Малец

— Это ж куда такое богатство? — Ошарашено смотрел отчим на серебро. — На всю оставшуюся жизнь тебе хватит.

— Нет, не хватит, — возразил я, — это только кажется, что здесь много, а на самом деле дай Бог на два заводика хватит. Если учесть не только чеканку, то в этой сумке тысяча сто полновесных рубликов. Да и не расплатишься ими сразу, тут потихоньку надо их в дело пускать, хорошо хоть мелочи много.

— Это да, — согласился Асата, — об этом серебре молчать надо. Не вздумай матери сказать, хоть она у тебя и разумница, а все одно баба, язык может не удержать, в запале выболтать. Так что надо разделить на части, да прикопать в разных местах по-тихому, от греха подальше.

Вот так, отчим сразу въехал в наши трудности, и эти деньги без сожаления отделил на будущее, поэтому его поведение внешне почти не изменилось, только уверенности больше стало, и масштабность в будущих проектах проявилась, на мелочи перестал размениваться.

Глина и песочек получили высокую оценку Федора, но это я узнал по своим 'каналам' в разговоре же со мной монахи кривились, мол, все, что ты привез, совсем не айс, но за неимением лучшего сгодится. Наивные чукотские парни, хотели таким образом сбить цену. Ага, нашли дурака... Хм, опять я, ведь их понять можно, они пока дурака перед собой и видели, торговались долго, даже мой четко расписанный расклад, кому, чего и за что надо будет платить, их не убеждал. Но все равно пришли к общему знаменателю, просто не могли не прийти — до того, как станет река, подрядился поставить им в монастырь четыреста пудов глины, полтораста пудов песка и всего десять пудов поташа. Мда, с поташом кто-то дорогу мне перебежал, скорее всего, Федоров со смолокуренной заимки на Иркуте, но тут уже ничего не поделаешь, закладывать хозяина в приказ нельзя, станет известно, греха не оберешься. Остается только здоровая конкуренция, надо ставить добычу поташа на поток и понижать издержки производства. Тут ведь не объемы мне нужны, а сам факт договора с монастырскими, а потом поди узнай сколько я поташа добыл, десять пудов, али сто десять. И кстати, нам с отчимом тоже надо думать, где свою смолокурню ставить, без угля ни стекла, ни меди, ни железа не выплавишь, ну а так как объемы работ предстоят большие, то и дело это придется ставить основательно. Медь монастырь мне не продал, а согласие на выплавку руды дал, причем под контролем доверенного человека, соглядатая, а в качестве налога забирал треть, остальное тоже должно было храниться на территории монастыря и выдаваться на производство медных изделий, которые в свою очередь надо было предъявить позднее в виде готовых медных изделий. Узурпаторы! Ладно, все равно хрен они смогут все учесть, ведь мы не только чистую медь на изделия пускать будем, бронзу и латунь никто не отменял. С бронзой и сейчас проблем нет, олова много и никто его не учитывает, просто лить и обрабатывать потом его много сложнее, а вот когда пойдет латунь, если сумеем цинк добыть, вот тогда все наоборот.

Наметился прогресс и с самоваром, у Лу действительно оказались золотые руки, кудесник, вот моя оценка его умения, из бесформенных кусков меди, он вытяжкой металла создал почти произведение искусства, да еще какое: в отполированных зеркАльцах можно было видеть свое отражение, только оно несколько искажалось, но так даже интереснее. Жаль, что вся эта полировка максимум на месяц, уж слишком быстро окислялась медь, а когда ее чистить будут, она уже не так блестеть станет. Можно, конечно и лак сварить, да покрыть самовар сверху, но то тоже не выход, лак быстро потрескается на горячем, начнет лафтаками слазить и внешний вид изделия станет совсем непрезентабельным. Краник, правда подкачал, не смог его Лу из меди сделать, там литье, высокая температура нужна, соответственно печи и инструмент надо сработать, а это время, пришлось пока оловянный слепить.

