Малец

На солеварнях ничего не обломилось, сразу стало понятно, что взять тут нечего. То, что никакой грязью ничего не залило, увидел сразу, да и масштабные работы по перестройке ям были начаты без какой бы то ни было подготовки. Даже лес не успели завести в нужном количестве.

— Понятно, — хмыкнул Брага, — сговорился Ушаков с Савеловым, решили с общества деньгу больше взять. Значит, припрятал соль купец. Вот так-то казаки.

— Ничего, проверим склады поганца, — ответили ему, — заставим на торг соль выставить.

— Если ее Савелов все в казну не выкупил.

— Вот. — Старый казак, ткнул в возразившего пальцем. — Если не выкупил. Ну чего делать будем казаки? Вертаемся назад, или попытаем сами соли добыть? Тут нам малец в помощь, бает, что знает, где до соли добраться можно. Далеко до нее? — Повернулся он ко мне.

— Верст с десять будет, — кивнул я, — Белая река спокойная, не должны много петлять.

— Спокойная-то она спокойная, — крякнул Брага, — да вот только снег солнцем прибило, наст острый, надо коням пясти замотать.

Ни одного возражения со стороны казаков не последовало, через пару часов отдыха мы под изумленными взглядами сторожей отправились дальше, вверх по реке Белой. Нужный мне склон невысокого холма недалеко от берега увидел без особых затруднений, да и трудно было бы его не разглядеть, здесь соль выходила почти на поверхность, поэтому растительность на нем была низкорослой и чахлой. Потом все по плану, казаки аккуратно тропили путь дальше, возвращались назад, заводили сани подальше от берега под прикрытие леса, пытались маскировать следы, хотя лишний труд, все равно все видно, и обустраивали стоянку, в расчете пребывания тут на пару дней. Пока обоз обустраивался, я вместе с Брагой сходил на место предполагаемой добычи соли. Поначалу, даже немного струхнул — в мое время здесь было уже раскопано, пласт виделся как бы в разрезе, а сейчас требовалось точно определить, где надо начинать раскопки. Это когда у тебя экскаватор на подхвате сотня кубов грунта в плюс или в минус значения не имеет, а здесь каждый куб мерзлой земли на литр пота. Помог огромный валун внизу у ручья, вот по нему и определился, показал где именно следует зачищать пласт и объяснил как примерно должна выглядеть добытая соль. Казак лишних вопросов задавать не стал, только ковырнул землю, попробовал на язык и как-то подозрительно хмыкнул. Мне стало интересно чего он там напробовал, тоже ковырнул земли на язык. Тьфу, ерунда какая-то, земля, как земля, только отдаленно там можно соль почувствовать.

Ушли на раскопки после того как народ отдохнул и подкрепился, и вообще в это время все делалось без спешки обстоятельно, предваряя всякое серьезное дело молитвой. Меня, естественно, оставили на хозяйстве, ну и урок конечно задали: лапника на ночевку надрать, костер навесом со стороны реки закрыть, чтобы издали не видно было, кашу сварить... Как раз работы до вечера.

Когда пробил тропинку к ручью, увидел косого, тот объедал кору тальника и не услышал меня из-за журчания воды в ручье подо льдом. Тихонько вернулся за луком, все-таки научился точно класть стрелы, правда только в спокойной обстановке, не торопясь. Помня о том, что мясо зайца в слободе считалось сорным, добавлять его в кашу не стал, решил зажарить на углях отдельно, побрезгуют, мне больше достанется. Ага, как же, размечтался, как потом оказалось, сорное то оно сорное, да никто не отказался, зажевали косого, только за бородами трещало, и мои надежды хорошенько заправить мясом свой молодой организм, не оправдались.

К вечеру уставшие казаки вернулись, соляной пласт более или менее зачистили и прорубились до хорошей соли, с завтрашнего дня примутся наполнять мешки. Вот тут-то Брага мне и признался:

— До конца не верил, что ты, Васька, нас на соль выведешь. Да и откуда тебе знать-то было, место глухое и соль нигде не оголилась?

