно этот взгляд и отрезвил. В душе вскипело бешенство.

— Я не шлюха, чтобы меня на секс разводить, когда тебе вздумается! — зашипел он, попытался вскочить, но не успел, Мирослав оказался сильнее. Резко взметнул руку, зарылся пальцами в длинные волосы у него на затылке, и притянул его голову к себе. Впился в губы, впервые пробуя заказанное вино не из бокала, а с них и не отпуская, даже когда Кирилл попытался вырваться и оттолкнуть его от себя. Дождь не знал, как на такое реагировать, но его губы сами собой начали отвечать. Мирослав отстранился, но все еще продолжал удерживать его возле себя, почти соприкасаясь с ним лбами.

— Если бы я хотел заполучить шлюху, я бы просто набрал номер телефона и ко мне привели бы такого мальчика, какого бы я только пожелал.

— Что, пробовал уже? — бросил Дождь, рванувшись сильнее. В нем все еще кипела злость на этого мужчину, с которым он просто не знал, как себя вести.

— Пробовал, — бросил тот, и как ни в чем не бывало вернулся к вину и еде.

Кирилл застыл на своем стуле, и с каким-то потерянным взглядом, наблюдал, как он ест. А потом сам потянулся к тарелкам, просто для того, чтобы хоть немного отвлечься, хоть что-то делать, потому что молчать было уже невыносимо.

— Из-за тебя я провел весьма странные, но насыщенные выходные. — Произнес Мирослав, подливая им в бокалы вино. Кирилл молчал, наблюдая, как алая струйка, искрясь и переливаясь в приглушенном свете, стекает в бокал. Красиво.

Не дождавшись от него ни вопросов, ни какой-либо еще реакции на свои слова, Митч продолжил сам.

— В субботу позвонил одной старой знакомой. Горячая штучка, — он усмехнулся и отпил вина, — Мы провели в постели весь день, и все бы хорошо, если бы я не поймал себя на мысли, что имея её думаю лишь о том, чтобы по ошибке не назвать её твоим именем. — Дождь снова промолчал. Мирослав взглянул на него и продолжал, — А еще меня самого неприятно удивила моя собственная реакция на ее грудь, кажется пятого размера, когда я только избавлял её от одежды.

— И что же? — все же тихо просил Дождь, даже не смотря на него.

— Ничего. Ждал мальчишечью, плоскую, а под руками оказалось силеконовое вымя.

— Раз ждал, не звонил бы девке, — равнодушно бросил Кирилл, обводя контуры бокала пальцем.

— Поэтому в воскресенье вызвал парня. Специально попросил черноволосого и темноглазого.

— И?

— И, знаешь, что самое интересное. У меня и на него встал, когда он язычком заработал, вот только чувство при этом было, словно придаешь кого.

— Ну да, и ты его с чистой совестью отымел.

— Нет. Заплатил, как договаривались, и отправил восвояси.

— А от меня-то ты что хочешь?

— Тебя, — просто ответил Мирослав, и залпом осушил свой бокал.

— Я не покупаюсь на все эти штучки с ресторанами и прочим, я просто...

— Любишь меня.

— Да, при чем здесь любовь, вообще!

— При всем. Если ты согласен, то мы едим ко мне, и я тебе объясняю во всех подробностях при чем.

— А если не согласен?

— Тогда я отвожу тебя домой. И в следующий раз мне придется приложить чуть больше усилий.

— А если и в следующий не соглашусь.

— Значит, будут и после него.

— И насколько тебя хватит?

— Пока ты не согласишься.

— Бред.

— Не спорю. Но ты должен знать либо от отца, либо от брата, я не умею отступать.

— Да, знаю я!

— Вот и прекрасно. — Бросил Митч, вставая, и протянул ему руку, — Идем.

Кирилл посмотрел на протянутую ладонь, отвернулся, подумал и принял. В конечном итоге, не об этом ли он сам мечтал? Почему-то казалось, что все же не об этом. Как-то не по настоящему все это выглядело, наигранно, излишне пафосно и даже почти пошло. На гране фола. Но он покорно шел за ним, сначала к машине, а позже, так и не проронив ни слова, к квартире. На душе было пусто и темно. Так темно, что хотелось попросить фонарик, как в детстве, когда он боялся засыпать в темноте, но кто же ему бы теперь его дал?

Мирослав закрыл дверь на хитроумный замок и повернулся к нему. Кирилл стоял в коридоре чуть поодаль. Так и не разулся, и выглядел настолько потерянным, что Митч растерялся, не зная, что теперь с ним делать. Нет, то, что он хотел бы с ним сделать, он прекрасно знал, но он как-то не рассчитывал, что Кирилл, в прошлый раз буквально принудивший его, неожиданно станет таким кротким и почти апатичным. Он шагнул к нему и поднял его лицо, подцепив пальцами за подбородок.

— Что-то не так?

— Ничего, — отозвался тот, — Хочешь бешеного секса, я не против, — он усмехнулся, вот только глаза у него были все такими же потерянными и пустыми.