Однако, все это потом, все промыслы, с середины августа и до конца сентября побоку, начинается битва за урожай, рабочие руки на вес... хотел сказать золота, нет, конечно, но очень востребованы, даже вся свора тунеядцев была привлечена к работе, кого пинками и плетью, а кого и хорошей кормежкой. Вообще-то не ожидал такого отношения здесь к бомжеватого вида личностям, если требовали обстоятельства, любой крепкий хозяин, мог без всяких рассусоливаний привлечь их к работе, не спрашивая согласия. Правда работниками они были, откровенно говоря, хреновыми, никакой инициативы, обязательно надо показать где, что взять, куда перенести и куда, и главное как, положить, ну как производственный автомат с ограниченным запасом функций, пока настроишь, семь потов сойдет, проще самому сделать.

К этому времени кузнец сделал по моему заказу еще четыре косы, будем проводить презентацию на тему повышение производительности труда в сельском хозяйстве. Сразу скажу, что показательное выступление косцов хоть и не вызвало ажиотажа, но заставило хозяев задуматься, а то хоть и получались снопы много аккуратнее при работе серпами, но косы по скорости скашивания вне конкуренции, а осенью каждый день на счету. Отчим на отсутствие заказов со стороны хозяев совсем не волновался:

— Надо, Михея на косы натаскивать, — заявил он мне, — к следующему году много заказывать будут.

Вот так, внешне хозяева интереса к новому 'оралу' не проявили, но многоопытного кузнеца не обманешь, он их всех как облупленных знал. Вследствие этого Михею привалило огромное счастье в виде дополнительных синяков и подзатыльников, нет, не мог Асата простить ему ту историю с угольком, так и будет всю оставшуюся жизнь помнить, а ведь вроде и не злой мужик. Заодно и заказ братскому купцу на крицу из Уды сделали, аж на тридцать пудов, через месяц должен доставить, вокруг Иркутска железа-то нет, хотя, что-то мне помнится, где-то в верховьях Китоя ГОК стоял. Надо будет в следующем году нанять рудознатца, пусть там поищет. Поймал себя на мысли, что раньше бы сам туда отправился, а теперь решил чужой труд в этом деле использовать.

На заготовку ореха отправился с артелью, которую сорганизовал сам в основном из молодежи, решил немного сачкануть, не хочу по тайге с мешками бегать, лучше буду 'рукой водить'. Парни поначалу радовались, что при Ваське не так потеть придется, но позднее поняли, что сильно ошибались, загонять до беспамятства я их, конечно, не стал, но семь потов они у меня каждый день проливали. Зато и кормежку им обеспечил такую, что другие завидовали. Самое интересно, что сам я в конце срока еле ноги таскал, это только кажется, что нормальную работу организовать просто, а на самом деле десятки верст по тайге набегаешь за день: с вечера надо пробежаться по округе, чтобы определиться с участками для битья ореха, потому как не каждый подойдет; распределить с утра пятерки, да так чтобы не пересекались; готовый орех снести к реке, чтобы на лодке сплавить в Иркутск; поискать новое место для лагеря, так как на одном месте сидеть больше четырех дней не получается; ну и учет и контроль никто не отменял. Сачканул называется. Сидя у костра и вяло отгоняя мошкару, как мог, массажировал перетружденные за день ноги, и это в моем-то возрасте, ай — ай, совсем не бережете вы себя Василий Алексеевич.

И ладно, вот доберусь домой и отдохну. А потом начнется новый этап моей жизни — нас ждут великие дела. Где там мой чаек с саган-дайлей? Умм...

Дела наши скорбные

В иркутском остроге снова брожение — приехала семья воеводы и сразу начались терки. Не доехал назначенный Москвой воевода до своего места службы, сгорел от горячки в середине пути, вот его семья, состоящая из жены, то есть вдовы и малого дитяти, теперь уже сироты, и доехали до места назначения в одиночестве. Такое часто бывает в эти времена, болезней много и многие из них не излечимы, одна черная оспа чего стоит. Хотя меня кое-что, все-таки шокировало. Представьте себе, все начинают жутко паниковать, когда появляется подозрение на чуму, вводится жесточайший карантин, по возможности бьют в колокола и днями и ночами, люди прячутся по домам и лишний раз на улицу не выходят. Тут все понятно, эта болезнь не раз полностью Европу опустошала. А вот оспы не боятся, карантин не вводится, в колокола не бьют, хотя народу мрет ничуть не меньше. А самое противное, что обычная простуда уносит жизней куда больше, чем чума и оспа вместе взятые. Вот такие выверты в сознании людей.