Да, никогда Штирлиц не был так близок к провалу. Можно, конечно, сложить мозаику лжи из кусочков правды, но мне просто было лень напрягаться, потому сказал, что знания не мои, а чьи не скажу, наказали помалкивать. Казаков мой ответ вполне удовлетворил, они всегда проповедовали жизненный принцип 'во многих знаниях многие печали', поэтому настаивать не стали. Стемнело быстро, народ потихоньку обустроился на ночь, а я заранее натаскав сучьев побольше, чтобы успеть с утра накормить работников, все никак не мог уснуть. Луна в этот день, хоть и не была полной, но для меня жутко яркой, видел все как днем, вот и пришлось лежать под теплой шкурой, обдумывая дальнейшие планы. Пролежал часа три, а сна ни в одном глазу, уже и казаки на посту сменились, а я все никак не мог даже задремать. Плохо — потом днем буду ходить как вареный. Вдруг возник легкий дискомфорт, показалось, что произошли какие-то изменения вокруг, не пойму что конкретно, но... Хм, точно — на грани слышимости уловил необычные для леса звуки, вроде как тихое металлическое позвякивание. Насторожился и прислушался уже основательней, звук опять повторился и шел он со стороны ручья, посмотрел на коней, однако те не реагировали, а ведь наверняка слышали. Стараясь не шуметь, достал свой лук и натянул тетиву, казак, стоявший в карауле, недоуменно обернулся ко мне. В это время появился новый звук, который был больше похож на поскрипывание. Теперь я уже не сомневался, там кто-то или что-то есть. Подобрался к казаку:

— Дядька Данила, — зашептал я ему в ухо, — у ручья кто-то есть.

— Уверен? — Казак попытался рассмотреть как ведут себя кони, это и понятно, они первыми реагировали на чужаков. Но впотьмах не с его глазами.

— Буди Брагу. — Принял он решение, тихо скользнув к тропке, ведущий к ручью.

Брага не то, что сомневаться не стал, вообще приказал без разговоров будить всех. Должен сказать, что служба у казаков на высоте, люди не вдаваясь в подробности брали оружие и пробирались под прикрытие деревьев. Вернулся Данила, он приблизился к вожаку:

— Есть там кто-то, — зашептал он ему на ухо, — Васька, правильно сказал, а сколько, на слух пока определить не смог.

— Васька, — тут же позвал казак, — у тебя слух острый, давай на тропу.

— Не, поздно уже, — отбоярился я от высокой чести, стать жертвенной пешкой, — двое ближе к нам подошли, шагов с полсотни, вон кони ушами стригут, и у самого ручья еще сколько-то есть.

Вожак поглядел в небо, луна уже склонилась к горизонту:

— Сейчас не нападут, — уверенно заявил он нам, — будут ждать когда луна сойдет.

Хм, а луна закатится за горизонт через полчаса, значит, эти полчаса у нас есть.

— Пусть Никша готовит пищаль с дробом, — сразу отдал мне приказ Брага, — да при нем останься, он на ухо туговат.

Никша, по моему мнению, не только на ухо туговат, он еще и слеповат, это я понял по тому как он без мой помощи не мог и шагу сделать, совсем в темноте ничего не различает, хотя не так уж и темно. А может быть у него куриная слепота, по весне многие страдают от недостатка витаминов. Кое-как с моей помощью ему удалось зарядить свою пищаль и запалить фитиль. Ну и древность, насколько мне известно, везде уже использовались кремневые замки.

— Васька, подь сюда, — тихо позвал меня Брага, — слышишь чего?

— Да, и вижу тоже. Один там же стоит, из-за ели на нас пытается пялиться, но сомневаюсь, что нас видит — шапку снял, ушами как конь стрижёт. Второго нет, у ручья какая-то возня.

— Ага, — пришел к каким-то своим выводам вожак, — Никшу пристрой за возком против тропинки, как заварушка начнется, пусть пальнет. А сам ко мне назад, здесь твой слух и глаз надобен, а то ничего не разобрать.