Так вот, приехавшая в Иркутск вдова на полном серьезе предъявила права на правление иркутскими землями своим сыном, который еще под стол пешком ходит. Тут уж вся кремлевская знать малость офигела, добро бы за этой женщиной стояли опытные соратники ее мужа, которые могли взять всю полноту власти в свои руки, тогда еще можно было бы, чисто теоретически, рассмотреть возможность передачи власти. Но у вдовы никого знакомого из серьезных мужей не было, и все ее пожелания сводились лишь к тому, чтобы получить полный контроль над казной. В итоге боярские дети женщину проигнорировали, а чтобы кремль не оставался без власти, объявили, что бывший иркутский воевода Перфильев так и не был снят со своей должности (указа-то не было). Вот поэтому пусть этот воевода и продолжает выполнять свои обязанности, а для того чтобы ему было сие не сильно в тягость, по причине почтенного возраста, выделили из своего состава помощника, читай второго соправителя. Что-то я слышал из истории города об этом периоде коллегиального управления, и, кстати, не таком уж и плохом периоде.

Однако, несмотря на благополучно завершившийся властный кризис, вдова не согласилась с решением большинства (еще бы, денежки-то мимо плывут), и отписала в Москву. Надо сказать, что пришедшее уже в следующем году из столицы подтверждение наследования власти дитём почившего воеводы, сильно позабавило кремлевских, и они устроили демарш, мол, если женщина так настаивает, то пусть берет власть в свои руки. Но вместе с предполагающимися к должности плюшками, есть еще и кнут, и отвечать, в случае чего, придется серьезно, вплоть до плахи. Такая перспектива вдову не устроила, но в результате долгого торга ей удалось отщипнуть от казны кое-что на свое содержание. Молодец женщина. Думаю именно в этом и состояла конечная цель ее претензий, да и на будущее задел хороший сделала, сын-то растет, пройдет лет десять и уже никто не сможет оспорить права ее сына на власть. Но последнее она зря, сейчас в России нарождается новый принцип управления, а там такого маразма, как наследственное правление восточно-сибирскими землями не допустят, так что года через три лишится она своего источника дохода, а возможно и раньше в Тобольске чиновники тоже не спят.

Вступление на должность Перфильева отпраздновать не получилось, хотя многие пытались настоять, Евстафий Иванович такие настроения пресек сразу:

— Вступить на должность воеводы не праздник, а труд великий, ничего радостного в том нет. А кому хочется повеселиться, могу то устроить — в казне денег на содержание казаков мало, вот и повеселите служивых.

Слова его с делом не разошлись, до холодов все образовавшиеся недоимки были взысканы в полном объеме, это при Савелове, когда начались волнения многие халявили под всеобщее одобрение, а теперь все, шалишь, все что в казну не платил, будь добр принесть. Ну, а если нечего, можно и до весны подождать, но там налог уже будет несколько иной — это уже инициатива самого нового воеводы, поддержанная, кстати сказать, всеми знатными людьми кремля. Но последнее понятно почему, они-то с налогов жили, и в прямом и переносном смысле, свой интерес блюли. Хотя надо отдать должное новой власти, хоть и поздно, но вспомнили и о погорельцах, дьяк самолично мотался по недостроенным дворам и утрясал погашение задолженности казны перед пострадавшими. Отчим ничего от казны брать не стал, но благотворительностью тоже не стал заниматься, и всю помощь переписал в счет будущего налога, оказывается, можно было и так сделать. Неплохо получилось, три года можно было теперь мытарей не ждать.

Окончательно рассчитаться с казаками казна, естественно не смогла, да и трудно это было сделать, содержать такую армию казаков без поддержки Тобольска иркутский острог был в принципе не способен, а после нерчинского договора, денег много не присылали, требовали сократить вольную армию. А как это сделать? Просто так служивых не выгонишь, они ведь и напрямую могут по заимкам налог собрать, а то и с самого воеводы стребовать. Причем все понимали, что постепенное закручивание гаек на казацкой вольнице приведет к тому, что первыми уйдут со службы наиболее подготовленные воины, а прочая крикливая шваль будет держаться до последнего, потому как податься им некуда. Но другого выхода не было и Перфильев, скрипя зубами, планомерно снижал содержание служивых.