Казака с пищалью я, как и приказывали, усадил напротив тропинки и четко фиксировал пищаль, чтобы тот понял куда именно надо стрелять.

Атака последовала чуть раньше, чем скрылась луна, оно и понятно совсем по темну можно было вообще мимо бивака проскочить, к этому времени основная масса нападавших сгруппировалась около двух разведчиков, которые с самого начала наблюдали за нами, ну или думали, что наблюдали. Вот они голубчики, прямо толпой ринулись в нашу сторону, на этот раз кони не подвели и достаточно громко всхрапнули, да и шума от толпы было изрядно.

— Сколько? — Только спросил меня Брага.

— Вроде девять, — ответил я, хватаясь за стрелу

Сначала оглушительно бухнула пищаль, в створ тропинки Никша попал, но это единственное видимое его достижение, как бежали на нас в атаку, так и продолжали бежать, никто не упал. Потом я начал работать стрелами, другие и не думали браться за лук — ничего не видели в темноте. До того как основная масса вступила в ближний бой, тремя стрелами успел попасть только в двоих, но как-то неудачно, вроде бы и ранил, а внешне это никак не проявилось. Хотя для меня это достижение, по движущей цели я еще ни разу не стрелял. Двоих особо резвых ударами сабли срезал Брага, с остальными казаки расправились удивительно легко, просто шагнули из-за прикрытия деревьев и приняли тушки на копья. Все действо заняло не более минуты. Э... , нет, я понимаю, что казак это казак, его с детства учат воевать, поэтому перед простым мужиком он имеет подавляющее преимущество, но на что надеялись нападавшие, ведь их как кутят.

— Пали смолянку. — Скомандовал Брага. Смолянка, это нечто типа факела из пропитанной смолой грубой пеньки, горит долго и ярко. — Идем к ручью.

— Стрелой на свет посекут, — высказал кто-то опасение.

— Правильно, — остановился вожак, — тогда двигаем к реке, чтобы уйти не смогли.

При свете смолянки рассмотрели тех, кто имел счастье с нами связаться. Теперь все стало на свои места, видимо это какая-то местная банда, никакие они не вояки, хотя храбрости им не занимать, ведь ни один не кинулся назад после грохота пищали. Или это не храбрость, а дурость, напасть вот так, ночью, на казаков, у которых служба в крови... Кстати, у одного точно от моей стрелы отравление приключилось, видимо в запарке не заметил смертельного ранения, так и повис на кустах на границе нашего лагеря. Через некоторое время, казаки ушедшие в сторону реки, вернулись к лагерю со стороны ручья и привели двоих разбойников. Привели — это я немного приукрасил, притащили, причем один был явно не в товарном состоянии.

В эту ночь уснуть мне так и не довелось, потому как допрос 'языков' длился до самого утра, а несознательные подследственные боль пыток молча терпеть не умели. Как выяснилось, храбрость разбойников была не естественного происхождения, прежде чем идти на дело, они приняли по чарке настойки. Интересно, чего там в той настойке намешали, что она напрочь мозги отшибает?

Вместо запланированных двух дней у реки мы проторчали четыре, во-первых: после нападения служивый люд решил устроить себе отдых, во-вторых: посетили место дислокации ночных визитеров на предмет материальной компенсации, ну а в-третьих: пришлось заполнять солью еще двое саней из четырех, которые нам любезно предоставила банд группа. Теперь наш обоз состоял из восьми саней, и еще одной навьюченной лошади, ну не могли же казаки не прислушаться к своей жабе, а она у них большая, зеленая, пупырчатая. Даже меня посадили за вожжи. Эксплуататоры.