Через неделю после моего возвращения с заготовок заявились казаки, Остап с Алексашкой, не получилось у них куда-нибудь пристроиться. Рановато, я думал они до весны гордость свою потешат, но видимо полная безнадега их быстро доконала, как и в прошлый раз снова пытались договориться с Асатой на продолжение службы.

— Я с вами не сговаривался, с Васькой договорились, — заявил он, как только понял о чем пойдет речь, — вот к нему и идите. Он добрый без меры, может и простит.

Вот мля, спасибо отчиму, я с ними всего на полмесяца сговаривался, а они требуют продолжение банкета, почти половину дня у меня на 'пляски с бубном' украли. Тут ведь какая у них трудность была? Напрямую со мной разговоры вести вроде как невместно, а другого способа придумать не могут. Попытались было через Степана, но тому я сразу сказал, что у него у самого рыльце в пушку, а он еще за таких же просить пытается, в конечном итоге, уж не знаю как, они уговорили старого Брагу выступить поручителем. А тот времени терять не стал, вызвал меня и надавил авторитетом. Я прекрасно понял мотивы старого казака, ему на мои проблемы было, по большому счету, плевать, он о своих заботился, и церемониться со мной не собирался. Не уступить я не мог, потому как ссориться с казаками себе дороже, поэтому, повякав для приличия, уступил, но тут тот случай, когда, проиграв битву, выигрываешь войну. Брага теперь мне должен, хочет он или нет, но сам того не подозревая он сделал шаг к созданию некой охранной организации, которая будет вынуждена хоть как-то опекать работодателя в моем лице, и несмотря на заступничество с его стороны, рулить ими будет не он. И я не я буду, если эти два ушлепка не отработают у меня все до последней копейки, и не потому, что я на них заимел зуб, как раз наоборот, а потому, что нужно всем показать кто в доме хозяин. Как только появилась возможность отослал их с глаз долой в опасное путешествие к бурятам, вверх по реке Куда, до того места, где много позже обосновалось село Бозой. Дело в том, что уже в наше время там были разведаны большие запасы угля, то месторождение, которое было разработано еще в советское время, меня совсем не интересовало, так как находилось оно в стороне от речки, а потому возить добываемый уголь пришлось бы возами. А вот разведанные запасы угля рядом с рекой можно было попытаться использовать, так как возить уголь на лодках, да еще вниз по течению достаточно дешево. В мое время Куда была мелкой речкой, временами ее русло даже пересыхало поэтому никаких лодок по ней провести было нельзя, в вот в веке 17-ом с ней нужно было считаться, во время весенних паводков река на равнинной части выходила далеко из берегов, заливая большие пространства. Вот и пусть эти двое поморозят свои задницы при охране бригады бурильщиков, и заодно сделают полезное дело. Жаль, конечно, что уголек, который они разведают, не коксующийся, да и сера в нем есть, и в производстве железа его не используешь, но тут уж ничего не поделаешь, под Иркутском, по-моему, вообще таких углей нет. Ну и ладно, зато в качестве топлива этот уголь будет вне конкуренции. Кстати, о бурильщиках я не для красного словца сказал, бурильщики на самом деле в эти времена были, и прежде чем решали копать колодец, их приглашали проверить глубину, на которой присутствовала вода. Бурили они, конечно, не на большую глубину, всего-то на шесть саженей, именно такой длинны у них был деревянный ствол бура, на конце которого намертво крепилась железная коронка. Работать с таким буром было непросто, попробуй его потягай, через каждые полметра бурения, хорошо если глина или песок попадется, бур его просто в сторону выдавит, а так, уперся в песчаник, и тягай его постоянно на поверхность, глинистого раствора то нет, вымывать раздробленный в крошку камень нечем. Ну а уперся в гранит, все амба, ищи другое место. В качестве проверки профессионализма загнал их за реку Иду, туда где потом образовалось предместье Рабочее, и велел забуриться в трех местах-. Как и следовало ожидать, на глубине в три сажени в двух местах наткнулись на угольный пласт, правда толщина у него была небольшая, всего в аршин, но важен был сам факт. Штольню что ли в этом месте поставить, бозойский уголек когда еще будет, а здесь вот он, рядом. Хоть и немного, зато под боком, а там, под гору вдруг пласт толще пойдет, недаром же горел уголь под горой в девятнадцатом веке.