Добычу делили перед Иркутским острогом, дожидаясь сумерек, негоже было появляться с грузом в слободе днем, и так лишних глаз хватает. По прежнему договору мне полагалась одна двенадцатая с добычи, менять договоренность не стали, вот только от вещей, взятых у бандитов, я отказался. Соли я тоже много брать не хотел, не по соседям же ее раздавать, враз заложат, поэтому порешили, что мне достанется кобыла и три мешка соли, половина одного из них уйдет Никше, за то, что он до лета приютит у себя мое будущее средство производства средств производства. Кстати всю соль тоже пришлось оставить там же, секретность — будь она не ладна. Теперь придется брать соль по мере необходимости 'дабы по недомыслию своему не подвести сродственников', во как, никакого такта у людей, все-таки напомнили мне кто я есть, а если захочу продать, или поделиться с кем, то тоже через Никшу, дабы... Ну, понятно в общем, взяли под жесткий контроль, в будущем двадцать раз подумаю, прежде чем с казаками связываться. Хотя..., ну куда я денусь? Если шире смотреть, то можно сказать, обошлись казаки со мной по-доброму, поделились более чем честно, по их понятиям, естественно, все-таки сирота я ... казанская, то есть иркутская. Эх , слезу бы пустил, пожаловался на долю сиротскую, да не стану, потому как пока совсем неплохо получается выруливать.

Вот и дом. Не дом, конечно, но лучше сейчас для меня места нет. Мать как всегда разохалась и пеняла мне, что опоздал на два дня, даже пуд соли, который я притащил из слободы, ее не обрадовали.

— Ну чего ты к сыну пристала, — пришел мне на помощь Асата, — он, поди, с дороги еле ноги волочит. Ему бы помыться да отдохнуть.

— Да, — подтвердил я, — меня надо бы сначала, помыть, накормить, спать уложить, а потом уж и спрашивать.

— Спросишь тебя, спящего, — улыбнулась мать, доставая из печки горшок с парящей водой, и добавляя ее в бадейку, — иди, полью.

Эх, хорошо, с таким удовольствием поел каши, заправленной кедровым маслом, да потом еще похрустел квашеной капустой, м-м-м. Все-таки дошли мои увещевания до матери, обменяли в слободе с пол пуда 'квашенки'. Потом долго рассказывал о нашей поездке, и о том, как казаки шайку разбойников прищучили, и о том, как со мной лошадью поделились...

— Так что, — встрепенулась мать, — теперь у нас и кобыла есть?

— Есть, — подтвердил я, — мне сказали, что четырехлетка. С Никшей из слободы сговорились за пол мешка соли, что до лета у него постоит. По мере нужды можно брать, по виду вроде смирная.

— Ох ты ж, — подергал себя за бороду кузнец, — это ж надо, с одной поездки кобылу взять. Ну, Васька, любит тебя Бог.

Ну, да, любит, бессонницей же меня кто-то в ту ночь наградил, а то была бы мне лошадь... на память вечную.

— Как копье держишь? — Вжик, плеткой по бедру, — Не спи, дальше давай. — И снова, вжик! — Быстрей ногами перебирай, таракан беременный. — Вжик!

Ну, зачем я опять пришел к этому мучителю, всё, это последний раз.... Пора по-тихому сваливать. А про таракана он зря. В Сибири тараканы от западных сильно отличаются, и бегают они как реактивные, причем с кладкой они или нет, особой роли не играет. А отношение к ним здесь весьма своеобразное, даже можно сказать благосклонное, потому как наличие тараканьей живности в доме показатель достатка. Нельзя сказать, что с ними совсем не борются, но, по моему мнению, начинают их изводить, когда совсем уж невмоготу, и от топота армии насекомых не заснуть.

Домой опять приплелся еле живой, такие тренировки меня выматывают в хлам, и что обидно, гоняют меня ничуть не больше чем таких же кая я пацанов. Но им как-то не в тягость по бревнам прыгать да, на коне с копьем вертеться, а у меня все с надрывом, через силу и боль. Ох, моя многострадальная задница, и не поймешь от чего больше болит, то ли от плетки, то ли отбил во время многочисленных падений. Хм, а дома 'сюрпризец', встретили как на похоронах:

— Случилось чего? — Спросил мать, стягивая сапоги.